Текст книги "Двадцать два несчастья 3 (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Я чуть помедлил с ответом, вспоминая, что читал об этих исследованиях.
– Наттокиназа – это фермент из японского блюда натто, ферментированных соевых бобов. В пробирке он действительно расщепляет фибрин, это доказано. И есть небольшие исследования, в основном японские и китайские, где у людей с легкой гипертонией давление снижалось на пять-десять единиц после пары месяцев приема.
– Так это же хорошо! – оживился дядя Веня.
– Хорошо, но с оговорками. Исследования были маленькие, без жесткого контроля. Крупных пока нет. И главное: ни один международный гайдлайн по гипертонии или профилактике тромбозов наттокиназу не включает. Потому что нет доказательств, что она реально снижает риск инсульта или инфаркта у живых людей, а не в пробирке.
– То есть бесполезна? – спросил отец.
– Не бесполезна, но и не панацея. Как дополнение к основному лечению – можно попробовать, если хотите. Но ни в коем случае не вместо таблеток от давления. И есть важный момент: если когда-нибудь вам назначат препараты для разжижения крови – варфарин, ксарелто, аспирин, что-то подобное – наттокиназу придется отменить. Есть зарегистрированные случаи кровотечений при сочетании, вплоть до серьезных.
– Понял, – кивнул дядя Веня, который сейчас цеплялся за любые методы, лишь бы без лекарств. – Значит, можно, но с умом.
– Именно. С умом и без фанатизма. И обязательно предупредите врача, если начнете принимать. Чтобы он учитывал это при назначении других препаратов.
Дядя Веня помолчал, переваривая информацию. Потом посмотрел на меня оценивающе.
– Слушай, Серега, а ты толковый. Мне врачи в поликлинике ничего такого не объясняли. Рецепт выписали – и до свидания.
– Там очередь из тридцати человек и двенадцать минут на прием. Некогда объяснять.
– Ну да… – Он вздохнул. – Ладно. Буду пить таблетки. И мерить давление. Обещаю.
– И соль уберете?
– И соль.
– И ходить будете?
– И ходить.
– Слышали, теть Роз? Вы свидетель.
– Еще какой! – просияла она.
Дядя Веня посмотрел на нас с выражением человека, угодившего в ловушку.
– Попил чайку на даче, называется… – повторил он.
В общем, остаток субботнего вечера прошел тихо, да и праздничный ужин скомкался. Дядю Веню я уложил в доме на диванчике, укрыл пледом. Тетя Роза металась между ним и столом, не зная, то ли караулить мужа, то ли спасать остывающую курицу. В итоге курицу убрали в печь, а тетю Розу я отправил отдыхать, объяснив, что больному нужен покой, а не суета над головой.
Через пару часов давление стабилизировалось. Система показала сто тридцать девять на девяносто. Дядя Веня даже порывался встать и вернуться к столу, но я запретил:
– Завтра посмотрим, – сказал я. – А пока – лежать, пить воду и никакого алкоголя.
Уже ближе к ночи, когда все разбрелись по комнатам и в доме стало тихо, я зашел проверить его в последний раз. Тетя Роза уже спала, оглашая дом убойным храпом, а вот дядя Веня нет – лежал, глядя в потолок. Лунный свет, процеженный сквозь ситцевую занавеску, рисовал на его лице серебристые полосы, отчего морщины казались глубже, а глаза – темнее.
– Не спится? – спросил я, присаживаясь на табурет рядом.
– Да вот, думаю… – Он повернул голову и посмотрел на меня. – Слушай, Серега, спасибо. Ты меня сегодня, считай, с того света вытащил.
– Ну, не с того света, – улыбнулся я. – Но близко было.
– Вот именно. И я… – Он замялся, пожевал губами. – В общем, я сейчас почувствовал, как близко стою к пропасти. Что могу умереть в любой момент. Поэтому хочу тебе кое-что сказать. Пока не поздно.
Я насторожился.
– Слушаю.
– Будь осторожнее с Мельником, Сережа.
– А что именно вас беспокоит?
Дядя Веня помолчал, собираясь с мыслями. Где-то за окном прошуршала ночная птица, и он вздрогнул, будто ее крылья задели какую-то струну в памяти.
– Понимаешь, он такой человек… Вроде и неплохой. Твой отец ему верит как самому себе. Но я тебе расскажу одну историю, а ты уж сам делай выводы.
