Текст книги "Сталки. Затмение (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Договорились, – кивнул подполковник и, отключив внешний динамик, вышел из кольца солдат, окружавшего уцелевших жителей.

Нурс перевёл дыхание, вернулся к сыну и вновь сел рядом с ним на снег.

В этот момент из селения показались бойцы, которые, как подумалось Ласу, пошли туда для поиска оставшихся там сталков. И всё бы ничего, но юноша увидел, что вместе с солдатами идёт ещё один человек.

Иша.

«Омель! – промелькнуло в голове Ласа. – Прошло уже достаточно времени, чтобы прийти в чувство после того удара… или же Омель, как Ксюня, пролежит в отключке ночь, обретя… сверхспособность? Или вовсе не очнётся?.. Нет, об этом думать нельзя. Никак… Впрочем, сейчас мы всё и узнаем».

Бойцы вывели Ишу из-за дотлевающих остатков домов и строем подошли к командующему – по-видимому, для доклада: пока начальник говорил, он вряд ли мог сконцентрироваться ещё и на квантовом обмене голосовыми сообщениями.

Видя, что женщина после недолгих колебаний направилась к Плющу и Нурсу, Лас потряс за плечо привалившуюся к его груди и задремавшую было Ксюню. Когда та открыла глаза, он встал, потянул подругу за руку и также поднял на ноги. Указал подбородком на семью Плюща, прошептал:

– Давай к ним: узнаем, что там с Омелем…

– Пошли, – вздохнула Ксюня, и они направились к сидевшей неподалёку на снегу троице.

Иша что-то негромко говорила мужу и сыну, но заметила подходящих Ласа и Ксюню, на миг прервалась и сказала теперь уже им всем:

– Омель пришёл в себя. Пока только стонет и бормочет что-то, но явно в сознании. Ещё немного времени да хороший отдых – и он снова встанет на ноги.

– Хвала Первосталку, – сказала Ксюня.

– Слава космосу, – с усмешкой пробормотал Нурс. – Сколько можно уже плодить эти суеверия? Даром, что ли, я последние полчаса Плющу доказывал правильность рационалистического подхода; теперь ещё и тебе, Ксюня, прочитать лекцию?

– Велк, – покачал головой Лас, – поймите вы, наконец, что иногда разум следует отключить и поступать так, как велят чувства, если позволите, долг перед другими жителями и перед деревней. Но вы никогда об этом не задумывались. Поэтому вы и прожили шесть лет в лесу чисто на собственном упрямстве, и только наше с Зелмой совместное вмешательство помогло вернуть вас в Сталочную и в семью. Поэтому вы – уж не знаю, когда именно, – вступили в сговор с…

– Не тебе судить меня, юноша, – перебил его Нурс с металлом в голосе. – И никому из вас. Лишь Совету велков, который практически уничтожен, Зелме, которой сейчас здесь нет, или этому Миронову, которому уж точно не до меня и вообще вряд ли до кого-либо из нас!..

– В самом деле, Лас, – сказал Плющ, – чего ты так на моего отца взъелся? Перед тобой он ни в чём не виноват…

– Помолчи, Плющ. – Теперь Лас говорил с твёрдостью, которой даже велк Зор редко мог похвастаться. – Я хочу, чтобы все присутствующие здесь знали правду. Этот человек, – указал молодой сталкер на Нурса, – вступил в сговор с врагами и долгое время скрывал это! Это он был их агентом на Сталкерре, написал и распространил то лживое воззвание! Зелма доказала это, сравнив почерк!

– Но, Лас… – в недоумении сказал Плющ, переводя взгляд с друга на отца и обратно. – На мой вопрос Зелма ответила, что она не смогла установить по почерку, кто был агентом…

– Она скрыла эту информацию от тебя, чтобы ты в те критические для деревни часы не наделал глупостей и этим не помешал нам защищаться. Правду она доверила мне одному. Мне было поручено проследить за велком Нурсом, в любой миг знать, что он делает. И незадолго до начала восстания я заметил, как он, стоя за своей баней, печатает что-то на экране браслета! И это явно была не рабочая переписка с Зелмой! Что, нечего сказать в своё оправдание, уважаемый велк?! Вот так-то! А ты, Плющ, думал, что твой отец – самое безгрешное существо в деревне и всё такое? А вот и не-ет…

– Не смей так говорить о моём отце! – крикнул Плющ, вскочил на ноги и заехал кулаком Ласу в лицо.

Тот не остался в долгу и ответил симметрично. В следующую секунду оба катались по снегу, молотя друг друга кулаками.

– Эй, немедленно прекратите! – воскликнула Иша и на пару с Ксюней принялась разнимать сцепившихся парней.

К ним подключился и велк Зор, так что вскоре Лас и Плющ с кровью на лицах находились в сагни друг от друга, удерживаемые руками взрослых и напряжённо смотрящие друг другу в глаза.

Обоим Зор отвесил по затрещине, а потом проговорил:

– Так, теперь давайте разбираться. Если что, я слышал всё, что сказал Лас, поэтому и у меня возникли некоторые вопросы. Нурс, это правда? Только не ври: я сразу это почувствую. Итак, я жду ответа.

Иша с испугом взглянула сначала на Зора, затем на мужа, который сидел на снегу, опустив глаза. Открыла было рот, но так ничего и не сказала: наверное, потрясение было слишком сильным.

Остальные тоже смотрели на Нурса – с ожиданием, что же тот, наконец, ответит.

