Текст книги "Тайный враг (СИ)"
Автор книги: Дед Скрипун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Гуляли два дня, прерываясь только на сон. Пили, ели, танцевали, пели хором песни, падали пьяные в клумбы с цветами, поднимались и шли снова веселится. На каждом углу рассказывали о битве Федограна, победившего злобную Горгону, приукрашая иногда до абсурда подвиг, и восхваляли Афродиту, уверенные в том, что это она помогла освобождению героев. Пели гимны Аиду, его мудрости, поставившему на место свою злобную жену и вернувшему счастье амазонкам.
На третий день, с утра, начали собираться в дорогу. И тут всех удивил Крепыш. Он подошел к Федограну и сообщил, опустив глаза:
– Прости. Я не пойду с вами дальше. Я нашел тут свое счастье и остаюсь. Мирина согласилась стать моей женой.
– Вот всегда знал. – Воскликнул шишок. – Что все беды от женщин. А как же мед? Ведь ты мечтал попробовать?
– Ты приплывай в гости, и привози бочонок. – Улыбнулся минотавр. – Здесь всегда будут тебе рады. Вот я и попробую твоего хваленого напитка.
Вновь за бортом вздыхающее волнами, искрящееся на солнце море. Бесконечный, захватывающий душу восторгом простор. Впереди путеводная нить Ариадны, тонкой черточкой, чудодейственным образом появившаяся по курсу корабля. Наверняка Аид постарался. Вперед! Домой! К новым приключениям!
Глава 23 Оазис
Сзади – бесконечность морских просторов, впереди, уходящая за горизонт, иссушенная солнцем степь. Утро только вступает в этот мир наполняя светом восходящего солнца обдуваемое ветрами открытое пространство, а уже жарко. Морской бриз не приносит прохлады, а наоборот создает впечатление работающего вентилятора в протопленной парной.
От самого острова амазонок до песчаного берега, долгожданного окончания морского путешествия, препятствий в пути не было. Аид сдержал обещание, и в паруса Арго всегда дул попутный ветер, а море, перекатывая плавные волны, без малейшего намека на шторм несла корабль вперед. Команда пела гимны, славящие бога загробного мира, а вместе с ним, Нептуна и Зевса, а четверка названых братьев скучала, не зная, чем себя занять, всматриваясь вдаль сонными глазами.
И вот наконец она, долгожданная твердь под ногами. Теперь нить Ариадны убегала куда-то вдаль, за горизонт, уже не по морской глади, а по жухлой траве, теряясь меж холмов, покинув наконец водную стихию, и манила за собой путешественников. Впереди новый неизвестный мир. Новая дорога к дому, которую надо преодолеть. Они готовы. Фляги наполнены пресной водой, запас высушенного до состояния хруста мяса уложен в котомки вместе с сухарями. Пора прощаться.
Они обнялись с командой Арго, похлопав руг друга по спинам. Пожали руки. Озвучили практически невыполнимое желание встретится когда-нибудь, и на этом расстались, растаяв навсегда в жаре парящего рассветом марева бескрайнего простора. Ушли не оборачиваясь. К чему все эти сантименты, мужчинам, знающим себе цену, и идущим к цели, ни к чему им долгие прощания.
Теперь названные братья угрюмо брели вперед. Шли по еле заметному следу клубка, убежавшему куда-то далеко за чахлые холмы. Море давно осталось за спиной, а под ногами пылила степь, больше похожая на пустыню, хрустя желтым песком под сапогами. Изредка, как напоминание о конечности бытия, встречались выбеленные солнцем скелеты животных. В общем подняться настроению было не с чего.
Воду экономили как могли, пили строго по расписанию в одно и то же время, маленькими глотками, но как не старались, на четвертый день она все равно закончилась, и пополнить ее запасы теперь было уже негде. Пять раз видели пальмы, как пятна надежды на горизонте. Кидались туда, но те исчезали, как только путешественники пытались к ним приблизиться, таяли, оказываясь миражами.
– Глупые шутки местных богов. – Пробурчал Бер, увидев впереди очередное видение, манящее прохладой усталых путников. – Сейчас поиздевается над нами и растает, оказавшись очередным обманом. Надоело все. Домой хочу. В Яробудову конюшню, и что бы квасу ковш…, холодного…, с ледника. – Он мечтательно закатил глаза.
