Текст книги "Смерть и девушка, которую он любит (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10
Никакого давления

Когда все улеглось, я объяснила, как именно проворачиваю свой трюк. Мак волновался, что мне светит сотрясение, так что Джаред с Кэмероном приволокли одну из раскладушек, которые мы держим на всякий случай в архиве.

– Может, у нее уже сотрясение, – заметила Бруклин. – В прошлый раз она мощно приложилась! То ли пол треснул, то ли голова.

– Ну конечно! У меня ведь не такой крепкий череп, как у тебя. И, судя по ощущениям, это все-таки была голова, а не пол.

– Что ж, тогда и пол целым не ушел, уж поверь. И вообще, у тебя сегодня прямо-таки боевой денек! – усмехнулась подруга.

Бабушка слегка приглушила свет, а Джаред взял меня за руку и помог устроиться на раскладушке.

– Не уверена, что все получится, когда все вот так толпятся вокруг.

– Еще как получится! – возразила взволнованная предстоящим спектаклем Кения.

– Нет, она права, – заступился за меня дедушка.

Мистер Хендерсон махнул рукой:

– Все в порядке, мы уйдем. Только дайте знать, если что-то выяснится.

Мистер Хендерсон был из тех членов Ордена, кто злился на моих родных за то, что они меня отослали. Я пока не знала, как к нему относиться. С одной стороны, я понимала его опасения, но с другой, не могла не злиться на него и на всех тех, кто устроил бабушке и дедушке настоящую травлю, пока меня не было. Наверное, даже к лучшему, что он решил уйти.

В общем, ушли все, кроме моих родственников и лучших друзей. К сожалению, сомнений у меня от этого почти не убавилось.

– Ну как, звездочка? – спросил Мак, присев рядом.

– Супер. Никакого давления, да?

Он выдал мне очаровательную и, по всей видимости, фирменную улыбку:

– Ни малейшего. Если не сработает, то ничего страшного, милая.

Глюк подсунул мне альбом:

– Удачи.

Я кивнула.

– Ты справишься, – заверила меня Бруклин и уселась на стул, который бабушка поставила возле раскладушки.

Кэмерон встал в полуметре от меня, а Джаред – у изголовья. Я запрокинула голову, чтобы на него посмотреть. Он подмигнул. Даже вверх тормашками этот парень мог сразить наповал любую девушку одной улыбкой так, что у девушки сердце остановится. Хотя, наверное, он и так мог остановить сердце любой девушки одной лишь улыбкой. В конце концов, это его работа. Ну и сногсшибательную красоту никто не отменял. Вместе с притягательностью. Да уж, Бог над ним хорошенько попотел.

– Мы будем рядом, – сказал Джаред.

Все они собрались здесь не просто так. Если у меня опять, как в прошлый раз, будет припадок, или как там оно называется, бабушка с дедушкой подстраховались, чтобы я не пострадала, и теперь у меня появились вроде как телохранители.

Снова вглядываясь в рисунок, я будто слышала, как звенят нервы. Рисунок действительно был крайне примитивный, и в тысячный раз на меня накатил стыд, пока я не вспомнила, что Кения была права. Давно пора взять себя в руки.

Чтобы сосредоточиться, я втянула воздух носом и выдохнула через рот. На этот раз мне нужно зайти дальше. Я хотела увидеть родителей. А может, и не хотела. Все-таки это был самый болезненный день за всю мою жизнь. День, когда мама с папой исчезли. Неужто я и правда хочу снова это увидеть?

Попасть в рисунок и так будет непросто. На этом и нужно сконцентрировать все силы. Сделать все, что только возможно. Глянув на Мака, который все еще сидел на корточках у раскладушки, я коснулась рисунка. На ощупь он показался мне прохладным, а бумага с нарисованными линиями – шершавой. Я стала вглядываться в рисунок, пока штрихи перед глазами не начали расплываться. На этом я закрыла глаза и стала ждать. Секунды проходили одна за другой. В этот раз не было никакого ветра. Никаких завываний, никаких порывов, поднимающих грязь с земли.

– Похоже, не получается, – сказала я и открыла глаза.

