Текст книги "Двадцать два несчастья 3 (СИ)"
Автор книги: Данияр Сугралинов
Соавторы: А. Фонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Выступление в прямом эфире Лейлы Хусаиновой с описанием этой ситуации возмутило общественность, и сейчас в сети появилось множество отзывов и комментариев в защиту доктора Епиходова.
Мы, общественники города Казани, тоже не можем пройти мимо!
Доктор Епиходов – замечательный хирург с большим стажем, он провел много сложных операций и спас немало жизней. То, что ему приписывают – якобы по его вине погибли три пациента, – еще надо доказать! Никакого расследования не было, а решение уже огласили! Обращаем также внимание на то, что суд планируется на конец этого года, однако детали дела и точную дату нам не сообщают.
Мы опросили пациентов больницы, которых лечил доктор Епиходов. Все они знают его как корректного, терпеливого и отзывчивого врача и отзываются о нем с большой теплотой…'
Я оторвался от экрана и потер глаза. Ну дела…
Глава 3
И пациентов опросили! Это сколько же времени и людей надо было задействовать? Кто-то очень серьезно взялся за это дело. Лейла одна бы не потянула – у нее ни ресурсов, ни опыта. Значит, либо ее отец подключился, либо какая-то общественная организация учуяла хайповую тему. А может, и то и другое.
А может… Нет, скорее всего, стрим Лейлы стал не триггером, а заранее спланированным событием, а все эти опросы и петиции были запущены и подготовлены заранее!
Я вернулся к тексту.
'…Мы просим разобраться, как руководство допустило увольнение такого профессионала? Очевидно, администрация просто проигнорировала данную ситуацию, а возможно, и сама ее спровоцировала.
В современном мире люди обладают правами и свободами, но какие права есть у доктора Епиходова, если его даже не проверили, не провели аттестацию, не сделали разбор на медицинском консилиуме? Как можно было уволить человека, который не побоялся провести столь уникальную операцию? Мы хотим встать на защиту нашего доктора, оградить его от несправедливости и клеветы, от нападок коррумпированных чиновников!
Сейчас Епиходов С. Н. по сути является самым бесправным человеком в нашем городе: любой чиновник может оскорблять его, увольнять когда вздумается и относиться к нему как угодно, пребывая в полной уверенности в собственной безнаказанности!
Мы категорически возражаем против ухода Епиходова С. Н. из больницы, так как это негативно скажется на судьбах многих наших сограждан. Наш город потеряет прекрасного врача, который находит подход к любым проблемам со здоровьем и умеет лечить.
Мы очень хотим, чтобы этот инцидент не повлиял на его дальнейшую работу в больнице № 9, куда мы желаем его возвращения. Мы хотим поддержать доктора Епиходова, который заслужил уважение и доверие жителей нашего города!
В связи с вышеизложенным просим руководство города Казани взять сложившуюся ситуацию под личный контроль и публично озвучить пути выхода из нее, объявить дату заседания суда и сделать его открытым, допустив журналистов и представителей общественности. А также рассмотреть возможность видеотрансляции заседания для объективной оценки и пресечения возможных подтасовок со стороны администрации больницы.
Просим решить эту проблему как можно быстрее!
Верните нам доктора Епиходова!
Неравнодушные жители Казани.
Собрано подписей: 3852′.
Я обалдел и несколько минут ошеломленно пялился на уже потухший экран.
Почти четыре тысячи подписей. И это только начало – если за кампанией стоят профессионалы, к вечеру будет втрое больше. Накрутка, боты, репосты по тематическим группам… Технология отработанная, даже я это понимал. Вопрос в другом: кому понадобилось вкладывать такие ресурсы в защиту никому не известного провинциального хирурга?
Мельник правильно занервничал. Если это докатится до федеральных СМИ или, того хуже, до какого-нибудь популярного блогера – мало не покажется никому. Но и мне стоит задуматься: тот, кто способен за полдня организовать такую волну, вряд ли делает это бескорыстно. Рано или поздно придется узнать, какова цена этой «защиты».
К тому же… Да, петиция – это давление, но давление работает в обе стороны. Те, кто затеял всю эту историю с тремя пациентами, тоже не будут сидеть сложа руки.
С мысли сбила вибрация телефона в кармане. Я вынырнул из задумчивости и машинально принял вызов.
