Текст книги "Тайный враг (СИ)"
Автор книги: Дед Скрипун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Первый звон металла, резанул по натянутым нервам. Мрак, сорвавшийся с меча Ящера, окутал на мгновение клинок Федора. Он быстро впитался в сталь, оставив после себя, быстро распространяющиеся пятна ржавчины. На губах соперника появилась торжествующая улыбка и тут же сменилась довольной и ехидной.
Меч быстро начал менять цвет на буро-рыжий, и медленно посыпался на землю, темной, впитывающийся в почву струей пыли. Пройдет совсем немного времени, и богатырь останется безоружным. Тогда конец. Решение, как всегда, пришло мгновенно.
Мощный широкий замах, сверху нацеленный в голову врага. Торжествующие глаза противника напротив, решившего, что его соперник совершил наконец ошибку, открыв для удара грудь, резкое падение на одно колено, с одновременно сильным толчком ногами вперед.
Рука с обескураженным, вытянутом в изумлении лицом и занесенным для последнего удара мечем Ящера проплывает, как в замедленной съемке, сверху, едва не касаясь лезвием волос, раскрытый рот атамана, что-то орет, а Федогран, уже прыгает, с разворотом, оказываясь за спиной, и всаживает почти осыпавшийся клинок, в незащищённого врага.
Непобедимый до этого никем соперник падает на колени, посмотрев на вылезшее из груди окровавленное жало. Медленно поднимает удивленные глаза: «Как же так», и падает с противным чавканьем, навзничь, в лужу собственной крови.
Полная, неоспоримая победа. Тишина, выпученные глаза и открытые в удивлении рты, выстроившийся невдалеке ватаги убитого атамана. Меч в груди поверженного противника окончательно рассыпается, и на спину трупа падает одинокая рукоять.
– Условия поединка выполнены. – Торжественно произнес Федор и сложив руки на груди, гордо поднял подбородок. – Или еще кто-то хочет оспорить его результаты? – Он мрачным, суровым взглядом обвел застывших воинов.
Глава 5 Меч с силой бога
Воины медленно, со зловещим лязгом, вынули мечи из ножен и сделали шаг вперед. Их угрюмые, суровые лица, сжатые в нитку губы, и гуляющие желваки скул, выражали полную решимость идти вперед и убивать, наплевав на последствия. В глазах застыла сама смерть.
«Это конец», – промелькнуло в голове у Федора. Выстоять против этих тридцати трех головорезов, даже с оружием невозможно, а без оружия это вообще становится не реально. Но не сдаваться же без боя. Как-то это неправильно. Он попытался поднять валяющиеся у ног, меч поверженного Ящера. Но тот внезапно ударил, протянувшуюся руку приступом нестерпимой, пробившей разрядом тока от пальцев до плеча, обжегшей холодом, боли. Сила чужого бога не желала подчиняться своему врагу. Она не признавала чуждую ей силу богатыря.
– Плечом к плечу. – Справа встал угрюмый, осознающий приближающийся конец жизни, Вул, небрежно отбрасывая в сторону ножны и поднимая клинок на уровень груди.
– Плечом к плечу. – Слева улыбнулся довольный предстоящей очередной дракой медведь. Он подмигнул вставшим напротив воинам, тряхнул густой шевелюрой, размяв плечи, и поманил тех указательным пальцем. – Не стесняйтесь. Я буду убивать не больно.
– Плечом к плечу. – Пискнул взволнованно, взлетевший по руке на плечо шишок, и закрутил головой, словно выискивая кого-то конкретного из противников. Внезапно его взгляд остановился на самом здоровом из них, и сощурился, а рука вытянулась в направлении выбранного воина. – Этот мой!!! – Зловещий хохот Ильки прокатился по поляне.
– Плечом к плечу. – Кивнул друзьям Федогран и сжал кулаки.
Но стоящие напротив воины внезапно воткнули в землю мечи и встали на одно колено, сняв шлемы и опустив головы.
– Вы великие воины. – Хрипло заговорил один из них, не поднимая глаз. – Никто из нас не посмеет сойтись с вами в смертельной схватке. Но это не потому, что мы боимся. Нет. Причина совсем в другом. Мы ценим доблесть, и уважаем вашу четверку богатырей, никогда не посрамившей ни чести, ни славы.