В комнате стало светлее. Видимо, бабушка снова включила весь свет. Я моргнула и поняла, что это вовсе не свет в нашем церковном подвале, а солнце. Я была на улице – в тех же руинах, где исчезли мои родители.

Испугавшись, я подняла голову и снова увидела демона, чьи широченные плечи заслоняли почти все небо. Чтобы не дать страху опять вышвырнуть меня из рисунка, я до боли стиснула зубы. Раз демон здесь, то моих родителей уже нет. На всякий случай я все-таки осмотрелась по сторонам, но увидела только маленькую девочку, которая огромными глазами смотрела на демона. Ее кудрявые рыжие волосы торчали во все стороны, а маленькие ручки сжались в кулаки, пока она глядела на чудовище. На Малак-Тука. Кения и здесь оказалась права. Тогда, совсем еще маленькая, я никуда не собиралась убегать. Я была готова драться с демоном до последнего своего вздоха. Жаль, что я не сумела сохранить храбрость, которую несут в себе лишь невинные.

Демон посмотрел на девочку, то есть на меня, и я разглядела то, чего не заметила в тот день. У него были острые когти, и каждый – длиной с мою ногу. Поддев когтем мой подбородок, он поднял к себе мое лицо. Ей-богу, я такого не помнила. Что это? Проявление… некой человечности?

Однако все, что я помнила – страх и хлещущий по венам адреналин, – все это было и теперь. Я снова ощущала эти эмоции, как тогда. Точно так же, как чувствую все, что чувствуют люди в моих видениях. Вот только сейчас я испытывала свои собственные эмоции, и они были настолько сильны, что я задыхалась. Все это я ощущала, словно впервые, и в то же время заново переживала то, что уже со мной происходило и выжглось клеймом в памяти. Поэтому вся лавина чувств оказалась умноженной на два.

Так я и стояла, сжав кулаки и всем своим видом выражая горючую смесь страха, гнева и решимости. Внезапно второй коготь Малак-Тука прошелся по моей щеке и очертил линию скул. А потом, как я и помнила, демон дематериализовался – превратился в дым, который проник мне в рот, заполнил легкие и свернулся вокруг позвоночника.

Одновременно я и вспомнила, и заново ощутила едкую текстуру того, что вдохнула. Сущность демона опалила мне горло и сдавила легкие, пока я не прекратила бороться за воздух и не приняла чудовище.

Так мы и стали одним целым.

– Нет!

Мы повернулись и увидели, как к нам бежит человек. Дайсон. Тогда я, конечно, не знала, но это был он.

– Нет, черт возьми! – кричал он. – Это я тебя призвал! Я, а не она!

Он упал перед нами на колени. Схватил меня за плечи. Затряс. Подобная наглость ему с рук не сойдет. Он кричал нам в лицо, и нам это не понравилось.

Он кричал нам в лицо.

Я приблизилась к разворачивающейся передо мной сцене, жадно вглядываясь в каждую деталь, в то, как меня трясет человек, открывший врата ада. Тряс он сильно. А мне было всего шесть.

Внезапно я вспомнила, что здесь могу только смотреть, и, подойдя еще ближе, присела рядом с маленькой собой, чтобы получше рассмотреть Дайсона. В это время маленькая я разглядывала землю, и я вспомнила, что мы поднимем палку и пырнем ею человека. Сам виноват. Он кричал нам в лицо.

Вторая я заметила палку – ту самую кривую ветку с обломанным концом, только поднимать ее она не стала, а вдруг замерла и посмотрела прямо на меня.

Вот только такого не было. Я не замирала и ни на кого не смотрела. Я подняла – точнее мы подняли – ту палку и проткнула человека, ни о чем не думая. Мы хотели, чтобы он ушел, вот и все. Но сейчас девочка остановилась, и я заглянула в собственные серые глаза. Рыжие кудряшки упали ей на лицо, мешая видеть, но она все равно смотрела прямо на меня, и в ее глазах сияли знания совсем не шестилетней девочки.

Она коснулась ладошкой моей щеки, и тьма вырвалась наружу. Темным туманом ее окутала сущность Малак-Тука. Раньше я никогда такого не видела. Это было одновременно чарующе и жутко. Однако теперь я увидела и кое-что еще. Видимо, это была аура девочки. То есть моя. Точно такая же, как описывал Джаред. Языки пламени стелились по моей коже, танцевали вокруг, купая меня в мягком свечении.

