Текст книги "Смерть и девушка, которую он любит (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 15
Волшебный сногсшибательный трюк
Костром за церковью заведовал Кэмерон. Когда мы подъехали, там уже было несколько учеников, чьи родители являлись членами Ордена. Одних я узнала, других – нет. Мама с папой пошли в церковь, чтобы добавить еще еды к общему пиршеству, а я направилась к костру. Честно говоря, для такого вроде как радостного события настроение вокруг царило жутко мрачное.
– Привет, Лорелея, – сказала мне Бруклин, когда я подошла поближе.
На самом деле я сомневалась, что мне стоит присоединяться к этой компании. Брук сидела рядом с угрюмым Кэмероном. Похоже, вернулся тот самый Кэмерон, которого я знала и любила так, как только можно любить верзилу, способного одним движением сворачивать людям шеи. От меня, естественно, не укрылись косые взгляды, которыми награждали меня проходящие мимо люди с едой. Кэмерон удостаивался той же чести.
– Привет, Брук, – отозвалась я, и Бруклин уставилась на меня с отвисшей челюстью.
Понятия не имею, с чего вдруг. Она первая поздоровалась.
Теперь я заметила и Глюка. Видимо, его насильно приволок отец, который тоже состоял в Ордене. Едва я подошла, Глюк ретировался куда-то в тень от здания, где и растворился. Самым странным и непереносимым для меня за весь день стало открытие того, что мы с ним на ножах. Ко мне вернулись родители, по которым я скучала целых десять лет, и это было потрясающе. Я каким-то образом прошла через фотографию и рассказала дедушке по папе, как спасти мир, – удивительно, конечно, но я могу это принять. А вот то, что мы с Глюком в контрах, терпеть друг друга не можем и больше не проводим вместе время, – это полная дикость. Неправильно по всем статьям.
Хотя я уже начинала потихоньку вспоминать эту жизнь. Постепенно мне открывались отдельные фрагменты. Я даже пыталась вспомнить, как оттолкнула Глюка, что именно сказала или сделала, но это воспоминание никак не хотело показываться. Что ж, рано или поздно я все вспомню, а пока придется искупать вину, о которой я узнала от других людей.
– Никто меня так не зовет, – проговорила Бруклин, явно имея в виду то, как я назвала ее сокращенным именем.
Я расстроенно закрыла глаза. Еще одна оплошность.
– Извини.
– Нет-нет, – поспешно затараторила она, – все в порядке. Мне даже нравится. Просто я, ну, удивилась. – Тут она задумчиво уставилась в костер. – Такое чувство, будто я помню, как ты называла меня Брук, хотя мы никогда и не дружили.
Мысленно я обалдела. Неужели она начинает вспоминать другую нашу жизнь? Другой наш мир?
Я села рядом с Бруклин с другой стороны, надеясь, что она уточнит свои слова, но зря. Вместо нее заговорил Кэмерон, причем с точно таким же растерянным видом:
– Я тоже что-то помню. Что-то, чего вообще никогда не было, а я помню, будто было.
– Как картинка с двойным изображением, – подсказала я, чтобы он продолжал говорить.
Однако внезапно Кэмерон повернулся и посмотрел на меня в упор:
– Ты знаешь, что я такое.
– В смысле «что»? – нахмурилась Бруклин, но Ласк продолжал сверлить меня взглядом.
Однако ни ответить, ни объясниться я не успела – к нам подошла женщина с мягкими светлыми волосами и добрыми глазами. И я ее узнала. Не помню откуда, но узнала.
– Еда готова, – сказала она сразу всем нам и взъерошила Кэмерону волосы.
Он, по всей видимости, был совершенно не против, чему я удивилась вдвойне.
Когда женщина ушла, меня осенило:
– Святой ежик, Кэмерон! Это же твоя мама!
Он кивнул:
– И что тебя так удивляет?
Его мама умерла, когда ему было три года, и эта трагедия стала для него источником постоянной боли. Потому что мать умерла у него на глазах. Пожертвовала собой ради него. А забрал ее не кто иной, как Джаред. Кэмерон, который наполовину ангел и наполовину человек, видел его и не смог забыть. Это и стало главной причиной их изначальной вражды. Да и последующей тоже.
– Ничего. Просто я ее не узнала. Давно ее не видела.
