Текст книги "Гении места или Занимательная география (СИ)"
Автор книги: Дарья Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Вся эта группа сопровождала того, кто находился в центре ее. Это был крупный черный гринда. Те, кто были вокруг него, не давали ему утонуть, по очереди поддерживая на поверхности воды. Самостоятельно плыть восьмиметровый гигант не мог, но группа сопровождения упорно буксировала его к какой-то одной, ведомой лишь дельфинам цели.
– Все, все, – Тамара баюкает голову связиста на своих коленях.
– Я нашел его, – хрипит Ильдар. – Я нашел атлантического Потана.
– Я знаю, миленький, знаю. Ты отдыхай.
– Нет! Зови Тамару. Надо сообщить Гойрду, где он. Он еще жив. Господи, хоть бы Гойрд успел...
Группу гринд качнуло волной от появления в нескольких метрах огромного кита. А потом полярный гость осторожно приблизился к дельфинам. И те отплыли в стороны, давая доступ к тому, которого они держали на поверхности океана уже не один месяц.
Потан пришел спасти своего коллегу.
*гринда – вид дельфинов. Крупные, от трех до восьми метров.
После. Ахмед, Алла и Мо.
Явление Ахмеда Валерьевича Романцова ранним утром на кухне было воистину эпичным. Правда, единственный наблюдатель этого действа не оценил всего величия сцены по достоинству: Мо едва удержал в руках чашку с чаем, заметив в дверях фигуру – задрапированную в клетчатое байковое одеяло наподобие римской тоги. От фигуры, кстати, веяло практически императорской надменностью – несмотря на спутанные волосы со следами ила и явное недоумение в светло-голубых глазах.
– А что... гхм... – мужчина надсадно закашлялся.
– Магомед Деев, Альфаир хрен знает какого уровня и Протектор, – Мо протянул мужчине чашку с чаем. – Выпейте, Ахмед Валерьевич. Я, конечно, понимаю, что вам вода осточертела за последние пару месяцев, но, мне кажется, в горле у вас все равно пересохло.
Ахмед принял протянутую чашку, отхлебнул, поморщился горячей воде.
– Знаешь меня? Где я? Что вообще произошло?
– Да так сразу и не объяснишь, что произошло. Тут надо всех позвать, я один не расскажу, – Мо присел за стол.
– Откуда ты знаешь меня? Кто ты вообще такой, Альфаир Магомед Деев?
– Я-то? А я это... – Мо почесал нос. – В общем, зять ваш.
Тут “император в клетчатой тоге” все-таки рухнул на стул, напротив Мо. Взгляд-сканер, взгляд-скальпель.
– Ну и какой же моей дочери так... повезло? – и, поскольку Мо не ответил сразу, вдруг уверенно: – Ясно. Мика.
– Как угадали? – Мо рискнул улыбнуться.
– Я не угадываю, – хмуро. – Это мои девочки. Я знаю точно. Только Мика способна вляпаться в такое приключение.
– Это я – приключение?
– Угу. Написано на лбу – мелкими буквами.
Мо усмехнулся. Его назвали “приключением”. А могли бы и как похуже окрестить.
– А где Алла Владленовна? С ней... все в порядке?
– В порядке. Одеяло одно просто. Не нагишом же ей выходить.
– Есть еще простынь, – раздалось от двери. И “императрица” тоже присоединилась к ним – в тоге из старенькой простыни.
– Где мы, молодой человек? Где наши девочки? Они здесь? Я... мы... позвать не получается, – Алла растеряна. – Словно сил нет совсем.
– Силы вернутся, – тон Мо уверен. – Сначала всегда так. Сейчас позову Мику.
– Кстати, Аллочка, – Ахмед поправляет байковое одеяло совершенно императорским жестом. – Молодой человек – наш, с позволения сказать, зять.
И Алла тоже опускается медленно на стул.
– Да что же тут такое произошло?..
– Нам обещали рассказать.
После. Где-то далеко.
Если бы люди могли услышать... если бы они могли тут слышать... если бы они могли хоть как-то БЫТЬ тут, то речь здешних обитателей показалась бы им похожей на китайский язык: много гласных, много каких-то щелкающих и клокочущих звуков – этому способствовало трубчатое строение рта тех, кто говорил на этом языке. А сейчас они говорили много и громко. Это было... скажем так, совещание. Военный совет лучших умов под председательством Верховного Игвы.
