Текст книги "Шестая могила не за горами (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 23
Благодаря хреновым решениям
рождаются классные анекдоты.
Надпись на футболке
На похоронах мы с Куки стояли в заднем ряду. Я была рада, что она пошла со мной. Нас со всех сторон обволакивало настолько ощутимое горе, что я едва дышала. Еще и нога разболелась.
Обычно я закрываю ту часть себя, которая впитывает чужие эмоции, как некоторые впитывают витамин D из солнечных лучей. Иначе пришлось бы ежедневно и беспрерывно отбиваться от чужих трагедий. Чтобы выстроить такую «стену», нужна энергия, но со временем это стало получаться машинально. Каждое утро, выходя из дома, я первым делом «закрываюсь».
Но сегодня, на похоронах чудесной трехлетней девочки, чья любовь к двум отцам все еще ощущалась в воздухе, мои защитные механизмы дали сбой. Оставалось надеяться, что похороны Джессики, на которые меня пригласили, не будут такими болезненными.
Слава богу, на этой неделе мне не придется идти еще и на похороны Маркуса Нельмса. Вызвав «скорую», я рассказала врачам о цианиде. Маркусу сразу промыли желудок, но врач сказал, что цианид убил бы его почти мгновенно, даже несмотря на то, что «скорая» приехала вовремя, чтобы предотвратить передозировку оксикодоном. Оставшуюся в пузырьке таблетку проверили в лаборатории. Ею оказалась та самая, со смертельной дозой яда. И в ту же секунду я поверила в чудеса.
Маркусу понадобится помощь, и я уже спланировала все, чтобы он ее получил. Даже позвонила одному из друзей. Нони Бачича не только согласился взять Маркуса на работу к себе в мастерскую, но и обещал тщательно за ним приглядывать. Плюс будет отзваниваться мне и сообщать, как у Маркуса дела. Заручившись поддержкой Нони, я поговорила с сестрой, и та согласилась бесплатно консультировать Маркуса. Я всей душой надеялась, что эти меры помогут нам вытащить его из той убогой жизни, которую он до сих пор вел. Если все получится, впереди его ждет гораздо лучшее будущее. Сердце у него золотое, и он, как никто другой, заслуживает еще одного шанса. Судя по всему, так думала не я одна.
К сожалению, чудес на всех не хватает. Пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы пережить похороны и не сломаться. Со всех сторон от друзей и родных Изабель Джойс ко мне неслись эмоции. У меня отчаянно кружилась голова, когда мы встали в очередь,чтобы принести соболезнования двум горюющим мужчинам. Они так сильно любили свою дочь, что подходить к ним все ближе и ближе было все равно что ломиться сквозь кирпичную стену.
Кажется, Куки поняла, что я вот-вот расклеюсь, и взяла меня за руку. Один за другим люди обнимали отцов Изабель, выражая искренне сочувствие. Смерть девочки все присутствующие воспринимали как личную утрату, оставившую дыры в их сердцах. Шмыгнув носом, Куки пожала руку Пола – мужа мистера Джойса. Он оказался крупным мужчиной с теплыми глазами и крепким рукопожатием. Последнее я выяснила, когда подошла моя очередь. К счастью, он не стал спрашивать, как мы узнали о его прекрасной дочери. Мы с Куки заранее придумали более или менее правдоподобную историю, но так ею и не воспользовались.
– Спасибо, что пришли, – сказал Пол. Глаза у него были покрасневшими и полными слез.
Я чувствовала, с каким трудом ему удается держать в узде удушающее горе. Произносить слова было для него пыткой. Ему хотелось лишь пойти домой и предаться скорби. У меня сжалось сердце. Захотелось сказать ему, что церемония скоро кончится, и они с мужем смогут вернуться домой, чтобы оплакать потерю и постепенно с ней справиться. Вместе. Но для таких слов время было неподходящее. Здесь собрались люди, чтобы выразить свое почтение Изабель. Вмешиваться было бы по отношению к ней крайне несправедливо.
Куки коснулась моего плеча, и я поняла, что все еще держу Пола за руку. Но он будто бы и не замечал. Потому что изо всех сил старался устоять на ногах и не рухнуть на землю. Мистер Джойс покрепче обнял его за плечи. Они оба тяжело сглотнули, сдерживая рвущиеся наружу слезы.
