Текст книги "Двадцать два несчастья 3 (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 18
– Рассказывай, – повторил я, глядя в глаза Эльвиры максимально суровым взглядом.
– Че рассказывать? – пьяненько пробормотала она, икнула и захихикала. – Слышь, зай, ну давай танцевать? Я подвигаться хочу. Давай вот под эту вот.
Она фальшиво затянула про шальную императрицу и попыталась подняться из-за стола, но неловко двинула рукой. Чашка с чаем и фужер с шампанским опрокинулись, заливая ее платье, скатерть и даже пол.
– Ой! – хихикнула Эльвира, и ее повело в сторону. – Я не нарочно, божечки!
Она схватила скатерть, потянула на себя и принялась вытирать декольте. От рывка остальные тарелки посыпались на пол, бутылка с шампанским покатилась, разливая остатки. Я еле успел подхватить то, что еще не разбилось. Аккуратно вытянул кусок скатерти из ее рук и вернул на место.
– Подожди, – сказал я. – Тебе надо вытереться, а чай горячий, между прочим.
– И мокрый! – с готовностью подхватила Эльвира, посмотрела на меня, внезапно подмигнула и добавила: – Очень мокрый.
А затем она принялась снимать платье.
Вот такого поворота я точно не ожидал. Оба полушария пятого размера вывалились наружу и заколыхались во всей красе, подобно фитболам в популярном среди женщин спорте. Как его там? Пилатес. Примерно такого же калибра.
Я во все глаза смотрел на это прекрасное безобразие и понимал, что Серега Епиходов из Казани во мне сейчас явно побеждает. Тридцатишестилетнее тело отреагировало мгновенно и недвусмысленно, а все мои рациональные идеи о том, что сейчас надо устроить допрос, перед этим фитбольно-буферным великолепием терпели сокрушительное поражение. Где-то глубоко внутри голос разума, я-профессор, пытался что-то вякнуть, но утонул в гормональном цунами.
Чтобы хоть как-то собраться, я сорвался с места, метнулся в комнату, схватил большое полотенце и вернулся.
Не успел.
Она уже стащила с себя платье и стояла в одних кружевных черных трусиках, которые больше показывали, чем скрывали. Кружево обтягивало округлые бедра, а тонкая полоска ткани на талии только подчеркивала изгиб поясницы.
У меня аж в зобу дыханье сперло. Сердце заколотилось где-то в горле, а кровь решительно устремилась в направлении, максимально далеком от головного мозга. Черт, если сейчас Система выдаст, что у меня минус столько-то часов жизни из-за скачка адреналина и кортизола, я точно убьюсь об стену.
– Вытирайся, Эльвира, – выдавил я и протянул ей полотенце, старательно фиксируя взгляд на ее лице.
Получалось так себе. Периферическое зрение работало безупречно.
Эльвира пьяненько ухватила полотенце и принялась рассматривать с таким видом, будто это музейный экспонат.
– Оно у тебя немодное! – обиженно заявила она, надулась и икнула. – Каменный век!
– Блин, вытирайся давай! – Я старался глядеть ей в глаза и одновременно не видеть ничего ниже подбородка. – Тем более что со стола продолжает литься на пол. Вытирайся. А я схожу за тряпкой. Так вот, Эльвира…
– Тряпка!
Она швырнула полотенце на пол и с царственной осанкой прошествовала по нему. При каждом шаге ее бюст совершал гипнотические колебания, и я поймал себя на том, что провожаю эти движения взглядом, как загипнотизированный кролик. Тяжелые полушария покачивались в противофазе, и это зрелище било по мозгам похлеще любого алкоголя. Голос разума во мне окончательно капитулировал.
– Я в ванную, котик. Мне надо принять душ.
Обернулась через плечо, и я успел отвести глаза от ее задницы буквально за долю секунды до того, как наши взгляды встретились.
– А ты готовься, зайчик.
Но взгляд при этом был внимательный и цепкий, совершенно не вяжущийся с пьяным лепетом. Неужели она все же настолько пьяна? Но тут подключился эмпатический модуль, и я понял: нет, не так уж и пьяна. Да, ее слегка развезло, однако базовые инстинкты преобладали над всем остальным. В любом состоянии Эльвира вела себя как Эльвира. Шальная императрица, в общем.
