Текст книги "Сталки. Затмение (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Часть 3. Контратака: 4. Из космоса в лес

Космос (80 тысяч километров от Сталкерры), 13:22.

На голографическом дисплее бортового компьютера высвечивались белые точки – истребители преследования. Изредка от их изображения отделялась красная звёздочка – условное обозначение ракеты, устремляющейся к цели, но автоматика угнанного Зелмой судна реагировала на атаку и сама отправляла назад ракету из боезапаса, и где-то в десятке тысяч километров позади расцветала на мгновение сфера беззвучного в вакууме взрыва.

Разведчица смотрела на всё это из пилотского кресла с нарастающим волнением, шумно дыша через кислородную маску. «Одна попытка, – напоминала себе она. – Ошибиться нельзя… как и привести врагов к Миронову и сталкам. Но прежде надо дотянуть до Сталкерры».

Прошло несколько минут. Истребитель давно прекратил разгон и теперь просто летел вперёд на автопилоте и максимальном варпе, преодолев уже больше половины расстояния

Вообще-то федеральные законы запрещали использование более чем десятикратного варпа на расстоянии от планеты, не превышающем двойного радиуса орбиты самого дальнего спутника, или же, за отсутствием таковых, десятикратного радиуса самой планеты. И запрещали совсем – в атмосфере, если она есть. Но в системе Сталкерры ещё не было патрулей, спутников слежения за космотрафиком, да и ситуация не располагала к соблюдению всех условностей. К тому же, на кону было самое ценное – время.

Преследователи приблизились, но продолжали находиться на дистанции, которая позволяла отразить ракетную атаку и делала лазер бесполезным против бортовых энергощитов. И у Зелмы стали появляться подозрения насчет естественности происходящего.

«Почему они меня ещё не догнали? – недоумевала она, глядя на голодисплей. – Оставили бы ускорение в 1g и двадцатикратный варп – и уже перехватили бы меня, а потом вернули бы на местную луну или уничтожили бы! Что-то мне это не нравится… Похоже, это только имитация погони. Хм, выходит, им не надо меня взрывать ракетой или дырявить лазерным лучом – а ведь они в курсе, что серьёзное нарушение герметизации в космосе может меня убить. Кислородная маска поможет, конечно, но ненадолго… Возможно, мой побег – всего лишь повод последовать за мной, а на подлёте к планете сбить меня и накрыть обстрелом десятки квадратных километров леса в районе Сталочной…

Кстати, а почему там тень? – Разведчица вгляделась в изображение Сталкерры на обзорном экране, ставшее заметно больше, чем несколько минут назад. – Вроде бы там день должен быть… А хотя, к примеру, на полюсах в том же часовом поясе сейчас светло… Что же получается: там всё ещё идёт это солнечное затмение?!»

Догадка была странной по своей сути и сравнительно маловажной по значению. Зелма лишь покачала головой и, посмотрев на цифры расстояния на экране, включила обратную тягу, чтобы сбросить скорость перед вхождением в атмосферу планеты, до которого оставались считанные минуты.

Напряжение со временем возрастало. Зелме казалось, будто она чувствует медленное, но неотвратимое приближение вражеских истребителей на расстояние поражения, как если бы у неё была сверхспособность сродни сталковским. «Эх, если бы в деревне жил кто-то с таким умением, – подумала разведчица, – то у мятежников было бы намного меньше шансов в этом противоборстве. Ведь ещё не весь лес дезактивирован, и радиация стала бы катализатором для этого «ментального радара»… Но если бы все наши желания исполнялись, то мятежники убрались бы отсюда ещё до последнего открытия планеты. А так мы имеем то, что имеем. Если это что-то вообще ещё существует».

Кораблик тем временем пожирал последние мегаметры расстояния до планеты. Зелма выключила автопилот. Одна её ладонь сжала штурвал, другая – ручку управления ракетомётом, а взгляд вперился в показания бортового квантового радара, одновременно считывая показания приборов и цепляясь за рычаг управления двигателем и ручку прицела лазера.