Звонила Алиса Олеговна.
– Сергей, ты же помнишь, что мы сегодня должны встретиться?
– Помню, – сказал я, все еще пребывая мыслями там, среди строчек петиции.
– Так, а ты где? Можешь сейчас со мной поехать?
– Напротив девятой городской, в пиццерии.
– В пиццерии⁈ – Алиса Олеговна издала изумленный возглас. – Как она называется?
– Никак. На вывеске просто написано «Пиццерия».
– Час от часу не легче! У нее даже приличного названия нет! И что ты забыл в этой забегаловке? Ну и ну! Мне ты говорил, что только правильную пищу употребляешь, а теперь пошел в пиццерию без названия?
– Да я здесь только минералку обычно пью. Сегодня вот чай взял. Зеленый. Из пакетика. – Я помолчал и добавил: – А вообще, у меня тут рабочая встреча была.
– Ну вот и прекрасно, с одной встречи сразу на другую. Сейчас я за тобой заеду. Минут через двадцать. Жди.
Я остался сидеть в пиццерии, хотя от Алисиного желания командовать, не считаясь с моим мнением, уже тошнило. Но раз уж вписался ей помочь, доведу до конца.
В ожидании рассматривал посетителей. Вообще, в этом заведении явно ошиблись с названием, потому что ребята готовили все подряд: куриные крылышки, бургеры, картошку фри, шаверму-шаурму-донер-кебабы и тому подобное. Клиенты с удовольствием поедали все это, обильно запивая кока-колой и прочей сладкой газировкой. Некоторые из них, которым, судя по прыщавым лицам и поведению, не было и двадцати, габаритами уже перегоняли меня. Да, плохо, плохо, когда вот такая еда начинает заменять нормальную. Печень у таких ребят жиром зарастает еще до тридцати, а к сорока они уже постоянные клиенты кардиологов – если, конечно, доживают.
Не выдержав, я снова заглянул на тот сайт. Количество подписей увеличилось до 4112. Эдак скоро весь город взбунтуется. Интересно, чем мне это грозит? Позволят ли власти города и больницы, чтобы случился «медицинский» бунт? Пусть и в защиту одного-единственного человека?
Хотя не, это я фантазирую. Никто никуда не пойдет. Максимум поставят аватарку «Я-мы-Епиходов».
Порассуждать нормально мне не дала Алиса Олеговна, которая подъехала раньше, чем я ожидал, и сразу позвонила.
– Выходи, Сережа, – сказала она. – Я тут припарковалась, но стоять здесь нельзя, давай быстро.
К этому времени я уже расплатился и за свой зеленый чай, и за кофе Мельника, а потому выскочил и нырнул к ней в машину.
– Здравствуй, здравствуй, – улыбнулась она и торопливо поцеловала меня в щеку, одновременно пытаясь вырулить. – Как ты?
– Да ничего, нормально, – сказал я.
– Что-то ты озабоченный, Сережа. Как настроение? Не передумал стать владельцем заводов, газет и пароходов? – Она весело рассмеялась. – Будешь настоящим буржуем!
– Ну, это же временно, – хмыкнул я. – Все равно десять процентов я тебе верну.
– Вернешь, вернешь, куда денешься, – усмехнулась она и ловко перестроилась в другой ряд. – Сейчас переговорим с юристами и распишем все в договоре, чтобы никаких потом претензий друг к другу не было.
Я кивнул, соглашаясь. Дальше ехали молча, влившись в поток машин. И тут она вдруг спросила:
– Слушай, Сергей, как думаешь: если я устрою шикарную вечеринку на яхте для своего круга, мой почти бывший муж будет сильно злиться? Причем объявлю, что собираюсь отпраздновать развод с размахом.
– Скорее всего, будет. Особенно если у вас есть общие знакомые.
– Вот я и думаю устроить шик-пати для общих знакомых. – Алиса Олеговна плотоядно усмехнулась. – И еще хочу пригласить тебя.
Мысленно я просто фыркнул, настолько ее телодвижения были для меня прозрачны. Но смолчал.
– Что скажешь? – повторила она.
