Текст книги "Шестая могила не за горами (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 19
Ты веришь в любовь с первого взгляда,
или мне еще раз мимо пройти?
Надпись на футболке
Приняв доставку свежих продуктов, Рейес вернулся с улицы в зал. За ним попятам шла женщина. Очень-очень знакомая женщина с решительной походкой и горящими глазами. И, как только эти глаза меня заметили, я пулей метнулась под стол и положила голову на колени Куки.
– Скажи ей, что меня нет!
Откашлявшись, Куки затравленно осмотрелась по сторонам:
– Чего? Кому? В чем дело?
– Там миссис Гарса. Скажи ей, что меня нет.
– Она тебя уже видела, – сквозь зубы процедила Куки, – и идет прямо сюда.
– Тогда сделай вид, будто я упала в обморок, и звони в «скорую»!
– Не стану я звонить в «скорую», только чтобы тебя прикрыть.
– Ну пожалуйста! Это точно сработает.
– Чарли Дэвидсон, врачам и без тебя есть на что тратить свое время.
– Я вас вижу, мисс Дэвидсон, – строго проговорила миссис Гарса.
Из-под стола я ее тоже видела. Правда, только нижнюю половину. Миссис Гарса пришла с обалденной бирюзовой сумочкой на правом плече. Спереди на сумочке красовалось изображение женского лица, нарисованного в духе Дня Мертвых. На ногах были поразительно красивые сапоги, если не ошибаюсь, «Рокетбастер»[21]21
«Рокетбастер» (англ. Rocketbuster) – торговая марка ковбойских сапог ручной работы. Стоимость от тысячи долларов и выше.
[Закрыть], один из которых нервно постукивал по полу.
Да уж, шмотки на женщине что надо. И, очень может быть, плачу за них я. А все из-за ее сына – по совместительству моего единственного детектива, то бишь из-за Ангела. Совсем недавно миссис Гарса узнала, что деньги ей на счет поступают от меня, и потребовала объяснений. В частности, почему я плачу ей каждый месяц по пятьсот долларов. Впрочем, пятьсот было до того, как Ангел шантажом вынудил меня дать ему прибавку. В последний раз я выслала ей, ни много ни мало, семьсот пятьдесят баксов, но, по-моему, Ангел того стоит.
Одна беда: он не хочет, чтобы миссис Гарса знала о том, что он все еще на земле. И так настойчиво требует держать язык за зубами, что у меня попросту нет выбора. Но он никак не может взять в толк, что его мать – далеко не глупая женщина. Как только мы с Ангелом выдумали несуществующего двоюродного дедушку, миссис Гарса сразу смекнула, что к чему. Но что еще я могла ей сказать? Ни за какие коврижки Ангел не хочет, чтобы она узнала правду. Говорит, она ужасно горевала, когда он умер, и потому он не имеет права заставлять ее снова через это пройти. Но лично мне кажется, что миссис Гарса справится с другим объяснением куда лучше, чем думает Ангел. Может быть, его настойчивость продиктована и другими причинами? С того самого дня, как миссис Гарса появилась у меня в офисе, эта мысль не дает мне покоя. Прошло всего две недели. Долго отбрехиваться нам не удастся. И сейчас я отчетливо это видела хотя бы по тому, как решительно она на меня смотрела. Миссис Гарса хотела ответов. Но дать ей ответы я могла, только предав Ангела.
В конце концов ей надоело ждать, и она заглянула под стол:
– Я с места не сдвинусь, пока не поговорю с вами.
Да уж, теперь не отвертеться. Сморщив нос, я просунула голову между столом и коленями Куки, представляя себе, как нелепо все это выглядит.
– Привет, миссис Гарса! А я вас и не заметила…
Демонстративно медленно она сложила на груди руки.
– В этом месяце вы послали больше денег.
– Ну да… Состояние вашего двоюродного дедушки оказалось больше, чем нам поначалу сообщили.
– То есть увеличилось каким-то волшебным образом?
От этой женщины захватывало дух. В свои пятьдесят она могла похвастать изумительной фигурой и потрясающими волосами. А если учесть заметный испанский акцент и глубокий хрипловатый голос, то миссис Гарса – буквальное воплощение того, что Гаррет называет «узреть и сдохнуть».
– Точно, увеличилось. Чудно, да?
– Вот-вот, – кивая, поддакнула Куки. – Чуднее некуда. Эксцентричной особой была ваша бабушка.