Как на симуляторе. Только в реальности. Хардкорный уровень с одной-единственной жизнью. Пройти – получить приз и приступить к новому этапу противостояния.

В эти мгновения Зелма вновь стала собой – выпускницей факультета спецразведки Военного университета, ко всему готовой, ничего не боящейся, думающей только о своей текущей миссии. Режим, до этого иногда включавшийся неким фоном, будто бы по щелчку тумблера стал основным – впервые за годы.

Забылась боль. Прошла усталость. Осталась лишь готовность действовать.

Когда расстояние от планеты сократилось до тысячи километров, а от преследователей – примерно до пятисот, Зелма резко выключила варп, перевела двигатель обратно на прямую тягу и дёрнула штурвал вбок, разворачивая истребитель к противникам. Одновременно другая её рука стала нажимать гашетку ракетомёта, и самонаводящиеся снаряды один за другим полетели к приближающимся целям.

В черноте вакуума на обзорных экранах стали видны взрывы перехваченных ракет, а голодисплей радара показал, что вражеские истребители начали маневрировать, уклоняясь от атаки, но всё ещё летя навстречу Зелме. Разведчица поняла, что они могут её окружить, и тогда скрыться от них не получится, а тем более – отыскать Миронова.

Да и дальше что? Если не будет помощи из Федерации, Сталкерра обречена. Рано или поздно мятежники победят. И какой тогда был бы смысл в побеге Зелмы?

«Если события пойдут по худшему сценарию, – подумала разведчица, переводя машину в снижение под острым углом к планете, – то я буду знать, что сделала хоть что-то, прежде чем погибнуть».

В этот момент к ней пришла идея, и Зелма невольно улыбнулась, в то время как её рука отворачивала штурвал в сторону, чтобы уйти от лазерных лучей, выпущенных противниками, которые вдруг оказались опасно близко от неё.

«Но я не погибну. И мало того, спасу Александра Васильевича, всех военных и сталков. А заодно докажу Фоксу, что любой план можно провалить, каким бы безукоризненным тот ни был».

Выбрав взглядом на голоэкране самый близкий к ней истребитель, Зелма повернула машину точно на него и прибавила ускорение.

«Если им нужна не я, а Миронов, то сейчас меня будут опасаться. А значит, я смогу диктовать им свои условия боя».

Противник, судя по всему, увидел на радаре приближение «цели» и разгадал её намерения – стал уводить кораблик прочь с помощью какой-то фигуры высшего пилотажа. Зелма чертыхнулась, включила варп и пристроилась следом, выжимая из машины максимум.

При этом разведчица понимала, что, если она повредит носовой блок своего варп-двигателя, то её возможное фактическое ускорение упадёт в двадцать раз и её собственный план точно сорвётся. Повреждение чужого кормового просто заставит отключиться и носовой – эта участь настигнет врага, но и только; больше результатов не будет. Выходит, надо…

В последний момент перед столкновением Зелма подала машину в сторону. По корме противника чиркнул не нос истребителя, а крыло. Соприкоснулись энергощиты – и прорвались: Видевская угодила врагу по боковой поверхности сопла анни-двигателя.

Ещё один рискованный вираж – и ребро крыла отломало противнику стабилизаторы. Напоследок ударив его в борт, Зелма с удовлетворением заметила, что врага начинает уводить вбок и вниз – в направлении планеты.

Один сделан. Осталось ещё с десяток.

Тем временем щиты восстановились. Зелма развернула машину навстречу другим… и на миг ужаснулась, увидев то, что устремилось прямо к ней.

Дистанция поражения бортовыми лазерами составляла в вакууме примерно полсотни километров, а бой шёл уже на меньших расстояниях. К тому же, никто не отменял и автокорректировку прицела, позволяющую поражать цель лучом непрерывно в течение какого-то времени.