А что тут отвечать? Идти туда мне не хотелось. При всем моем отношении к этой женщине плюс нарисовавшемуся на горизонте доходу в виде пожизненного одного процента акций ее фирмы я ей не доверял. Чувствовал какой-то собственнический интерес с ее стороны. Она пыталась замаскировать его под женский, но это было не то.
К сожалению, эмпатический модуль Системы тоже не показал ничего тайного, что я мог упустить:
Сканирование завершено.
Объект: Алиса Олеговна, 44 года.
Доминирующие состояния:
– Расчетливость инструментальная (84%).
– Возбуждение азартное (71%).
– Собственничество латентное (68%).
Дополнительные маркеры:
– Микронапряжение вокруг глаз при упоминании мужа.
– ЧСС 76 (полный эмоциональный контроль).
– Несоответствие между демонстрируемой игривостью и внутренним холодом.
Что же ты скрываешь, Алиса Олеговна?
– Так что скажешь? – спросила она в третий раз, с насмешкой глядя на меня.
– Я не хочу.
– Почему? – удивилась она. – На яхте будет прекрасный стол. Я специально для тебя часть блюд сделаю суперполезными – для твоего драгоценного здоровья. Да и многие мои знакомые придерживаются правильного образа жизни. Так что не думай, что там будут шматки сала и мясо по-французски, залитое майонезом…
– Ничего не имею против сала, – буркнул я.
Разговаривать после всех этих событий с Лейлой и ее стримом не было никакого желания. Наоборот, хотелось где-нибудь спрятаться и все хорошенько обдумать. Черт, надо было перенести эту встречу.
– Не уходи от темы, – надулась Алиса Олеговна. – Почему ты не хочешь?
Я подумал, как бы покорректнее сформулировать ответ.
– Потому что уже почти ноябрь. На яхте будет холодно и сыро. А я не люблю сырость. Это же не Средиземное море. И не лето. Это фу и бр-р-р-р!
Алиса Олеговна звонко рассмеялась:
– Если тебя беспокоит именно это, Сережа, то я могу провести вечеринку не на яхте, а, например, в одной из своих галерей. Или зафрахтовать спа-комплекс и там, в банях и на горячих источниках, устроить тусовку.
– Не думаю, что твои подруги, разодетые и накрашенные, захотят лезть в парную, а потом с потекшим макияжем и красными лицами появляться перед мужиками, – заметил я и, вспомнив еще один нюанс, добавил: – Тем более, насколько я помню, после ботокса какое-то время в баню все же не советуют.
– Ну да, тут ты тоже прав, – задумалась Алиса Олеговна. – Тогда поступлю как обычно – сниму любой хороший ресторан или отель, и все будет пучком.
– Но тогда это будет неинтересно. Ты же хочешь зверски отомстить мужу?
– Ну да, нужно отомстить так, чтобы его задело. В принципе, у меня еще пара дней есть. Что-нибудь эдакое придумаю. – Она покосилась на меня. – А все-таки, почему ты не хочешь прийти? Это ведь не из-за яхты. Считай, яхты нет, будет просто вечеринка.
– Все равно не хочу. Придумай сама какую-нибудь отмазку, – равнодушно сказал я и отвернулся к окну.
Мысли опять запрыгали вокруг этой петиции и того, что за всем этим последует.
Дальше ехали молча: Алиса Олеговна дулась, а я думал о том, какой бум поднялся в городе из-за меня и чем все это закончится.
Наконец она привезла меня в офис. Офис как офис, самый обычный: темно-бордовая обивка панелей и диванов, много цветов, никеля и картин.
Я прошел через уютный холл. Алиса Олеговна что-то отрывисто сказала секретарю – я не расслышал что. К моему удивлению, секретарем здесь оказался пожилой мужчина лет за шестьдесят, строгий и въедливый. Заметив мое удивление, Алиса Олеговна усмехнулась:
– А что, неужели ты считал, что я в секретари возьму длинноногую соплюшку с большими сиськами?
– Нет, ну я, конечно, не этого ожидал, – хмыкнул я. – Но хотя бы молодого мужчину или как-то так…
– А зачем мне молодой мужчина на этом месте? Я лучше возьму компетентного сотрудника. Егор Михайлович проработал в «Конторе Заготзерна» очень долго, был в отделе кадров, прекрасно знает всю эту работу. Одно время даже главбухом побыл. То есть я на него и в экономических вопросах могу положиться. Такие сотрудники на вес золота. Пенсия у него небольшая, поэтому он с удовольствием подрабатывает.
