Текст книги "Сталки. Затмение (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Часть 3. Контратака: 1. Утро тьмы

Спутник Сталкерры, 7 марта 28** года, 09:54 федерального времени.

Сбежать.

В голове Зелмы пульсировала одна и та же мысль: как выбраться с базы мятежников?

На вопрос «зачем?» разведчица себе уже ответила: надо помочь Миронову и сталкам в борьбе с противником. Отвлечь на себя своим побегом внимание здешних мятежников, а оказавшись на Сталкерре, сделать то же самое в отношении десанта…

«Будет ли помощь от Федерации? – думала Зелма, уставившись в потолок своей просторной «камеры». – Александр Васильевич наверняка осознал, что своими силами мы сможем победить только при большом везении… Но не повторится ли снова отказ командования сектора? Хотя, может, в такой критической ситуации подполковник решится-таки сделать что-то в обход начальства… Надеюсь, про меня он не забыл… Как бы там ни было, я сделаю всё, чтобы ему помочь».

Оставался один маленький вопрос: как это всё провернуть?

«Здесь есть истребители. Вчера, наверное, был короткий налёт для обстрела базы и лагеря… возможно, и деревни, но там у них не всё получилось… Значит, где-то рядом (я не верю, чтобы жильё пилотов, моя «камера», центр управления и ангары с машинами располагались на противоположных меридианах этой луны) находится несколько – а если подумать, то не меньше десятка, а может, и больше, – истребителей, которые в принципе готовы к вылету… Вот только где? И как туда добраться? И перед этим – как выбраться из этой комнаты?

Тут должна быть камера видеонаблюдения. Сейчас охранники, а тем более этот, в костюме, не будут прибегать сюда на каждое моё пробуждение, поэтому я должна их звать. Камера либо на потолке, но такая маленькая, что я не могу её разглядеть, либо на стене с дверью, либо в самой двери. Может быть, скрытая, тогда я вообще её сейчас не обнаружу. Но если бежать, то я к этому должна приступить уже после того, как меня отсюда по какому-либо поводу выведут, чтобы выиграть хотя бы десяток секунд, чтобы тут этого не зафиксировали. И не в данный момент. Не думаю, что несколько часов отдыха после пробуждения от травматической потери сознания восстановили меня достаточно, чтобы драться в полную силу, бежать на неопределённую дистанцию, отбиваться (или, если захвачу оружие, отстреливаться), ускользать от погони… чёрт, я же не знаю расположение камер наблюдения в коридорах!.. Потом, если всё это удастся, садиться в истребитель, уходить от погони в космосе, уворачиваться от выстрелов из гравидеструктора, затем катапультироваться в нужном районе, искать по лесу Миронова с риском нарваться на отряд мятежников… Нет, не потяну. Ещё хотя бы несколько часов. За этот срок мне ничего не успеют сделать, а я как раз подкоплю энергии…

Так, надо бы ещё раз осмотреться в коридоре, перепроверить местоположение камер и процент замеченных мной в первый раз, когда меня водили… и прикинуть, куда можно бежать и где могут находиться истребители».

– Эй, кто там? – позвала Зелма.

Кричать смысла не было. Если что, услышат и так.

Через четыре секунды разведчица различила звук открывающейся двери и топот магнитоступов одного из охранников.

– Чего тебе? – недовольно произнёс он через внешний динамик своего шлема. – Если пожрать, то подождёшь. Если в сортир, то уже ходила, и тоже, значит, подождёшь…

– У меня… это…

«Как же хорошо, что я женщина и могу придумать дополнительную причину ненадолго отлучиться отсюда», – подумала Зелма.

– А потерпеть никак?

– Ну пожалуйста…

– Ладно, чёрт с тобой, – буркнул охранник и махнул напарнику, остававшемуся с той стороны проёма: мол, заходи.

Двое во второй раз за несколько часов отстегнули Зелму от её ложа и потащили в коридор.

А та в это время включила в себе режим капитана специальной разведки.

* * *

Сталки колонной по двое под конвоем боевиков в полной экипировке шли по коридору в направлении зала, где прошлым вечером с ними говорил человек в чёрном костюме.

Им всё ещё был в новинку технологичный интерьер станции, но на стены и потолок они глазели меньше: видели уже не в первый раз, да и разнообразием убранство коридоров не отличалось. Разве что в металлическом покрытии стены то слева, то справа попадалась закрытая дверь, пробуждающая любопытство насчёт того, что находится за ней. Но сталки понимали, что этого они не узнают, если только на это не будет воля их нового работодателя.