Ласк стиснул зубы, аж желваки заиграли.
– Ты врешь.
– Кэмерон, – вмешалась Брук, – это невежливо.
– Может, и невежливо, – отозвался он, въедаясь в меня глазами, – зато правда. Моей матери здесь быть не должно.
Брук сдвинула брови.
– Вообще-то, ты прав. Я тоже это помню. Она умерла, когда ты был совсем маленьким.
Кэмерон, который редко показывает свои эмоции, провел рукой по лицу, накрыл ладонью глаза и сжал руку Бруклин, пытаясь справиться с самим собой. Я практически чувствовала, какая в нем поднялась боль при воспоминании о смерти мамы.
– Это было в другое время, – ободряюще проговорила я и накрыла ладонью руки Брук и Кэмерона. – То время изменилось. Этого никогда не было. Наверное. Я не сильно разбираюсь в том, как это все работает.
Дыхание Кэмерона вдруг сбилось, и из него полились мощные, искренние эмоции. Скрываясь за собственной ладонью, он плакал. Нет – рыдал.
Я была в таком шоке, что боялась пошевелиться.
Со слезами на глазах Брук обняла Кэмерона за плечи.
– Как такое возможно? – прошептала она, и я задумалась, сколько еще людей помнит две реальности.
Может быть, помнят только те, на кого смена миров повлияла сильнее всего? Тогда мы точно в их числе. Как и добрая половина жителей Райли-Свитч.
– Откуда я знаю, – продолжала Брук, – что ты ангел?
Кэмерон взглянул на нее покрасневшими глазами. В свете костра поблескивали слипшиеся от слез ресницы.
Брук кивнула:
– Да, я помню. И они тоже. – Она показала на людей, которые ходили туда-сюда и с любопытством глазели на нас.
Кэмерон промолчал. Наверняка до сегодняшнего дня не все в Ордене знали о нем, но в другой реальности – знали. Сто процентов.
Все это время за нами наблюдал Глюк, которые сейчас подошел ближе. Его походка казалась осторожной, а плечи были напряжены, словно он собирался с минуты на минуту дать деру.
– Мы были лучшими друзьями, – обвиняющим тоном начал он, глядя на меня. – Подружились с тех самых пор, как научились ходить. А ты меня вышвырнула из своей жизни, как мусор. Но когда-то раньше, там, где сейчас находятся наши воспоминания, мы оставались друзьями. Все делали вместе.
Ему однозначно было больно, и он не собирался меня прощать, а я даже не помнила, что именно натворила. Но вдруг воспоминания стали то ли возвращаться, то ли возникать. Я вспомнила, почему оттолкнула лучшего друга. Почему спряталась в раковину и накрылась волшебной мантией из безразличия и высокомерия. Я вспомнила, как кричала на Глюка в первом классе. Мы были в школьном дворе. Он пролил мне на футболку сок, и это стало долгожданным оправданием. Я набросилась на него и толкнула изо всех сил. А когда он попытался извиниться, совершила нечто немыслимое – ударила его на глазах у всей школы. И под всеобщий смех мое сердце разбилось на осколки. Я хотела, чтобы Глюк ушел. Я не хотела его любить. Если я не справлюсь и миру придет конец, я не хотела даже знать, как его зовут.
Теперь я начала вспоминать и собственные сны. Стало понятно, откуда уже в раннем детстве я знала, что произойдет. Знала о вратах, о войне, о конце света. Всю жизнь мне снились сны о другой моей жизни – о той, что я изменила. И уже тогда я знала, что все по-настоящему. Все, что мне снилось, было на самом деле.
Я поднялась на ноги и встала перед Глюком. Если кто и заслуживает ответов, то точно он.
– Я люблю тебя всеми фибрами души, – сказала я, сгорая от стыда и сочувствия. – Мне было страшно. Теперь я все помню. Я боялась, что у меня ничего не выйдет. – Шагнув ближе, я коснулась его красивого лица. Он презрительно поморщился, но не отшатнулся. – Я полюбила тебя с первого взгляда.
– Да мы в подгузниках были!
– Знаю. И даже тогда я тебя уже любила.
– Значит, ты прекрасно умеешь это скрывать.
– Наверное, – пристыженно пробормотала я.
