Текст книги "Дьявол в Огайо (ЛП)"

Автор книги: Дарья Полатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Я открыла упаковку и протянула ему. Он достал крендель и сунул в рот. Я тоже взяла себе.

– Ух ты! – воскликнул Себастьян сквозь хруст. – Хорошая идея, Матис.

Уголок его рта приподнялся в полуулыбке. Я чувствовала, что пялюсь на его губы, отчего у меня закружилась голова и начало подташнивать, как будто я съела слишком много конфет.

Возьми себя в руки, Джулс. Он всего лишь человек.

Себастьян вытащил из кармана джинсов четвертаки и закинул несколько в автомат.

– Как проходит твой день?

– Несмотря на то, что я забыла столицу Сербии на обществознании, неплохо.

– Белград, – без промедления ответил он, не отрываясь от выбора перекуса.

– Динь-динь-динь.

Выпал пакетик кренделей с арахисовым маслом. Его выбор, очевидно, был знаком того, что он влюблен в меня, и нам суждено было быть вместе.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он.

О нет. Так очевидно, что у меня симпатия к нему? Он заметил, что я смотрела на него сегодня утром?

– «Регаль» – сказал он, разрывая свой пакет с углеводами.

Точно. Газета.

– Итак, – начал Себастьян, – мы не собираемся нанимать нового штатного фотографа.

Мой желудок сжался. Плохая новость.

– У Рейчел все под контролем, и она старшеклассница, поэтому я хочу дать ей право главенствовать, – объяснил он.

Я почувствовала, как ремень книжной сумки сползает по рукаву моей старой рубашки, найденной на чердаке у бабушки Лидии.

– Она талантливый фотограф, – сказала я, стараясь скрыть разочарование.

– А еще я открываю новую колонку на последней странице газеты, и, вместе с этим и новую должность, – сказал Себастьян, – Это будет еженедельная колонка «Люди Нью-Йорка». Душевные, без излишеств, портреты людей со школы, с короткими сопроводительными интервью. Интересные факты, может, краткие биографии.

Это было похоже на супер крутую идею, но я не знала, что сказать. Мой мозг стремился понять, к чему он клонит.

– Звучит потрясающе! – одобрила я, – мы видим людей у школы каждый день, и знаем о них лишь то, что лежит на поверхности, а не то, что сокрыто глубоко внутри. Почему они такие, какие есть. Прости, это, наверное, перебор, – извинилась я.

– Вот именно! Речь идет о разговоре с людьми, которых ты не знаешь.

– «Люди, Которых Ты Не Знаешь». Идеальное название.

Себастьян наклонил голову, и его взъерошенные каштановые волосы упали на лоб.

– Мне нравится ход твоих мыслей, Матис.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – ответила я. Боже, у меня так плохо получается.

К счастью, он этого не заметил.

– Может, колонка будет твоей? Ты будешь фотографировать, а также брать интервью.

Я замерла, отчаянно желая придумать ответ. Себастьян продолжил:

– У тебя хороший взгляд, Джулс. Твои снимки действительно рассказывают историю.

Он смотрел прямо на меня, его теплые карие глаза смотрели в мои.

– Ты бы идеально подошла.

– Я в деле, – выпалила я, стараясь казаться увереннее, чем было на самом деле.

– Превосходно! Почему бы тебе не зайти завтра после школы и не поболтать с остальными.

– Уже там, – просияла я.

Затем поправила:

– Я имею в виду, буду там. Завтра. Не сейчас. Ты понял, что я имею в виду.

Остановись. Внутри все кипело.

– Не могу дождаться.

Себастьян взял крендель и направился в холл.

Спокойствие. Спокойствие. Спокойствие.

Глава 6

– ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА ТАК ПОСТУПАТЬ! – закричал высокий мужчина.

– Сэр ... – доктор Матис предостерегла внушительного мужчину тоном, который обычно используют при нападении на загнанных в угол животных. – Пожалуйста, не повышайте на меня голос.

Она стояла напротив мужчины в вестибюле больницы. От резкого осеннего ветра хлопали двери. Несколько пациентов ждали, пытаясь не смотреть на разгорающийся спор.

– Послушайте, леди! – прорычал он.

–Доктор, – поправила Сюзанна, быстро решив не называть мужчине своего имени.

