Текст книги "Развод. Проучить предателя (СИ)"

Автор книги: Дарина Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 36

Идея показалась мне одновременно абсурдной и... заманчивой. Представить лицо Гордея, когда я приеду не одна, а с привлекательным мужчиной, воплощающим всё то, чем он никогда не был – внимательным, сильным, искренним...

Но тут же меня захлестнуло чувство неловкости.

Вовлекать постороннего человека, пусть даже ставшего другом, в семейные разборки – это слишком. Опираться на его плечо, использовать для собственной мести – нет, это неправильно. В конце концов, у него своя жизнь.

– Это очень щедрое предложение, но... – я покачала головой. – Я не могу тебя так использовать.

– Использовать? – он усмехнулся. – Мира, ты серьёзно думаешь, что я предлагаю из чувства жалости?

Его вопрос застал меня врасплох. А ведь и правда, почему он это предлагает?

– Я предлагаю, потому что ты мне не безразлична, – просто сказал он. – И потому что такие, как Гордей, должны получать по заслугам. Если я могу помочь в восстановлении справедливости – почему бы нет?

В этих словах не было пафоса, только спокойная уверенность. Александр не пытался изображать рыцаря в сияющих доспехах – скорее, он предлагал помощь как естественное продолжение нашей... дружбы? Или чего-то большего, что начинало формироваться между нами?

– Подумай об этом, – он мягко коснулся моей руки. – Не нужно решать сейчас.

***

Дорога домой прошла в комфортном молчании. Иногда мы перебрасывались короткими фразами о спектакле, о городе, о музыке, звучавшей по радио, но между этими репликами висело что-то недосказанное, почти осязаемое. Словно воздух между нами был наэлектризован, заряжен возможностями.

Когда Александр остановил машину у моего дома, я не спешила выходить. Поворачиваясь к нему, чтобы попрощаться, поймала его взгляд – тёплый, внимательный, с затаённым вопросом.

– Спасибо за прекрасный вечер, – я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается странное смятение – не страх, не тревога, а скорее волнение, предвкушение чего-то нового.

– Это тебе спасибо, – он слегка наклонил голову. – За доверие. За то, что делишься со мной своими мыслями.

Странно, с Гордеем даже в лучшие времена я никогда не чувствовала такой лёгкости в общении. С ним любой разговор превращался в сложную игру, где я постоянно боялась ошибиться, сказать что-то не так, вызвать его неодобрение. А с Александром – с ним мне просто легко.

– Я подумаю о твоём предложении, – сказала я, открывая дверцу. – Насчёт виллы.

– Буду ждать, – он тепло улыбнулся. – Спокойной ночи, Мирослава.

Моё имя в его устах звучало иначе – полно, значимо. Не сокращённое «Мира», к которому все привыкли, а полное «Мирослава» – словно он видел меня целиком, со всеми гранями, всеми оттенками.

***

– Ну что? Как прошло? – Яра налетела на меня, едва я переступила порог. – Судя по счастливой физиономии – лучше некуда! Рассказывай немедленно! Все детали! С самого начала!

Я рассмеялась, скидывая туфли и блаженно шевеля уставшими пальцами ног:

– Да ничего такого, просто хороший вечер. Спектакль отличный, потом посидели в кафе, поговорили...

– Поговорили? – Яра выразительно подняла бровь. – И всё?

– А что ещё должно было быть? – я прошла на кухню, налила себе воды. – Мы просто друзья.

– Ну конечно, – протянула она. – Друзья, которые смотрят друг на друга так, будто вот-вот вспыхнут. Которые излучают столько феромонов, что даже я их чувствую, когда вы рядом.

Я поперхнулась водой:

– Что за ерунда? Никаких феромонов!

– Ага, так я и поверила, – она ухмыльнулась, усаживаясь на кухонный стул. – Ладно, не буду давить. Но вижу, что он тебе нравится. И ты ему – тоже. Химия между вами такая, что периодическую таблицу Менделеева можно переписывать.