Прими клятву «падших» в верности тебе, Федогран. Может быть, тогда светлые боги простят нас за совершенные грехи. Если мы будем служить тебе, их богатырю, может тогда снизойдет на нас их милость. Наши головы покрыты позором предательства, но наши души стремиться очистится. Помоги нам искупить недостойные поступки прошлого.
Такой поворот развития событий обескуражил нашего героя, и он не знал, что ответить. Он смотрел на склоненные головы банды Ящера, и мысли не складывались в одно целое. Это было слишком неожиданно. Только что он был готов умереть под мечами этих людей, и вот они уже просят стать его их вождем. Он не готов к этому. Да и не стремился никогда к лидерству, ни в той, ни в этой жизни.
В чем их вина? В том, что всего один раз в жизни струсили, и выбрали вместо легкой смерти – жизнь? Но бояться все. И жизнь хотят сохранить все. Это нормально для любого человека. Нет, их вина не в этом. Их вина в предательстве. Они предали не только своих богов, но они предали и своих предков, свой род. Продали свою честь за жизнь, которая стала с того самого момента невыносимой. Жизнь в добровольно надетых кандалах воли подлого хозяина, человека у которого нет совести – Ящера. Федогран не готов был принять их клятву, но вот дать им шанс вернуть себе честь, он мог.
– Я не могу принять вашу службу.
Глубокий вздох разочарования, скорбной лавиной прокатился по поляне. Слова Федора, горькой плетью хлестнули по вздрогнувшим плечам, но никто из них не встал и не поднял головы. Совесть опускала безжалостной рукой глаза этих людей в землю, вдавливала в траву, не давая подняться. Горечью осознания собственной, бесчестно прожитой жизни, жгла огнем души.
– Но я знаю, как вы можете поступить. – Вновь вздрогнувшие, но уже надеждой плечи. – Там! – Федогран вытянул руку, словно указав путь к спасению. Такие же, как вы, предавшие своих богов и память предков, ведомые жаждой поживы, глушащие свою совесть в крови ни в чем не повинных стариков, баб и детей, идут грабить и убивать. И ведет их, вот такой же вот подонок. – Палец парня ткнул в труп Ящера, и плечи стоящих на коленях воинов еще раз вздрогнули. – Лживостью, подлостью и страхом, поставивший под свое черное знамя целое полчище озверевших от безнаказанности нелюдей. Их много – очень много. И у них на пути стоит только один князь Сослав.
Вот идите, и ему падайте в ноги, приносите клятву, и помогите разгромить орду, тогда боги возможно и вернут вам свое расположение. Победить, или с честью умереть, и у вас нет другого пути к прощению. Я же простой воин, и не имею права распоряжаться вашими судьбами. Одно знаю точно: «Любой свой поступок можно исправить». Идите, и докажите, что в вас еще остались честь и совесть.
Молча, не поднимая склоненных голов, не смея смотреть в глаза. Тридцать три воина, поднялись, и спустя пару минут скрылись в лесу, угрюмой вереницей, от которой веяло надеждой, ведя под уздцы коней.
– Мы кровью искупим свой грех. – Обернулся последний из них, подняв бледное лицо, и сверкнув решительностью во взгляде. Резко поклонился и растворился вслед за другими в чаще.
Федогран оглянулся. Рядом стояли молчаливые друзья. Невдалеке, у костра, кузнец обнимал, рыдающую у него на груди жену, и гладил ее по голове, что-то тихо шепча на ухо. Под ногами лежал черный меч чужого бога, и вздрагивал в бессильной злобе, черным, мечущимся по лезвию мраком.
– Его нельзя здесь оставлять. – Присел на корточки возле оружия Вул. – От него пахнет предательством и смертью. – Он поморщился и встал, отойдя в сторону.
Федор кивнул в ответ, соглашаясь.
– Уничтожим его! – Воскликнул Бер и схватился за рукоять, но тут же отдернул руку. – Он меня ударил. – Пробасил он обиженно, потирая ладонь и морщась от боли. – Как теперь быть? – Федор пожал плечами. – Но должен же быть способ? – Медведь посмотрел с вопросом отчаяния в глазах.
– Должен. – Согласился наш герой. – Но это оружие с мощью бога внутри, и только высшим силам под силу решить его судьбу. – Он поднял голову.