– Эй! – крикнул я ей вслед. – Там в ванной полотенце есть, зеленое! Оно чистое!
Не знаю, услышала ли. Зашумела вода.
Пока Эльвира плескалась, я занялся ликвидацией катастрофы на кухне. Собрал осколки, вытер лужи, выбросил размокшие салфетки. Руки работали, а в голове крутились совсем не те мысли, которые должны крутиться у взрослого ответственного мужчины. Картинка с полуголой Эльвирой стояла перед глазами, как назойливая реклама порносайта.
Так, чего я вообще хотел?
Точно. Допрос. Нужно выяснить, кто ее прислал и зачем.
А еще мне нужен холодный душ. Желательно ледяной.
Чтобы переключиться, я пошел в комнату и занялся упражнениями: приседания, отжимания. Кровь забурлила, прилила к лицу, я слегка вспотел, и в этот момент раздался звонок в дверь.
Пошел открывать, даже не задумавшись. Распахнул дверь, взмыленный и потный, и увидел на пороге Диану.
Она смущенно улыбнулась:
– Слушай, Сережа, я тут подумала… То, что мы завтра пойдем в кино – так это всего часа два. И все! У меня сегодня должно было быть дежурство, но Кира попросила поменяться. У нее завтра ночная, куда-то она хочет уехать. Я согласилась. А раз эта ночь свободная, и дома знают, что меня не будет… В общем, я подумала, что мы могли бы…
Она окончательно смутилась, но бросила на меня лукавый и многообещающий взгляд.
Я не успел ничего сказать.
Диана сама шагнула в прихожую, обняла меня и поцеловала долгим-долгим поцелуем. Так, что аж в ушах зашумело, и все мысли куда-то делись. Ее губы были мягкими и теплыми, пахло чем-то цветочным, я почувствовал, как ее пальцы скользнули по моему затылку…
…и в этом момент сзади грохнуло, распахнулась дверь ванной, и оттуда вышла Эльвира. Если не считать намотанного на волосы зеленого полотенца, абсолютно голая. На теле не было ничего. Вообще ничего. Даже тех пресловутых черных кружевных трусиков.
Она встала в коридоре, уперла руки в бока, отчего ее грудь приподнялась и выдвинулась вперед, и возмущенно спросила:
– Сережа, а где гель для душа? Я тот, который у тебя есть, не хочу! Он как-то невкусно пахнет!
Надо было видеть глаза Дианы.
Несколько томительно долгих секунд она смотрела на меня. Потом на Эльвиру. Потом снова на меня. В ее взгляде сменилось несколько стадий: шок, неверие, понимание, боль…
Пощечина прилетела раньше, чем я успел открыть рот. Звонкая, от души, с оттягом. Диана развернулась и выскочила из квартиры.
– Диана! – крикнул я ей вслед.
В ответ донесся только цокот каблучков по ступенькам.
Бежать за ней сейчас смысла не было. И что я ей скажу? Вся эта картина – голая мокрая женщина в моей квартире, причем с такими формами, от которых у любого мужика перехватывает дыхание – требовала объяснений, которых у меня не было. Пусть успокоится, отойдет. Может, даже сама придумает оправдание. Женщины иногда так делают, когда очень хотят верить.
Я прислонился к косяку и выдохнул. Надо было собраться с мыслями.
То, что показал эмпатический модуль в отношении Эльвиры, все еще крутилось в голове. Страх. Отвращение к происходящему. И еще одно – искусственная решимость, будто она заставляла себя играть роль, которая ей противна.
То, что ее пьяное представление было липой, я понял, когда она разлила чай. Слишком нарочитые движения, слишком театральные жесты. Модуль подтвердил мои подозрения: Эльвира играла пьяную, но контролировала себя лучше, чем хотела показать.
Кто-то ее прислал, и вопрос только в том, кто именно и зачем. А значит, Эльвиру надо допросить. Осторожно, методично выяснить, кто за этим стоит…
В этот момент я осознал, что уже в который раз циклюсь на этой мысли, но каждый раз забываю. Вот как сейчас, когда она стоит позади меня абсолютно голая, развесив груди на мое обозрения.
Повернувшись к Эльвире, я усмехнулся:
– Ну что, добилась, чего хотела? Молодец.