– Нет, этот уже не растает. – Улыбнулся Вул потрескавшимися от жажды губами. – Я чувствую запах цветов. Это уже не мираж. Это на самом деле место, где можно будет передохнуть, и напиться.
Такое радостное известие всех мгновенно взбодрило, и прибавило сил. Ноги сами собой ускорились, и шаг стал шире и веселее.
Это действительно был оазис. Совсем крохотный. Несколько финиковых пальм, как потрепанный клочок шкуры дикобраза на фоне бескрайней засухи, и лужица чистейшей родниковой воды, бьющей из-под земли нескончаемым фонтанчиком и тут же уходящая обратно в покрытый прелой листвой песок, но все же успевающая при этом напоить несколько квадратных метров пустыни живительной влагой, превращая их в рай. Благоухание трав и цветов. Жиденькая, но такая долгожданная тень деревьев, едва прикрывающих от лучей палящего солнца, все это великолепие. Этот оазис, казался неестественным, как бриллиант на иссохшем, выбеленном солнцем скелете, зажигающим жадность обладания сокровищем в неожиданно нашедшем его путнике.
Но не был бы Федогран – Федограном, если бы не одно – но, проблемы сыпались на нашего с вами героя нескончаемым потоком. Особенно красноречиво свое отношение к такому положению вещей выразил взглядом Вул, ехидно при этом улыбнувшись.
У родника, скрестив в позе лотоса ноги, сидел мальчик. Ребенок в возрасте восьми лет, один, в пустыне, в десятках километрах от жилья, он смотрел с любопытством на приближающихся, удивленных его тут присутствием, путешественников, ни грамма при этом не беспокоясь и не испытывая ни малейшего чувства страха.
Раскосые, характерные для степняков глаза смотрели с ироничным превосходством взрослого мужчины, а тонкие губы улыбались, показывая острые зубы, некую сюрреалистическую смесь человеческого и кошачьего оскала.
Мотнув головой, характерным движением откинув за спину длинные, спутанные, черные волосы и резко подпрыгнув, ребенок поднялся на ноги, преградив, самым решительным образом, путешественникам путь, вытянув вперед руки, и развернув ладони в жесте: «Стоять! Дальше ни шагу!».
– Водички захотелось? – Прохрипел он иссушенным голосом глубокого старика. – А заплатить есть чем?
– Ты бы попил что ли, пострел. Горло видать пересохло, раз шипишь как змея. – Шишок с такой злобой посмотрел на него, что, если бы взглядом можно было убить, то мальчишка упал бы замертво. – Уйди с дороги. Напьемся, тогда и поговорим, заодно и узнаем: кто ты таков и что тут в одиночку делаешь, без сопровождения взрослых.
– Бичура?! – Внезапно воскликнул удивленно и немного растерянно ребенок, тыкнув в Ильку пальцем, видимо только, что того разглядев. – Но почему Мужчина?
– Какая еще Бичура. Чего выдумал-то? Не знаю я никакой Бичуры. – Опешил шишок.
– Но ты же при людях жить должна, дома охранять, за хозяйством следить, кого награждать, а кого и смерти придавать? Почему ты тут? Зачем? – Проигнорировал ребенок ответ растерявшегося Ильки.
Тот удивленно посмотрел сначала на Федограна, потом на Вула, то ли ища у них объяснений, толи поддержки, но получив в ответ такое же недоумение, вновь перевел задумчивый взгляд на мальчишку, и тут его глаза внезапно сузились, наполнившись хитростью, и он неожиданно для всех, гордо выпрямившись, заявил скороговоркой, с самым наглым и серьезным видом:
– Муж я ей. Илькой зовут. Женушка новое место для жилья искать послала, в сопровождение мне воинов вот дала. – Он обвел рукой, указав на застывших в непонимании происходящего друзей. – Вот присматриваюсь. Тут мне нравится. Думаю, дом поставим, в аккурат под деревом, и водичка рядом. Красота. Ты не против? Тебя звать то как?
– Так это… – Смутился от такого наглого напора мальчуган. – Су-Ияси, я. Только вроде Бичура не любит места менять? Не в ее это правилах.
