Текст книги "Сталки. Затмение (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Часть 2. Защита: 2. Стрельба и манёвры

Деревня Сталочная, 04:34.

Плазменные сгустки стали настигать свои цели, когда вертикальное расстояние между отрядами сократилось до полусотни метров. Конечно, ветер сдувал часть газа, так что поражение живой силы было рассеянным и не критичным. Плазма оплавляла верхний слой брони, но обтекала на высокой скорости фигуры бойцов, заставляла испаряться снег под ногами защитников деревни и сливалась с пламенем реактивных ранцев вражеского десанта, который неуклонно спускался вниз, к остаткам Сталочной.

Но если раньше огоньки виднелись в небе близко расположенной кучкой, то теперь стало видно, что они рассредотачиваются в воздухе, опускаясь уже не прямо на берег, где встретили такой «горячий» приём, а по всей территории деревни. Солдаты это заметили и тоже стали понемногу растекаться по поляне с горсткой уцелевших домишек в середине; при этом стрельба не прекращалась ни на миг.

Боевики мятежников преодолевали уже предпоследний десяток метров над поверхностью, когда от их выстрелов внизу стали загораться крыши оставшихся строений. Ненадолго сверху палить перестали: в конце концов, те, за кем отчасти мятежники прилетели, могли находиться и в Сталочной. Видно было, как огоньки меняют свою траекторию, выписывают затейливые кривые в пространстве, – то боевики маневрировали с помощью ранцев, уходя от рыжих плазменных трасс.

Вскоре нападавшие приземлились, и перестрелка обрела более привычный характер.

Десяток боевиков закрепился на берегу и поливал сверхгорячим газом солдат Федерации, образовавших что-то вроде линии обороны с южной стороны деревни. Остальные враги окружили северную половину селения и старались проникнуть внутрь, но их останавливали пускаемые защитниками в промежутки между домов струи плазмы. Те же, кто намеревался опуститься в центр селения, были расстреляны ещё в воздухе.

Но если какой-то сгусток газа случайно задевал бревенчатую стену, тот, кто от него уклонялся, протягивал руку в бронеперчатке и сбивал огонь на корню, не давая разгореться ещё одному очагу пожара.

На стороне нападавших был небольшой численный перевес, но солдаты Федерации были подготовлены не хуже, поэтому прорыва в первые секунды стычки не получилось. В напряжённой перестрелке прошло десять секунд. Затем двадцать. Полминуты.

Однообразные боевые действия затягивались и грозили продлиться долго, сопровождаемые жертвами с обеих сторон и в итоге не приводящие ни к чьей победе. Но у солдат был приказ задержать врага как можно дольше и только при невозможности дальнейшего удержания Сталочной отступать в лес. А боевики имели две чёткие установки: уничтожить всех, кто попадётся им на планете, и спасти агентов-экологов, специально для которых на берег Сталки должен был сесть один из модулей, из которых мятежники и выпрыгнули заблаговременно на реактивных ранцах.

И вот эти интересы как раз и столкнулись на десятке гектар покрытой снегом земли, где достаивала свои последние часы, а может быть, и минуты деревня, история которой насчитывала примерно четыреста тридцать лет.

Вдруг с берега раздался голос одного из боевиков, многократно усиленный динамиком шлема:

– Давайте ненадолго прекратим стрельбу! В деревне могут находиться люди, которых мы должны живыми доставить к нам на базу! Если это так, то давайте приостановим огонь, чтобы модуль мог приземлиться и улететь уже с ними!

– А на кой? – так же ответил кто-то из защитников Сталочной. – Потом всё равно бой продолжится! И кого вы там собрались спасать? Этих экологов-предателей? Нет, вам придётся потрудиться!..

И перестрелка возобновилась с новой силой.

И никто не мог сказать, сколько она ещё продлится и какими будут её итоги.

* * *

Лес (100 метров к югу от Сталочной), 04:35.

– Вам придётся вести себя тихо.

Шёпот велка Зора звучал особенно убедительно. Хотя сам велк и подозревал, что здесь, на другом берегу Сталки, из-за более низкого радиационного фона его сверхспособность на воздействие на людей голосом будет слабее, дети, которые полукругом стояли перед ним, сидящим на снегу, жадно ловили слова велка. И, по всей видимости, безгранично верили ему.

– Ни одного лишнего звука. Иначе вы уже не сможете отпраздновать свой следующий день рождения. Иначе будет плохо всем – и мне в том числе.

