Текст книги "Дьявол в Огайо (ЛП)"

Автор книги: Дарья Полатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Я осторожно заглянула в свою комнату.

Мэй бодрствовала и стояла перед моим высоченным, в полный рост, зеркалом. На ней был мой старый детский халат, из голубой махровой ткани, который я больше не носила и давала его друзьям, если им была нужна одежда для ночевки. (Не то чтобы у меня было много друзей. Или часто кто-то оставался с ночевой. Ну хорошо, однажды его надевал Айзек, когда его тетя уезжала из города.)

Мэй пристально смотрела на свое отражение, словно пытаясь узнать себя. Как будто не знала, кто она…

КРРРРРР…

…скрипнула дверь. Мэй обернулась, ее светлые глаза широко распахнулись.

Я чувствовала, что мои щеки заливает румянец. Мама привела домой девочку с порезами на спине, чтобы защитить ее, а я за ней шпионю. Класс, Джулс.

– Прости, – извинилась я. – Не хотела тебя напугать.

Опустила глаза на грязно-белый ковер, и стала натягивать на плечи халат.

– Все в порядке, – тихо ответила она.

Неловкость. Молчание.

Что было понятно, ведь она – незнакомка, спящая в моей комнате. Но одной из нас придется заговорить.

Хорошо, пусть это буду я.

– Ты нашла все необходимое? – спросила я. – В ванной есть запасные полотенца.

Она кивнула.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

Снова воцарилась тишина.

–Я пришла за наушниками.

Я показала на пару беспроводных, лежащих на столе.

– Конечно, – сказала она, делая маленький шаг назад, как будто освобождая мне путь, хотя мы были в разных концах комнаты.

Я осторожно подошла, чтобы взять наушники. Странно чувствовать себя так неуютно в своей же комнате.

Мэй посмотрела на наушники.

– Дэни храпит, – объяснила я.

– Они классные, – задумчиво произнесла она, как будто никогда не видела таких.

– Благодарю.

Я копила деньги и приобрела их к Рождеству. А это значило, что теперь я могу слушать музыку так громко, как хочу, и ни одна из моих сестер не будет жаловаться.

– Завтра я буду в школе, поэтому если захочешь послушать музыку или что-то еще, бери их не стесняясь.

Мэй пожала плечами, что я восприняла как благодарность.

Я посмотрела на свой стол, который оставила в большем беспорядке, чем мне бы хотелось.

– Прости, мне надо было все убрать.

– Ты ведь не знала, что я буду здесь, – сказала Мэй, как ни в чем не бывало.

Я посмотрела на нее. Она уставилась на меня, как будто изучала. У меня от этого мурашки по коже пошли.

Пространство заполнилось еще большей тишиной, создавая странную, тихую тупиковую обстановку.

– Прости за вторжение, – продолжила она, – в твою семью.

– О, все в порядке.

Мне не нравилось, что она здесь, но я не хотела, чтобы Мэй из-за этого переживала. Ведь это не ее вина.

Мэй медленно окинула взглядом мою комнату, внимательно рассматривая все вокруг.

– Похоже, у тебя прекрасная жизнь, – сделала вывод она.

Меня охватил озноб, под фланелевой пижамой побежали мурашки. Может быть моя жизнь и была прекрасной, но когда кто-то указал на это вот так – с любопытством и почти ревностью, мне стало неловко. Я хотела убежать, но возможно именно сейчас у меня была возможность узнать, что же происходит на самом деле.

Не бойся, Джулс.

– Думаю, да, – ответила я, стараясь говорить как можно безразличнее. – Так откуда ты?

Мэй отвернулась от меня и села на кровать, как будто сам вопрос утомлял ее. Возможно, я переступила черту.

–Не говори, если не хочешь…

– Тисдейл, – ответила она, зарывая пальцы ног в ковер.

– Круто, – сказала я, хотя ничего не знала об этом городе. – Это далеко?

Она глубоко вздохнула, будто обиделась на заданный мной вопрос.

– Думаю, это примерно в часе езды отсюда.

Теперь от моего любопытства мне стало не по себе.