Отведённый им жилой сектор действительно затмил их самые смелые фантазии. Отдельная комната три на три метра с аккуратно отгороженным закутком туалета и небольшой душевой кабинкой, застеленная койка, тумбочка, комплект одежды, пара магнитоступов, коробка с пайком, а главное – радиоактивный кулон сверху на простыне убедили каждого из «повстанцев» в том, что человек в чёрном на самом деле готов выполнять свои обещания. И это склоняло сталков к тому, чтобы преданно, усердно, с головой погрузиться в уготованную им работу. И плевать, что работа эта будет направлена на дестабилизацию государственного строя Галактической Федерации. Это всё далеко, а вот еда и отдельные жилые боксы – здесь, пользуйся – не хочу! Плюс возможность незамеченными перебегать ночью из «мужского» коридора в «женский» и обратно. По крайней мере, сталки думали, что этого никто не заметил.

Они верили, что им не будет грозить опасность, а если что и случится, то работодатель позаботится о сглаживании последствий. И на этом основывалась зарождающаяся внутри «повстанцев» слепая верность человеку в чёрном.

Вдруг «конвойный», шедший впереди, сделал знак отойти поближе к стене. Колонна вильнула, открывая свободную для прохода левую по отношению к сталкам часть коридора.

Навстречу «повстанцам», а затем мимо них двое боевиков протащили не совершающую лишних движений, но, казалось, незаметно озирающуюся знакомую фигуру в серебристом комбинезоне.

– Да это же Зелма!.. – пронёсся по колонне шепоток. – Она-то что здесь делает?..

– Тихо, – сказал, не оборачиваясь, задний «конвойный», и сразу шёпот стих.

Зелма как будто зацепилась глазами за недавних жителей деревни, которых явно не ожидала здесь увидеть, и это ощущение косого, но пристального взгляда передалось большинству «повстанцев». Но оно продлилось всего пару секунд, пока пленная разведчица не оказалась позади колонны.

Дальнейший путь до нужного зала прошёл в молчании. Слышался лишь стук подошв магнитоступов о металлическое покрытие пола.

В тишине сталки рассаживались по знакомым со вчерашней встречи креслам с тонкой и местами протёртой синтепластовой обивкой.

Всеми владело смятение от неожиданной мимолётной встречи с той, кто воспринималась ими в последнее время как враг, причём очень сильный и расчётливый, но внезапно оказалась простым человеком, да ещё в таком незавидном положении.

С одной стороны, «повстанцы» не изменили взглядам, окончательно сформировавшимся два дня назад под влиянием текста воззвания на брешти и речи Лины, которая и подняла их на тот бунт. Но если копнуть поглубже, то в некоторых начало закрадываться подозрение в абсолютной правильности того, во что их втягивают; однако – лишь подозрение, пока ни на что не влияющее.

Менее половины «повстанцев» ночью возвращались в Сталочную, думали о том, смогут ли выжившие «профедералы» наладить жизнь без них. Среди них были и женщины, в душе всё ещё беспокоящиеся об оставшихся на Сталкерре детях.

Но все не до конца равнодушные приходили к одной и той же мысли: без них там всё как-нибудь наладится. А если нет, то, значит, так тому и быть.

Всего пара-тройка сталков вспомнила о Лине, задумалась насчёт её отсутствия с ними.

И уж совсем никто не жалел ни о прежней жизни, ни о тех, кто погиб при том восстании. Места в душах для этого уже не оставалось.

…На этот раз почти не пришлось ждать появления человека в чёрном, который так и не сказал сталкам своего имени.

Он так же стремительно, как и вчера, вошёл в помещение, запрыгнул на сцену, повернулся к рядам мест и обвёл аудиторию пронзительным взглядом. Но если присмотреться, то можно было заметить, что лицо его было немного осунувшимся, а под глазами появились едва видные мешки.

Впрочем, голос его был наполнен такой же силой, а слова – таким же жаром, что и раньше.

– Приветствую вас всех в этом зале! Вчера я провёл с вами так называемый вводный инструктаж, чтобы убедить в своей правоте и обозначить будущий род вашей деятельности. Сегодня же я обозначу конкретные возможности каждого из вас и способы их эффективного применения.