– Вы же слышите меня Перун и Морена! – Крикнул он в небо. – И ты, Ярило! Это оружие вашего врага. Мы простые смертные не имеем над ним власти. Решать вам. – Он опустил голову. – Мы слишком слабы для этого.
– Теперь этот меч твой. Ты в силах взять его, ты можешь это сделать, богатырь. – Зазвучал громовой голос, словно заговорила сама вселенная, и небо начало медленно затягиваться грозовыми тучами. – Ты сможешь подчинить себе его черную душу! В тебе есть огромная воля! Мы поможем в этом. Все светлые боги сейчас смотрят на тебя, и готовы влить частички своей силы в твою стойкость и помочь. Возьми его в руку и терпи, что бы ни случилось не выпускай из рук. Это будет твоя первая, настоящая победа. Овладев этим мечом у тебя, появится шанс. Ты сможешь бить «подобное-подобным». Сделать то, что недоступно простым смертным. Мы верим в тебя. – Голос зловеще рассмеялся. – Боги верят в смертного! Это войдет в легенды! Давай богатырь. Не подведи. Все жители Прави смотрят на тебя.
Задул сильный, пронизывающий ледяным холодом, до костей, ветер:
– Я тут! – Просвистел Стрибог (бог ветра). Взлетевшими в воздух сухими прошлогодними листьями.
Пошел мелкий как пыль дождь и сверкнула громом кривая молния.
– Я готов! – Прозвучал набатом Перун и выпустил в почерневшее небо еще одну вспышку.
Желтый диск солнца показался прямо сквозь монолитные тучи:
– Я жду. Улыбнулся Ярило лучом теплого света в лицо.
Зашевелилась под ногами трава, и покрылась мелкими цветами:
– Мокошь, богиня плодородия, поддержит тебя, воин! – Прошелестел ветвями посветлевший на мгновение нежностью лес.
Сухой ручей покрылся клубами черного ворочающегося внутри неизвестностью тумана:
– Я помогу! – Прозвучал могильный голос оттуда голос смерти, голос самой Морены.
Тепло пробежало по телу, и взъерошило волосы ловкой, невидимой рукой:
– Прорвемся! – Зазвучал в пространстве веселый смех бога Авось. – Надейся на меня, но и сам не плошай.
И тут же, в след за разудалым хохотом бога удачи, улыбкой поцелуя на губах, проворковал другой, нежный голос:
– Богиня любви Лада верит в тебя. Мальчик! Моя нежность согреет твою душу. Все будет хорошо.
– Сварог (бог неба), поможет одолеть боль! – Полыхнуло заревом по небосклону. Я покажу путь в мгле. Ты главное верь.
Наступила полная тишина. Ветер стих, дождь застыл в воздухе туманом, солнечный луч подсветил оружие лживого бога. Федогран нагнулся и взял в руку, словно гадюку за шею, меч.
Тьма и боль одновременно сковали тело, черной стрелой пронзили сердце, и растеклись мраком холода по душе. Жуткая как пропасть безнадежность заполнила в один миг затуманенный страхом разум.
– Терпи. – Пробился еле слышно, глухим шепотом, сквозь пелену контузии, голос Перуна.
– Мы совсем рядом, только не бросай меч. – Прошелестел голос Морены могильным холодом.
Боль, одна только боль, в скованном отчаянием теле нашего героя, и ничего кроме парализующей боли. И только желтый, едва мерцающий лучик света впереди, пробивается слабой надеждой. Как далекая искра маяка в бескрайнем ночном море.
– Иди вперед, ты должен видеть мой свет. – Звучит едва слышный, строгий голос Ярило. – Не смей останавливаться, любое промедление это смерть.
– Я буду рассеивать мрак, на твоем пути. С каждым шагом будет светлее. – Подбадривает Сварог. – Только не бросай меч, иди вперед, и терпи.
Как же больно! Ужас заполняет разум, сковывает движения спазмами опутывая ватные ноги. Федор, скрипя зубами, делает первый, самый трудный шаг.
– Я люблю тебя! – Целует душу голос Лады. От этого сердце парня наполняется теплом, а боль медленно сползает по телу к ногам и падает на землю, оставляя цепляющимися когтями пульсирующие, зудящие раны. Следующий шаг дается немного легче, и прорываясь сквозь густой кисель мрака, тело вываливается в посеревшее пространство.