– Я зато люблю. – Усмехнулся нагло Илька. – А она мне жена, и потому слушается. Давай, лучше показывай, что тут да как. Нужно план строительства составлять.
– Мне с дедом посоветоваться надо. – Совсем скис Су-Ияси. – Он главный, как решит, так и будет.
– А дед то где? – Шишок обвел взглядом округу, недоуменно выпучив глаза. – Спрятался что ли? Зови давай.
– Я быстро. – Глаза мальчика сверкнули подозрительностью, но он промолчал, и быстро развернувшись нырнул в лужу и скрывшись в зеркале воды.
– Что это было? – Наконец пришел в себя Федогран. – Зачем ты этот цирк устроил?
– Я тоже ничего не понял. – Бер почесал затылок. – Какая жена? Ты же вроде один живешь?
– Ты что задумал? – Вул отвязал от пояса флягу и присел у воды. – Он же сейчас вернется, и возможно не один, а с дедушкой, и судя по всему, очень суровым.
– Вот и пейте скорее, и фляжки наполняйте. – Ухмыльнулся беззаботно шишок. – В остальном моя забота… – Он видимо еще что-то хотел сказать, но, не успел, так как на берег выскочил Су-Ияси, и злобно сверкая глазами, с нескрываемой угрозой в голосе заорал:
– Падите на колени, презренные! Великий владыка вод. Могущественный Су-Бабасы, сам решил увидеть вас, и наказать лжецов праведным гневом. – Он упал на одно колено и вознес руки к небесам.
– Доигрался. – Стрельнул глазами Вул в опешившего шишка, невозмутимо при этом наполняя флягу.
– Су-Ияси радуется.
Небо и земля
Волнуются.
Ожидаем воли твоей.
Слава тебе Властелин воды, мир посетивший,
Радостью наполнивший,
Жизнь дающий.
Явись в славе своей!!!
О! Су-Бабасы светлоликий! – Запел торжественно мальчуган.
Вода вскипела поднимающимися со дна пузырями, лопающимися на поверхности грязно-зеленым, густым туманом, наполнив воздух запахом болотной тины.
Полупрозрачная фигура грозного старика, поднялась над поверхностью струясь потоками влаги. Всклоченные, словно пена прибоя волосы деда шевелились, переливаясь на солнце отражающимися искрами, а глаза горели гневным голубым огнем.
– Лгуны!!! – Прогремел булькающий громкий голос и с трезубца, в руках нового персонажа, сорвалась струя воды. Она, как копье, врезалась в голову Федограна, по какой-то непонятной причине выбрав из всех именно его.
Сильнейший удар, на миг помутил сознание богатыря. Когда же возможность видеть восстановилось, и шум в ушах прошел, то наш герой стал свидетелем удивительной картины:
Владыка вод сидел в луже, вытянув ноги и ошарашенно округлив глаза мотал головой. Он что-то бормотал, шевеля длинными усами, спускающимися к подбородку, с редкой, словно выщипанной бородкой, и пыхтел маленьким пухлым носом на манер вскипающего самовара.
Мальчуган, Су-Ияси прыгал вокруг него, пытаясь растерянно чем-то помочь, разбрызгивая при этом ногами воду, и заламывая руки, но так как не понимал, что нужно делать, то лишь заунывно выл, оглашая округу отчаянием.
Бер хохотал, приседая и хватаясь за живот, а Вул стряхивая с себя брызги, ругался, при этом, пытаясь, прицепить к поясу флягу. Шишок же бежал откуда-то из далека, размахивая грозно кулаками и выкрикивая проклятия. Кромочника видимо сбило с плеча и унесло в степь струей воды, и теперь он быстро возвращался мокрый и злой.
– Что это было? – Федогран, стер с лица капли, и пояснил. – Я имею в виду, что произошло?
– Я и не подозревал брат, что ты умеешь так плеваться. – Прохохотал в ответ задыхаясь медведь. – И ведь как попал… Точно в лоб.
– Ничего не понимаю. – Посмотрел на него удивленно богатырь. – Я ничего не делал. Помню только как этот. – Он кивнул в сторону Су-Басы. – Струю запустил, а я отреагировать не успел, все очень быстро произошло. Меня оглушило, а когда очнулся тут черти, что творится.
