Текст книги "Сталки. Затмение (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Что ж ты мне врал, что ничего не знаешь про планы мятежников? – процедил Миронов и, коротко замахнувшись, врезал рукояткой одного из бластеров Джорджу по скуле.

Голова эколога откинулась в сторону. Из его горла вырвался негромкий звук, который мог быть лишь не до конца подавленным стоном боли.

Джордж прижал руку к лицу и воззрился снизу вверх на подполковника. Как-то очень странно воззрился. С недоумением, с испугом и ещё с чем-то невыразимым одновременно.

А Миронов нагнулся к агенту в зелёной форме эколога и, глядя тому прямо в глаза, прошипел:

– Всё ты прекрасно знаешь. Про предрассветный десант, окончательное уничтожение деревни и будущую охоту за выжившими военными – всё ты знал! – Подполковник торцом ладони толкнул Джорджа в лоб, и голова эколога со стуком ударилась о бревенчатую стену. – Тебя слил агент из местных, который в вашей этой системе был наравне с тобой, а значит, знал ровно то же, что и ты! Что, отрицать будешь? А блок ты сам выдумал, чтобы оправдать своё молчание! Хотя кто знает, что там с тобой сделали, прежде чем отправить сюда…

Миронов выпрямился и внезапным ударом бластером по темени вырубил Джорджа.

Затем достал из-за спины аптечку, зарядил в инъектор новую ампулу и вколол обоим бессознательным экологам по небольшой дозе препарата, который должен был вызвать у них состояние анабиоза. На какой-то период времени. Без антидота – на весьма долгий.

Это был экспериментальный препарат, который имелся только у некоторых сотрудников органов галактической безопасности и в главных медицинских центрах Федерации. Плюс ещё у отдельных людей в специальной разведке. Например, у подполковника Миронова.

И только у него на этой планетке (да и, наверное, во всём секторе Галактики) был антидот, который мог привести тех двоих в чувство.

Узнав о том, что рано утром, а вернее, ещё ночью мятежники нападут, Миронов понял, что пленные экологи в боевой обстановке станут лишней обузой. Их следовало или прикончить прямо сейчас, пока есть время, или оставить противнику.

Подполковник понимал всю серьёзность ситуации. Но и идти на превентивное убийство он не мог. Поэтому и выбрал такой вариант.

Экологи должны были стать его козырем в переговорах с врагами, ранее запланированных Мироновым на завтра или послезавтра. Но в свете открывшихся сведений переговоры могли принять характер требования капитуляции федеральных войск. Так что подполковник решил хоть так сохранить свой козырь.

Пусть противнику будет что просить у него, Миронова. Пусть он хотя бы так попытается спасти оставшихся в живых сталков и часть своих людей.

Пусть хотя бы так он выиграет время, чтобы пробиться в сетевое пространство Федерации и сообщить начальству о происходящем. Не исключено, что это будет плата за антидот для экологов.

Но Миронов знал, что он ещё потребует в обмен на жизнь Каспера и Мванзы. Вернее, кого.

Перед тем как на ночь разойтись с тем местным, подполковник задал ему один-единственный вопрос: «Вы не знаете, где Зелма?» На что получил ответ: «Сами хотели у вас об этом спросить».

Ни живой, ни мёртвой разведчицу не обнаружили ни на том, ни на этом берегу Сталки – ни в лесу, ни в деревне, ни в разрушенном лагере. Даже если бы (не дай космос, конечно) капитан Видевская погибла при обстреле вместе с двумя отделениями солдат, всё равно на месте лагеря нашлись бы какие-то останки, в частности, куски серебристого несгораемого комбинезона.

А тут – ничего.

Вывод напрашивался сам собой: её забрали вместе с «повстанцами». Туда, куда Миронов при всём желании не мог внедрить своего агента. Хотя в последние дни и хотел.

И комм Зелмы не отвечал. Скорее всего, был деактивирован мятежниками.

А сама разведчица оказалась там на положении пленных экологов на Сталкерре.

