Текст книги "Развод. Проучить предателя (СИ)"
Автор книги: Дарина Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 63
Александр, ранее
Четыре стены. Серые, с облупившейся краской, покрытые надписями и царапинами прошлых «гостей». Металлическая койка, жёсткая, с истёртым матрасом. Туалет без перегородки – унижение, к которому невозможно привыкнуть. Тусклая лампочка под потолком. И запах – затхлый, удушливый запах человеческого отчаяния.
СИЗО. Четвёртый день.
В камере нас трое. Пожилой бухгалтер, обвиняемый в растрате, постоянно всхлипывает во сне. Молодой парень с татуировками на костяшках пальцев – угон автомобилей, если верить его рассказам. И я – Александр Баринов, успешный бизнесмен, владелец сети фитнес-клубов, обвиняемый в нападении на человека, которого я в глаза не видел.
Время здесь растягивается, как жвачка. Минуты превращаются в часы, часы – в вечность.
Есть только один способ не сойти с ума – воспоминания. Я закрываю глаза и вижу её. Мирославу. Её глаза, её улыбку, её движения. Каждый день, каждую свободную минуту я мысленно возвращаюсь к тому моменту, когда впервые увидел её.
Было обычное утро вторника. Я проводил индивидуальную тренировку с корпоративным клиентом, когда заметил её в дверях зала. Она стояла, сжимая в руках спортивную сумку, с таким потерянным видом, что моё сердце невольно ёкнуло.
Высокая, стройная женщина лет сорока, в дорогой, но какой-то безликой спортивной форме. Казалось, её одежда кричит: "Не смотри на меня, я не хочу привлекать внимание". Но я уже не мог оторвать глаз.
В ней было что-то... сломленное. Как у породистой лошади, которую слишком долго держали в тесном стойле. Плечи опущены, взгляд в пол, движения будто скованные. И одновременно с этим – в повороте головы, в осанке, в линии профиля – аристократическая стать. Неуловимое изящество, которое нельзя купить вместе с дизайнерской одеждой или выработать на тренировках. Оно либо есть, либо нет.
Я как раз завершал тренировку, когда увидел, как она нерешительно приближается к беговой дорожке. По её движениям сразу было видно – новичок, впервые в зале. Она осторожно забралась на тренажёр, неуверенно нажала кнопку, и дорожка пришла в движение. Сначала всё шло нормально, но потом она явно запаниковала – скорость нарастала, а она не знала, как остановить тренажёр.
Я двинулся к ней ещё до того, как осознал, что делаю. Чисто инстинктивно, словно тело среагировало быстрее разума. И когда она потеряла равновесие и начала падать, я уже был там, чтобы поймать её.
Она оказалась в моих руках – лёгкая, хрупкая. Запах её духов – что-то лёгкое, свежее – ударил мне в голову, вызывая странное головокружение. Волосы выбились из аккуратного пучка, касаясь моих рук, и от этого прикосновения по коже пробежала дрожь.
– Попались! – сказал я, пытаясь разрядить обстановку. – С вами всё в порядке?
Когда она обернулась, меня словно ударило током. Её глаза – большие, испуганные, но такие глубокие, такие выразительные – смотрели на меня с удивлением и... благодарностью? В них читалась история – история женщины, которая давно не получала поддержки, не чувствовала себя защищённой.
Я придержал её за талию, помогая восстановить равновесие, и почувствовал, как она напряглась от прикосновения. Не от страха – нет, это было что-то другое. Что-то похожее на удивление, словно она отвыкла от подобных контактов.
Румянец залил её щёки, когда она попыталась высвободиться из моих рук.
– Я... да... простите, – её голос звучал мягко. – Я просто не разобралась с управлением…
– Ничего страшного, – поставил её на ноги, но руку с талии не спешил убирать, словно боялся, что она снова потеряет равновесие. Чувствовал её лёгкую дрожь под моими пальцами. – У всех когда-то был первый день в зале. Меня зовут Александр, и если позволите, я бы помог вам с первой тренировкой.
– Не хочу вас отвлекать, – она смущённо одёрнула футболку, и этот простой жест вызвал во мне волну нежности. Сколько же неуверенности в этой красивой женщине. Сколько страха показаться неуместной.