Я покачала головой, но внутри шевельнулось что-то – не отрицание, а скорее смущённое признание, которое я не готова была произнести вслух. Да, между нами что-то есть. Что-то, чему я ещё не готова дать название.

– Он предложил поехать со мной на виллу, – я резко сменила тему, наблюдая за реакцией Яры.

Её глаза расширились, а потом она расплылась в такой довольной улыбке, что я невольно рассмеялась:

– Что? Почему ты так смотришь?

– Потому что это гениально! – она хлопнула в ладоши. – Идеальный план! Представляешь лицо твоего муженька, когда ты прикатишь туда не одна, а с таким красавцем? Да ещё если на крутой тачке! Это же финальный удар по его самолюбию!

В её глазах плясали озорные огоньки. Яра всегда любила драматические жесты, эффектные финалы – в этом мы отличались. Я предпочитала тихую, спокойную справедливость, она – с фейерверками.

– Он даже предложил арендовать Ferrari, – сказала я, удивляясь тому, как синхронно они с Александром мыслят.

– Вот видишь! – Яра буквально светилась. – Он понимает суть! Человек с таким вкусом на автомобиле – это знак, Мирка! Знак свыше!

Я закатила глаза:

– Это просто совпадение.

– В этой жизни нет совпадений, – она наставительно подняла палец. – Есть только закономерности, которые мы пока не научились распознавать. А этот мужчина, похоже, распознаёт всё очень чётко.

Я покрутила в руках стакан, наблюдая, как свет преломляется в воде, создавая узоры на столешнице.

– Не знаю, Яр. Одно дело – дружеские отношения, и совсем другое – втягивать его в семейные разборки. Это как-то... неловко и стыдно.

– Слушай, – Яра подалась вперёд, её лицо стало серьёзным, без привычной ироничной маски. – Ты всю жизнь беспокоилась о том, чтобы другим было комфортно. Всегда думала о чужих чувствах больше, чем о своих. Может, пора уже позволить кому-то позаботиться о тебе? Он взрослый мужчина, сам предложил – значит, хочет этого. Не отнимай у него право выбора своими сомнениями.

В её словах была правда, от которой не отмахнуться. Я действительно всегда ставила чужие желания выше своих. Гордея, дочери, свекрови... Всегда была той, кто приспосабливается, уступает, идёт навстречу. И вот результат – осталась одна, преданная всеми, кого оберегала.

– Я... подумаю, – сказала наконец.

– Отлично! – она просияла. – И раз уж мы об этом заговорили... У меня тоже есть предложение!

Она подскочила и начала расхаживать по кухне с энергией, которой я всегда завидовала:

– Через месяц я провожу тренинг на Бали – «Новая Я». Десять дней перезагрузки, релакса, работы над собой. Пляж, океан, медитации на рассвете, танцы на закате... Самое то, чтобы окончательно стряхнуть с себя прошлое и войти в новую жизнь!

– Яра, ты же знаешь, что я не фанат групповых тренингов, – я улыбнулась, представив её в окружении восторженных последовательниц, впитывающих каждое слово.

– А ты не будешь в группе! Ты будешь моей личной гостьей! – она развела руками, словно предлагала королевский дворец. – Отдельное бунгало, личное расписание... Можешь вообще не ходить на групповые занятия – только на пляж, в спа и на массаж! И знаешь что? – её глаза хитро сверкнули. – Возьми с собой Александра!

Я поперхнулась второй раз за вечер:

– Что?! Яра, ты с ума сошла?

– Почему? – она сделала самое невинное лицо, на какое была способна. – Он интересный человек, с ним будет о чём поговорить. И вообще, мужская компания нам не помешает.

– Мы даже не... – я запнулась, не зная, как описать наши отношения. – Мы просто...

– Просто пока не признались себе в том, что между вами происходит, – закончила за меня Яра. – И Бали – идеальное место, чтобы разобраться в своих чувствах. Океан, пальмы, закаты... Романтика! Ну на крайний случай, ты же ему не вдвоём предложишь поехать, а со мной. Так что ничего тут из ряда вон выходящего.