На всякий случай я не советую вам носить кулоны за пределами вашего жилого сектора. Повышение радиационного фона в одном месте ещё допустимо при условии фильтрации воздуха и периодической дезактивации, но я бы не хотел, чтобы радиация разнеслась по всей станции. Ведь здесь живёт и работает ещё много людей, а они, в отличие от вас, не очень-то привычны к постоянному излучению.

(Сталков покорило ещё и то, что человек в чёрном в совершенстве знал откуда-то их язык, а все научные термины и непонятные слова переводил понятными, но точными эквивалентами аборигенов.)

– Федерация значительно отличается от того мира, в котором вы жили до этого. Огромные города, множество людей на улицах, дома и условия жизни не в пример вашим, кругом – технологии последних веков! Вдобавок – мешанина неизвестных вам языков, слов, фактов, тысячелетия культурного роста!.. Чтобы влиться в общество, стать полноценными агентами, способными собирать и анализировать информацию, устраивать запланированные акции, а при этом быть там своими, вам придётся долго учиться. Долго и много – каждый день по многу часов. Прошу основательно над этим подумать, ведь обратный путь у вас один – на Сталкерру. Подумайте о том, чего вы на самом деле хотите: жить в своё удовольствие – или приносить реальную пользу одной из действующих сил Галактики? Даю вам время. Выбор, если что, делается окончательный.

На какое-то время в зале воцарилась полная тишина. Сталки сидели не двигаясь и размышляли. На лицах сменялись выражения растерянности, задумчивости, досады, смирения, решительности – всё вперемежку, у каждого своя комбинация.

И постепенно в головах «повстанцев» вызревало решение, которое должно было стать поворотным пунктом в их жизни. Ведь решалась их судьба: возвращаться назад на планету, где к ним неизвестно как будут относиться выжившие, или вырваться, наконец, из той серой однообразной жизни, к которой они привыкли, и начать всё заново, уже в новом обличье – не дикарей с окраинной планетки, а таких же умных, внушительных, могучих людей, как и все в Федерации! По крайней мере, так сталки думали о том «просвещённом» мире, куда их однажды должны были забросить.

Молчание затягивалось. Прошло уже пять минут, прежде чем кто-то сказал:

– Согласен.

– И я…

– И я!

– И я тоже!.. – тут же началась лавина аналогичных ответов, сливавшихся в невнятный одобрительный гул.

Человек в чёрном костюме молча стоял на сцене и с решительным выражением на молодом лице смотрел на аудиторию.

«Как я и планировал, – подумал он, – поддались уговорам с первой попытки. Вот бы и в будущем они проявляли такой же энтузиазм в учёбе и работе… А то ведь, боюсь, придётся отбраковывать и отправлять обратно. Или же в расход».

Когда шум в зале поутих, глава мятежников продолжил, словно бы и не было в его речи пятиминутной паузы:

– У каждого из вас есть своя маленькая паранормальная способность. Надевая кулон перед заданием, вы будете обеспечивать физическую гарантию его выполнения. Во время обучения мы постараемся найти как можно больше способов использования ваших способностей, но некоторые очевидны и так.

Например, вы. – Указующий перст оратора нацелился на мужчину лет тридцати невысокого роста, с русыми волосами и немного неуверенным видом; впрочем, все сталкеры-«повстанцы» так чувствовали себя без привычных им и постоянно носимых на Сталкерре шапок, а также без мачетов, отобранных ещё «профедералами» до налёта. – Сталкер Бным, тридцать один местный год, или же тридцать два с половиной федеральных. Умение – нагревание рукой предметов. Единственный недостаток – низкая тепловая мощность, всего около двадцати ватт. Но можно попробовать «плавить» пластмассу и металлосодержащие предметы маленького веса – например, камеры наблюдения, подслушивающие устройства и прочую подобную технику.

Видите? Я знаю всё о каждом из вас. – Человек в чёрном усмехнулся, обводя взглядом замерших в восхищении сталков, среди которых был жутко смущённый таким вниманием к себе Бным. – И сейчас вы все узнаете, что можете сделать уже сейчас, а чему можете под моим чутким надзором научиться.

* * *

Лес (4 километра на восток-северо-восток от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 61-й день зимы, 09:59.

Отряд расположился на привал.