– Для спасённых принцесс у меня всегда найдётся время, – сказал я с улыбкой и подмигнул, пытаясь разрядить обстановку. Обычно такой лёгкий флирт помогал новичкам расслабиться, не воспринимать тренировку как испытание.
Потом мы разговорились.
– Я хочу... измениться, – сказала она, нервно перебирая пальцами ремешок сумки. – Мне надо привести себя в форму.
Я заметил что-то необычное в её взгляде... какая-то затаённая искра... Я увидел, что за фасадом покорной, неуверенной в себе женщины скрывается нечто большее. Сила, которую она сама не осознавала. Характер, загнанный глубоко внутрь. Личность, ждущая своего освобождения.
– С чего хотите начать? – спросил я, стараясь говорить уверенно и профессионально, хотя внутри уже разгоралось странное желание увидеть, какой эта женщина может быть на самом деле. Настоящая, свободная от чужих ожиданий.
– Я... не знаю, – она растерянно огляделась. – Что обычно делают женщины в моём... возрасте?
"В моём возрасте" – она произнесла это так, словно ей было не сорок с небольшим, а глубоко за семьдесят. Словно жизнь для неё уже заканчивалась, а не была в самом разгаре.
– Возраст – это просто цифра, – ответил я, и впервые увидел в её глазах проблеск интереса. – Давайте для начала определим ваши цели, проведём тестирование физической формы, а потом составим индивидуальную программу.
Она согласилась, и мы договорились о расписании тренировок.
Грохот металлической двери выдёргивает меня из воспоминаний. Завтрак. Миска овсянки, больше напоминающая клейстер, и кружка чая, такого слабого, что его с трудом можно назвать чаем.
– Баринов, к следователю! – охранник стоит в дверях, лицо непроницаемое.
Поднимаюсь, стараясь не показывать волнения. Ещё один допрос? Или новые обвинения? От неизвестности внутри всё сжимается, но я не подаю вида. Здесь нельзя показывать слабость.
В коридоре холодно. Шаги эхом отдаются от стен, создавая зловещую какофонию звуков. Я иду, выпрямив спину, глядя прямо перед собой. В коридоре холодно.
Пытаюсь думать о Мире, но мысли каждый раз сворачивают в темную сторону. А что, если она поверила? Что, если она действительно думает, что я способен на такое – избить человека до полусмерти, подставить её, разрушить её жизнь? От этой мысли внутри всё скручивается от боли и злости.
Нет, я не могу, не хочу верить, что она могла так обо мне подумать. Не после всего, что было между нами. Не после всех этих месяцев, когда я видел её насквозь, когда я поддерживал её, когда...
Но червь сомнения уже грызёт изнутри. Может, я ошибался? Может, и она такая же, как моя бывшая – видит во мне только удобную функцию? Тренер, помощник, жилетка для слёз... Но когда приходит настоящая проверка на доверие – отворачивается?
Эти мысли ядовиты, они разъедают душу. Но я не могу их остановить. Четыре стены давят, одиночество душит, а неизвестность сводит с ума. Я злюсь на неё за сомнения, а потом ненавижу себя за эту злость.
И всё же где-то глубоко внутри теплится надежда. Надежда, что я ошибаюсь. Что Мира борется за меня там, снаружи. Что она верит в мою невиновность больше, чем я сейчас верю в её веру.
ГЛАВА 64
С каждой тренировкой Мирослава менялась. Сначала это были едва заметные сдвиги – чуть решительнее взгляд, чуть увереннее походка. Потом изменения стали очевиднее. Она начала высказывать предпочтения относительно упражнений, спрашивать, почему мы делаем именно так, а не иначе. А однажды даже поспорила со мной насчёт программы тренировок.
Это был переломный момент. Я увидел, как в её глазах вспыхнул огонь – тот самый, который почувствовал с первой встречи. Она вдруг забыла о своих комплексах, о своей неуверенности, и просто высказала то, что думала. Открыто, прямо, без извинений.
Отлично! Лёд тронулся.
А потом она осеклась, словно испугавшись собственной смелости:
– Простите, я не должна была...
– Напротив, – я улыбнулся. – Вы абсолютно правы. Ваше тело, ваши тренировки. Я здесь, чтобы помогать, а не диктовать.