– Я всю свою жизнь прожила в Ремингеме, – нервно сказала я. – Мои родители родом отсюда. Ну, по крайней мере, мой отец. Мама переехала сюда в старших классах. Мои бабушка и дедушка, по отцовской линии, тоже здесь. Мы видимся с ними по праздникам. По маминой стороне больше никого не осталось. Ее мама умерла несколько лет назад, а отец… думаю, его не стало много лет назад. Она никогда не говорит о нем.

Я застенчиво постучала указательным пальцем по наушнику.

Мэй ничего не ответила. Она стояла спиной ко мне. Под воротником синего халата виднелась часть белой повязки. Интересно, ей придется спать на животе, чтобы не

избежать неудобств?

– Ты в порядке? – спросила я, мое внимание все еще было на повязке.

Ветер стучал по стеклам.

Мэй посмотрела на свои ненакрашенные ногти. Потом она повернулась и впилась взглядом в мои глаза.

– Буду.

Я не знала, как на это ответить. После нескольких минут молчания я извинилась и пожелала ей спокойной ночи.

С Мэй что-то не так. Нет, я не думаю, что она вампир, оборотень, или что-то типа того. Казалось, эта девочка просто не от мира его. Я не знала, что с ней делать.

Проходя мимо спальни родителей, я услышала, как из-за двери доносится слабый шум. Они никогда не ссорились, что делало ситуацию еще более странной. Папа злится на маму? Это связано с Мэй? Есть что-то, чем мама поделилась с ним, но не с нами? Что же с ней произошло?

Вернувшись в комнату Даниэль, я обошла ее, спящую на диване, и забралась в постель. Я нажала на розовую обложку и включила плейлист Билли Холидэй, который я часто слушала, пока работала. Мне нравилось слушать классический джаз, он успокаивал, когда я волновалась. Что случалось чаще, чем мне бы хотелось.

Я надела наушники и открыла окно поиска на телефоне. До меня дошло, что не знаю фамилии Мэй. Я провела некоторое расследование в социальных сетях, но никого похожего не обнаружила.

Потом напечатала «Тисдейл, Огайо». Может быть, то место, откуда она родом, расскажет мне больше.

Появились результаты поиска по Тисдейл. Я просмотрела несколько записей о городе. Информации было немного: фермерский городок... основанный в тысяча восемьсот…

Затем я нажала на последнюю ссылку. На экран загрузилось изображение:

Перевернутая пятиконечная звезда в круге.

Символ показался мне знакомым, но прежде, чем я успела подумать, что он означает…

Бум!

Глава 9

ЭТО БЫЛА ВЕТКА. ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛАЯ.

Прошлой ночью она упала с дуба, стоявшего в нашем дворе. Ветер дул так сильно, что ветка врезалась в эркер нашей гостиной, разбив стекло. Дэни проспала это испытание (удивление, удивление), а мама пошла утешать Мэй. Я помогла отцу подмести стекло и наклеить на окно брезент. Мы практически не разговаривали. Я могла бы предположить, что мысли папы были заняты происходящим между ним и мамой. К тому же, это произошло среди ночи – совсем неподходящее время, чтобы задавать вопросы.

Добравшись до кровати, я была слишком уставшей, чтобы продолжать расследование. Нужно немного поспать перед завтрашней встречей.

Но я проворочалась всю ночь, то и дело погружаясь в кошмар, в котором была в нашем темном гараже. Я пыталась найти выход на ощупь, но стены были слишком гладкими. Казалось, мои руки скользили по бесконечному кругу.

Нужно ли говорить, что на следующее утро я была без сил. Пробираясь на кухню, я едва могла держать глаза открытыми. Мама приготовила завтрак, оставив на конторке блины.

Я решила, что мне нужен кофеин. С сегодняшнего дня начинаю пить кофе.

Я подошла к френч-прессу и налила себе чашку напитка. С дымным, кислым и отвратительным запахом, но мне было все равно. Сегодня у меня собеседование, и я не могу его проспать.

– С каких это пор ты пьешь кофе? – спросила Хелен, заходя в кухню в своем сером блейзере поверх темно-синего платья-халата.

– Он мне нужен. У меня сегодня собеседование.

– Кофе крепкий, – предупредила Хелен, даже не спросив, где у меня собеседование.

– Знаю, – ответила я, хотя понятия не имела, означает ли крепость уровень кофеина, аромат, или и то, и другое. Я вылила остатки напитка в огромную кружку, так что для нее ничего не осталось.