«Эх, Зелма, как же это так вышло?.. – подумал подполковник, крутя в пальцах бластеры и глядя сверху вниз на пристёгнутых к столу Джорджа и Рауля. – Ну ничего: я всё сделаю, чтобы тебя освободить. Обещаю…»

Часть 2. Защита: 1. Беспокойная ночь

Спутник Сталкерры, 7 марта 28** года, 03:39 федерального времени.

Боль в голове. Тупая, ноющая боль, сопровождающая пробуждение.

Тяжесть в мышцах, как будто в вены накачали чего-то нехорошего. Не пошевелить и пальцем. Мизинцем левой ноги, к примеру.

«Стоп… Я думаю. Значит, я жива. Где я?..»

Открыть глаза. Неимоверное усилие. Борьба мышц век с прессом гравитации.

Полумрак в помещении. Высокий ровный потолок сероватого цвета с кружками встроенных ламп, горящих одна через три.

Где она находится?

«Ещё раз стоп. Гравитация. Под тяжестью и усталостью – странная лёгкость. И потолок – возможно, из прессованного… реголита. Ну конечно. Я, капитан специальной разведки Зелма Видевская, захвачена в плен. И нахожусь я на базе мятежников, в сотне тысяч километров от деревни. И ровным счётом ничего не могу сделать. Вот и внедрилась, называется».

Новая попытка пошевелиться. Пальцы с горем пополам, но слушаются. А вот поднять руку, ногу, голову – никак.

«Отлично. Я ещё и пристёгнута к койке. Ну конечно, как же без этого. Перестраховщики, чтоб их… И шлем от комбеза спёрли, гады. Глядишь, и себе таких же понаделают… Если только мы с ними не разберёмся. Хотя… кто – «мы»? Что там произошло, на Сталкерре? Помню только…»

В сознании промелькнули картины свежих воспоминаний, ожили знакомые ощущения. Бомбёжка базы Федерации – вид через ультраоптику шлема. Гул истребителей в небе. Бег к деревьям. Взрыв. Удар. Потом – пустота.

Вспышка паники. Глаза распахнулись от внезапного прилива сил, вызванного непроизвольным выбросом в кровь порции адреналина. Тяжесть в мышцах осталась, но уже не чувствовалась как нечто абсолютное. И ясно теперь ощущалась более низкая, чем на Сталкерре, гравитация.

Там притяжение было равно 0,93 земного. Здесь – намного ниже. Раз в пять-шесть.

И снова стоп. Если это луна Сталкерры, то по расчётам, здесь должно быть 0,1–0,12 g. Никак не больше.

«Ладно, с этим разберусь позднее… Так всё же – что произошло? Разбомбили базу – а дальше? Лагерь… А деревня? Что со сталками? Надеюсь, они выжили… Ведь восстание и нападение – это, несомненно, звенья одной цепи. Не для того же истребители пролетали, чтобы уничтожить тех, кому мятежники… содействовали… Подполковник Миронов однозначно выжил. Уж я-то знаю. Его так просто не убить. Даже внезапным налётом из космоса. Уверена, он сможет организовать защиту.

Так что же дальше-то?.. Двинуться не получается, мыслями ничего не добиться. Остаётся ждать, пока что-нибудь произойдёт».

А что-нибудь да произойдёт. Не для того же её здесь держат, чтобы потом просто убить. Значит, кто-то должен прийти. И довольно скоро.

Ведь в ремнях, которые держали конечности и шею разведчицы, с большой вероятностью имеются датчики, которые точно должны были зафиксировать её пробуждение.

И кто-то явно должен был за этим следить. А значит, скоро следует ждать визита. И приготовиться ко всему, что может за этим последовать.

«Что ж, я хотя бы одета, если мои нервные окончания не врут. Но – чёрт, как же хочется в туалет… А на самый крайний случай у меня в нижнем левом зубе мудрости капсула с ядом. Хм, а кстати, сколько сейчас времени?.. Наверное, ещё ночь, и на планете все спят. Одна я тут бодрствую бесцельно…»

Вдруг – тихий звук откуда-то со стороны ног. Дверь открылась. Кто-то пришёл.

Топ. Топ. И тишина…

Остановился визитёр у кровати, или стола, или на чём там лежала она, Зелма. Ждёт. Не верит, что она очнулась. Или, наоборот, прикидывает, какую бы пытку применить сначала.