– Дедушка, – поправила я.
– Дедушка. Или бабушка. – Кук явно пыталась выкрутиться из неловкой ситуации. – По-моему, он был трансвеститом.
Ну что ж, неплохо.
Миссис Гарса присела на диванчик.
– Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы, мисс Дэвидсон.
Добром это явно не кончится.
– Зовите меня Чарли, – предложила я. – А это Куки, моя помощница.
Миссис Гарса моргнула и уставилась на Кук:
– Вас зовут Куки[22]22
Cookie – (англ.) булочка; печенье; коржик.
[Закрыть]?
Никто никогда не удивлялся тому, как зовут Куки, но миссис Гарса права. Странное имечко. И все же Куки оно подходит идеально.
– Так точно, – отозвалась Куки и протянула руку, которую тут же пожала миссис Гарса.
– Меня зовут Эванджелина.
– Да-да, мы знаем, – опять закивала Куки. – Каждый месяц выписывает вам чек…
– Итак, – вмешалась я, пока ее не понесло, – что привело вас в наше захолустье?
– Вы. Деньги. И этот tío de tu imaginación[23]23
(Исп.) Этот ваш выдуманный/воображаемый дядечка.
[Закрыть].
А это она зря сказала.
– У меня действительно есть пара-тройка воображаемых друзей, но мой дядечка очень даже настоящий.
– Не ваш – мой.
– А он знает, что вы считаете его воображаемым?
По идее, тут она должна была взбеситься и пулей вылететь из бара, но надежды не оправдались. Миссис Гарса застыла и наградила меня тяжелым взглядом:
– Я всего лишь хочу задать ему несколько вопросов. Ангелу.
Имя «Ангел» она произносила как «Ан-хель».
– Извините, но никакого Анхеля я не знаю.
В полном шоке, как и я, Куки покачала головой. Само собой, она уже привыкла к тому, что рядом то и дело появляются призраки, поэтому ее эмоции были исключительно правдивыми. Ангела она, конечно же, никогда не видела, но несколько раз я ей описывала этого хулигана. И, когда речь заходила о нем, лицо Куки приобретало выражение полнейшего обожания. Ей нравился Ангел. Мне тоже. По крайней мере почти всегда.
Эванджелина махнула рукой:
– Не утруждайтесь. Я знаю, кто вы и что вы делаете.
Я все ждала, когда же явится объект нашего внимания. Казалось, он всегда в курсе, что на уме у его матери. Ужасно хотелось все ей рассказать. Чтобы она знала, какой чудесный у нее сын. И что у него все хорошо. Но решимость Ангела была непоколебима, и я не знала, что делать.
– Чарли, – подалась ко мне миссис Гарса, – я настаиваю.
Может быть, если объяснить ей, почему я ничего не рассказываю… Хотя это лишь подтвердит ее подозрения. А я нутром чуяла, что она – как питбуль с плюшевой игрушкой в зубах, который не выпустит добычу, пока наружу не полезут ватные кишки.
Впрочем, было одно место, куда «Анхелю» путь заказан.
– Идемте, – сказала я и повела его мать в женскую уборную.
– Он здесь? – слегка ошеломленно спросила миссис Гарса.
– Нет, потому мы сюда и пришли. Ему запрещено появляться в женских туалетах.
Эванджелина замерла. Только что подтвердились все ее подозрения, все надежды. Кому не хотелось бы получить шанс поговорить с потерянным ребенком? Представить не могу, через что ей пришлось пройти, когда погиб Ангел. Сам он говорил, что миссис Гарса была безутешна. Сомневаться в этом не приходилось. Но, глядя сейчас на нее, я с трудом справлялась с болью в груди, которую вызывала одна только мысль о мучительных страданиях матери, потерявшей сына.
Лицо Эванджелины выражало все эмоции, известные человечеству.
– Значит, все, что о вас говорят, правда.
– Всему подряд я бы не верила. Тот случай с командой по шахматам – одно большое недоразумение.
Отвлечь ее мне не удалось. Миссис Гарса плавала в океане собственных мыслей, надежд и страхов, гнездившихся в глубине души.
– Но вы умеете разговаривать с мертвыми.
– Умею, но только если они сами хотят со мной поговорить. Эванджелина… – неуверенно начала я, зная, что пожалею о каждом слове. Ангел точно меня убьет. – Он не хочет, чтобы вы знали, что он… что он все еще с нами.