– Но ведь у вас бывают дни, когда надо и на выходных выходить, и дедлайны до утра…
– Для этого у меня есть еще один сотрудник, помоложе, который хочет делать карьеру. Если что, я его привлекаю. Неужели ты считаешь, что у меня все сотрудники по одному на должность и нет взаимозаменяемости?
Нет, я так не считал. За сорок пять лет в профессии насмотрелся на «незаменимых». История всегда одна: если специалист в единственном экземпляре, он неизбежно начинает выпендриваться, и звездная болезнь прогрессирует быстрее любой онкологии. Знает ведь, что некуда деваться, что без него все встанет. Незаменимых людей не бывает, и для любого руководителя это не пустые слова, а принцип управления. Два-три специалиста на одну позицию – и между ними возникает здоровая конкуренция, подтягивающая качество работы. А если кто-то начинает вилять хвостом или шантажировать уходом, всегда есть ротация.
Так я размышлял по дороге в большой конференц-зал. Подивился, с каким шиком все обставлено, и посмотрел на Алису Олеговну.
Она, будто услышав мои мысли, широко улыбнулась:
– Впечатляет?
После пятизвездочных отелей на пяти континентах, после конференц-залов в Вашингтоне, Токио, Цюрихе и Сингапуре, после приемов, где между канапе решались вопросы международных грантов, на меня это, конечно, особого впечатления не произвело. Но для небольшой региональной фирмы – весьма достойно.
– Хорошо у тебя тут, – сказал я. – Особенно учитывая, что фирма, как я понимаю, совсем молодая.
Она польщенно улыбнулась.
Мы устроились в креслах, и буквально через полминуты вошли двое мужчин – прямо чеховские Толстый и Тонкий, только в перевернутом виде: здесь толстый был высоким, а тонкий – низеньким.
Первый – высокий и массивный, отчасти похожий на меня комплекцией, но более мощный, шире в плечах, крепко сбитый – настоящий борец или пловец в прошлом. Добрая улыбка в сочетании с проницательными глазами выдавала в нем опытного переговорщика, привыкшего располагать к себе людей, прежде чем потрошить их юридически.
Второй – маленький и худенький, с быстрыми, почти суетливыми движениями. Черноглазый, с носом крючком, он почему-то напомнил мне эльфа из мультфильма про Дюймовочку – из тех персонажей, что вечно что-то вынюхивают и высматривают. Вот он мне сразу не понравился.
Алиса Олеговна взялась нас представлять:
– Знакомьтесь, господа. Это Сергей Николаевич Епиходов, мой будущий партнер. А это наши юристы – Тагир Зуфарович и Наиль Русланович.
Тагир Зуфарович, толстяк с добрыми глазами, шагнул вперед и крепко пожал мне руку.
– Очень приятно, Сергей Николаевич.
Тонкий ограничился коротким кивком и сухим «Наиль», продолжая сверлить меня взглядом, который, вероятно, считал незаметным.
Алиса Олеговна коротко обрисовала суть дела, и Тагир Зуфарович кивнул, раскрывая папку:
– Мы подготовили пакет первоначальных документов. Вам нужно, Сергей Николаевич, посмотреть их и подписать. Согласны?
– Посмотреть – согласен, – уточнил я. – Подписать – после того как посмотрю.
Толстый юрист одобрительно усмехнулся, а тонкий снова молча кивнул, не сводя с меня изучающего взгляда.
В этот момент в конференц-зал заглянул пожилой секретарь:
– Алиса Олеговна, пришли из представительства. Документы на подпись.
Она поднялась, одернув жакет:
– Мы сейчас с Тагиром Зуфаровичем отлучимся, буквально на пятнадцать минут. Сергей, вы пока с Наилем Руслановичем посмотрите документы, попейте кофе. Если что, он введет вас в курс по всем нюансам.
И торопливо вышла вместе с толстым юристом, оставив меня наедине с эльфом.
Наиль принялся разжевывать мне юридические тонкости, явно рассчитывая, что имеет дело с профаном. В договорах я немного разбираюсь – за долгую карьеру через мои руки прошли сотни контрактов с поставщиками оборудования, грантовых и трудовых соглашений. Особых замечаний у меня не было, пока не дошли до пункта о возврате десяти процентов через два квартала с сохранением одного процента за мной.