На этот раз не было «непробиваемого» охранного периметра из постоянно готовых к бою солдат. Миронов понимал, что бойцам тоже нужно отдохнуть, но и полностью расслабиться было никак нельзя. Поэтому двенадцать солдат были разделены на два равных отряда.

Одни сидели на снегу, привалившись к деревьям, и либо дремали, либо пожёвывали брикеты концентратов и запивали их водой, которую получили из снега, набранного в опустевшие упаковки и растопленного с помощью бронеперчаток, через которые пропустили часть энергии из аккумуляторов.

Среди «отдыхающих» были и Миронов со взводным; они, правда, уже съели по полбрикета и теперь пребывали в напряжённом внимании, чтобы, если потребуется, сразу начать руководить бойцами. Оба, впрочем, хотели, чтобы всё-таки не потребовалось.

Другие, включив маскировку, стояли в указанных лейтенантом точках вокруг «лагеря» и мониторили обстановку, готовые мгновенно сигнализировать по общей связи о приближающемся противнике и приступить к отражению нападения, пока отдыхающая смена вскакивала бы и хватала бы плазменные ружья.

А в самом центре расположились сталки.

«Взрослая половина» заняла, как и солдаты, по дереву каждый. На этом настоял Миронов, чтобы нельзя было всех убить одним удачным выстрелом из плазмера. Ксюня дремала, Лас сидел и смотрел в её сторону; остальные подростки нарочно отсели подальше друг от друга и не смотрели ни на кого; а велки молча глядели вверх, в небо над лесом.

И лишь дети беспокойно спали вокруг двух деревьев, по грудь засыпанные снегом, чтобы их не продувал холодный ветер. За ними следила Иша, которая отняла у Зора эту обязанность, чему велк был только рад.

Но было одно обстоятельство, которое вызывало тревогу у всех. Поэтому и бдили Миронов с лейтенантом, которого подполковник ни разу не назвал по фамилии, и недоумённо смотрели в небо велки.

В чёрное небо.

В это утро солнце над этим регионом Сталкерры не взошло.

Пока отряд шёл вперёд, никто почти не задумывался о том, что скоро должно наступить утро. Лишь Миронов, поглядывая краем глаза на показания хронометра, прикидывал, как после рассвета так расположиться, чтобы свет наименее явно демаскировал всех.

В восьмом часу по федеральному времени все остановились на небольшой, минут на двадцать, отдых. Дети устали от долгого перехода, да и не всех сталкеры и Иша могли посадить себе на плечи. Велк Зор тогда раздал каждому из малышни по полбатончика, а то у них к тому времени уже громко урчало в животе. А на просьбу дать воды запить велк, поколебавшись, скрепя сердце разрешил съесть немного снега.

Но после восьми, когда уже должны были показаться первые проблески зари на востоке, всё так же было черным-черно. Разве что в тучах наметился тёмно-фиолетовый просвет с парочкой видимых звёзд, но это особо ни на что не повлияло.

Даже Миронов обратил внимание на почему-то не прекращающуюся темень лишь к половине девятого, когда в лесу должно было посветлеть настолько, что можно было бы идти с выключенными локаторами, не боясь «сослепу» врезаться в дерево.

Велк Зор ближе к девяти часам задал через Нурса подполковнику вопрос, есть ли мысли по поводу того, почему вокруг не светлеет. Миронов ответил, что пока сам точно не знает, но обещает в скором времени найти разгадку.

Так в темноте после девяти и устроились на отдых в неведении.

Одного из солдат отдыхающей смены подполковник попросил включить на пару минут режим маскировки и залезть на дерево, чтобы поверх леса взглянуть туда, откуда должно было показаться солнце.

И боец переслал Миронову на личный микрокомпьютер снимок с ультраоптики своего шлема, содержащий ответ на главный вопрос – «что случилось?» – и порождающий новый: «Как такое может быть?»

На изображении вместо солнца был виден чёрный диск с ослепительно-яркой каймой света. Точно такой же, как и при вчерашнем затмении.