Хелен взглянула на пустой кофейник. Пожав плечами, она сказала:

– Я попрошу Лэндона, чтобы он купил мне кофе. А что случилось с окном в гостиной?

Если Хелен не знала о ветке, значит, скорее всего, еще не знала и о Мэй. Я слышала, что вчера она поздно вернулась домой. Может, у мамы не было времени поговорить с ней. Хотя можно предположить, что мама могла бы предупредить ее об этом. Эй, в нашем доме спит странная девушка с кровоточащей спиной. Какой смайлик подошел бы для такого сообщения?

– Ветка, – безапелляционно сообщила я ей. – Ты хоть знаешь, что происходит?

Прежде чем Хелен успела ответить, в кухню вошла Мэй.

Одетая в мою одежду.

Это мама попросила одолжить ей что-нибудь, что я и сделала. Но все равно было непривычно. На Мэй были мои темные джинсы и черный свитер с вырезом в форме лодочки, который мама купила мне в восьмом классе. Я думала, это придаст мне утонченный вид, но когда я его надевала, он всегда казался громоздким и не сидел так, как надо. У Мэй он спадал с левого плеча, слегка подчеркивая ее изящную ключицу. Сверху виднелась белая повязка.

Мэй, должно быть, перехватила мой взгляд, потому что быстро поправила свитер, чтобы прикрыть плечо.

Я опустила взгляд на свой кофе и заставила себя сделать глоток.

– Привет, я Хелен. А ты подруга Джулс?

Мэй посмотрела на меня. Была ли она моей подругой?

Как я должна ответить на это? Мы ведь даже не знали друг друга.

К счастью, мама прервала неловкий момент, прежде чем мы успели ответить. Она была одета в темно-серые брюки и синюю блузку.

– Отлично, ты уже познакомилась с Мэй, – сказала мама Хелен. – Мэй останется у нас на несколько дней.

Мэй прислонилась бедром к стойке, будто ей была нужна поддержка. Глядя на ее высокое тело, мне стало интересно, не истекла ли она кровью на моей кровати.

– Отличный вырез, – похвалила Хелен.

Мэй провела пальцами по кончикам своей косы, которая свисала до локтя. Хотя у нее были темные круги под глазами и она была не накрашена, выглядела Мэй великолепно.

– О, спасибо, – тихо ответила Мэй. – Это Джулс одолжила его мне.

– На тебе эта вещь смотрится лучше, чем на ней.

– Ну спасибо, – съязвила я в ответ, хотя знала, что она права.

– Куда делся кофе? – спросил папа, когда зашел и увидел пустой кофейник.. Он выглядел еще более усталым, чем обычно.

– Это Джулс все выпила. Пока!

Хелен схватила протеиновый батончик и провальсировала до выхода.

Папа повернулся ко мне.

– Джулс, если ты собираешься пить мой кофе, то сделай хотя бы еще.

В его голосе был намек на раздражение.

– Я не умею, – попыталась оправдаться я.

– Все в порядке, – сказал он уже более мягким голосом.

Папа не мог долго злиться на нас.

– Как-нибудь я тебя научу.

– Ты хорошо выглядишь, – похвалила его мама, проведя рукой по папиному плечу. – Неужели это наш новый костюм?

– Хммммм... – кивнул папа, сжав губы сильнее, чем когда-либо.

Мама потянулась за кружкой, а потом внезапно вскрикнула:

– Твоя встреча! Совсем забыла, что она сегодня.

Папа ничего не ответил, но было видно, что его это немного обидело.

– Ты понравишься региональному менеджеру, – сказала мама, заваривая свой «Эрл Грей». – Уверена, они тебя повысят.

Насколько я поняла, папа собирался возглавить надзор за слиянием в банке, в котором работал.

– Будем надеяться, – настороженно ответил папа, насыпая в френч-пресс новый кофе.

– Питер, – начала мама, – я знаю, что сегодня у тебя важный день, но не мог бы ты снова отвезти девочек в школу? Мы с Мэй должны разобраться с бумагами в суде.

– Конечно, – согласился папа, закрывая пакет с кофе. – Мэй, ты не голодна?

Мой отец, возможно, и был раздражен, но он среднезападный человек, и по менталитету просто был неспособен проявлять невежливость по отношению к гостям.