– Авось вынесет тебя из этой гадости. Доверься мне. Просто терпи, и держи меч, я с тобой до конца. Плечом к плечу. – Смеется вечно счастливый бог.
– Плечом к плечу, повторяет девиз Федогран сухими губами, и делает еще один шаг.
– Эх, опоздала, как всегда. – Звучит женский незнакомый голос. – Но все же я помогу. Тебе не хватает безрассудства, и я тебе его дам. – Хохочет Параскева– Пятница, богиня разгула, и вливает в душу тоненький ручеек лихого блаженства, прогоняя сопротивляющийся страх, который взлетает черной вороной в светлеющее небо.
Еще один шаг. Белые голуби, из розового, освещенного сюрреалистическим дымным солнцем облака, накидывают радужную, сплетенную из божественного света, мелкую сеть, на создание тьмы. Черное копье Морены, вырывается из разверзшихся, взрывом смерти, комьев взлетевшей в воздух земли, и сливаясь с грохочущей молнией Перуна в единое целое, бьет в рвущуюся из пут птицу.
Кровавым хлопком и разлетающимися перьями, ворона вспыхивает, освещаемая нестерпимым белым материальным как покрывало светом, в протянувшейся руке бога Ярило, и мир заливает божественным сиянием Прави.
Одно из перьев, плавно опускается на сжатый в дрожащей от напряжения руке меч, и растворяется в нем. Только черная нитка, посередине клинка, от эфеса до хищного острия, как царапина на душе, остается на память он враждебного бога лжи, играя мраком на зеркально отполированной стали.
– Ты сделал первый шаг, на пути к цели. Главное оружие – меч, добыто тобой в неравном бою. Но это только начало. Надо собрать всю амуницию с силой бога. Тебе предстоит трудный путь, но мы, жители Прави верим в тебя и поможем на этом пути. – Прозвучал голос Перуна, и на последних словах растаял, улетев в тишину безвременья.
Он смог, он выдержал, но не осознавал еще этого. Силы медленно возвращались в тело, покалывая иголками нервов, начиная со ступней и поднимаясь все выше и выше по бесчувственному воину, наполняя его жизнью. Первое что он почувствовал, это запах табачного дыма, а первое, что увидел, это заросшее седыми волосами, с капелькой слезы на бороде, лицо Чащуна.
– Жив – Выдохнул струю дыма дед. – Посмотри мне в глаза. Узнаешь? – Федогран моргнул, подтверждая, сил на другое не было. – Цел разум. Слава Роду. Молодец, выстоял. – Он окутался клубами табачного тумана, выпустив его из улыбающейся бороды. – Сейчас я помогу. – Он засуетился, запутавшись в складках рубахи трясущимися от нетерпения руками, и вытащил, уже знакомую Федору кожаную фляжку. – На, пей, в сухие губы ткнулось горлышко. – Побольше глоток сделай. Тебе надо. Можно даже слегка переусердствовать. Сегодня тут будем ночевать. Неча в ночь выдвигаться. Отдых тебе после всего что пережил нужен.
– Как ты тут оказался? – Наконец смог заговорить Федогран, когда хмельной мед смочил иссушенное горло.
– Тебя дурака спасать приехал, да вот опоздал. Ты уже и без меня справился. – Усмехнулся тот. – Шустер больно ты у меня внучек. – И Дух Жизни залился громким смехом, пуская клубы дыма. – Ох и шустер! И умеешь удивлять. Как я рад, что не ошибся тогда, и не оставил тебя умирать.
– Скажи богам спасибо, тупой медлительный дурень. – Над плечом деда появилось озабоченное лицо Ягиры, и втянуло воздух крючковатым носом, а потом пожевало губами, словно пробуя его на вкус. – Помогли парню. Тебя ждать не стали. Чуть не сгубил воина, старый пентюх.
– Дура баба. – Как я ему на кромке смог бы помочь? Я спешил бой с Ящером не допустить, а не вмешиваться в сражение богов.
– А я про что говорю… -
Ведьму грубо прервал Федогран, его сейчас мало заботили склоки старых духов, его волновал другой вопрос:
– Где мои братья?
