Текст книги "Развод. Проучить предателя (СИ)"
Автор книги: Дарина Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 29
Мира
Я никогда не думала, что буду сидеть в тихом кафе напротив частного детектива, рассматривая его поверх чашки остывающего латте.
Странное чувство, будто я попала в какой-то фильм – не в свою жизнь. В голове крутилась абсурдная мысль:
"Что бы сказал папа, если бы узнал, что его правильная девочка нанимает сыщика следить за мужем?"
Хотя кто знает – может, одобрил бы. Он всегда говорил:
– Мирочка, доверяй, но проверяй.
В фильмах частные детективы обычно изображаются суровыми, потрёпанными жизнью мужчинами с пронзительным взглядом, дешёвым коньяком в ящике стола и несчастливой любовной историей за плечами. Они курят одну сигарету за другой, говорят хриплыми голосами и обязательно носят помятые плащи.
Мой же детектив, Владимир Викторович, больше походил на университетского профессора: очки в тонкой золотистой оправе, аккуратно подстриженная седеющая бородка, безупречно выглаженная рубашка и вязаный кардиган тёмно серого цвета.
Дорогой кардиган, надо заметить. На мизинце левой руки поблёскивало неброское, но явно фамильное кольцо-печатка.
В кафе он пришёл на пять минут раньше назначенного времени, заказал эспрессо без сахара и теперь неторопливо помешивал его, слегка постукивая ложечкой о стенки чашки. Выглядел так, будто решает не чужие семейные проблемы, а сложную математическую задачу – сосредоточенно и с лёгким академическим интересом.
– Итак, давайте уточним задачу, – он открыл кожаный блокнот. Почерк у него оказался под стать облику – аккуратный, ровный, с лёгким наклоном вправо. – Вы хотите найти своего мужа, который якобы находится в командировке во Владивостоке, верно?
Я невольно огляделась по сторонам. В кафе было немноголюдно – пара студентов с ноутбуками в углу, деловая женщина, торопливо допивающая кофе, пожилая пара у окна... Никому не было дела до нашего разговора, но всё равно казалось, что каждое слово звучит слишком громко, слишком откровенно, слишком... постыдно? Да, я сгорала от стыда, от того что мне придется сейчас всё рассказать про измену моего мужа незнакомому человеку.
– Да, – я постаралась, чтобы голос звучал деловито, но в нём всё равно проскользнули предательские нотки обиды. Прокашлялась и продолжила тверже: – Он утверждает, что улетел туда на полгода, спасать бизнес от конкурентов. Разговаривает со мной по видеосвязи на фоне каких-то гостиничных номеров, рассказывает о метелях и штормах... – я нервно крутила обручальное кольцо. – Но я уверена, что он абсолютно в другом месте... – я запнулась, подбирая слова, – развлекается с другой женщиной.
Слова "измена", "любовница", "предательство" застревали в горле. Будто, не произнося их вслух, я могла сохранить хоть какое-то достоинство. Хотя кого я обманывала? Этот человек напротив меня повидал сотни таких же обманутых жён.
Владимир Викторович кивнул с совершенно невозмутимым выражением лица, словно я заказывала не слежку за мужем, а консультацию по уплате налогов. В его глазах не было ни тени осуждения, ни капли жалости – только спокойное профессиональное внимание. И за это я была ему благодарна.
– И что именно вы хотели бы узнать? – он ждал, поглядывая на меня поверх очков.
По спине пробежал холодок. Что я хочу узнать? Правду. Всю, до последней капли. Даже если она разобьёт вдребезги те осколки уважения к собственному браку, которые ещё остались.
– Всё, – я выпрямила спину и расправила плечи, чувствуя прилив решимости. Я снова напоминала себе, что теперь Мира – не та серая мышка, которая двадцать лет боялась собственной тени. – Где живёт, с кем, откуда берёт деньги. А главное – какие операции проводит с нашим общим бизнесом. Есть подозрения, что он... выводит активы.