Ну что ж, сейчас и узнаем.

– Эй… – вырвался хрип из пересохшего горла, перешедший в кашель, который стоило поскорее унять.

Задавив в глотке стремящийся рваными порциями наружу воздух, Зелма повторила попытку:

– Эй, кто там?.. Ну, что встал? Над чем ты там размышляешь? Или не понимаешь языка русского?..

– Успокойтесь, Зелма Арсеньевна, всё я прекрасно понимаю, – раздался негромкий приятный баритон.

Разведчица пожалела, что один из ремней держит её шею у самой гортани, так что ни голову поднять, ни посмотреть на обладателя того голоса.

Между тем неизвестный продолжал:

– Вы, должно быть, думаете, зачем вы здесь находитесь и что нам от вас нужно. Не волнуйтесь, пока что, принимая во внимание ваше состояние, мы не будем ничего с вами делать. Но потом мы, конечно же, возьмёмся за вас всерьёз, так что не обольщайтесь. Ремни – это мера безопасности, чтобы вы не смогли осуществить ваше главное сиюминутное желание – сбежать отсюда. Действие введённых вам препаратов скоро пройдёт, поэтому отдыхайте.

– В туалет можно?.. – прохрипела Зелма. – И умыться…

– Чуть позже, если позволите. А сейчас взгляните на потолок. Я вам кое-что покажу.

«А куда мне ещё смотреть?..» – подумала Зелма, но в этот момент лампы на потолке погасли. Помещение погрузилось в мрак.

В следующую секунду наверху протаяла голограмма – чёрная бездна космоса, с одной стороны оттеняемая рыжими лучами звезды. В центре тёмного пространства находились два небольших шарика, один в несколько раз больше другого. «Схематичное изображение Сталкерры с луной, – поняла разведчица. – Интересно, зачем мне это показывают?»

Внезапно от одного шарика – «луны» – в сторону «планеты» будто выстрелили россыпью блёсток. Крошечные белые точки разом появились на голоэкране, который, несомненно, создавался теми самыми «лампами», и беспорядочным роем начали движение к другому, сине-зелёному шарику.

И Зелма с ужасом осознала, что же это всё означает.

– Вам одного раза было мало?.. – прошептала она, невидящим взором уставившись в потолок, где уже исчезла голограмма и вновь включились люминесцентные лампы. – Значит, кто-то при первом налёте точно выжил… И теперь вы хотите их уничтожить… А я тогда вам зачем?

– Вы сейчас являетесь гарантом нашей безопасности. Пока вы здесь, мы можем диктовать там, на планете, любые условия. Подполковник Миронов пойдёт на всё, чтобы вас спасти. Даже отдаст собственную жизнь и жизни уцелевших сталков.

– Выходит, деревня не уничтожена… Хотя вы и пытались… Постойте, откуда вы знаете Миронова?!

– О, поверьте, мы – а точнее, я – знаем гораздо больше, чем вы можете себе представить, – рассмеялся обладатель приятного баритона. – И можем гораздо больше. Например, как вы расцените тот факт (подчёркиваю, факт!), что наша организация существует уже более тридцати пяти лет и за это время провела более пятидесяти тщательно спланированных операций по подрыву конституционного строя и внутренней безопасности Федерации?

– Не очень-то и удивлена… Значит, катастрофа «Би-202» – ваших рук дело…

– И не только это. – Снова короткий смешок. – Но там, в остальной Галактике, о нашем существовании даже не догадываются. Операции проводятся в самых разных формах и сферах деятельности, часто оставаясь не замеченными широкими массами и не упомянутыми в медиа. А виновники каждый раз оказывались разными и никак друг с другом не связанными. И среди них за все эти тридцать пять лет не было ни одного нашего агента. А если бы кто-то и должен был попасться, то исчез бы в неизвестном направлении за несколько часов до этого. И больше нигде и никогда бы не всплыл.

