Текст книги "Дьявол в Огайо (ЛП)"

Автор книги: Дарья Полатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Мэй пожала плечами, а я кивнула. Себастьян и Зик отправились за напитками, а мы с Мэй на мгновение остались одни. Мы не разговаривали в свете ситуации с копированием костюмов.

И мне было тяжело видеть ее в паре с Себастьяном. В то время как я простила ее и приняла это в теории, видеть это лично и быть рядом с ними было будто ледоруб орудует в моем сердце. Мне хотелось исчезнуть.

Я потянулась к телефону ― может быть, фотографирование поможет мне почувствовать себя лучше.

– Это весело, ― прервала Мэй молчание прежде, чем я успела достать из сумочки мобильник.

– М-м-м, ― только и смогла я ответить.

Она оглядела поляну.

– Зик хороший, ― сказала она ободряюще.

Я не ответила. Я думаю, она пыталась заставить меня чувствовать себя лучше из-за моего свидания с утешительным призом, хотя это могло быть и для того, чтобы не чувствовать себя так плохо из-за похищения Себастьяна.

К счастью, неловкость нарушила медсестра.

– Мэй! ― позвала Ларисса.

Она, Джесси и Кристина появились на поляне, как стая Барби из Хэллоуинского выпуска. Ларисса была в коротком белом костюме со стетоскопом, Джесси была одета как дьявол, а Кристина предпочла быть ребенком, ее подгузник демонстрировал ее длинные, спортивные ноги. Ларисса посмотрела на наши костюмы.

– Мне нравится, ― проворковала она Мэй, ― Вы Близнецы?

– Нет, Мэй скопировала меня, ― уточнила я слишком громко.

Я пыталась быть смешной, но мой голос выдавал раздражение. Никто не посмеялся.

– Я тебя не понимаю, ― возразила Мэй, ― Я Новая Кэрри. Джулс ― старая, ― объяснила она.

Ларисса потянулась к длинному светлому парику Мэй.

– О, боже, роскошь, ― выдохнула она, ― Тебе нужно носить это каждый день.

– А мне нравятся твои блестящие черные волосы! ― вмешалась Джесси. ― Они такие прямые! Я таю.

– Разве не веселее быть блондинкой? ― добавила Кристина, приглаживая свои натуральные светлые волосы.

– Ха-ха, конечно, ― ответила Мэй, откидывая с плеча парик.

– Черт, ― перебила Ларисса. ― Трэвис в таком плохом настроении. Похоже, он уже пьет пятое пиво.

Все девочки проследили за взглядом Лариссы и увидели Трэвиса, одетого в белые шорты, белую рубашку с короткими рукавами и с повязкой на голове, а в дополнение, у него была теннисная ракетка ― Ричи Тененбаум из «Королевской семьи Тененбаум». Это имело смысл, поскольку весной он был капитаном теннисной команды.

– Он подумал, что я флиртую со Скоттом Варгасом после игры прошлой ночью, потому что он набрал так много очков. Но я точно этого не делала, хотя вроде как делала, но пофигу. Он писал мне весь день, но я не ответила. Я должна поговорить с ним.

Ларисса поправила декольте в узком белом жилете и отошла. Кристина подкрасила губы.

– Мэй, ― промурлыкала Джесси, ― ты принесла еще ксанакс (прим.: самый популярный наркотик у молодежи, обладающий противотревожным свойством)? Я могу снова дать тебе наличные.

– О? да, конечно! ― согласилась Мэй, потянувшись к своей белой сумочке, которую мама, должно быть, ей тоже купила.

Я не знала, что Мэй принимала лекарства, но было вполне логично, что она принимала что-то, чтобы утихомирить посттравматический стресс.

Мэй протянула Джесси и Кристине по таблетке из оранжевого пузырька.

– Ты спасла мне жизнь, ― выдохнула Джесси, глотая таблетку и запивая ее своим напитком.

– Привет, дамы, ― поздоровался Зик, когда они с Себастьяном вернулись с напитками для нас с Мэй. Он увидел, что Кристина и Джесси не пьют.

– Хотите, мы принесем вам вина? – предложил он.

– Мы в порядке, ― ответила Джесси, разглядывая его ботанический костюм, ― пойдем сходим за шотами, ― сообщила она, оттаскивая Кристину. ― Мэй, найдешь нас.