И только теперь мистер Джойс понял, кто перед ним стоит. Беспокойно покосившись на партнера, он посмотрел на меня раскрасневшимися глазами. Взяв его за руку, я подалась ближе и прошептала:
– Вы будете вместе. Ваша душа при вас. Не потеряйте ее снова.
Когда я начала отстраняться, он обхватил меня обеими руками и, уткнувшись носом мне в плечо, разрыдался. Положив руку ему на затылок, я из последних сил держалась, чтобы не разреветься вместе с мистером Джойсом. Ненавижу похороны. Ненавижу все обряды, которые подчеркивают, насколько хрупка и мимолетна жизнь на земле. Ненавижу, когда умирают дети. Даже зная все, что мне известно о жизни и жизни после смерти, и понимая, что на землю люди приходят лишь на краткое мгновение, все равно ненавижу. Я знаю, что по ту сторону лучше – об этом мне много раз говорили призраки. Но несмотря ни на что, я всеми фибрами души ненавижу смерть.
И, чтоб вы знали, слова о том, что любимые оказываются в лучшем месте, редко помогают оставшимся в живых. Если что и может помочь, то только время. Но и так нет никаких гарантий. Одни справляются с горем, другие – нет. По крайней мере не до конца.
***
После похорон у меня осталось еще одно дело. На вечер я планировала только одно – дать отдых ноге. Например, поваляюсь в ванне с пеной. А если добавить к этому свечи, бокал игристого вина и уже настоящего жениха по имени Рейес, то можно было надеяться, что вечер сложится прекрасно. Вот только жених по имени Рейес до сих пор выздоравливал после падения. Я понятия не имела, насколько серьезны его повреждения, потому что уснула, как только мы оказались дома. Но Рейес оставался рядом. Его жар пропитывал простыни и обволакивал меня блаженным, исцеляющим теплом. Спала я крепко, а когда проснулась, Рейеса уже не было. В комнате витал свежий аромат после душа, и мне до смерти хотелось хоть одним глазком увидеть своего жениха. Но я боялась опоздать на похороны, поэтому так и не заскочила в бар перед отъездом.
Припарковавшись у забора, я покосилась на Куки. Заброшенную психушку чуть-чуть подремонтировали, территорию расчистили и обнесли новехонькой сияющей рабицей. Достав ключ, я спросила у Куки:
– Ты точно к этому готова?
Она никогда не видела сестру Рокета – Синюю Незабудку. И никогда не знакомилась с сестрой офицера Тафта – Ребеккой, которую мне нравилось называть Сахарной Сливой. Отчасти потому, что она умерла в пижаме, на которой были нарисованы сахарные сливы, а отчасти потому, что называть ее Сливой было приятнее, чем всеми теми именами, которые приходят на ум, стоит на нее взглянуть. Слива – та еще головная боль. С уймой проблем.
Глядя огромными глазами на здание, Куки кивнула, повернулась ко мне и, прикусив губу, нервно сказала:
– Тебе придется переводить.
– Не переживай, все сделаю, – отозвалась я.
Пройдя через ворота и поковырявшись в замках главного входа, мы осторожно вошли в дурдом. Куки осторожничала, потому что не очень-то любила заброшенные психушки. Особенно те, что с призраками. Я осторожничала, потому что вовремя последней встречи с Рокетом вела себя не очень-то вежливо. И это слабо сказано. Он мне сообщил, что Рейес умрет. А мне эти новости, мягко говоря, не понравились. Если честно, никогда в жизни мне не было так стыдно. В тот день я не нашла ничего лучше, чем угрожать пятилетней девочке – то бишь сестре Рокета – жуткой расправой.
Едва подумав об этом, я съежилась. Куки заметила, потому что ковыляла я прямо рядом с ней.
Снаружи убирали и тщательно следили за порядком, но внутри психушка напоминала руины после бомбежки. На полу вперемешку с мусором и черт знает чем еще валялись куски осыпавшейся штукатурки. Здесь не раз праздновали торжество жизни. Одного взгляда хватало, чтобы понять, как часто сюда вламывались любители потусоваться вдали от чужих глаз. Стены были разрисованы аэрозольной краской. Повсюду валялись пустые банки из-под пива и колы. То тут, то там на глаза попадались использованные презервативы, при виде которых хотелось вывернуться наизнанку. Да уж, было бы неплохо хорошенько здесь прибраться.