Рука с безупречным маникюром взметнулась ко рту. Боясь, что не устоит на ногах, миссис Гарса прислонилась к стене. Я дала ей время переварить услышанное, обдумать мои слова и заново пережить все ужасы прошлого.
Наконец она заговорила:
– Почему… – но голос подвел. Тяжело сглотнув, Эванджелина продолжила: – Почему он не хочет, чтобы я знала?
– Боится, что вы снова будете горевать.
– Снова? Я никогда и не прекращала. – Немного помолчав, она спросила: – Как у него дела?
Я прикусила губу, опасаясь ляпнуть лишнего.
– Хорошо. Но, как я и сказала, он очень-очень не хочет, чтобы я хоть что-то вам рассказывала. И если узнает, то сильно на меня разозлится.
Голова Эванджелины приподнялась.
– Я имею право знать, мисс Дэвидсон. Мало того, у меня на это куда больше прав, чем у вас.
– Нет-нет, я целиком и полностью согласна. Дело вовсе не во мне. Честное слово, я не знаю, почему он не хочет…
Но договорить не удалось – раздался юный мужской голос, решительный и расчетливый:
– Наверняка я ошибаюсь, и здесь происходит не то, что я думаю.
Он появился прямо передо мной – у закрытых кабинок. Ну и что мне делать? Если я с ним заговорю, миссис Гарса поймет, что он здесь. До предела злющий, Ангел метнулся ко мне и, схватив за горло, припер меня к стенке. В спину больно вдавился диспенсер для бумажных полотенец, но я была согласна терпеть что угодно. У Ангела было право злиться. Я дала ему слово. Дала слово ничего не рассказывать его матери. Никогда.
– Ты обещала ничего ей не говорить.
Я услышала голос Эванджелины, но сквозь шумящую в ушах кровь слов не разобрала. Гнев Ангела вышел из-под контроля. Я почувствовала Рейеса, но, вопреки моим худшим опасениям, он не материализовался в одно мгновение, кипя от ярости. Он появился медленно, постепенно. Угрожающе.
Я понятия не имела, что он может сделать с Ангелом, да и выяснять не собиралась.
Обхватив пальцами руку, сжимавшую мне шею, я заговорила тихим, успокаивающим тоном:
– Солнце, я знаю, что ты злишься. Но она сама все узнала. Я ведь говорила тебе, что рано или поздно так и будет.
Рейес приблизился, но я подняла руку, без слов умоляя не причинять Ангелу вреда. Ангел его почувствовал. Глянул в сторону и, еще сильнее сжав напоследок мне горло, отпустил меня. Потом отвернулся и отошел на шаг, пытаясь подавить приступ ярости.
– Все в порядке, – сказала я, чтобы успокоить Рейеса, но он все равно никуда не ушел. Остался рядом, пусть и в нематериальном виде.
Наблюдая за происходящим, Эванджелина пыталась справиться со вспышкой ужаса. Вцепившись в шею, я покачала головой:
– Ничего страшного. Просто поперхнулась.
– Не врите мне, пожалуйста, мисс Дэвидсон.
Поникнув, я сделала несколько глубоких вдохов и покосилась на Ангела. За все годы нашего знакомства он ни разу не поднял на меня руку. Ни разу.
Однако теперь кота достали из мешка, и притворяться, будто ничего не произошло, я не собиралась. Возьму на себя всю ответственность, но мириться с подобным обращением точно не буду.
– Почему ты так упираешься, Ангел? – спросила я его. – Какого, блин, черта?
– Мой сын? Анхель? – Глаза Эванджелины излучали все надежды мира. – Он здесь?
– Скажи, что нет! – рявкнул Ангел, мрачно глядя на меня. – Скажи, что его здесь нет. И никогда не было.
– Не скажу. Она уже все знает. – Я шагнула ближе к Ангелу. – Солнце, она умная женщина. Как ты и говорил.
– Слишком умная, – зло процедил он сквозь зубы. – Она все поймет.
Я положила ладонь ему на плечо.
– Что поймет? Что ты здесь?
Миссис Гарса прижала обе руки к сердцу.
Взгляд, которым меня наградил Ангел, был таким ядовитым, таким тяжелым, что у меня сдавило в груди.
– Что я не ее сын.
Пришел мой черед удивляться. От его слов земля ушла из-под ног. Я застыла, пытаясь осознать сказанное, понять, что все это значит.