Враги успели перестроиться, расположившись в параллельных горизонтальных плоскостях, и их лазерные лучи сошлись в двух точках – на крыльях истребителя Зелмы.

Щиты не выдержали. Голодисплей бортового компьютера стал из синеватого красноватым, высветились данные о повреждениях. Неожиданных – и необратимых.

Испуг прошёл, осталась лишь злость.

«Они отрезали мне крылья! – Зелма стиснула зубы и направила машину в новый отчаянный таран. – Пусть теперь ответят за это. И я постараюсь наказать их вдвойне…»

Строй вражеских машин, располагавшихся друг «над» другом, распался. Истребители свернули какой куда, но всем от Зелмы уйти не удалось.

Разведчица вдруг рванула штурвал от себя и влетела носом снизу в чью-то корму. От удара, немного смягчённого щитами, лязгнули зубы и на миг потемнело в глазах. А вражеский истребитель закувыркался от полученного импульса по направлению к планете.

В эти же мгновения палец Зелмы зажал гашетку ракетомёта, расстреливая оставшийся боезапас. Самонаводящиеся ракеты вылетели из пусковых установок на нижней плоскости машины и устремились к противнику.

Автоматика истребителей мятежников, естественно, среагировала на атаку и заставила бортовые орудийные системы выстрелить в ответ. Но расстояние между машинами успело увеличиться всего лишь до нескольких километров, а ракеты двигались с гиперзвуковой скоростью. Свою роль сыграло и время реакции пусковых установок – от команды до самого выстрела, – незначительное, но, тем не менее, реальное.

Зелма выпустила около двух десятков ракет – в среднем по две на каждый вражеский истребитель. И если первые из них были перехвачены теми на подлёте, то следующие либо попали в сами машины, либо взорвались от столкновения с «ответными» ракетами в непосредственной близости от истребителей.

Видевская наблюдала всё это на голодисплее с показаниями радара и на обзорных экранах. Лоб разведчицы вспотел, и влажная ладонь немного соскользнула по штурвалу, в то время как другая, в бронеперчатке, судорожно сжимала ручку управления бесполезным уже ракетомётом.

Всё зависело от того, что предпримут враги, которых теперь осталось всего семь.

«У меня, похоже, варпа больше нет, – подумала Зелма, взглянув краем глаза на показания приборов. – Значит, тем более привлекательной целью я буду. Они точно последуют за мной – после того, что я им только что сделала».

Она неуклюже из-за серьёзных повреждений повернула истребитель почти перпендикулярно к поверхности Сталкерры – немного восточнее района боевых действий. Машина понеслась вниз, прорывая экзосферу и термосферу планеты.

«Я им нужна, пока жив Миронов, – твердила про себя разведчица. – Они сделали достаточно с их стороны, чтобы я исподволь сделала то, чего от меня хотели. Правда, я им чуть порвала шаблон… Эх, только бы всё не оказалось зря… Есть! Я это сделала! Ура!..»

Вслед за её истребителем к поверхности планеты снижались ещё пять из семи машин. И судя по их неровному полёту, отображённому на радаре, их на это сподвигли не указания командира, а внезапные технические проблемы.

«Лишь бы анни-двигатели целыми оказались!.. Космос с этим варпом, и без него тоже летают, а вот без базовой силовой установки никак… Нет, они не падают, а просто снижаются. Наверное, ракеты взорвались совсем рядом с соплами двигателей, и включились защитные системы, не дающие использовать обычные режимы мощности… А после вынужденной посадки это можно будет исправить. И тут, надеюсь, подключатся федеральные военные…»

Зелма повернула машину под более острым углом к планете и стала наблюдать за тёмным районом, который, казалось, сам надвигался на крошечный по сравнению с самим космическим телом истребитель.