– Нет, – тихо ответила Мэй. – Спасибо вам.

– Мы с Мэй собираемся позавтракать в закусочной, – объяснила мама, заваривая чай.

Я знала закусочную, о которой шла речь. Мама водила меня туда обедать, когда я приходила к ней на работу. Мне нравились фиолетовые виниловые сиденья и блестящие столешницы. Но что больше всего мне нравилось в наших посещения, так это то, что когда мы были там, мама была полностью в моем распоряжении. Кажется, нам всегда не хватало только нашего времени.

Однако, для Мэй, похоже, оно нашлось.

Я посмотрела на странную девушку, живущую в нашем доме. Ей в одночасье удалось рассорить моих родителей, мама теперь брала ее на завтрак, и она носила мою одежду.

Но что действительно меня беспокоило, так это то, что я понятия не имела, кто эта девушка.

Глава 10

– Точно останется шрам, – заключила Конни, осматривая спину девушки. – Но, похоже, рваные раны заживают хорошо, – добавила она, пытаясь найти металлическую прокладку. – Да и жизненные показатели в норме.

– Это здорово! – воскликнула Сюзанна.

Конни, не прекращая порхать над столом для осмотра, окинула ее взглядом.

Мэй сидела на краю стола, расстегнув платье на спине, чтобы Конни смогла промыть раны. Девочка ничего не говорила, просто смотрела на ветку дерева, которую увидела из окна ординаторской, на этаж выше травматологии, где была до того.

– Сейчас чуть-чуть пощиплет.

Конни окунула ватный тампон в какое-то дезинфицирующее средство, а затем призналась:

– Ладно, больше чем чуть-чуть.

Мэй обхватила пальцами края матраса, собираясь с духом.

Конни прижала повязку к порезам, быстро и эффективно промывая раны. Мэй никак не реагировала на это.

– Да, – начала Конни, вытирая запекшиеся от крови раны, – быстро тебе нашли место в приемной семье! Никогда не видела, чтобы Служба защиты детей работала так быстро! Правда, доктор Матис?

Конни взглянула на Сюзанну, которая через силу ответила:

– Мэй не в приемной семье. Она осталась со мной.

Уставившись на Сюзанну, медсестра замерла с марлевой повязкой в руке.

– Я зарегистрирована в системе приемных родителей, – сообщила Сюзанна, – Мы с Питером прошли регистрацию еще до того, как у нас появились девочки. Сегодня утром мы получили одобрение судьи.

– Но вчера вечером ты отвезла ее домой.

Конни продолжила промывать рану, стараясь говорить как можно тише, хотя это было бесполезно, потому что Мэй, очевидно, и так слышала весь разговор.

Сюзанна скрестила руки на белом халате.

– То есть ты считаешь, что я должна была оставить ее с тем мужчиной, который приходил сюда…?

– Каким мужчиной? – спросила Мэй в тот момент, когда Сюзанна поняла, что стоит держать язык за зубами. – За мной кто-то приходил?

Конни моментально сделала вид, что занята уборкой медикаментов.

– Да, – ответила Сюзанна. – Мужчина пытался выписать тебя из больницы. Вчера днем.

– Ну, тут я почти закончила, – заключила Конни, стараясь изобразить оптимистичный тон. – У меня еще много пациентов. Позвоните мне, если что-нибудь понадобится.

Она выбежала из комнаты.

Воцарилась неловкая тишина.

Сюзанна подошла и присела на край кровати рядом с Мэй, ладони которой все еще сжимали матрас. Несколько минут они сидели молча. Наконец, Мэй заговорила, ее голос был низким.

– Как он выглядел? Тот мужчина?

Сюзанна сунула руки в карманы пиджака.

– Высокий, – начала она, – У него были седые волосы и очень загорелая кожа. Даже немного обгорелая.

–В шляпе? – промолвила Мэй, не отрывая взгляда от пола.

Сюзанна кивнула.

– Да. В ковбойской.

Мэй начала дрожать, обхватила себя руками, как будто пыталась уменьшиться до минимальных размеров, а потом и вовсе исчезнуть.

– Этот мужчина – один из тех, кто причинил тебе боль? – рискнула спросить Сюзанна.

Мэй кивнула.

Сюзанна наконец осознала, что это значит. А потом спросила:

– Он твой отец?