Возможно, это и привлекло Малак-Тука – огонь, передававшийся от Арабет через поколения женщин-провидиц. Тот самый огонь, в котором она сгорела. Она сумела использовать его, впитать и перед самой смертью превратила в положительную энергию. А потом передала трем своим дочерям, одна из которых стала моей прямой родственницей.

Маленькая я все еще касалась моей щеки и вдруг проговорила:

– У тебя все получится.

– Что?! – рявкнул человек, который все еще нас тряс.

А потом гнев на его лице сменился шоком. Он посмотрел на палку, торчавшую из его живота, и внезапно я вся содрогнулась от чувства узнавания. Я знала этого человека.

– У тебя все получится, Лорелея!

Мощным рывком меня выдернуло обратно в реальность, и я вдохнула воздух всеми легкими.

– У тебя все получится.

Это был голос бабушки. Судя по тому, как он дрожал, она страшно испугалась. К тому же сейчас она сжимала мой локоть. Потом до меня дошло, что я чувствую на себе и другие руки. Меня держали сразу несколько человек. Джаред придерживал голову. Кэмерон – ноги. Мак с дедушкой буквально лежали на мне. И тут я поняла, что меня нечеловечески трясет. Бруклин с огромными от ужаса глазами зажимала мне рот обеими руками.

Класс. И что я опять натворила?

Бабушка попутно пыталась помочь дедушке. Ну, вроде как пыталась.

– Что случилось? – спросила я, но получилось какое-то нечленораздельное мычание. Стыд и позор, ей-богу.

Мышцы так напряглись под кожей, будто хотели прорваться насквозь. Вдруг все так сильно заболело, что я усилием воли попыталась заставить себя расслабиться.

– Она возвращается.

Да я уже, блин, вернулась! Точно вернулась. Вот только тело меня не слушалось. Видимо, оно хотело на всякий случай еще чуть-чуть побрыкаться.

Снова я попыталась расслабиться, замедлить хоть немного будто взбесившийся пульс, но вспомнила о том, что мне нужно всем рассказать, и сердце опять пустилось вскачь.

– Я его знаю! – крикнула я, и слова, кажется, прозвучали внятно.

– Лорелея, – скороговоркой затараторила бабушка, – мы вызвали скорую.

Что вызвали?

– Нет, со мной все в порядке. Я его видела. Я его узнала!

– Не пытайся говорить, детка, – сказал Мак. – Скорая вот-вот приедет.

Я вцепилась в ладонь Джареда.

– Со мной все нормально. Не нужна мне никакая скорая. Я должна рассказать вам, что увидела!

– Сможешь попить? – спросила бабушка, уже держа в руках чашку воды.

Джаред помог мне сесть, но я опять начала заваливаться назад, поэтому он сам сел на раскладушку, прижал меня спиной к широкой груди и стал придерживать большими ладонями мою голову.

– Я его видела, – повторила я.

Бабушка поднесла чашку к моим губам. Почему меня никто не слушает?!

– Я видела Дайсона.

Тут я поняла, что все еще произношу слова нечетко, глотнула воды и опять попыталась самостоятельно сесть, но мир упорно кренился куда-то влево.

– Все в порядке, – сказала я, сделав очередное открытие: оказалось, я с трудом дышу. – Хотя такое чувство, будто я только что марафон пробежала.

Вокруг послышались нервные смешки.

Бабушка присела рядом.

– Лорелей… Боже правый!

Поцеловав меня в обе щеки, она снова поднесла к моему рту чашку с водой.

– Что случилось? – спросила я, сделав еще глоток.

Сверху послышались сирены.

– У тебя был припадок, – тихо ответила Бруклин с бледным как мел лицом. – Давай больше не будем так делать, ладно?

Тут я заметила Глюка. Он сидел в углу со скрещенными на груди руками. Рядом с ним стояла Кения.

– Видимо, нырять в картинки не то же самое, что нырять в фотки, но со мной и правда все путем, – сказала я, глядя то на одно лицо, то на другое, пока не остановилась на дедушке. – Честное слово, мне не нужна скорая.