И что-то изменилось между нами в тот момент. Появилось доверие. Не просто профессиональное "тренер-клиент", а что-то более глубокое. Человеческое.
Я чувствовал, как она всё больше раскрывается. Делится мыслями, рассказывает о своей жизни – иногда прямо, чаще намёками, в которых сквозит грусть и неудовлетворённость.
И с каждым её рассказом я всё яснее видел картину – сильная, умная, талантливая женщина, запертая в клетке чужих ожиданий. Женщина, которую угнетают, которую не ценят, чью душу медленно, но верно гасят.
А ещё я видел, как она преображается. Не сколько внешне – Мирослава от природы красива. Но внутренне. Как будто заново училась доверять себе, своим ощущениям, своим желаниям.
И я влюблялся в неё. Каждый день, каждую тренировку – всё сильнее и отчаяннее.
– Баринов, – следователь смотрит на меня усталыми глазами. – У нас появились новые обстоятельства в вашем деле.
Стараюсь сохранять невозмутимость, хотя внутри всё переворачивается. "Новые обстоятельства" могут означать что угодно – от новых обвинений до... возможно, доказательств моей невиновности?
– Вы знакомы со Станиславом Карповым? – следователь подвигает ко мне фотографию.
Всматриваюсь в лицо на снимке.
– Видел один раз, – отвечаю осторожно. – Но лично не знаком.
Следователь кивает, делает пометку в блокноте.
– А это вам что-нибудь говорит? – он показывает другую фотографию – какой-то склад или подсобное помещение, две бейсбольные биты, испачканные тем, что выглядит как кровь.
– Ничего, – качаю головой. – Первый раз вижу.
Он смотрит на меня долгим, изучающим взглядом. Словно пытается прочитать мысли. Я выдерживаю этот взгляд, не отводя глаз. Мне нечего скрывать.
– Хорошо, – он собирает фотографии. – Вернётесь в камеру. Но будьте готовы к новому допросу в ближайшее время.
Меня вновь ведут по коридорам. В голове крутятся вопросы. Что всё это значит? При чём тут этот Станислав? Как Мира? Что она сейчас делает?
Тоска по ней накрывает с новой силой.
Вспоминаю наши встречи. Всегда случайные, всегда «дружеские». Я не позволял себе большего, зная, что она замужем. Но дело было не только в её семейном положении.
После моего развода что-то сломалось во мне. Каждый раз, когда начинал кому-то доверять, внутренний голос предупреждал: "Помнишь, чем всё закончилось в прошлый раз?" Брака с женщиной, которая, как выяснилось, выбрала меня исключительно из-за моего банковского счёта.
"Я влюбилась в твою душу, а не в деньги," – как часто она это повторяла? А потом ушла к более обеспеченному мужчине, забрав сына.
Поэтому я начал скрывать своё состояние. Представлялся простым тренером, а не владельцем сети фитнес-клубов. Наблюдал за реакциями. Проверял, кто видит во мне человека, а кто – кошелёк на ножках.
С Мирославой всё было иначе. Она видела меня настоящего – человека, ей не интересне был мой счёт в банке. Смотрела в глаза, слушала мои слова, ценила мысли. И всё же я боялся. Боялся снова открыться, снова стать уязвимым. Боялся, что стоит мне признаться в своих чувствах, и она отшатнётся, испугается, решит, что я – как её муж, просто хочу использовать её, манипулировать ею.
И я продолжал играть роль друга, тренера, наставника. Хотя внутри умирал от желания стать для неё кем-то большим. Тем, кто защитит. Тем, кто не предаст. Тем, кто будет любить её именно такой, какая она есть.
Утро пятого дня. Я просыпаюсь от грохота открывающейся двери. Опять следователь? Что на этот раз?
– Баринов, на выход! С вещами!
"С вещами" может означать две вещи – либо перевод в другое учреждение, либо... освобождение?
Собираю свои немногочисленные пожитки. Стараюсь не надеяться, не думать о свободе, чтобы не разбиться о разочарование.
Длинный коридор. Поворот. Ещё коридор. Комната для допросов? Нет, ведут дальше. Лестница вниз. Ещё один коридор.