Детектив что-то набросал в блокноте – не слова, а какие-то символы, похожие на стенографию.
– Это мы сможем выяснить, – он сделал ещё одну пометку. – Сроки?
– Чем быстрее, тем лучше, – я отпила кофе, но не почувствовала вкуса. Внезапно пришло осознание необратимости происходящего: после этого разговора пути назад уже не будет. Как только я узнаю правду – моя жизнь разделится на "до" и "после".
Владимир Викторович заговорил о технических деталях – о методах наблюдения, о возможных сложностях, о системе отчётности...
Потом назвал сумму гонорара, и я даже не моргнула. Ещё месяц назад меня бы передёрнуло от мысли о таких тратах. Но сейчас я чувствовала странное, почти садистское удовлетворение от того, что трачу наши общие деньги на поиски доказательств его предательства.
Мы обсудили все формальности, и он спрятал блокнот во внутренний карман пиджака. Но не спешил уходить. Вместо этого снял очки, протёр их микрофиброй и внимательно посмотрел мне в глаза:
– И последний момент, Мирослава Андреевна, – его голос стал мягче, почти отеческим. – Вы уверены, что готовы узнать правду? Какой бы она ни была?
Вопрос застал меня врасплох.
А ведь правда может оказаться ещё более болезненной, чем я себе представляю. Вдруг у Гордея не просто интрижка, а... вторая семья? Дети? Или ещё хуже – он вообще никуда не уезжал, живёт через два квартала и смеётся вместе с любовницей над моей наивностью? Что если все вокруг знают правду, и только я, как последняя дура...
Но что-то внутри – новое, окрепшее за последние недели, подсказывало: любая определённость лучше этого подвешенного состояния. Лучше смотреть в лицо самой страшной правде, чем жить в иллюзиях.
– Да, – в этот момент я поняла, что действительно готова. – Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Я уже двадцать лет живу во лжи – хватит.
Последние слова вырвались сами собой, хотя я не планировала их произносить. Но они словно освободили что-то внутри – будто открылась давно запертая дверь, за которой скрывалась настоящая я.
Детектив одобрительно кивнул:
– Мирослава Андреевна, в моей практике встречаются разные клиенты. Многие, узнав горькую правду, срываются, плачут, обвиняют... иногда даже меня – за то, что принёс плохие вести. – Он улыбнулся краешком губ. – Но вы, мне кажется, из тех, кто использует правду как оружие, а не как повод для самобичевания. И это правильно.
Я поймала себя на мысли, что мне приятна эта оценка. Может, это и есть первый шаг к новой себе? Учиться принимать комплименты, даже если они касаются всего лишь моей стойкости в потенциально болезненной ситуации.
– Надеюсь, вы правы, – я протянула руку для прощального рукопожатия. – И... спасибо за понимание.
Детектив поднялся, аккуратно задвинув стул:
– На том и стоим, Мирослава Андреевна. Будем на связи.
ГЛАВА 30
В офисе компании деловая суета. Стрекот принтеров, приглушённые телефонные разговоры, быстрый перестук каблуков по полу холла. Только теперь я смотрела на всё это другими глазами.
За это непродолжительное время, пока Гордей “в командировке”, я быстро освоилась и привыкла к новым реалиям.
Раньше я проскальзывала в эти двери тенью, ощущая себя чужой, неуместной гостьей на празднике жизни.
«Супруга директора» – вот и вся моя роль.
Сегодня каждый шаг по направлению к лифтам был наполнен новым смыслом. Это уже не «компания Гордея», не «фирма мужа», а моё наследство. Моя ответственность. Моё право, которое мне передал мой отец. Здесь всё пропитано отцовской энергией – от философии бренда до мельчайших деталей дизайна интерьера. Он строил этот бизнес не для зятя-выскочки, а для меня.