Их группу охраняло несколько солдат, кольцом выстроившихся вокруг детей и Зора с оружием наперевес. Остальные бойцы под руководством командиров отделений, в темпе сворачивали свой временный лагерь.

– Не надо жаловаться. Вы не поможете ни себе, ни мне, ни солдатам, только навредите. Научитесь терпению, и в будущем, я уверен, всё с вами будет хорошо. Запомните, это очень важно…

– Велк Зор, мне в кустики надо… – так же тихо сказала какая-то девочка лет шести.

– И мне…

– И мне…

– Только быстро. И под моим присмотром, – вздохнул велк.

Всё-таки иногда с детьми бывает сложновато. Именно тогда, когда это может оказаться фатальным для них всех.

Зор вышел из кольца охраны и цепочкой повёл малышню следом за собой, к особенно густому скоплению торчащих прямо из снега голых веток, которые летом, наверное, были красивыми и пышными зелёными кустами.

– Приготовьтесь к тому, что вам придётся убегать, прятаться, мёрзнуть на этом холоде – без всякой возможности сделать свои дела или поесть, чтобы вас при этом не заметили, – не упустил шанса продолжить лекцию велк, на всякий случай деликатно отвернувшись. – Закончится еда, попить негде – разве что снег есть… Не бойтесь. Страх вам будет только мешать. Я буду рядом. Столько, сколько смогу. Всё, заканчивайте. У нас мало времени…

Зор заметил, как засуетились солдаты, строясь в ровные шеренги, и понял, что лагерь окончательно свёрнут. А значит, пора отправляться в неизвестном направлении, прежде чем их всех настигнут те, кто приземлился в лес по эту сторону реки.

Командир взвода что-то сказал бойцам, те что-то хором ответили – велк не понимал, что именно. Одно отделение вмиг окружило сталков, другое отправилось против течения Сталки, ещё одно – в глубь леса под острым углом к течению реки. Остальные рассредотачивались вдоль берега – вероятно, именно их должны будут обнаружить враги, придя на место резервного лагеря.

Один из бойцов тронул Зора за плечо и показал рукой вдоль Сталки против течения.

– Да понял я… Пошли, – бросил велк своим маленьким спутникам и, взяв ближайшего к себе за руку, небыстрым бегом направился вместе с солдатами охраны туда, куда перед этим ушло одно из отделений, чтобы проверить путь, по которому должны были следовать уцелевшие местные жители.

Дети все взялись за руки, образовали одну длинную цепочку, которая оказалась свёрнута внутри охранного кольца в три параллельные линии, и старательно засеменили вслед за Зором.

При этом на их лицах не было видно и капли страха. Они верили, что велк сделает всё, чтобы их уберечь. Больше даже, чем окружавшие их солдаты.

А Зор бежал вперёд, и в глазах его была обречённость.

Он тревожился не за себя – в конце концов, он уже пожил сорок с лишним лет, – а за детей. И постоянно возвращался к мысли о том, что в карманах его куртки было всего девять небольших сладких батончиков – всё, что он успел взять с собой из найденных в деревне запасов.

По одному для него самого и каждого ребёнка. Еда максимум на полдня. Потом надо будет что-то придумывать.

Если, конечно, он будет ещё в силах что-либо придумать.

* * *

Лес (8,5 километров к югу от Сталочной), 04:35.

В низу пологого склона невысокой горы, на вершине которой до прошлого вечера стояла федеральная база, царило сонное оцепенение и спокойствие.

На разложенных поверх снега сорванных ветках безмолвно лежали те, кто был ранен во время обстрела этой части леса.

Им не угрожал холод. В боевой экипировке была функция обогрева, которая, правда, съедала много энергии из аккумуляторов, поэтому раненые специально включили мощность ниже оптимальной – от двадцати до сорока процентов, в зависимости от состояния.

Им не угрожали голод и жажда. В особых карманах в броне имелись батончики концентратов – те самые небольшие запасы, о которых Миронов говорил сталкам. А бронеперчатки, если включить обогрев посильнее и направить тепло в нужные энергоканалы, вполне могли растапливать снег, а при достаточных затратах времени – нагревать полученную воду примерно до температуры тела.

Им не очень уж угрожали ранения. Медики оперативно обработали повреждения, вкололи необходимые лекарства и заставили включить режим лечения в полевых условиях в компьютерах комбинезонов. Теперь за состоянием пациентов должна была следить внутренняя автоматика бронекостюмов.

Им могло угрожать только открытое нападение.