Было совершенно ясно, что эти девушки заинтересованы только в дружбе с Мэй, а не со мной.

Себастьян поднял чашку с имбирным элем:

– Ваше здоровье!― сказал он, чокаясь со всеми.

Я быстро отхлебнула, и это напомнило мне, что я ненавижу вкус пива даже больше, чем вкус кофе. Себастьян явно забыл, что я не фанатка пива.

Мэй повернулась к Себастьяну:

– Я посмотрела видео на YouTube, которое ты прислал, ― чихуахуа на Ньюфаундленде. Это было потрясно!

– Мило, правда? Я знаю, как ты любишь собак.

Себастьян повернулся ко мне, явно пытаясь вовлечь меня в разговор.

– Ты посмотрела его, Матис?

– Нет, ― холодно ответила я.

Стало еще холоднее. Я сделала большой глоток пива, к черту. Я уставилась на костер. Мертвое дерево подпитывало центр костра, оранжевое и голубое пламя танцевало вверх от него. У меня возникло неприятное желание войти в пламя.

– Хочешь чего-нибудь еще?

Себастьян заметил, что Мэй не притронулась к своему бокалу.

Мэй пожала плечами.

– Я не очень люблю пиво.

Я сделала еще один больший глоток. Это была либо попытка доказать, насколько я круче Мэй, либо напиться. Или все сразу.

– Давай найдем тебе что-нибудь выпить, ― галантно предложил Себастьян, протягивая руку. Интересно, они целовались?

– Итак, ― вампирски произнес Зик, когда мы остались наедине. ― Какой твой любимый фильм ужасов?

– Я дам тебе подсказку, ― сказала я, делая еще один большой глоток пива. Я указала на свое платье и окровавленные волосы.

– О, ― рассмеялся он. ― Угу. Извиняюсь. Это хороший фильм.

Он отхлебнул из стакана. Я видела, что он смущен. Я не хотела быть с ним грубой – он не сделал ничего плохого.

– А как насчет тебя?― спросила я, чтобы загладить вину.

– Хм-м, я думаю, «Крик».

– Это забавно.

Громкий смех вдарил мне по ушам. Я обернулась и увидела, что Мэй смеется над тем, что Себастьян сказал ей у стойки бара. Трындец.

Я допила остатки пива. Отчаянно пытаясь заполнить тишину, Зик предложил:

– Принести другой стакан?

Посмотрела на свою пустую чашку и задумалась. Почему бы и нет? Поживи немного, Джулия.

– Конечно.

Я протянула ему стакан.

– Сейчас вернусь.

Он послушно взял его и направился к бочонку.

Я постояла немного, глядя на толпу вокруг. Несмотря на то, что я была окружена всеми этими людьми, даже с парой, даже с моим новым лучшим другом, я все еще чувствовала себя такой одинокой.

Ослепительная вспышка света настолько привлекла мое внимание, что даже мурашки на руке исчезли. Я обернулась и увидела, что костер увеличился вдвое. Пламя взметнулось в воздух на несколько ярдов. Как это случилось так быстро?

В лесу неподалеку хрустнули ветки. Дерево загорелось. Гости-призраки и персонажи фильмов лихорадочно озирались, пытаясь понять, что происходит. Вся поляна загорелась, сухие ветки стали идеальным топливом.

Запах горящих листьев заполнил мои ноздри. Я попыталась прикрыть нос и рот платьем, но тонкая белая ткань не помогла. Я не могла остановиться. Я должна была уйти от этого дыма.

Я отвернулась от костра и направилась в лес, натыкаясь на других детей, которые бежали от огня как можно быстрее. Я не видела ни Мэй, ни Себастьяна, ни Зика.

Набросив прядь волос на лицо, чтобы защититься от дыма, я побежала между деревьями. Я почти не смотрела, куда иду, просто старалась как можно быстрее переставлять ноги.

Уи-и-иу! Уи-и-иу!

Вдалеке завыла сирена. Пожарная машина. Слава богу, они прибыли тушить пожар – время их реагирования было впечатляющим. Жар позади меня и потрескивание деревьев создавали впечатление, что огонь быстро выходит из-под контроля.

Я слышала, как позади меня спасатели тушили пожар. Рядом со мной были и другие подростки, которые спасались от огня, разбегаясь в разные стороны. Когда темный лес стал гуще, толпа поредела. Мой взгляд упал на что-то слева от меня. Это была Мэй?