– Они знают, что мы придем.
– Обитатели?
– Хранители.
– Хранителей уже нет.
– Не... не совсем, – один из старших инженеров съежился под взглядом Верхового, прижал к спине перепончатые крылья.
– Что значит – не совсем? – голос Верховного не дрогнул, не стал громче. Но по трубкам, на которых держались глаза, снизу вверх, стало подниматься красно-оранжевое.
– Несколько... особей... выжило. Мы не поняли, почему.
– Сколько? – голос Верховного все так же ровен. Но все присутствующие знают, как мгновенно он переходит от спокойствия к состоянию буйной ярости.
– С десяток, Великий.
– Можно считать, что их нет.
– Но...
– Среди них есть те, кто может... Изначальные?
– Нет. Но они могут все переиначить. Они очень хитрые, Великий. И они ждут нас.
– Ждут? Значит, надо поторопиться.
Все присутствующие низко склонили головы в знак повиновения воле Великого Игвы.
После. Протекторы и остальные.
– Рассказываем уже в который раз, а все равно не верится, – качает головой Михаил.
– Зато, когда рассказываем на десятый раз, почти не остается белых пятен, – невозмутимо парирует Фарид, затягиваясь очередной своей папиросой. С ним перестали сражаться, и даже привыкли к этому вонючему дыму.
– У нас осталось два огромных белых пятна – это те Потаны, которых мы пока не нашли, – морщится Ильдар. – И этим надо заняться как можно скорее. Я уже почти готов.
– Интересно, а какой он – атлантический Потан? – любопытствует Лина. – Кит? Вы его видели, Ильдар Елисеевич?
– Кажется, он дельфин. Здоровенный такой. Но не касатка. Я не мог его видеть долго – силы кончились.
– А что сказал Гойрд?
– Гойрд сказал, что он придет в форму, – ровно отвечает Варвара. – Гойрд его подлатал.
– А они теперь сами вдвоем не смогут найти остальных? – это Тамара. – Они же Старшие, как-никак. И теперь их двое. Наверняка они общались раньше. Почему они сами не могут найти?
– Да потому что те не могут ответить! – резко произносит Ильдар. – Там, прекращай. Кроме меня – некому. У меня, конечно, сил далеко не столько, сколько у Старших. Но я связист. Я обучен этому, это моя работа. Только я могу их найти. Если, – со вздохом, – они конечно, еще живы. Шансов все меньше. Надо пробовать.
– Ты себя угробишь!
– А без еще двух Потанов нам не совладать с Нургом!
– Это правда, – негромко произносит Лина. Варвара с интересом смотрит на Максимуса Воды. – Он... он проснулся. Если можно так сказать. Он становится сильнее. Я чувствую его.
– Ого, – с уважением произносит Мо. – Даже так. И как оно?
– Оно мерзкое. Злобное. И скоро начнет проявлять себя.
– А какое... оно? Внешне? Ты его как чувствуешь?
– Лучше не спрашивай, – передернула плечами Лина.
– Мне вот еще что интересно, – Ахмед переводит разговор с явно неприятной дочери темы. – Тут уже не раз звучало слово – Протектор. Что оно значит? В чем смысл?
– Отличный вопрос, – поддерживает Ахмеда Мо. – И сам давно хотел спросить, да все отвлекался на что-то. На что я подписался, когда меня в Протекторы определили?
– И не ты один, как я понимаю, – подает голос Михаил.
– Все правильно, – серьезно отвечает Варвара. – Насчет тебя, Миша, я ошиблась, когда думала, что быть тебе Старшим среди оставшихся Альфаиров. Нет. Ты тоже Протектор. Своего Максимуса. Вопрос со Старшим среди Альфаиров остается открытым. Я думаю... что и у Альфаиров должен свой Максимус. Но вот кто...
– Давайте сначала про Протекторов! А Максимусом Альфаиров пусть будет Тигр. Он явно самый большой. И уровень вон у него... поднялся.
Тагир смущенно крякнул.
– Ишь ты, Михаил, как хорошо распределил, – Петр повел плечами, поморщился. – Ох, хондроз, проклятье Роксов... А и в самом деле, что там с Протекторами, Варюша?