На нем было рабочее длинное коричневое пальто, а большую часть лица прикрывала ковбойская шляпа. Его лицо было столь угрожающим, что даже не хотелось спрашивать, чем он зарабатывает на жизнь.

– Мне плевать, кто ты, – бросил он ей, подходя ближе. – Я знаю, что она здесь. Ты не имеешь права отказывать мне.

Его приближение заставило Сюзанну отступить назад. Она бросила быстрый взгляд на тех немногих, кто наблюдал за развивающейся ситуацией. Администратор за стойкой с беспокойством посмотрела на нее.

Сюзанна расправила плечи и заставила себя посмотреть мужчине в лицо.

– Нам разрешено передавать информацию о пациенте только близким родственникам. Это политика больницы, – сказала она, пытаясь воззвать к разуму человека, если он у него, конечно, есть.

Но не оказалось.

– К черту вашу политику! – он сплюнул на землю, не приложив особых усилий для того, чтобы взять свою ярость под контроль.

Несмотря на то, что от солнца его лицо и так обгорело, оно стало еще более красным.

– Я забираю ее отсюда!

– Боюсь, что это невозможно.

Сюзанна стояла немного прямее, когда он склонился над ней.

Он наклонился ближе, его глаза-бусинки были всего в нескольких дюймах от лица Сюзанны.

– Правда? Боишься?

Сюзанна глубоко вздохнула. Она не собиралась заглатывать наживку.

– Хотя мне и хотелось бы, чтобы все было по-вашему,– медленно, с расстановкой, сказала Сюзанна, – мы не имеем права отдавать ее вам.

– Хватит мне врать. Дай мне поговорить с кем-нибудь, кто действительно может что-то сделать, – потребовал он, шагая к Сюзанне.

Теперь ее спина уткнулась в стену приемной, что делало невозможным уйти от него. Мужчина поймал ее в ловушку. Она бросила взгляд на секретаршу, которая взяла трубку.

– Фиолетовый код, – прошептала женщина в трубку.

Взгляд мужчины был сосредоточен на Сюзанне, которая отважно смотрела ему в глаза.

– У нее нет медицинского разрешения на выписку.

С этими словами мужчина замахнулся кулаком в воздух, невероятно близко к лицу Сюзанны. Потом замер.

Все в комнате напряглись.

Ни Сюзанна, ни мужчина долго не двигались ни на дюйм.

Потом он медленно раскрыл ладонь и нежно погладил Сюзанну по щеке.

Сюзанна вздрогнула, но не шевельнулась в тот момент, когда грубая рука мужчины скользнула по ее лицу. Она едва могла дышать.

–Ты просто испуганный ягненочек, не так ли? – насмехался он.

– Доктор Матис!

В вестибюль быстро вошел охранник. Его появление заставило высокого человека отойти от Сюзанны, разрушив заклинание, которое будто заставляло всю комнату застыть.

– Простите, я помогал Миссис Энгл добраться до машины племянника, – объяснил

здоровенный охранник. – Что здесь происходит?

– Все в порядке, Джерри, – сказала Сюзанна, затягивая белый халат на поясе и восстанавливая самообладание.

– У нас какие-то проблемы? – спросил Джерри у мужчины.

– Нет, мы просто узнаем друг друга, – сказал мужчина, криво улыбаясь.

Джерри был не так высок, как человек в ковбойской шляпе, но у него был пистолет, плотно заткнутый за пояс.

– Почему бы нам не выйти наружу, сэр? – Джерри явно не просто спрашивал.

Внезапно появились два копа.

– Это фиолетовый код? – спросил один из них, потянувшись за пистолетом.

Высокий посетитель поднял руки в знак того, что сдается.

– Попридержи коней, я ухожу, – прорычал он.

Он шагнул к дверям вестибюля, затем повернулся и посмотрел на Сюзанну темными глазами.

– Я вернусь за девочкой. Ты не сможешь держать ее вечно.

Глава 7

ПОКА Я ДУМАЛА, КАК ВСТАНУ НА НОГИ в отделе газеты, Себастьян думал обо мне – как я напишу новую колонку с фотографиями!

Но обо мне тут же снова забыли.