«М-да, с генеральским прикрытием можно и луну заставить постоянно закрывать солнце… – подумала разведчица. – Но вот заставить рухнуть власть в Галактике – весьма сомнительно. Тридцати пяти лет мало, чтобы своими силами расшатать действующую столетиями систему. И полувека будет мало, – даже если промыть мозги сталкам-«радикалам» и понадеяться на их интеллектуальный потенциал. А особенно если этому будет серьёзное противодействие со стороны тех, кто не может остаться равнодушным ко всем творимым бесчинствам».

Истребитель с отрезанными крыльями летел вниз подобно раненой, но не убитой окончательно птице. Зелма понимала, что этой машине больше уже не взлететь – в отличие от тех, что пикировали сквозь атмосферу в некотором отдалении.

И внутри разведчицы поднималась волна гордости за себя и радости от скорой встречи с подполковником Мироновым, которая приближалась с каждым пройденным километром.

Кое-что Зелма всё же сделала. И этим искупила вину перед собой за предательское, досадное пленение на спутнике Сталкерры.

* * *

Спутник Сталкерры, 13:35.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – прорычал Фокс, выслушав сбивчивый доклад обескураженного командира эскадрильи о ходе боя. – Вы хоть понимаете, что фактически отдаёте машины в руки федералам?! Что у них там за проблемы?!

– Взрывы ракет в непосредственной близости от энергощитов стали причиной аварийной блокировки двигателя, и теперь нужно создать безопасные условия для бортовых систем, чтобы провести диагностику и позволить автоматике снять блокировку…

– Пусть пилоты выберут для посадки как можно более удалённые от Сталочной районы! А вы двое – с тем, кто ещё, кроме вас, уцелел, – следуйте основному плану. В принципе вас тоже должно хватить. Всё ясно?

– Да.

– А по возвращении на станцию приготовьтесь к тому, чтобы передать вашему напарнику полномочия командира лётной группы.

Фокс нажал сенсорную кнопку отбоя и в сердцах хватил кулаком по синтепластовому покрытию сцены.

Эта Видевская всё-таки нашла способ навредить ему – ему, Фоксу! Причём так, как не могла ни по каким расчётам! Одна против дюжины – и в результате пять машин взорваны, а ещё пять подбиты!

Неужели экстремальная ситуация позволила ей так сконцентрироваться, чтобы сделать безусловную, казалось бы, победу мятежников чуть ли не пирровой?.. Возможно. Остаётся вопрос: где Зелма так научилась летать? Хотя что значит – «так»? Она просто провела два успешных тарана, а остальное сделали выпущенные ей ракеты. Да и вообще управление этими истребителями федерального производства упрощено дальше некуда, так что и на ручном режиме очень многое делает автоматика… даже слишком многое…

«Всё равно Видевской теперь не выжить. Ни ей, ни Миронову, ни недобитым сталкам», – успокоил себя Фокс и стал искать в меню контактов код Миронова. Если бы в этот момент в зале ещё кто-нибудь был, он бы заметил, что на лицо главаря мятежников вернулась прежняя усмешка.

Это было маленькое удовольствие, в котором тот просто не мог себе отказать.

Через несколько секунд в микронаушниках раздался настороженный голос Миронова:

– Фокс, что тебе ещё нужно? Ампула уже у тебя, так что твои экологи должны были прийти в себя пару часов назад. Если снова потребуешь выдать Нурса и Лину, то я вынужден тебе отказать…

– Да нет, не в этом дело. Ваши жизни я рано или поздно получу и так. Хочу лишь сообщить, что ваша, товарищ подполковник, подчинённая не далее как полчаса назад нарушила подписку о неразглашении, выдав мне пароли от своего комма и всю свою биометрию. Поэтому в любой момент я могу анонимно через цепочку ретрансляторов сообщить об этом в определённые инстанции, и репутация Видевской будет разрушена раз и навсегда. А с ней будете посмертно осуждены и вы. Разумеется, не судом, а памятью людей. И я сделаю это в ближайшее время, если вы не выполните мои условия.

