Текст книги "Шестая могила не за горами (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 2

Записка самой себе: «Спасибо, что ты всегда рядом!».

Надпись на футболке

Меня словно громом поразило. Куки тоже. Несколько напряженных секунд мы сидели в полной тишине, прерывающейся только хрустом оставшихся между зубами крекеров.

– Все еще ведешь наблюдение? – наконец спросила Куки.

Я глотнула печеньки:

– Ага. Кажется, миссис Фостер вернулась домой, но гараж закрылся, и я ничего не успела разглядеть. Зато сблизилась с голым мертвым дядечкой, которого катаю на пассажирском сиденье.

– Ну круто, конечно.

– А то. У него татушка есть. Сейчас перешлю тебе фотку.

– Фотку татуировки? – изумилась Куки.

– Фотку рисунка татуировки в моем исполнении. Не вешай трубку. – Я отправила ей снимок с заголовком «Не суди строго». – Готово. Как дела в нашей крепости?

– Заходил мистер Джойс. Настаивал на встрече именно сегодня. Его как будто и правда что-то очень беспокоит. Ни номера, ни других контактов не оставил. Я ему сказала, что ты вернешься после обеда. Это какой-то новый тест Роршаха? – Видимо, речь шла о моих художествах.

– Боком поверни.

– Ага! Андрулис, значит.

– Ты с ним знакома? – спросила я, окрыленная надеждой.

– Прости, но нет. Хотя знавала как-то одного Андруса. Волосатый был тип.

Я глянула на мистера А.

– Ну-у, этот не так чтобы очень волосатый, зато инструмент что надо.

– Чарли! – обалдела Куки. – Завязывай уже с грязными мыслями.

– Чувиха, но оно же прямо перед глазами. Не заметить невозможно.

– Бедненький! Тебе бы понравилось провести вечность голой?

– Ты только что описала мой худший ночной кошмар.

– А я думала, твой худший кошмар – это в котором ты ешь горячий соленый огурец и обжигаешь губы, а потом они выглядят так, будто тебе их обкололи.

– Ага, точно, есть такой. Спасибо, что напомнила. Сегодня буду спать как убитая.

– Ты дяде звонила?

Мой дядя, он же дядя Боб, служит детективом в управлении полиции Альбукерке. Он без ума от Куки, а Куки – от него. Но никому из них не хватает храбрости сделать первый шаг. Мне осточертело смотреть, как они друг по другу тоскуют, поэтому я решила что-нибудь предпринять. И устроила Куки свидание с одним своим другом, чтобы дядя Боб, он же Диби (как я называю его на сеансах психотерапии, пока пытаюсь объяснить мозгоправу, почему зверски боюсь усов), приревновал. Может быть, намек на конкуренцию наконец-то выпишет ему необходимый пинок под зад. Под тот самый зад, от которого у Куки слюнки текут.

– Звонила, конечно. Как поживает наш план?

– То есть твой план?

– Ла-а-адно, как поживает мой план?

– Даже не знаю, Чарли. Если бы Роберт хотел пригласить меня на свидание, то наверняка бы уже пригласил, разве нет? Не уверена, что провоцировать его на ревность – хорошая идея.

Вечно я не меньше минуты соображаю, кто такой Роберт.

– Шутишь, что ли? Идея супер! Мы же не о ком-то там говорим, а о дяде Бобе. Ему мотивация нужна.

Глянув напоследок на дом Фостеров, я поехала вперед.

– А если я ему разонравлюсь?

– Кук, тебе когда-нибудь разонравливались туфли, на которые положил глаз кто-то еще?

– Наверное, нет.

– А тебе от этого не хотелось их купить еще сильнее?

– Я бы так не сказала.

Я свернула на проспект Хуана Табо и двинулась к офису.

– Ладно, я уже еду. Пообедаем?

– Я за. Встретимся внизу.