Стряхнув с себя мою ладонь, Глюк засунул руки в карманы.
– Я помню все, что мы с тобой делали. Этого никогда не было, но я помню. Как будто у меня в голове крутится один сон за другим.
– Такая же петрушка, – вставила Брук. – Я помню кучу всего, и фрагменты из какой-то другой жизни продолжают появляться в голове, как забытые воспоминания. Вроде прошлой жизни, которую можно вспомнить только под гипнозом.
Кэмерон вытер лицо и уставился в костер. Сейчас он был очень похож на знакомого мне самого себя. Такой же неприкаянный, злой, настороженный.
– Мама умерла, – проговорил он тихим, но гневным голосом. – Я помню, как она умирала. Помню, как он… – В немигающих глазах вспыхнула ярость. – Как за ней пришел жнец. – Не в состоянии осознать собственные слова Кэмерон тряхнул головой. – Азраэль. Как это возможно?
Тут мы все поняли, что с нами есть кое-кто еще. Рядом стояла мама Кэмерона, которая принесла ему тарелку с едой. Тарелка едва ли не висела в ее руках, а содержимое угрожало вот-вот соскользнуть на землю. Как и мы, мама Кэмерона смотрела прямо перед собой невидящими глазами, словно и ее атаковали воспоминания о том, чего никогда не было.
Похоже, все на этой вечеринке вспоминали жизнь, отличную от той, которой наслаждались последние годы. Сколько же людей в разных частях света помнят другую реальность? Или это только мы? Вдруг только мы помним жизнь, которую вроде как никогда не проживали? Или все-таки все на свете помнят?
Многие вокруг нас тихонько переговаривались о том, чего никогда не происходило, и изумленно поглядывали на меня. Даже, наверное, с восхищением. Я же пророк, о чем им, конечно же, уже было известно. Но теперь они узнали, что что-то изменилось, и решили, что это сделала я. Только это неправда. Это сделали мы. Все мы.
Брук встала и взяла меня за руку.
– Я еще кое-что вспомнила. Как любила тебя всем сердцем и душой.
Стыдясь подступивших слез, я опустила голову, и крупные слезинки повисли на нижних ресницах.
– Помню, что ты для меня была как солнце и воздух. Я никогда так не любила никого из моих друзей. И уж точно не полюблю.
С этими словами Брук крепко меня обняла, из моей груди вырвались рыдания. Мне ужасно не хватало этих объятий! Мне не хватало ее. Я отчаянно хотела, чтобы Бруклин была частью моей жизни. Этой жизни или любой другой, если им суждено когда-нибудь на меня свалиться. Правда, мне не хотелось никаких других жизней. Двух и так предостаточно. К тому же любая жизнь без Брук – и не жизнь вовсе.
Кэмерон отвел маму в церковь, поцеловал в щеку и вернулся к нам. И я сразу поняла, почему он не остался внутри. Рядом со мной кое-кто стоял. То есть прямо у меня за спиной. Кончик пальца спустился от моего плеча к ладони. Я не обернулась, потому что точно знала, кто это. Единственный человек на свете, который сшибает с ног одним своим существованием.
Я шагнула назад, а он – вперед, прижавшись к моей спине. Я словно начала таять, срастаясь с ним в единое целое. Сильная рука обвилась вокруг моей талии, прижимая меня еще ближе. Теплые губы коснулись моего уха, и я услышала тихий глубокий бархатный голос, от которого по коже заплясало сладкое волнение:
– Поначалу я ничего не помнил из этой жизни. Помнил лишь ту, что мы изменили.
Джаред развернул меня лицом к себе, но я точно не планировала его отпускать, поэтому обняла его за шею и высоко-высоко задрала голову, чтобы заглянуть в темные глаза.
– Я удивлен, – проговорил он, кажется, и правда удивленно. – Думал, ты на какое-то время забудешь о той жизни. А может быть, и навсегда. Я не знал, вспомнишь ли ты о нас, поэтому решил снова пойти в школу. – Он улыбнулся, и эта улыбка попала прямо в сердце. – Чтобы снова тебя завоевать.
Я рассмеялась от облегчения и чистейшего восторга. Впервые за весь этот день мне стало легко и весело. А это мое обычное состояние в нормальной жизни.