«Почему спутник Сталкерры вновь закрывает солнце? – озадаченно подумал Миронов. – Или… продолжает ещё с вечера? Но этого просто не может быть! Какой бы ни была комбинация периодов вращения и обращения планеты вокруг звезды и спутника вокруг планеты, солнечное затмение не может длиться больше нескольких минут! Нет, это явно сделано искусственно – очевидно, с целью дезориентировать нас и деморализовать сталков… Вот только как? Видать, у мятежников действительно большие технические возможности, раз смогли на свою «базу» поставить движки такой мощности, чтобы постоянно сдвигать луну по орбите… Айвен Фокс, генеральский сын, чтоб тебя…»

Но проблему с продолжающейся «ночью» подполковник отодвинул на второй план.

Ведь не было никаких сомнений в том, что вражеский взвод, обезоруженный и высланный с планеты вместе с ампулой антидота, уже часов в восемь высадился вновь – с полными энергии аккумуляторами и новым оружием.

На отдельное звено мятежников из этого отряда и наткнулись бойцы, ещё недавно сопровождавшие тех к модулю, на котором враги и покинули на время Сталкерру, и догонявшие теперь группу Миронова по его приказу.

Завязалась перестрелка, в которую постепенно были вовлечены все двадцать или около того выживших в предыдущем бою мятежников. Какое-то время по каналу связи слышались только рубленые фразы приказов и неразборчивые крики.

Потом враги исчезли. Словно и не было их. Скорее всего, включили режим маскировки и рванули кто куда, поняв, что так быстро ничего не добьются.

Путь для двадцати с лишним бойцов Федерации был открыт.

Но опасность осталась. Ведь после стычки о недавнем присутствии ничто не напоминало: не было трупов. А значит, двадцать вооружённых и не видимых через тепловизор людей с недобрыми намерениями рыскали на этом берегу Сталки.

Оставалось только ждать, кто подоспеет быстрее: идущие кружным путём, чтобы была меньше вероятность привести за собой противника, но со знанием точных координат пункта назначения федеральные военные – или наугад блуждающие по лесу боевики.

А ведь список опасностей одним этим не исчерпывался.

Потому что врагов на северном берегу реки было больше, чем двадцать.

Ещё в полшестого, согласно сообщению двоих «трусишек»-военспецов, отряд мятежников, уничтоживший федеральный «лагерь запаса» у разгромленной базы, выдвинулся на север. Произведённые в разведчики специалисты направились следом, докладывая каждые десять минут о продвижении врага.

В полседьмого отряд, добравшийся почти до Сталки, разделился на три отделения.

Одно повернуло на запад, чтобы зайти в тыл двум десяткам федеральных солдат, которые вели позиционный бой с такими же по численности силами мятежников, не пуская тех в сторону удаляющейся группы Миронова.

Услышав об этом, подполковник связался с тем своим отрядом и сказал немедленно отступать на юг или север. Предпочтительнее – на север или даже на северо-запад, чтобы, уводя вражеские силы за собой, бойцы оказались как можно дальше от подступающего подкрепления мятежников.

И даже теперь те солдаты всё ещё водили по лесам к северо-западу от пепелища, оставшегося от Сталочной, превосходящего по численности противника.

Другое отделение «южного» взвода мятежников пересекло Сталку и, рассредоточившись, стало прочёсывать лес в поисках подполковника и опять улизнувших местных жителей.

Но это не они встретились с догоняющими своего непосредственного командира-лейтенанта солдатами Федерации. По крайней мере, «разведчик», приставленный Мироновым следить именно за этим вражеским отрядом, доложил о замеченной перестрелке, находясь более чем в километре к северу от эпицентра события. Ультраоптика шлема позволяла с лёгкостью рассмотреть на этом расстоянии рыжие всполохи плазмы на фоне полной темноты.

И, наконец, третий десяток врагов пошёл на восток вдоль южного берега реки, по-видимому, стремясь найти подполковника и сталков там.

Когда Миронов услышал о том от второго «разведчика», «прикреплённого» к этой группе противника, он вздохнул с некоторой долей облегчения: вот и ещё один отряд направился по ложному следу.

Главной опасностью в данный момент была вероятность, что двадцать человек повторного десанта и ещё десяток «поисковиков» могли так скоординировать свои действия, что обнаружение четырнадцати федералов и пятнадцати сталков стало бы вопросом десятков минут.

Но подполковник видел, что прямо сейчас местные дальше просто не пойдут, а бросить их означало проиграть то, из-за чего и вёлся этот конфликт, – поэтому и уповал на скорое прибытие подмоги.

…Внезапно в наушниках шлема прозвучало:

– Товарищ подполковник, мы на месте.