Поднимаясь в лифте, я поймала своё отражение в зеркальной стенке. Всё еще не могу привыкнуть. Странное чувство – будто смотришь на кого-то другого. Эта женщина с прямой спиной и уверенным взглядом не могла быть мной, Мирославой, которая двадцать лет пряталась в тени своего мужа. Но это была я – новая версия меня. Ещё непривычная, ещё не до конца обжитая, как новое платье, которое нужно немного поносить, чтобы оно село по фигуре. Но определённо – я.
Дверь кабинета Станислава была приоткрыта. Я услышала обрывок телефонного разговора:
– ...документы готовы, нужна только подпись... Да, всё по схеме, которую вы одобрили... Конечно, проведём через ту же фирму-прокладку...
Я постучала костяшками пальцев по дверному косяку, и Станислав резко обернулся. На его лице промелькнуло выражение, которое я не могла точно определить.
Он или испугался или удивился.
– Мирослава Андреевна! – практически подскочил из-за стола, поспешно завершая звонок. – Рад вас видеть! Вы... – на мгновение запнулся, явно подбирая слова для комплимента, но решил ограничиться деловым тоном: – Документы по Астраханскому проекту готовы к рассмотрению.
Я присела в кожаное кресло напротив его стола – не на диванчик у стены, куда обычно усаживали жён и «нерабочих» посетителей, а именно в кресло для деловых партнёров. Сумочку положила не на пол, как раньше, а на стол – небольшой, но значимый жест доминирования территории. Мелочь, но Станислав заметил – я уловила, как дрогнула его бровь.
Разворачивая папку с документами, я ощутила странное спокойствие. Цифры, графики, аналитические выкладки – всё то, от чего раньше у меня начинала кружиться голова, от чего я малодушно отмахивалась: «Милый, ты лучше разбираешься, решай сам». А сейчас? Сейчас цифры складывались в чёткую, понятную картину – как детали мозаики, находящие свои места.
Я перелистывала страницы, анализируя поток информации, и с каждой минутой во мне крепла уверенность: я могу это. Могу понимать, управлять, принимать решения. Всегда могла – просто Гордей методично внушал мне обратное.
– А почему мы используем этого поставщика? – я указала пальцем на строчку в смете. – Их цены на 15% выше рыночных. И это при том, что мы закупаем у них большие объёмы, должна быть существенная скидка.
По его лицу пробежала тень растерянности – он явно не ожидал от меня подобных вопросов.
– Гордей Григорьевич настоял... – он неуверенно пожал плечами. – У них якобы лучшее качество. И долгосрочное партнёрство...
– Но вот анализ их последних поставок, – я достала из сумочки распечатку, которую подготовила заранее, разложив её веером перед ним. – Три случая серьёзного брака за последний квартал, систематические задержки с отгрузкой. Я проверила контракт – штрафные санкции за срыв сроков были включены, но ни разу не применялись. Странно, не находите?
Я сделала паузу, наблюдая, как Станислав изучает цифры, и его лицо постепенно меняется – от вежливого недоумения до искреннего интереса.
– А вот здесь, – я перелистнула страницу, – альтернативный поставщик. Посмотрите внимательно: качество на том же уровне, что подтверждается независимыми тестами, цены ниже на 22%, логистика лучше – у них четыре распределительных центра вместо одного. – Я постучала пальцем по таблице. – При наших объёмах это экономия около сорока миллионов в год.
Станислав взял распечатку, изумлённо просматривая данные. Его кадык дёрнулся, когда он сглотнул:
– Это... это очень дельное замечание. Даже не дельное, а... блестящее, если честно. – Он поднял на меня взгляд, в котором читалось искреннее удивление. – Вы сами провели этот анализ?