– Да что им сделается. За дровами для костра, в лес отправили, чтобы они под ногами не крутились. Сейчас вернуться уже. Ты лежи, не поднимайся. Сейчас зелье доварится, я тебя быстро на ноги подниму. Не сомневайся. Вмиг у меня засияешь как солнышко.
– Уже Вечер? – Федор посмотрел, не мигая в сереющее небо. Сил ни на что другое не оставалось. Даже губы шевелились с трудом.
– Да милок, уже. Ты целый день в горячке метался. Едва тебя с Ягирой из-за кромки выдернули. Оно так, с богами воевать-то. Не дело это для смертного. Но у тебя путь таков, что не избежать и в дальнейшем этого. – Выдохнул дым Чащун.
– Давай сынок я тебя покормлю. – К Федору подошла Любава с деревянной миской в руках. – Супчик вот тут куриный, на потрошках сварила, от татей много продуктов осталось, вот я и расстаралась. Отведай соколик.
– Уйди. – Оттолкнул ее Чащун. – Ягира сначала зельем напоит, оно посытнее твоей похлебки будет. Иди, я сказал. – Буркнул он упрямой, не желающей слушаться женщине, махнув на нее рукой. – Не лезь куда ни следует.
– Зачем ты так? – Укоризненно прошептал Федор, она же не виновата, что ее похитили. Она помочь хочет. Любой мог оказаться на ее месте.
– Любой, любой. – Пробурчал дед. – Может и любой, но только не нравится мне она. Слишком уж какая-то ласковая, аж до тошноты. Не бывает так.
– Ты преувеличиваешь. Она действительно очень добрый человек.
– Может и так. – Пожал то плечами. – Но я привык доверять своим чувствам, и тебе советую поступать также. Ладно, закончим на этом. Вон Ягира, свое отвратное варево несет. Вот же гадость. – Чащун передернул плечами. – Но выпить его надо. Старая ведьма свое дело знает. Быстро на ноги поставит.
Костер тихо потрескивал лопающимися сучьями, вернувшиеся друзья сидели рядом, весело переругиваясь друг с другом, и под их тихий разговор, шептавший голосом засыпающего в сумерках леса, уснул и наш герой, сжимая рукоять меча, которую так и не выпустил из рук.
Глава 6 Планы
Они сидели, втроем у потрескивающего искрами костра. Федогран, сопящая и чихающая Ягира и укрытый облаком табачного дыма Чащун.
Старый колдун отправил всех остальных участников последних сбытый в Новгор. Он жестко пресек любую попытку остаться, мотивируя это тем, что ему надо поговорить с богатырем «с глазу на глаз», и что чужие уши, даже пусть и названных братьев, он своими тайнами радовать не будет. Не для них они предназначены. На обоснованный вопрос обидевшегося Бера:
– Почему тогда бабка Ягира остается?
Чащун ответил, что эту старую, упрямую Каргу, все равно не выгнать, а если и получится, то она все равно подслушает спрятавшись, где-нибудь под кустиком, изображая из себя грязную гусеницу-переростка. Да и нужна она ему, для задуманного дела. На что колдунья совсем не обиделась, а улыбнулась ехидными губами, и довольным тоном ответила:
– Вот такая я загадочная бабушка-красавица. – А потом посмотрела так по-доброму, и погладила с такой нежностью посох, что всем сразу захотелось оказаться, где-нибудь подальше от нее, да и вообще от этой поляны с бандитским лагерем и костром.
Оставшись втроем, и проводив друзей загадочным взглядом, колдун долго не начинал разговор, ковыряясь кривой палкой в огне, и пуская клубы табачного дыма. Ягира тоже молчала, погрузившись в собственные мысли, и лишь изредка чесала длинный нос и морщилась, собираясь чихнуть, что у ни никак это не получалась, и потому она злилась, бормоча что-то неразборчивое.
Федор не мешал, и ни о чем не спрашивал, он тихо сидел и рассматривал двух старых духов, затащивших его, своими стараниями в этот древний мир.
Вспоминал, как едва не умер тогда от страха, когда первый раз увидел их, вот также сидящих у костра, таких разных, и таких одновременно одинаково нагоняющих ужас на изнеженного, городского мальчика, уснувшего в своей городской квартире, а проснувшегося в лесу у костра.