И сразу же – от одного из «часовых»:

– Внимание, рядом обнаружены объекты. Около двадцати, идентифицируются как свои. Ваши указания?

– Ничего не предпринимать. Отбой караулу. Выключить маскировку, расположиться на отдых. Остальным – то же самое.

И, переключив канал передачи, Миронов обратился к взводному, которому прибывшие также должны были доложить о присоединении к группе:

– Командуй, лейтенант.

– Рассредоточиться, встать кольцом вокруг временного расположения! В шахматном порядке, с дистанцией в пять метров по радиусу! Сохранять бдительность, обо всём докладывать незамедлительно!

– Есть! – в унисон ответили двадцать пять голосов.

«Хоть что-то сейчас можно назвать хорошим, – подумал Миронов, глядя в чёрное небо с тёмно-фиолетовыми просветами. – Мы наконец-то более-менее защищены. Следовательно, ещё сколько-то времени можем оставаться на месте. Наверное, с полчаса. Потом будем дальше уходить на северо-восток».

По часам утро должно было быть в самом разгаре. Но вместо него над этим регионом Сталкерры царила тьма.

И Миронов понимал, что настоящее утро здесь наступит вновь лишь тогда, когда с мятежниками будет покончено. А до этого надо было ещё дожить.

«Как ты там, Зелма?.. – подумал подполковник, повернув голову на восток, где сейчас находилась между планетой и солнцем гигантская вражеская база. – Надеюсь, тот урод тебя не убил. Вот бы тебе удалось сбежать оттуда… Я же знаю: ты можешь всё. Постарайся и на этот раз. Прошу тебя…»

Плющ тоже сидел отдельно от остальных в невесёлых раздумьях. Но, в отличие от Миронова, думал он не о том, почему продолжалось затмение, хотя в другое время не успокоился, пока не докопался бы до причины. Думал он и не об опасности столкновения с противником.

Нет, в данный момент молодого сталкера занимало совсем другое, что ещё полгода назад оставило бы его совершенно равнодушным.

Лина с Омелем тогда, после перестрелки, говорили о своих отношениях. Точнее, сталочка просила подростка не отвергать её, а тот отвечал, что не хочет и дальше идти у неё на поводу.

Проанализировав услышанное, Плющ сделал вывод, что Лина в поисках поддержки может вернуться к нему. В начале зимы он был бы этому рад и принял бы без всяких вопросов. Но сейчас Плющ относился к этой возможности более критично.

Что ему это даст? Выслушивать нытьё Лины и чувствовать пропасть между ними, которую нельзя преодолеть, потому что та всё расширяется? Да ещё после того, что сталочка сделала вчерашним вечером…

Но даже не это занимало Плюща больше всего.

Юноша раз за разом повторял в уме фразу, брошенную Линой Омелю: «Всё, что между нами было…» А что, собственно, могло быть такого, что так сильно привязало бы Лину к подростку?..

Плющ скрипнул зубами. Нет, он не должен вмешиваться. Не имеет права…

Хотя почему? Между теми двоими всё уже кончено, только до Лины, может, это ещё не дошло. А значит, он может рассчитывать узнать обо всём постфактум.

К кому подойти? Плющ недолго колебался, прежде чем сдвинуться с места. Лина может отказаться с ним говорить – да и вряд ли ответит полностью честно. А Омель Плющу казался более здравомыслящим.

Стараясь не привлекать внимания, молодой сталкер встал, сделал три шага к дереву, к которому прислонился подросток, и опустился на снег рядом с ним.

– Что случилось? – прошептал Омель, уловив приближение Плюща.

– Так вышло, что я слышал ваш с Линой последний разговор, – без обиняков сказал юноша. – Она упомянула о том, что между вами что-то было. Я бы хотел знать, что именно. В подробностях. Честно. Без утайки.

– Ты точно хочешь это знать? Ведь Лина может захотеть вернуться к тебе…

– А я этого не захочу! Выкладывай.

– Да. У нас с ней… было.

– Ясно… – процедил Плющ.

Осознание факта заняло секунду. Потом в душе сталкера поднялись негодование и обида.

Этот мелкий… с его бывшей подругой, с которой сам он ещё не!..

– Сколько?

– Тебе и это хочется знать?

– Я спрашиваю: сколько раз у вас с ней было?! – раздельно и чётко спросил Плющ, к концу фразы скатившись почти до рычания.