Тут Наиль Русланович запнулся и посмотрел на меня прищурившись.
Я, честно говоря, все еще переваривал эту эпопею с петицией и общественным резонансом и потому не сразу сообразил, к чему он клонит.
– Может быть, я что-то не так понял? – спросил я.
– Как вам удалось это провернуть, Сергей Николаевич?
Он пытался спрятать ехидную усмешку, но получалось плохо. Я изучил его эмоции и мысленно ухмыльнулся. Занятно. Он меня ненавидел и боялся одновременно – причем боялся, похоже, сильнее, чем ненавидел. Интересно, чем я ему так насолил за пятнадцать минут знакомства?
Может, мое внезапное появление в качестве «партнера» он воспринял как вторжение на свою территорию? Боялся, что я его подвину. И ненавидел заранее, профилактически.
– А для вас, как юриста фирмы Алисы Олеговны… это имеет значение?
– Имеет, – нехотя кивнул он. – Нам ведь придется с вами еще долго работать, поэтому мне хотелось бы понимать, с кем мы имеем дело.
– Это не входит в спектр ваших обязанностей, – отрезал я. – Не стоит подвергать сомнению решения Алисы…
– Алисы? – напрягся он. – Вот даже как?
– Алисы Олеговны, – сделал вид, что поправился я. – Не сразу вспомнил ее отчество.
Юрист поперхнулся на полуслове и ожег меня взглядом, но тут же взял себя в руки и с широкой улыбкой перевернул следующую страничку.
– А здесь посмотрите, пункт два-два-один, мы ввели дополнительное соглашение по поводу… – опять защебетал он на своем юридическом языке.
Но у меня из головы не выходил его наезд. Поэтому я, дождавшись, когда он прервется, спросил:
– А все-таки у меня вопрос, Наиль Русланович. Почему вас так раздражает, что один процент остается у меня?
– Нет-нет! Вы что! Вам показалось! Меня ничего не раздражает! – торопливо заверил он и быстренько перевел разговор на какую-то общую тему.
Как раз вернулась Алиса Олеговна со своим вторым юристом, и разговор плавно потек дальше. В результате мы подписали документы, и уже через некоторое время я собрался уходить.
Алиса Олеговна вышла меня проводить и спросила:
– Ты чем-то недоволен, Сергей?
– Почему? – спросил я.
– Ну, я тебя уже немного изучила. Мне кажется, ты как-то не сильно воодушевлен.
– Да нет, устал просто, – отмахнулся я.
Мы прошли еще немного, она что-то говорила. Но я все никак не мог собрать мысли. Столько всего произошло, и все одновременно! Забавно, что Алиса пока понятия не имела о Лейле и ее стриме.
Когда мы уже дошли до самого выхода из ее офиса, я все-таки не выдержал и спросил, потому что, по сути, сейчас повторялась та же история, что с Валерой и с Мариной Носик, когда «мы в ответе за тех, кого приручили».
– Алиса, такой вопрос… Этот второй юрист, он точно на твоей стороне играет?
– На моей, разумеется. – Она удивленно вскинула брови. – С чего ты взял, что может быть иначе?
– У вас с ним что-то было?
– В каком смысле? – не поняла она.
– В прямом. Вы с ним спали?
– Н-нет! – От изумления Алиса даже остановилась, уставившись на меня с потрясенным видом. – Откуда такие мысли?
– А может, ты ему какие-то знаки подавала? Надежды? – продолжил я, игнорируя ее возмущение.
– Нет, что ты! У меня железный принцип – никогда не сплю с сотрудниками, коллегами или соседями. Слишком чревато. Даже мысли не допускала.
– Странно.
– Почему?
– У меня сложилось впечатление, что он на тебя имеет виды.
– Ерунда, Сережа! Он недавно женился, долго добивался своей супруги. Молодая, красивая. Зачем ему старая разведенка в довесок?
Нет, что-то тут не сходилось. Система показала вполне однозначную картину, и я решил не отступать.
– Алиса, скажу тебе прямо. Ты же понимаешь, что мне от тебя ничего не нужно. Ты сама предложила этот процент. Я вообще шел по парку, а ты сидела на скамейке и плакала.