– Вода от шлема отразилась, и рикошетом назад. Тебе конечно досталось, но ты устоял, а вот хозяина вод с ног сбила, теперь в себя приходит. – Пробурчал пояснения оборотень. – Хорошую ты вещь приобрел. Ценную. Врагу удар возвращает. Ну а этому недомерку поделом. – Кивнул он в сторону бегущего навстречу Ильке. – В следующий раз врать не будет, а то я зык как помело. Мелет не думая.
– Вы кто такие? – Побулькал наконец пришедший в себя Су-Бабасы. – Пришли без спроса в мои владения, наврали про Бичуру моему слуге, а потом еще и на меня, на духа воды посмели напасть.
– Ты сам, выскочил как оглашенный, и давай со своего трезуба стреляться. Ни спросил, ни поздоровался. Кто же так поступает? – Подлетел к самому краю воды мокрый и раздраженный шишок, готовый кинуться в драку на обидчика.
– Уймись Илька. – Рявкнул на того Федогран. – Ты уже достаточно дел натворил, своим враньем. – А ты, то же думай, прежде чем что-то делаешь. – Повернулся он к местному водяному. – Не гоже так гостей встречать. Один не поздоровавшись, сразу плату за глоток воды просит, второй в драку кидается, не разобравшись. Не дело это.
– Кто, ты такой, чтобы стыдить самого Су-Бабасы? – Вновь начал злится дух. – Меня бояться и уважают все местные племена. Приносят дары, поют гимны и славят мою щедрость…
– Мы не местные. – Буркнул в ответ Вул, прерывая зарождающийся монолог водного духа. – Что бы требы тебе несли, нужно уважение заслужить, а не вытягивать их угрозами при первой встрече у измученных жаждой путников. Странные у вас обычаи.
– Ты вновь за свое? – Су-Бабасы, внезапно схватил суетящегося около него пацана за длинные волосы, прозрачной рукой, и приподняв над землей, поднес трепыхающегося мальчишку к глазам. – Сколько раз тебя предупреждал, сколько раз лупил, за такие проступки, но ты никак не уймешься. Все тебе мало. Как ты посмел требовать плату за воду? Кто позволил нарушить законы гостеприимства. Твоя жадность погубит тебя когда-нибудь.
– Да. Жадность сейчас как дерьмо для мух. Мало того, что сама по себе вещь неприятная, так еще и притягивает гадость всякую. Поддавшихся этому чувству, быстренько Чернобог к рукам прибирает, и служить себе заставляет, разрушая устои этого мира. Поганое чувство, особенно для воина. – Оборотень подошел ближе. – Отпусти пацана. Тумаками благородству не научишь. Тут осознать надо, что натворил. Устраивайся рядышком. – Хлопнул он ладонью по земле, приглашая садиться отпущенного на землю духом мальчишку. – Я тебе сказку расскажу. Не поросшую мхом легенду, а самую настоящую быль, которой сам свидетелем был:
В одном городе, столице княжества Ураслав, жил воин. Звали его Сканд. Неплохой боец. Всем хорош, но был у него один недостаток: жаден он был, как до денег, так и до славы. И вот однажды, явился к нему новый бог. Пообещал и то и другое и в размерах немереных. Князем пообещал сделать, златом осыпать, почет и славу пообещал, и всего-то надо было предать. Предать свой род, предать землю свою, предать все то, что предки его ценили и уважали, за что кровь проливали на поле брани, и чему детей учили.
Дрогнула жадная душа Сканда. Наполнилась черной подлостью. Впустил он в город, обманом, дух нового бога, старого князя Сослава, едва ума того не лишившего, честных воинов, верно отечеству служивших, в порубь кинувшего. Стал тот жадный воин воеводой вместо славного и честного Ермохи.
Стал ждать прихода войска вражьего, чтобы ворота открыть, и предать разору, то, чем до этого жил, чем дышал сам и предки его. Спасибо богатырю, и мечу его, силой богов напоенному. – Оборотень кивнул в сторону Федограна. – Снес он с плеч голову жадную, раскрыл с помощью друзей верных замыслы подлые.