Мой офис занимает второй этаж лучшего бара в столице роллер-дерби. На днях заведение пережило смену владельца – Рейес купил бар у моего отца. Мысль о том, что у Рейеса свой бизнес, согревала мне сердце. Что бы это ни значило.

– У него есть брат, – проговорила я, до сих пор ошеломленная новостью.

– У него есть брат, – согласилась Куки.

Такое однозначно надо увидеть собственными глазами.

***

Чтобы добраться до Куки, пришлось поплавать между столиками и стульями. К счастью, ей удалось занять нам местечко, до того как набежала толпа. С тех пор как Рейес встал у руля, популярность заведения резко подскочила. Дела у бара всегда шли неплохо, но теперь владельцем стала местная знаменитость. Когда обнаружили, что человек, за убийство которого посадили Рейеса, очень даже жив, Рейеса показывали по всем новостям страны. К тому же в соседнем с баром здании появилась маленькая пивоварня. Количество клиентов выросло втрое. Теперь в баре постоянно толпились мужчины, хотевшие свежего пива, и женщины, хотевшие самого пивовара. Потаскушки.

Расправив плечи, я прошла мимо худшей потаскушки и всех собравшихся. Это была моя бывшая лучшая подруга, которая, очевидно, решила переехать сюда на ПМЖ. Джессика торчала в баре уже две с лишним недели. Причем практически каждый день. Я, конечно, понимаю, что она без ума от моего мужчины, но бли-и-ин!

Видимо, придется сказать Рейесу «да» как можно скорее. Ситуация становилась попросту нелепой. Его срочно надо было окольцевать. Вряд ли это кого-нибудь остановит, но, может быть, толпа хоть немножко поредеет.

Когда я проходила мимо столика Джессики, раздался приглушенный смех. Наверное, она опять рассказывала своим подружкам сказочку о Чарли, которая утверждает, будто разговаривает с мертвыми. Знала бы она правду! В общем, если ей предстоит в скором времени умереть, я не стану обращать на нее внимания. Тогда-то ей точно захочется, чтобы я с ней поговорила.

– Ты принесла мне цветочек? – спросила Куки, когда я плюхнулась на свое место со всем свойственным мне артистическим талантом, который обычно коплю весь день до самого вечера.

Я передала ей ромашку:

– Принесла, ага.

– Бездомный парень, говоришь?

Я кивнула:

– Сидел на углу и перебежал через проезжую часть, чтобы отдать ее мне.

– И сколько? – поинтересовалась Куки со всезнающей ухмылкой.

– Пять баксов.

– Ты заплатила за это пять долларов? Она же пластмассовая. И страшненькая. – Кук тряхнула цветочком, и с него посыпалась грязь. – Тот парень, наверное, спер ее с чьей-то могилы.

– У меня и было-то всего пять баксов.

Она разочарованно покачала головой:

– И как им вечно удается выбирать в толпе неудачников?

– Понятия не имею. Ты уже сделала заказ?

– Еще нет. Хорошо хоть столик удалось занять. Опять приходил мистер Джойс. Все такой же обеспокоенный. И был очень недоволен, что ты не вернулась до часу дня.

– Придется ему попридержать коней. Частным детективам тоже нужно кушать.

– Подружка твоя, смотрю, опять тут торчит.

Я оглянулась на столик Джессики:

– Пора брать с нее квартплату.

– Целиком и полностью согласна.

Пока мы разговаривали, меня медленно обступило тепло. Словно дымом, обернуло жаром, который всегда клубился вокруг Рейеса. Я чувствовала, что он рядом. Чувствовала его обжигающий интерес, неумолимый голод. Но не успела поискать его газами, потому что ощутила еще одну эмоцию. Прохладную, но не менее сильную. Сожаление. Я повернулась и увидела, как к нам подходит папа.

– Привет, пап, – поздоровалась я, ногой выдвигая для него стул.

Он затолкал его обратно под стол.

– Я здесь только последние документы подписать. – Он обвел глазами «Ворону». – Наверное, буду скучать по этому месту.