– Да, конечно. – Она напряглась, почувствовав серьезность разговора. – Говори, не мнись.
– Ты мне доверяешь, иначе мы бы этот договор не подписали. Так вот: с этим юристом будь осторожна. Очень осторожна. Присмотрись к нему повнимательнее, а лучше – пусть его проверят.
– Ты что-то заподозрил?
– Мне кажется, он играет не на твоей стороне. Вполне возможно, что у него с твоим мужем какая-то схема. Или с кем-то из конкурентов. Просто имей это в виду.
Я толкнул дверь, но она схватила меня за руку и, глядя в глаза, сказала:
– Спасибо тебе, Сережа. Ты меня уже в который раз выручаешь.
Эмпатический модуль показал, что говорит она искренне: благодарность, облегчение, доверие. Никакой фальши.
Так что вышел на улицу я с ощущением, что все сделал правильно.
Сел в предоставленную Алисой Олеговной машину, и ее водитель отвез меня домой.
Глава 4
Дома я с размаху бухнулся на кровать. Прямо как был, в одежде.
Что-то вымотало меня все это совершенно.
Я даже мяуканье Валеры проигнорировал. Тот, впрочем, понял, что мне не до него, и умолк.
И тут раздался звонок. На экране высветился незнакомый номер, но ответил я машинально, а голос узнал сразу, стоило ответить.
– Епиходов, спустись. Надо поговорить.
Участковый Гайнутдинов? Зачем я ему понадобился? По интонации было понятно, что дело серьезное, но не критичное. Я мысленно прикинул вероятности и пришел к выводу, что речь, скорее всего, о заявлении, которое на меня накатали соседи. А не поднялся он сам ко мне… потому что устал. Наверное… Ладно.
– Сейчас буду, – коротко ответил я и, превозмогая усталость и лень, поднялся с кровати. Положил трубку и посмотрел на Валеру, устроившегося на подоконнике. Я почесал его за ухом, накинул спортивку и спустился.
На улице мелкая морось висела в воздухе. Промозглый ветер пробирал до костей. Лужи антрацитово блестели в неровностях асфальта, отражая тусклый свет солнца, пробивающийся сквозь свинцовые тучи.
У подъезда стояла бледно-серая служебная «Лада-Веста», а рядом с ней, опираясь на капот, Гайнутдинов. Участковый был в форме и смотрел куда-то в сторону.
Рядом с ним замер подросток лет четырнадцати-пятнадцати, в неброской куртке с оторванным бегунком, застегнутой на булавку. Капюшон был надвинут почти на глаза, руки – глубоко в карманах, а плечи напряжены, словно он готов в любой момент сорваться с места и убежать. Я окинул парня взглядом: скуластый, узкоглазый, худощавый, явно недокормленный, рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, угловатый. Кроссовки стоптанные, промокшие насквозь, носки, вероятно, тоже мокрые. Лицо не разглядеть из-за капюшона, но зубы сжаты, видно даже отсюда.
Гайнутдинов выпрямился, увидев меня, и устало кивнул.
– Нашли метателя, – сказал он без предисловий, кивая на подростка. – Рашид зовут. Живет в соседнем доме.
Подросток дернулся, услышав свое имя, но промолчал, глядя себе под ноги.
Сканирование завершено.
Объект: Рашид, 14 лет.
Доминирующие состояния:
– Стыд токсический (72%).
– Страх наказания (68%).
– Подавленная агрессия (на себя, на обстоятельства) (58%).
Дополнительные маркеры:
– Избегание зрительного контакта.
– Мышечное напряжение (готовность к бегству).
– ЧДД 22.
– ЧСС 108.
Система, как обычно, выдала подробный расклад, но я и сам видел, что парень на грани. Еще чуть-чуть, и он либо сбежит, либо, напротив, сорвется в агрессию.
Гайнутдинов жестом отозвал меня чуть в сторону, подальше от подростка, но так, чтобы тот видел нас. Я подошел, засунув руки в карманы куртки, ожидая объяснений.
– Семья трудовая, – начал участковый тихо, но я уловил в его голосе не только усталость, но и что-то еще. Сочувствие, пожалуй. – Отец… сидит. Мать на двух работах, дома бывает редко. Утром уходит, поздно вечером возвращается. Дома бабка, но та еле ходит, из комнаты своей носа не кажет.