Я сосредоточенно подвинул табурет ближе.
– Когда-то мы с твоим отцом и с Мельником вместе учились в институте…
От авторов
Мы догадываемся, что большинству читателей последняя глава показалась очень скучной, но во многом ради неё и был задуман весь этот цикл.
Мама Данияра пережила инсульт. Дважды. Потому что игнорировала таблетки. Мой друг умер от инсульта в 44. Мой товарищ и коллега по жанру ЛитРПГ Иван Магазинников тоже ушел по той же причине совсем молодым.
Этот список может быть очень длинным. Мы просто хотели, чтобы он рос не так быстро. Берегите себя!
Глава 14
Сделав паузу, дядя Веня вздохнул, тоскуя по ушедшей молодости, и продолжил:
– Поехали мы втроем на стажировку, была возможность поработать в хорошей лаборатории. Новое оборудование, новые методы. Не буду мучить тебя подробностями. В общем, мы с твоим отцом собрали интересные данные по физиологии животных. Облучали их электромагнитными полями, смотрели на показатели крови. И получились довольно интересные результаты, почти научное открытие.
– Какое?
– Да уже неважно. Главное, понятно, что мы потом где-то сидели, выпивали, обсуждали это все. Даже поспорили. И похвастались перед всеми, рассказали. А Мельник потом, как оказалось, опубликовал статью с этими данными. Но без нас.
– Как это – без вас?
– А вот так. Причем опубликовал в журнале, который выходил в Прибалтике на латышском языке. Думал, видимо, что мы не прочитаем. Но моя сестра знает двенадцать языков, ты же в курсе. Она и наткнулась случайно.
– Ничего себе! – удивился я. – И что было дальше?
– Я пришел к нему разбираться. Он начал юлить, а потом говорит: мол, вы умные, вы еще придумаете, а мне самому выруливать надо. Твой отец… ну, ты знаешь, он бесхребетный в этом плане. Отмахнулся: да ладно, мол, мы с тобой еще что-нибудь придумаем. Но мы больше ничего не придумали. А Мельник по нашим результатам попал в аспирантуру. Дальше ты знаешь.
Дядя Веня посмотрел на меня серьезно, а лежащая спиной к нам тетя Роза всхрапнула так, что мы оба вздрогнули.
– Если человек так поступает, если ворует у своих друзей, то этот человек гнилой. И есть еще кое-что… Ты помнишь историю с его сыном?
Я кивнул, хотя на самом деле знал только то, что сын Мельника погиб, и отец Сергея как-то помог другу пережить эту трагедию.
– Тетя Роза тебе говорила: Паша, сын Мельника, когда-то встречался с твоей Наташей. Ты, по сути, увел ее у него.
Вот это было новостью.
– И жена Мельника, Соня, тебя очень кляла. Считает, что если бы ты тогда не увел Наташу, с Пашей бы ничего не случилось. Поэтому имей в виду. Будь с Мельником осторожен.
– Буду, – пообещал я. – Спасибо, что поделились. Кстати, дядя Веня, а можно уточнить? Мельник вроде младше вас обоих. Как вы втроем на одной стажировке оказались?
– Да, мы с Колей сильно припозднились – армия, потом училище, потом уже мединститут. А Мишка после школы сразу поступил, но учился ни шатко ни валко, еле тянул. Мы его на третьем курсе догнали, хотя он на два года раньше начал. Потом вместе в научный кружок ходили, ну и на стажировку втроем попали. Там-то все и случилось. – Он помолчал, глядя в потолок. – Знаешь, я тогда еще подумал: мы с твоим отцом полжизни догоняли, а этот шустрик нас в итоге обскакал. На чужом горбу в рай въехал.
– Но отец же бухгалтером работал… да и вы…
– После всего этого, и я, и он поняли, что медицина – это не наше. Только я сразу понял, а отцу твоему пришлось отучиться, на работу выйти и только потом понять. Да и то, Вера его подпихнула. Иначе всю жизнь на нелюбимой работе проишачил бы.
– Ого… – Я покачал головой, хотя это было знакомо. У нас тоже так было, когда мой сын Сашка после меда ушел в бизнес, чтобы продавать медоборудование. – Понятно… Дядя Веня, вот вы же вроде человек, к медицине и науке имевший самое прямое отношение…
– Да когда это было, – слабо отмахнулся тот.