– Да простое дело, в сущности. Вода и Земля – те материальные сущности, с помощью которых мы будем встречать... незваных гостей. Собственно, преобразование материальности – наше оружие. Точнее, оружие Максимусов. А они у нас на передовой.
– Тааак... – негромко протянул Миша. – А Протекторы?
– А Протектор – это энергетическая батарейка Максимуса. Это если в целом.
– Я правильно понял? – у Мо ровно такие же интонации, как и у Михаила только что. – Пока девочки будут преобразовывать материальность, как вы выразились, на передовой, мы будем обеспечивать... даже не знаю, что...
– Вы будете давать им возможность работать, – ровно отвечает Варвара. – Обеспечивая постоянную и равномерную подачу энергии. Поверьте, Максимусам самим будет в тот момент не до этого.
– Просто отлично! – Мо, наконец-то, вскипает. – Девчонки будут сражаться на передовой, а мы с Мишкой будем в тылу – бутерброды делать?! Нееет! Я на это не подписывался. Меня это не устраивает. Это неправильно! Так ведь, Миш?
– Абсолютно неправильно, – Михаил хоть и не повышает голос, но напряжение в нем очень отчетливо.
– Никто не выбирал себе предназначение. Вы Альфаиры, мальчики. Ваша судьба – быть Протекторами. Радуйтесь, что можете хотя бы так помочь.
– Да чему радоваться?! – вскакивает Мо. – Тому, что наши любимые женщины будут сражаться с мерзкими тварями, рискуя своей жизнью, а мы будем обеспечивать какую-то мифическую равномерную подачу энергии?!
– Она не мифическая, а вполне реальная...
– Да мне плевать! Я не позволю своей женщине рисковать собой, в то время как я сам...
– Вот же разбушевался... – растерянно бормочет Мика.
– Я уже сказал – не позволю Мике рисковать собой! Давайте придумывать новый план! Иначе я выхожу из игры.
– А это не игра, – в голосе Варвары прорезается сталь. – И выйти уже не получится. Я понимаю ваше беспокойство, мальчики. Думаю, у меня есть для вас и радостные новости. Вы даете не только энергию для Максимусов. Вы еще можете обеспечить им защиту. Свою защиту.
– Что-то вроде брони? – деловито спрашивает Миша, он явно сообразил раньше.
– Что это? Я не понимаю. И как это вообще делается? – Мо явно в этот раз “подтормаживает”.
– Как делается – понятия нее имею, – пожимает плечами Варвара. – Вы – Протекторы, вам лучше знать. Сами разбирайтесь.
– Кинули нас, Мо, как слепых котят в прорубь, – вздыхает Михаил. – Учитесь, дескать, ребятишки, плавать.
– Думаешь, Максимусам было проще? – неожиданно поддерживает жену Петр. – Все мы тут... самоучки.
– И то верно, – кивает Мо, задумчиво разглядывая супругу.
– Не смотри на меня так!
– Как это – “так”? – Мо поднимается с места, тянет жену за руку. – А ну-ка, встань.
– Не буду! Ты явно что-то задумал.
– Доминика! – одергивает дочь Ахмед. На его сухощавой фигуре вещи с Мишиного плеча висят мешком, но это не делает его нелепым или смешным. – Прекрати крыситься и делай, как муж велит.
Мика одаривает отца насупленным взглядом, бурчит что-то под нос, но встает вслед за рукой Мо. Какое-то время они стоят молча, друг напротив друга, Мо смотрит на нее, наклонив голову, словно что-то прикидывая, остальные кифэйи с любопытством наблюдают за разворачивающейся сценой. А потом Мо вдруг легко прижимает Мику к себе, проводит руками – от затылка вдоль спины до ягодиц, слегка шлепает по крепким округлостям, обтянутым джинсами, и резко отстраняется.
– Как-то так, – ухмыляется удовлетворенно. – Вроде получилось.
Теперь уже Мика стоит, наклонив голову, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Потом резко поводит плечами, будто мешает ей что-то, резко отводит руку в сторону. И вскидывает на Мо взгляд, полный паники.
– Что ты натворил?!
– Поставил тебе свою альфаирскую защиту. Фирменную.
Мика еще пару раз дергает плечами.
– Убери это! Ты... мне... мне это мешает! Я не могу... Да что же это?! – жалобно. – Мо, убери! Сними сию минуту!