Бабушка потрогала мои щеки, будто проверяла температуру, и проговорила, глядя на меня блестящими от непролитых слез глазами:

– Ничего страшнее в жизни не видела.

– Серьезно? – Меня почему-то обуяло неуместное веселье. – То же самое ты говорила, когда к нам в магазин пожаловал медведь.

Она облегченно закрыла глаза.

– Тогда было страшно, а сегодня – просто кошмар.

– Погодите-ка. Я что, так ужасно выглядела? – Моя рука взметнулась ко рту. – Слюни, что ли, пустила?!

Глюк рванул наверх и через считанные секунды вернулся с медиком из скорой.

Последний оглядел всех нас, пытаясь, наверное, осознать тот факт, что все мы находимся в церкви, не принадлежащей официально ни к одной конфессии, и с мрачным видом поинтересовался:

– Что здесь происходит?

С этими словами он подошел ко мне, но ответить я не успела, потому что объясниться решила Кения:

– Видите ли, у Макалистер случился припадок, но вместо того, чтобы отвезти ее в больницу, мы решили дружно помолиться о ее выздоровлении. – Она глянула на меня с широченной улыбкой. – И что вы думаете? Сработало!

Я рассмеялась, но дедушка, видимо, нашего веселья не разделял. Он как раз красноречиво проводил ладонью по лицу, когда в подвал вихрем ворвался шериф Вильянуэва и отвел медика в сторонку, чтобы объяснить ему, что, отказываясь везти меня в больницу, мои родственники не рискуют моим здоровьем.

– Мы вас и вызвали, – подтвердил слова шерифа дедушка.

Я похлопала его по руке и поднялась на ноги, чтобы хоть так убедить медика, что со мной все в порядке. Точнее я попыталась встать. На помощь тут же пришел Джаред и придержал меня.

– Все в порядке, – сказала я медику и его напарнику, который только что спустился к нам. – Мне поплохело, и я прилегла, а мои родные сразу же вызвали вас. Мне очень жаль, что вас побеспокоили, но сейчас уже и правда все в порядке. И не было у меня никакого припадка.

– Ага, еще как не было! – саркастично вставил Кэмерон.

Я стиснула зубы и смерила его злобным взглядом.

– Со мной все, блин, в порядке, а вот нам, – я покрутила пальцем, показывая на всех собравшихся, – кровь из носа надо поговорить.

– И о чем же? – тем же тоном уточнил Ласк.

Они что, ни слова не слышали из того, что я говорила до приезда скорой? Ладненько. Пусть пеняют сами на себя.

– О том, что я узнала человека, который открыл врата ада десять лет назад.

Все застыли. Даже медики.

Первым в себя пришел Мак.

– Ох уж эти детки! – покачал он головой, глядя на медиков. – Что только ни придумают!

Следующим был дедушка:

– Вот-вот. Еще раз приносим свои извинения. Ей уже намного лучше.

– Точняк, – поддакнула Бруклин. – С ней такое постоянно. Проблемы с головой, знаете ли…

– Брук!!!

– А что? – огрызнулась подруга, поджав губы. – Можно подумать, у тебя нет проблем с головой.

– Можно подумать, у тебя их нет.

– Есть, но все не так запущено, как у тебя.

– Я тебя умоляю!

– Девочки! – вмешалась бабушка. – По-вашему, сейчас подходящее время для препирательств?

И мы с Брук начали спорить едва ли не с пеной у рта, пока не увидели выражение лица бабушки, которое без всяких слов требовало от нас сосредоточиться на важных вещах. Переглянувшись, мы с подругой, как и положено послушным внучкам, стыдливо поникли.

– Мы больше так не будем, – пробормотала я, треснув Брук по плечу.

В ответ она ткнула меня локтем в бок. Честно говоря, было приятно снова вот так повалять с ней дурака. Я давно успела по такому соскучиться. Но бабушка права. Мы должны сосредоточиться на важных вещах, а не на том факте, что мне до смерти хочется повалять дурака с лучшей подругой.

– Видимо, нам здесь делать нечего, – сказал медик и на прощание бросил на меня угрожающий взгляд.

– Эти люди идиоты, – проворчал его напарник уже по пути наверх. – В городе столько дерьма творится, что на свет повылезали всякие психи.