Мама не приехала за мной в школу, и из-за волейбольной тренировки я уже опоздала на автобус. Я писала ей и даже звонила, но она не отвечала, что было странно, потому что мама обычно отвечала, даже если была слишком занята, она всегда писала смс.

Я написала и папе, но знала, что это бесполезно. Он был ужасен во всем, что касалось телефона, и я была уверена, что папа все равно работает.

Мне пришлось ехать домой со Стейси Пикман, которая жила по соседству и играла со мной в волейбольной команде, ее жалобы не прекращались. С тех пор, как несколько лет назад на моем лице было написано, что я думаю, по поводу ее слишком узких джинс, она пыталась игнорировать меня в школе. Но правда заключалась в том, что у Стейси было еще меньше друзей, чем у меня, то есть ноль, поэтому она не могла быть слишком разборчивой. И она никогда не отказывалась от возможности пожаловаться, едва найдя невольных слушателей.

Она жаловалась на то, что Wi-Fi в кафетерии не работает, что занятия в спортзале должны быть короче, и на то, как она расстроена, что уже похолодало. Мне казалось бессмысленным жаловаться на вещи, с которыми ты ничего не можешь поделать, но для Стейси ни одна тема не была под запретом. Чтобы не слушать все это, я начала считать церкви, которые попадались нам по дороге. Двадцать четыре.

Когда мы, наконец, добрались до дома, я чуть не выбежала из машины в отчаянной попытке свалить как можно быстрее.

– Пока, Стейс! – крикнула я, хлопнув дверью старого седана ее родителей.

Я знала – она ненавидит, когда ее так называют, но не смогла устоять. Она только что жаловалась на деревья. На деревья!

Я направилась по каменной дорожке к дому. Он был похож на другие дома в нашем квартале, на двухэтажные семейные дома в непритязательных тонах. Американские флаги развевались на крыльце. Типичный пригород. За рядами резиденций был лес. В котором мы играли, когда были маленькими, но я больше никогда не видела там местных детей.

Я удивилась, увидев мамину машину, припаркованную перед гаражом.

Если она уже дома, почему не ответила на мое сообщение? Или не перезвонила? Может, у нее телефон разрядился. Но она всегда носила с собой запасную батарею, на случай непредвиденных обстоятельств.

Дойдя до входной двери, я заметила, что она приоткрыта.

Это было жутковато, в духе «Окна во двор» (прим.: детективный фильм Альфреда Хичкока, 1954г.).

Сквозь окно было видно какое-то движение.

– Мам?– прокричала я, распахнула дверь и вошла в прихожую. – Ты дома?

Мой голос эхом отдавался от деревянной лестницы. Я вошла в гостиную. Пусто.

Я не понимала, что происходит. Она все еще на работе? Но тогда почему ее машина здесь?

– Джулс! – мама с криком влетела через скрипящую кухонную дверь в гостиную, напугав меня.

У нее было обеспокоенное лицо. О-о.

– Я так рада, что ты дома! – выпалила она, но ее слова прозвучали быстрее, чем обычно.

– Ты оставила дверь открытой.

Я бросила сумку с книгами на диван.

– И почему ты не ответила на мое сообщение?

– Какое сообщение? – спросила она, подходя к вазе и нервно выбрасывая увядшие цветы.

– Я отправила сообщение, что меня нужно забрать. Стейси пришлось отвезти меня, – объяснила я, делая акцент на Стейси. Мама тоже не была от нее в восторге и считала, что ее родители должны лучше работать над ее ожиданиями.

– Прости, милая. Работа была... – она замолчала.

Она выглядела так, будто на нее слишком много свалилось, поэтому я отстала.

– Не переживай, – сказала я, доставая пульт от телевизора. – Дэни дома?

– Она только что вернулась с прослушивания и поедания замороженного йогурта с Тэрин. Видимо, все прошло хорошо! – ответила она, забрав пульт из моей руки. – Хелен вернется позже.

Я уставилась на пульт в ее руке.

– Мне нельзя сейчас смотреть телевизор?

Она сделала глубокий вдох.

– Я хочу поговорить с тобой.