– Нет.
– Мо!!!
– Доминика, прекрати скандалить, – пытается образумить дочь Ахмед.
– Я не чувствую свой силы! – голос и глаза Мики полны отчаяния. – Почти не чувствую! Как я смогу что-то сделать, если он меня блокирует?!
– Зато ты в безопасности, – на Мо, кажется, крики жены не произвели никакого впечатления.
– Да плевать мне на эту безопасность!
– Мне не плевать.
– Тигр, вмажь-ка ей табуреткой со спины.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
Легко вздернутый за ножку с пола, направленный могучей рукой, добротный деревянный табурет разлетается на мелкие щепки, так и не успев соприкоснуться со спиной стоящей посреди комнаты темноволосой женщины. Мика резко оборачивается.
– Вот видишь, – тон Мо невозмутим. – Работает.
– Я бы справилась сама!
– Лишним не будет, – Мо неумолим.
– Да как ты не понимаешь! Я не могу работать в этой твоей броне! Я энергию почти не чувствую! Попробуй станцевать вальс в водолазном костюме! Или сыграть на пианино в меховых рукавицах! Это невозможно.
– Вальс и пианино – это к Альке. А тебе против игв – самое оно.
– Мо... – у Доминики глаза раненой лани.
Магомед упрямо складывает руки на груди.
– Значит так, – вмешивается Варвара, пресекая начавший разгораться конфликт Максимуса и Протектора, сил наступательных и оборонительных. – Мо, сейчас освободи девочку от своей защиты. У вас еще будет время – немного, но будет, и используйте его с толком – вам надо научиться ставить защиту так, чтобы она не мешала Мике работать. Думаю, ты с непривычки слегка переборщил.
– Много – не мало, – Мо не просто доволен – целиком и полностью удовлетворен результатом.
– Ты слышал, что сказала Варвара Климентьевна?!
– Ладно, ладно, – вздыхает благостный Мо. – Иди сюда, женщина.
Она послушно шагает к нему. Мо снова внимательно разглядывает ее, но Мика в глазах его читает, что он уже точно знает, что нужно сделать, и эта пауза – на публику. Лишь желание избавиться от буквально сковывающей каждое движение брони Протектора не дает ей взорваться на это неуместное сейчас позерство.
Мо протягивает руку и щелчком пальцев сбивает невидимую пылинку с крепкого плеча Рокса. И в следующую секунду кулак Мики, свистнув мимо его уха, врезается в стену. Крошится кирпич, в стене появляется вмятина. Мо оборачивается, морщась, смотрит сначала на вмятину в стене, потом на Мику, бесстрастно сдувающую оранжевые крошки с костяшек пальцев правой руки.
– Это ваше вечное Роксово позерство...
– Попрошу не обобщать, – хмыкает Петр. – Я бы сказал, что фирменное позерство Максимусов.
– А, кстати, о Максимусах, – хищно оборачивается Миша к Лине. – Милая, у меня есть для тебя сюрприз...
– Не нужны мне твои сюрпризы!
– А ну прекратить себя вести как дети малые, – негромко командует Ахмед. – Взялись за гуж – так теперь нечего задний ход давать. Сказано же – тренироваться надо, а без защиты ни ваши мужчины, ни мы с матерью вас никуда не отпустим, будь вы хоть пять раз Максимусы. Есть такая возможность – пользуйтесь. Дело ведь серьезное, – вздохнул неожиданно. – Так что идите уже... тренироваться.
Отца сестры Куприяновы пусть хмуро и неохотно, но слушаются.
– А как это у вас получается?
– Живы останемся – научу.
– Да ради этого стоит только.
После. Отовсюду понемногу – последние элементы мозаики.
Крыльцо, выходящее на окраину села, лицом к лесу, Михаилу памятно. Именно на нем он получил самый дорогой в своей жизни подарок. Но сейчас рядом с ним другой человек – соратник-Протектор, в каком-то смысле, наверное, теперь даже и родственник. А так же просто Альфаир – Магомед Деев. Сидят они рядом, плечом к плечу, и одинаковым взглядом смотрят на край леса.
– Лина... она не передумала?
– Нет, – со вздохом.
– Но она не права!
– Согласен. Но упрямая же...