Я покачала головой, не веря, что всерьёз обсуждаю это. Ещё совсем недавно я была верной женой, примерной матерью, послушной невесткой... А теперь планирую наказание мужу-изменнику и, возможно, курортный роман?

Мир перевернулся – или это я так долго стояла вверх ногами, что наконец-то обрела правильную перспективу?

– Я подумаю, – повторила я, поднимаясь со стула. – Обо всём. О вилле, о Бали...

– Об Александре, – Яра подмигнула.

– И о нём тоже, – неожиданно для себя я улыбнулась. – Но не торопи меня, ладно? Я ещё не скоро смогу доверять людям… мужчинам в частности.

– Конечно, – она вдруг стала серьёзной, обняла меня за плечи. – Но помни: нельзя вечно прятаться от счастья из страха снова пораниться. Иногда нужно просто сделать шаг навстречу и посмотреть, что будет.

Поднимаясь в спальню, я думала о её словах. О том, что за двадцать лет брака разучилась рисковать, открываться, верить в хорошее. О том, что страх быть раненой снова держит меня в клетке не хуже, чем манипуляции Гордея.

И с этой мыслью я заснула – впервые за долгое время без тревожных снов, без тяжести в груди.

Просто с лёгкой улыбкой на губах.

ГЛАВА 37

Мира, ранее (до того как узнала про измену)

Я набрала номер Карины – длинные гудки. Снова и снова.

Неужели опять не отвечает?

Почему мы так редко с ней общаемся? Когда это началось – эта пропасть между нами? Вроде только вчера сидела с ней над уроками, заплетала косички, пекла вместе шарлотку... А сейчас будто чужие люди.

Почему она избегает меня? Я ведь никогда на неё даже голос не повышала, всегда старалась быть подругой, а не строгой мамой.

Не заставляла, как другие матери, посуду мыть или постель заправлять – хотелось оградить от всех этих бытовых забот, дать то беззаботное детство, которого у меня не было. Отец был со мной довольно строг. Мне не хватало тепла и внимания от приёмных родителей. Про интернат вообще вспоминать не хочу.

Поэтому я хотела чтобы Карина только училась, развивалась, радовалась жизни… Хотелось дать ей всё то, чего не было у меня. Она ведь мой долгожданный единственный ребёнок.

Может, в этом и была ошибка? Избаловали с Гордеем, всё готовое под нос подносили. Он – деньгами и подарками, я – заботой и опекой. А в результате...

На третьем звонке включилась голосовая почта.

"Привет, я сейчас занята, оставьте сообщение!" – её голос звучал так беззаботно, так легкомысленно. Уже взрослая девочка, а ума не набралась.

В памяти всплыло её последнее появление дома – забежала на пять минут, схватила деньги, которые отец оставил, и умчалась, даже чаю не попив.

– Мам, только не начинай! У меня своя жизнь!

А какая жизнь? Тусовки, клубы, пропущенные лекции в университете…

Даже перевелась на заочку, объясняя это тем, что ей неинтересно преподают, зачем время тратить.

Регина Петровна в своей коляске демонстративно вздохнула:

– Разбаловала девку! Никакого воспитания. Тьфу!

Я проигнорировала шпильку. Набрала сообщение:

"Доченька, нам нужно поговорить. Это важно. Папа..."

Удалила. Начала снова: "Карина, я беспокоюсь. Может..."

Снова удалила. Как объяснить в сообщении всё то, что творится? Эти странности с отъездом, подозрительные разговоры ...

– Знаешь что, – я решительно схватила сумку, – съезжу к ней.

– А я? – тут же взвилась свекровь. – Меня, значит, бросаешь?

– На полчаса, мама.

Такси довезло до центра за двадцать минут. Карина жила в одном из модных жилых комплексов – подарок от папочки на совершеннолетие. "Маленькая студия" оказалась шикарной квартирой в сто метров с панорамными окнами.

Я позвонила в дверь – тишина. Но из-за двери явственно доносились приглушенные голоса и смех. Женский и... мужской?

Я достала свои ключи – дубликат, который Карина никак не могла у меня отобрать, хотя несколько раз пыталась.