– Много времени тебе бы не понадобилось, – заверила я.
Джаред поднял голову, потому что к нам подошел Кэмерон с таким вызывающим видом, что мне захотелось застонать вслух. Раньше Ласк заранее чувствовал появление Джареда. Собственно, они оба каким-то образом чувствовали друг друга за тридевять земель. Видимо, это какая-то ангельская фишка.
– Я был готов простить тебя, когда ты впервые появился, – начал Кэмерон, – но точно не сейчас, жнец.
Опять двадцать пять. Мы вернулись к «жнецу».
Ласк пошел к нам, но из церкви снова вышла его мама и направилась прямиком к Джареду. Остановившись рядом, она коснулась его щеки с таким видом, будто видит прекрасный сон. О да, знаю я это ощущение.
– Я помню, – сказала она. – Я молилась, чтобы ты пришел за мной и спас Кэмерона, и ты ответил на мои молитвы.
– Мама, возвращайся в церковь, – процедил Ласк.
Она не обратила на его слова внимания и продолжала смотреть на Джареда, все еще касаясь его лица. Джаред не возражал, а вот Кэмерон его терпения явно не разделял. Оттащив маму, он шагнул ближе.
– Кэмерон, – я протиснулась между ними, – если ты помнишь, как вы дрались в первый раз, то знаешь, что никакого вреда ты ему не причинишь.
Стоявший у меня за спиной Джаред весело возразил:
– Ну почему же? Было больно, правда, недолго.
– Кэмерон, – снова начала я, – ты не станешь его убивать.
– Я и не собираюсь его убивать. – Ласк опять шагнул вперед, едва не сплюснув меня между двумя здоровенными парнями. – Разве так повеселишься?
Он целиком и полностью перевоплотился в старого Кэмерона. Даже не знаю, как к этому относиться.
– Сын! – Из церкви вышел отец Ласка, совсем не похожий на сына.
Кэмерон высокий, светловолосый, с голубыми, как лед, глазами. А его отец коренастый брюнет с глазами настолько темными, что они кажутся черными. Мама Кэмерона тоже блондинка, но думаю, что внешность он все-таки получил от своего настоящего отца – архангела Джофиэля. Чем уж наверняка отличается нефилим – так это высоченным ростом. А у Кэмерона вдобавок суперскорость и суперсила. Видимо, все для того, чтобы ему проще было делать свою работать.
Оттащив сына, мистер Ласк кивнул Джареду и почтительно поздоровался:
– Ваше Высочество.
Тон Кэмерона и близко не был таким почтительным:
– Если войну и правда предотвратили, почему ты до сих пор здесь торчишь?
Вполне вероятно, эта была самая большая загадка на текущий момент. Если мы победили, если нам удалось предотвратить войну, остановить ее еще до начала, то почему Джаред все еще здесь? Лично я не собиралась об этом спрашивать. Даже мысли не было. Я была просто благодарна, что он здесь. Что он остался… или вернулся. В общем, как бы там ни было, он по-прежнему был самым красивым созданием на двух ногах.
Посмотреть на разборки вышли все собравшиеся. Причем одновременно высыпали из столовой, включая моих родителей и бабушку с дедушкой. А еще шерифа, который, возможно, помнил, а возможно, и нет, что Джаред на нашей стороне.
– Мы же победили? – спросил кто-то.
Это была мама Бруклин – красивая миниатюрная афроамериканка с колючей на вид прической и носиком-пуговкой, который я всегда втайне обожала. Рядом с мужем она смотрелась примерно так же, как Кэмерон – рядом со своим отцом. Папа Бруклин высокий, бледный, худощавый и очень привлекательный.
– Лорелея справилась, – уверенно сказал он.
– Ничего подобного, – возразила я и показала на всех собравшихся. – Мы все справились. Все вместе, включая девушку из Мэна по имени Кения и, конечно же, моего дедушку Мака.
Мак робко улыбнулся.
– Именно ему достались все трудности.
– Без тебя я бы не справился. То, что вы, детки, сделали… – Мак осекся, взял себя в руки и лишь потом продолжил: – Вы, детки, совершили невозможное. И воспоминания о том времени рано или поздно возвратятся ко всем нам. Уже возвращаются.
– Это ведь не повторится, правда? – снова спросила мама Брук. – Все кончено? Пророчества свершились?