– Упрямее Рокса?
– Представь себе, – невесело усмехается Михаил.
Мо вздыхает.
– Мика переживает. Очень. Я... – вздыхает еще раз и, негромко: – Я боюсь за нее. Боюсь за них обеих. Им нужно помириться. Я чувствую, что нужно.
– Я тоже чувствую, – Михаил устало трет переносицу. – Но как убедить Лину – не знаю. Ее словно переклинило. Головой понимает, что, в конце концов, Мика была права. А через обиду переступить не может.
– Как ребенок.
– Как ребенок, – соглашается Миша. – Она считает, что сестра предала ее, и я не могу Линку в этом переубедить.
– Плохо это.
– Да чего уж хорошего...
Мелкая, едва заметная дрожь прошла по краям грудного плавника, заставив всполошиться стайку рыб-ангелов, крутившихся неподалеку. Они действительно были все это время ангелами-хранителями для того, кто лежал на морском дне в паре километров от Большого острова. Создавали своим мельтешением ток воды сквозь жабры и питательные фильтры, обеспечивая минимум – но необходимый ли? И, тем не менее, они проделывали все это уже не одну неделю. Крупные сородичи не подпускали к лежащему на дне гиганту акул и других хищников. Этот невидимый акт спасения длился долго. И, похоже, подошел к своему логическому финалу.
Дрожь усилилась, взметнулся вверх песок, закрыв на время видимость. И в клубах песка семиметровый морской дьявол медленно поднялся со дна. Движения его плавников-крыльев были хаотичными, огромного ската кренило то в одну, то в другую сторону. И тут сверху опустились две тени – одна совсем гигантская, другая поменьше.
Теперь их стало трое.
На одном из атоллов Индийского океана, который местные жители называли Нидаху – Белый, группа четырех Лейфов, состоящая из трех женщин и одного мужчины, склонилась над полутораметровым панцирем. Жив ли его обитатель – они не могли решить. Но сделали все, что могли. И, тем не менее, даже их сил, сил двух Томалов и двух Водзаров, один из которых – Максимус, могло не хватить, чтобы вернуть к жизни четвертого Потана планеты Земля.
Неподалеку от этой группы медленно ворочаются, словно живые камни, несколько черепах. Это свита Потана, те, кто вытащил тяжело раненого Старшего на опалово-белый песок маленького атолла. Те, кто несли все это время бессменный караул.
Женская ладонь раскрывается над самой серединой панциря, прижимается к теплой коричнево-зеленоватой пластине. И убирается прочь, оставляя вместо себя грязно-серый полупрозрачный камушек с тусклой желтой полосой. И под взглядом четырех пар внимательных глаз камень истаивает, словно растворяется, протекает внутрь роговой пластины и...
Первой показались когти левой задней лапы – и лапа дернулась, втянулась внутрь. А потом высунулся блестящий темный нос, а за ним и вся голова – на длинной сморщенной шее, с мутноватыми, наполовину прикрытыми почти прозрачными веками глазами.
– Оклемался, хороший мой, – звучит женский голос, и ладонь – другая, не та, что была с камнем, гладит черепаху по голове. – Ой, – запоздало смущается Алла. – А ничего, что я так запросто... со Старшим?
Вместо ответа огромная черепа как-то совершенно по-кошачьи подставляет свою голову – продолжай, дескать, не отвлекайся. В какие-то моменты даже Старшим нужно простые тепло и ласка.
После. Алия и Мунира.
С утра у полковника Федора Петровича Крыницына, начальника исправительной колонии строгого режима номер четыре, совершенно немилосердно болела голова. Можно было списать головную боль на смену погоды, магнитные бури, хронический недосып. Сам Федор Петрович почему-то грешил на “глушилку”. Общепринятым было считать, что они абсолютно безопасны, но Федор Петрович, человек старой закалки, считал, что голова у него болит именно тогда, когда работает “глушилка”.
Поэтому Федор Петрович был хмур сверх обычного. Единственным положительным моментом начавшегося непростого дня было решение вопроса с заключенным Кимом. Ходатайство удовлетворили, и сегодня ИК-4 попрощается с Кимом. Баба с возу... а хоть бы и мужик... – а хлопот колонии меньше. Все равно жить Киму осталось от силы пару месяцев.