Мамины “разговоры” никогда не приносили ничего хорошего. Они всегда были о неловких вещах: был случай, когда мы "говорили” о смерти моей бабушки; тот раз, когда мама и папа сказали мне, что они превращают нашу игровую комнату в офис для папы; и хуже всего, разговор S-E-X, который был фестивалем неловкости. Тактика моей мамы в решении неловких ситуаций заключалась в том, чтобы двигаться сквозь них как можно медленнее. В этом конкретном выступлении она подробно рассказала о различных формах контрацептивов и всех известных человечеству болезнях, передаваемых половым путем, и все это заставило меня не думать о сексе в течение очень долгого времени. Или просто стать монахиней.

Но здесь было что-то другое. Мама казалась рассеянной. Почти испуганной. Что-то определенно было не так.

– Ты в порядке?

– Ну конечно! – сказала она слишком уверенно.

Явно врет.

– Я сделала что-то не так? – спросила я, прокручивая возможные причины ее необычного поведения.

– Вовсе нет, – быстро ответила она. – Ты… Я люблю тебя.

Внезапное проявление маминой любви сбивало меня с толку.

– Мам, серьезно, что случилось? Ты меня пугаешь.

Мама пригладила свои и без того прямые волосы.

– Почему бы тебе не пойти на кухню?

Затем она крикнула:

– Даниэль, не могла бы ты спуститься, пожалуйста?

Мама подошла к двери и распахнула ее для меня. Желая как можно быстрее разобраться в том, что происходит, я шагнула вперед.

В кухне было жутко тихо, как будто это была одна из тех звуконепроницаемых комнат, где мягкие стены поглощают любой шум, будто в ней совсем не было воздуха.

За нашим кухонным столом сидела девочка-подросток.

На вид она была моей ровесницей. У нее были блестящие черные волосы, которые свисали на плечи, длинные и влажные. Ее тонкие плечи опустились вперед, что создавало впечатление, будто она пытается защитить себя. От чего именно, я не знала. На ней была слишком большая розовая толстовка с блестящей кошкой. Которая казалась неуместной. Большая толстовка делала еще тоньше, чем она уже была: рукава обрамляли тонкие запястья. Ее брюки были похожи на синюю униформу, которую носили люди в маминой больнице. Все это выглядело так, будто ее одели в больничном Бюро находок.

– Присаживайся, – попросила мама.

Я села за стол напротив девушки. Под лампой, висевшей над кухонным столом ее лицо было бледным и как будто принадлежало призраку. Огромные ярко-зеленые глаза были сосредоточены на тарелке перед ней, где лежало арахисовое масло и бутерброд с желе, который мама, вероятно, сделала для нее. Еда так и стояла нетронутой.

Хотя на ней не было макияжа и она выглядела так, как будто не спала несколько месяцев, девушка была действительно красивой. Как модель. Я почувствовала волну зависти и быстро попыталась ее подавить. Я даже не знала эту девушку; у меня не было причин делать поспешные суждения о ней. Но кто она и почему сидит на нашей кухне?

Мама прочитала мои мысли.

– Джулс, – начала она, усаживаясь на стул, – Это Мэй. Мэй, это Джулс – мой средний ребенок.

Меня возмущало, что меня называют “средним ребенком”, но по какой-то причине мама вела себя не так, как всегда. Поэтому я ничего не сказала об этом.

– Привет, – я помахала девушке, которая даже не подняла глаз.

– Привет, – пробормотала она в ответ, натянув рукава толстовки на запястья.

Сидеть напротив этой Мэй было... странно. У нее было сильное притяжение, как будто в ней было что-то магнетическое.

Я не знала, почему эта девушка находится в нашем доме, но она явно чувствовала себя неуютно, поэтому я сделала все возможное, чтобы разрушить повисшую тишину.

– Классная толстовка, – сказала я в надежде растопить лед.

Мэй опустила глаза на блестящую кошку на толстовке. Затем она подняла свои большие зеленые глаза на меня и вздрогнула.

У меня перехватило дыхание. Я не знала, что сказать. Что-то в том, как она смотрела на меня, заставляло меня чувствовать себя беззащитной, как будто она могла заглянуть в мои мысли.

– Я… я пошутила, – пробормотала я, отведя взгляд. Жуткий взгляд: есть. Никакого чувства юмора: есть.

– Мама, завтра будет онлайн-кастинг. Я так нервничаю!

Спустилась Даниэль. Она увидела Мэй.