Джаред кивнул:
– Свершились. Мои братья называют это «войной, что никогда не было и не будет». По-моему, неплохое определение грядущего.
На каждом лице отразилось облегчение. Бабушка с дедушкой смотрели на меня с благоговением, и я не могла поверить, что так ужасно вела себя с ними в этом мире. Мне многое придется наверстать, и я уже с нетерпением ждала каждой возможности.
– Ну а ты почему все еще здесь? – напомнил о своем вопросе Кэмерон, чей гнев и близко не ослабел.
– Это дар, – ответил Джаред, хотя смотрел в это время на меня, а потом оглядел всех вокруг. – Если вы меня примете, мне было дозволено жить среди вас. Что-то вроде медали за отвагу в бою. Я могу жить, как вы. Стать человеком. Почти. Стареть мне не дано. – Он посмотрел себе под ноги, будто смутился, а потом тихо проговорил: – Значит, и это они решили. – Следующее слово он произнес так тихо, что я едва расслышала: – Замри.
Осмотревшись по сторонам, я поняла, что Джаред остановил время. Двигались только мы с ним. Дедушка Мак застыл с недонесенной до рта газировкой. Бетти Джо так и не укусила початок кукурузы, а мистер Гибсон, один из старейшин, уронил тарелку, которая зависла в воздухе. Надо было видеть, какое смешное в этот момент было у него лицо!
– Если ты захочешь, – сказал Джаред неуверенным тоном, – то сможешь жить со мной вечно. Стать бессмертной.
– Бессмертной?! – ошалело переспросила я.
– Мы были вместе столетиями, поэтому было решено, что такой путь никак никому не помешает.
– Я все еще не понимаю, как мы могли быть вместе столетиями.
– Это сложно объяснить, потому что фактически этого еще не произошло. Но ты приходила ко мне с самого начала времен. Мы полюбили друг друга миллионы лет назад.
Сомневаться в таком я не могла, потому что давно научилась не сомневаться, но вопросы задавать – очень даже могла. Тем более что у меня их была уйма.
– Как так?
От чарующей улыбки у меня по спине поползли мурашки.
– Ты сама все поймешь. В конце концов, ты – богиня времени. Ты сделала то, чего никто не делал за всю историю человечества. Ты вернулась в прошлое и предотвратила войну, которая положила бы конец всем войнам. Поэтому высшие чины, скажем так, под впечатлением. Однако у этого предложения есть ограничения по времени. Ты должна либо принять меня, либо отказаться от меня.
Я задумчиво сдвинула губы вбок.
– Даже не знаю… Решение непростое. Надо подумать.
Прекрасно понимая, что у меня на уме, Джаред усмехнулся и изобразил терпеливое ожидание.
Я поднялась на цыпочки:
– Да, да и еще раз да!
– Решено.
Я закрыла глаза и стала ждать, что почувствую какие-нибудь перемены. Что почувствую себя бессмертной. Прямо сейчас происходило то, на что я и надеяться не могла. Однако никаких изменений я не ощутила, зато звуки вокруг нас вернулись. Люди возвращались к жизни.
Джаред наклонился ко мне и прошептал:
– Доверься мне. Вероятно, нам часто придется переезжать. Вряд ли бессмертные не будут привлекать внимание.
Рассмеявшись, я прижала его к себе и дала себе вволю насладиться ощущением его близости. Из каждой его поры сочилась невероятная сила.
Пришлось расцепить руки, потому что к нам подошел дедушка, и я ему счастливо улыбнулась. Он был патриархом Ордена почти всю мою жизнь, приняв на себя эту должность после папы. А сейчас Мак был проповедником, а дедушка – дьяконом. И ему этот сан очень шел.
Дедушка протянул руку, и Джаред ее пожал.
– Мы будем рады, если ты останешься, – сказал дедушка.
Джаред искренне улыбнулся:
– Благодарю.
Остальные одобрительно закивали. Некоторые явно с сомнением, но поддерживающих это решение было большинство. Пока не дошла очередь до Кэмерона. Он протянул руку, и я вся напряглась, не зная, чего ожидать, когда Джаред ответил на предложенное рукопожатие.
Ласк шагнул ближе и тихо проговорил:
– Ничего не изменилось – она все еще под моей опекой. А я все еще могу надрать тебе зад.