Внезапно мое лицо коснулось холодной грязи. Должно быть, я споткнулась о ветку. От падения у меня перехватило дыхание, и сердце остановилось.

А потом кашель вернулся с удвоенной силой. Мое горло перехватило, как будто я не могла контролировать свои легкие. Я бы все отдала за стакан воды. Даже пива. Я лежала на земле, пытаясь отдышаться, не зная, получится ли у меня.

Внезапно я ощутила тепло на своих плечах. Прежде чем я поняла, что происходит, меня подняли с земли чьи-то сильные руки.

Перекинутая через мускулистое плечо, мое тело подпрыгивало вверх и вниз.

До меня дошло, что меня несут через лес, подальше от костра. Боковым зрением я замечала черные ветви, пока моя голова билась о спину мужчины.

Я больше не видела вокруг себя других ребят. Я приподнялась, пытаясь увидеть, куда мы идем. Когда я зашевелилась, мой носильщик перевернул меня так, что теперь он нес меня перед собой, как ребенка.

Моя щека ощутила накрахмаленную ткань. Форма. Меня спасал пожарный! Я взглянула на его грудь и мельком увидела название отдела его пожарной охраны.

Тисдейл.

Что они здесь делают? Я не знала точно, где мы находимся, но знала, что Тисдейл ― это не название города, в котором находятся пожарные.

Я посмотрела на свое платье: белое. И кровь на моих светлых волосах.

Я была одета в точности как Мэй.

Святое дерьмо! Этот парень был из секты. И он пытался похитить меня, думая, что я Мэй!

Я не могла дышать. Я должна была уйти. Но как? Его хватка была железной, не давала мне пошевелиться.

Мы были уже далеко от костра, и я не видела и не слышала никого из ребят. Деревья начали редеть, и я смогла разглядеть вдалеке дорогу, где была припаркована пожарная машина.

О, нет, нет, нет, нет. Каждый, кто видел фильм ужасов, знает, что вам нельзя оказаться в автомобиле со своим похитителем. Это означает верную смерть.

От паники у меня закружилась голова. Они устроили этот пожар, чтобы похитить Мэй в суматохе? Что они сделают, когда поймут, что получили меня вместо нее?

Мне не терпелось это выяснить. Я пыталась освободиться от его толстых рук, но чем больше я боролась, тем крепче становилась его хватка.

– Отпустите меня!― закричала я, вырываясь изо всех сил.

Подойдя к пожарной машине, он развернул меня и толкнул на пассажирское сиденье.

– Ой! – вскрикнула я, когда моя голова ударилась о руль со стороны водителя.

Он вытянул руку и толкнул меня дальше. Рукав его рубашки задрался, и я увидела на его бицепсе…

Татуировку в виде пентаграммы.

Он втолкнул мои ноги внутрь, чтобы закрыть дверь, но я замахала ногами, оттолкнув его от себя.

– Нет! Я не она! ― закричала я.

Я целилась ногой ему в переносицу. Айзек однажды сказал мне, что это уязвимое место на человеческом теле. Но это не сработало. Он прижал дверь к моей ноге, закрывая машину.

Была заперта внутри. Я должна была выбраться.

Так быстро, как только могла, я подползла к водительскому сиденью и потянулась к двери. Через ветровое стекло я увидела, как он обошел грузовик спереди. Это было рискованно, но мне в голову пришла идея.

Я ждала, пока он подойдет к водительской двери.

БАМ!

Я захлопнула дверь и ударила его в грудь. Удар скорее удивил его, чем покалечил, но это был мой шанс.

Я вылезла из грузовика и помчалась прочь, не смея оглянуться. Знала, что у меня есть несколько секунд, чтобы опередить его, и побежала через деревья. Мое сердце билось так быстро, что я ощутила слабость.

Но я заставила себя бежать быстрее.

Быстрее.

Спасая свою жизнь.

Я мчалась сквозь деревья, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук или свет. Наконец, я увидела поляну, где был костер, и отшатнулась, едва дыша.

Тяжело дыша, я огляделась. Все столпились вокруг потушенного костра, и на месте происшествия были пожарные… настоящие местные пожарные. Никого в форме Тисдейла. Должно быть, они ушли, не сумев получить то, за чем пришли.

За Мэй/мной.