Выйти проводить на волю, дать последние наставления и попрощаться с Виталием Кимом к воротам вышли и отец Василий, и имам Мусса. Увлеченные беседой, они не обратили внимания на стоящую метрах в пятидесяти пару – хорошенькая невысокая темноволосая девушка и десятилетняя девочка, тоже темноволосая, с длинной косой и яркими карими глазами. На них не обращали внимания ровно до тех пор, пока девочка вдруг не закричала – пронзительно, с переходом на визг.
У отца Василия резко заломило в висках, и снова будто вдруг резко зима вернулась – и мир подернулся белой пеленой. У имама Муссы боль пришла тупым ударом в затылок, а мир на прощание раскололся изумрудными брызгами. А оба они уже не видели, как менялось лицо досрочно освобожденного Виталия Кима. Впрочем, для этого смотреть было недостаточно. Надо было именно видеть. Как сквозь человеческие черты проступает нечто иное, и глаза уже не глаза, и рот... уже и не рот совсем. Как искажаются пропорции тела, словно сквозь пар или горячий воздух смотришь. Как проявляются за спиной призрачные темные перепончатые крылья. Призрачные ли?
Тот, кто был Виталием Кимом, перешагнул через тело осевшего на землю священника и пошел. Медленно, а потом все быстрее к стоявшим неподалеку девушке и девочке. Утробно и жутко взвыли за забором вышколенные немецкие овчарки. Взвыли, а потом заскулили жалобно. Автоматчик на вышке вскинул оружие, но ничего подозрительного не увидел – ну, идет себе человек в сторону от ворот колонии – так имеет право, освободили. Автоматчик на вышке не знал, что до настоящей свободы Виталий Ким был далек как никогда.
Мунира уже пряталась за спиной Алии. Девочку било мелкой дрожью, губы ее беззвучно шептали: “Мухи... Мухи...”.
Расстояние между мужчиной и девушкой с вжавшейся в ее спину девочкой сокращалось. Вот уже меньше тридцати метров. Вот уже двадцать. Десять. Тот, кто теперь не был человеком, замедлил свое движение, начал дергаться – взад-вперед, как заглохшая машина. А потом все же резко, в последнем рывке – вперед.
Маленькие изящные руки описали плавный и, одновременно, стремительный полукруг. В радиусе пятидесяти километров отрубилась вся электроника. У двух человек в поселке, включая Федора Петровича, остро прихватило сердце. У пятилетнего Вани Пименова резко прекратился эпилептический припадок. Мучавшаяся десятый час родами молодая учительница вдруг на удивление акушерки внезапно разродилась здоровым малышом. И много еще странного и удивительного произошло в тот момент в поселке. В тот момент, когда родился третий Максимус. Когда он нанес удар по тому, кто нашел иной способ придти в мир. И тут везение тоже отвернулось от игв. Они явилась там, где их не должны были засечь. Но их неожиданно ждали. Ждал проклятый Хранитель обитателей. И он не дал им пройти там. Придется идти напролом.
Мунира не смогла удержать лишившуюся вдруг способности твердо стоять на ногах Алию. Лишь удалось не дать ей резко упасть на землю – а опустить мягко.
– Аля, Алечка, да что же ты... что же делать, а? – Мунира держала голову, не обращая никакого внимания на лежащее в десятке метров тело. Взгляд выразительных темных глаз скользнул с детского лица на небо. Губы дрогнули, Алия что-то хотела сказать. А вместо этого голова ее бессильно откинулась.
Мунира снова закричала – громко и пронзительно. На этот раз автоматчик на вышке среагировал. Среагировали и другие люди – за сотни километров отсюда.
Первым с места сорвался Тагир, за ним Фарид. Остальные не успели ничего сообразить – а этих двоих уже и след простыл. Впрочем, основные силы подтянулись – только позже.
После. Лейфы, Мандры и Альфаиры.
Им уже плевать на возможных свидетелей – не до того, да и если что – разберутся потом. Тагир подхватил на руки Алю, Фарид крепко прижал к себе Муниру, один общий взгляд – сначала на распростертое, как-то странно вывернутое тело неподалеку, потом на лежащих чуть дальше, рядышком, адептов двух разных религий.
– Живы.
– Живы, но они – не наша забота.
– А этот?...
– Тварь ушла. Человек – умер.