Знаешь, к чему я это все говорю. – Вул посмотрел в глаза внимательно слушающему его мальчишке, и не дожидаясь ответа продолжил. – Все, в ком поселилась эта страшная болезнь – жадность, все, когда-нибудь предадут. Предадут все, что для них дорого, потому что к ним придет Чернобог, и пообещает то, от чего те не смогут отказаться. Страшно это предавать того, кого любишь. Подумай пацан. Не пускай себе в душу нового бога. Счастья от этого ты не приобретешь, а все, что тебе дорого потеряешь. – Вул замолчал, и все вокруг замерли в тишине, осознавая сказанное им.
Тишину нарушил первым пришедший в себя Су-Бабасы:
– Что за новый бог, о котором ты говорил? – Пробулькал он задумчиво взглянув на оборотня. – Я ничего не слышал о нем.
– Бог намоленный людской подлостью и жадностью. – Вновь заговорил оборотень. – Он недавно поселился в этом мире, и начал перекраивать его устои под себя. С помощью адептов, он захватил скрижаль создателя, дающую энергию жизни, и не пускает теперь ее потоки в свет, перекинув их на себя. Привычный нам мир гибнет. Светлые боги теряют паству и власть, а духи чахнут.
– То-то я смотрю, тяжко мне становится последнее время. Словно вынимает кто-то из меня жизнь, вытягивая ее потихонечку, но неустанно. – Су-Бабасы вышел из воды и сел рядом с оборотнем, обхватив колени руками. – Так значит виной этому новый, незнакомый бог?
Вул кивнул:
– Да. Кстати, его стараньями мы с братьями тут и оказались. Мы боремся с ним. Вот в последней схватке, Федограна с Илькой, его силой черной, и затянуло в чужие земли, а мы с Бером, на помощь к ним поспешили. Так и оказались тут. Теперь домой возвращаемся. По путеводному следу клубка, Ариадной подаренного, идем. И сколько еще впереди не знаем.
– Благое дело делаете – Водный дух обернулся и с одобрением посмотрел на стоящих за спиной друзей. Рад был бы вам помочь, да вот не знаю чем. А каким богам вы молитесь, чужестранцы?
– Перуну. – Ответил за всех Бер. – Еще Морене и Ярило.
– Слышал о таких. Соседи наши. Недалече вам осталось. – Улыбнулся Су-Босы. – Помогу вам. Тут рядом кочевье, племени меня почитающего, коней пасет. Идите туда вам помогут. А пока отдыхайте. Никто никакой платы с вас требовать не станет. Отныне и до окончания времен вы гости мои. А этого шалопая. – Палец духа ткнул в грудь потупившегося в землю мальчишку. – Вам в услужение и в проводники оставлю. Заодно и волю мою, вам помогать, племени передаст.
Хороший дед оказался, умный, незлобивый и необидчивый.
Глава 24 Чувства друга
Снова в чистой глубине бескрайнего неба палящее солнце. Снова под ногами все также иссушенная жаждой степь, с желтой хрустящей под сапогами травой, обжигающий ветер в лицо, и постоянное, нескончаемое желание пить. Движения неторопливые и ленивые, но несмотря на это, все равно пот заливает глаза. Идет второй день как путешественники покинули оазис и двигаются вперед к своей цели, ведомые нитью Ариадны и слугой Су-Бабасы, Су-Ияси, оказавшимся довольно болтливым, веселым пареньком, быстро нашедшим общий язык с шишком, и во всю подтрунивавшему теперь, на пару с ним, над флегматично огрызающемуся от них Бером.
Зеленая полоска леса показалась на горизонте неожиданно всплыв вдали еле заметной туманной надеждой, и воспринялась друзьями первоначально как очередной мираж, но Су-Ияси обрадовал изнывающих от жары путников, что это действительно то, что они видят. Впереди река, поросшая по берегам бурной растительностью, а также конец их совместного путешествия, так как кочевое племя, к которому их направил дух воды, сейчас проживает именно там.
Нетрудно представить, с какой радостью восприняли названые братья это известие. Словно крылья выросли за иссушенными зноем спинами, и понесли вперед, ускорив шаг.
Их встречали на опушке дубовой рощи. Шесть всадников на низкорослых, косматых лошадках, сидели в седлах без стремян, почти касаясь ногами земли, и держали наготове длинные, гнутые боевые луки, с наложенными на тетиву стрелами. Раскосые, карие глаза, на загорелых до коричневой корки, обветренных ветром степей до морщин лицах, смотрели с интересом и подозрительностью, но без страха, так как истинные воины смотрят на чужаков, не зная, чего от них ожидать.