– Джулс! ― Мэй заметила меня и поспешила ко мне. ― Мы потеряли тебя из виду. Ты в порядке?

– Нет! ― я в ярости отшатнулся. Несколько голов обернулись. ― Я не в порядке!

Мэй пыталась меня успокоить.

– Все нормально. Огонь потушили, и Себастьян готов отвезти нас домой, ― попыталась успокоить меня она.

Я оттащила Мэй в сторону, подальше от других дрожащих посетителей:

– Какого черта? – кричала я шепотом.

Мэй уставилась на меня широко раскрытыми зелеными глазами:

– Что?

– Твоя жуткая секта пришла за тобой, но приняла меня за тебя и попыталась похитить!

Мэй побледнела.

– Нет… ― это все, что она смогла выдавить из себя.

– И все потому, что ты скопировала мой дурацкий костюм! – обвинила я ее.

Все мое тело пульсировало от ярости, или боли, или того и другого.

– Ты разрушаешь мою жизнь! ― крикнула я, не в силах сдержаться.

– Джулс, мне так жаль, ― прошептала она, прижимая к себе руки. ― Мне очень жаль.

– Я расскажу родителям, и они отправят тебя в приемную семью, или обратно в Тисдейл, или еще куда-нибудь ― мне все равно! Я просто хочу, чтобы ты убралась из моей жизни!

Мэй схватила меня за руку.

– Пожалуйста, не говори родителям! Если меня отправят обратно, они накажут меня!

– Хорошо! Ты это заслужила! – сплюнула я.

В тот момент мне было все равно, что они с ней сделают. Я хотела, чтобы она ушла.

– Пожалуйста, Джулс, ― взмолилась она. ― Мне нужно оставаться с тобой и твоей семьей, чтобы быть в безопасности. Неужели ты этого не понимаешь?

Я повернулась к черным углям костра, стараясь не обращать внимания на то, о чем она меня просила.

– Неужели ты не понимаешь, Джулс?

Она повернула своей рукой мое лицо, чтобы я взглянула на нее.

– Пожалуйста, Джулс. Ты же моя подруга! Мне нужна твоя помощь. Ты не можешь сказать своим родителям, мне нужно быть в безопасности!

Ее зеленые глаза умоляли.

– Ты должна спасти меня, Джулс!

Часть

третья

Написано, что мне следует быть более снисходительным

к ночным кошмарам от моих решений.

– Джозеф Конрад «Сердце тьмы»

Глава

39

ЗВОНОК ТЕЛЕФОНА.

Нам не разрешали пользоваться мобильными телефонами, но кто-то забыл его выключить.

Мэй посмотрела на определитель номера, потом с надеждой на маму.

Мы не должны были «заниматься технологиями» во время еды, и Мэй это знала, но мама просто кивала, пока ела лосося, а Даниэль рассказывала ей о «сценарной работе», которую она делала на репетициях.

Мэй улыбнулась, взяла трубку и вышла из-за стола.

Я молчала. Столько всего произошло на той неделе после Хэллоуина. Попытка похищения в лесу все еще пугала меня. Ночью, когда я засыпала, мне казалось, что я подпрыгиваю вверх и вниз, крепко сжимая свое тело. Я даже начала запирать дверь в нашу с Дэни комнату на ночь. Дэни сегодня утром жаловалась на запертую дверь, и я пыталась сказать ей, что секта может охотиться за Мэй, но она посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и закатила глаза.

Я не знала, что делать. Я знала, что не могу снова обрекать Мэй на возвращение в секту, но я не могла ничего ни сказать о том, что произошло. Это было слишком опасно.

В воскресенье накануне, на следующий день после Хэллоуина, Мэй снова учила Дэни ездить верхом, поэтому я пошла в гараж, чтобы найти папу.

Он рылся в старом ящике с инструментами.

– Папа? Могу я поговорить с тобой кое о чем?

Он повернулся ко мне. Я увидела его опухшие глаза. Неужели он плакал?

– Конечно, Сладкая Горошинка, ― согласился он, вытирая глаза. ― Почему бы нам не прогуляться? Здесь немного пыльно.

Мы с папой шли по обсаженной деревьями улице к главной дороге. Несколько домов, стоящих вдоль тротуара, все еще украшали Хэллоуинские фонарики и призраки. Я была уверена, что они скоро переключатся на украшения в честь Дня Благодарения.