– Привет! – усмехнулась она.

– Даниэль, это Мэй. Мэй, это моя младшая дочь, Даниэль.

Мэй едва заметно кивнула.

– Приятно познакомиться, – сказала она так тихо, что нам всем пришлось наклониться ближе. Даниэль взяла из шкафа пакетик диетических зеленых бобов и присоединилась к нам за столом.

– Можешь звать меня Дэни, – предложила сестра, протягивая Мэй пакет.

Мэй с любопытством посмотрела на упакованную еду, но отказалась.

Мама посмотрела на меня, глазами призывая продолжать взаимодействовать с Мэй, как будто я должна продолжить этот неловкий разговор. Я не знала, что еще ей сказать.

– Даниэль прослушивалась сегодня на школьный мюзикл, – сказала я, отдавая право решения геркулесовой задачи – разговорить эту тихую незнакомку – моей болтливой сестре. В разговоре с людьми она была оскароносным фильмом, в то время как я была лишь студенческим видео.

– Я готова сыграть главную роль, – вмешалась Даниэль, заглотив мою наживку, – Это «Злая».

Мэй посмотрела на Дэни. Ее лицо исказилось в замешательстве.

– Так называется мюзикл, – пояснила моя сестра, – это действительно хорошее название. Он основан на сценарии, за основу которого в свою очередь взята книга «Волшебник страны Оз». Его ставили на Бродвее.

Все это казалось Мэй иностранными словами, но Дэни это не остановило.

– Я готова к роли Эльфабы, одной из двух главных ролей. Я правда-правда-правда очень хочу получить ее, но готова сыграть и второстепенную роль.

Я была уверена, что Дэни получит хорошую роль: она, по общему признанию, была отличной певицей и брала уроки танцев, с тех пор как научилась ходить.

– Ты поешь? – раздался слабый голос.

Мы все посмотрели на Мэй.

– Раньше я пела, – продолжила она.

– В школе? – спросила Даниэль.

Мэй отрицательно покачала головой.

– Церковь? – догадалась я. Мы с Дэни и Хелен пели в церковном хоре, когда были детьми.

Мэй задумалась.

– Вроде того.

– Это замечательно, Мэй, – перебила меня мама, прежде чем Мэй успела что-то сказать, – Спасибо, что поделились этим с нами.

– Итак, девочки, – продолжила она, сложив руки на столе, – Мэй поступила ко мне на работу.

Я пыталась скрыть удивление на лице. Странно, что мама привела домой пациентку. Мама почти не говорила о работе дома, не говоря уже о том, чтобы привести на обед настоящую пациентку. Ее профессия требовала строгой конфиденциальности, и она относилась к этому очень серьезно.

Я посмотрела на светлую кожу Мэй и увидела ее глаза. Если не считать худобы, она выглядела прекрасно.

Мэй обратила внимание на сэндвич и ткнула в него костлявым пальцем. Я заметила, что под мешковатым рукавом у нее на запястье фиолетовые отметины. Как она их получила? Из-за них оказалась в больнице? Она пыталась покончить с собой?

Может, с ней что-то не так.

Я вдруг почувствовала себя виноватой за то, что раньше осуждала ее. Кто знает, через что прошла эта девушка. Она мамина пациентка, так что, очевидно, что-то было не так. Я должна попытаться вести себя с ней мягче.

Прежде чем я успела что-то сказать, мама откашлялась, потом посмотрела на нас с Даниэль.

– Мэй останется у нас на несколько дней.

Мы с Даниэль в недоумении смотрели на мать. Говорить о работе дома – это одно, но привести пациентку домой?

– Зачем? – спросила я, прежде чем поняла, что стоит остановиться.

Мама отругала меня за грубость одним лишь взглядом. Затем спокойно объяснила: – Мэй не может вернуться домой, поэтому останется с нами, пока не найдется другой подходящий вариант.

Я не могла поверить в услышанное. Пациентка психиатра останется у нас? Это было очень странно.

– Всего на несколько дней, – сказала мама, опустив глаза на коврик. Она собрала крошки, затем подошла к раковине, чтобы смыть их с рук.

– Итак, у нас гостья! – выключив воду, подытожила мама.

Я взглянула на Мэй, которая почти улыбнулась: уголки ее от природы красных губ почти незаметно приподнялись.