Я была уверена, что будет, но от него исходила вовсе не ностальгия.

– Может быть, посидите с нами, Лиланд? – предложила Куки.

– Спасибо, но нет. Закончу с парочкой дел и пойду.

– Пап, – выдавила я, едва дыша под тяжестью папиных сожалений и печали, – уезжать ведь совсем необязательно.

Он собирался бросить мою мачеху ради парусной яхты. Винить его трудно. От яхты хоть какая-то польза. Но почему именно сейчас? Спустя столько лет?

– Да нет, потрясающее будет путешествие, – отмахнулся папа. – Всегда хотел научиться ходить под парусом.

– И для начала собираешься пересечь Атлантический океан?

– Не то чтобы пересечь… – хитро улыбнулся он, и мне чуточку полегчало. – Уж точно не до конца.

– Пап…

– Торопиться не буду, обещаю.

– Но почему? Почему так внезапно?

Он грустно вздохнул:

– Не знаю. Моложе я не становлюсь, да и живем только раз. Ну или два, как в моем случае.

– Я тут ни при чем.

– Еще как при чем, – возразил он и положил ладонь на грудь. – Я это знаю. Сердцем чувствую.

Папа божился, что я вылечила его от рака. Но я никогда в жизни никого ни от чего не лечила. В списке моих рабочих обязанностей такого пункта нет. И вообще мои обязанности больше касаются как раз другой стороны жизни. Той стороны, которая сразу после упомянутой жизни.

– Только не бросай ее из-за меня. Пожалуйста.

Если решение уйти от мачехи папа принял из-за меня, то есть из-за того, как она ко мне относилась, то малость опоздал. Надо было это сделать, когда мне было семь, а не двадцать семь. Я научилась ее терпеть. Было нелегко, но все-таки научилась.

Куки притворилась, будто рассматривает меню. Папа нервно переступил с ноги на ногу.

– Все совсем не так, милая.

– Нет, так. – Вместо того чтобы ответить, он уставился на сахарницу, и я добавила: – И если все дело в этом, то причину ты нашел неправильную. Я уже большая девочка, пап.

Когда он снова на меня взглянул, его лицо выражало сплошное отчаяние.

– Ты удивительная. Надо было каждый день тебе это говорить.

Я коснулась его руки:

– Пап, сядь, пожалуйста. Давай поговорим.

Папа проверил часы.

– У меня встреча. Но я вернусь до того, как ты уйдешь. Тогда и поговорим. – Я подозрительно сощурилась, и он поспешил заверить: – Обещаю, милая. Будь осторожна. – Наклонившись, он поцеловал меня в щеку и пошел к задней двери.

– Вид у него очень печальный, – заметила Куки.

– Наверное, просто запутался. И его так и поедают сожаления.

– Ты-то как?

Я глубоко вздохнула:

– Порядок, как всегда.

– Угу.

У нее было такое недоверчивое лицо, что так и подмывало подразнить.

– Лучше скажи, почему ты решила, что малиновые полоски подойдут к желтому?

– Меняешь тему.

– А то. Это ж моя фишка.

– Тоже верно, но серьезно, – Куки расправила плечи, – неужели так ужасно?

Выглядела она суперски, но я не собиралась ей об этом говорить.

Весь разговор с папой я ощущала присутствие Рейеса и наконец заметила его, когда глянула на доску со специальным меню на день. На нем был передник, а в руках – полотенце. Вытирая руки, он оттолкнулся от стойки и двинулся к нам.

Куки его тоже увидела:

– Святая матерь всего сексапильного на свете.

– Полностью солидарна.

– Я когда-нибудь привыкну к этому виду? – спросила она, не смея отвести от него глаз.

– К восхитительному виду Рейеса Фэрроу в переднике?

– К восхитительному виду Рейеса Фэрроу. Точка.

Я рассмеялась:

– Говорят же, повторение – мать учения.

– Точно. Мне нужно много-много повторений.