Он помолчал, глядя на промокшие кроссовки подростка, затем продолжил:
– Пацан один. Школу прогуливает, связался с плохой компанией.
Гайнутдинов перевел взгляд на меня, оценивающе, словно проверяя, понимаю ли я, к чему он клонит.
– Протокол напишу, поедет в КДН, – продолжил он, понизив голос еще больше. – Штраф, разборки, опека. Мать это раздавит, она и так на пределе. А пацан… он тоже на грани. Я его еле дотащил сюда, хотел сбежать.
Я посмотрел на подростка, который стоял, сгорбившись, явно слыша каждое наше слово, хотя мы и говорили вполголоса. Лица под капюшоном не видно, но по напряженной позе понятно, что он прислушивается.
– Что предлагаете? – спросил я.
Гайнутдинов посмотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда, и твердо сказал:
– Предлагаю решить по-человечески. Чтобы понял, что накосячил, а не чтобы система его сломала. Если протокол, пойдет по наклонной. Видел я таких. Потом не остановишь.
Я задумался, прикидывая варианты. Окно, в общем-то, уже вставлено, деньги я заплатил, претензий никаких нет. Протокол мне ничего не даст, кроме бумажной волокиты и очередного вызова в отделение для дачи показаний. Да и участковый, по большому счету, прав: система действительно ломает таких пацанов.
– Хорошо, – кивнул я. – Без протокола.
Гайнутдинов коротко кивнул и вернулся к подростку. Жестом подтолкнул его ко мне и сказал:
– Давай, Рашид. Говори.
Тот поднял голову, но взгляд все равно был направлен мимо меня, куда-то в сторону. Из-под капюшона я разглядел худое лицо с прыщами на лбу и впалыми щеками. Над верхней губой темнел юношеский пушок, пока не знавший бритвы. Губы дрожали, он явно с трудом подбирал слова.
– Простите, – хрипло выдавил пацан. Голос ломался, скакал с низких нот на высокие и обратно, как, впрочем, обычно бывает у подростков в этом возрасте. – Я… не хотел. Просто… делать было нечего… Бросил. Попал. Дурак я.
И в этот момент эмпатический модуль обновил данные: теперь доминирующей реакцией стал стыд (90%). Ну что ж, раз стыдно, уже хорошо. Значит, не безнадежный.
Я посмотрел на Рашида. Говорить с ним как с маленьким было бы оскорбительно, а читать нотации бесполезно. Поэтому просто сказал:
– Проехали. Стекло уже заменили, дело закрыто…
Подросток дернулся было, словно собрался развернуться и уйти, но я продолжил, поймав его взгляд:
– Главное, больше так не делай. В следующий раз могут не отпустить так легко. И не повезет так, как сейчас. – Я помолчал, давая словам дойти, затем добавил тише: – И не я один могу оказаться по ту сторону стекла. Мог быть ребенок в люльке или старушка… Понимаешь?
Рашид кивнул: быстро, несколько раз подряд, – а Гайнутдинов полез во внутренний карман форменной куртки и достал сложенные вдвое купюры. Две тысячи, судя по номиналу.
– За стекло, – сказал он, протягивая мне деньги.
Я удивленно посмотрел на него, не ожидая, честно говоря, такого поворота.
– Не нужно, – возразил я. – Стекло уже заменили.
– Нужно, – сказал он стальным тоном, не терпящим возражений. – Чтобы вопрос был закрыт как полагается.
Я посмотрел ему в глаза и понял, что отказываться бессмысленно. Это было, очевидно, принципиально для участкового. Он платил из своего кармана, чтобы, возможно, научить парня ответственности.
Взяв деньги, я кивнул:
– Хорошо. – Затем повернулся к Рашиду и спокойно добавил: – Считай, что расплатился.
Подросток быстро кивнул и развернулся, почти бегом направляясь к соседнему дому.
Гайнутдинов проводил его взглядом, затем задержался еще на мгновение, глядя мне в глаза.
– Он не плохой, просто… один. Отца нет, мать не видит, бабушка… В общем, извини. Некому за него взяться. Улица «воспитывает».