Некоторое время Миронов молчал, видимо, обдумывая слова Фокса, а тот вслушивался в тишину на другом конце канала и ожидал ответа своего противника.

Потом подполковник заговорил, и голос его звучал решительно и даже приподнято:

– А не пойти ли бы тебе кое-куда? Кому ты можешь это сообщить, не выдав себя? Своему папаше-генералу?.. – По спине оторопевшего Фокса при этих словах под тканью костюма пробежали ледяные мурашки. – Нет, я отказываюсь выполнять то, что ты мне указываешь. И я знаю, что Зелма не предала Федерацию и сейчас направляется на Сталкерру. То, что тебе удастся выудить из её комма (если он, конечно, ещё у тебя), не является каким-нибудь важнейшим стратегическим секретом. Из контактов там только два кода: мой и дежурной части разведуправления на Миракле. А квантовые каналы, как ты хорошо знаешь, прослушать нельзя. Только если поставить микрофон в устройство… Подумай лучше о себе, Фокс: что будет с тобой, когда твоего отца арестуют? Ведь ты сам, без него, можешь не очень-то и много. А за пределами системы Сталкерры – ровным счётом ничего. Думай, Фокс, думай.

И Миронов отключил связь, оставив шокированного главаря мятежников в одиночестве и звенящей тишине пустого зала.

«Откуда он-то это знает?! – подумал Фокс, пока его невидящий взгляд буравил одну точку на верхнем ряду жёстких кресел. – Неужели… чёртовы сверхспособности сталков!..»

Вспомнив последние слова подполковника, мятежник вновь похолодел и стал набирать новый код вызова на браслете. При этом пальцы Фокса еле заметно тряслись.

Когда ему ответил нужный человек недовольным голосом: «Ну что у тебя там ещё?..» – мятежник с двумя именами взволнованно сказал:

– Папа, тебе лучше скрыться. Миронов знает, кто покрывает нас из военных. И в том своём разговоре через мой ретранслятор он вполне мог на тебя намекнуть. Уезжай куда-нибудь, где тебя не найдут. Пожалуйста. Пока не поздно…

* * *

Лес (6 километров к северо-северо-западу от Сталочной), 13:39.

Подполковник Миронов выключил комм и переступил через торчащий из-под снега корень.

Отряд снова шёл дальше, прочь от деревни, в леса, где можно будет раствориться и враги замучаются там всех искать и добивать. Тем более, что лейтенанта и ещё нескольких бойцов Миронов отправил с детьми и Ишей на север: благодаря экзоскелету брони военные могли, неся маленьких сталков или женщину на спине или на плечах, бежать вперёд на хорошей скорости. Километров на десять оторваться – и никто уже не догонит. А тем временем…

Подполковник посмотрел вверх, в тёмное небо, кажущееся почти чёрным на вид сквозь светофильтрующий щиток, который Миронов надвинул полностью. «От сорока до шестидесяти часов, – промелькнула мысль. – Если наши корабли прибудут сюда раньше, чем подкрепление мятежников, которое те наверняка вызвали, то мы победим. Главное – выжить…»

Шансы отряда поднимало не только это.

Так как после временного пленения вражеского отряда у федералов оказались двадцать пять «лишних» плазмеров (хотя, как известно, оружие никогда лишним не бывает), а солдатам было не очень удобно с ними управляться, Миронов наконец-то распорядился выдать ружья и местным – велкам и юношам. Омелю и сталочкам пришлось остаться с бластерами, самопалами и мачетами.

А ещё в это время два отделения «камикадзе» оттянули тридцать из шестидесяти пяти остававшихся в живых боевиков к реке и оторвалось от них, создав иллюзию того, что федералы перешли на другой берег. А остальных врагов, по сообщениям Омеля, которого Лас пока на всякий случай вёл за руку, в радиусе двух километров-врестей не наблюдалось.