Женщина пожала плечами – и это движение заставило ее грудь качнуться так, что я усилием воли заставил себя смотреть ей в лицо, – после чего виновато икнула.
– А что я такого сделала? Ты сам виноват, что у тебя нет нормального геля в ванной. Чем ты вообще тут моешься?
Я смотрел на нее и понимал: она даже не осознала, что натворила. Или блестяще притворялась.
– Гель в большой зеленой бутылке, – сказал я. – Я туда перелил. Иди мойся.
– Слушаюсь, тащ майор!
Она фыркнула и направилась обратно в ванную. Выдающийся бюст при этом потрусил в собственном ритме, словно два щенка, пытающихся угнаться за хозяйкой. Капли воды еще блестели на ее коже, стекая по изгибу поясницы к ягодицам. Я проводил ее взглядом и мысленно выругался. Черт, смотрю на это зрелище, как мальчишка, впервые увидевший обнаженную женщину! Серега совершенно меня испортил своими гормонами.
Я вернулся на кухню.
Единственное, чего мне сейчас хотелось, – схватить бутылку коньяка, налить полный стакан и выпить залпом. Такого дня у меня еще не было. Две женщины за один вечер. Одна целует, другая раздевается. И в итоге я остаюсь с пощечиной и головной болью.
Вот как теперь с этими бабами быть? И как с ними бороться?
Вместо коньяка я налил себе чашку липового чая. Без меда, чтобы не уснуть. Мед с теплой водой – отличное натуральное снотворное, а мне сейчас засыпать никак нельзя.
Через некоторое время появилась Эльвира.
Она чуть посвежела, горячий душ добавил румянца, но абсолютно трезвой еще не стала.
На ней была моя рубашка. Новая, белая, которую я еще ни разу не надевал. Несколько верхних пуговиц расстегнуто, ворот испачкан помадой и тушью. Хорошая рубашка. Была.
После душа ткань местами намокла и прилипла к телу, делая хлопок почти прозрачным. Темные круги проступали сквозь белое, и я поймал себя на том, что уже секунд пять пялюсь на эту деталь, как студент на первом занятии по анатомии. Только студент смотрел бы с научным интересом, а у меня интерес был совершенно иного рода. Хотя и студент бы так смотрел. Да.
Мысли путались и кружились, и понятно почему: после долгой алкогольной интоксикации и полового воздержания тело пришло в порядок и начало требовать своего. Природа, мать ее.
Я разлил коньяк по рюмкам:
– Присаживайся, Эльвира.
Она села. Причем так, чтобы декольте было видно во всей красе. Закинула ногу на ногу, и полы рубашки разошлись, открывая загорелое бедро почти до…
Подумав, как буду строить разговор, я предложил:
– Давай выпьем.
– Только если на брудершафт! – захихикала она.
– Нет, сначала так, а следующую уже на брудершафт, – предложил я.
Эльвира пожала плечами и быстро опрокинула свою рюмку. Я свою накрыл ладонью и спросил:
– Скажи честно: зачем пришла?
Она посмотрела на меня из-под ресниц. Этот взгляд – тяжелый, томный – был отработан на сотнях мужчин.
– Ты же не хочешь со мной кувыркаться, – продолжил я. – Так чего хочешь?
– Тебя хочу, красавчик.
Прозвучало это крайне неубедительно, потому что тело ее говорило одно, но глаза – совсем другое.
– Нет, Эльвира. Меня ты не хочешь. Если бы хотела, мы бы уже давно перекувыркались, а не занимались вот этим всем. Что у тебя случилось? Для чего представление? Рассказывай.
Она молчала. Потом схватила мою чашку и залпом выпила чай.
Горячий душ, шампанское, чай с медом, а теперь еще и коньяк – она снова поплыла.
Я этим воспользовался, как бы это муторно ни было, потому что злился и начал закипать.
– Так что же случилось? – уже требовательнее спросил я.
Пришлось повторить вопрос несколько раз по-разному, пока она наконец не выдохнула:
– Ну… вот так вот случилось.
И тяжко вздохнула.
– Тебя кто-то прислал, правда? – сказал я.
Судя по тому, как дернулось ее лицо, я попал в точку.
– Из больницы, да?
Эльвира ничего не ответила. Сама налила себе коньяка и хлопнула еще одну рюмку. Я пододвинул ей уцелевшие кусочки брынзы.