И вот наконец... дверь. Обычная дверь с табличкой "Выход". Сердце колотится как сумасшедшее. Неужели?..
– Вы свободны, Баринов, – охранник протягивает мне пакет с личными вещами. – Все обвинения сняты.
Принимаю пакет, проверяю содержимое – телефон, ключи, бумажник. Всё на месте.
Выхожу на улицу.
Яркий свет ослепляет после тюремного полумрака. Свежий воздух кружит голову.
И… я увидел Миру, ждущую возле полицейского участка.
Первым порывом было броситься к ней, обнять, забыть обо всем. Но тут же вспомнились те минуты, часы, дни, когда я сидел в камере, терзаясь мыслью, что она не верит мне, что допускает мысль о моей виновности.
Я решил немного проучить ее. Да, это было по-детски, но я нарочно прошел мимо, притворился, что не собираюсь останавливаться. Хотел, чтобы она почувствовала хоть каплю того страха потерять, который испытывал я, сидя за решеткой и думая, что женщина, которую я люблю, сомневается во мне.
Но когда я услышал ее голос, когда она окликнула меня... А потом этот абсурдный, отчаянный жест – пакет с фастфудом и фраза про читмил – я просто не смог удержаться от смеха. Это было так неожиданно, так искренне, так по-человечески.
Пять дней в СИЗО, в окружении серых стен и чужих разговоров о преступлениях – ничто по сравнению с тем, что я пережил внутренне, думая о ее сомнениях. Но все это перестало иметь значение, когда я увидел ее глаза, полные надежды и раскаяния, и этот нелепый, трогательный пакет с гамбургерами.
Никогда не думал, что способен так целоваться прямо посреди улицы, как подросток, плевав на всех вокруг. Я всегда считал себя сдержанным человеком, умеющим контролировать эмоции. Но не с ней.
Мы садимся в машину, и я не могу перестать смотреть на неё – будто боюсь, что если отведу взгляд, она исчезнет. Что всё это окажется лишь сном, видением, созданным моим измученным разумом.
Но она настоящая. Её рука в моей, её улыбка, адресованная только мне, тепло её тела рядом – всё это настоящее.
И я понимаю – хватит ждать. Хватит бояться. Жизнь слишком коротка, слишком непредсказуема, чтобы откладывать счастье на потом.
Её квартира была не похожая на богатый особняк, из которого она ушла. Светлая, уютная, наполненная ее сущностью – каждая деталь говорила о том, что Мира наконец-то обрела себя, создала пространство для себя, а не для "семейного статуса". Это поразило меня – насколько быстро она трансформировалась из испуганной женщины в уверенную в себе личность.
Когда я вышел из душа и увидел ее на кухне – с закатанными рукавами, сосредоточенно нарезающую овощи для омлета – меня накрыло осознанием. Это не просто влечение или симпатия. Это глубже. Настоящее. То, чего я никогда не испытывал даже к бывшей жене, матери моего сына.
Наблюдать, как Мира двигается по кухне, как тянется за специями, как чуть улыбается краешком губ, когда что-то получается именно так, как она хотела – это было чем-то невероятно интимным. Будто я увидел ту часть ее, которую она редко кому показывает. И эта домашняя, расслабленная Мира очаровала меня даже сильнее, чем деловая и собранная женщина, которую я знал раньше.
А потом была близость... То, что произошло между нами на кухонном столе, среди разбитых тарелок и разбросанной одежды, вышло за пределы всего, что я когда-либо испытывал. Я был с разными женщинами, но никогда – с такой искренней, такой открытой, такой страстной. Словно два полюса магнита, притягивающие друг друга с неимоверной силой. Словно танец, где каждое движение естественно и идеально подходит под ритм партнера.
Я не ожидал такой совместимости. В свои сорок три года думал, что уже знаю все о физической близости. Но Мира перевернула мои представления. То, как она откликалась на каждое прикосновение, как не стеснялась показывать свое желание, как отдавалась процессу всей душой – все это сорвало мне крышу. Совершенно.