– Не понимаю, – наконец проговорила я. – Если это правда, то кто ты?
А через мгновение почувствовала, что он на все сто процентов готов испариться. Я, конечно, могу призвать его в любой момент, но так запросто ему не уйти. Пока он не исчез, я крепко взяла его за руку и, не обращая внимания на его попытки вырваться, снова спросила:
– Так что все это значит?
Внезапно Ангел смутился, словно его поймали за поеданием конфет. Он долго молчал, но я, даже сгорая от нетерпения, просто ждала. В конце концов, на этот раз ему с крючка не сорваться.
– Ангел – мое среднее имя. И первое имя ее сына. Но фамилии у нас с ним одинаковые – Гарса. Нам казалось, это знак судьбы, что мы должны были быть братьями. Я любил его больше всех на свете. Я жил в приюте для сирот. – Когда он посмотрел на меня, в его глазах сияла такая боль, что у меня разболелось сердце. – Точнее для отбросов, которые оказались не нужны собственным родителям. Миссис Гарса всегда была ко мне добра, и мы притворялись, будто она и моя мама. Мне нравилось бывать у них в гостях. Нравилось, что она смотрела на меня, как на любого другого ребенка, а не как на пацана из приюта. – Ангел снова отвернулся. – Ну и как, по-твоему, она будет на меня смотреть, если узнает, что я убил ее сына?
Я была полна решимости ничем не выдавать своей реакции, но не вышло – я уставилась на Ангела с открытым ртом. Эванджелине очень хотелось узнать, что происходит, но ей хватило сообразительности еще немного помолчать.
– Ангел, что в тот день произошло?
Он засунул руки в карманы.
– Мы подрались с мальчишками из соседнего района за пару пачек мороженого. Ангел – другой Ангел – решил их немножко попугать. Угнал мамину машину и спер пистолет, который она хранила под матрасом. Мы поехали искать тех пацанов. Я был за рулем, потому что водил лучше. Когда мы их нашли, Ангел начал стрелять. Но там были и другие дети, совсем еще маленькие. Я попросил его прекратить, но он не послушал. Или даже не услышал. Честное слово, он не пытался никого подстрелить. Хотел только попугать, но я переживал, что он нечаянно подстрелит кого-то из детей. Поэтому специально разбил тачку.
Я подошла к Ангелу, коснулась раны у него на груди и, пытаясь понять, проговорила:
– Это пулевое ранение.
Много-много лет назад он рассказал мне, что пытался отобрать у приятеля пистолет, и пистолет случайно выстрелил. Но никогда не говорил, что в тот день погиб кто-то еще. И уж точно никогда не говорил, что «кем-то еще» был он сам.
– Нет. Я вылетел из машины и упал на что-то острое, вроде арматуры. Но вместе со мной погиб и Ангел. Я понятия не имел, что все выйдет так хреново. Думал, разобью машину, нас чуть-чуть покалечит, но… я убил нас обоих. Убил своего брата.
– Он все еще здесь, как и ты?
– Нет. Перешел в тот же миг, как погиб. Я собственными глазами видел, как он ушел. Сначала я думал, что сразу попаду в ад за то, что убил его. Но ничего не произошло. Я остался здесь. И был совсем один, пока не появилась ты.
Я прикрыла рот дрожащей рукой:
– Ангел…
– А потом я решил, что могу хоть как-то искупить вину перед его мамой. Когда ты предложила мне работу, я подумал, что мог бы ей помогать.
– А как же все эти дяди, тети, братья и сестры, о которых ты постоянно рассказываешь?
– Все они его, не мои. У меня никогда никого не было. Я всего лишь хотел хоть как-то искупить свою вину. Перед ней. Перед каждым из них.
Мое сердце рассыпалось на миллион крошечных осколков. Он погиб, пытаясь совершить правильный поступок, и все это время его терзало чувство вины.
– Как на самом деле тебя зовут?
– Хуан. Хуанито Анхель Гарса.
Я прижала его к себе. Поначалу он упирался. Отказывался от моего прощения. Но несколько секунд спустя сдался и расплакался мне в волосы, а я еще крепче обняла дрожащие плечи.
***
Эванджелине мы все рассказали вместе.
– Ваш сын на небесах, где ему и положено быть, – осторожно сказала я. А вдруг миссис Гарса разозлится на эти слова? Ведь единственным ее желанием было поговорить с сыном.