Брук уперла кулаки в бока.

– А вот это было грубо!

– Мягко сказано, – согласилась я. – Но ты тоже хороша. Проблемы с головой, значит?

Она дерзко мне улыбнулась, а Джаред помог сесть. Похоже, случившееся за последние минуты лишило меня всяких сил, но руки Джареда держали меня крепко и уверенно. Вдруг я поймала себя на мысли, что опять хочу сидеть, опираясь на него. Что поделать? Мне нравится на него опираться.

Проводив медиков наверх, вернулся шериф и выдвинул для себя стул. Все снова расселись по местам.

– Итак, звездочка, – начал дедушка, – что ты видела?

Я поникла.

– Маму с папой не видела, хотя очень хотела. Но в сцену я попала уже после того, как они исчезли.

Джаред тоже сел, снова позади меня, прижал меня к себе спиной и обнял за плечи. Моя внезапная слабость стала для него неплохим оправданием. На всякий случай он подбадривающее сжал меня в объятиях.

– Но тебе все-таки удалось? – спросила бабушка, явно восхищаясь самим фактом.

– Да. Я смогла оказаться в рисунке.

– Для записи, – вставила Бруклин, – я за то, чтобы мы больше не повторяли этот трюк.

Мне захотелось рассмеяться вслух. Брук – та самая, которая бесконечно меня третировала, едва мы узнали о моем новом таланте, – теперь голосует против его использования. Я пообещала себе обязательно отыграться на подруге. И никакие таланты мне не нужны, чтобы точно знать: в ближайшем будущем подруге сильно не поздоровится.

И все же…

– Почему ныряние в картинку так на меня действует?

– Наверное, потому, что на твою прародительницу это действовало точно так же, – предположил Мак.

– Как это вообще происходит, звездочка? – спросила бабушка.

– Почти так же, как нырять в фотографии, только, по всей видимости, с большим вредом для здоровья. Я просто попадаю в запечатленную сцену, и вижу, что в этот момент происходит. В этот раз я увидела то, чего не помню. Например, Малак-Тук, оказывается, трогал мое лицо, перед тем как растворился в дым. А еще я видела себя такой, какой видишь меня ты, – сказала я Джареду и повернулась к Кэмерону. – Кажется, я видела свою ауру. Ну то есть ауру маленькой меня.

Джаред убрал с моей щеки непослушный локон, и опять ему никто ничего не сказал.

– Твоя аура была похожа на огонь? Яркая и ослепительная?

– Точно.

Кэмерон шагнул назад.

– Значит, ты и правда ее видела. Именно так, как…

– Понимаю. Я тоже была в шоке.

– Ну а мужчина? – напомнил Мак. – Его ты тоже видела?

– Ой, да! Еще как видела! И я его узнала!

Бабушка с надеждой глянула на дедушку, который спросил:

– Кто это был, звездочка?

– Понятия не имею.

На несколько секунд воцарилась тяжелая тишина, а потом дедушка уточнил:

– То есть как это?

И опять я разочарованно поникла.

– Простите. Я его узнала, но не могу понять почему. Это кто-то, кого я точно знаю или постоянно вижу. И еще я уверена, что видела его буквально недавно.

– Можешь его описать? – спросил Кэмерон.

– Русые, почти блондинистые волосы, светлые глаза, среднее телосложение. Худощавый, но не так чтобы очень спортивный. В общем, по виду я бы сказала, что он работает где-то в офисе. И на нем была голубая рубашка, которая тоже наводит на мысли об офисе.

– Может, он торгует страховками, – проговорила Бруклин, и мы все уставились на нее. – Страховщик моего папы вечно в рубашках ходит.

Не будь ситуация такой отчаянной, я бы посмеялась. Логика Брук – это нечто. Мало что может больше веселить.

– Что ж, – начал Кэмерон, – возможно, мы сможем как-нибудь подстегнуть твою память.

– Например, попробуем электрошок.

На этот раз мы уставились на Брук с ужасом, а не с весельем.

– Серьезно?! – вконец обалдела я.

– Ладно-ладно, это не поможет. Прошу прощения. Все эти припадки выбили меня из колеи.