Секунда молчания, затем ответ:

– Два раза.

Плющ сам не знал, что на него нашло в тот момент.

Краем сознания он ощущал, как отвелась назад в замахе его правая рука, а потом резко устремилась к физиономии Омеля.

Но вместо челюсти, скулы или носа костяшки пальцев соприкоснулись с твёрдой от мороза корой дерева. Видимо, подросток почувствовал движение Плюща и успел уклониться.

Взрыв боли в кулаке и досады в мозгу заволок сознание какой-то пеленой. Плющ не помнил, как замахнулся снова и удар на этот раз достиг цели, не помнил, как бил ещё и ещё…

К действительности он вернулся, когда ему в скулу врезался кулак велка Зора.

Помотав головой, Плющ понял, что его держат двое велков, а над лежащим на снегу Омелем суетятся Лас, Ксюня и Иша.

«Это что сейчас со мной было? – подумал Плющ. – Это я… его?.. Но почему?! Я же не хотел…»

Тут подошла Лина. Взглянула на Плюща, на Омеля… затем влепила первому пощёчину, повернулась было к другому… однако махнула рукой и отошла прочь.

Лас поднялся, шагнул к Плющу, который отвёл взгляд в сторону, и сказал:

– Ты его вырубил. Поздравляю. Теперь молись кому угодно: Первосталку, Горесталкам, Зелме, Миронову, – только чтобы он очнулся и смог идти вместе с нами, когда придёт время. И чтобы он не утратил свою сверхспособность, пока не дезактивируют весь этот лес.

– Тридцать врагов, приближаются с запада, – вдруг раздался за спиной Ласа голос Омеля – приглушённый, как будто тот говорил во сне, и все тут же повернулись к лежащему подростку. – Хотят взять в кольцо. Сагней пятьдесят от кольца военных…

Омель замолчал – похоже, вновь провалился в забытьё.

Нурс отпустил плечо сына, нашёл взглядом Миронова, который повернулся к неясной движухе, и прокричал подполковнику по-русски сообщение Омеля.

Миронов не стал медлить и скомандовал всем приготовиться, разбудить детей, поднять Омеля и готовиться прорвать ещё не замкнувшееся кольцо окружения в неожиданном направлении – навстречу врагам.

Зор отпустил Плюща, прошептал тому на ухо: «Выкинешь ещё что-нибудь подобное – вырублю тебя так же, как ты Омеля, а когда вся эта круговерть кончится, шкуру спущу. И не посмотрю на то, что ты сын Нурса», – и достал из кармана данный Мироновым бластер.

Плющ вздохнул и положил руку на рукоятку мачета.

Зря он полез выяснять это. А главное не вовремя.

Уж лучше бы продумывал стратегию дальнейших отношений с Линой или выживания в полном врагов лесу. Это было бы полезнее.

* * *

А в это время из разных планетных систем, находящихся от Сталкерры на расстоянии каких-то десятков световых лет, стартовали к охваченной огнём битвы планете космические корабли. Космокатера, эсминцы, фрегаты, крейсера. Не было только линкоров, потому что никто в Федерации, кроме покровителя мятежников и руководства военной разведки Земли и ближайших к Сталкерре систем, о происходящем не знал, а ни одна из сторон не желала афишировать свои действия.

Запрошенная Мироновым экстренная эскадра в разрозненном составе базировалась сразу в трёх системах, одной из которых был Миракль, отстоявший от Сталкерры на двадцать пять световых лет в направлении галактического экватора. Две другие находились на расстояниях, превышающих это соответственно в два и два с половиной раза.

В сумме федералы отправляли к Сталкерре два крейсера, три фрегата, шесть эсминцев и около пятнадцати маленьких и маневренных катеров. Это было всё, что они могли выставить, не привлекая особого внимания.

Подкрепление мятежников вообще имело концентрацию по паре-тройке кораблей на систему базирования. И они имели несколько другой расклад по классам: один крейсер, один фрегат, восемь эсминцев и два с лишним десятка катеров.

Правда, они стартовали сразу из всех соседних обитаемых областей космоса, в том числе и тех, откуда вылетели федеральные силы.

Конфликт, который должен был в полную силу разгореться только на подступах к Сталкерре, мог начаться уже в ближайшие часы.

И никто не мог этому помешать. Не только не мог, но и не хотел.