– У меня было время разобраться в делах, – я пожала плечами, стараясь не выдать своего удовлетворения, хотя внутри меня разливалось тепло от осознания собственной компетентности. – И ещё я заметила странность в расходах на маркетинг. Посмотрите, – я открыла ноутбук и развернула его экраном к нему. – Мы якобы вложили три миллиона в эту рекламную кампанию, но на деле её бюджет был вдвое меньше, судя по фактическим затратам на размещение. Я проверила все площадки. Остальное...
– Ушло через подставную фирму, – понизил голос, наклоняясь ближе, словно опасаясь прослушки. – Я замечал подобные вещи, но Гордей Григорьевич... – он запнулся, явно подбирая слова. – Скажем так, он не поощряет излишнюю инициативу в отслеживании финансовых потоков.
Последнюю фразу он произнёс с горечью, которую не смог скрыть. Я задумалась – сколько ещё сотрудников компании замечали махинации Гордея, но боялись говорить? Сколько талантливых людей он подавил своей авторитарностью, сколько идей задушил в зародыше?
Его телефон зазвонил, прерывая наш разговор. Взглянув на экран, Станислав заметно напрягся – плечи окаменели, между бровями залегла складка.
– Простите, это... – он замялся, – нужно ответить.
– Конечно, – я кивнула, жестом показывая, что не собираюсь выходить. Наоборот, откинулась в кресле, демонстрируя полное спокойствие и уверенность.
– Добрый день, Гордей Григорьевич! – в голосе появились заискивающие нотки, от которых меня передёрнуло. Неужели и я раньше так же разговаривала с мужем? – Да, всё идёт по плану... Отчёты будут готовы к вечеру... Совещание с поставщиками прошло успешно...
Во время разговора он старательно избегал моего взгляда, водя пальцем по краю стола. Гордей, очевидно, не подозревал о моём присутствии в офисе. Я могла представить, как он развалился в кресле где-нибудь на веранде своего тайного «гнёздышка», возможно, с бокалом коньяка, уверенный, что все его куклы-марионетки послушно танцуют под его дудку.
– Можете не беспокоиться, всё под контролем... Да, документы на подпись уже готовлю... Конечно, сообщу, как только будет движение по Сочинскому проекту. – Он прикрыл трубку рукой, когда Гордей что-то эмоционально говорил. – Да, я понял... Разумеется... Можете не сомневаться.
Закончив разговор, он положил телефон на стол экраном вниз и смущённо поднял глаза:
– Мирослава Андреевна, я...
– Не объясняйте, – я прервала его жестом. Почему-то вспомнился эпизод из «Крёстного отца» – как Майкл Корлеоне обрывал оправдания предателя. – Сейчас нам лучше, чтобы Гордей оставался в неведении относительно моей... активности. – Я выдержала паузу. – Кстати, об активности – я бы хотела пересмотреть наш подход к производственной линии. Смотрите, – я достала ещё одну папку с расчётами, которые подготовила бессонными ночами, – если мы проведём модернизацию сейчас, то уже через квартал увеличим производительность на 20% при тех же затратах на энергию и персонал.
Я наблюдала, как он берёт папку почти с благоговением. Забавно: всего пару недель назад я сама относилась к бизнес-документам со смесью страха и отвращения. А сейчас испытывала азарт охотника, распутывающего следы.
Станислав погрузился в документы, и по мере чтения его брови поднимались всё выше, а глаза загорались профессиональным интересом:
– Это... потрясающе. Вы действительно всё продумали до мелочей! – Он перевернул страницу. – Затраты окупятся уже через пять месяцев, а дальше – чистая прибыль... Эти процессы оптимизации... – он поднял на меня изумлённый взгляд. – Мирослава Андреевна, простите мою прямоту, но почему вы раньше не занимались бизнесом? У вас настоящий талант к этому.
В его словах не было лести – только искреннее профессиональное восхищение. И я почувствовала, как внутри разливается тепло от первой искренней похвалы за... столько лет.
Когда в последний раз кто-то ценил мой ум, а не умение красиво подать блюдо или поддержать светскую беседу?