На этот раз я не сдержалась. Брук сидела очень близко, поэтому я наклонилась к ней и крепко ее обняла.

– Такое чувство, будто мне одной подарили целый фруктовый пирог.

В ответ подруга похлопала меня по спине. От души.

Глава 11
Пицца и бургеры

Остаток дня прошел в попытках подстегнуть мою память. Слава богу, без электрошока. Если бы мы узнали, кто этот мужчина, наверняка сумели бы помешать ему заново открыть врата. Я опять его нарисовала, однако новый рисунок получился не лучше первого. Надо было походить на занятия по рисованию, когда был шанс.

– Минуточку, – начал Мак, когда мы все сидели в церковной столовке с пиццей и бургерами, – откуда нам знать, что во второй раз врата должен открыть тот же человек, который открыл их десять лет назад?

– Ниоткуда, – пожал плечами Глюк. – Это всего лишь догадка, основная на информации из вторых рук.

– Вот именно. – Я запила пиццу сладким чаем. – Так нам сказал нефилим, который на меня охотился. Вроде как однажды этот человек уже открыл врата и сделает это снова.

Мак кивнул:

– Тогда у меня еще один вопрос: почему он до сих пор не предпринял повторных попыток?

– Мы тоже об этом думали, – отозвался Глюк, – и пришли к кое-какому выводу.

– И?

– Наш ответ – мы понятия не имеем.

Бруклин согласно кивнула.

– Что ж, давайте опять об этом подумаем.

– Идет. – Глюк откусил еще один кусок от своей любимой пиццы – пепперони с пепперони. – Думаем прямо сейчас.

Ей-богу, смешной он у нас парень.

– Должна быть причина, почему он до сих пор не пытался опять открыть врата, – задумчиво проговорил Мак.

– А я знаю! – воскликнула Бруклин. – Может быть, когда Лор проткнула его палкой, он подхватил инфекцию, чуть не умер и последние десять лет провалялся в коме.

– Засчитаем как один из вариантов, – сказал дедушка. – У тебя есть догадки, Мак?

Мак еле заметно пожал одним плечом.

– Возможно. Он мог быть за границей… Хотя почему тогда не открыл врата где-нибудь в другом месте?

– В таком случае, – начала бабушка, – если он и правда почему-то уезжал из страны, место может быть важно. Наверное, существуют какие-то ограничения, и он может открыть врата только в определенных местах.

Дедушка кивнул:

– Или дело во времени. Может быть, врата могут открываться только во время определенных событий.

– Вроде парада планет? – уточнил Глюк.

– Вроде того.

– Слишком много вариантов, – заметил Мак. – Возможно, чтобы открыть врата, этому человеку был нужен какой-то предмет. Например, гримуар…

– Что еще за гримуар? – спросила Кения, которая ела вегетарианский бургер. Как по мне, совершенно бессмысленное изобретение, но каждому свое.

– Это что-то вроде учебника по магии. Он мог каким-то образом заполучить такой гримуар, использовать для открытия врат, а когда все покатилось псу по хвост, собирался попробовать еще раз, но что-то произошло.

– Что именно?

– Это я бы и хотел узнать. А вы что скажете, шериф?

Все это время шериф Вильянуэва сидел в глубокой задумчивости.

– Есть ли возможность как-то проверить больничные записи с того дня, когда этого человека проткнули палкой?

– Даже не знаю, – пробормотал шериф. – Вряд ли я смогу добыть четкие сведения за оставшееся у нас время, но попробую. Такие ранения не каждый день случаются.

– А отчеты по арестам? – спросил Мак.

– Думаете, он попал в тюрьму?

Мак кивнул:

– Почему еще он так долго тянул со второй попыткой? Он хотел получить то, что внутри Лорелеи, но не получил. Так почему же не попытался снова раньше?

– Он и правда очень этого хотел, – проговорила я, – и вызвал именно Малак-Тука. Через открытый портал прошел только один демон. Сотни духов, но демон только один. – Чтобы сделать акцент на своих словах, я подняла вверх указательный палец.

– Должно быть, он считал, что сможет контролировать демона, – сказал Мак. – Одержимость добром обычно не кончается.