Я рассказала папе о том, что произошло в лесу прошлой ночью. О том, как вспыхнул пожар, о том, как меня схватил пожарный, как я вырвалась на свободу и убежала в безопасное место на поляну.

– Похитил?

– Пожарный.

– Ты уверена, что он не пытался спасти тебя?

– Он был из Тисдейла. Откуда Мэй.

– И ты уверена в этом?

Я обдумала его вопрос. Мне показалось, что на рубашке пожарного написано «Тисдейл». Тем не менее, было темно, и мы двигались быстро, так что был шанс, что мне показалось.

– Так мне показалось. Наверно, было темно.

– Но ты думаешь, что пожарный пытался тебя похитить?

Папин вопрос заставил меня переосмыслить случившееся. Это была хаотичная сцена.

– Если это правда, мы должны привлечь полицию, ― оценил папа.

Внезапно мысль о разговоре с офицерами об инциденте и необходимость давать показания ужаснула меня. Кто знает, о чем еще они меня спросят. И я была пьяна, не говоря уже о том, что я была несовершеннолетней. Я не хотела вдаваться в подробности – ни с папой, ни с полицией.

– Неважно, ― сказала я ему. ― Это была беспокойная ночь. Наверное, мне показалось.

Он неуверенно кивнул.

– Ну, как дела с Мэй?

– Не очень, ― призналась я.

Я рассказала ему о ней и Себастьяне, о Лариссе и компании, о моей ссоре с Айзеком.

– Какая жалость, ― сказал он.

Отцу нравился Айзек, и я могла сказать, что его огорчил тот факт, что мы с ним не разговаривали. Меня тоже. Я несколько раз пыталась завязать с ним светскую беседу, но он, очевидно, был «чрезвычайно поглощен» спорами и не разговаривал со мной, даже для того, чтобы защитить проект по обществознанию. Я и раньше видела, как он обижался, да к тому же быстро отходил; просто он никогда не делал этого со мной.

– Посмотрим, что ты сможешь сделать, Горошинка. Айзек ― хороший друг. А Мэй... – он задумался, что сказать дальше. ― Просто веди себя с ней как можно лучше. Я поговорю с мамой.

Позже той ночью я услышала, как мои родители кричали друг на друга на кухне. С тех пор, за последнюю неделю, ничего не изменилось. И папа не приходил домой на ужин всю неделю.

Я посмотрела на маму, поглощающую лосося, и откусила кусочек от своего, а Мэй продолжала болтать.

– Ни за что, ― хихикнула Мэй в телефон. Я точно знала, с кем она разговаривает.

Уверенность Мэй в себе, как и ее социальное положение, росли как на дрожжах, будто динозавры из пенопласта, которых мы в детстве клали в ванну и которые раздувались в геометрической прогрессии. Теперь все хотели посидеть с ней за ланчем, и вся школа считала их с Себастьяном самой милой парой на свете. Я была отстранена от общения с лучшими подругами в пользу чирлидерш, что меня вполне устраивало, потому что Мэй стала настолько эгоистичной и фальшивой, что я все равно не смогла бы с ней разговаривать.

Мэй и Себастьян встречались всю неделю после Хэллоуина. Они вместе обедали и тусовались после школы, и он даже одолжил ей книги стихов. Как мне кажется, она лишь проявила интерес, а он ухватился за эту возможность. Себастьян гордился тем, что был «старомодным» и на самом деле говорил по телефону, а не писал сообщения, и Мэй это нравилось. Что очень раздражало всех остальных. Все остальные, наверное, имеют в виду меня.

– Нет, я не видела этот фильм, ― ответила она в трубку. ― В субботу? Супер! ― она говорила совсем как Лариса.

Мама улыбнулась Мэй и с энтузиазмом показала ей большой палец в поддержку предстоящего свидания.

Я этого не вынесу.

– Мам, ― позвала я, пытаясь привлечь ее внимание.

Она повернулась ко мне, будто забыла, как я выгляжу.

– Нам нужно поговорить о Чикаго после ужина. Ты все откладываешь.

Поездка в Чикаго была единственной вещью в моей жизни, которую я с нетерпением ждала. Она должна состояться не раньше чем через месяц, но я не могла ждать. Мне нужно было уехать из города, уехать от всего этого на несколько дней. Поездка в Чикаго была моим спасательным кругом.

По лицу мамы пробежала тень.

– Джулс, ― начала мама.