И когда я нес ее в спальню, когда мы лежали в объятиях друг друга, разговаривая о том, что пережили, мне стало окончательно ясно: я не хочу больше никогда расставаться с этой женщиной. Я хочу просыпаться рядом с ней каждое утро. Хочу засыпать, чувствуя тепло ее тела. Хочу видеть, как она стареет, и влюбляться в каждую новую морщинку на ее лице.
Утром я проснулся первым и долго смотрел на нее спящую.
Такая красивая, такая мирная. Солнечные лучи играли в ее волосах, создавая золотистый ореол. Она была прекрасна – без маски, без защиты, без ожидания оценки. И именно такая Мира заставила мое сердце колотиться как безумное.
Я никогда не планировал делать предложение так скоро. Откровенно говоря, я вообще решил больше никогда не жениться после первого неудачного опыта.
Но когда она открыла глаза и посмотрела на меня с той особенной утренней мягкостью, слова вырвались сами собой. Без репетиции, без кольца, без помпезного плана.
И ее "да"... Ее "да" было таким же искренним и прямым, как и все в ней. С оговоркой про безумие, но с полным принятием этого безумия.
Я понял, что нашел ту единственную женщину, которая принимает меня – не богатого бизнесмена, не владельца сети фитнес-клубов, а просто человека со своими страхами, надеждами, желаниями. И я вижу ее такой же – настоящей, живой, цельной.
Это наш шанс построить что-то новое и прекрасное.
Что-то основанное не на расчете, не на социальных ожиданиях, а на глубокой, искренней связи двух независимых людей, которые слишком долго искали путь друг к другу.
ГЛАВА 65
Мира
Где-то слышала, что жизнь можно измерять разными мерками: годами, событиями, людьми, которые в ней появляются и исчезают. Или поворотными моментами, когда ты вдруг понимаешь, что больше никогда не будешь прежней.
Для меня таким моментом стал тот телефонный звонок, когда я случайно подслушала разговор бывшего мужа с любовницей.
За прошедшие пять лет многое изменилось. Компания расцвела под моим руководством – мы открыли линейку безалкогольных напитков, запустили экологическую инициативу, создали программу поддержки молодых предпринимательниц.
Я научилась доверять своим решениям и перестала оглядываться на чужое мнение.
Но главное, я научилась любить себя.
– Мам, ты не видела мою сапфировую шпильку? Ту, которую ты подарила мне на двадцатитрехлетие? – голос Карины доносится из гримерки загородного отеля, где через час начнётся её свадьба.
– В шкатулке с синими камнями, – отвечаю, поправляя завиток её волос. – Ты сама положила туда вчера, помнишь?
Карина кивает, хватаясь за голову:
– Господи, я ничего не соображаю! Свадебный мандраж – это реально! Скажи, ты тоже так нервничала перед свадьбой с Александром?
Улыбаюсь, вспоминая нашу церемонию четыре года назад. Камерную, у океана, только самые близкие. И то чувство абсолютного спокойствия и правильности, словно наконец-то пазл моей жизни сложился.
– Вообще ни капли. Когда знаешь, что выходишь замуж за правильного человека, страха нет. Есть только нетерпение поскорее начать новую жизнь.
Карина внимательно смотрит на меня в зеркало, и я замечаю, как похожи стали наши глаза – не только цветом, но и тем светом, который в них теперь живёт.
– А с папой... тогда... ты чувствовала то же самое? – осторожно спрашивает она.
Вздыхаю. Мы редко говорим о Гордее. Для Карины прозрение насчёт отца было болезненным, но необходимым. Помню, как она ворвалась в мой офис после того, как узнала правду о его махинациях, о том, как он обворовывал компанию, как на самом деле относился ко мне.
«Всю жизнь он учил меня, что нужно добиваться целей любыми средствами, что главное – результат, а не путь, – она тогда плакала, вцепившись в подлокотники кресла. – Я же считала его идеалом! А он... он просто мошенник!»
Она тогда искренне просила у меня прощение за своё поведение.
Мне потребовалось немало усилий, чтобы объяснить дочери: люди редко бывают однозначно хорошими или плохими. Даже Гордей, при всех своих недостатках, дал ей многое: образование, возможности, свою любовь – по крайней мере, в ней я никогда не сомневалась.
– У меня с твоим папой всё было сложнее. Я любила... образ, который сама же и создала в своей голове. Идеального, сильного, заботливого мужчину. А реального Гордея я, наверное, и не знала никогда.