Я улыбнулась, ощущая лёгкую грусть пополам с решимостью:
– Долгая история. Скажем так – я была... не в себе. Под влиянием определённых... обстоятельств. – Я провела пальцем по корешку папки. – Но теперь вернулась. И готова наверстать упущенное.
ГЛАВА 31
Прошёл ещё месяц, наполненный тренировками, встречами, погружением в дела компании. Я словно проснулась после двадцатилетней спячки. Тело подтягивалось, мысли прояснялись, уверенность росла с каждым днём. Даже вещи вокруг приобрели новые краски – будто кто-то снял серый фильтр с объектива, через который я раньше смотрела на мир.
Лето медленно переходило в раннюю осень. Вечера стали прохладнее, и в тот день мы с Ярой устроились на веранде с пледами. Тонкий аромат чёрной смородины наполнял воздух, смешиваясь с запахом жасмина, который я недавно посадила в кадки.
– Наконец-то показалась настоящая Мира! С возвращением!
– За новое начало, – ободряюще согласилась я. – Иногда мне кажется, что я проживала чью-то чужую жизнь. Как будто настоящая я всё это время была заперта где-то глубоко внутри, а теперь вырвалась на свободу.
Яра уже открыла рот, чтобы ответить, когда на мой телефон пришло сообщение. Незнакомая мелодия оповещения – я недавно сменила все настройки. Маленький акт бунта, символизирующий мою новую жизнь.
Я взглянула на экран и замерла.
Детектив. Наконец-то!
"Проверьте почту. Направил вам результаты наблюдения. Координаты объекта установлены, все детали в отчёте."
Пальцы похолодели, а внутри всё сжалось. Момент истины.
Сейчас я узнаю, была ли права в своих подозрениях или всё это – плод моего воображения, паранойя обиженной женщины.
– Что там? – Яра моментально уловила перемену в моём настроении.
– Детектив, – голос прозвучал хрипло, пришлось откашляться. – Отправил результаты наблюдения.
На мгновение я испугалась. А вдруг всё окажется не так? Вдруг Гордей действительно в командировке, вдруг это я неадекватна в своих подозрениях? Может, стоит оставить всё как есть, закрыть глаза, продолжать играть роль послушной жены?
«Нет, – прозвучал внутренний голос. – Хватит бояться правды».
Я решительно открыла ноутбук, чувствуя, как сердце бешено колотится о рёбра.
В почте лежало видео и подробный отчёт с приложенными фотографиями, координатами и выписками.
– Давай вместе посмотрим, – Яра подсела ближе, сжимая мою руку своими тёплыми пальцами. От неё пахло её любимыми индийскими благовониями – запах, который всегда ассоциировался у меня с поддержкой и пониманием.
Я глубоко вдохнула и запустила видео.
Сначала на экране появилась панорама элитного коттеджного посёлка – безупречно ухоженные лужайки, изысканные ландшафтные композиции, охрана у шлагбаума. Затем камера сфокусировалась на одном из особняков – роскошном трёхэтажном коттедже в современном стиле.
Стекло, бетон, минимализм – всё то, что Гордей всегда считал "безвкусицей новых русских". Мы с ним часто проезжали мимо таких посёлков, и он презрительно фыркал:
– Выскочки с деньгами, но без вкуса. Настоящая элита живёт в исторических особняках.
Камера медленно приближалась к открытой террасе второго этажа. С каждой секундой сердце билось всё быстрее, во рту пересохло.
И там... на шезлонге в белом махровом халате возлежал Гордей – мой муж, отец моего ребёнка, человек, с которым я прожила двадцать лет. Он потягивал шампанское из бокала, расслабленно щурясь.
Рядом с ним – молодая блондинка, лет двадцати пяти. Кукольное лицо, непропорционально огромные губы, очевидно накачанные филлерами, и такой же непропорционально большой силиконовый бюст, едва прикрытый распахнутым халатом. Всё в ней кричало о дешёвой вульгарности – именно то, что Гордей всегда презирал в женщинах.