– У меня есть лимон, – предложил я.
Она опять промолчала.
– Так кто тебя отправил? Мельник?
Эльвира сидела, задумчиво склонив голову.
– Харитонов? Мельник? Бойко? Зарипов?
При упоминании Рамиля Зарипова она вздрогнула, и я понял, что попал в цель. Тот самый хирург, который записан в моем телефоне как «Рамиль (гад)». Который метил на мое место в хирургии и злорадствовал над каждой моей неудачей. Так-так…
– А зачем? – спросил я. – Чего он хочет?
– Ну, ты сам виноват, – пробормотала она совсем пьяным голосом. – И вообще, я ничего про Рамильку говорить не буду.
– Нет, Эльвира. – Я взял ее за руку, крепко сжал ладонь и посмотрел в глаза. – Мы же с тобой друзья? Друзья. Мы с тобой люди, которые прошли через многое. И если ты мне сейчас все расскажешь, обещаю, что помогу тебе выйти из этой ситуации.
Эмпатический модуль показывал: ей совершенно не хотелось сейчас быть здесь, со мной. Но она должна. В ней страх перед чем-то непонятным, но не передо мной.
– Что тебя пугает, Эльвира? Тебя этот Рамиль шантажирует?
Она мгновенно побледнела и отпрянула, вырвав руку из моей.
– Рассказывай! – велел я.
Она повздыхала еще немного, потом начала всхлипывать, а я спросил:
– Так чем он тебя шантажирует?
Эльвира опустила голову и густо покраснела:
– Застукал… за кое-чем…
– Вряд ли ты убила, украла или сделала что-то серьезное. Может, ты маньяк?
Она фыркнула и отвернулась, уши пылали алым.
– Рассказывай.
– А ты никому не скажешь?
– Зуб даю, – хмуро ответил я.
– В общем… – Она налила себе еще коньяка и выпила не закусывая. – Короче, я осталась на дежурстве, а к нам привезли одного парня. Симпатичный такой, такая лапочка, прямо ух. Он мне так понравился, что я стала подменяться на ночные дежурства. И вот один раз мы с ним… ну, кувыркались… прямо в палате, на подоконнике…
Она замолчала, а я живо представил эту картину и понял, что тело опять реагирует неуместным образом.
– И?
– А из корпуса напротив, где кардиологическое отделение, заметили. Один дедок из пациентов увидел и чуть инфаркт не поймал. Ну, это я потом узнала. Оттуда позвонили Харитонову, но его уже не было. А из врачей был только Рамиль. Вот он все и узнал. Забежал в палату и увидел, чем мы с этим парнем занимаемся… и начал меня шантажировать. Понимаешь, я теперь вынуждена делать все, что он скажет.
Она всхлипнула.
Я покачал головой.
– Это ерунда, Эльвира. Ну что ты мне лепишь? Ты медсестра, абсолютно свободная, и совершеннолетний пациент. В принципе, это ваше личное дело, если в свободное от работы время. Ну поругали бы тебя, ну премии лишили. Но это такая мелочь! Этим нельзя шантажировать и тем более подсылать к мужикам. Рассказывай правду.
Некоторое время она молчала. Потом тяжко вздохнула:
– Он узнал про меня… и Харитонова…
Вот оно что. Так Эльвирочка с Харитоновым кувыркается. И почему я даже не удивлен?
– Ты любовница его?
– Ну, как тебе сказать…
Уши покраснели, лицо пошло пятнами.
– Иногда он меня вызывает к себе в кабинет…
– Угу, понятно, – сказал я. – Но почему ты не пожаловалась Харитонову? Он бы этого Рамиля быстро воспитал. Выгнал бы, и дело с концом.
– Так я же тебе говорю! – Эльвира аж подскочила на стуле, отчего полы рубашки разошлись еще больше. – Чем ты слушаешь? Он меня с Ваней видел!
– И что?
– Как это что? Он бы сказал Харитонову, что я с Ваней!
– Насколько я знаю, Харитонов женат, – сказал я. – Ты вполне могла сказать, что у тебя жених, мол, замуж собираешься. Какие у Харитонова могут быть к тебе претензии?
– Ты Харитонова не знаешь? – Она понурилась. – Он мстительный, капец.
Долила себе коньяка, выпила половину. Остальное отставила в сторону. Разговор явно ее тяготил.