– Ага, мне тоже.

По пути к нам Рейеса позвали за столик. Там сидели женщины, каждая из которых могла сойти за его бабушку. Он подошел к ним и стал слушать хвалебные оды в адрес своей стряпни, но смотрел только на меня. Я затаила дыхание. Вообще от всего, что с ним связано, захватывает дух. Начиная с полотенца, которым он вытирал руки, и заканчивая густыми ресницами, которые как будто застенчиво опустились, когда бабули забросали его предложениями руки и сердца.

Какого, блин, черта?!

– Честное слово, мы очень гибкие, – проговорила одна из них и потянула за завязку передника. Рейес завязывал их спереди, дважды обернув вокруг талии.

Куки как раз пыталась освежиться глотком холодной воды и сильно поперхнулась от наглости бабульки.

Рейес снова глянул на меня, а я сидела, прибитая к месту, с открытым от изумления ртом. Я мигом захлопнула варежку, надеясь, что не сильно смахивала на корову. Рейес снова повернулся к женщинам с таким видом, будто его страшно заинтересовало их предложение. Ага, так я и поверила.

Пытаясь прийти в себя и успокоить пострадавший пищевод, Куки издавала сдавленные звуки, но у меня не было времени волноваться о ее здоровье. Мне нужно было отбить своего мужчину у стаи седых лисиц. Бога ради, у одной из них была трость! Гибкая? Не смешите мои тапочки!

– Уборщик! – рявкнула я, щелкнув пальцами.

Рейес не обратил на меня ни малейшего внимания, но я заметила, как он ухмыльнулся. И почувствовала удовольствие, вызванное моим вниманием. Оно волнами исходило от самой его сути и шелком гладило мне кожу.

– Уборщик! – повторила я и громче щелкнула пальцами. – Сюда!

В конце концов он извинился перед игривыми лисицами, объяснил, что его сердце принадлежит другой, и подошел к нам.

– Уборщик? – переспросил он, с тревогой глядя на покрасневшую Куки.

Та отпила глоток воды и махнула вместо приветствия.

Я кивнула на передник:

– Ты похож на уборщика.

– Ну раз так, что я могу для вас помыть?

– Свои грязные мыслишки, – огрызнулась я и покосилась на столик с бабульками. – Развлекаешься, значит?

– Они хвалили мою стряпню. – Рейес наклонился ко мне. Близко-близко. – По их общему мнению, мне отлично удаются блюда с огоньком.

Тут они правы. Если надо зажечь, Рейесу равных нет. В основном это касается лично меня. И моих чувств. И моих отличительных девичьих черт.

– Потрясающе, – сказала я, прикидываясь, будто мне все равно, – но нам надо пообедать.

– Разве ты не слышала? Меня понизили до уборщика. Придется вам позвать официанта. Вряд ли уборщикам разрешается принимать заказы.

Я потянула за завязку передника – точно так же, как и та бабулька.

– Ты примешь у меня заказ, и тебе это понравится.

Тихий глубокий смех Рейеса завибрировал у меня костях.

– Как скажете, мэм. Могу я предложить вам цыпленка из Санта-Фе с испанским рисом?

– Можешь, конечно, но я возьму маринованного в «Маргарите» с тушеной в красном чили картошкой.

– А я буду цыпленка из Санта-Фе, – выдавила наконец Куки, поддавшись на уловку Рейеса. Наверняка он просто заказал уйму цыплят в Санта-Фе и теперь подсовывает их всем кому не лень. Ну серьезно, разве в Санта-Фе цыплят растят как-то по-особенному?

Рейес улыбнулся Куки. И улыбка была такой красивой, что мое сердце пропустило несколько ударов подряд.

– Значит, цыпленок из Санта-Фе. Чая со льдом не желаете? – спросил он у меня.

Я молчала, пытаясь решить, что заказать: чай со льдом или все-таки самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху, поэтому Рейес добавил:

– Это простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».