– Зачем передо мной хвастаться? Я ведь для вас – так, разменная монета, пешка в борьбе с остатками сталков и военных на планете…

– Это сейчас. Скоро мы покончим со свидетелями нашей последней акции на планете, и тогда всё изменится. Мы получим в наше распоряжение всю планету. Можно будет расширить наш космофлот, построить новые базы, увеличить сеть агентов… и вы, Зелма Арсеньевна, войдёте в их число. Разумеется, с изменённой памятью и новой личностью. И тогда конец Федерации станет ещё чуть ближе.

– Тридцать пять лет… Судя по голосу, вам столько же, но явно не больше. Не могли же вы управлять всей этой машиной с рождения…

– А это, госпожа Видевская, уже совсем другая история. – Собеседник снова рассмеялся. – И я её вам поведаю позднее. Если только вы не будете чудить. Вы, кажется, хотели сходить кое-куда? Сейчас организуем – в качестве аванса за будущее содействие.

А пока неизвестный отдавал по коммуникатору необходимые распоряжения, Зелма подумала: «Похоже, крепко я влипла. И помощи ждать неоткуда. Эх, Александр Васильевич, куда же вы смотрите?.. Лишь бы всё поскорее закончилось, прошло, как страшный сон…»

Тем временем по полу отчётливо протопали две пары обуви – скорее всего, магнитоступов, используемых в условиях низкой гравитации. Чьи-то сильные руки опустились на плечи Зелмы и придавили её к ровному жёсткому ложу, пока другой отстёгивал ремни, не дававшие разведчице пошевелиться.

Наконец, её освободили из этого плена, и она сразу попала в другой – сильных и цепких рук боевиков-мятежников.

Когда её буквально потащили в сторону двери её «персональной камеры», Зелма увидела в полумраке того, кто с ней разговаривал. Абсолютно не запоминающееся лицо, короткая стрижка, чёрный костюм. Такие обычно никогда не участвуют в операциях и не исполняют ничьи приказы – только отдают их.

Но Зелме почему-то показалось, что этот человек не таков. Что он сам способен взять бластер и раз за разом нажимать на кнопку, если возникнет необходимость. И может быть, при этом он будет смеяться.

Затем разведчицу выволокли в коридор и направились вместе с ней куда-то. Но перед глазами у неё всё ещё стоял тот тип в костюме.

«Кто он такой? И почему так уверен в себе? И зачем было тянуть тридцать лет, прежде чем уничтожить деревню?» – думала Зелма не до конца отошедшим от всякой химии мозгом, но ответы на вопросы не желали находиться.

Данных хватало разве что для предположительного первоначального анализа. И Зелма решила, что в самое ближайшее время этим она и займётся.

* * *

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 61-й день зимы, 04:26 федерального времени.

Над спящим селением стояли непроницаемая тьма и тревожная тишь.

В не сгоревших после вчерашнего нападения домах беспокойно дрыхли выжившие сталки и два отделения бойцов, которые охраняли деревню вечером и в начале ночи. Ещё двадцать солдат стояли по периметру остатков посёлка и были готовы отразить атаку извне на поверхности планеты, или же услышать гул истребителей, или увидеть огоньки – вестники высадки десанта. А ещё десять военнослужащих выстроились внутри Сталочной цепью – от края до края пепелища, чтобы, если что-либо случится, задавать направление и координировать процесс экстренной эвакуации.

Не спали во всей деревне лишь два человека.

Одним из них был подполковник Миронов.

Погрузив экологов в фармакологическую кому, он принялся исследовать их вещи.

Проверил коммуникаторы; на всякий случай нажимал на дисплеи – реальный и голографический – пальцами самих же пленных, а когда выстреливал тоненький лучик лазера для сканирования сетчатки, подполковник приоткрывал пальцами глаза экологов, и затем мигал зелёный огонек уведомления об успешной идентификации.

Плодами трудов стали несколько кодов для связи: пять – явно всей бывшей команды «зелёных»; ещё два принадлежали, как понял Миронов, экологическим органам – скорее всего, штабу на Миракле и кому-то из Управления; один код подполковник определить не смог. Наверное, именно по этому номеру Джордж, Рауль и Мики связывались со своим другим начальством, которое находилось на местной луне, но прикрывалось явно с территории Федерации.

Вызванный для сверки Нурс подтвердил, что связывался со своим куратором из мятежников именно по этому номеру. Но ни имени, ни должности этого человека велк не знал: конспирация в организации соблюдалась почти как в разведке.