Тем временем из комнаты вышел Валера. Встал на пороге, потянулся, зевнул, показав розовую пасть. Потом вошел на кухню и ловко запрыгнул Эльвире на руки.
– Котик! – восхищенно протянула она и принялась гладить этого мелкого засранца.
Валера устроился у нее на коленях, аккурат между разошедшимися полами рубашки, и затарахтел, как трактор. Мохнатый подлец блаженно жмурился, уткнувшись мордой в ее живот, и я поймал себя на совершенно идиотской мысли, что завидую собственному коту.
И удивился. Думал, он ко всем моим гостьям относится так, как к Диане, то есть шипит и царапается. А тут вот что.
Странно.
Хотя чего странного? Я бы и сам с удовольствием устроился у Эльвиры на коленях. И чтобы она меня вот так гладила.
От этой мысли я усмехнулся и спросил:
– Эльвира, а почему Рамиль на меня взъелся? Почему меня так ненавидит? Что я ему сделал?
– Ты че, Серега?
От удивления она даже трезветь начала. Я торопливо долил ей коньяка и поправился:
– Ты меня не так поняла. Я-то знаю. Но это моя версия. А мне хотелось бы услышать твою. Ты у нас девушка умная и наблюдательная.
От похвалы Эльвира зарделась. Я давно заметил: глуповатые красавицы больше любят, когда их хвалят за ум и мудрость, чем за внешность.
– Ну, в общем… – Она погладила Валеру за ухом, тот замурлыкал еще громче. – Рамиль тебе мстит за тот случай.
Приехали.
Откуда мне знать, за какой именно случай? И как теперь это выяснить, не выдав себя?
От авторов
Пока Серега общается с Эльвирой, напишите, как у вас дела? Будете ли вы читать его историю на праздники или вас поглотила новогодняя суета? Ваши отзывы помогут нам помочь определиться с тем, как писать этот цикл дальше и в каком графике. Спасибо!
Глава 19
Значит, Рамиль Зарипов мстит мне «за тот случай». И чтоб уж совсем сильно «отомстить», подкладывает мне в постель Эльвиру. Что-то тут не бьется.
Строго посмотрев на Эльвиру, я равнодушно поинтересовался:
– И что такого?
Она неодобрительно вздохнула и пожала плечами:
– Просто ты, Сережа, стал очень странный в последнее время. Сильно изменился. Ты что, вообще не соображаешь, как ты его тогда унизил? Из-за тебя мы же потом несколько месяцев над ним все издевались: и в нашей больнице, и в других потешались.
И вот что ей сказать? Я не просто не помнил, а не знал и потому продолжил изворотливо стоять на своем:
– Хочу услышать твое мнение.
Эльвира, как ни странно, моему напору совершенно не удивилась. Наоборот, продолжила рассказывать, смакуя каждый нюанс, потому что, судя по всему, посплетничать любила и знала в этом толк:
– Да что там рассказывать! В общем, когда у нас была та комиссия из Москвы, Рамилька сильно лопухнулся, – пренебрежительно скривилась она. – Ты же помнишь, как они те задания раздавали?
Я сперва кивнул. А потом подумал и пожал плечами. Откуда мне было знать? Но не стану же я ей в этом признаваться.
– Короче, когда они нас стали делить на группы, Рамилька специально с тобой в одну встал, он мне потом сам признался… когда мы с ним это… – Она вспыхнула, покраснела и быстро перевела тему. – А когда набирали в группы по семь человек младшего медперсонала, тоже подсуетился и выбрал только тех, кто работает в операционной. Так выиграть хотел. Хотя та же Галина Сергеевна к нам просилась, но ее Рамиль не взял. Она тогда так обиделась, аж плакала.
– Да, несправедливо вышло, – нейтрально поддакнул я, когда Эльвира сделала паузу.
– Ну и вот. Получается, что разбили они нас на группы вроде как случайно, вот только наша была составлена заранее. И еще группа Олега. Ну, с ним-то понятно. А вот насчет нас это вопрос! Понял? Но ты стопроцентно не обратил на это внимания.
Я согласно кивнул. Эльвира победно усмехнулась, мол, и не сомневалась в твоей наивности.
– А ты понял, что, когда нам по жребию дали тянуть задание, Рамиль самое сложное достал?