– Но было же? Так чего же вы в доказательную медицину не верите? От таблеток отказываетесь?
– Так «биг фарма» ж, Сереж, – искренне удивился дядя Веня. – Все эти глобальные фармацевтические компании рекомендации под себя лоббируют. Раньше люди без этих таблеток жили. В мое время давление сто сорок на девяносто считалось нормальным. Да и инфарктов столько не было.
– Было их не меньше, – возразил я. – Просто до больницы не доезжали и умирали «от сердца» или «от старости». А нормы тогда брали не из исследований, а из того, сколько человек в среднем доживал.
– Ну-ну…
– А сейчас считают по-другому, – продолжил я. – Смотрят, при каком давлении люди реже получают инсульты и живут дольше. Не потому, что таблетки продать хотят, а потому, что статистика за десятки лет накопилась. История как раз и показала, что…
Заметив, что дядя Веня откинулся на подушку и прикрыл глаза, я затих. Устал старик, такой стресс перенес, еще бы. При кризе ощущение, будто голову обручем сдавило, в висках стучит, сердце колотится, дышать тяжело, конечность немеет, а внутри нарастает страх смерти и паника, ведь кажется, вот-вот случится что-то непоправимое.
– Ладно, отдыхайте, – тихо сказал я.
Поправив ему плед, я вышел из комнаты и осторожно прикрыл дверь.
На крыльце стояла густая, как кисель, темнота. Небо затянуло облаками, и звезды куда-то попрятались. Я сел на ступеньку, обхватил колени руками и долго смотрел в никуда.
Вспомнилось, как Мельник предложил мне уехать из Казани. Тогда я списал это на заботу – мол, хочет помочь другу сына. Но теперь… Теперь картинка складывалась иначе. Что, если он просто хочет убрать меня из города? Из поля зрения?
Из-за угла дома вынырнул Валера, бесшумный, как привидение. Потерся о мою ногу, запрыгнул на колени и свернулся клубком.
– Ты-то хоть не предашь? – спросил я котенка.
Валера зевнул и ничего не ответил.
Просидел я так с полчаса, пока не продрог. Осенние ночи в деревне забирают тепло быстро и жадно. Валера, почуяв, что живая грелка собирается уходить, недовольно мяукнул и спрыгнул с колен. Я поднялся, размял затекшие ноги и пошел в дом.
Уснул на удивление быстро. Видимо, свежий воздух и дачная тишина сделали свое дело – ни тревожных мыслей, ни ворочания с боку на бок…
* * *
А утром меня разбудил дикий вопль.
Кричала тетя Роза. Отчаянно и безнадежно.
«Дядя Веня умер», – похолодел я. Меня буквально сорвало с кровати, и я соскочил с диванчика как был, в трусах и майке, и рванул в комнату тети Розы. Из своей комнаты высунулись родители Сереги – тоже переполошились.
Опередив отца на пару секунд, я замер на пороге, вглядываясь в полумрак комнаты.
На кровати, вжавшись в стену, тряслась тетя Роза и душераздирающе орала. А рядом, на ее подушке, лежала дохлая мышь. Обычная серая полевая мышь. Мертвая.
Тетя Роза косилась на нее и продолжала верещать, не переводя дыхания. Рядом беззвучно трясся дядя Веня. Видимо, от смеха.
Следом за мной в комнату влетел запыхавшийся отец Сереги.
– Роза, что случилось⁈
– Т-там… т-там… – тетя Роза ткнула дрожащим пальцем на подушку. – М-мышь!
А в центре комнаты, на полу, сидел абсолютно счастливый Валера. На его жуликоватой морде расплылась чеширская улыбка, а хвост гордо торчал трубой. Он принес подарок и явно ждал похвалы. Оставалось загадкой, как он проник в комнату через закрытую дверь, но от Валеры всего можно ожидать.
– Это твой паразит⁈ – взревела тетя Роза, тыча пальцем в котенка.
Тот горделиво мяукнул и принялся вылизывать лапу.
Мышь торжественно похоронили в огороде, а тетю Розу отпоили валерьянкой.
Спать дальше, понятно, уже никто не ложился. Да и рассвело почти.
Когда я вышел на улицу сделать зарядку, оказалось, что уже выглянуло солнце, будто природа решила загладить вину за вчерашнюю хмарь. Небо расчистилось, капельки росы поблескивали на траве, и настроение у всех заметно поднялось.