– Мам, ну это уже слишком! Я взрослая!

Замок щёлкнул. В нос ударил запах перегара, сигарет и чего-то ещё – сладковатого, приторного. В прихожей вперемешку валялись туфли на высоченных шпильках, мужские ботинки, какие-то коробки из-под пиццы...

– Карина? – я осторожно двинулась вглубь квартиры.

В гостиной разгром: пустые бутылки из-под шампанского, разбросанные подушки, окурки в вазе.

– Мааам! Ты нормальная?! – Карина вывернула из спальни, кутаясь в простыню. Растрёпанная, с размазанной тушью. – Ты чего без предупреждения?

За её спиной маячила мужская фигура – высокий, лет тридцати пяти, в расстёгнутой рубашке.

– Детка, ты не говорила, что у тебя такая симпатичная мама, – протянул он с масляной улыбкой.

– Заткнись, Марк! – огрызнулась Карина. – Мам, тебе чего? У меня всё нормально, видишь? Жива-здорова.

Марк поспешил к выходу, натягивая одежду на ходу.

– Доченька, – я старалась говорить спокойно, – нам надо поговорить. Папа уехал...

– А, опять его командировки! – она фыркнула, закуривая прямо в комнате. – Слушай, мам, давай не сейчас? У меня тут... – она выразительно посмотрела на уходящего Марка, – дела.

– Какие дела? – во мне вдруг проснулось давно забытое материнское возмущение. – С этим... кем бы он ни был! Он же старше тебя лет на пятнадцать! Ты вообще соображаешь, что делаешь? А если ты забеременеешь?!

– О, началось! – Карина закатила глаза. – Мне восемнадцать! Я совершеннолетняя, я сама решаю, с кем спать и что делать! И вообще, – она прищурилась, – я не собираюсь рано замуж… И рожать не хочу.

– А что ты хочешь?!! – я почувствовала, как задрожали руки. – Мы с папой...

– Вы с папой, вы с папой! – передразнила она. – Ты всю жизнь за ним как хвостик бегаешь! "Ах, Гордей то, ах, Гордей это!" Противно смотреть! Хоть бы макияж нормальный сделала и собой занялась – ходишь как отсталая клуша! Я не хочу становиться такой же! Ничего не добилась, без мужчины никто.

ГЛАВА 38

– А что папа? – она выпустила струю дыма мне в лицо, пока я стояла в шоке от услышанного от родной дочери. – Небось опять про какие-нибудь проблемы в бизнесе заливал? И ты, как всегда, повелась?

Её тон, эта снисходительная усмешка – всё больше отцовское. Куда делась моя маленькая девочка, которая прибегала ко мне со своими секретами?

– Карина...

– Что?! – она небрежно стряхнула пепел прямо на паркет. – Хватит строить из себя заботливую мамочку! Думаешь, я не вижу, как ты прогибаешься под папу и эту старую ведьму? "Ах, мамочка, давайте я вам чайку!", "Ах, Гордей, может тебе спинку намазать?" – она снова передразнила мой голос. – Фу! А теперь ещё и ко мне примчалась – что, нянчить больше некого? Ты достала! Со своей опекой, со своими нравоучениями! Я взрослая, у меня своя жизнь! И если тебе нечем заняться, кроме как шпионить за мной...

– Я не шпионю, – мой голос предательски дрогнул. – Я беспокоюсь. Ты не ходишь на занятия, связалась с каким-то…

– С каким-то? – она рассмеялась визгливым, совсем не своим смехом. – Марк, между прочим, бизнесмен! У него своя компания! И вообще, это моя жизнь! Я сама решаю, с кем встречаться!

– Речь не об этом. Ты совсем забросила учёбу. Прогуливаешь лекции, а ведь папа...

– О, опять папа! – она картинно закатила глаза. – А ты в курсе, что ему плевать на мою учёбу? Главное, чтобы я не позорила его перед партнёрами! "Доченька, веди себя прилично, не мельтеши, улыбайся..." – она снова сымитировала, теперь уже отцовские интонации. – И между прочим, он сам сказал, что МГУ – это так, для галочки. Главное, связи и правильное окружение!