Вокруг лёжки расхаживали уцелевшие при обстреле бойцы и военспецы, причём последние временно позаимствовали плазмеры у раненых, оставив тем для самозащиты лишь личные бластеры. Привалившись к дереву, дремал старлей, который вечером несколько часов безуспешно пытался связаться с Федерацией.

Именно с ним ближе к полуночи и говорил Миронов по поводу ожидающегося поздно ночью или рано утром нападения десанта мятежников. Конкретных цифр не называлось; подполковник просто сказал приготовиться к отражению новой атаки. Но по его тону старший лейтенант понял, что ничего хорошего не ожидается и их весьма условно боеспособная группа может столкнуться с превосходящим по численности отрядом противника.

Ещё подполковник тогда сказал, что назначает бывшего штабного дежурного командиром группы и перекладывает на него часть своей ответственности за судьбу раненых и специалистов.

И то, и другое было вполне логично. Во-первых, старлей был среди них старшим по званию, во-вторых, как и все, под контролем заведующего личной боевой подготовкой военнослужащих базы (в те страшные вечерние минуты буквально разорванного прямым попаданием снаряда) определённое количество часов в неделю проходил тренировки с реальными бойцами и голограммами, а значит, не был задохликом и знал, как обращаться с плазменным ружьём. Бывшее место в штабе должно было позволить ему использовать навыки по координации действий солдат. А раз его назначали главным на этом участке леса, то к нему автоматически переходила и доля ответственности за судьбу вверенных ему людей.

На всякий случай Миронов прислал несколько солдат на подмогу, но всё равно охрана «госпиталя под открытым небом» выглядела как-то несолидно, принимая во внимание потенциальную опасность. Но это было хоть что-то…

Сонное оцепенение было нарушено зуммером оперативного канала связи, прозвучавшим из внутренних динамиков шлема, который спящий старлей держал в руках.

Тихий, почти неслышный из-под чёрной бронированной полусферы звук заставил бывшего дежурного встрепенуться, затем, приходя в себя от короткого беспокойного сна, надеть шлем и голосовой командой подключиться к каналу.

– Старший лейтенант Красин слушает…

– Это Миронов, – прозвучал запыхавшийся, словно от бега, голос командующего. – Будьте готовы к отражению внезапной атаки. Мятежники высадились на планету большим составом, равным или превышающим наши силы. Возможно, целью одного из их отрядов будете вы, поэтому удвойте бдительность и отслеживайте любое подозрительное движение. И включите энергомаскировку.

Подполковник имел в виду особый режим системы терморегуляции бронекомбов, при котором внутренний контур, как и всегда, обеспечивал бесперебойный обогрев тела, а внешний искусственно охлаждался до температуры окружающей среды, что существенно снижало риск обнаружения при помощи тепловизоров. Минус этого режима заключался в большом расходе энергии аккумуляторов, из-за чего его нежелательно было использовать даже несколько часов.

Но Красин посчитал, что сейчас рискнуть можно.

– Вас понял. Ещё указания?..

– Нет. В ближайшее время придётся действовать автономно. На свой страх и оправданный риск. Помните: у них цель – уничтожить вас, а у вас – спастись. Не жалейте плазмы. Случится что-то с ранеными или со спецами – отдам под трибунал. Всё, до связи.

Канал отключился.

Старший лейтенант тут же переключился на общее квантовое соединение всей своей группы и кратко изложил слова Миронова остальным, при этом вставая и подхватывая с земли одолженную у кого-то плазменную винтовку.

Возражений не последовало.

Через двадцать секунд раненые уже были окружены плотным охранным кольцом, из входивших в которое каждый прислонился к своему дереву с оружием наизготовку, и те из «пациентов», кого разбудило сообщение Красина, заворочались, извлекая из специальных карманов бластеры.

А ещё все, кто мог, активировали энергомаскировку и тут же практически слились с холодными стволами деревьев или снегом, кое-как прикрытым ветками.

Они были готовы защищаться.

* * *

Лес (1,5 километра на восток-северо-восток от Сталочной), 04:44.

От деревни бежали долго и быстро, как показалось Ксюне, Лине, Омелю и Ише, по физической форме всё же заметно отстававшим от сталкеров, а тем более от военных. Миронов всего один раз чуть сбавил темп – наверное, разговаривал с кем-то по квантовой связи, – но потом вновь вернул прежнюю скорость.

Никто из сталков не издавал ничего, кроме тяжёлого дыхания. Хотя мысли роились у всех, а кое-кто даже считал, что должен как можно скорее всё всем рассказать.