Я чуть не рассмеялась. С тех пор как он сделал мне предложение на стикере, он то и дело заваливает меня вопросами, на которые можно ответить «да» или «нет», намекая, что его предложение из той же оперы.

Я пожала плечами:

– Иногда не все оказывается черным или белым.

– Ерунда.

Куки хорошо понимала, к чему все идет, поэтому снова уставилась в меню.

– Тогда я отвечу «да».

Рейес застыл, ожидая продолжения. Что ж, он слишком хорошо меня знает.

– Да, я возьму к обеду чай, а потом самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху.

Не теряя ни секунды, Рейес проговорил:

– Будет тебе чай, – и уже отвернулся, но я поймала его за руку.

– Ты как? – Я понизила голос и уже тише проговорила: – Кажется, ты… теплее, чем обычно.

– Порядок, как всегда, – ответил он, повторив то, что чуть раньше я сказала Куки, поднес мою руку к губам и поцеловал. Его губы были такими горячими, что почти обжигали.

Только когда он ушел, я поняла, что в зале царит тишина. Все глазели на нас. Ну то есть все женщины глазели на нас. Я глянула на Джессику, и на одно неловкое мгновение наши взгляды встретились. Она ревновала, и меня это ни капельки не радовало. С чего ей вдруг ревновать, если она ни разу даже не попыталась обольстить Рейеса? Впрочем, ревность Джессики заслуживала отдельной категории. Где-нибудь между психической нестабильностью и крайней неуверенностью в себе. И эта ревность, будто ногтями, царапала мне кожу.

У ревности Рейеса и ревности других людей разные вкусы, разные текстуры. Человеческая – горячая и грубая. По ощущениям – как напялить брезентовый комбинезон прямо из сушилки.

– Когда ты ему уже ответишь? – спросила Куки, возвращая меня к действительности.

– Когда он этого заслужит.

– То есть уйму раз спасти тебе жизнь недостаточно?

– Еще как достаточно, но ему об этом знать необязательно.

Уголок ее рта лукаво приподнялся.

– Тоже верно.

Кстати говоря, Куки никогда не ревновала. Рейес нравился ей не меньше, чем всем остальным, но она никогда не завидовала нашим отношениям. Она была за меня рада, а это и есть настоящая дружба. Когда-то я считала Джессику лучшей подругой, но слишком поздно вспомнила, что пару раз в школе чувствовала, как она мне завидует. Тогда-то и надо было догадаться, что к чему, но с догадливостью у меня всегда было не очень.

– Ну ладно, расскажи-ка мне, как ты собираешься его достать.

– Он живет в соседней квартире, так что, наверное, просто буду колотить в стену.

– Не Рейеса. Роберта.

Да кто, блин, такой Роберт? А-а, ну да.

– Из-за тебя я уже начинаю переживать за дядю Боба.

В миллионный раз Куки начинала нервничать, поэтому я опять прошлась по плану от начала до конца. Тем более что мне это нравилось. В основном потому, что план гениальный. А еще потому, что если Куки не подыграет, то все полетит к чертовой бабушке, как и моя самооценка всякий раз, когда я натыкаюсь на Джессику.

– Первое свидание – это как бы подготовка к основному удару. Мы достанем дядю Боба, как только за тобой заедут. Он так офонареет, что не будет знать, как отреагировать и что сказать. – Я захихикала, как отъявленный псих. – Потом я расскажу ему, что ты записалась в службу знакомств.

– Чего? – ахнула Куки. – Он же решит, что я совсем отчаялась!

– Он решит, что ты готова к отношениям.

– К отчаянным отношениям. – Куки обмахивалась меню, каждой порой источая сомнения.

– Кук, куча людей пользуется услугами таких агентств. И ярлыки, которые постоянно вешают на такие службы, очень часто не имеют ничего общего с реальностью.

– Ну а потом?

– А потом ты пойдешь на другое свидание.

– С тем же парнем?

– Не-а, с другим.