Она попыталась говорить спокойно, но ее тон все равно выдавал тревогу.

Мэй продолжала дрожать, не говоря ни слова.

– Все в порядке, Мэй, – успокоила Сюзанна, – я не дам тебя в обиду.

Мэй посмотрела на Сюзанну умоляющими глазами. Сюзанна заставила себя выдержать взгляд девушки.

– Тебе не придется возвращаться к нему, обещаю, – твердо сказала она.

Мэй немного расслабила руки, ее дрожь потихоньку утихала. Она глубоко вздохнула, затем наклонила голову в сторону и положила ее на плечо Сюзанны.

Сюзанна была удивлена телесным контактом и не шевелилась.

Худые плечи Мэй медленно поднимались и опускались от тяжелого дыхания. Сюзанна тихо ждала, дав девушке время прийти в себя.

Через некоторое время девочка снова заговорила дрожащим голосом:

– Он мне не отец.

Мэй подняла голову и повернулась к дальней стене, ее тело замерло.

– Он шериф.

Глава 11

За обедом мы с Айзеком сидели в углу кафе. Я ковыряла несвежий бутерброд с ветчиной, в то время как он жаловался на склонность Виктории Лю заканчивать все предложения вопросом.

Пока Айзек приводил многочисленные примеры интонаций Виктории, я экспериментировала с фильтрами на фотографии вялого малька, тонущего в кетчупе. Думаю, я оставлю этот снимок для публикации в конце недели и подпишу его как #жаренаясмерть.

– Так раздражать – это вообще законно? Вот так разговаривать? Все время? – передразни

вал Айзек интонации своего самопровозглашенного врага.

По ходу его разглагольствований я кивала, но в голове у меня были лишь мысли о встрече с Себастьяном и сотрудниками «Регаля».

– Ты вообще слушаешь меня? – спросил Айзек.

Он знал, что нет, поэтому я даже не стала притворяться:

–Просто я нервничаю из-за собеседования.

Я взялась за воротник своего шерстяного платья, в переполненном кафетерии было тепло.

– А еще я не спала.

Айзек закатил глаза.

– Отлично, и теперь ты будешь ворчать весь день.

И тут я вспомнила, что так и не смогла посмотреть на этот перевернутый символ в виде звезды со странички в интернете Тисдейла! Я похлопала по карманам в поисках телефона. Этот символ показывали по телевизору и в фильмах, и мне казалось, что он связан с чем-то плохим, но пока не знала, с чем конкретно.

Прокрутив вниз, я прочитала несколько описаний. Этот знак был пентаграммой.

Мой взгляд упал на:

«Перевернутая пентаграмма использовалась в оккультизме эпохи Возрождения. Она продолжает ассоциироваться с Дьяволом и часто считается знаком Сатаны».

Что.

За.

УФФ.

Пентаграмма? Эта девушка поклонялась дьяволу? Или жила с людьми, которые это делали? Большинство известных мне людей были христианами и ходили в церкви. Разных видов, да, но ни одна из них не была связана с Сатаной.

– Если ты не будешь есть наггетсы, тогда это сделаю я, – заявил Айзек, указывая на мою тарелку.

Я быстро выключила экран.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь скрыть тревогу от только что прочитанного.

Это мне не удавалось – нужно сосредоточиться.

Я уставилась на поднос. На самом деле есть мне не хотелось. Однако я смертельно устала. Я потянулась за чашкой кофе, которую купила в соседнем кафе рядом со столовой. На вкус он был как сгоревшая вода.

– Нам нужно обсудить наш проект социальных исследований, – настаивал Айзек, доставая блокнот. – Я начал работать над тезисами.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз так уставала. Мне нужно быть начеку, чтобы произвести впечатление на Себастьяна и его коллег.

– Серьезно, Джулс. Что с тобой? – спросил Айзек. – И с каких это пор ты пьешь кофе? Допоздна была со своим парнем?

– Он не мой парень.

– Неважно. Он им станет, и тогда ты забудешь обо мне, и я останусь совсем один, – полушутя обвинил меня Айзек.

– Хорошо, да, именно так и будет, – ответила я, будучи не в силах спорить.

Айзек посмотрел на меня.

– Я прощу тебя, потому что явно что-то происходит. И я знаю, что это не ПМС, так что даже не пытайся прикрыться этим.