Этим «кое-кем» был Омель. По пути он пробовал играться со своей способностью, ощущал мысленно копошение множества людей в деревне, чувствовал какие-то тени в лесу чуть к северу и на полврести к западу – но не знал, как рассказать обо всём этом Миронову. Не знал, поверит ли тот, не решался обратиться, а в придачу ещё и не мог: требовалось поддерживать хорошую скорость отдаления от Сталочной, а рассказывать что-то на бегу было несподручно. К тому же, ощущения были не такими отчётливыми, как раньше, но причины этого подросток осознавал очень смутно – и надеялся позднее узнать ответ на свой пока не высказанный вопрос.

У Ксюни также возникали мысли по поводу её нового умения. Во многом это было связано с тем, что этой ночью она снова видела необычный сон. В нём женщина, в которой сталочка с удивлением опознала Зелму, лежала пристёгнутой ремнями к койке посреди комнаты с металлическим покрытием стен. Разведчица с кем-то разговаривала, но о чём, Ксюня не слышала. Затем свет ненадолго погас, а когда загорелся вновь, на лице Зелмы было выражение неверия и ужаса. Она ещё недолго поговорила с кем-то невидимым, после чего к ней подошли двое в чёрной броне, отстегнули ремни, взяли под руки и куда-то поволокли. Прежде чем видение исчезло, Ксюня мельком увидела того, с кем разговаривала разведчица, но запомнила только чёрные штаны и какую-то странную чёрную накидку…

Сталочка догадывалась, почему у неё во второй раз за последние дни проявилась новая сверхспособность. Во время пожара радиационный фон в деревне существенно повысился, а следовательно, возросла и вероятность пробуждения умения. По крайней мере, та была выше, чем здесь, в лесу, в той его части, где, возможно, успели похозяйничать экологи со своим дезактивирующим суставом – и где большая часть радиоактивных частиц находилась под снегом.

Но Ксюня не знала, имеет ли смысл рассказывать об этом сейчас. Возможно, позже, когда обстановка станет менее напряжённой и можно будет подумать о спасении не только самих себя, но и Зелмы.

Нет, за разведчицу все – и Ксюня, и другие сталки, и Миронов – беспокоились и сейчас, просто в данный момент не имели ровно никакой возможности её вытащить с базы мятежников. На планете находилось гораздо больше людей, которых тоже надо было спасти.

И в этом вопросе приоритет был отдан местным жителям.

«Они пострадали сильнее, чем мы, – думал Миронов, прокладывая по лесу путь для их небольшого отряда. – Нашей задачей, задачей армии, было защищать их. В результате пришлось защищаться всем. Нас стало меньше на четверть, их – в разы! Конечно, душа у меня, как командира, болит и за тех, кого я оставил в деревне и на другом берегу сражаться с десантом, но… Хоть так я могу искупить вину перед выжившими сталками – сделать так, чтобы не исчезли и они».

Лас, Плющ и Нурс думали – каждый по-своему – о том, как они со своими мачетами и самопалом смогут помочь военным в борьбе с врагами, вооружёнными если не по последнему, то хотя бы близкому к этому слову техники.

А Иша и Лина сосредоточились на одном: только бы не отстать от остальных.

…Вдруг Миронов остановился, и его примеру последовали все остальные. Повинуясь прозвучавшей у каждого внутри шлема команде, солдаты сопровождения выстроились с одной стороны от остальных – с той, откуда могли нагрянуть боевики мятежников.

Подполковник повернулся к сталкам, которые в недоумении стояли кучкой на снегу, глядя на него, и включил внешний динамик шлема.

– Ну вот, – сказал он, и Нурс уже привычно начал переводить. – Мы ненадолго оторвались. Высадившийся к северу от деревни десант не знает, в какую сторону мы пошли, так что какое-то время будет прочёсывать лес там. И у нас есть минут пятнадцать на то, чтобы немного отдохнуть и поразмыслить над ситуацией, прежде чем нас обнаружат те враги, которых пошлют за нами в этом направлении. Максимум двадцать…

– Или больше, – вырвалось у Омеля.

Все в то же мгновение посмотрели на него.

И подросток понял, что момент для рассказа об открывшемся даре настал.

– Что он сказал? – спросил Миронов у Нурса. – Не расслышал…

Всё-таки даже русскому было трудно угадывать значение местных слов по их звучанию. Вот подполковник и не понял, что значит то «ыль бше», сказанное Омелем и означающее «или больше».

Велк объяснил.