Он кивнул на прощание и направился к своей машине. Сел за руль, завел мотор, который заурчал, прокашлявшись пару раз, и медленно выехал со двора, огибая лужи. Задние фонари мигнули красным и растворились за углом дома.
Я уже направился к подъезду, когда услышал знакомый голос:
– Серега! Эй, Епиходов!
Обернувшись, увидел Танюху. Соседка торопливо шагала ко мне, в руках у нее было что-то объемное, темно-синее. Промокшая куртка облегала ее фигуру, а из-под капюшона выбивались мокрые пряди русых волос.
– Стой, не уходи, – сказала она, подойдя ближе и протягивая мне сверток. – Вот. Держи. Это тебе.
Я принял сверток, развернул и увидел куртку. Темно-синяя, плотная, явно не из дешевых. Stone Island – добротный итальянский бренд, когда-то модный и популярный.
– Откуда? – спросил я, рассматривая куртку с компасом на нашивке на левом рукаве чуть ниже плеча.
– С работы типа, – махнула рукой Танюха, стряхивая капли с волос. – Одна хозяйка мне отдала, сказала, муж носить перестал, а выбросить жалко. Вещь-то хорошая, просто у них каждый год новое, а старое… расхламление гардероба типа. Вот, раздает, когда добрая. Я обычно такое продаю или меняюсь с девками, но тут подумала… – Она замолчала, поджав губы, затем продолжила быстро, почти сердито: – Серега, больно же смотреть, как ты в этих своих обносках мерзнешь. Уже типа ноябрь, считай, холодрыга собачья, а ты все в тряпье своем. Померишь хоть?
Я посмотрел на куртку, затем на Танюху. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня выжидательно, но в глазах было что-то, чего я раньше не замечал. Забота, что ли.
– Спасибо, Таня, – сказал я и благодарно улыбнулся. – Не ожидал.
– Да ладно тебе, – буркнула она. – Померишь или как?
Я скинул промокшую спортивку и натянул куртку. Размер подошел почти идеально, может, чуть свободнее в плечах, но это только к лучшему. Тепло сразу обволокло, словно я надел броню от промозглого ветра.
– Нормально сидит, – удовлетворенно кивнул я. – Спасибо, Тань. Правда выручила.
Она усмехнулась, довольная:
– Ну вот. А то ходишь, как типа бомж какой-то. Теплее станет хоть. Ладно, побегу я Степке ужин готовить.
Она развернулась и, улыбаясь, быстро зашагала к подъезду, а я поднял воротник куртки, защищаясь от ветра, и пошел вслед за ней тоже с глупой улыбкой на лице.
* * *
С самого утра пятницы, закончив утренние ритуалы и пробежку, я занимался делами. Обменялся письмами с Караяннисом, поговорил с его помощником по поводу ситуации со стримом Лейлы, которая, как выяснилось, находилась даже не в Казани, а в какой-то навороченной клинике в Москве. В какой конкретно – он не знал, это держалось в тайне.
Потом я и сам начал копать, изучая местные новостные порталы и читая все, что касалось нашумевшего стрима. Интернет, как водится, уже вовсю бурлил, и на казанских форумах с телеграм-каналами развернулась настоящая баталия.
@dimok_1987: Епиходов из 9-й больницы – это который картежник и бухарик? И его еще хвалят? 🤡
@belka_v_kolese: Там все бухают, я там работала, знаю.
@hrundel: Да какая разница, уволили и правильно сделали. Развели культ из алкаша 🤦
@masya2003: Сам ты алкаш. Он мою бабушку смотрел, нормальный врач 👍
@tonythetiger: Операция на Хусаиновой – реально высший пилотаж. Кто в теме, тот понимает 💪
@vishnya_v_sahare: А правда что он бесплатно бабушек в подъезде лечит??? 😳
@kot_begemot_56: БЕСПЛАТНО??? В наше время??? Святой что ли? 😂😂😂
@krosostka_25:Сергей Николаевич – золотые руки!🥰
На «Пикабу» кто-то накатал целый пост под заголовком «История казанского хирурга, которого уволили за спасение дочери олигарха», и в комментариях уже перевалило за две тысячи сообщений. Половина требовала посадить уволившего завотделением, вторая половина призывала не верить хайпожорам. Единицы говорили, что нужно дождаться результатов проверки.