Она обвела рукой разгромленную гостиную, будто демонстрируя это самое "правильное окружение": пустые бутылки, окурки, полуголый "бизнесмен" на на пятнадцать лет старше ...

– Хватит указывать, как мне жить! Займись лучше собой! Ты сама-то на себя в зеркало давно смотрела? Домашняя клуша, которая только и умеет, что угождать! Ни амбиций, ни стиля... Только этот твой дурацкий фонд, где ты строишь из себя мать Терезу! Да кому это надо? Всем не поможешь. Сами пусть выкручиваются.

– И вообще, – Карина сделала очередную затяжку, – папа прав. Ты без него никто! И компанией управлять не можешь, и вообще ничего не можешь. Только страдать и жалеть себя.

В горле встал ком. Откуда в ней столько яда? Этого снисходительного презрения? Я смотрела на её надменно вздёрнутый подбородок – точь-в-точь как у Гордея, когда он отчитывает подчинённых.

– Знаешь, что папа говорит? Без него ты бы давно прогорела со всем наследством. А твой фонд – это так, чтобы ты под ногами не путалась. Мам, давай начистоту? Ты меня достала своей заботой! Своими нравоучениями! Думаешь, если сама не умеешь жить полноценной жизнью, то и мне надо быть такой же забитой овцой?

Она подошла к бару, демонстративно налила себе янтарную жидкость в стакан:

– Давай уходи отсюда! Это моя квартира! Папа мне её подарил, и я здесь хозяйка!

Стакан в её руке опасно накренился, виски плеснул на ковёр.

– Доченька, – я сделала шаг к ней, – ты пьяная, давай...

– Не подходи ко мне! – она отшатнулась. – И не называй меня "доченькой"! Достала! Ты, твоя забота, твои нравоучения... Просто уйди! И без тебя тошно!

Я стояла, оглушённая этой волной ненависти. В ушах звенело. Перед глазами всё плыло – то ли от слёз, то ли от запаха перегара и сигарет.

– Хорошо, – мой голос звучал как будто со стороны. – Я уйду. Но знаешь, Карина... Когда-нибудь ты поймёшь...

– О господи, только не начинай эту песню про "ты потом пожалеешь"! Просто уходи! И ключи оставь. Я замки сменю, всё равно...

Я положила ключи на столик у входа. Ключи, которые Гордей торжественно вручил дочери на новоселье:

– Смотри, малышка, теперь у тебя своя территория свободы!

В прихожей споткнулась о пустую бутылку. На этикетке знакомый вензель – любимый виски Гордея, который он покупает только по особым случаям. "Дочка должна привыкать к хорошим вещам!"

В лифте я наконец позволила себе заплакать. Беззвучно, закусив губу. В зеркальной стенке отражалась немолодая женщина с потёкшей тушью и дрожащими руками.

«Домашняя клуша»... «Никто без папы»...

А ведь Карина права. Когда я успела стать такой? Растерять себя, превратиться в приложение к мужу, в вечно извиняющуюся тень? Я во всём неудачница. Старалась быть идеальной женой – получила в награду равнодушие мужа и язвительную свекровь. Пыталась стать лучшей подругой для дочери, оградить её от всех проблем, а вырастила избалованную эгоистку, которая презирает собственную мать.

На улице моросил дождь. Я брела к метро, не замечая луж. Вся моя жизнь, как эти грязные потоки воды в водостоке. Сколько сил потрачено, сколько любви отдано – и всё впустую. Никому это не нужно.

Только детки из детского дома искренне радуются, когда я прихожу. Только в их глазах вижу настоящую благодарность – за новые книжки, за тёплые носки, за возможность съездить в театр... Они ценят простые вещи, умеют быть счастливыми от мелочей. Не то что моя дочь, которой даже квартира в центре Москвы кажется чем-то само собой разумеющимся.

ГЛАВА 39

Мира, настоящее

Захожу домой. Скидываю туфли у входа, массирую уставшие ступни.