Терпеливая улыбка Джареда превратилась в шедевр из чистейшего лукавства с капелькой злорадства:
– Проверим эту теорию?
Он снял куртку. Кэмерон последовал примеру. Я уронила лицо в ладони. Ничем хорошим это не кончится.
Ко мне подошла Брук, и мы обе стали смотреть, как на наших глазах разворачивается «война, что всегда была и будет».
– Как-то все это очень знакомо, – сказала Бруклин, задумчиво сдвинув брови.
– Это да. – Я обняла ее за талию одной рукой. – Очень знакомо.
Глава 16
Битва и картофельный салат
В целом, драка шла на равных, лишь слегка напоминая мне о том, как парни подрались, когда Джаред впервые появился в городе. Тогда они изо всех сил старались разнести весь центр Райли-Свитч. А на этот раз вместо деревяшек и всего, что попадалось под руку, они больше сосредоточились на удушающих захватах и битье коленями по лицу. Прямо-таки чувствовалось, как им хочется оказаться поближе друг к другу.
Когда в стене появилась здоровенная дыра, дедушка велел соперникам перенести драку на улицу. Кэмерон в пылу успел уточнить, что они и так на улице, и дедушка показал рукой на лес:
– Подальше.
Именно туда и полетел Ласк после мощного пинка, которым угостил его Джаред. Забавно, наверное, но оба получали от процесса удовольствие. Мне этого никогда не понять.
Большинство гостей наблюдали за битвой. Некоторые разъехались по домам, чтобы спокойно побыть с родными, раз уж все страхи теперь развеялись. Другие пошли в церковь за добавкой еды. На самом деле мы мало что видели из самой драки, но звуки раздавались занятные. Хрустели кости. Трещали деревья. То и дело воздух наполнялся смехом того, кому хорошенько досталось.
Глюк принес нам с Бруклин тарелку еды и сел у костра послушать мучительные стоны, доносившиеся из леса. С его стороны это было предложение мира, что меня очень обрадовало. К нам присоединился дедушка Мак, который то и дело морщился, услышав особенно громкий хруст не то костей, не то веток.
Я повернулась к нему:
– Ты узнал, зачем Дайсон все это затеял? Зачем он хотел открыть врата?
– Он был твоим дальним родственником, – ответил Мак, опустив голову. Явно не хотел об этом говорить. – Я знал, что рано или поздно нам предстоит этот разговор, хотя всеми фибрами души хотел бы его избежать.
– Родственник, значит? – переспросила я.
– Ты помнишь историю Арабет?
– Конечно. У нее было видение о том, что вода в колодце чем-то заражена. Переживая за людей, она бросилась всех предупредить, а ее за это сожгли.
– Да, однако больнее всего ее ранило предательство мужа. Когда она в нем нуждалась, он обратился против нее.
– Помню.
– Что ж, у него были другие дети. От другой женщины. Они и стали предками Дайсона. Муж сохранил множество бумаг Арабет, и среди них был гримуар. Она никогда им не пользовалась, говорила, что его сила может погубить человека, осквернить его разум. Дайсон унаследовал его вместе с другими записями Арабет. А получив перевод гримуара, он понял, что это такое, и начал использовать заклинания из книги, чем, собственно, и менял свою жизнь. Очень быстро разбогатев, он решил, что останавливаться на достигнутом ни к чему.
– То есть все сводится к двум линиям потомков, которые вечно враждовали между собой.
– Лучше не скажешь. Кстати, тебя кое-кто искал. – Мак оглянулся. – Я ее нашел!
На улицу вышла мисс Маллинз с тарелкой и красным одноразовым стаканчиком в руках.
– Спасибо, – фальшиво поблагодарила она.
– Простите, меня отвлекли.
Она в ужасе уставилась на лес:
– Это я вижу. Что, бога ради, происходит?
Я похлопала по пустому стулу рядом.
– Мальчишки! Все они чокнутые.
– Кроме меня, – возразил Глюк.
– Если память меня не подводит, – фыркнула Брук, – а я думаю, что нет, то когда-то ты верил, будто однажды черепахи завладеют миром.
– Я до сих пор так думаю, – на полном серьезе отозвался Глюк. – У них жуткие глазенки и острый клюв.