Я пошел прогуляться до речки, а когда вернулся, зашел в дом проверить дядю Веню. Тот чувствовал себя намного лучше, да и диагностический модуль при нем не включился. Так что я разрешил ему подняться с постели.
Тетя Роза и Вера Андреевна сидели во дворе и лущили фасоль в большой эмалированный таз. Шелуху от стручков скидывали на домотканый половичок, древний и вытертый до дыр. Валера крутился рядом и пытался ловить сухие стручки, но тетя Роза его постоянно шугала.
– Валера, брысь отсюда, – укоризненно сказал я.
Котенок не отреагировал, зато отреагировали женщины.
– Как Веня? – с тревогой спросила тетя Роза, глядя на меня большими глазами. Под ними залегли темные круги – видно, плохо спала.
– Лучше. Скоро выйдет.
– Хорошо, – вздохнула она и вернулась к фасоли. Пальцы ее двигались автоматически, вышелушивая стручок за стручком, но мысли явно витали далеко.
Николай Семенович сидел рядом и потерянно ковырял палочкой землю. Вид у него был виноватый, словно это он довел друга до криза.
– Баньку-то топить будем, отец? – спросил я.
– Да какая банька без Вени…
– А почему нет? Он в себя пришел, давление снизилось. Просто не будет сидеть в парилке. Выйдет на веранду, посидит с нами, чаю попьет.
– Сережа прав, – поддержала меня Вера Андреевна. – Мы с Розой тоже в баню хотим.
– И шашлыки сделаем, – добавил я. – Тетя Роза баранину замочила, жалко будет, если пропадет. Жарить на сковородке – совсем не то. К тому же дяде Вене шашлыки можно, там ничего вредного.
Это решило спор. Тетя Роза встрепенулась, на ее лице мелькнуло подобие улыбки – кулинарный инстинкт оказался сильнее тревоги.
После вкусного и сытного завтрака и чаепития из самовара мы с отцом натопили баню. Капитально так. Я наносил воды, заполнил три бочки и все ведра, а потом занялся вениками. Их я всегда делал сам, никому этот процесс не доверял. А все из-за одного случая.
Когда-то, еще зеленым аспирантом, поехал в научную экспедицию собирать материал для изучения неврологических синдромов у оленеводов ямальской тундры. В одной фактории остановились на несколько дней. И там была баня. Настоящая, на дровах. После месяца в энцефалитке и «душе из репеллента» мы мечтали о ней как о чуде небесном.
Был среди нас один парень, археолог из другой экспедиции. Руслан его звали. Говорит: вы, ребята, воду таскайте и баню топите, а я пока веников нарежу. Парень был хлипкий, тщедушный, вот мы и согласились. А когда начали париться, я смотрю – одного повело, второй на четвереньки упал, третий выскочил на улицу и не может отдышаться. Да и меня, на что здоровый был тогда, затошнило, голова закружилась, в ушах зашумело.
Кое-как выползли. Стали разбираться. Еда та же, вода та же, репеллентом не брызгались. А что тогда? Кто-то догадался посмотреть веники. И оказалось, что Руслан в каждый березовый веник вложил по несколько веточек багульника. Мол, он так вкусно пахнет.
Хотел как лучше, а мы чуть дуба не дали. Багульник содержит ледол – летучий яд, который при нагревании испаряется и бьет по нервной системе. Головокружение, тошнота, потеря сознания – классическая картина отравления.
С тех пор веники делаю только сам.
Я взял секатор и пошел к березам в конце огорода. Листья уже почти облетели, но, к моему удивлению, кое-где еще держались, желтые и упрямые. Выбирал ветки покрепче, с остатками листвы – как раз на разок запарить хватит. Внутрь каждого веника положил сухие стебли полыни, зверобоя и крапивы.
Крапива – отличное средство при болях в спине и суставах, при проблемах с кожей. После нее спина будто легче становится, да и кожу потом приятно жжет. В сухом виде, после кипятка, она уже не жалит так, как свежая, только дает тепло.
Нашел еще можжевельник и добавил к веникам. Можжевеловые веники по воздействию на организм – одни из лучших, хотя я лично предпочитаю дубовые. Там много дубильных веществ, для кожи – самое то.
Первыми в баню пошли женщины. Им было в самый раз, а мы с отцом ждали, чтобы парилка раскалилась посильнее.