– Почему ты так думаешь? – обратился Миронов уже непосредственно к подростку.

– Да, нам тоже хотелось бы это узнать… – пробормотал Плющ.

Омель глубоко вздохнул и заговорил.

О том, как проснулся и почувствовал присутствие Иши. Как мысленно распознал местонахождение всех в деревне. Как ощутил снижение отрядов противника. Как старательно отслеживает передвижения боевиков к западу от группы.

– Там их человек двадцать или тридцать, не больше. Они разделились на три отряда. Один закрывает путь из деревни с северо-запада, другой – с севера, оставшийся идёт в нашу сторону – прямо на восток. Но их всего несколько человек, и движутся они в полусотне сагней по сторонам друг от друга, вытянувшись рядом к северу чуть не на вресть. Если мы отойдём к реке, то они пройдут мимо и нас не заметят! Я надеюсь…

– На этой планете меня больше ничто не сможет удивить… – после недолгого раздумья, когда закончился перевод, сказал Миронов. – Мысль в принципе понятна. Только они ведь могут и повернуть к нам, вот в чём дело. А если они пройдут мимо, то мы можем оказаться зажатыми с запада и северо-востока, а значит, при прорыве к северу нас могут заметить с любой стороны… Ладно, пошли к реке. Если что, перебежим по льду и растворимся в лесах на другом берегу. А ты, – палец подполковника нацелился на Омеля, – отслеживай противника. Блин, какая-то психотронная война, ей-космосу…

С этими словами он повернулся и зашагал к реке. Все последовали за ним.

Пока была такая возможность, следовало уклоняться от боя. Не из трусости – из прагматичного расчёта.

* * *

Деревня Сталочная, 04:45.

Перестрелка продолжалась.

Уже полыхала половина строений, оставшихся целыми после вечернего нападения. Солдаты Федерации были окружены в центре деревни; занимаемая ими площадь существенно сократилась. Враги овладели периферией остатков селения и проверили все отбитые дома, но ни в одном из них экологов не обнаружили.

Однако из-за оговорки какого-то солдата в начале боя силам мятежников стало известно, что искомые люди – здесь, в Сталочной. А значит, в одном из центральных строений, которые удерживала противоборствующая сторона.

Несколько минут назад на берег реки опустились два модуля, из которых и десантировались боевики. Отделение, находившееся к югу от деревни, усилило плотность огня, охраняя аппараты словно зеницу ока, из-за чего линии бойцов Федерации пришлось отступить к остальным силам, где они также фактически были зажаты.

Обстановка складывалась критическая.

– Что будем делать? – по общему каналу связи поинтересовался у взводного один из солдат и, высунувшись из-за угла постройки, выпустил струю плазмы в противников, тут же укрывшихся за горящим вовсю домом Ласа.

– Деревню не удержим, – скрипнул зубами командир и выстрелил сам – уже из-за дома Лины. – Валить надо… Так, слушайте мой приказ…

Через полминуты план взводного был одобрен и сразу же принят к исполнению.

Неожиданно для вражеских боевиков фигуры в чёрной броне выскочили из-за домов и, паля во все стороны, двумя колоннами понеслись на запад, к лесу.

Мятежники попытались остановить их, но удар был внезапным и точечным, и окружение было прорвано.

Тридцать пять человек (несколько уже успело погибнуть) в считанные секунды промчались через западную окраину и исчезли за частоколом леса.

А плазменные трассы, пущенные солдатам вслед, лишь подожгли первый от селения ряд вперемежку голых и зелёных деревьев.

Один взвод мятежников тут же бросился за федералами, а другой проник в почти полностью разрушенную деревню и обыскал центральные уцелевшие дома.

Через минуту на берег Сталки были вынесены три тела: Джорджа, Рауля и Мики, которую не успели похоронить военные. У мужчин пульс прощупывался, но очень слабый; на попытки привести их в себя экологи не реагировали.

На всякий случай пять боевиков затащили все три тела в один из модулей и стартовали, увозя агентов на станцию мятежников.

А остальные быстро посовещались и решили разделиться. Десяток направился вслед за убежавшими солдатами, а другие подожгли из плазмеров последние целые дома и, предупредив высадившийся севернее отряд, выдвинулись на помощь в поисках скрывшихся в лесу с той стороны сталков и военных.

А на поляне на берегу Сталки вовсю горела деревня, которая практически перестала существовать.

И то, чтобы она не исчезла окончательно, обеспечивали жизни проживавших в ней до этого дня местных жителей.