– Это жутковато, – говорю я, но так мило, что Айзек настолько хорошо меня знает. Я подвинула к нему свои наггетсы в знак молчаливого извинения. Он съел один, соглашаясь на перемирие. Я сделала большой глоток кофе, поморщившись от его вкуса.

– А теперь ты расскажешь мне, что на самом деле с тобой происходит?

Я замешкалась. Рассказать ли Айзеку о Мэй? У меня никогда не было тайн от него. Я даже рассказала ему о том, что, когда в седьмом классе я подхватила ушную инфекцию, у меня была такая плохая реакция на пенициллин, что все тело покрылось красными пятнами. Но сейчас мне не хотелось говорить о Мэй. Я уже и так не спала из-за нее всю ночь. Достаточно и этого вмешательства в мою жизнь.

– Я просто нервничаю из-за собеседования в газете, – наконец ответила я.

Впервые в жизни я солгала своему лучшему другу.

Глава 12

В офисе «Ремингем Регаль» бурлила активная деятельность. Студенты, быстро печатающие на ноутбуках, парень в углу за большим монитором, редактирующий ролик какой-то футбольной съемки. Там стояла классная доска с идеями для историй, и еще одна, которую вытирали два первокурсника.

Мое сердце забилось в предвкушении. Или, может быть, это была дрожь от всего выпитого мною кофеина. Скорее всего, и то, и другое.

– Джулс!

Закончив читать что-то на планшете, Себастьян встал из-за стола, и обратился к одному из редакторов:

– Выглядит великолепно, Грета. Давай добудем доказательства этому, и можно будет публиковать.

– Садись! – сказал он, ухмыльнувшись и указывая на общий рабочий стол в центре комнаты.

Я бросила сумку на стул и села.

– Наоми, Зик, присоединяйтесь, – позвал Себастьян.

Одетая во все черное, Наоми была высокой, стройной старшеклассницей. Она подошла к столу, последовав за Зиком, долговязым учеником младших классов в шляпе газетчика, одетой набекрень, и клетчатой фланелевой толстовке.

– Наоми – редактор социальных сетей, а Зик – главный редактор контента.

– Привет, – сказала Наоми, протягивая изящную руку.

Я пожала ее. Пальцы девушки были тонкими и сильными.

– Ты – младшая сестра Хелен, – сказала она то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном.

Я кивнула, а потом помахала Зику, приветствуя его.

– Кажется, мы знакомы, – вспомнил он. – Моя мама работает с твоим отцом в банке. Мы ведь оба были на той рождественской вечеринке в прошлом году? Там, где были креветки, съешь-сколько-сможешь?

– О да, – ответила я, хотя не помнила, чтобы видела его там.

– Итак, – начал Себастьян, – я хотел бы поделиться с вами идеей для новой колонки, которую придумали мы с Джулс.

Наоми сдержанно улыбнулась. Потом они с Зиком внимательно слушали Себастьяна, пока тот рассказывал о том, что, надеюсь, станет моей колонкой. До меня дошло, что мое лицо, должно быть, выглядит чрезмерно взволновано, ведь я же была так близка к тому, чтобы все сложится и у меня наконец-то будет своя собственная колонка. Я приложила все усилия, чтобы расслабить щеки. Соберись, Джулс.

– В колонке будет портрет и короткое интервью, каждую неделю разный учащийся, – пояснил Себастьян. – Мы разместим его на последней странице печатного издания.

– И как она будет называться? – поинтересовалась Наоми, изящно сложив руки на столе.

Себастьян взглянул на меня.

– О, хмм....

Глубокий вдох, Джулс!

– Я подумала, что мы могли бы назвать ее «Люди, которых ты не знаешь».

Старшеклассники приняли удар на себя. Я вспотела. От шерстяного платья, от кофе, от нервов, но в основном от того, что я была таааааак близка к тому, что у меня будет собственная колонка и я буду работать с Себастьяном, если, конечно, все не испорчу.

Наконец, заговорила Наоми.

– Мне нравится.

– Превосходно, – согласился Зик.

Я вздохнула с облегчением.

– Итак, Джулс, расскажи нам свое видение проекта, – сказал Себастьян.