Я уже собралась было спросить, как это связано с мировым господством, но вмешался Мак:
– Что ты сказал?
Похоже, он был поражен заявлением Глюка.
– Черепахи, – повторил тот, откусив еще от бургера. – Они захватят мир. Однажды в детстве мне приснился об этом сон. А еще как-то раз одна из них меня укусила. Кусаются они ужасно сильно, и в ране потом было заражение. Терпеть их не могу. – Глюк выпил апельсиновой газировки и добавил: – Всех их ненавижу.
Брук едва сдерживала улыбку, а Мак проговорил:
– Удивительно.
– Что? – одновременно спросили мы.
– Возможно, это всего лишь странное совпадение, но по-настоящему Дайсона звали Норман Террапин-Сайдоу. Сначала он отказался от части фамилии, а потом и вовсе сменил имя на Джейк Дайсон. Террапин – вид пресноводных черепах. Имя он сменил после того, как влип в какие-то неприятности на востоке. Вот почему я так долго его искал. Почти всю жизнь его знали под фамилией Террапин.
– Вот видите?! – гаркнул Глюк в восторге от собственный правоты. – А я говорил!
– У него на спине даже была огромная татуировка в виде черепахи.
Мы с Брук ошалело заморгали, поражаясь тому, что все это время Глюк был прав.
– Я выиграл, – заявил он после очередного куска бургера. – Никогда не сомневайтесь во мне, барышни. Иначе, клянусь, горько об этом пожалеете.
Все еще в шоке, Бруклин повернулась ко мне:
– Ты представляешь, что у него на уме?
– О да. У нас могут быть серьезные проблемы.
– Это был человек? – услышав что-то из леса, спросила мисс Маллинз с огромными от тревоги глазами.
– Наверное, – ответила я, – но с ними все будет в порядке. Они так постоянно.
Она кивнула и уже поднесла ко рту целую вилку картофельного салата, как вдруг из леса послышался страшный удар, а за ним – громкий стон. Но больше всего ее, видимо, поразил злорадный смех.
Я не знала, говорить мисс Маллинз или нет, но раз уж войну предотвратили и она так и не началась, вряд ли мои слова кому-то навредят.
Наклонившись к ней, я тихонько сказала:
– Я знаю, что вы наблюдатель.
Она положила вилку на тарелку и посмотрела на меня проницательными глазами, в которых отражался свет костра:
– Откуда ты знаешь?
– Вы что-нибудь вспоминаете, как другие?
Мисс Маллинз беспомощно вздохнула:
– Вспоминаю. Только понятия не имею, что теперь говорить Ватикану.
– Если не хотите предупреждать их, что я в курсе, то и не предупреждайте. Я никому не скажу. Если они сами ничего не вспомнят из другой реальности, то никто, кроме меня, ничего и не узнает о вашей работе.
– Значит, – к нам подошел папа и присел рядом, – наблюдатель?
Мак удивленно моргнул.
– Вы наблюдатель?
– И еще какой. Мне говорили, она лучшая из лучших. – Папа похлопал мисс Маллинз по спине. – Добро пожаловать в стаю. Когда вас вышвырнут, у нас всегда найдется для вас местечко.
Чмокнув меня в щеку, папа нахмурился в сторону звука от падающего дерева и пошел обратно в церковь.
Я тоже глянула на лес:
– Не обращайте внимания.
Мисс Маллинз наконец донесла вилку до рта, немного пожевала и сказала:
– Что ж, было весело.
Мне стало не по себе. Теперь ее заменят, хотя я не могла понять зачем. Что еще может произойти?
К церкви подъехала Табита с орущей музыкой. Даже в тусклом свете ее спортивная тачка, казалось, горит красным. Захлопнув дверь, Табита направилась прямиком ко мне и остановилась, уперев кулаки в бока и сердито поджав губы.
– Ты, – она сделала паузу для пущего эффекта, – так и не объявилась. Я не знала, что надеть на эту дурацкую вечеринку!
Поднявшись на ноги, я взяла тарелки Бруклин и Глюка и повернулась к столовой.
– Прости, Таб. Я была занята.
– Занята для меня? Твоей лучшей подружки? Твоей девочки на побегушках?!