Вся эта ситуация, казалось, не беспокоила Даниэль.

– Круто! Хочешь остаться в моей комнате? – предложила Дэни, – я посплю на диване.

Мама вытерла руки кухонным полотенцем.

– Вообще-то, я думала, что Джулс может спать с тобой, Дэни. Тогда у Мэй будет своя комната, – объяснила она, – и немного уединения.

А это не странно, что незнакомая девочка, мало того, что собирается с нами жить, так еще и я должна отдать ей свою комнату? Меня беспокоило не столько то, что меня переселили, сколько то, что мама приняла решение, не посоветовавшись со мной. Она всегда любила поговорить. Почему же сейчас она просто объявила об этом, не обсудив сначала с семьей?

Мама заметила, что мое лицо помрачнело.

– Это всего на несколько дней, Джулс, – сказала она. – Ты ведь не против?

Это звучало скорее как утвердительное предложение, а не вопрос.

Я задумалась. Что, если я останусь в комнате сестры на одну-две ночи? Если это только до тех пор, пока Мэй некуда пойти, это небольшая проблема. И, возможно, тогда мама купит мне новую камеру, в которой я отчаянно нуждаюсь.

– Конечно, я останусь с Даниэль, – согласилась я, взглянув на Мэй.

– Хочешь послушать мой кастинг на «Злая»? – защебетала Даниэль, обращаясь к Мэй, – Я записал его на свой телефон!

Прежде чем наша новая гостья успела ответить, я заметила что-то на плече Мэй.

– Что это? – показала я.

Темно-красное пятно появилось на розовой толстовке с кошкой и поползло дальше по плечу.

– Это что, кровь? – ахнула Даниэль.

Она ненавидела вид крови и клялась, что у нее кружится голова. Я боялась того, что произойдет, когда у нее начнутся месячные.

Мама поспешила с кухонным полотенцем и положила его поверх растущего пятна крови. Мэй, должно быть, что-то почувствовала, но не пошевелилась.

Я смотрела, как Мэй закрыла глаза, почти не реагируя на боль. Я никогда не видела такой реакции. Когда кому-то было больно, они обычно плакали, но Мэй просто замерла.

Почему у этой девушки кровь? Ее били? Издевались?

– Джулс, не могла бы ты одолжить Мэй какую-нибудь одежду? – попросила мама. – И, пожалуйста, поменяй на кровати постельное белье.

– Конечно, – ответила я, поднимаясь.

Я не могла перестать смотреть на Мэй, гадая, откуда она и что с ней случилось. Я попыталась прочесть что-нибудь на ее лице, но в отличие от лица моей матери, внешне Мэй была спокойной. Глядя на нее, никто бы не догадался, что у нее толстовка в крови.

– Давай сменим повязки, – нежно сказала Мэй мама.

Мэй ничего не ответила. Она просто сидела неподвижно.

Я чувствовала себя виноватой перед ней. Очевидно, она была ранена, но также была вероятность, что она сделала что-то, чтобы причинить себе боль, а это пугало меня. Все это сбивало с толку. Кто эта странная девочка, которая вошла в наш дом?

Глава 8

За ужином Мэй к нам не присоединилась.

Она сказала, что очень устала, поэтому мама разрешила ей отдохнуть. Папа работал допоздна, а Хелен была в Лэндоне. Дэни беспрестанно переживала, получит ли главную роль в мюзикле.

Я уставилась на лежавший на тарелке покрытый томатным соусом кусок пиццы. Она была с грибами. Да, я знала, что это, должно быть, не самая большая проблема в мире. Были еще голодающие дети в Африке и все такое. Но меня беспокоило это. Мама снова совершенно забыла обо мне.

Дэни не возражала. Она просто жевала, обсуждая, почему роль должна достаться ей, а не Тэрин. Хотя Тэрин была ее лучшей подругой.

– Она не знает, как правильно брать высокие ноты. Надо делать вот так, – объясняла младшая сестра маме, зная, что мне это неинтересно.

Она скривила рот в очень широкую почти-улыбку.

– А потом расплющить язык так, – добавила она, по-видимому, расплющив язык.

– Вот как я беру высокие ноты, – пропела она.