Он улыбнулся, прищурившись на огонь.
Теперь все по-другому. Теперь он далеко не тот умирающий от ужаса ребенок. Теперь он взрослый, тертый жизнью мужик, несмотря на свои семнадцать лет, уже не раз смотревший в глаза смерти. Да что там говорить, он ее хороший знакомый, той самой костлявой старухи, которую принято рисовать в сказках древней горбатой уродиной, а на самом деле прекрасной женщины – Богини Морены.
Он опять улыбнулся, подумав на сколько сильно развита у людей фантазия, и как она извращенно рисует то, чего человек не знает, да еще и боится вдобавок к этому.
– Послушай меня внучек. – Прервал наконец раздумья, и прокашляв дымом, Чащун заговорил глухим голосом, не поворачиваясь к собеседнику. Он, все также, не останавливаясь продолжал ковырять костер палкой, внимательно наблюдая за разлетающимися, обиженными искрами. – Кто-то очень сильно желает тебя убить… Выслушай сначала. – Поднял он руку, прерывая на полуслове попытавшегося что-то ответить Федора. – Кто-то в Новгоре, подкуплен и служит Чернобогу. Причем это очень сильный колдун-человек, или, что еще хуже дух. Я только недавно это понял, за что и виню себя, за такую вот глупость и упущенное из-за этого время.
Помнишь тот самый первый раз, когда тебя усыпили и обокрали в харчевне? – Он повернул голову, и внимательно посмотрел в глаза парня, выпустив неторопливо и задумчиво длинную струю дыма. Федор кивнул утвердительно в ответ. Старик снова отвернулся к костру и продолжил. – Сначала я думал, что это Ягира подстроила.
– Всегда я у тебя, старого нытика, во всем виновата. – Пробурчала колдунья в ответ, и наконец сделала то, что у нее никак не получалось, громко чихнула. – До чего же противные эти комары, ладно в нос залез, я его давно уже выковыряла, так он еще укусил, гаденыш. Чешется внутри, мочи нет.
– Ты можешь помолчать. – Рявкнул Чащун и со злостью швырнув палку в костер, который от этого взметнул в верх сноп искр, словно обидевшись, но дед быстро успокоился, у него всегда перепады настроений происходили мгновенно, и продолжил.
– Не Ягиры это была работа. Другой кто-то тебя обокрал. И самое противное, что я не знаю кто.
Потом пещерный медведь, который никаким образом не должен был оказаться там, где стояли лагерем вы. Но пришел именно в то место. Кто-то же его направил?
Дальше на вас напали упыри. Простое, казалось бы, задание воеводы: «Отвезти подати князю», по безопасной, много раз хоженой дороге, едва не стоили вам жизни. Не верю я в такую случайность, подстроено это чьей-то извращенной фантазией.
То, что вас посадили в порубь в столице и чуть не казнили, то же не просто так, ведь не сам лешак пришел вас тогда оклеветать, его послали, сделали все грамотно, если бы не шишок, не выбраться бы вам было оттуда.
То, что орда тогда, во время нашествия, пошла в обход, и именно туда, где стояли вы, а не туда, куда должна была идти, и где ее ждала дружина, тоже не совпадение.
Наводит на вас все эти беды кто-то из близких, знающих ваши планы. Я голову сломал, но не смог понять, кто в Новгоре служит Чернобогу.
– Ага. – Чихнула колдунья. – Я поначалу не поняла. Чего этот старый сморчок на меня накинулся с кулаками. Выяснять принялся, зачем я письмо к воеводе у тебя стащила. Чуток опять не подрались. Но разобрались опосля, что к чему. С тех пор тоже сна лишилась, все подсыла вычисляю. Вроде всех в городе перебрала, а никак догадаться не могу. – Она почесала нос и снова чихнула. – Ума не приложу, как этого гаденыша выискивать.
– Для того я вас тут и оставил, одних, без всех друзей, чтобы втроем покумекать. Может что-то дельное придумаем. – Он замолчал, окутавшись дымом, и на поляну опустилась тишина.
Слышно было как ветер гуляет по вершинам деревьев и шелестит задумчивой листвой. Потрескивал костер и фыркала носом Ягира. Чащун окутал себя облаком дыма, и молча кивал головой, словно соглашаясь с тем, что беззвучно бормотали его губы.