Чаще всего, если разговор начинается с твоего имени, это не предвещает ничего хорошего. Как будто люди пытаются смягчить то, что должно было произойти дальше.

– Я не поеду в Чикаго, ― сказала мама, будто пытаясь успокоить кого-то.

Это не сработало.

– Что? Почему?― закричала я.

Мэй закончила разговор и смотрела на мою вспышку гнева. И Дэни тоже.

– Это сложно, милая, ― попыталась отмахнуться мама.

– Так ты отпускаешь меня одну?

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

– Ты обещала свозить меня! ― я практически кричала.

– Знаю, но теперь вместо меня на конференцию посылают доктора Бреннера, ― мама была явно раздосадована этим фактом. ― Это был не мой выбор.

– Но ты ездишь туда каждый год!

Мама смяла салфетку на недоеденного лосося.

– Прости, Джулс, ― только и смогла выдавить она, ― я забыла тебе сказать.

– Подожди. Ты знала об этом? Как долго?

Я была в ярости. Я не могла поверить, что мама знала об отмене поездки и не сказала мне.

– Мне очень жаль. Я знаю, ты с нетерпением ждала этого.

Она встала, чтобы поставить тарелку в раковину, по пути пытаясь обнять меня. Я проигнорировала ее и оттолкнулась от стола.

Дэни уставилась на меня. Я могла бы с уверенностью сказать, что она действительно чувствовала себя не очень. Я была рада, что она хоть немного переживает, но это было совсем не тем, чего действительно хотела. Хотела, чтобы мама обратила на меня внимание. Не желала, чтобы в моей спальне жила лживая фальшивая подруга из секты. Я хотела поехать в Чикаго и покончить со своей дерьмовой жизнью.

Как это случилось? Почему в больнице передумали? Или, может быть, мама не хотела быть вдали от Мэй. Это было жутко. И что, черт возьми, случилось с моей мамой? Почему она так одержима Мэй?

– Мы можем поехать в другой раз, ― предложила мама, смывая остатки со своей тарелки.

– Когда? ― я бросила ей вызов, поднимаясь со стула. ― Ты когда-нибудь брала меня с собой?

Она повернулась ко мне, но ничего не ответила.

Я не стала ждать ответа. Почувствовала, как мое лицо запылало, и не хотела срываться перед Мэй. Я была достаточно расстроена тем, как она испортила мою жизнь; мне не нужно было чувствовать себя еще хуже, унижая себя перед всеми.

Оставив недоеденную тарелку, я в отчаянии вылетела из кухни.

*   *   *

Школа продолжала приносить мне одни несчастья. Мэй и Себастьян скользили по залам рука об руку, как король и королева, которые заботятся только друг о друге. И мне пришлось работать с ними обоими в «Регале», так как Себастьян дал Мэй полный рабочий день.

Я также избегала Зика. Почти не разговаривала с ним после вечеринки на Хэллоуин.

Не знала, нравлюсь я ему или нет – вероятно, нет, так как я почти не разговаривала с ним на вечеринке, но мне было все равно: я просто проводила дни, не отрывая глаз от пола. Все было как до приезда Мэй, только теперь стало еще хуже, потому что у меня не было Айзека. Я даже перестала фотографировать, оставив портфолио для летней программы незаконченным.

На следующий день за ланчем Мэй села за стол Лариссы прежде, чем я успела сесть туда. Я тоже почти все время сидела с Лариссой и ее свитой. Хотя я практически всегда молчала, по крайней мере, создавалось ощущение, что я все же часть группы. Но сегодня сидеть мне было негде.

– О, прости, Джулс, ― утешила меня Мэй, нерешительно пытаясь найти другой стул.

Последние несколько дней она старалась быть со мной особенно милой, но я не могла смотреть на ее лживое лицо.

– Забудь об этом, ― быстро ответила я и выбежала из столовой.

Моя терпимость к попыткам вести себя хорошо со всем просто испарилась.

В женском туалете я посмотрела на себя в зеркало. Черные реки текли по моим щекам, слезы струились по лицу. Бесполезно было пытаться остановить их.

Моя жизнь отстой. Я была не в силах оставаться больше Ничтожеством, не в силах сдерживать свои эмоции, но я также не могла влиться в какую-то компанию. Я общалась с ними, да, но то, что произошло между мной и Мэй, создало между нами трещину, которая казалась слишком огромной, чтобы ее можно было исправить.