Смачно облизав пальцы, Кэмерон наконец подал голос:

– Лорелея – единственный такой случай, о котором нам известно. Большинство не проживает дольше пары месяцев.

– Вот именно, но все упирается в то, кем является Лорелея. Демон сам ее выбрал. Если бы он обосновался в Дайсоне, то у Дайсона наверняка был способ его контролировать. Иначе Малак-Тук убил бы его в два счета.

– Если у него действительно имелся гримуар, – сказал Джаред, – то там могли быть описаны способы контроля над демоном.

Внутри меня поднялось какое-то волнение. Я даже обняла себя за живот, хотя ощущение не концентрировалось только там. Оно было повсюду, в каждой моей клеточке одновременно.

Джаред наклонился ко мне и прошептал:

– С тобой все в порядке?

Он пах чистотой, как лесной дождь.

– Ага. Кажется, Малак в курсе, что мы говорим о нем. И, похоже, ему не нравится мысль, что его можно контролировать.

– А кому такое понравится?

– Звездочка, – начал Мак таким тоном, словно сомневался, договаривать ли фразу до конца, – а ты можешь с ним общаться?

Я опустила голову:

– Простите, но нет. Как только он поселился во мне, я его чувствовала. Как будто мы думали об одном и том же, испытывали одни и те же ощущения. Мы были одним целым. Но давным-давно это прекратилось. Малак словно исчез, растворился во мне.

– Уверена, что не можешь с ним поговорить?

Я беспомощно улыбнулась:

– Нет. Я вообще ни в чем не уверена.

– После того случая, – сказала бабушка, – она долгое время не говорила слово «я». Только «мы». Мы хотим того, мы хотим этого.

– Дай-ка угадаю. – Мак глянул на меня понимающим взглядом. – На тебя так часто бросали беспокойные взгляды, что в конце концов ты научилась подавлять эту часть себя.

– Не знаю. Может быть.

Правда в том, что тот период своей жизни я едва помню. Помню, конечно, ощущение горькой пустоты от потери родителей и чувство вины. Ведь это я привела их к смерти. Я указала им путь. А потом несколько месяцев я даже в зеркало не могла на себя смотреть.

– Может, все-таки попытаешься? – спросил Мак.

– Попытаюсь, не вопрос.

***

То ли из-за надвигающегося конца света, то ли потому, что я перестала им нравиться, родители Глюка и Бруклин в ту ночь велели моим друзьям спать дома. Мама Брук даже написала записку, чтобы моя подруга не пошла на следующий день в школу. И те, и другие родители были членами Ордена. Они верили и прекрасно понимали, что происходит. Ни у кого из них не было возражений, чтобы их дети помогали нам, и все же им хотелось провести как можно больше времени со своими чадами. На всякий случай.

Это можно понять.

Кения, Мак, мои бабушка с дедушкой и несколько других членов Ордена до сих пор не ложились и разговаривали внизу. Меня тоже приглашали присоединиться к беседе, но я решила подняться к себе. Там я и сидела теперь совсем одна, хотя хорошо знала, что мои бессменные телохранители несут свою тяжкую службу.

Кэмерон наверняка уже обосновался в своем грузовике. Его отец принес ему еду и одеяло, так что Ласк скорее всего проведет там всю ночь.

А Джаред будет охранять меня из своей квартирки. Вечером ему пришлось убежать ненадолго, чтобы взглянуть на очередного одержимого. Каждый раз он давал духам возможность оставить человека по собственной воле, однако духи всегда отказывались. В конце концов, не просто так они выбирали себе своих жертв. Джареду ничего не оставалось, кроме как вытаскивать духов собственными силами, чтобы положить конец их жизни в нашем и других мирах. Иными словами, духи попросту прекращали существовать.

Шерифу Вильянуэве не удалось накопать ничего важного ни в полицейских отчетах, ни в больничных записях по мужчинам с колотыми ранами. Он уже расширил поиски, но у нас, к сожалению, на это почти не осталось времени. Я старалась не поддаваться пустым надеждам, но все же была уверена, что узнаю Дайсона, если снова его увижу. Мало того, я его точно видела, причем частенько. Только никак не могла вспомнить где. Меня мучило то же чувство, как если бы я не могла вспомнить чье-то имя, которое болтается буквально на языке.