К счастью, я потратила весь урок геометрии на обдумывание колонки. Да, придется просить у Айзека конспект по теореме Пифагора, но зато сейчас я была готова.

– Ну, я всегда думала, что портретные снимки – это запечатление духа человека, – начала я. – Раскрытие внутреннего мира чел…

– Вот вы где!

Я услышала знакомый голос, но он был настолько неуместен здесь, что у меня закрались сомнения по поводу того, слышу ли я его на самом деле. Я повернулась, чтобы посмотреть …

В дверях стояла мама и улыбалась. Что она делает в школе? Должно быть, случилось что-то очень серьезное.

– Привет, Джулс! – просияла она. Если что-то было не так, почему она вела себя так оптимистично?

Это было так странно.

– Как ты меня нашла? – вымолвила я.

Этим утром мама была так занята заботами о Мэй, что я не сказала ей о встрече.

– Я видела Айзека, – объяснила она. – Он сказал, что ты проходишь собеседование в школьную газету. Очень интересно! – щебетала она в комнате, полной студентов, которые теперь все смотрели на нежеланную родственницу. Мою родственницу. Крайне нежелательную в данный момент.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.

– Ну, – начала мама, – я подумала, что ты могла бы показать Мэй окрестности.

Она отошла в сторону, открывая на обозрение нашу гостью, невинно стоящую у дверного косяка.

Мэй была в моей школе. Прерывая самый волнующий момент моей научной карьеры, и, возможно, личной жизни.

Я попыталась молча сообщить матери, что нахожусь в центре чего-то очень важного, но она, похоже, не получила мое телепатическое сообщение.

– С завтрашнего дня Мэй будет учиться с тобой в одном классе, – объяснила мама.

Подождите. Что? Мама сказала, что Мэй остановилась у нас всего на несколько дней. Почему она пошла в мою школу? А как насчет знака Сатаны, с которым ассоциировался ее город Тисдейл? Маме известно об этом?

Моя нога затряслась. Мне нужно сосредоточиться на главном деле: спасение собеседования. Нужно убрать отсюда маму и Мэй, и как можно скорее.

– Мам, у нас сейчас собеседование, – объяснила я, пытаясь скрыть от Себастьяна и редакторов растущее беспокойство.

Мама не поняла намека.

– Замечательно! Это будет интересно Мэй. У меня есть кое-какие дела. Девочки, я заберу вас через час. А пока наслаждайтесь! – добавила мама, выходя из кабинета.

Это невозможно.

Мэй смущенно стояла в дверях, не зная, что делать. Все смотрели на нас. Мне нужно пригласить ее? По моему сейчас я не настолько милосердна.

После неловкого молчания раздался теплый тенор:

– Не хочешь присесть? – любезно предложил Мэй Себастьян.

Мэй повернулась ко мне, словно ожидая моего одобрения.

Мне определенно хотелось сказать «нет». Но что еще мне оставалось делать? Сказать ей, чтобы она стояла в коридоре? В конце концов, это не ее вина, что она здесь. Виновата моя мама.

Я заставила свое лицо выражать радушие.

– Конечно, – предложила я с натянутым позитивом.

Видя, что ситуация хоть немного разрешилась, остальные развернулись к своим мониторам.

Мэй скользнула к столу и села. Наоми, Зик, и даже Себастьян уставились на прекрасную девушку, которая каким-то образом проникла в наш мир.

– Я Мэй, – тихо сказала она им. – Но думаю, вам это уже известно, – добавила она с легкой улыбкой.

Себастьян, Зик и Наоми рассмеялись.

– Очень приятно познакомиться, – ответил Зик, на мой взгляд, с излишним энтузиазмом.

– Итак, вернемся к колонке «Люди, которых вы не знаете»!

Это прозвучало громче, чем я предполагала, но мне нужно было попытаться привлечь внимание к рассматриваемому вопросу. К себе.

Я перескочила к важной части своего выступления:

– Я бы хотела делать портреты в контекстной ситуации, чтобы они связывали человека с тем, кто он есть. Но это не должно быть очевидно. Если это баскетболист, то его не обязательно фотографировать на баскетбольной площадке. Я бы сфотографировала его в библиотеке, потому что он любитель истории, но никому об этом не говорил.

– Отличная идея! – подбодрил меня Себастьян.