Я сделал неопределенный жест. Но Эльвире и этого было достаточно. Ее уже понесло, и она не могла остановиться.
– Ага, – кивнул я и поморщился. – Слушай, я что-то забыл, а что там за задание было?
– Еще бы, так бухать, конечно, все мозги протухли. Мне кажется, ты вообще белочку тогда словил, – осуждающе сказала она и процитировала: – «Интраоперационные характеристики менингиом задней черепной ямки». Прикинь, западло какое?
Я представлял. Самая ненавистная группа опухолей. Нет, не то чтобы у врачей были любимые опухоли. Вовсе нет. Но именно с этими отвратительно работать. Потому что они хоть и доброкачественные, но очень уж разнородные. И для работы нужен, как говорится, глаз-алмаз и колоссальный опыт. А еще супер-пупер-везение. Там же все зависит от множества нюансов: от локализации опухоли, от размеров, характера роста, отношения с окружающими нейроваскулярными структурами. Задание было действительно непростым.
Тем временем Эльвира продолжила рассказывать:
– Потом вызвали Зарипова рассказать, какими методами надо, значит, сделать это все… А он то ли растерялся, то ли вообще не знал. В общем, сначала неправильно назвал методы, потом вообще запутался в диагностике, и нас хотели дисквалифицировать. Если бы не ты, был бы капец.
– Я? – А вот тут было удивительно.
– Ну да. Ты вышел и все красиво рассказал. Рамилька чуть не опух от злости. Аж перекосило бедного!
– Так он же вроде радоваться должен?
– Так-то оно так, – кивнула Эльвира. – Мы тогда выиграли. Но, так как Зарипов правильно не смог сказать, заняли не первое место. Только четвертое, хотя получили призы. И еще приз зрительских симпатий. Славно тогда набухались.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
– Но хоть мы тогда и выиграли, по сути, Рамиль проиграл. Вот он после этого тебя и возненавидел. А Харитонов потом его постоянно поддевал на планерках и ставил тебя в пример. Это его еще больше злило.
Интересное дело. Кажется, я начал понимать подоплеку этой игры.
Тем временем Эльвира продолжала:
– Потом ты несколько раз получал всякие достижения, а его это капец как задевало. А вот когда после того случая… в общем, когда ты жестко забухал и начал косячить, он и взялся за тебя, чтобы подставить. Дождался своего часа.
Она многозначительно посмотрела на меня, потом схватила чайничек с травяным чаем и надолго припала к горлышку. Видимо, начала трезветь, и сушняк замучил.
– Может, еще чаю сделать? – предложил гостеприимно я. – Или могу компот сварить.
– Ой, Епиходов, не начинай только! – фыркнула Эльвира. – Ты как бухать завязал, такой правильный стал, аж удавить хочется! Вот мне мужики еще компоты не варили!
– Как хочешь. И что дальше?
– Ну и в результате, когда им надо было найти козла отпущения, Рамилька предложил Харитонову тебя. Потому что спал и видел, как тебя убрать и встать на твое место.
– Так он уже давно на мое место метил? – уточнил я.
– Ну да, – кивнула Эльвира. – И Рамиль у Харитонова нынче в фаворе. Поэтому имей в виду.
– Ага, понятно, – пробормотал я. – С этим немного разобрались. А ты здесь каким боком? Как ты в эту историю влезла?
– Да е-мое, Епиходов, ты чего такой тупой! Я же тебе говорила, что он меня шантажирует!
– Помню.
– Ну а что мне было делать? – Красивые глаза Эльвиры налились слезами. – У меня и выхода особого не было. Я за эту работу держусь руками и зубами. У меня трое детей, их поднимать надо. И мать больная.
– А ты замужем?
– Нет конечно! Я что, вольтанутая, что ли? Еще и мужа на шею не потяну. Я и баба, я и конь… забыла, как там в этой пословице. Поэтому, Сережа, очень боюсь потерять свое место. Ну а то, что произошло… то произошло…
– Так, а что он поручил тебе сделать?
Она вздохнула, глядя в стол и густо наливаясь краской.