И, чтобы вспомнить, у меня оставался всего один день. Один день до того, как Дайсон откроет врата, и землю наводнят тысячи, если не миллионы, темных духов и демонов. Одна эта мысль ложилась на плечи неподъемным грузом. Я знала, что должна что-то делать, как-то готовиться, но как?

Я взяла с тумбочки найденный папой блокнот. В рисунки я вглядывалась уже сотни раз, но вдруг получится в них попасть? Будет ли от этого какой-нибудь толк? Почему бабушка Оливия спрятала этот блокнот от нефилимов, которые ее схватили? Зачем рисковала ради него жизнью? Какой важный смысл скрывала в себе простая записная книжка?

Все-таки я решила попробовать и сдвинулась так, чтобы голова была подальше от изголовья кровати. Сотрясение сейчас ничем не поможет. Устроившись поудобнее и собравшись с силами, я сосредоточилась. Постепенно, будто кто-то врубил замедленную запись, я погружалась в рисунок, но на этот раз не оказалась в запечатленной сцене. Сценой стал сам процесс рисования. Вот только что-то было не так. Мир был какой-то странный, словно не в фокусе.

В левой руке у меня был карандаш. Мне хотелось присмотреться к этой руке, найти какие-нибудь подсказки, но почему-то я потянулась за стаканом и сделала большой глоток опаляющей жидкости. Виски. Оно гладко спустилось в живот и подарило приятные ощущения. Пророк вот-вот появится. Я видела знаки. Они не врали. Единственная, кто может его остановить, если верить гримуару, уже на подходе.

Я должна удостовериться, что она получит мое послание. Знать бы, кто она… Жаль, что мои связи ограничены, но Орден Святости слишком закрытая группа. Они ничего мне не говорят. Идиоты. Я ведь хотела помочь! Придется передать послание кому-то из Ордена и надеяться, что в конце концов оно дойдет до девочки. Она сумеет его расшифровать. Только она.

Стукнув стаканом по столешнице, я продолжила рисовать. Времени мало. Он уже что-то подозревает. Вот только рисунок какой-то кривой. Весь мир какой-то кривой. Я больше не могла работать, потому что слишком много сегодня выпила. Поэтому рисунок получился совсем не таким, как я задумывала. Впрочем, попробовать все же стоит.

Расположив блокнот боком, я пролистала сразу все страницы. Сначала медленно, потом быстрее. Рисунки расплывались, смешивались между собой и наконец соединились в послание. Я улыбнулась. А уже через пару секунд живот свело, и меня вырвало сбоку от стола.

Я рывком вернулась в настоящее. Голова запрокинулась, ноги дергались, мышцы так напряглись, словно хотели прорваться сквозь кожу. Однако на этот раз я уже чуточку больше контролировала свое состояние. Точнее я так думала, пока содержимое желудка не подпрыгнуло к горлу. Чудом я успела свеситься с кровати и опустошила желудок прямо на коврик.

Приятного, конечно, мало.

Я распласталась на спине и поклялась, что до конца жизни не возьму в рот ни капли виски. Сделав над собой героическое усилие, я собралась с духом и скатилась с кровати. Швырнула коврик на пожарную лестницу и пошла в ванную почистить зубы. На языке все еще ощущался вкус виски, да и в венах тоже.

Но ведь на самом деле никакого виски я не пила. Пришлось не раз напомнить себе об этом, пока я ковыляла обратно до кровати, едва передвигая ноги. В конце концов я снова взяла блокнот и сделала все точно так же, как мужчина из видения: поставила блокнот боком и пролистала. Возникло ощущение, будто я смотрю фильм задом наперед. Значит, я перепутала стороны блокнота. Подняв его высоко в воздух, я перевернула его и снова пролистала страницы. На этот раз картинка все же появилась. Расплывчатая и темная, но понятная.

То, что на одной странице казалось просто линией, превращалось в часть большего изображения, соединяясь с линиями на другой странице. Простая квадратная коробочка превратилась в домик. Нет, в здание. Потом появился фургон, а ближе к концу неровные штрихи сформировали лицо, словно кто-то смотрел прямо в камеру. Закончилось все быстро и внезапно. И это все? Фургон и лицо? И что, бога ради, это значит?