Куки пронзило страхом.

– Как это? С кем? Ты же говорила, что все будет быстро и безболезненно.

– Так и будет. И я еще не знаю, с кем ты пойдешь на второе свидание. Видишь ли, у меня не так уж много друзей, которые позволяют себя использовать без зазрения совести.

Куки застонала.

– Все получится, Кук. Если, конечно, ты не хочешь совершить дикий поступок и лично пригласить его на свидание.

– Не могу, – замотала головой она. – А вдруг он откажет? Тогда нам до конца жизни будет неловко в обществе друг друга. Мы будем по-дурацки молчать, а у меня будет потеть лоб.

– О да, ты права, противно будет всем. Так вот. Контрольным выстрелом будет свидание номер три. Если до этого Диби не разродится приглашением, придется нанять актера.

– Актера?

– Кук, мы ведь уже все это проходили. Зачем ты опять задаешь столько вопросов?

– Наверное, я на стадии отрицания. Понимаешь, теперь это происходит на самом деле, и я чувствую себя, как те люди, которые говорят, что хотят прыгнуть с моста на резинке. А когда оказываются на мосту, реальность отвешивает им смачную пощечину.

– Ага, есть такое дело. Если что, никогда не прыгай. Не только реальность может треснуть тебя по лицу.

– Зато такие прыжки не оставляют шрамов.

– И слава богу. Короче говоря, для третьего свидания нам нужен кто-то очень-очень классный. Сексапильный, остроумный и… – Не успела я договорить, как меня осенило: – Придумала!

Куки подалась ко мне:

– Кто?

– Не переживай, барышня. Если мы так далеко зайдем, ты обо всем узнаешь вовремя. А тем временем мне надо кое с кем поторговаться.

От стен эхом отразился взрыв хохота, и я покосилась на столик Джессики. С ней были все те же три подружки, что и всегда. Вот интересно, чем они на жизнь зарабатывают? Торчат ведь тут почти каждый день. И по вечерам частенько захаживают. Неужели ни у одной из них нет семьи? Обязанностей? Личной жизни?

Я вспомнила нашу с Джессикой школьную ссору. Она наговорила про меня уйму гадостей. Так быстро от меня отвернулась, что у меня самой заболела шея. И сердце. А ей это, похоже, доставило много-много радости. Когда я набралась храбрости и напрямую спросила, почему она не хочет со мной дружить, она ответила, что у меня нет подкупающих качеств. И что, черт возьми, это значило?

Заметив, куда я смотрю, Куки погладила меня по руке.

– Как думаешь, у меня есть подкупающие качества?

Она сжала мои пальцы.

– Сколько угодно! Ты как тридцатипроцентная скидка. Нет! Сорокапроцентная. А я таких слов на ветер не бросаю.

– Спасибо.

И опять я ощутила жар Рейеса раньше, чем его увидела. Он лично нес нам еду, чего никогда не делал для Джессики и ее свиты. Как и для седых лисиц, хотя им, кажется, было все равно. Они наперебой подмигивали Рейесу, а одна даже облизала губы. Какая гадость!

– Все забываю спросить, – сказала я, когда он поставил перед нами тарелки. – Будь ты столовым прибором, чем бы ты был?

Рейес выпрямился:

– Не понял.

– Столовые приборы. Чем бы ты был?

Сложив на груди руки, он подозрительно уставился на меня:

– Почему ты спрашиваешь?

– Это из теста. Он покажет, подходим мы друг другу или нет. Ну знаешь, для длительных отношений и все такое.

– Серьезно? – Рейес отодвинул стул, развернул его спинкой вперед и уселся сверху. – Тебе нужен тест, чтобы понять, подходим ли мы друг другу?

– Да, – выдавила я, пытаясь прийти в себя от увиденного. Он был слишком, невероятно, непереносимо сексуальным, сидя вот так верхом на стуле и сложив на спинке сильные руки. – Да. И это не какая-нибудь ерунда, а очень важный тест. Результат гарантирует девяносто девять процентов точности. Там прямо так и написано. – Я достала сотовый, нашла тест и протянула телефон Рейесу. – Вот, сам посмотри.