«Что не мешает им следовать за нами на большем расстоянии, – хмыкнул мысленно Миронов. – Те, что направились поначалу на восток по южному берегу, как сообщил агент, уже где-то в четырёх километрах на северо-восток от остатков деревни… Жаль, что другого «разведчика» обнаружили и убили, – так бы знал и где все другие… Не прощу этого им. Как и всего остального. Ведь на том берегу уже никто не отвечает на вызовы. Нас осталось всего полсотни… Эх, вот бы знать, где собирается сесть Зелма?..»

Подполковник снова посмотрел на небо – и увидел в вышине крохотную светлую точку, медленно снижающуюся к лесу на северо-востоке. Торопливо включил голосовой командой ультраоптику шлема и понял, что ему не показалось.

Что-то действительно спускалось к поверхности Сталкерры. Судя по всему, тот самый истребитель. Но свечение, сопровождавшее объект, говорило о том, что с ним явно что-то не в порядке. Либо двигатель работает на пределе и исправить это прямо сейчас нельзя, либо снижение сквозь атмосферу было слишком быстрым – и это светилась разогретая до тысяч градусов обшивка в отсутствие энергощитов…

Сердце Миронова легонько сжалось. «Что с ней случилось?..» – подумалось с тревогой.

Краем глаза он заметил ещё какой-то малюсенький огонёк и на ходу, чуть сбавив шаг, повернул голову.

Так и есть – кто-то снижался в лес и на северо-западе.

Миронов в удивлении повернулся вокруг себя и заметил ещё четыре яркие точки, которые были так похожи на падающие звёзды, только спускались к горизонту чуть быстрее спутника-шпиона.

«Вот так и поверишь в какой-нибудь мифический Звездопад», – подумал подполковник и обратился через внешний динамик к шагавшему рядом и притормозившему вместе с ним Нурсу:

– Омель может определить, где находится Зелма? Расстояние можно плюс-минус в разумных пределах, а вот сторону надо знать точно…

Велк включил свой вредомер, прислушался к негромкому постукиванию прибора, выключил его и пробормотал по-русски:

– Так, здесь чуть меньше одного вреда – микрорентген шестьдесят… Значит, возможно…

Он подозвал Омеля. Тот выхватил руку из ладони Ласа и, стеснительно прикрывая разбитое лицо, подошёл к велку.

Они шёпотом о чём-то переговорили – Миронов не стал специально прислушиваться. Вскоре Нурс кивнул, отпустил подростка, вернулся к подполковнику и доложил:

– Зелма снижается на северо-востоке. До предполагаемого места посадки километра три… может, и больше. Остальные – это мятежники; скорее всего, у них тоже какие-то повреждения. Отвечаю на ваш невысказанный вопрос: кое-какие сведения о военной технике я вычитал в Сети с коммуникатора, пока жил в лесу один. До самого близкого из вражеских истребителей – того, что на северо-западе, – будет километра четыре; другие – ещё дальше.

– Хорошо. Идём к Зелме, – кивнул Миронов и по общему каналу отдал приказ повернуть на северо-восток.

Это относилось и к убежавшему вперёд отряду с детьми и женой Нурса: тем особенно надо было оказаться как можно дальше от врагов.

Но двум отделениям, которые завели мятежников на другой берег, подполковник приказал следовать к ближайшему месту посадки одного из истребителей – в паре километров к западу от остатков деревни. А при этом – избегать любых стычек с врагами, а если те появятся в пункте назначения, отойти на безопасное расстояние с включённой маскировкой.

«Я иду к тебе, Зелма, – подумал Миронов, невольно прибавив шагу. – Я знаю, что ты не хотела никого предавать. И спасибо тебе, что вырвалась. Вместе мы сможем разработать план, который обязательно приведёт нас к победе. Ведь не зря же ты эти пять истребителей сбила…»

Отряд шёл на северо-восток, не теряя бдительности. Ведь враг вполне мог оказаться и совсем рядом.