– И я так думаю, братец. Уходим?
– Уходим. Но далеко нельзя.
Фарид кладет одну руку на плечо брата, наклоняется к уху Муниры.
– Подумай о доме, крошка.
Девочка первый раз видит этих двоих, но точно знает – свои. Доверчиво прижимается к мужской груди, зажмуривается, представляя поверхность кухонного стола, на котором мама раскатывает тесто.
И через секунду видит маму – как раз возле того стола. Только теста не хватает.
– Что здесь было? – вопрос обращен к Мунире, она единственный свидетель, Алия по-прежнему без сознания, устроена в кресле тут же. Но придет в себя – в этом точно уверены как минимум трое, причем каждый – из своего источника.
– Мухи, – шмыгает носом Мунира, прижимаясь к отцову боку. Широкая ладонь Ильдара скользит по голове, толстой косе, дальше по спине, легко, успокаивающе поглаживая.
– Какие еще мухи? – хмурится Тигр.
– Те самые, – отвечает за Муниру Магомед. – Наши друзья перепончатокрылые. Как они прорвались-то, я не понял?
– Меня другой вопрос интересует, – чешет в затылке Фарид. – Как Алька их остановила? В воздухе фонит – мама не горюй. Чуете, Альфаиры?
– Не только Альфаиры чуют, – хмыкает Петр. – Максимусы – что с них взять. На мелочи не размениваются.
– И все-таки – откуда он тут взялся? – упорствует Тагир. – И какова вероятность, что за пригорком не сидят остальные?
– Сидят. Ага. Как раз за пригорком, – задумчиво тянет Мика. И так странен ее тон, что все переводят взгляд на нее. А она встает резко. – Так. Я быстро. Ждите. За мной – не ходить.
Исчезает, оставив после себя мягкое бежевое едва уловимое мерцание. И сопровождающие ее уход не совсем приличные слова от мужа.
– Магомед! Здесь ребенок!
Мо смущенно хмыкает.
– Прости, малышка. Это я не со зла. Просто... волнуюсь.
– Ничего, – стеснительно прячет Мунира лицо все так же в отцовский бок. – Я знаю эти слова.
Эта реплика Муниры вызывают дружный смех – больше чтобы сбросить нервное напряжение. В разгар общего веселья возвращается Мика.
– Их пока нет, – рапортует лаконично.
– ГДЕ?! ТЫ?! БЫЛА!?
– А так непонятно? – пожимает плечами Мика, не впечатленная грозным рыком мужа.
– Нет!
– Да тут, неподалеку, – кивает головой – словно о соседней комнате речь. – Там, в том месте, где они вылезут.
– Где это?!
– А вы что – еще не поняли?
Кифэйи дружно качают головами.
– Ну вы даете! Что, Рид, и ты не понял?
– Должен же и я иногда чего-то не понимать, – Фарид лезет в карман рубашки за папиросами, а потом запоздало спрашивает у Тамары, как у хозяйки дома. – Можно?
– Да кури уже! – отмахивается нетерпеливо. – Только в сторону Муниры не дыми. Мика, детка, что там с этим местом?
– Ну... Мою лекцию о компенсационных выступах земной коры помните?
– Такое при всем желании хрен забудешь, – озвучивает общую мысль Михаил.
– Ну, а раз так – помните, что чем больше яма с нашей стороны – тем тоньше на ее дне граница между слоями. Тем легче там проникнуть. Карьер, – смотрит на непонимающие лица вокруг. – Алмазный рудник. Сорок пять километров отсюда.
В сорока пяти километрах от места сбора кифэйев старший механик орал на водителя новенького “Komatsu”. Новомодный карьерный бульдозер вдруг внезапно встал – и не подавал признаков жизни.
– Опять сварочник на ковш прицепили, демоны! Пять миллионов зеленых!
Водитель так же на повышенных тонах оправдывался, что эта японская техника – капризная как девка-целка, и на эти деньги можно было купить пять “чебарпиллеров”-и выгоднее, и надежнее. Они еще какое-то время орали друг на друга, прежде чем осознали – тишина не только в салоне “Komatsu”. Мертвая тишина на километры вокруг. Не работала ни одна единица техники, вырубило всю связь, включая новехонькие GPS. Огромный алмазный рудник, раскрытая каверна в теле земли – затих, ослеп, оглох.