– Раньше он никогда на тебя не злился? – спросила Куки, прекрасно зная, как тогда все закончилось с Рокетом.
– Нет, но теперь наверняка злится. А если не злится, то мне будет еще хуже, чем сейчас.
– То есть ты хочешь сказать, что заслужила его гнев?
– Ага.
Но возразить Куки не успела. Я вздрогнула, услышав оглушительный крик, от которого по коридорам пронеслось эхо. Юный голос действовал на меня, как звук от ногтей, царапающих по школьной доске. Такое не каждый день услышишь.
– Где, бога ради, тебя черти носили?!
Передо мной появилась Слива. Как обычно, длинные волосы растрепанными локонами висели вокруг симпатичного личика. Когда она утонула, пижама измазалась, но по-прежнему была розовой и выглядела очень миленько. В отличие от самой Сливы.
Отвечать я не торопилась. Она видела, как меня в тот день прорвало, и я понятия не имела, злится она на меня до сих пор или нет. Призраки могут долго и нудно хранить обиды.
– Привет, детеныш, – в конце концов сказала я.
Краем глаза я видела, что Куки смотрит туда же, куда и я, хотя и не могла по-настоящему увидеть прелестную девочку, вставшую у нас на пути. Честное слово, Куки славнее всех на свете! И с ней куда удобнее, чем с тростью. Вместо того чтобы таскать повсюду металлическую палку, я могла опереться на Куки. А Куки наконец побывала там, где живет Рокет. То есть все остались в выигрыше.
– Ну так как? – спросила Слива. – Где тебя носило? Он очень расстроен.
– Сердится на меня?
Она сложила на груди маленькие ручки:
– Никак не хочет прекращать. Работает не покладая рук. Говорит, что опаздывает.
Работой Рокет называл свое призвание. И работа эта заключалась в том, чтобы выцарапывать на стенах дурдома имена всех, кто когда-либо умер, что немало способствовало тому, в каком плачевном состоянии находились упомянутые стены. Каждый сантиметр внутри психушки покрывали тысячи и тысячи имен. Куки только сейчас это заметила. Она медленно повернулась вокруг своей оси, и мне, чтобы не упасть, пришлось перемещать руку с одного ее плеча на другое. Было крайне неловко, когда я нечаянно ухватила ее за грудь, но она не возражала.
– Невероятное место! – благоговейно выдохнула Куки.
– Вот и я о том же.
– Жуткое, но одновременно обалденное.
– Есть такое дело.
Уперев кулаки в бока, Слива раздраженно повторила:
– Ну?!
Когда Куки снова взяла меня за руку, я посмотрела на Сливу:
– Чего он не хочет прекращать, солнце?
Она с вызовом задрала нос:
– Не могу сказать.
Я уже начинала привыкать к тому, что эта прелестная заноза в заднице никогда не отвечает напрямую.
– А показать можешь? – спросила я.
Она приподняла плечики и глянула на Куки так, будто только что ее заметила:
– Это еще кто?
– Ой, прости. Это Куки. Куки, это…
– Ее зовут Куки?
– Да, а перебивать невежливо.
Пока Слива изучала взглядом мою лучшую подругу, в уголках ее глаз заплясала довольная улыбка.
– Мне она нравится.
– Мне тоже. Так ты покажешь, чем занят Рокет?
Еще раз пожав плечами, она куда-то нас повела, по пути засыпая Куки вопросами. Пробираясь по опасным для жизни коридорам, я светила фонариком и передавала подруге слова Сливы. К тому моменту, как мы нашли Рокета, СС знала о Куки все, что только можно было знать. В том числе и то, что у нее есть дочь. Тут же воспылав желанием познакомиться с дочерью Куки, Слива взяла с меня обещание как-нибудь обязательно привести Эмбер сюда.
Еще раз свернув за угол, мы казались в коридоре, ведущем в палаты, и увидели Рокета, который выцарапывал на стене очередное имя. Рокет – как большущий колобок в человеческом обличье. Выше меня сантиметров на тридцать, если не больше, с добрыми пытливыми глазами, которые редко замечают, что происходит вокруг.