Я бросила на нее взгляд: серьезно? Она улыбнулась мне в ответ с фальшивой невинностью, а затем впилась в пиццу, прямо в грибы. Я поморщилась.

– Что? – спросила она. – Джулс, ты не одобряешь мой выбор еды? – провоцировала она меня, глядя на маму.

– Нет, – ответила я. – Я просто не люблю грибы, а об этом никто не помнит.

Мама, которая тупо смотрела на скатерть, и не съела ни кусочка, наконец взглянула на меня. Я смотрела на свой кусок.

– О, прости, дорогая, – вспомнила она. – Я забыла заказать что-нибудь попроще.

Я пошла на компромисс, не желая спорить об этом.

– Как бы там ни было, я могу убрать их.

Мамин взгляд переместился на лежавшие на тарелке листья рукколы, к которым она тоже не прикоснулась. Да что с ней?

– Мам, – начала я, отломив корочку с кусочка пиццы, – после ужина я хочу показать тебе веб-сайт выставки, на которую мы можем сходить в Чикаго.

Мама переключила свое рассеянное внимание на меня.

– Я про нашу поездку, – объяснила я. – Эти фотографы воссоздали культовые образы из классических голливудских фильмов с афроамериканскими моделями. Выглядит супер круто.

У фотографов Омара Виктора Диопа и Антуана Темпе была потрясающая коллекция фотографий, которые мне очень хотелось посмотреть вживую, а не только на экране ноутбука.

Мама через силу улыбнулась.

– Конечно, милая, – сказала она и, наконец, проткнула вилкой помидор черри.

Эту поездку в Чикаго я ждала с нетерпением. Да, я немного переживала. Не только из-за поездки в новое место, посещения множества музеев и галерей, но также из-за времени, которое проведу с мамой. Мы с ней больше не вели душевные беседы. Знаю, я подросток и не должна особо переживать по поводу проведения времени с матерью, но прошло так много времени с тех пор, как мы это делали. Меня накрыла волна ностальгии. Возможно, через несколько лет я уеду из дома – и, надеюсь, из штата – и общение с мамой будет в прошлом.

– Хочешь, я приготовлю тебе пасту? – предложила мама.

– Нет, спасибо.

Мама иногда отвлекалась вот так, ненадолго, когда была чересчур сфокусирована на чем-то, поэтому я не хотела быть причиной ее неприятностей.

Я с усердием откусила кусочек корочки от пиццы. Тепло мягкого теста успокаивало. Взглянув на маму, я увидела, что помидор черри все еще на вилке. Что-то определенно не так.

– Мам, что случилось с Мэй? – спросила я.

Возможно, если она расскажет мне больше о происходящем, ей станет легче.

– Хотя мне бы и хотелось рассказать тебе больше, дорогая, скажу только, что прямо сейчас Мэй нужно немного побыть одной, – было все, что она ответила.

Неважно. Мне следует думать о своем собеседовании в «Регале». Я не имею права переживать по поводу того, что беспокоит маму. Завтра мне нужно пройти собеседование с Себастьяном. В этом случае у меня не только будет возможность тусоваться с ним на постоянной основе, я также смогу избавиться от Айзека со всей этой внеклассной фигней.

После ужина я расположилась в гостиной, чтобы делать домашнее задание. Мэй была в моей комнате, а я была не совсем готова к неоново-розовой атмосфере плакатов из музыкальных театров и детских видео-чатов Даниэль.

Несмотря на то, что она просто отдыхала наверху, присутствие Мэй каким-то образом заставило всех нас чувствовать себя не в своей тарелке.

БЛИП, БЛИП.

Это был Айзек, он звонил мне по видеосвязи. Я нажала кнопку "принять" на ноутбуке, обрадовавшись появлению его лица на экране.

– Señorita, – поприветствовал меня он.

– Señor.

– Хочешь посмотреть, как я выступаю на дебатах?

– Хочешь посмотреть, как я вешаю трубку?

– Прекрасно, много потеряешь. И надеюсь, Виктория Лю тоже, – добавил он голосом злого гения.

– Ребята, вы в одной команде, тебе надо перестать надеяться, что она много потеряет.

– Неужели? – с иронией спросил он.

– Неважно, – проворчала я, листая Инстаграм.

– Какая муха тебя укусила?