– Настоящая женщина должна быть элегантной и сдержанной, – сколько раз я слышала эту фразу, когда он критиковал мои редкие попытки выглядеть сексуальнее?
Они о чём-то говорили, смеялись. Гордей выглядел... счастливым. Он смотрел на эту девицу с обожанием, с восхищением – взглядом, который когда-то предназначался только мне. Затем она прильнула к нему, и они слились в долгом, страстном поцелуе. Его рука скользнула под её халат, обхватывая грудь..
ГЛАВА 32
Я выключила видео, чувствуя, как к горлу подкатывает горячий ком.
Перед глазами всё поплыло. Не то чтобы это было неожиданностью – я ведь знала, подозревала. Но видеть своими глазами, как человек, которому ты доверяла свою жизнь, своё сердце, так легко и беззаботно предаёт тебя...
– Тварь! – выплюнула Яра. – Гнида! Мразь! Пока изображает командировку, морозы во Владивостоке, сам прохлаждается в роскоши и трахает силиконовую куклу у тебя под боком!
В её словах было столько праведного гнева, что это почти развеселило меня. Почти.
Нервный смешок перешёл в судорожный вздох, а потом... слёзы. Они просто хлынули, как будто прорвало плотину. Я не рыдала так с детства, с того дня, когда оказалась в интернате.
Слёзы текли по щекам, капали на блузку, а я даже не пыталась их вытереть. Плакала не из-за Гордея – из-за потерянных лет, из-за своей слепоты, из-за разбитых иллюзий. Каждая слеза была прощанием с частичкой той наивной, доверчивой Миры, которая верила в вечную любовь.
– Ну-ну, – Яра обняла меня за плечи, и её тёплые жесты немного облегчили эту боль. – Выплачься, легче станет. Это нормально – скорбеть по тому, во что ты верила. По мечтам, которые умерли. По любви, которая обернулась предательством.
Не знаю, сколько времени прошло. Может, минуты, может, больше. Слёзы постепенно иссякли, оставив после себя странное опустошение и одновременно облегчение, как будто вместе с ними ушла тяжесть, которую я носила годами.
– Мне было всё равно, как я выгляжу. – я вытерла глаза тыльной стороной ладони, размазывая тушь. – Я ведь действительно его любила. По-настоящему. До дрожи, до замирания сердца. Строила семью, создавала уют, растила дочь... Отказалась от стольких своих желаний, планов, амбиций – ради нашего общего будущего. А для него это была просто... игра. Вся наша жизнь – всего лишь способ получить мои деньги, моё наследство?
Я покрутила в руках пустой бокал, думая о том, сколько раз Гордей восхищался нашими семейными ценностями, традициями, говорил, как важна для него семья. Все эти красивые слова – лишь дым, мишура, за которой пряталась холодная расчётливость.
– Слушай! – Яра вдруг развернула меня к себе, заглядывая в глаза с какой-то новой, несвойственной ей серьёзностью. На её лице – ни тени привычной ироничной усмешки. – Я сейчас скажу вещь, которая покажется дикой, но... это лучшее, что могло с тобой случиться.
– Что?! – я ошарашенно уставилась на неё, не веря своим ушам. – Что же здесь хорошего?! Мой брак оказался ложью, мой муж – предателем, дочь отвернулась от меня, моя жизнь пошла наперекосяк! Где тут, чёрт возьми, хорошее?!
– Как это где? – она улыбнулась с какой-то странной нежностью. – Ты же столько лет была как заколдована Гордеем! Как под гипнозом, под каким-то адским внушением. Вспомни, сколько раз я приезжала к вам в гости и видела, как он тебя унижает, принижает, обесценивает. Как ты входила в комнату – яркая, умная, красивая – а он одной фразой, одним взглядом делал тебя тусклой, незаметной, неуверенной.