– Он опаздывает, – повторила Слива, указывая на стену, над которой трудился Рокет.
Но меня волновали не имена, а сам Рокет. И то, что я натворила. Ей-богу, я пойму, если он больше никогда со мной не заговорит. Хорошо, что Рейес купил дурдом. Теперь Рокету и Незабудке есть где жить. Будучи призраком, Рокет, тем не менее, наносил зданию весьма ощутимый урон. Если лечебница когда-нибудь рухнет, представить не могу, куда ему идти.
– Рокет, – тихонько приближаясь, позвала я.
Он остановился, посмотрел в пол и вернулся к работе. В левой руке он держал осколок стекла, которым царапал стену. Постепенно на поверхности оставались следы, превращаясь в букву. Вот только буква была не из нашего, не из английского алфавита. Я не обратила на нее внимания, оглядываясь в поисках его сестры. Чтобы увидеться с ней, мне понадобились годы. А в последний свой визит сюда я напугала ее до смерти. Образно выражаясь. Наверное, она больше никогда мне не покажется.
Даже понимая, что я здесь, Рокет продолжал работать. Отпустив Куки, я шагнула ближе.
– Рокет, мне очень-очень жаль. Прости меня за то, как я себя вела. Я не имела права злиться на тебя и угрожать твоей сестре. Мне нет оправданий.
– Все в порядке, мисс Шарлотта, – отозвался Рокет, так и не удостоив меня взглядом. – Но ему тут не место.
Он говорил о Рейесе.
– Он вчера умер, – сказала я. – И вернулся. Поэтому ты написал на стене его имя?
– Он опаздывает, – опять вставила Слива. – Люди умирают и умирают, а он их не записывает.
– Слива, он работает как сумасшедший. Видишь эти имена? – кивнула я на шедевры Рокета.
– Да нет же, – раздраженно заявила Слива. – Это не те люди, которые умерли. А те, которые должны умереть.
Я недоуменно моргнула. Мы стояли в комнате, которую Рокет до сих пор не трогал. Только в этой комнате стены раньше были чистыми. Без единой царапинки. Без единого имени. Однажды он мне сказал, что держит эту комнату про запас. А точнее – для того дня, когда наступит конец света. Для того дня, когда Рейес уничтожит мир, если достаточно долго пробудет на земле. Рокет говорил, что присутствие Рейеса на земле нарушает правила, нарушает естественный порядок вещей.
Рокет оглянулся:
– А ведь я вам говорил не возвращать его, мисс Шарлотта.
Я отошла, чтобы лучше рассмотреть стену. Слива права. Имена здесь были совершенно новыми.
– Не понимаю, – сказала я Рокету.
Наконец он перестал царапать стену и повернулся ко мне. А когда заговорил, его слова в маленькой комнатке были едва слышны:
– Я говорил, ему здесь не место. Он нарушает правила. – Он приложил к губам палец, как будто призывал меня к молчанию. – Правила нарушать нельзя, мисс Шарлотта.
– Кто все эти люди? – спросила я и, подойдя к стене, провела пальцем по неровным линиям.
– Люди, которые скоро умрут.
Я покачала головой и повторила:
– Не понимаю.
– Вы его не убили. А должны были убить. Вы не виноваты, но все равно должны были его убить. А теперь все они погибнут.
– Сколько погибнет людей?
Рокет посмотрел на результат своей работы и поджал губы:
– Все.
– Этого не может быть.
– Вы нарушили правила, мисс Шарлотта. Вы его вернули.
– Чушь собачья, – процедила я, опять начиная злиться на Рокета.
Он испуганно шагнул назад, а я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Извини, милый. Но я никак не могу понять. Почему Рейес принесет смерть всем этим людям?
– Не почему. Не когда. Только кто.
Единственное, что он мог мне сказать, – это кто умер. И никогда не говорил, как это произошло, когда и почему. Только кто.
– Нельзя нарушать правила, – дрожащим голосом добавил Рокет.
Я сощурилась. Гнев уже прогрызал себе путь сквозь воздвигнутую мной в душе стену.