Но хуже всего было то, что я почувствовала ее хладнокровное спокойствие, исходившее от нее, несмотря на предательство.

Мои уши пылали при мысли о том, что я единственная замечает ее ложь. Все остальные любили ее. Никто даже не поверил бы мне, если я бы рискнула сказать о ней что-нибудь плохое. Я выглядела бы сумасшедшей.

Мэй стала общественным «Тефлоном».

Я потянулась за бумажным полотенцем и вытерла лицо. Мне просто нужно было пережить еще несколько уроков, и я могла бы спрятаться в уединении собственного дома.

О нет, подождите ― Мэй тоже была там.

Может быть, это я должна была убежать.

«Держи себя в руках, Матис. Ты сможешь это сделать, подбодрила я себя. Просто переживи остаток дня».

Взяв себя в руки, я поплелась из туалета, не обращая внимания на двух девушек готического вида. Вероятно, они зашли, чтобы подкрасить губы слишком темной помадой.

Я свернула в коридор и чуть не врезалась в…

– Айзек!

Он уставился на меня, глядя в мои заплаканные глаза. Я тут же отвернулась, вытирая нос темно-синей шерстяной курткой.

Я приготовилась к разглагольствованию. Наверное, он меня ненавидел. И я не винила его. Я вела себя по отношению к нему как полная задница.

– Пошли, ― сказал он, хватая меня за руку. ― Тебе нужно подышать свежим воздухом.

Удивленная, я позволила вывести себя наружу, низко наклонив голову, чтобы ни с кем не встретиться взглядом.

Когда мы вышли на улицу, от прохладного воздуха стало попроще. Он подвел меня к скамейке и велел сесть.

– Держи, ― сказал он, протягивая мне плитку шоколада. Предложение мира.

Я почувствовала, как из моих глаз снова потекли слезы, будто включили кран.

– Мне так жаль, Айзек. Я знаю, что вела себя как дура. Думала, что эти глупые девчонки ― мои подруги, но, очевидно, я ошибалась, и пойму, если ты будешь ненавидеть меня вечно. Просто я так быстро вошла в эту новую жизнь... не хотела, но я оттолкнула своего лучшего друга... и я не знаю, как вернуть его.

Наступило долгое молчание, пока мы наблюдали за несколькими замерзшими старшеклассниками, курящими через дорогу.

– Ты виновата в том, что ранила мои чувства, ― наконец решил прервать тишину Айзек. – Но я знаю, что у тебя были смягчающие обстоятельства.

– Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, Айзек?

– Хм, обещай, что никогда больше не будешь такой дурой?

– Договорились, ― улыбнулась я.

Ветер гонял листья по тротуару.

– В ней что-то есть, Айзек. Я не знаю, что это.

Айзек кивнул.

– Да. Ты изменилась с тех пор, как она появилась.

– Она выглядит милой, но это не так. И все одержимы ею! Включая мою мать!

– Ужас!― воскликнул он. ― Будто из фильма «Грядет Апокалипсис», да? ― добавил он.

Я кивнула, улыбаясь сквозь всхлипывания. Я рассказала ему абсолютно все, что произошло, как и должна была с самого начала. Его глаза удивленно расширились, когда я рассказала ему о Белой розе, о побеге посреди ночи, о щенке, напавшем на мою сестру, о пожарном, который утащил меня. Он внимательно выслушал мои показания и поверил мне, что было большим облегчением.

– Она все испортила, ― заключила я. ― Моя семья почти не разговаривает друг с другом, а самое страшное: моя мама больше не берет меня в Чикаго.

Айзек покачал головой, соглашаясь, что действия Мэй поразительно похожи на преступления.

– Вердикт: она отстой.

– До того, как она вошла в мою жизнь, я знала, что не была крутой. Но, по крайней мере, я была счастлива.

Я вдохнула холодный воздух.

– Жаль, что я не могу разоблачить ее в стиле фильма «Все о Еве», чтобы мама увидела, какая она двуличная, и вышвырнула ее вон.

– Ты должна разоблачить ее, ― согласился Айзек. ― Покажи всем, какая она на самом деле.

Могу ли я действительно сделать что-то подобное? Разоблачить ее в надежде, что мама или папа отправят ее жить с другими людьми?

Я поежилась, размышляя над тем, что предложил Айзек.