Мальчуган-провожатый рванул к ним на встречу, размахивая в приветствии руками, и те, узнав его, опустили оружие, спешившись и приветствовали с самым радушным видом старых добры знакомых. Федогран остановился и его примеру последовали остальные. Надо было подождать и дать время Су-Ияси, поговорить с недоверчивыми хозяевами здешних мест, и не торопиться, как бы не хотелось поскорее оказаться в тени деревьев.
Переговоры длились не долго. Шестерка воинов вскочила в седла, и быстро приблизилась, лихо спешившись прямо на ходу в двух метрах от путешественников.
– Мы рады приветствовать вас во владениях гуннов. Друзья наших друзей – наши друзья. – Прижал один из них руку к сердцу. – Вы найдете в наших юртах тепло и пищу, достойных великих батыров. Я Камал, сотник племени, приглашаю вас в стойбище.
Кожаные легкие доспехи с медными нашивками в районе груди, прикрывают тела воинов, за спинами небольшие, круглые, щиты, владение которыми требуют ловкости и сноровки от своего хозяина, в ножнах кривые мечи на поясах, остроконечные шлемы с притороченными к навершиям лисьими хвостами, у всех, кроме вождя, у того серебряный обруч, символ права отдавать приказы, он стягивает длинные непослушные, черные с легкой сединой, волосы сотника, выделяясь светлой полоской на загорелом до коричневого цвета, морщинистом лице. Волевые, умные, проницательные глаза, смотрят прямо и уверенно, с легким налетом недоверия к незнакомцам.
– Мы с большой радостью воспользуемся вашим гостеприимством. – За всех ответил Вул, также прижав ладонь к груди, в знак благодарности и чистых помыслов.
– Мы проводим вас. – Отступил в сторону сотник, приглашая жестом следовать гостей вперед.
– Помните, о чем просил Су-Бабасы. – Мальчишка-проводник, дернул за рукав Камала. – Эти люди не нуждаются в защите. – Он кивнул в сторону Федограна. – Им нужен отдых и помощь в путешествии по степи. Я волю духа воды выполнил, и ухожу назад в источник оазиса, мне тяжко на чужбине. – Су-Ияси растаял, превратившись в легкое белое облако, и подхваченный порывом ветра улетел.
Если и существует где-то рай, то он находится именно тут, в этой тенистой дубовой роще, прохладой, встретившей измученных зноем путников. Вековые великаны, взметнувшие могучие кроны высоко над головами, самоотверженно закрывающие палящее полуденное солнце густой листвой, со стволами-монстрами с коричневой, полопавшейся от времени корой, которые не обхватить и четверым мужикам, взявшимся за руки. Сочная трава под ногами, не то убожество, убиваемое солнцем и жаждой в бескрайней степи, а настоящей зеленой, полной жизни травой, и еще серенады птиц, как симфония жизни, и ароматы цветов как символ любви. Что еще надо? Счастье наполняет в такие моменты душу, выплескиваясь непроизвольными, довольными улыбками на губах. Хочется петь, ну или на крайней случай, при отсутствии музыкального слуха, заорать во все горло, выразив таким образом свое восхищение и благодарность природе, и богам, создавшим такую благодать.
Стоянка кочевников располагалась на берегу широкой реки, неторопливо несущей свои прозрачные, хрустальные воды, вдоль пологих, песчаных берегов, поросших лесом. Встретили их дружелюбно. По существующей тут традиции поднесли по глиняной кружке с кумысом и пирогу с мясом – зур-бэлиш, обильно сдобренным перцем и травами. У непривычных к такой пище друзей даже слезы выступили из глаз, от остроты приправ, пробирающих до глубины души, огненной лавиной скатываясь по пищеводу в желудок. Но они не подали ни виду, сердечно поблагодарив хозяев за угощение.
Вождь племени Хан-Азхар, невысокий седой старик, с гордо расправленными плечами, покрытыми тигровой шкурой поверх красного атласного халата, тепло приветствовал названых братьев, пригласив их располагаться в стойбище как у себя дома, и выслушав просьбу обмыться с дороги, благосклонно кивнул сверкнув золотым обручем, символом власти, пообещав прислать свежую одежду для переодевания.