– Я создаю правила, Рокет. Каким образом Рейес может стать причиной смерти… – я осмотрелась по сторонам, – …тысяч людей?
– Не тысяч, мисс Шарлотта. Погибнет семь миллиардов двести сорок восемь миллионов шестьсот двадцать тысяч сто тринадцать человек.
Я ошеломленно покачала головой и еле выдавила сквозь крепко стиснутые зубы:
– Почему? Это же все, кто живет на земле. И это невозможно. Как это должно случиться?
Рокет нахмурился и задумчиво глянул под ноги.
– Или умрет один.
– Что? – недоуменно заморгала я.
– Если умрет один, то выживут все.
– Кто, Рокет? Рейес?
– Нет, мисс Шарлотта. На этот раз – нет.
– Минуточку! То есть я изменила судьбу? Я вернула Рейеса, но теперь должен умереть кто-то другой. – Рокет молча кивнул, и я опять спросила, теряя терпение: – Кто?!
Мы это уже проходили, и все закончилось очень и очень нехорошо. Рокет не хотел отвечать, но после нашей предыдущей встречи кое-чему научился. Теперь он знал, что лучше сказать мне правду, чем пытаться ее скрыть.
Тяжело сглотнув, он прошептал ответ. Слова прозвучали так тихо и казались такими хрупкими, что я боялась, они осыплются в воздухе раньше, чем я успею их расслышать. Но ничего такого не произошло. Слова просочились в мой разум и бились в мыслях оглушительными раскатами грома.
Рокет глянул на меня огромными глазами и чуть громче повторил:
– Вы, мисс Шарлотта.
Вот так-то.
Глава 24
Срочно еще кофеина!
Мне предстоит разрушить уйму жизней!
Надпись на футболке
Мы с Рейесом лежали лицом друг к другу. Каждый на своей кровати. Между нашими лицами оставались считанные сантиметры. Дыхание смешивалось, лаская кожу. Было уже за полночь, но Рейес только что вышел из душа. Под сандаловым ароматом мыла легко угадывался его уникальный земной запах. Завиток еще влажных волос упал на щеку.
Добиться хоть чего-нибудь еще от Рокета мне так и не удалось, но, если придется умереть, чтобы спасти мир, да будет так. Жаль только, если это случится в ближайшем будущем. Так или иначе, я собиралась наслаждаться каждой отведенной мне секундой вместе со своим женихом.
– Не хочешь зайти в гости? – спросила я.
В его глазах засияли веселые искорки.
– Даже не знаю. Ты живешь за тридевять земель.
Я пискнула, когда Рейес потащил меня на свою кровать, успев поцеловать в живот. Я тоже поцеловала его в живот, перевернулась и легла рядом.
Мы решили остаться на его половине двойной кровати. Все равно она была намного удобнее моей. Понятия не имела, что сон на хорошем матрасе настолько улучшает самочувствие. К такому легко привыкнуть.
У меня есть удивительная способность – сколько угодно жить в блаженном отрицании. Пока не умру, буду проживать каждый день так, будто впереди их еще миллион. И начну здесь и сейчас.
– Если мы когда-нибудь разведемся, – сказала я, выцеловывая дорожку по пульсирующей жилке у него на шее, – я заберу все твои матрасы. Заметь, предупреждаю заранее. Может, теперь ты захочешь заключить брачный договор.
– Ты собираешься со мной развестись?
– Ну-у, не прямо сейчас. У меня, видишь ли, есть парочка возлюбленных среди звезд кино. Я все еще лелею надежды на их счет. Так вот, если кто-нибудь из них когда-нибудь позвонит, ты сразу станешь вчерашним днем.
– А знаешь, это даже печально, как неожиданно порой умирают кинозвезды.
Я ахнула и, приподнявшись, уставилась на Рейеса с открытым ртом:
– Ты убьешь моих любимых звезд?
– Только тех, кто в тебя влюбится.
– Ну и ладно, – вздохнула я, закатив глаза. – Скажу Брэду перестать мне названивать. В конце концов, он женат.
– Мудрое решение. – Рейес прикусил мочку моего уха, и меня пронзило вспышкой удовольствия.
Я убрала прядь волос с его глаз.
– Ты купил мне новый джип.