Но он даже не взглянул. Крайне неуместно ухмыляясь, Куки с головой ушла в растерзание цыпленка.

– Нельзя верить всему, что видишь в интернете.

– Еще как можно, – огрызнулась я.

– А если я где-нибудь напишу, что я арабский принц из Милуоки?

– А ты не считаешься. Ты большой толстый лжец. На папочку своего посмотри. Он патологический лжец номер один в мире. Врать у тебя в крови заложено.

Рейес наклонился ко мне:

– Сейчас у меня вся кровь заложена в одном-единственном месте.

– Ты ответишь на вопрос, или как? Это может быть ключом ко всему нашему будущему.

– Есть у меня один ключик в кармане джинсов. Можешь поискать.

Неужто ему плевать на наше счастье?!

– Тебе двенадцать, что ли?

– Разве что веков.

– Тебе двенадцать веков?!

Рейес встряхнулся:

– Знаешь, как иногда женщины в возрасте утверждают, будто им двадцать девять?

– Ну?

– Со мной примерно та же история.

– Серьезно, сколько тебе лет? Минуточку! – Меня вдруг осенило. Сильно осенило, как обухом по башке. – Сколько мне-то лет?

Раньше я никогда об этом не задумывалась. По идее, я происхожу из древней расы существ, обитающих в другой вселенной, в другом измерении. Так сколько же мне лет?

– Мачете, – сказал Рейес, встав и задвигая стул.

– Чего?

– Будь я столовым прибором, я был бы мачете.

– А он считается столовым прибором?

– В моем мире да, – подмигнул Рейес.

– Ясненько. А я бы… я была бы ложковилкой! Секундочку! И что это значит? Не думаю, что мачете хорошо сочетается с ложковилкой.

Он приподнял мое лицо за подбородок.

– А мне кажется, что мачете с ложковилкой могут прекрасно сработаться.

Не успела я возразить, как он наклонился и прижался ко мне губами. Поначалу меня обожгло жаром, но через мгновение он впитался в меня и разлился по венам теплым медом. Легкий поцелуй закончился слишком быстро. Рейес выпрямился, ошарашил Куки, чмокнув ее в щеку, и ушел обратно в кухню, предоставив мне возможность полюбоваться обалденной задницей.

С отвисшей челюстью Куки прикоснулась к щеке, куда ее поцеловал Рейес. В глазах у нее сияли звезды.

– Я тоже так хочу, – вдруг решительно заявила она.

Я оглянулась на дверь, за которой скрылся Рейес.

– Ну что ж, придется тебя огорчить. Это уже мое.

– Да нет же, я не о нем. – Куки стряхнула оцепенение и уточнила: – То есть я, конечно, с радостью наложила бы на него лапки, но хочется мне именно того, что есть между вами, черт побери. – Она стиснула зубы. – Давай это сделаем. Давай прижмем твоего упертого гадского дядюшку, пока он не начнет умолять меня стать его подружкой.

– Точно, Куки! – Я подняла руку дать ей пять, но она почему-то не торопилась. – Ну же, не заставляй меня зависать в воздухе.

– А если он так и не пригласит меня на свидание?

Чтобы не растерять чувство собственного достоинства, я махнула какой-то незнакомой паре, только что вошедшей в бар, и опустила руку.

– Видишь ли, мне куда важнее знать, подходят ли, по-твоему, друг другу мачете и ложковилка.

– Чарли, прекращай уже искать эти дурацкие тесты.

– Ни за какие коврижки. Мне нужно знать наверняка.

– Ладно. Почему ты выбрала ложковилку?

– Ну я ведь универсальная. Как никто другой, могу заниматься сразу сотней дел. И мне нравится, как звучит это слово. Очень… ложковильно.