Она отставила бутылку и взяла меня за руки:
– Вспомни, как ты кидалась на меня, когда я честно говорила, что в ваших отношениях что-то не так. Когда говорила, что любящий муж так себя не ведёт. И вспомни, как ты защищала его, оправдывала каждый его поступок. "Он устал", "У него стресс", "Он заботится обо мне, просто по-своему"... Ты как будто смотрела на мир через кривое зеркало, которое он для тебя создал.
В голове всплыли воспоминания – яркие, болезненные.
Как он смеялся над моей идеей открыть художественную галерею:
– Милая, но у тебя же совсем нет вкуса!
Как он отговорил меня от должности в отцовской компании:
– Зачем тебе эта головная боль? Я всё решу.
Как он критиковал всё – от моей причёски до тона голоса:
– Говори тише, ты же женщина! Элегантные дамы не повышают голос.
Я вздохнула, признавая её правоту. Ведь действительно, всё было именно так:
– Да, я была слепа... Но всё равно не вижу в этом ничего хорошего.
– А хорошее в том, – в глазах подруги заплясали искорки заходящего солнца, – что теперь ты свободна. Ни в душе, ни на бумаге – никаких обязательств перед этим человеком. И это значит, что ты можешь начать жить для себя. Впервые за двадцать лет! Да, возможно, жестко тебя вытащили из твоей спячки. Но что делать, если высшие силы то и дело посылают нам предупреждающие знаки, в виде интуиции – но мы склонны верить в то, во что хотим верить – во что удобнее, привычнее, выгоднее.
Она налила себе вина, глядя на меня поверх бокала:
– Ведь если человек долго не хочет принимать решение, то обстоятельства, порой, вынуждают его это сделать, но в более жесткой форме, и тогда уже не отвертеться! И скажи, что это не во благо тебе! Посмотри на себя сейчас – ты расцветаешь со скоростью света! Молодеешь на глазах! Главное, чувства – они не будут врать. Вспомни, как ты себя чувствовала в отношениях с Гордеем – неужели была безумно счастлива и ощущала себя важной и любимой?
Я задумалась, вглядываясь в тёмно-красную глубину бокала, словно там могли найтись ответы. Была ли я счастлива с Гордеем?
В самом начале – да, безумно. Он казался таким сильным, уверенным, защищающим. Но потом я постоянно испытывала чувство, будто недостаточно хороша, будто должна стараться больше, соответствовать его ожиданиям, заслуживать его любовь. Это не было счастьем – это была непрекращающаяся погоня за призраком одобрения, которое никогда не приходило.
– Может, ты и права. Это как... удалить опухоль. Больно, страшно, но потом приходит исцеление. Если бы не эта ситуация, я бы продолжала жить в иллюзиях ещё много лет.
– Именно! Философы говорят: всё, что с нами происходит – к лучшему. Иногда нужно время, чтобы это понять. И иногда, – она хитро подмигнула, – нужна хорошая порция красного вина.
Мы рассмеялись, и этот смех был как первый глоток свежего воздуха после долгого пребывания в душной комнате. Освобождающий. Очищающий.
– И что теперь? – я отставила бокал, чувствуя, как в душе разгорается что-то новое – не боль, не обида, а решимость.
Яра хитро прищурилась, и в её глазах мелькнул знакомый мне с детства огонёк авантюризма:
– А теперь, моя дорогая, время восстановить справедливость. И сделать это красиво!
Мы склонились над ноутбуком, просматривая отчёт детектива. В нём было больше, чем просто подтверждение измены. Оказывается, Гордей давно вёл двойную игру. Вилла, на которой он прохлаждался с любовницей, находилась в пригороде Москвы! Даже не удосужился спрятаться получше. Она была оформлена на подставное лицо. Но куплена она была деньгами с корпоративных счетов нашей компании, выведенных по уже знакомым мне схемам. Четыре миллиона долларов – целое состояние, которое он фактически украл.