* * *

Лес (7,3 километра к северо-северо-востоку от Сталочной), 13:40.

Энергощиты были полностью разряжены в ходе боя, поэтому удары о деревья при посадке ничем не смягчались. Зелма сидела, сжавшись в пилотском кресле, и со стиснутыми зубами, чтобы не откусить себе язык, ждала, пока летящий с выключенным только что двигателем истребитель погасит скорость.

Когда машина брюхом сшибала верхушки не тронутых ранее человеком деревьев, это было ещё ничего – лишь лёгкие толчки снизу от каждого удара. Но истребитель постепенно спустился ниже и теперь каждую секунду сшибал по десятку старых стволов, в то время как разведчицу мотало и трясло под ремнём безопасности, словно шарик на ниточке внутри коробки, которую трясут.

Через несколько секунд удары стали замедляться, стали более ритмичными, и Зелма уже просто вздрагивала им в такт, ожидая, пока всё это закончится.

Ещё десяток разбитых в щепки и поваленных деревьев… предпоследний, самый мощный, удар, так рванувший по инерции Зелму вперёд, что едва не порвался ремень… и последний – падение на снег…

И всё прекратилось. Наступила полная, звенящая тишина, какая была в отсеке заключения на базе мятежников, когда Зелма только очнулась.

Разведчица протянула руку к голоэкрану и несколькими движениями отключила бортовой компьютер, в беззвучной истерике вопящий о критических повреждениях и неисправностях. Изображение мигнуло и исчезло.

Зелма отстегнула ремень, взяла в одну руку плазмер, а другой потянула вверх скобу фонаря кабины. Внутрь ворвался морозный воздух, и Зелма вдохнула его полной грудью, подчиняясь какому-то мимолётному внутреннему желанию. А затем взялась за скобу снизу и со всей силы толкнула её вверх.

Панель откинулась назад, но замерла на полпути. В это время Зелма уже встала, втянув воздух сквозь зубы от ощущений в ноющем от тряски и ударов теле, и придержала крышу кабины рукой. Встала на кресло, упёрлась кулаком с зажатым стволом плазмера в край кабины, поставила туда ногу и вылезла наружу. Скатилась по обшивке на крыло, спрыгнула на снег и вгляделась в окружающий её тёмно-фиолетовый мрак, оттенённый холодным светом короны местного солнца.

Пока истребитель снижался в плотных слоях атмосферы, Зелма успела прикинуть, куда мог пойти Миронов, и направить в нужную сторону своё полууправляемое падение.

Со вчерашней атаки прошло достаточно времени, чтобы убежать подальше в лес и там спрятаться, но подполковник этого явно не делал. Вероятно, после обстрела базы выжило достаточно много бойцов, и лучшим решением в такой ситуации было отправиться в Сталочную – тем более, что оттуда к моменту их прибытия уже убрался первый вражеский десант с группой «повстанцев». В деревне (точнее, в том, что от неё осталось) военные провели ночь, а вот ранняя утренняя высадка мятежников могла застать отряд врасплох.

Но Миронов обязательно бы спасся сам и утянул бы за собой группу сопровождения вместе с выжившими «профедеральными» сталками. Они бы попетляли в окрестностях деревни, отстреливаясь от преследующих их боевиков, а потом оторвались бы и ушли на довольно большое по здешним меркам расстояние. Вот только куда?..

Юг отпадает, потому что один отряд мятежников мог высадиться и в районе уничтоженной базы, а риски следовало бы по возможности уменьшать. Запад? Маловероятно. Там лес довольно редкий, и скрыться там могло бы разве что маленькое маневренное подразделение, но не большой отряд, отягощённый к тому же уцелевшими женщинами и детьми сталков. Восток? Уже лучше, но там экологи успели дезактивировать достаточно большой участок леса, и способности местных в лучшем случае проявились бы там очень слабо. Остаётся север. И если Зелма правильно представляет себе, как двигался отряд, то свои должны были находиться в нескольких километрах от остатков Сталочной – то есть где-то рядом. Плюс-минус километр или два.