Вера Андреевна и тетя Роза вышли к столу разрумянившиеся, в цветастых ситцевых платьях и вязаных шалях на плечах. Мокрые волосы повязаны платками.
Пришла наша очередь, и когда мы с Николаем Семеновичем зашли в парилку, я аж замурлыкал от удовольствия. Пар был на травяной настойке – Вера Андреевна запарила мяту с любистком, и мы подливали этот взвар на камни. Аромат стоял одуряющий, не надышаться.
Улеглись с отцом Сереги на полки молча. Разговаривать не хотелось. Потели обильно. А после третьего захода взялись за веники… Отхлестали друг друга так, что ух!
А потом – бегом к речке, в холодную воду!
Эйфория. Резкая смена температур дает такой мощный выброс эндорфинов, с чем мало что в жизни может сравниться. В этот момент понимаешь, что живешь.
Потом пили чай. На фоне пузатого пыхтящего самовара наши посиделки и впрямь напоминали старые добрые чаепития, какие описывали классики в своих книгах.
За шашлыки взялся Николай Семенович, не доверив это дело больше никому. Я лишь помог нанизать сочные куски баранины на шампуры.
Дядя Веня, которому доступ в парилку был заказан, сидел с нами на веранде и прихлебывал из большой кружки липовый чай с гречишным медом. Липовый цвет все знают как средство при простуде и для потоотделения, и чай с гречишным медом был именно такой – теплый, ароматный и успокаивающий. В случае с дядей Веней это было очень кстати.
Вера Андреевна с Николаем Семеновичем и тетя Роза позволили себе по рюмочке домашней настойки на травах. Граммов по пятьдесят, не больше, потому что в бане спиртное лучше не употреблять, а вот после, для душевного расположения, можно немного. К тому же за руль им не нужно садиться, обратно в город всех повезем мы с дядей Веней.
– Когда собираешься возвращаться в больницу? – спросил отец, разламывая краюху свежего хлеба. Пока прогорали дрова в мангале, он присел с нами.
– Не знаю еще, – пожал я плечами.
– Кстати, а я же подписывал петицию в твою защиту, Сергей, – вставил дядя Веня, покачивая головой. – Электронную. Ловко придумали! Вот раньше, бывало, если начальство сказало «фас», никто и слова против не смел вымолвить. А теперь люди друг за друга могут постоять.
– Времена, конечно, меняются, – задумчиво согласился Николай Семенович. – Хотя и раньше люди друг друга не бросали, когда беда приходила. Только по-другому помогали, тише.
– Люди остаются людьми, – добавила тетя Роза, разливая чай. – И в те времена были хорошие, и сейчас есть.
– Так ты вернешься? – не унимался отец.
– Честно – не знаю. – Я снова пожал плечами. – Посмотрим, что будет дальше.
Про то, что петиция исчезла из сети вместе со всеми упоминаниями о стриме, я решил не говорить. Зачем портить людям вечер и тревожить понапрасну?
– Но как же ты без медицины! – запальчиво сказал дядя Веня. – Я же вижу, у тебя руки золотые! А как четко и грамотно ты мой криз определил да купировал?
– Сережка у нас талант, – поддержал Николай Семенович, и в его голосе прозвучала отцовская гордость. – Весь в деда пошел. Тот тоже был хирург от бога.
Помолчали. Николай Семенович налил себе и женщинам по рюмочке настойки.
– За дедов, – негромко сказал отец. – За тех, кого помним и чтим, за тех, кто учил нас не сдаваться.
Он с женщинами выпил не чокаясь, а я хлебнул чаю.
Тем временем Валера бегал по всему двору, высоко задрав ершик хвоста, и напрыгивал на наши ноги – охотился. Вообразил себя хищником и уже заманал всех. Лично я сидел, поджав ноги под стул, а как выкручивались другие – не знаю.
Я посмотрел на Валеру и вздохнул – ну почему тогда на помойке оказался именно он, а не симпатичный хомячок, к примеру, или милая канарейка?
– Веня, съешь курочку! – хлопотала тетя Роза, накладывая мужу самые большие куски.
– Не буду, я и так не худой!
– Какой не худой – там же одни витамины! Сереженька, подтверди!
И я подтверждал, стараясь не улыбаться.
– Шашлык скоро будет готов, – объявил Николай Семенович, колдовавший над мангалом. – Запах какой!
– Баранина, – улыбнулась тетя Роза. – Сережа умеет выбрать хорошее мясо.