– Ну, для начала поговорить и выяснить, что с тобой не так. Раньше ты не был таким… борзым, что ли, чересчур уверенным в себе. А как ты диагнозы в неотложке ставил? Рамиль думает, что ты какие-то курсы прошел. Или кому-то звонишь, и тебя кто-то консультирует онлайн. А еще я должна… после того как мы с тобой тут тудым-сюдым… прибухнем малехо и ты окосеешь, удариться плечом или рукой о стенку, чтоб синяки были. А потом пойти снять побои… Дальше сечешь?
– Охренеть! – ошеломленно выдохнул я. – Это уже даже не война, это просто какой-то адский ад. Это же статья и за умышленное причинение вреда, и за изнасилование!
– А что мне было делать? Я не хотела! Но у меня выхода не было! – всхлипнув, сжалась в комок Эльвира. – Ты бы знал, как он на меня давил.
– А что ты теперь собираешься делать? – спросил я. – Будешь наносить себе синяки и снимать побои?
– Хрен его знает, Сережа… – заплакала Эльвира. – Я не знаю, что теперь со мной будет…
– Не реви, – протянул я ей кухонное полотенце, и Эльвира, некрасиво скривившись, высморкалась в него и принялась вытирать подтекшую тушь.
– Тебе хорошо говорить не реви, а что я ему скажу-у-у-у?
– Скажи, что не вышло ничего. Что, мол, я выпил немного и моментально вырубился. И что я не один был дома, так что есть свидетели. Придумай, в общем, что-то такое…
Эльвира всхлипнула.
– И не переживай, – осторожно погладил ее по голове. – Я сейчас работаю в спа-салоне, и там требуются массажисты и просто работники.
– Да какой из меня массажист! – нахмурилась Эльвира, а потом глаза ее задорно блеснули. – Хотя… надо подумать.
– Вот-вот, – усмехнулся я. – Поэтому не переживай ты заранее. Лучше массажисткой в спа-салоне и со спокойной душой, чем под статью за клевету пойти.
Эльвира кивнула. Настроение ее чуть приподнялось.
– Значит, сейчас сделаем так, – начал думать я. – Ты вернешься домой. Отдохни, выспись. А завтра утром… Во сколько идешь на работу?
– У меня было дежурство. Поэтому только к обеду.
– Отлично. Когда придешь, дуй сразу к Зарипову и говори, что так и так, к твоему приходу Епиходов уже был в дребодан, а с тобой выпил пятьдесят граммов и отрубился. Разузнать особо ничего не смогла, кроме того, что он готовится поступать в аспирантуру, и у него есть научный руководитель, который сидит где-то там, чуть ли не в Москве. Скажи, что ты не поняла, где точно. И этот руководитель, мол, его во всем консультирует. Вот и все. И Зарипов успокоится, и ты будешь нормально дальше работать.
Эльвира просияла.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказала она, торопливо застегивая пуговицы на моей рубашке.
– Подожди, ты же не пойдешь в одной рубашке?
– Ну, платье-то мокрое. Ничего, как-нибудь доберусь. У меня пальто длинное.
Я вытащил свои старые треники и отдал ей:
– Одевайся, я сейчас вызову тебе такси.
Когда Эльвира уехала, я облегченно вздохнул, прибрал результаты нашего пиршества, погулял вокруг дома, принял горячую ванну и отправился спать.
* * *
А утром, проснувшись невероятно отдохнувшим, выполнил все свои ритуалы, сходил с Танюхой на пробежку, позавтракал сам и покормил Валеру, после чего отправился в массажный спа-салон.
Там меня уже ждали, но из-за встречи с Лейлой пришлось их слегка разочаровать, потому что менеджер Снежана Арнольдовна расписала клиентов до самого закрытия. И это было проблемой, потому что я просил согласовывать нагрузку заранее.
– Снежана Арнольдовна, – сказал я, глядя на нее суровым взглядом, – что это я сейчас наблюдаю?
– Ну, к вам много клиентов, вот мы и решили… – забормотала она и торопливо отвела взгляд.
– Так. Вот скажите, о каком качестве труда можно вести речь, если вы мне напихали сюда почти тридцать человек? Вы думаете, у меня руки железные? Что я могу делать массаж без перерывов? Это же даже физически невозможно.
– Ну, вы попробуйте, давайте мы сперва посмотрим… – начала она юлить, но я ее перебил:
– Снежана Арнольдовна, а вы сами хоть раз массаж пробовали сделать?