– А сейчас? – она встаёт, поправляя фату. – Что ты чувствуешь к нему сейчас?
Задумываюсь. Этот вопрос я задавала себе много раз. Ненависть давно остыла. Обида затянулась, как старый шрам – иногда ещё ноет к перемене погоды, но уже не кровоточит.
– Благодарность. Если бы не он, я бы не стала той, кто я есть сейчас. Не научилась бы ценить настоящую любовь, настоящую свободу. Не поняла бы, на что способна. Так что... да, пожалуй, я благодарна ему за этот урок.
Карина подходит и крепко обнимает меня.
– Мама… я всё же больше похожа на тебя, чем думала, – шепчет она. – И я очень горжусь тобой. Тем, как ты смогла всё изменить, начать с чистого листа.
Чувствую, как к горлу подкатывает ком. Эта девочка, которая когда-то бросала мне в лицо самые жестокие слова, теперь стала моей лучшей подругой. Мы прошли долгий путь.
– Посмотри на нас, – смеюсь сквозь слёзы. – Размажем весь макияж до церемонии!
В дверь стучат.
– Дамы, можно войти?
– Нет! – в один голос кричим мы с Кариной. – Жениху нельзя видеть невесту!
– Я один, жениха тут нет, – смеётся Саша. – Просто проверяю, не нужна ли помощь? Там гости уже собираются.
– Спасибо, дорогой, – отвечаю. – Мы почти готовы.
Когда шаги Александра затихают, Карина хватает меня за руку:
– Мам, ты уверена, что справишься? Вы не виделись почти год.
– Эй, это твой день, – улыбаюсь, поправляя её диадему. – Я не позволю никаким призракам прошлого его испортить. Всё будет хорошо.
Церемония проходит как в сказке.
Открытая площадка в саду, декорированная живыми цветами. Арка из белых пионов и эвкалипта. Музыканты, играющие что-то нежное и струнное. И моя Карина – сияющая, счастливая, взрослая – идёт к алтарю, где её ждёт Антон, её избранник.
Смотрит на него так, будто во всём мире не существует никого, кроме них двоих.
Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Александром. Он сидит рядом со мной в первом ряду, красивый до невозможности в своём тёмно-синем костюме. Потрясающий мужчина, от которого у меня перехватывает дыхание. Его рука накрывает мою, слегка сжимает – и в этом простом жесте больше интимности, чем в самых откровенных ласках.
Он чуть наклоняется ко мне:
– О чём задумалась? – шепчет, пока ведущий произносит торжественную речь.
– О том, как мы с тобой стояли под такой же аркой и ты смотрел на меня будто я – чудо.
– Ты и есть чудо, – его губы едва касаются моего уха, посылая волну мурашек по спине. – И сегодня ты затмеваешь даже невесту, что, вообще-то, неприлично.
Шутливо толкаю его локтем, но понимаю, что он не так уж неправ. Для пятидесятилетней женщины я выгляжу потрясающе. Регулярные тренировки, правильное питание, забота о себе – всё это творит чудеса. Но главное – внутренний свет, который теперь свободно льётся из меня, не сдерживаемый ни страхами, ни сомнениями.
Моё изумрудное платье подчёркивает фигуру, над которой я так упорно работала все эти годы. Волосы, уложенные в элегантную причёску, отливают золотом в лучах заходящего солнца. Я чувствую на себе взгляды – одобрительные, восхищённые, а один... особенно пристальный.
Невольно поворачиваю голову, и встречаюсь глазами с Гордеем…
Он сидит через проход, в третьем ряду, рядом с какой-то незнакомой женщиной. Выглядит... постаревшим. Поникшим. От былой уверенности, граничащей с высокомерием, не осталось и следа. Его костюм хорош, но не того класса, к которому он привык. Часы – обычные, без бриллиантов и золота. И взгляд... затравленный какой-то.
Когда наши глаза встречаются, он быстро отводит взгляд, будто пойманный на чём-то постыдном.
Я знаю от Карины, что он сильно сдал после нашего развода. Потерял почти все связи в бизнес-кругах, а потом его мать угодила в аферу с недвижимостью и лишилась квартиры. Теперь они живут вдвоём в какой-то студии на окраине.