Я подошла к мусорному контейнеру прямо у входа в столовую, сунула туда тарелки и повернулась к Табите:
– То есть мы становимся лучшими подругами, только когда тебе этого хочется?
Она показала на себя:
– Ну конечно!
Я быстренько помолилась о терпении.
– Знаешь что? Я думаю, нам пора расстаться.
– Расстаться?! – взвизгнула Табита, идя за мной в столовый зал. – Ты со мной расстаешься? Со мной?
Если что и может заставить людей притихнуть, так точно девушка в истерике.
Честно говоря, Табита не так уж и плоха, если узнать ее получше. У меня имелись приятные воспоминания о том, чего я, к счастью, никогда не переживала, но некоторым отношениям просто не суждено быть.
– Дело не в тебе, – я направилась к столу с напитками, – а во мне. Думаю, нам нужно отдохнуть друг от друга. Ну, знаешь, пообщаться с другими людьми.
– Я… я даже не знаю, что сказать. Как будто надо мной надругались.
– Чай со льдом поможет? – предложила я, кивнув на графин.
– Нет! Чай со льдом не поможет!
Если кто и мог испытать терпение Иова[6]6
Главный персонаж библейской книги Иова. Испытал множество лишений, после чего сам Господь наградил его за терпение.
[Закрыть] на прочность, так точно Табита Синд. Однако была в ней грань, которую видели далеко не многие, и которая заставляла меня сомневаться во всем. Здесь я была стервой, не подпускавшей к себе людей. А что, если Табита делала то же самое?
Такое вполне возможно, если учесть, что год назад с ней кое-то произошло. Кое-что, о чем я знала. Видела в одном из страшных видений. Но сейчас мы в другой реальности. Могло ли это произойти и здесь? И могу ли я до сих пор что-то видеть в видениях? Я налила себе в стаканчик чая со льдом. С тех пор, как случилась Сверхъестественная Смена Времен, у меня не было ни единого видения.
Чтобы скрыть истинные намерения, я закашлялась и схватилась за руку Табиты, якобы чтобы не упасть. Потом глубоко вздохнула и сосредоточилась. В результате я ощутила ужас, стыд и ненависть к самой себе, которые переполняли Табиту. Ее судьба не изменилось. Она попала в ту же ловушку, оказалась в тех же грязных руках.
Мир покачнулся, и теперь мне на самом деле была нужна поддержка, которая появилась как раз вовремя – мою талию снова обвила сильная рука. Я вцепилась в футболку Джареда, а Табита, не обращая на меня ни малейшего внимания, выдала ему улыбку на миллион долларов.
Положительным моментом в нашем маленьком эксперименте стало то, что я в некоторой степени контролировала видение. Я сама его искала и, к сожалению, нашла. Но все-таки я становилась сильнее. Теперь я умела получать видения именно о том, что хотела увидеть, и именно тогда, когда мне этого хотелось. Видения больше не смогут меня контролировать.
Кого я обманываю? Я едва контролирую собственную зависимость от апельсиновой газировки. Куда мне властвовать над чем-то таким могучим, как сверхъестественный дар? Но идея была приятная. Как и то, что какой-то маленький контроль все же был у меня в руках.
Джаред откашлялся, и до меня дошло, что я сама себе вру. Из моих копаний в прошлом Табиты я получила не один приятный момент, а целых два: меня снова обнимали руки Джареда.
– Привет, Джаред, – проговорила Табита приторно-сладким голоском.
– Привет, – кивнул он, все еще тяжело дыша.
Потом убедился, что я в состоянии стоять на своих двоих, и пошел налить себе воды. Причем, когда он проходил мимо меня, наши тела соприкоснулись во всех местах, в каких только могли. Налив себе стакан, Джаред подмигнул мне, и только теперь я заметила, что практически всего его с головы до ног покрывают кровь и ушибы.
Ну да. Я вообще быстро все подмечаю. Ничто от меня не ускользнет.
– Надеюсь, ты выглядишь получше соперника, – сказала я, стараясь скрыть веселье.
Месяц назад я была бы в ужасе, но уже выучила один важный урок: Джареду и Кэмерону нужно просто позволить быть… Джаредом и Кэмероном. Судя по всему, сверхъестественным созданиям нужно больше времени на игры, чем людям. И больше жести заодно.