Прохладная вода – это бальзам на душу разгоряченных зноем и дорогой путников. Кто не страдал от палящего солнца, не заливался потом, выедающим глаза и хлюпающим в сапогах, тот никогда не поймет этого восхитительного чувства, мурашками блаженства, проникающего в само естество, неторопливо плывущего по хрустальному удовольствию человека.
Пропитанную потом и пылью одежду одевать не пришлось. Симпатичная девушка, с застенчиво опущенными глазами, принесла три льняных халата, и стрельнув взглядом из-под лобья по обнаженному телу Бера, покраснев, убежала в стойбище, не забыв при этом, ловко прихватить с собой грязные тряпки путешественников.
Медведь вообще притягивал взоры противоположного пола с удивительной силой. Высокий красавец с ежиком коротко остриженных рыжих волос, перечеркнутых зигзагом мужественного шрама, на голове, и перекатывающимися, фактурными кубиками мышц под покрытой бронзовым загаром кожей. По нему иссохло не одно девичье сердце.
– Какая симпатичная девчонка. – Потянулся он блаженно, хрустнув суставами. – И необычная. У нас в деревне все больше белокурые да дородные, а эта какая-то вся маленькая и черненькая. Хочется на руки взять, понянчить, да так и носить всю жизнь не отпуская. – Улыбнулся он, накидывая на плечи халат.
– Вот охальник. – Рассмеялся шишок. – Тебя невеста дома ждет, а ты на чужие юбки засматриваешься. Узнает, Василиса, она тебе глаза-то бесстыжие по выцарапывает.
– А что тут такого. Я же без всякого умысла. Или ты скажешь, что девка не красивая? – Смутился медведь. – Кабы не моя Васька, я бы, Перун свидетель, посватался к этой, такой-то девахи во всей нашей округе не найти. Мужики обзавидуются.
– Пошли уже, Дон Жуан. – Рассмеялся Федогран. – Вон Хан рукой машет, к столу приглашает, не гоже заставлять себя ждать.
– Что за Ду-Жун? Кто такой? – С любопытством посмотрел Бер на парня.
– Тот, кто ни одной юбки не пропускает. Ему морду бьют, а он не успокоится никак. – Ответил сквозь смех Федогран.
– Положим я на юбки не засматриваюсь, а морду набить, это еще вопрос, кто кому. – Гордо повел плечами медведь.
– Если продолжишь девку глазами поедать, то найдется тут богатырь, а я ему помогу, чтобы не позорил тут воинов Сослава. – Пробурчал недовольно Вул, но в его глазах светились весельем чертенята, совершенно не сочетающиеся с суровым выражением на лице.
– Пошли уже. – Запрыгнул на плече Илька, предварительно встряхнувшись, как пес, и стряхнув с себя воду. – Оттуда мясом жареным пахнет так, что желудок сводит. Мне сухари, моряками греческими подаренные, уже поперек горла стоят.
Пир нашим героям устроили знатный. Зажаренный целиком на дубовых углях до хрустящей, лопающейся корочки барашек. Жирный рассыпчатый плов, который стекал расплавленным салом по рукам, ибо не гоже касаться бездушными ложками пищи богов, только перстами, берешь щепоточку из пузатого казана и в рот… Вкуснятина… Разнообразные овощи и ароматные, острые, обжигающие язык приправы, запиваемые холодным кумысом, непривычным для воспитанных в других традициях людям напитком, больше привыкшим к коровьему молоку, и гранатовый сок, красный и густой как кровь, в высоких глиняных кувшинах. Праздник истосковавшегося по горячей, свежей пище живота.
Степенные разговоры батыров, как называли здешних богатырей, улыбки девушек, подающих кушанья и убирающих пустеющую в мгновения ока посуду. Ощущение безопасности, покоя и тихого счастья, за уютным семейным столом дружного племени, правда, как и у греков являющимся всего лишь расстеленным прямо на земле, расшитым замысловатым орнаментом ковром, за которым сидели, на набитых конским волосом подушках, скрестив ноги.