«Учитывая, что уцелевших сталков Миронов бросить не мог, им приходилось регулярно отдыхать, – подумала разведчица. – Так что, скорее всего, я приземлилась севернее их. И если они каким-то чудом сумели оторваться от врагов (а чудесам сейчас как раз самое время), то первыми, на кого я наткнусь, должны быть свои. Что ж, пойду на юг. Меня точно заметят с помощью тепловизоров. А если что, у меня есть плазмер».

И Зелма, сняв оружие с предохранителя и выставив перед собой, будто палку, чтобы самой не натыкаться на деревья, пошла в выбранном направлении.

Её непокрытую голову обдувал ледяной ветер, ноги увязали в глубоком снегу, в комбинезоне никак было не включить систему обогрева, а глаза только начинали привыкать к темноте. Но Зелма делала один шаг за другим, зная, что рано или поздно кого-нибудь найдёт.

Внезапно её мозг сопоставил два факта: один из её собственного опыта, другой – вскользь упомянутый Фоксом, – и у разведчицы появилось подозрение, сразу заставившее её немного занервничать. И пока она шла, это подозрение становилось только сильнее. Но самостоятельно проверить его на истинность было никак, и лишь поэтому Зелма не решалась развернуться и убежать прочь.

В конце концов, сколько-то времени у неё ещё есть.

* * *

Лес (6,6 километра к северу от Сталочной), 13:46.

– Товарищ подполковник, – обратился к Миронову по общей связи один из бойцов, – на востоке метрах в двухстах обнаружен неизвестный. Метка «свой» не считывается. Человек движется шагом на юг; поблизости больше никого нет. Ваши указания?

– Это свой! Не стрелять ни в коем случае! Поворачиваем и догоняем! – приказал Миронов солдатам и махнул рукой сталкам, куда нужно идти.

А когда отряд развернулся на юго-восток, подполковник прибавил шагу, идя уже у переднего края охранного кольца и изо всех сил подавляя желание побежать по сугробам впереди всех.

«Зелма всего лишь моя подчинённая, – напомнил он себе. – Уже то, что мы идём за ней, должно быть делом великой важности. Ни к чему проявлять эмоции там, где их вряд ли поймут».

Через пару минут, когда расстояние до идущего вдаль человека, по сообщениям бойцов, уменьшилось метров до ста, Миронов включил внешний динамик шлема, прижал к нему рупором руки (свой плазмер при этом подполковник сунул под мышку, а второй, доставшийся от мятежников, протянул не глядя кому-то сзади) и крикнул:

– Зе-е-елма-а-а! Ты слышишь?! Зе-елма-а!..

– Объект остановился, – бесстрастно доложил кто-то из солдат. – Направился в нашу сторону. Медленно…

– Ничего не предпринимать, – бросил Миронов, вышел из кольца бойцов, окружавших его и сталков, приподнял щиток шлема, оставив глаза закрытыми им от солнца, и пошёл навстречу той, в кого верил, пожалуй, больше, чем в кого-либо другого.

Через какое-то время он остановился. С помощью тепловизора он различал также замершую в нескольких метрах от него фигуру и знал, что та тоже на него смотрит.

Они глядели друг на друга, не видя лиц, и молчали.

Это продолжалось с полминуты, потом Миронов кашлянул и тихо спросил:

– Э-э… Зелма?

– Товарищ подполковник?

Этот ответ вопросом развеял все сомнения. Главным образом потому, что Миронов узнал голос, который не спутал бы ни с чьим во всей Галактике.

Тем временем где-то далеко человек в чёрном костюме, глядя на остановившуюся яркую точку на голодисплее, прошептал кому-то в свой микрофон-имплант:

– Приготовьтесь. Отсчёт на три минуты, затем приступайте к операции.