– Наворотила дел Алька, – усмехается Мика. – Там народ в панике – ничего не работает. Все вырубило. Вот что значит – под горячую руку попались.
– Максимусы – они такие, ага, – поддерживает Мику Михаил.
– Может, хватит мне кости перемывать у меня за спиной?
Все дружно оборачиваются к уже сидящей в кресле Але. Первым рядом с ней оказывается Мо.
– Как ты?
– Как с похмелья, – морщится Алия, трет виски.
– Ты же не пьешь, – усмехается брат, легко гладит по голове.
– Такое количество энергии в себя принять, через себя пропустить и ударить ею – так это даже не похмелье, – со знанием дела произносит Ильдар. – Это что-то похлеще.
– Как ни скажи – все одно лучше не станет, – вздыхает Аля.
– Может, тебе чаю, деточка? – участливо спрашивает Варвара. – Вода – она помогает.
– Нет. Я же не Лейф. Мне бы хлеба. Черного. Дрожжевого. Лучше домашнего. Если...
– Сейчас у соседки спрошу, – быстро поднимается с места Тамара.
– И молочка...
– Ну, что я пропустила? – Алия отламывает вчерашний, черный, зато домашний хлеб мелкими кусочками. Стакан молока наполовину пуст.
– Как раз успела к лекции по геодезии, – усмехается Соня. – В исполнении нашего великолепного Максимуса Земли.
– Не нужно аплодисментов. И потом – не геодезии, а геологии, – поправляет Мика. – Точнее – игвогеологии.
– Мерзкое слово, – морщится Мо. – Так почему именно – здесь?
– Говорю же – дыра.
– А что – единственная? – сомневается Фарид. – Есть же эта... Кольская сверхглубокая... Нефтяные скважины. Они явно глубже. До границы Мохоровичича рукой подать.
– Да ты не терял времени даром, – смеется Мика. – Умных слов поднабрался. Если под этой мухоморной границей понимается место, где смыкаются слои – то дядька дело свое знал. Но там они не выйдут – там физически не выжить даже игвам. Они будут пробиваться выше. И потом – все эти сверхглубокие скважины какой ширины? Диаметр какой?
– Не знаю, – пожал плечами Фарид. – Думаю, немного. Полметра, возможно.
– Это не подходит для интервенции.
Эти слова Мики заставили всех тревожно переглянуться. А потом, после паузы, заговорил Михаил.
– А какого тогда они в первый раз вылезли у меня?
– Почему они у тебя они появились? Не знаю, честно, – Мика пожала плечами. – Промахнулись, наверное. Всего-то плюс-минус семьсот километров. Для бешенного игвы две монтировки по карте – не крюк.
Остальные кифэйи несколько принужденно рассмеялись.
– Я не думаю, что это случайно, – Ильдар, однако, серьезен. – Вероятнее всего, это дел рук Старших Мандр.
– Это... как?!
– Думаю, они почувствовали... движение в коре, прорыв в материи. Не успели понять, где те прорываются, и просто – тряхнули кору. Наугад. Чтобы сбить им прицел.
– Да зачем?!
– Если бы игвы вышли там, где планировали – их были бы тучи... сразу. И вряд ли бы мы что-то успели увидеть... поймать... сделать. А так они смогли высунуть... в почти задвинувшуюся щель... только передовой отряд и этот проклятый прибор. А тут их уже Фарид Петрович ждал. Гостеприимно распахнув объятья.
– Ну вот, – демонстративно вздыхает Фарид. – Я-то думал, что один героически остановил нашествие саранчи на землю обетованную. А тут, оказывается, основную работу Старшие сделали. Не хотел бы я со Старшими Мандрами встретиться.
– Почему? – удивляется Софья.
– Да как-то оторопь берет... Что есть... были существа... способные вот так, за здорово живешь взять – и кору земную как скатерть по столу – туда-сюда. Кручу-верчу, игву обмануть хочу, – немного нервно рассмеялся Фарид. И тут же резко замолчал. – Извините.
– Да все нормально, – улыбается Алла. – Не знаю, как Мандры, а Старшие Лейфы – милые.
– Не согласен, – под нос себе буркнул злопамятный Мо. А, потом, громче: – Мика, как думаешь, сколько у нас времени?