Она вспыхнула, а я продолжил:
– Руки у вас на какой минуте заболели? Ну вот. А вы мне аж тридцать человек поставили. Даже если по полчаса на массаж… Нет, никуда это не годится. Перенесите всех клиентов с одиннадцати до трех на другие дни.
– Ну как это⁈ Мы ведь уже пообещали…
– Это вы пообещали, а не я, – сказал я непререкаемым тоном. – Мне вы тоже обещали согласовывать время. И если этого не сделаете, я у вас работать не буду. Пойду в другой спа-салон. Предполагаю, что клиенты уйдут за мной. Во-вторых, закладывайте между клиентами хотя бы десять минут отдыха, чтоб руки помыть да перестелить простыни. А то я так не вытяну.
Выкатив Снежане Арнольдовне суровую инструкцию, я развернулся и отправился в свой павильон номер семнадцать.
Там пошли валом клиентки. Первой в дверях показалась та, что с остеохондрозом. И выглядела она так, словно пришла не в массажный салон шею мять, а на свидание.
– Здравствуйте, – заулыбалась и словно случайно поправила бретельку платья. – У меня вот здесь болит, и здесь…
– Как вы себя чувствуете? – сурово спросил я, пресекая флирт.
– Хорошо…
– Тогда прошу на стол! – Кивнув на массажную кушетку, я вышел из комнаты. – Готовьтесь.
Она немного надулась, но подчинилась.
А я начал работать и с головой ушел в поток.
Углубляться не буду, но массаж превратился в какой-то конвейер. Я мял плечи, спины, ключицы, руки, ноги, бедра и ягодицы и мечтал, когда это все наконец закончится. Определенно, эта работа не для меня. Я люблю творческий подход, а здесь сплошная механика.
Такое меня просто вымораживает, превращает в зомби. Да, я могу, умею, более того, у меня хорошо получается, но это не мое. Сто процентов. Надо поскорее заканчивать с этим и начинать искать нормальную работу. Права была Марина Носик: сейчас срочно нужно ориентироваться на поступление в аспирантуру. Значит, сегодня вечером обязательно сяду писать реферат, тем более у меня есть неопубликованный обзор.
После последней утренней клиентки я успел зайти на сайт Центра занятости и подать документы на регистрацию. Осталось дождаться, когда модератор их проверит и одобрит, после чего можно будет переслать подтверждение в банк. Это крайне важно для реструктуризации кредита.
Так что я почти молодец! Улыбнувшись своим мыслям, я привел себя в порядок и в начале двенадцатого отправился в торговый центр на встречу с Лейлой.
Казанская МЕГА, несмотря на утро рабочего дня, встретила меня оживленным шумом, суетой, яркими красками, вкусными запахами из кафешек. Я огляделся в поисках указателей на фуд-корт, но ничего не увидел. Пришлось спросить дорогу у охранника, скучавшего у дверей.
– Прямо, потом налево, – махнул он рукой. – Мимо не пройдете.
Поблагодарив, я двинулся в указанном направлении. И когда добрался до центра, заметил неладное: мальчишка лет пяти ехал вниз по эскалатору, а его развязавшийся шнурок неумолимо затягивало в щель между ступенькой и бортиком. Мать, уткнувшись в телефон, ничего не замечала.
Рванув к красной кнопке аварийной остановки, я вдавил ее за секунду до того, как механизм намертво зажевал бы детскую ногу. Эскалатор дернулся и замер.
– Что?.. – Женщина вскинула голову, увидела застрявший шнурок и побледнела.
Я уже присел, выдергивая кроссовок из ловушки. Мальчишка смотрел на меня круглыми глазами, еще не понимая, что произошло.
– Завязывайте детям шнурки, – сказал я матери, возвращая ей сына. – Или покупайте обувь на липучках.
Она начала благодарить, но я уже шел дальше.
Время до встречи с Лейлой еще оставалось, и я решил заглянуть в магазин электроники. Хотелось присмотреться к ноутбуку – мой нынешний, наследство от Сереги, годился разве что в музей, а для работы над научными статьями нужно что-то поприличнее.
В «М. Видео» остановился у витрины с ноутбуками и потянулся к одному из них – проверить яркость экрана и клавиатуру.
– Не трогайте! – налетел откуда-то консультант в красной футболке, будто я собирался украсть этот ноут прямо сейчас.