«Даже, наверное, получше, – подумал тогда Миронов. – Ведь об истинной деятельности Зелмы было известно чуть не половине деревни, себя я раскрыл только Зелме, Зарубину и Корнееву… а агентов мы установили только в последние пару дней! М-да, распустились мы…»

Далее он проверил бластеры экологов-«предателей», но ничего необычного не обнаружил – оружие оказалось самым обычным, без «наворотов».

Наконец, подполковник надел шлем и включил в нём секретную функцию рентгеновского зрения, чтобы, так сказать, «просветить» пленных на наличие имплантов. В визоре были чётко видны светлые точки в головах экологов, свидетельствующие о вмешательстве мятежников в организмы агентов.

«Вот, значит, что помогало им так долго – почти полтора часа! – скрываться от моих бойцов в лесу, – отметил Миронов. – Жаль, что нет возможности хирургически вырезать эти импланты, а когда вся эта катавасия кончится, отправить их на экспертизу… Но у меня есть принципы. И пока что экологи должны остаться живы. Об их дальнейшей судьбе придётся договариваться».

Закончив с исследованиями, начальник уничтоженной базы вышел из домика, где в забытьи без снов остались лежать на полу в позе эмбриона пленники, и в сопровождении двоих охранников прошёл к постройке, выделенной как временное жильё лично ему. И те два солдата, что встали снаружи уже у другой двери, стали частью внутренней цепи охраны.

И лёжа на жёсткой, ничем не покрытой лавке в беспокойной полудрёме (с полчаса назад пришлось проснуться, чтобы сходить по нужде), Миронов краем сознания, который ещё связывал его с явью, анализировал полученные данные.

Но, к сожалению, их было слишком мало, чтобы вывести из них что-то новое, помимо того, что подполковнику уже было известно.

Зато Миронов мог строить догадки о том, кто же такой влиятельный покрывает мятежников, что их существование раскрылось только этой зимой.

«Может быть, это тот самый генерал, который отказал мне в предоставлении военной помощи, – думал глава разведки галактического сектора. – Генерал Тедди Фокс, чтоб его… А что, весьма удобно… Других кандидатур у меня пока нет; но в принципе это может быть кто угодно влиятельный – хоть глава Экокорпуса, к примеру…»

Перед тем как пойти спать, Миронов рассчитал время повторного нападения.

Нурс знал, что оно начнётся незадолго до рассвета, когда караул уже устанет, а все остальные будут досматривать предпоследний сон.

На этот раз солнце должно было встать в девятом часу утра по федеральному времени. Подполковник не считал руководителей мятежников глупцами, поэтому предполагал, что десант будет произведён часов в шесть, и объявил общий подъём в пять, чтобы быстро собраться и уйти в лес, а детей и подростков вместе с Зором переправить на другой берег, где они будут под охраной запасных отрядов.

Но всё-таки он немного недооценил мятежников.

Во всяком случае, в вопросе оперативности реагирования.

Вторым, кто не спал в полпятого утра, был Омель.

Проснулся он от того, что захотел пить. Этой возможности вечером, когда происходили все те страшные события, он был лишён; перед сном Иша дала ему сделать несколько глотков из кадки, на всякий случай стоявшей в углу бани, но больше не разрешила, сказав, что вода и так холодная, а сам Омель ещё и простыл, поэтому больше – ни-ни.

И теперь подросток собирался воспользоваться шансом.

Прислушавшись, он уловил тихое сопение жены велка Нурса и понял, что та спит. Тихо поднялся, прокрался в угол и жадно припал к кадке. При этом у него в голове пульсировала одна мысль: «Только бы Иша не услышала… Только бы… Я же от неё в целой сагни…»

Тут в мозгу Омеля что-то как будто щёлкнуло. Подросток вспомнил, что после пробуждения вообще не смотрел, где находится его «сиделка»: ему хватило лишь звука её спокойного дыхания.

«Тогда откуда я знаю, где она лежит?!»

Во рту снова пересохло. Сделав ещё несколько глотков, Омель убедился, что жажда отступила, хоть горло и напомнило о своём существовании ощущением болезненной напряжённости, – и обернулся.