Федор смотрел на двух стариков, и пытался разобраться во всем том, что только, что они ему рассказали. Как-то так прошел год его попаданчества, что времени задуматься над происходящим у него не было. Сплошная череда смертельно опасных приключений, сыпалась на несчастную голову парня, с регулярным постоянством, не давая времени на размышления, и вот только сейчас он начал раскладывать все события по полочкам.
Теперь предупреждения Морены заиграли другими красками. Чернобог попытается от него избавится, и сделает это чужими руками, человека или духа, причем из довольно близкого окружения, того, на кого не подумаешь. Вот почему богиня советовала не верить никому. Но как так жить? Если подозревать всех, то можно сойти с ума. Надо срочно вычислить предателя. Но как это сделать? Нужно заставить его спешить, и совершить в суете ошибку.
– Надо заставить его волноваться. – Задумчиво произнес Федогран.
– Кого? – Не поняли ни Чащун ни Ягира, и подняли головы, внимательно посмотрев в глаза.
Но парень продолжил говорить так, словно не расслышал их вопроса:
– Нужно распространить слух о наших планах, но не истинных, а придуманных. Допустим я ехать на охоту собрался. Подождать немного, пока недоброжелатель, донесет это известие хозяину, и выехать совсем в другую сторону.
– И что это нам даст? – Задала вопрос, пожав плечами Ягира, но вот Чащун отреагировал по-другому:
– Ты гений мой мальчик! – Подпрыгнул он и забегал взад-вперед около костра, забыв даже выпустить струю дыма. – Отличный план.
– Не понимаю. Чего ты засуетился, словно тебе скипидару под хвост налили. – Колдунья в удивлении округлила глаза и чихнула. – Сядь наконец и объясни.
– Панику. Необдуманные действия. – Чащун резко сел и окутался табачным дымом. – Той вражине, что строит гадости нашему богатырю, придется быстро менять планы. А мы с тобой, Карга старая, будем рядышком, и понаблюдаем. Он обязательно совершит ошибку, и мы его… – Он резко прервался, насторожившись, словно кот, нацелившийся на ловлю мыши. Рука, как резиновый жгут рогатки выстрелила куда-то вниз и из кротовой норы выхватила за шкирку, трепыхающегося шишка. – Вот вам и подсыл вражеский…
– Отпусти! Какой я тебе подсыл. – Заорал тот перебирая в воздухе ногами, словно пытаясь таким образом убежать. – Я друг!!!
– Что же ты друг. – Не отпускал Чащун, бешено вращающего в страхе глазами Ильку. – Прячешься как тать, и разговоры секретные подслушиваешь? Так себя друзья не ведут.
– Отпусти его. – Чихнула беззаботно ведьма. – Нет в нем ни подлости, ни измены. Любопытство да дурости безрассудной полно, а вот гадости нет. Он скорее сдохнет, чем предаст. Такова их натура шишковая, тем более они с Федограном друг друга братьями считают, а это вообще высшая форма доверия. Тем более он нам пригодится.
– Это чем же нам этот крысеныш пригодится может? – Чащун поднес притихшего гостя к лицу, и принялся его разглядывать, словно ища на нем место, где можно укусить, поворачивая то одной стороной, то другой.
– Когда Федогран уедет из Новгора, нам с тобой, старый, туда лучше не соваться, нам лучше снаружи покараулить, а вот в городе, останется шишок. Будет там нашими глазами и ушами. Уж чего, чего, а это у него прекрасно получится.
– Думаешь? – Дед все еще недоверчиво рассматривал незваного гостя. – А ты как внучек мыслишь? Стоит этому подсылу доверять.
– Скажи ты ему брат, что не враг я. – Заверещал шишок, вновь забившись в истерике. – Пусть отпустит. Что он меня как грушу крутит и разглядывает.
Это выглядело со стороны на столько комично. Что наш герой не выдержал и рассмеялся:
– Отпусти. Он дурак, а не враг.
– Сами вы… – Не договорил шишок и махнул от обиды рукой, когда его поставили на землю.