Сегодняшний день выжал меня досуха – четыре часа на внеочередном собрании акционеров, десятки слайдов презентации, цифры, документы, доказательства. Голосование. И, наконец, победа.

Бросаю сумку на диван, расстёгиваю верхние пуговицы блузки. В воздухе висит странное ощущение – будто дышать стало легче. Выдохнула полной грудью, без оглядки.

Гордей сегодня буквально багровел на глазах у всего совета. Его лицо из надменно-снисходительного превратилось в перекошенную от ярости маску, когда я, слайд за слайдом, методично раскрывала каждую его махинацию.

«Уважаемые акционеры, обратите внимание на движение средств через данную компанию... Как видите, четыре с половиной миллиона долларов были выведены за три месяца... А вот документы на частную виллу, оформленную на подставное лицо, но оплаченную корпоративными деньгами...»

Станислав был великолепен – чётко отвечал на технические вопросы, подтверждал каждый факт, который я представляла. Идеальный тандем. А Александр... У меня теплеет внутри от воспоминания. Хотя он и не присутствовал на собрании, но вчера до поздней ночи помогал мне отшлифовать финальные детали презентации.

– Ты справишься, – повторял он. – Просто говори правду, она на твоей стороне.

И правда действительно оказалась сильнее лжи.

Члены совета проголосовали за мою кандидатуру практически единогласно. Даже те, кого Гордей считал «своими людьми». Видимо, никто не хотел связываться с мошенником.

Я ему пригрозила, что если он не даст мне развод на моих условиях, я подам соответствующее заявление в правоохранительные органы. И его посадят. Надолго посадят.

Сажусь на диван, откидываю голову назад. Впереди – бракоразводный процесс, раздел имущества, тягостные заседания. Но самое страшное позади.

Я больше не жертва. Не лохушка, которой все пользуются без спасибо.

Я – хозяйка своей жизни.

Пальцы скользят по экрану телефона, открывая фотографии из недавней поездки на Бали. Ярослава, такая яркая в своём шёлковом сари, с фруктовым коктейлем в руке. Я – в белом льняном платье, с непривычно загорелой кожей, на фоне закатного неба и океана. И Александр – в светлой рубашке, с легкой щетиной, которая так ему идёт.

Он был безупречен всю поездку. Держал дистанцию, был внимателен, но никогда не переходил грань. Мы много разговаривали, гуляли по берегу, вместе встречали рассветы. В его присутствии я чувствовала себя спокойно и защищённо, но не задавленной, не подконтрольной.

На Бали я наконец-то выспалась. Впервые за многие годы. Без тревожных снов, без подскакиваний среди ночи, без этого постоянного чувства, что я что-то не успела, что-то сделала не так.

Тренинг Ярославы «Новая Я» оказался откровением. Поначалу я скептически отнеслась к этой затее – «женские практики», «раскрытие внутренней богини», «поиск источника силы» казались мне эзотерической ерундой. Но уже на второй день что-то начало меняться.

Мы сидели кругом на пляже, первые лучи солнца только-только пробивались из-за горизонта, и Яра говорила простые, но пронзительные вещи:

«Женщина может дарить другим только то, что есть внутри неё самой. Нельзя черпать из пустого колодца. Если ты постоянно отдаёшь, но не наполняешься сама – ты иссыхаешь. И тогда даже твоя любовь становится тяжёлой, душной, давящей».

Эти слова застряли во мне, как заноза. Сколько лет я пыталась наполнить других – Гордея, Карину, свекровь, выворачиваясь наизнанку? Сколько лет считала, что моя ценность определяется только тем, насколько я полезна другим? Я искала любви за заслуги, я всегда считала, что любовь нужно заслужить.

«Нельзя по-настоящему любить других, если не любишь себя, – говорила Яра. – Потому что истинная любовь идёт от наполненности, а не от жертвенности. От такой жертвенной любви сбегают – она душит, высасывает жизнь. Она требует, ждёт благодарности, превращается в манипуляцию».

Где-то глубоко внутри я всегда знала эту истину, но годами заглушала её голос. Теперь она звучала в полную силу, и я слушала.