Но она ни капельки не рассердилась. Как только я замолчала, лицо ее прояснилось, а глаза засияли от переполняющих Эванджелину эмоций.
– Прошу вас, скажите ему, что я никогда его не винила. Я знаю своего сына, Хуанито. Не смей думать, что хоть как-то виноват в случившемся. Мы знаем, что ты сделал. Знаем, что ты пытался поступить правильно.
Ангел закрыл глаза рукой.
– Ангел, – тихонько начала я, – ты хочешь ей что-нибудь передать?
– Я всегда хотел, чтобы она была моей мамой.
Я все передала, и по щекам Эванджелины потекли горькие слезы. Но она была рада услышать эти слова.
– А я всегда хотела, чтобы ты был моим сыном, – прошептала она.
Впервые в жизни я пожалела, что призраки не могут прикасаться к живым людям. Этим двоим точно не помешало бы хорошенько обняться. Поддавшись порыву, я крепко-крепко обняла их обоих.
***
– Между прочим, я сюда не просто так пришел, – заявил Ангел, когда ушла миссис Гарса.
Как бы он ни храбрился, мне казалось, ему все еще не по себе.
– Мне и дальше называть тебя Ангелом? – спросила я.
Он кивнул:
– Меня так и до смерти звали.
– Ладненько. Так почему ты пришел?
– Нашел я твою Марику и ее мелкого. Они в «Таргете»[24]24
Target Corporation – американская компания-ритейлер, управляющая сетью магазинов розничной торговли, работающих под марками Target и SuperTarget. Штаб-квартира расположена в городе Миннеаполис (штат Миннесота, США).
[Закрыть] на пересечении Ломас и Юбэнк. Подгузники покупают.
Я глянула на часы:
– Они и сейчас там?
– Ага. Зашли несколько минут назад. У нее там какие-то дела.
Призраки не всегда ориентируются во времени, поэтому оставалось лишь надеяться, что Ангел прав.
Я коснулась его щеки:
– Я тобой ужасно горжусь.
Явно испытывая неловкость, Ангел отодвинулся:
– С чего вдруг? Говорю же, я убил лучшего друга. И сто лет тебе врал.
– Ты его не убивал, Ангел. Это был несчастный случай. И, если ты не забыл, все случилось потому, что ты пытался совершить правильный поступок. Я горжусь тобой, нравится тебе это или нет.
– Значит, можно увидеть тебя голой?
– Почему это я должна показаться тебе голой?
– Потому что я весь исстрадался.
Я расхохоталась:
– Исстрадаешься еще больше, когда я до тебя доберусь!
Он опустил голову:
– Извини, что столько лет тебе врал.
– Да ничего страшного. Я тебе тоже врала. Я никогда не спала с Сантаной.
Карлос Сантана был для Ангела кумиром, поэтому, разумеется, когда-то я ляпнула, что переспала с ним после очередного концерта.
– Ну ты вконец оборзела!
– Чувак, ты десять с лишним лет прикидывался другим человеком. Так что еще разобраться надо, кто из нас вконец оборзел.
– Ничего подобного! Ты перешла все границы. Нельзя говорить о Карлосе Сантане так, будто он какой-то кусок мяса!
Ну да, облажалась.
Глава 20
В магазинах должна быть отдельная очередь
для тех, кто затаривается тоннами.
Проверенный факт
Первым же делом я помчалась в «Таргет». Точнее – к местным полкам с подгузниками. Ни Марики, ни любой другой женщины с ребенком там не было. Гаррет описывал мне Марику, но сама я никогда ее не видела. Видимо, отсюда они уже ушли. Я понятия не имела, как добыть их ДНК. С ребенком проблем не будет – можно свистнуть его бутылочку, когда мама отвернется. Но с ней-то что делать?
Да уж, придется помудрить.
Магазин я обошла три раза. Звать на помощь Ангела не хотелось – ему нужно время. Наверняка уж как-нибудь сама сумею выследить одну-единственную маму с ребенком. Или не сумею. Так или иначе, мы, похоже, разминулись. Уже по пути к выходу я краем глаза заметила в маленькой кафешке на территории магазина русоволосую женщину с ребенком. Она пила газировку и читала книгу, а мальчик сидел в коляске и кушал из бутылочки.