Мы сидели и ели шашлыки на веранде, запивая липовым чаем. Осеннее солнце клонилось к закату, заливая двор медовым светом, длинные тени от яблонь ложились на траву. Где-то за деревней мычала корова, и этот мирный звук делал все вокруг еще уютнее.
– Все-таки дача – лучшее лекарство от всех бед, – сказал дядя Веня и тут же поморщился, потирая висок.
– Голова? – насторожился я.
– Да нет, просто… вспомнил, как оно было. Страшно стало.
– Это правильно, что страшно, – кивнул я. – Пусть будет. Хорошая мотивация пить таблетки и беречь себя.
Он невесело усмехнулся, но кивнул.
– А давайте споем? – предложила Вера Андреевна, и в ее голосе прозвучала та живая искорка, которая делает обычный вечер праздником.
И мы пели. Песни из молодости родителей, те самые, что когда-то звучали в каждом доме. Николай Семенович даже попытался освоить рэп – получилось смешно и трогательно одновременно. А потом затянули «Выйду ночью в поле с конем», и в этой старой песне было столько правды, что горло сдавило.
Хорошо сидели. Душевно. Как будто на несколько часов вернулись в то время, когда главным богатством были не деньги, а вот такие вечера – с семьей, песнями, с самоваром на столе. А я подумал, что уж теперь точно стал дачником семидесятого уровня. Или как там принято говорить?
А потом начали собираться домой.
Прощание вышло теплым, хоть и немного скомканным – тетя Роза то и дело бросала на переноску с Валерой недобрые взгляды. Дядя Веня крепко пожал мне руку и сказал:
– Ты не пропадай, Сергей, заглядывай к нам в гости. И спасибо тебе. С утра, как ты и сказал, сразу в поликлинику пойду, не стану затягивать.
Обратная дорога прошла в молчании. Дядя Веня с тетей Розой ехали впереди, мы – следом. Мимо проплывали осенние пейзажи: голые поля, перелески в рыжих пятнах, серое небо, прижавшееся к земле. Выходные закончились.
Вера Андреевна и Николай Семенович задремали на заднем сиденье, я сосредоточенно вел старую машину отца Сереги и смотрел в окно, перебирая в голове то, что узнал за эти два дня. Мельник, присвоивший научную работу отца и дяди Вени. Его сын, который погиб, после того как Серега увел его девушку. Наташа… Слишком много совпадений, чтобы быть случайностью.
В Казань мы вернулись поздно вечером. Когда я заехал в свой двор, отец Сереги обнял меня и просто сказал:
– Молодец, сынок. Так держать.
Вера Андреевна пересела за руль, и они уехали, а я поднялся к себе. Утомленный Валера сладко посапывал в переноске, я тоже собирался лечь пораньше. Завтра понедельник, полноценный рабочий день в качестве массажиста, так что нужно выспаться.
Связь у меня появилась, только когда с проселочной дороги выбрались на трассу, но за рулем я уведомления изучать не стал. Только дома просмотрел пропущенные – пролистал их без особого интереса: реклама, спам, сообщение от Дианы с грустным смайликом и вопросом «Как дача?».
На мое письмо Караяннису ответа не было.
Только я собрался выключить телефон вообще от греха, как раздался звонок.
Глянул на экран – Чингиз, правая рука Михалыча.
– Але, Серый! – хрипло заорал он, едва я принял вызов. В голосе сквозила паника.
– Что случилось, Чингиз?
– Серый, беда! Выручай!
– Что случилось? – повторил я.
– Гвоздя подрезали. Кровью истекает. Мы его перемотали, как смогли, но долго он не продержится…
– Скорую вызвали?
– Ты че гонишь, Серый⁈ – заорал Чина. – Какая скорая? Его подрезали, и два пулевых! Поможешь?
Понятно. Огнестрел и ножевые – это полиция, протоколы, вопросы, а им нужно без огласки. Какие-то разборки, какие-то терки – это меня не касалось, но там умирал раненый человек – что уже касалось напрямую.
– Где он? – спросил я.
– За тобой уже Кисель выехал. Минут через пять будет. Собирайся.
И отключился.
Я посмотрел на телефон, потом на мирно спящего Валеру. Тот приоткрыл один глаз, зевнул и снова уткнулся носом в плед – его эти человеческие проблемы не волновали.
Нет мне покоя…