Когда солнце опустилось к горизонту, уступив свое место всплывающей луне, слегка пригасившей высыпавшие как веснушки на темном небосклоне звезды, наступило время молитвы, зазвучал бубен шамана, и слегка хриплый голос служителя культа, позвякивающего многочисленными амулетами, запел молитву:
– Да будут благословенны духи предков моих, Да будет благословенна Земля, твердыня моя, И воды Денгиз, дарующие жизнь. Благословенно Небо, Тенгри, создатель мой. Я избрал путь следовать Твоему велению, Дай мне сил соблюдать закон Твой, И хранить его всем сердцем. Тенгри – меч мой, научающий руки мои битве, Щит мой, ограждающий от беззакония. Преклони небеса Твои и сойдти, коснись гор, Блесни молнией и рассей огненными стрелами врагов моих. Избавь мой народ и спаси от руки сынов иноплеменных, несущих погибель. Счастлив народ, у которого есть Твой закон. Счастлив народ, у которого Небо есть Бог. -
Последние слова прозвучали особо торжественно, и после них люди начали расходиться, и готовится ко сну. Федограну с друзьями выделили просторную юрту, с краю стойбища, ближе к реке. Расстеленные прямо на земле шкуры заменяли кровати, и были на много удобнее чем влажная от росы вечерняя трава, которой они пользовались в последнее время.
Было душно, еще и на внешний дискомфорт накладывалось впечатления бурного вечера в компании новых знакомых, и потому спать совершенно не хотелось. Федогран тихонечко вышел из юрты и пошел на берег реки, желая окунуться в чистую воду. Нырнуть с головой и плыть в тишине под звездами, наслаждаясь покоем и прохладой ночи.
На берегу, на фоне лунной дорожки, он увидел два сидящих рядом силуэта, один большой, а второй маленький, и услышал едва различимый женский голос.
– Ты такой большой. От тебя веет силой и надежностью. Твоя жена будет счастливой женщиной. Я ей завидую.
Под ногой Федограна треснула предательская сухая ветка, и разговор резко оборвался девичьим испуганным: «Ой», – и гибкая фигура метнулась в сторону юрт, растворившись в темноте, а мужская поднялась на встречу со сжатыми кулаками, не обещающими ничего хорошему возмутителю спокойствия, но увидев кто это такой со вздохом села.
– И чего тебе не спится? – Прозвучал угрюмый голос Бера.
– Ты лучше скажи, что ты тут делаешь? – Федогран подошел и сел рядом. – Тебя невеста дома ждет, а ты тут по девкам бегаешь.
– Она не девка. – Вспылил было медведь, но тут же успокоился. – Это дочка сотника, Агли, мы просто разговаривали. – Он замолчал, словно собираясь с мыслями, а потом вдруг развернулся, схватив друга за плечи, и заговорил скороговоркой, выплевывая болью, кипящей в душе слова. – Понимаешь брат…, я все осознаю…, и про долг, и про невесту…, но как посмотрю в ее глаза, становлюсь как телок несмышленый, не вижу ничего больше, все вокруг не имеет в этот момент значения, хоть убивай меня, не почувствую. Вот что это, скажи? Я на медведя с рогатиной идти не боюсь, с богами без страха воюю, а рядом с ней робею. Маленькая, хрупкая, а ухватила меня за душу, и держит, вздохнуть не дает. Хоть топись.
– Влюбился ты братишка. И что тут посоветовать я не знаю. Нет у меня подобного опыта. Одна у меня невеста и любовь одна. Дома меня Алинка ждет, и другую мне не надо. Тебе же, самому решать все придется. А сейчас, пойдем-ка лучше искупаемся да спать ляжем. Утро, говорят, оно мудрее вечера, может что на свежую голову и решишь. – Хлопнул Федогран по плечу медведя, и поднялся. – Пошли окунемся и на покой.
– Да погоди ты брат. – Вскочил тот, вновь схватив Федограна за плечи и заговорил тому прямо в лицо. – Ведь там, дома, у меня все по-другому. Сказали мамка с тятькой: «Жениться пора, время пришло», – ну я и согласился, надо так надо, но теперь-то все по-другому, теперь я увидел ее… – Он оттолкнул друга. – И вот что мне теперь с этим делать… Я не знаю. – Медведь резко скинул халат, разбежался, и прыгнул в воду, надолго скрывшись из вида, через некоторое время его силуэт показался в лунной дорожке на поверхности, с остервенением махающий руками и уплывающий вдаль.