– Жалеешь его? – тихо спрашивает Александр, перехватив мой взгляд.
– Нет. Просто думаю, как странно всё сложилось. Когда-то он казался мне всемогущим.
– А теперь ты видишь его настоящего, – Александр слегка сжимает мою руку. – И себя настоящую тоже.
– Согласны ли вы, Антон Сергеевич, взять в законные жёны Карину Гордеевну? – голос ведущего возвращает нас к церемонии.
– Согласен!
С Антоном нам повезло. Умный, порядочный, крепко стоящий на ногах. Главное, он обожает Карину и принимает её такой, какая она есть, со всеми сложностями её характера. А ещё – видит в ней не просто красивую девушку, а равного партнёра. Они познакомились, когда Карина уже работала в маркетинговом отделе нашей компании.
Когда молодые обмениваются кольцами и ведущий объявляет их мужем и женой, я не могу сдержать слёз. Александр обнимает меня за плечи, притягивает к себе.
– Она будет счастлива, – шепчет. – Ты вырастила замечательную дочь.
– Поздравляю с новой страницей в жизни! – восклицает Александр, поднимая бокал шампанского, когда мы все уже расселись за праздничным столом. – За молодых!
Гости подхватывают тост. Мы пьём за здоровье новобрачных, и я невольно замечаю, как Гордей пытается поймать мой взгляд. Безуспешно. Сегодня я хочу наслаждаться счастьем дочери, не отвлекаясь на призраков прошлого.
После официальной части начинаются танцы. Александр тянет меня на площадку, и мы кружимся под медленную мелодию, наши тела идеально подстроены друг под друга, каждое движение естественно и точно. Мы занимаемся танцами уже три года – одно из многих хобби, которые освоили вместе.
– Ты знаешь, что все мужчины сейчас завидуют мне? – шепчет он, прижимая меня ближе. – А женщины хотят узнать, что за эликсир молодости ты принимаешь.
Смеюсь, запрокидывая голову:
– Эликсир называется «правильный мужчина рядом». Очень эффективное средство!
– Не скромничай, – он целует меня в шею, и по телу разливается тепло. – Ты сама сделала себя такой. Я только наблюдал и восхищался.
Да, я признаю, что всё, чего я достигла – и в бизнесе, и в отношениях, и в работе над собой – результат моих усилий. Но без поддержки моих самых близких людей – Ярославны и Александра, без их веры в меня, дорога была бы куда сложнее.
– Знаешь, о чём я думаю? – спрашиваю, когда мелодия сменяется, а мы всё продолжаем танцевать, не в силах оторваться друг от друга.
– О нашей поездке на Бали? – угадывает он, и его глаза загораются предвкушением.
– Именно! Яра обещала встретить нас там, показать какие-то новые места. Говорит, нашла пляж, где почти никто не бывает. Белый песок, прозрачная вода... и мы одни.
– Звучит заманчиво, – его рука скользит по моей спине чуть ниже допустимого на публике. – Особенно последняя часть.
– Саш! – шутливо возмущаюсь. – Мне через неделю пятьдесят. Веди себя прилично!
– И что? – он притворно хмурится. – Ты же знаешь мою теорию – после пятидесяти жизнь только начинается. Все эти круизы для пенсионеров, гольф на закате, посиделки в плетёных креслах...
Мы оба смеёмся, представляя себя в роли чинных старичков. Это так далеко от нашей реальности – активной, насыщенной, полной страсти и приключений.
За последние годы мы действительно объездили полмира. Треккинг в Непале, сафари в Танзании, погружение с аквалангом в Таиланде, ретрит в тибетском монастыре... Иногда я думаю, что пытаюсь наверстать все те годы, когда моя жизнь была зажата в тиски условностей и зависимости.
– О, нет, – шепчет Александр, и его тон меняется. – Приготовься, к нам идёт твой бывший.
Оборачиваюсь и вижу Гордея, неуверенно приближающегося к нам. Он явно выпил для храбрости – щёки красные, походка не совсем твёрдая.
– Мирослава, – произносит моё полное имя, которым почти никогда не пользовался в браке. – Можно тебя на пару слов?