Столкновение с мистером Разъяренным Психом случилось всего две недели назад. Ну не могла после этого Развалюха стать такой, будто ее только что спустили с конвейера.
– Я надеялся, ты не заметишь.
– Ну еще бы.
– Нони сделал все, что мог. Но ездить в твоей машине, не заменив все целиком, было бы опасно. Стоило бы дороже, чем купить новую, а проблемы не заставили бы себя ждать.
Честное слово, я все понимала.
– Спасибо. Все равно это Развалюха. Я чувствую ее дух.
Рейес погладил меня по голове, словно утешал расстроенного ребенка:
– Пусть так. Лишь бы тебе спокойно спалось по ночам, Датч.
Я рассмеялась, но все равно должна была наказать его за наглость, поэтому укусила за плечо. Больно укусила. Резко втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Рейес навис надо мной и убрал челку с моих глаз.
– Говорят, тот, кто знает настоящее имя ангела смерти, обладает над ним властью. В нашем случае – над ней.
Я тут же протрезвела – разговор заинтересовал меня несколько больше, чем вкусные плечи.
– Серьезно? – спросила я, раздумывая, что за имя он имеет в виду.
– Да.
– И ты знаешь мое настоящее имя?
Он подпер голову кулаком и посмотрел на меня сверху вниз:
– Вообще-то, знаю. Слышал, как его шептали все ангелы на небесах, когда тебя отправляли сюда.
– И? – с надеждой вырвалось у меня. В этом смысле я о себе почти ничего не знаю.
– Ты не должна его узнать, пока живет твое физическое тело.
– То есть пока я не умру? – уточнила я. Это может случиться гораздо раньше, чем мы оба думаем.
– Да, пока ты целиком и полностью не станешь ангелом смерти.
– Но ведь ты уже знаешь мое имя. Мог бы и сказать.
Рейес опустил голову:
– Я не знаю наверняка, что произойдет, когда ты узнаешь свое имя. Как я и говорил, за ним кроется огромная сила.
– Как может какое-то там имя скрывать в себе силу?
– Твое имя не «какое-то там». Запомни одну вещь, Датч. Ты не из этого мира. Никогда ему не принадлежала и никогда не будешь принадлежать. Человеческое существование – всего лишь микросекунда твоей истинной жизни. Необходимое состояние, которое привело тебя в это измерение. Поначалу я думал, это и есть первопричина, почему отец хотел, чтобы я тебя дождался. Поймать ангела смерти можно только в человеческой форме. Иных способов пленить портал не существует. Это все равно что пытаться схватить руками дым.
– Ты сказал «поначалу».
– Да. И тут я согласен со Своупсом. Думаю, Люцифер солгал нам обоим. Скорее всего здесь есть что-то еще, но я не знаю, что именно. Так или иначе, когда твое физическое существование прекратится, ты по-прежнему должна будешь заняться работой. Которая продлится веками.
– А узнав свое имя, я стану еще сильнее? – озадаченно спросила я.
– Да, это входит в процесс преобразования. Поскольку твоя семья сама по себе очень могущественная, а ты и подавно, я представить не могу, что произойдет, когда ты узнаешь свое имя.
– Почему ты сейчас мне все это рассказываешь? – Я месяцами умоляла его рассказать мне хоть что-нибудь, но он постоянно отмахивался.
– Я у тебя в долгу, – сухо отозвался Рейес.
– Правда? Круто! И за что ты у меня в долгу?
Он заглянул мне в глаза, и меня поразила серьезность его взгляда.
– Ты сказала «да».
Я удивленно моргнула:
– То есть, по-твоему, раз я согласилась выйти за тебя замуж, то ты мне чем-то обязан?
– Ты не понимаешь, что это значит. Ты в буквальном смысле из королевской семьи. Тебя произвели на свет король и королева вашего народа. Наша с тобой женитьба все равно что женитьба всеми любимой принцессы и уличного оборванца.
Я фыркнула, но выражение его лица оставалось предельно серьезным.
– Опять же, даже среди своего народа ты совершенно особенная. Сильнее, чем все остальные. Я начинаю понимать, что твоя миссия намного важнее, чем мне когда-либо казалось. И наша с тобой свадьба… Скажем так, твои небесные, за неимением другого слова, родственники никогда этого не одобрят.