– Для самого интервью я бы выбрала пять вопросов, которые вы, возможно, даже не подумали бы задавать каждому.

– Интересно, – кивнула Наоми, – расскажи об этом поподробнее.

Теперь собеседование вернулось на круги своя, мы продолжили обсуждать детали колонки, как и когда она будет опубликована. Наоми сказала, что она хочет обсудить аспект применения социальных сетей. Например, в течение недели вопросы будет подбирать общественность. Эта идея показалась мне супер гениальной.

– Если все собрались, давайте начнем! – подытожил Себастьян.

– Придумай несколько примеров вопросов и отправь их мне. Так как это наше первое издание колонки, мы даем себе несколько недель на то, чтобы со всем разобраться. – Публикация в понедельник, поэтому итоговые версии файлов нужно отправить накануне вечером по электронной почте Брианне, – сказал он, показывая на девушку в очках с кошачьими глазами, которая сидела через несколько столов.

– Идет! – согласилась я.

Несмотря на то, что меня прервали, я справилась. Я буду работать в газете над потрясающим проектом. Да к тому же еще и с Себастьяном!

– И, – добавил он, – похоже, у нас уже есть первый человек!

– Кого ты имеешь в виду? – спросила я.

Когда это успело решиться? Мы ведь еще даже ничего не обсуждали.

Я медленно повернулась и проследовала за взглядом Себастьяна. Он смотрел на Мэй.

Глава 13

Выйдя на крыльцо школы, мы с Мэй неловко ждали, когда мама заберет нас. Конечно же, она приехала поздно. Возможно, мама пыталась сделать все, чтобы мы с Мэй сблизились. Ну да, тонкая тактика, мам.

Мэй прислонилась к кирпичной стене у двойных дверей, как бы пытаясь замаскироваться. Между тем, кофеин, выпитый мною за обедом, все еще не сошел на нет, поэтому я ходила взад-вперед по лестнице, как сумасшедшая, пытаясь сжечь энергию. Мне чуть ли не хотелось перебежать через дорогу на поле и разминаться с футбольной командой мальчиков.

Я украдкой посмотрела на Мэй. Она пыталась отказаться, когда Себастьян предложил ей стать первой темой “Людей, которых ты не знаешь”, но Себастьян настаивал. Он обладал уникальным сочетанием уверенности и оптимизма, которое вынуждало людей согласиться с ним.

С тех пор, как мы покинули редакцию «Регаля», Мэй не проронила ни слова.

Уверена, это была гениальная идея моей мамы: записать ее в школу и повесить на меня. Всякий раз, когда у мамы была задача, которая была для нее неудобной, она перепоручала ее мне – спокойному среднему ребенку, потому что я была слишком тихой, чтобы жаловаться.

И все же я не могла принять тот факт, что Мэй будет со мной на занятиях. Я действительно не знала ее ситуацию, но что, если это как-то связано с поклонением дьяволу? Я не настолько высоко стояла на социальной лестнице, чтобы пережить что-то подобное. Особенно в нашей пригородной церко-приходской школе. Здесь лучше быть преступником, чем не ходить в церковь. А служение Сатане – так и вовсе социальное вымирание.

– Ты проделала хорошую работу.

Стоя на нижней ступеньке, я подняла глаза и увидела Мэй, которая поднялась выше и теперь возвышалась надо мной. Она крутила пальцами косичку.

– На собеседовании, – пояснила она.

Меня удивило, что Мэй обратила на это внимание. Ведь она просидела всю встречу, пристально рассматривая контейнер с карандашами на столе.

– Благодарю. Я очень нервничала, – призналась я, пиная подошвой «оксфордов» нижнюю ступеньку.

– Непохоже, – сказала она, как бы между прочим, комплимент. – Давно фотографируешь?

– Папа отдал свою старую камеру, когда мне было семь, так что думаю, именно тогда все и началось.

– Очень мило с его стороны.

Я посмотрела на нее. Что-то в том, как она это сказала, прозвучало почти осуждающе. Наверное, я не задумывалась об этом с подобной точки зрения. Я настолько привыкла к тому, что родители дают мне вещи, в основном на день рождения или праздники, тем самым обеспечивая меня, что это никогда не казалось особенным. Но думаю, она была права. Это на самом деле мило. Не все родители отдают своим детям фотоаппараты, когда тем семь лет.