Он встал.

– Тебе нужен горячий шоколад. Пойдем, я куплю тебе.

– Я тебя не заслуживаю, ― улыбнулась я.

– Я знаю, ― самодовольно ответил он.

Глава

40

– ЛЭ-Э-ЭЙДИС, СМОТР-Р-РИТЕ!

Мы с Дэни расхохотались, услышав папин ужасный французский акцент.

Это было поздно вечером, и папа решил дать нам урок о том, как варить кофе. Он решил, что раз я собираюсь его пить – а в последнее время я много пила, – то должна хотя бы знать, как его приготовить. Дэни с энтузиазмом вызвалась участвовать, хотя никогда даже не пробовала кофе. Но я думаю, что это было больше из-за желания провести время с папой, так как он почти не появлялся дома.

Запах настоящего утра ударил мне в нос, когда папа открыл пакет с кофейными зернами и зачерпнул две ложки в кофемолку.

– И-и-и…. Вуаля! ― продолжал папа.

– Папа, это худший акцент, который я когда-либо слышала, ― перебила Дэни.

– Что? ― он усмехнулся. ― Однажды я был в Монреале.

– И они никогда не позволят тебе вернуться, ― хмыкнула я.

– Все правильно, все верно, ― он продолжал свое обучение. ― А теперь будет громко, ― предупредил он.

Он включил кофемолку, которая с треском ожила, перемалывая бобы.

Дэни зажала уши руками.

Когда бобы были перемолоты, папа поднял пластиковый контейнер с коричневой кофейной пылью и высыпал ее в кофеварку.

– Это делается-я-я фот та-а-ак!― он сказал, снова возвращаясь к французскому акценту.

– Папа! ― закричали мы с Дэни сквозь улыбки.

– Что тут такого интересного? ― спросила мама, заходя на кухню после работы.

Папа ничего не сказал, явно избегая смотреть ей в глаза. В комнате воцарилась тишина.

– Папа показывает нам, как сфарить идеальную чашку коф-фе, ― наконец объяснила Дэни.

Она попыталась сделать акцент получше, но он был еще хуже папиного.

– Весело, ― решительно сказала мама, поставив кружку на стойку, не ополоснув ее. ― Где Мэй?

Конечно. У мамы все было связано с Мэй.

– На улице, ― ответила Дэни.

Интересно, заметила ли Дэни, что мама тоже не обращает на нас внимания? Она ничего не сказала мне об этом, и я сомневалась, что она скажет, но резкость в голосе Дэни заставила меня подозревать, что я не единственная, на кого повлияло поведение мамы.

Внимание мамы переключилось на кухонное окно над раковиной, которое выходило на задний двор. Сгущались сумерки.

Мэй сидела там, раскачиваясь взад-вперед на наших старых качелях. На ней не было пальто. В школе Мэй всегда была в приподнятом настроении, но иногда дома она уединялась в своей комнате и была немного капризна. Раньше я заботилась о ней и пыталась поднять ей настроение, но в этот момент я думала, что она может держать свои двуличные перепады настроения при себе.

Мама подошла к двери, задний двор и сняла с крючков две флисовые толстовки. Одна из них была моей, хотя я давно ее не носила.

Она открыла дверь и вышла на улицу. Порыв холодного воздуха ворвался в кухню.

Мы с Дэни и папой смотрели, как мама пересекает засыхающую лужайку, направляясь к качелям. Мы с Дэниэль играли там, когда были детьми, но с тех пор мы никогда этого не делали.

Мэй посмотрела на мою маму, которая протянула ей мою старую куртку. Девушка улыбнулась, когда мама завернула ее в куртку, а затем села на качели рядом с ней.

Они покачивались в гаснувших сумерках.

– Что дальше? ― спросила я папу, пытаясь отвлечься от мыслей о Мэй, о повышенном интересе мамы.

Папа хлопнул в ладоши.

– Теперь мы займемся горячей водой, ― сказал он, с трудом сдерживая энтузиазм.

Мы с Дэни повернулись к папе. По крайней мере, хотя бы он обращал на нас внимание.

– Джулс, ты не против подогреть чайник? ― спросил Папа.

Я взяла чайник с плиты и подошла к раковине. Наполняя чайник водой из-под крана, я смотрела в окно на маму и Мэй.

Вместо матери и приемной девочки, они больше походили на сестер.