– В следующий раз думай, когда что-то делаешь. – Захрюкала смехом в вперемешку с чиханием ведьма, и ее поддержал басовитый хохот Чащуна. Илька посмотрел на всех, подумал о чем-то о своем, улыбнулся и рассмеялся сам.
Долго они в четверым не могли остановится, тыкая в друг-друга пальцами, и от этого еще больше заливаясь хохотом. Наверно так выходила все накопленная за последнее время напряженность. К психотерапевту тут не сходишь, чтобы он помог, не изобрели еще таких. Нервы лечатся исключительно друзьями, их поддержкой, заботой, и добрым беззлобным смехом.
– Ладно, слушайте меня внимательно. – Заговорил Чащун, когда наконец смолк последний смешок. – План будет такой…
***
– Как же так? – Воевода удивлено посмотрел на стоящего слева, от нашего героя, Бера, словно ища у того поддержки, скользнул взглядом по невозмутимому лицу Федограна и остановился на оборотне.
– Он сам толком ничего не может объяснить. Говорит только, что надо. – Пожал плечами Вул.
– Я правда не знаю ничего, кроме того, что Чащун с Ягирой попросили меня помочь им в Синих Скалах. Они даже толком не объяснили на кого будем охотиться. Какой-то то ли тигр, то ли свихнувшийся медведь, не знаю. Сказали только, что оборотень, и поймать его надо непременно, пока бед не натворил. Вон, даже шишка с собой забрали, подготовить что-то там надо. Какие-то то ли путы, то ли сети. Не пытай меня, Митрох, сам ничего не понимаю.
– Он и нас собой не берет. – Пробурчал Бер обиженно.
– Ну хватит уже, медведь. Ты мне уже всю душу своим нытьем вынул. Вы с Вулом с дружиной пойдете, ваша помощь там сейчас нужнее. Я догоню потом. Чащун обещал, что мы быстро управимся.
Воевода вздохнул и развернулся, махнув рукой.
– Делай как знаешь. Если надо, то надо. Постарайся только вернуться вовремя. Твой меч в сече нужен будет. Сила идет огромная, и у нас каждый воин на счету. Вон, всех мужиков в строй ставим. Город беззащитным оставляем. Только на бога-Авось и надеемся. – Он снова вздохнул – Верим, что за это время супостат никакой не заявится, и смертушку тут не учинит. – Добавил он, с горечью выдохнув слова и, рассматривая площадь перед теремом.
Угрюмые мужики, плачущие жены и суетящиеся под ногами, неугомонные дети. Все перемешалось в гудящей, взволнованной толпе перед воеводским крыльцом. Пришла беда в их землю. Кто как не они, встанут на защиту. Дружина – это конечно хорошо, но недостаточно, чтобы одолеть супостата. Все поднялись. Даже бабы за вилы схватились. Сейчас любая помощь мужикам нужна. За своих деток, за свои дома, они костьми лягут, но не допустят разора. Кругом угрюмые, сосредоточенные лица, идущих на смерть людей.
Вон седой как лунь дед Гостомысл, костылем на десятника замахивается, кричит, с собой взять требует, орет беззубым ртом, что он еще крепок, и готов в строю постоять с сынами своими. Пусть только орясина эта – десятник посмеет его с собой не взять, он об него этот самый костыль и сломает.
Ван бабка Фекла, знаменитая на весь город стряпуха, у которой самые вкусные пироги на всю округу, тряся пышными телесами тычет пухлым кулачком в арбузное пузо хозяина харчевни, пытающегося надеть на себя кольчугу, которая никак не хочет натягиваться на рыхлое тело. С собой взять требует. Доказывает, что никакая она не обуза, и что кашу варить будет, пока он ворога на поле брани изничтожать будет. Народ кормить надо вкусно и в походе.
А вон и кузнец наш знакомый, дочку свою любимую, невесту оборотня, Дану, ремнем домой гонит. Тоже воевать девка навострилась. Сейчас еще и сам Вул подключится, мозги суженой своей на место вставит.
И красавица Алина, тут же, рядом с отцом стоит, слезы по щекам размазывает. Елей ей что-то тихо объясняет. Видно, что отговаривает. Не бабье – это дело война. За нее есть кому копье в руках держать, отец на сечу идет, а он воин знатный. «Цыц, ешо мне!», гремит его рассерженный голос, прорываясь сквозь общий гомон и плачь.