Иша лежала на дощатом полу, свернувшись клубком, ровно в том месте, где он её и представил.

«Что это такое?» – недоумённо подумал подросток и поднялся с пола. Легонько закружилась голова, в затылке стрельнуло болью; Омель зажмурился и опёрся рукой о стену.

Вскоре отпустило. Омель открыл глаза и перевёл дыхание.

Мелькнула мысль: «Не надо было мне с Линой тогда соглашаться и на восстание это факнутое идти… И голова тогда бы не болела, и не простыл бы…» Подумав об этом, подросток с трудом подавил новую волну кашля, которую могла услышать Иша, от этого проснуться и запалить его.

Но пока глаза были закрыты, в сознании Омеля чётко, с точностью до вреха обозначалось её местонахождение.

«Что со мной? Раньше я такого за собой что-то не припомню… – подумал он и так же бесшумно прокрался на своё прежнее место. Опустился на пол и привалился спиной к стене. – Неужели это после того удара?.. Да ну, вечером такого не было… хотя я не проверял… Это что ж получается, и у меня сверхспособность проявилась?! Круто… Надо проверить, а не почудилось ли мне всё это…»

Омель закрыл глаза и сосредоточился.

Сначала он не видел и не ощущал ничего, потом где-то рядом в ментальном пространстве протаяла фигура Иши. Вернее, осознание, что она рядом есть.

Омель зажмурился сильнее и представил себе деревню.

Помогло. Образы строений позволяли ассоциировать их с людьми, которые находились внутри и снаружи. И подросток уже не сильно удивился, когда понял, что знает, где все: и каждый из пятидесяти солдат, и их этот главный, про которого рассказал Нурс, другие выжившие – сам Нурс, Плющ, Ксюня, Лас, Зор и те дети…

Поднапрягшись, Омель бросил «взгляд» через реку. На другом берегу Сталки, не более чем в сотне сагней отсюда, расположились лагерем ещё тридцать или сорок бойцов – точнее с такого расстояния было не определить.

«Получается… – подумал подросток. – У меня получается! Значит, сверхспособности не выдумка… хоть я до последнего в них как-то не очень верил. И я могу видеть – мысленно, естественно, – кто где и на каком расстоянии находится. Обалдеть… Хм, а если ещё и вверх так же взглянуть?..»

Омель запрокинул голову и обратился мыслями наверх, сквозь крышу прохладной бани, в черноту пустого беззвёздного неба, сквозь густую пелену облаков, наплывших после захода солнца…

И замер с приоткрытым то ли от растерянности, то ли от изумления ртом.

Он ощутил присутствие где-то там, в вышине, не менее сотни людей. Они находились там кучками по двадцать – двадцать пять человек, которые постепенно разделялись и опускались вниз, к деревне. Но не все…

Прикинув в уме направление и расстояние, Омель догадался, что пара тех больших «кучек» спускается на другой берег Сталки, причём одна из них – достаточно далеко от селения.

«Это те же, что и тогда… – подумал подросток, вспомнив рассказ Нурса. – И их много, намного больше, чем вечером… Значит, «зачистка» не придумана велком. И у нас есть совсем немного времени, чтобы уйти отсюда».

Омель подполз к Ише и потряс её за плечо. Затем опять – более настойчиво.

– Чего тебе, Омель?.. – спросонья пробормотала женщина. – Голова болит? Горло?

– У меня, похоже, проявилась сверхспособность. И если верить ей, то нам всем надо срочно уматывать отсюда.

– Что? – Иша поморгала, прогоняя из глаз «песок», и села на полу лицом к подростку. – Объясни внятней…

– Нет времени! Надо всем сказать, пока не поздно…

– Тревога!!! – раздались вдруг снаружи крики солдат охранного кольца. – Эвакуация!!!

Бойцы кричали по-русски, так что их слова были непонятны Омелю и Ише, успевшим выучить (подросток – у велка Ыйима, женщина – у своего мужа) на «великом и могучем» лишь несколько самых основных фраз. На языке сталков «тревога» звучало как «тжваг», а своего аналога понятия «эвакуация» не было вовсе.