– Я бы хотела узнать о них побольше, – рискнула попросить я, но сразу стало ясно, что Рейес больше ничего не расскажет, поэтому сменила тему на его собственную семью: – Ну а как насчет твоих родителей? Ты планируешь с ними связаться? Я все еще считаю, что они были бы рады узнать, как у тебя дела. Что ты жив и здоров.
– Может быть. Наверняка твои родители хотят того же.
Я приподнялась на локте:
– В каком смысле?
– Они принесли огромную жертву. Как только их дитя избрали для этой миссии, они утратили все связи до тех пор, пока живет физическое воплощение ангела смерти. Они понятия не имеют, ни как у тебя дела, ни какой была твоя жизнь.
– Ничего себе! У наших родителей много общего. А ты помнишь, как родился? – ни с того ни с сего спросила я.
Мне всегда было интересно, как он появился на свет. И там, в сверхъестественном мире, когда его создал отверженный небесами отец, и здесь, на земле.
– Мои воспоминания о человеческом существовании не похожи на твои. Кое-что я помню, но многое – нет.
– А о своем создании ты что-нибудь помнишь? Помнишь, как Люцифер тебя сотворил?
Рейес лег на спину и накрыл лоб согнутой рукой.
– Во всех подробностях.
– Расскажешь? – попросила я, пристроив подбородок у него на плече.
Он обнял меня, прижал к себе и рассеянно проговорил:
– Помню боль в процессе создания. Жар от огня. Цвет своей тлеющей кожи. Помню, как формировались и крепли под кожей мышцы и сухожилия. И помню существо, которое меня создало, – своего отца. Едва сделав первый вдох, я уже знал, что он не испытывает ни толики любви к своему созданию, а на уме у него только одно – скрытые намерения. У него имелся некий план, а я был частью этого плана. Но сначала я должен был доказать, что чего-то стою. И начались испытания. – Вернувшись в реальность, Рейес поцеловал меня в нос. – Скажем так, сказочным мое детство не назовешь.
– А я бы с радостью послушала.
– Тогда вынужден тебя разочаровать, потому что рассказать ничего не могу.
– Почему?
– Потому что, если в твоем сердце живет хоть крупица любви ко мне, все это мигом исчезнет.
– Рейес…
– Датч, – перебил меня он, – пожалуйста, никогда об этом не проси. Этим мраком я делиться не стану. Иначе потеряю тебя навсегда. А единственное, чего я когда-либо хотел, – это ты. Ты в прямом смысле слова – свет в непроглядной тьме моего существования. Искупление за все прошлые грехи. Много столетий я ждал, когда ты родишься на земле. Чтобы обрести хотя бы призрачный шанс погреться в твоем свете. Ты как сила земного притяжения, которая манит меня все ближе и ближе с каждым твоим вдохом.
От его слов я напрочь лишилась дара речи.
– Представь себе холст, который окунули в черную краску. На нем только черное, и ничего больше. Ни единой линии. И нет у него никакой цели, кроме как нести тьму. И вдруг на него брызгают ослепительно-белым. Добавляют красного и синего. Желтого и зеленого. Теперь холст что-то значит. У него появляется смысл существования. Вот что ты сделала с моим миром – дала мне цель. Подарила свет и краски, чтобы заполнить наконец пустоту забвения. Без тебя… существует только тьма.
Я еще ближе прижалась к Рейесу и поцеловала в шею. Он пропустил сквозь пальцы мои волосы.
– Это будет моим тебе подарком на нашу свадьбу.
Приподнявшись, я смерила его пытливым взглядом.
– Имя, которое я слышал, когда тебя передавали этому миру. Все, каждый до единого, ангелы шепотом его произносили. Но лишь единожды. Им запрещено произносить его снова, пока ты не перейдешь из этой жизни в прежнюю. И только одному-единственному ангелу предоставят эту почетную обязанность – передать тебе твое имя. А я пока буду бережно его хранить и подарю тебе в день нашей свадьбы. Вместе с силой, которая кроется в твоем имени. Вместе со светом, который оно все в себе таит.
– Я… я не знаю, что сказать.
– Думаю, нам надо стать напарниками.
– Чего?!
В глазах Рейеса засверкало веселье.