Встаю с дивана, иду на кухню. Пустой холодильник – я ещё не успела закупиться после отъезда. Яра осталась на Бали – говорит, проведёт ещё пару тренингов, а потом собирается в Индию. Вечный странник, вечный искатель.

И вот я – одна в огромном доме, который скоро выставлю на продажу.

Хочу начать с чистого листа. Уже присмотрела небольшой таунхаус в закрытом посёлке – уютный, светлый, без этого помпезного лоска, которым так гордился Гордей. Место, которое буду создавать по своему вкусу, для себя.

Тишина давит на уши непривычной плотностью. Раньше я мечтала хоть на час остаться в тишине – без указаний свекрови, без требований Гордея, без капризов Карины.

Решительно иду к музыкальному центру. Пора проверить, работает ли он ещё – я так давно не включала музыку. Копаюсь в древних CD, нахожу любимый альбом Эдит Пиаф. Нажимаю кнопку, и комнату заполняет её хриплый, надрывный голос.

Выкручиваю громкость почти на максимум. Никого не нужно спрашивать, не помешает ли музыка. Никаких «ты не могла бы потише, я работаю» или «выключи эту пошлость, у нас приличный дом».

Из бара достаю бутылку с янтарной жидкостью – пробная партия нового коньяка с нашего завода. Рабочее название – «Возрождение». Символично.

Наливаю в бокал, принюхиваюсь – терпкий аромат с нотками дуба, ванили. Делаю глоток и тут же задыхаюсь – крепко!

Я никогда не пила ничего крепче вина.

Но это моя продукция. Мне нужно в ней разбираться. Делаю ещё глоток, медленнее, позволяя жидкости задержаться на языке. Теперь чувствую богатый букет вкусов, и финальное согревающее тепло, разливающееся по горлу.

Устраиваюсь в кресле, вытягиваю ноги. Эдит поёт «Non, je ne regrette rien» – «Нет, я ни о чем не жалею». Подпеваю – сначала тихо, потом громче. У меня неплохой голос, но я годами молчала, потому что Гордей однажды сказал:

– Милая, ты лучше слушай, чем пой.

В какой-то момент обнаруживаю, что танцую – кружусь по гостиной, взмахивая руками. Как в юности, когда мы с Ярой убегали на дискотеки из интерната. Тело помнит эту свободу, эту лёгкость, хотя ум давно забыл.

Мне не грустно. Странно, но нет.

Есть какая-то светлая печаль – как бывает осенью, когда провожаешь взглядом падающие листья. Не отчаяние, а принятие. Осознание того, что всё в этом мире циклично.

Что-то уходит, чтобы освободить место новому.

Резкий звонок в дверь врывается в музыку, нарушая мой импровизированный танец. Кто бы это мог быть? Я никого не жду. Возможно, курьер с теми книгами, которые я заказала?

Открываю дверь и замираю.

На пороге – Карина.

Моя дочь, которую я не видела... сколько? Месяца полтора? С того самого дня, когда она заявила, что «Стыдится иметь такую мать» и что «Папа всегда был прав, называя меня истеричкой».

Она влетает в дом, даже не здороваясь – ураган в дорогих джинсах и кожаной куртке. От неё пахнет сигаретами и приторным парфюмом.

– Решила навестить блудную мать, – бросает она, оглядывая меня с головы до ног. – Что, веселишься? Бухаешь в одиночестве? Вечеринка на костях отца?

Смотрю на неё внимательно. В её глазах – смесь злости и... боли? Да, несомненно, там есть обида ребёнка, чей мир внезапно рухнул. Раньше я бы бросилась оправдываться, успокаивать, утешать.

Но не теперь.

– Здравствуй, Карина. Хочешь коньяка? Новинка нашего завода.

Она фыркает:

– С каких пор ты стала пить крепкий алкоголь? Что с тобой вообще происходит? Климакс ударил в голову?

– Прекрати хамить, – я делаю музыку чуть тише, но не выключаю совсем. – Это мой дом, и я буду делать в нём то, что считаю нужным.