Тем не менее, общий смысл был понятен.

– Вот и сказали всем, а может быть, уже и поздно… – пробормотал Омель и, не дожидаясь реакции Иши, выбежал наружу.

Там была форменная суматоха. Из домов выскакивали солдаты, в спешке натягивали экипировку с плазменным ружьём в одной руке, выстраивались в колонны, бежали куда-то, то и дело поглядывая наверх… А в вышине для тех, у кого было хорошее зрение, протаивали россыпи тех самых зловещих огоньков.

Один из солдат заметил Омеля и махнул рукой в сторону леса: мол, беги, пока не убили! Подросток на всякий случай кивнул, посмотрел вслед бойцу и рванул к дому Ласа, откуда сейчас, как он знал по открывшемуся внутреннему чутью, только что выбежали Нурс, Лас, Плющ и Ксюня.

Лину Омель нашёл «взглядом» где-то на севере деревни; девочка словно бы в панике металась туда-сюда между спешащими на открытое место солдатами. Подросток даже притормозил, решая, к кому спешить: к подруге или ко всей честной компании?

«С Линой у меня меньше вероятность спастись, – подумал он. – И к тому же, она меня сильно подставила…»

Один из вариантов отпал сам собой. Остался лишь один, который Омелю в данный момент нравился немного больше.

– Омель, к нам! – донёсся до ушей крик Ласа. – Быстрее!

Подросток увидел машущего рукой молодого сталкера и прибавил скорости.

Вскоре он уже стоял на восточной окраине рядом с теми, кто не бросил его в тот раз – и кого он сам не собирался бросать сейчас.

Рядом тёрлись трое бойцов – наверное, отряд сопровождения. Но не торопили: похоже, и они кого-то ждали.

– Где Иша? – спросил Нурс.

– Здесь я, – раздался сзади голос жены велка, а сама она только что остановилась рядом со всеми. – Ну, Омель, и здоров же ты бегать…

– Кого ждём? – спросил подросток.

– Меня, – ответил оказавшийся рядом ещё один человек в чёрной боевой экипировке. И по его голосу, по той власти, что прозвучала в одном-единственном слове (причём на языке сталков, вот что удивительно!), Омель понял, что это тот самый Миронов, о котором ему рассказали вечером. – Вы готовы?

– Эй, меня подождите! – послышался неподалёку крик Лины, и Омель своим новым «шестым чувством» уловил её стремительное приближение.

Несколько секунд – и сталочка уже рядом со всеми, тяжело дышит после недолгого бега.

– Все собрались? – спросил Миронов уже по-русски; Нурс моментально перевёл для остальных. – Ну и отлично. За мной!

И, махнув всем рукой и беря плазмер на изготовку, побежал на северо-восток – туда же, где спасались Плющ и все остальные при прошлом нападении.

Вся компания последовала за подполковником. Двое солдат из сопровождения пристроились к ним по бокам, ещё один – сзади.

– Велк Нурс, а откуда он знает, как говорить по-нашему? – спросил на бегу Лас у держащегося рядом фактического главы уцелевших сталков.

– Я ему вчера сказал пару фраз, чтобы сборы не слишком затягивать переводом. Всё, теперь молчим, пока не окажемся на безопасном расстоянии…

В это же время велк Зор вёл цепочку детей по раздвижному мостику у лагеря экологов на другой берег Сталки. Их всех охраняли ещё несколько бойцов, стоящие по разным сторонам переправы с направленными вверх стволами плазмеров.

А на южной окраине Сталочной стояли четыре отделения солдат, которые стреляли в небо сгустками ионизированного газа. Сверху в ответ палили тем же самым, но расстояние было ещё велико, поэтому плазма успевала остыть и рассеяться в воздухе.

Но это спускался только основной отряд десанта, хотя и самый многочисленный. Ещё один держал курс на лес в километре к северу – ловить тех, кто побежал из деревни в этом направлении. Ещё два взвода опускались на другой берег – также в километре и в семи на юг от реки, чтобы покончить там с остатками военных.

Новое нападение начиналось. И тем, кто находился внизу, требовалось срочно организовать свою оборону…