– Эмм... Все нормально, – сказала я тихо, – просто этот вечер очень странный.

Айзек наклонился к камере.

– Странный в духе обычного Я-подросток-и-моя-жизнь-странная или что-то другое?

– Другое.

– Как так?

Я перешла на шепот.

– Когда я сегодня вернулась домой…

Не успела я рассказать Айзеку о появлении таинственной Мэй, как услышала, что в парадную дверь зашел папа.

– Пап, привет! – окликнула я его, тем самым подав Айзеку знак, что у меня больше нет возможности секретничать с ним.

– Привет, Джул-Джул, – крикнул в ответ мой отец, входя в гостиную и развязывая галстук. Он выглядел уставшим.

– Привет, пап, – пропел Айзек с экрана компьютера.

Папа наклонился, чтобы поболтать с Айзеком.

– Айзек, что у тебя интересного?

– Если не считать дебаты с моей заклятой врагиней Викторией Лю, которую я порву как Тузик грелку, и попытки найти внеклассные занятия для написания академического резюме вашей дочери, ничего особенного.

В уголках глаз моего отца появилась улыбка.

– Продолжай в том же духе.

– Питер! – услышали мы напряженный голос моей матери, доносившийся из кухни.

Мама на эмоциях ворвалась в гостиную, но потом тут же взяла себя в руки.

– Прежде чем ты пойдешь наверх, мы можем поговорить? – спросила она у папы.

Она взглянула на меня, а потом добавила:

– На кухне.

– Конечно, – ответил он и поцеловал ее в губы.

– Стаканчик холодненького? – предложила она отцу пиво,

и тот последовал за ней на кухню.

– Да, пожалуй.

Они захлопнули за собой дверь.

– С каких это пор твои родители стали секретничать? – попытался выяснить Айзек.

– Я перезвоню, – ответила я, быстро закрывая ноутбук, прежде чем он успел спросить еще что-нибудь.

Стараясь не касаться скрипящей двери, я на цыпочках подошла к кухне, чтобы подслушать их.

Через дверь я услышала приглушенный разговор. Мама говорила слишком спокойно. Это был голос, который она использовала, когда хотела, чтобы мы согласились на новое исследование терапии, которую она тестировала на нас. Я услышала обрывки фраз:

– Вчера вечером... работа... новости…

Вдруг я услышала, как разбилось стекло.

Полагаю, папин пивной стакан. Интересно, кто его разбил? Потом я услышала крики и звук собираемых осколков. Отец стал говорить громче, чтобы перекричать шарканье и звон голосов. Мои родители почти никогда не ссорились. Папа действительно злился на маму? Из-за Мэй?

Внезапно дверь заскрипела, ударив меня по колену. Должно быть, с той стороны кто-то прошел возле нее.

Я быстро отошла от двери. Завтра я спрошу об этом у папы. Надеюсь, он расскажет больше, чем мама. Если меня поймут на подслушивании, я не смогу ничего выяснить. Моих детективных навыков явно недостаточно. Надо пересмотреть сериал «Мальтийский сокол», чтобы освежить свои знания.

Я схватила ноутбук и крадучись пошла наверх.

Делить комнату с Даниэль – идея не из лучших. Она была очень недисциплинированной и ушла спать намного раньше меня. А еще она славилась своим храпом, который сотрясал стены, как электропила. Хорошие новости? Ко всему прочему, ее сон был более глубоким, чем у кого-либо в мире. Однажды, когда во время семейной поездки во Флориду мы остановились в отеле, она проспала пожарную сигнализацию.

К счастью, она легла на диван, освободив мне кровать. Закончив домашнюю работу, я еще раз прошлась по тексту для собеседования, почистила зубы и собиралась уже ложиться спать. А потом до меня дошло, что мои наушники в комнате. Когда нет никакой надежды уснуть, шумоизоляция должна была мне помочь.

Я вышла от Дэни и пересекла холл. Дверь в мою комнату приоткрылась, луч света скользил по ковру. Мэй, должно быть, еще не спит.

Я легонько постучала в дверь.

Нет ответа.

Постучать еще раз? Может, она заснула с включенным светом. Я не хотела беспокоить ее, но мне действительно были нужны наушники, если я собиралась всю ночь проспать в комнате Дэни.