– Раз уж на нас охотится Дюжина, я решил нанять в бар управляющего и работать с тобой на полную ставку.
– Ну, я, как бы…
– Понимаю, – Рейес потрепал меня по волосам, – кроме твоей благодарности, мне больше ничего не нужно.
– Рейес…
– Возражения не принимаются. Оставлять тебя одну теперь очень опасно. Да и кто станет задавать вопросы, если мы будем работать вместе?
Обалдеть. В последнее время желающие со мной работать размножаются, как кролики на «Виагре». Наверное, трех напарников я все-таки осилю – бабулю Лил, Гаррета и Рейеса.
Мы могли бы назваться Чертовой Четверкой!
Или нет.
– Но у меня один вопрос, – заявил Рейес, прижимая к груди мою голову и демонстративно наглаживая мне макушку, чтобы дать понять: он знает, как я ему благодарна, что он снизошел до работы со мной. Какой он у меня все-таки скромняга!
– Всего один? – смеясь, спросила я, выглядывая из-под его ладони.
– Пока один. Почему все-таки ложковилка?
Пару секунд я лихорадочно соображала, о чем речь, пока не вспомнила о своем вопросе по поводу столовых приборов.
– Потому что! – Ей-богу, странно, что он вообще спросил. – Ложковилки многозадачные. Выглядят скромненько, но цели у них ого-го! Они как швейцарский нож, только пользы от них поменьше.
– Ясно, – с пониманием кивнул Рейес.
– А само слово какое классное! Разве найдется на свете человек, который против хорошенько положковилить?
Расхохотавшись, Рейес уже собирался меня поцеловать, как вдруг в дверь постучали. Судя по всему, стучал какой-то сумасшедший. Кто еще осмелится мешать сыну Сатаны?
Кроме меня, само собой.
Наспех напялив халат Рейеса, я помчалась открывать дверь в его же квартиру. В коридоре стоял взъерошенный Гаррет Своупс, только колотил он в мою дверь. Увидев меня, он тут же ринулся в квартиру к Рейесу, по пути оттолкнув меня в сторону.
– Я ошибался, – сказал он, подсовывая мне стопку бумажек. – Извини, что так поздно, но я во всем был не прав!
Все понятно. Его определенно нужно успокоить. А я, видимо, как раз из тех женщин, которым по плечу такие задания.
– Своупс, рано или поздно все ошибаются. Может, тебе поносить радужные вязаные гетры? Был у меня тяжкий период, когда только они и спасали.
Пока он ломился ко мне, проснулась Куки. Я жестом позвала ее зайти, изо всех сил стараясь не смеяться при виде ее волос. Ну или от того, что у нее на лице была зеленая минеральная грязевая маска. Зуб даю, об этом Куки просто-напросто забыла.
Она сонно прошла мимо меня, и поводов посмеяться стало больше – розовые пижамные штаны затолкались ей между ягодицами. Но я все-таки сдержалась.
Обернувшись, Гаррет пару секунд разглядывал Куки, но в конце концов решил никак не реагировать. Ведь знала же, что он не просто так мне нравится. Причина, правда, только одна. Ни к чему направо и налево разбрасываться здравым смыслом.
Из спальни вышел Рейес, бросил мимолетный взгляд на гостей и молча направился в кухню. Пока я просматривала бумажки Своупса, Рейес включил кофеварку, прекрасно зная, что для нас с Куки позднее время не проблема, и достал из холодильника две бутылки пива. Даже обычный быт в его исполнении выглядел по-мужски. Господи, как же я его люблю!
– Так в чем ты ошибался? – спросил он у Гаррета.
Тот помрачнел, глядя то на меня, то на Рейеса.
Я оторвалась от бумажек:
– Все это ты уже рассказывал. Это пророчества твоего фон Гольштейна.
– Нет, доктор фон Гольштейн всего лишь переводчик. Ему пришлось неслабо попотеть, потому что пророчества написаны на мертвом языке, еще и шифром. Вполне объяснимо, что в нескольких местах он допустил ошибки. А вот я неверно истолковал его тексты. Этот твой новый друг, Дилер, оказался весьма полезным.
– Это хорошо. – Я плюхнулась рядом с Куки на диван Рейеса.