Я направилась в кафе и заказала кофе, то и дело поглядывая на женщину. Она была очень красивой, но почему-то я все равно не ожидала, что такие барышни Гаррету по вкусу. В смысле выглядела она именно как мама. Может быть, потому, что у нее был ребенок. Наверное, в этом все и дело. Образ домашнего Своупса мой мозг переваривать наотрез отказывался.
Заметив, как женщина заправляет длинный локон за ухо, я уселась за соседний столик к ней лицом. Вкус у нее явно прекрасный, потому что читала она исторический любовный роман. Я люблю исторические любовные романы. И паранормальные любовные романы. И любовные романы для подростков. Короче говоря, вообще любые любовные романы.
– Интересно? – спросила я и, когда женщина на меня взглянула, кивком указала на книгу.
– Очень. – Она закрыла книгу, и мне представился шанс получше рассмотреть собеседницу.
– Похоже, книга классная. Мой любимый жанр.
Мальчик в коляске заагукал, и мама повернулась к нему.
– И мой.
– У вас прелестный малыш.
Ее лицо засияло от широкой улыбки.
– Спасибо.
Я чуть-чуть приподнялась, чтобы заглянуть в коляску. Гаррет был прав. В жилах мальчика текла кровь нескольких рас. Мне хотелось рассмотреть его глазки, и я уже собиралась попросить разрешения взглянуть поближе, но тут к столику подошел управляющий.
– Привет, приятель, – сказал он мальчику и сделал вид, будто пытается стащить бутылочку. Малыш рассмеялся, а мужчина повернулся ко мне.
От сходства с Гарретом Своупсом я даже немножко обалдела. Темная кожа, серебристые глаза.
– Здравствуйте, – сказал он мне, коснувшись невидимой шляпы, поцеловал Марику в щеку и сел за стол вместе со своей семьей.
***
По пути домой я позвонила Гаррету.
– Короче говоря, видела я твою бывшую и ее прелестного малыша. Зуб даю, он не твой.
Но Своупса почему-то моя уверенность не впечатлила:
– Образцы добыла?
– Нет. Было бы странно пройти мимо и «ненароком» засунуть ватную палочку в рот малыша. А еще страннее было бы совать палочку в рот самой Марике. Что я должна была сказать, Своупс? «Прошу пардона, я беру образцы ДНК для своего страдающего паранойей друга»?
– Ты на него хоть посмотрела?
– Посмотрела. Ты прав. Мальчик мулат, и глаза у него как у тебя. Но угадай, в чем прикол?
– В чем?
– У ее бойфренда точно такие же.
– Что?!
– Говорю тебе. Бойфренд ужасно на тебя похож. Цвет кожи, глаз, черты лица… У тебя случайно нет брата, о котором ты ни разу не рассказывал?
– Нет.
– Ну тогда… не знаю, как ты, а я готова поставить последний доллар на то, что ребенок его.
– Ты не видела, как она в тот день на меня смотрела, Чарльз. Это мой сын, я точно знаю.
Что ж, если кто и разбирается в людях, то точно Гаррет Своупс.
– Ладно, допустим, так оно и есть. Ну и что с того? Марика явно помешана на темнокожих парнях с сексуальным серебристыми глазами.
– А если в этой истории кроется нечто еще? – упирался Своупс.
– Например?
– Не знаю. Но смотрела она на меня так, словно боялась, что я все пойму. Какое впечатление они на тебя произвели?
– Нормальное. По-моему, они довольно близки. Когда парень появился, Марика оставалась абсолютно спокойной. Мне показалось, они вполне счастливы.
– Что-то тут не так. Нутром чую. И не думай, что с тебя взятки гладки.
– Как это? – заныла я. – Тебе все равно нужны образцы их ДНК?
– Вот именно. И лучше раньше, чем позже. Теперь мне еще больше хочется узнать, что она скрывает.
– Может быть, она скрывает, что считает тебя параноиком с отборными глюками.
– Вряд ли. Когда мы с ней встретились, я никаких таких флюидов не ощутил.
– Я прямо сейчас посылаю тебе флюиды. Ощущаешь?
– Это невежливо, Чарльз, – отчитал меня Гаррет и повесил трубку.
Никогда раньше мне не приходилось красть образцы ДНК, но я была уверена, что в этом деле я полный отстой. А значит, Своупсу придется дать мне чертовски вескую причину, чтобы пойти на такой риск.
***
Не успела я добраться до дома, как опять зазвонил сотовый. Это была агент Карсон.
– Ну как там? – взволнованно спросила я, надеясь услышать хорошие новости.
– Через полчаса встречаемся в мотеле «Перекресток».
– Что? Вы ее держите в этой дыре?!
– Нет. В этой дыре мы встретимся с вами. Не думаете же вы, что я открою вам, где она скрывается?
– Пардон, поняла. В общем, буду вовремя.
Как только я подъехала к мотелю, из припаркованного неподалеку джипа вышла агент Карсон.
– Мы многим рискуем, Дэвидсон. Если завтра утром Эмили не даст показания, Филип Бринкман выйдет сухим из воды.
– Понимаю, – как можно серьезнее отозвалась я, притворяясь, будто у меня на уме то же самое – успешно сшить дело на бойфренда Эмили.
Мы поднялись по лестнице в номер 217. Карсон воспользовалась ключом. Я-то ожидала, что она как-то по-особенному постучит, ну или пароль скажет, но она просто-напросто открыла дверь ключом, и меня затопило разочарованием по самую макушку.
Когда все сели за стол, Эмили, заливаясь слезами в три ручья, начала объяснять, что произошло. А я сидела и понимала, что круче просто некуда – барышня врет как дышит. Даже стало любопытно, не брала ли она уроки актерского мастерства.
– Он ужасно рассердился, – всхлипнула Эмили, сморкнувшись в платок, – и, наверное, забыл, что я там. Кто-то из подчиненных его разозлил, и Филип забил его до смерти монтировкой, пока остальные стояли и смотрели. То есть им, конечно, было очень не по себе, ведь каждый мог оказаться следующим. Филип сказал, что с отгрузкой пошло что-то не так, и слетел с катушек. Я… я никогда его таким не видела.
С огромным трудом мне удалось усидеть на месте – жутко хотелось поаплодировать стоя.
Чтобы уговорить агента Карсон дать мне возможность побеседовать с Эмили с глазу на глаз, пришлось пустить в ход весь мой просительно-умоляющий словарный запас. Радости по этому поводу Карсон явно не испытывала, и было у меня ощущение, что Эмили с ней целиком и полностью солидарна.
– Ну что ж, Эмили, я разговаривала с Филипом, поэтому знаю, что происходит на самом деле.
Ни капельки мне не доверяя, Эмили покосилась на дверь, за которой находились агенты ФБР. Наверное, думала, что я пытаюсь как-то ее подставить.
– Мне сказали, – продолжала я, – что кого-то из моих друзей держат в заложниках. Насколько мне известно, все мои друзья в целости и сохранности, но рисковать я не стану.
– Мы не знали, что еще можно сделать. Его убьют, мисс Дэвидсон.
– Я знаю, солнце. И считаю, что ты поступаешь очень храбро, рискуя своей жизнью ради жизни Филипа.
– Я люблю его, Чарли. Он, конечно, бестолочь, но все-таки моя бестолочь. Ему и в голову не приходило, что все зайдет так далеко.
– Понимаю. Но если выяснится, что ты солгала под присягой …
– О себе я не беспокоюсь.
– Значит, придется побеспокоиться кому-то из нас. Ты можешь потянуть время? Не давать завтра показаний, но и не идти на попятную. Например… – Я замолчала, понятия не имея, что еще придумать.
– Заболеть? – предложила Эмили. – Если я заболею, то не смогу давать показания. Так?
Идея на миллион, но поверят ли ей?
– Болезнь должна быть серьезной и предельно правдоподобной.
Губы Эмили сложились в кривоватую ухмылку.
– Поверьте, все будет именно так. У меня великолепный рвотный рефлекс.
Я кивнула. Если ее навыки выворачиваться наизнанку по желанию хотя бы вполовину так же хороши, как актерский талант, то она справится.
– Ладненько. Если считаешь, что все получится, валяй. Но во что бы то ни стало постарайся завтра не попасть в зал суда. И ни от чего не отказывайся. Если мой план сработает, тебе вообще не придется давать показания. А ФБР мы скажем, что тебя вынудили заварить всю эту кашу. Я попробую сделать так, чтобы тебе не выдвинули никаких обвинений.
– О себе я не беспокоюсь, – повторила Эмили, и до меня наконец дошло, как сильно она любит Бринкмана. – Я выдержу все, что мне уготовано. Помогите Филипу выбраться из этой передряги. Мне нужно, чтобы он был цел и невредим. Остальное меня не волнует.
– Ты хороший человек, Эмили.
– Нет, – покачала она головой. – Филип хороший человек. Просто прыгнул выше головы. Сказал «да» не тем людям. Но он на самом деле замечательный.
– Понимаю. Порой «не те люди» бывают очень убедительны.
***
Благодаря Эмили у меня появилось немного времени. Теперь можно было заняться уликами против Мендоса, не подвергая опасности ни саму Эмили, ни Бринкмана.
– Нашли что-нибудь по делу, которое я просила вас просмотреть? – поинтересовалась агент Карсон, провожая меня до Развалюхи.
Вот только я не знала, что ей сказать. Или точнее – что ей можно сказать, учитывая, как настаивал Рейес, чтобы я не совала сюда нос.
– Вы говорили, ваш отец считал, что с этим делом что-то нечисто.
– Говорила.
– По-моему, у вашего отца были невероятные инстинкты.
Она остановилась и пристально уставилась на меня:
– Что вам удалось узнать?
– Я пока в процессе, но у меня есть просьба.
– Слушаю.
– Не могли бы вы выяснить, где и когда у Фостеров родился сын, который сейчас с ними живет?
– Зачем? – подозрительно сдвинула брови Карсон.
– Точно не знаю. Но, по-моему, странно, что он ни капельки не похож ни на отца, ни на мать.
– Разузнаю, что смогу.
***
Отъехав от «Перекрестка», я развернулась, припарковалась на другой стороне улицы и стала ждать. Через несколько минут после моего отъезда из мотеля вышли агент Карсон с Эмили, которую охраняли, на секундочку, трое мужчин в костюмах. Для меня очень много значило, что Карсон все-таки мне доверилась и позволила встретиться со своей главной свидетельницей, жизни которой, между прочим, угрожала нешуточная опасность. Зато теперь, после встречи с Эмили, я была уверена, что вполне сойду за нее издалека. Всего-то и надо – блондинистый парик и очень-очень большие солнцезащитные очки.
Насколько я понимала, если мы исключим из уравнения Эмили, необходимость в ее показаниях отпадет, и они с Филипом окажутся в безопасности. Хотя для этого мне придется не просто заставить кое-кого сознаться, но еще и записать его признание. И признание это должно быть по-настоящему железобетонным, чтобы окружной прокурор сам отказался от показаний Эмили и не вынес ей обвинений в лжесвидетельстве. В конце концов, она пыталась спасти Филипа. А тот, в свою очередь, был готов отмотать очень долгий срок, лишь бы положить конец криминальному образу жизни. Но будут ли эти факты что-то значить для прокурора? Примет ли он их во внимание, когда Филипа обвинят в отмывании денег? Я была почти уверена, что окружному прокурору понадобятся показания Филипа, и очень на это рассчитывала. У Бринкмана не было шанса выложить все как на духу, не подвергнув опасности бывшую жену и детей. Лидеры преступных группировок смотрят на мир не так, как все остальные. В их глазах люди – всего лишь средство для достижения цели. А цель – богатство и власть.
Когда на горизонте стало чисто, я зашла в мотель и сказала портье, что потеряла ключ от своего номера. Стоило показать удостоверение частного детектива, и ключ от номера 217 был у меня в руках. Большинство людей и не догадываются, что мое удостоверение, по сравнению с теми же полицейскими жетонами, гроша ломаного не стоит. Оставалось только позвать Гаррета, чтобы он прицепил мне микрофон, и предупредить Рейеса. Когда люди Мендоса со мной свяжутся, я буду готова на все сто.
На всех парах я помчалась домой, чтобы начать подготовку для воплощения моего гениального плана в жизнь. По пути позвонила Куки. Как я и думала, ко второму этапу упомянутого плана она была целиком и полностью готова. Оказавшись у себя в квартире, я засунула батарею обратно в телефон, села в кухне за стол и стала ждать, когда позвонит Куки.
***
Припарковавшись напротив мотеля возле поликлиники, я в широченном свитере, парике и темных солнцезащитных очках направилась в оплаченный федералами номер. Куки позвонила мне, прикинувшись специальном агентом Карсон. Убедительности ради я несколько раз за всю беседу назвала ее Сачок. Если люди Мендоса прослушивали наш разговор, то наверняка решили, что Эмили Майклз держат в номере 217.