Прошло несколько секунд. Вдруг велк вскинул голову и, по очереди глянув в глаза всем, спокойным голосом сказал:

– Да, это правда. Долгое время я служил тем, кто наблюдал за вами, кто придумывал, как вас можно использовать, кто готовил сегодняшнее нападение на Сталочную. Они нашли меня в лесу пять лет назад, увидев на снимках, сделанных разведывательным беспилотником с орбиты, мой домик в нескольких врестях от Трубы. Естественно, это их заинтересовало, и они послали ко мне пару переговорщиков, чтобы завербовать меня в качестве своего агента влияния на Сталкерре. Я тогда был ещё настроен против этой, как казалось мне, прогнившей системы, поэтому согласился. Мне дали защищённый браслет, чтобы держать связь, и сказали временами незаметно проникать в Сталочную и подбрасывать туда, а именно – в дом Совета, клочки брешти с информацией о мире (я имею в виду всю обжитую Галактику) и с угрозами в адрес велков, которые противились прогрессу и не желали разделять моих теорий о мире, выведенных мною ещё до моего побега. Звездопад должен был стать поистине эпохальным событием в истории нашей деревни, дать нам понять, что есть что-то и по ту сторону неба, – а в итоге лишь вызвал у нас сверхспособности и привёл к изобретению вредомеров… Кстати о вредомерах… Лас, тебе когда-нибудь приходило в голову, как твой отец мог придумать их конструкцию?

– Ну… – замялся юноша. – Ведь всем было известно, что он умный и трудолюбивый сталк… Мне он всегда говорил, что на него будто снизошло озарение, и он собрал первый прибор; когда понял, что тот работает, – ещё один… и так далее…

– Я какое-то время назад разобрал свой вредомер полностью – вон, Плющ может подтвердить… И знаешь, что я обнаружил? В устройстве были части из материалов, которых в деревне нет и быть не могло! Стеклянная трубка с инертным газом, обмотанная металлической фольгой; аккумулятор, для такого устройства практически вечный, заделанный в деревянный корпус; шарнир, на котором был закреплён молоточек… Плющ, тебя ничего из этого тогда не удивило?

– Я… не думал, что… всё это не могло быть сделано здесь… – промямлил Плющ. – В конце концов, все знали, какой умелец отец Ласа…

– При всём его мастерстве, чтобы изготовить из имеющихся материалов рабочий дозиметр – хотя бы один! – потребовались бы месяцы упорного труда. И то в таком случае прибор бы не работал. Единственное объяснение тому – это что и твой отец, Лас, тоже служил мятежникам. Прости, но это правда: в один из своих недавних сеансов связи я задал им вопрос об этом и получил чёткий, недвусмысленный ответ. Так что я не один в этом замазан, как оказалось.

– Это ложь… – прошептал Лас. – Этого не может быть…

– А смысл мне теперь врать? – развёл руками Нурс. – Вы меня уличили, и я имею право рассказать всё, что знаю. Тем более, что я сегодня фактически отрёкся от службы врагам.

– Это вы сейчас, чтобы защитить себя, говорите…

– А смысл? Самое главное вы уже знаете… После того сеанса связи я закопал коммуникатор за домом, потому что не смог разбить устройство: сейчас их такими делают, что… И больше на связь не выходил. Хотя, думаю, мне звонили. И теперь у них главная цель – уничтожить меня, желательно – вместе со всеми, кто будет рядом. И забрать Лину к другим мятежникам как зачинщицу восстания и соответственно наиболее перспективного будущего агента. Поэтому в скором времени – либо ночью, либо с утра – сюда должны высадиться новые десантные отряды. И тогда уж кирдык всем, в том числе и военным.

– Меня… хотят забрать?! – раздался рядом со всеми чей-то взволнованный звонкий голос.

Сталки повернулись на звук и увидели, что около них стоит Лина с ошеломлённым выражением на лице и в растерянности переводит взгляд с Нурса на Зора и обратно. Остальные для неё, казалось, в этот миг не существовали.

На её появление все отреагировали по-разному. Лас, Плющ и Ксюня нарочно отвернулись, Зор нахмурился, Нурс вновь опустил глаза, а Иша приоткрыла рот от изумления.

– Лина, это правда – всё то, что ты сделала? – спросила она.

Сталочка потупилась, не зная, что ответить в своё оправдание.

– Значит так, – сказал велк Зор, выпуская из железной хватки плечо Ласа; одновременно с этим Иша отпустила Плюща, которого держала за руку. – Я не хочу ни обвинять никого, ни оправдывать. Но в нынешних обстоятельствах мы не имеем права на выяснение отношений. Только вместе мы сможем противостоять врагам и пробовать спастись. Поэтому любые разбирательства надо отложить до тех пор, пока всё не наладится. А уж тогда воздастся всем и сполна. Это ясно?

– Вполне, – кивнул Нурс и встал. – Давайте, что ли, в деревню вернёмся – заодно и погреемся, и за Омелем присмотрим…

– Вы идите, – сказал Зор. – Мне пока надо подумать, где детей разместить…

– Можно мне с вами? – спросила у Нурса Лина. – Там же Омель, мы с ним самые близкие друзья…

Плюща передёрнуло при этих словах; он отвернулся и сплюнул на снег, чего обычно себе не позволял.

Нурс скользнул взглядом по молодым людям и вздохнул:

– Увы, Лина: видишь, тут тебе не рады… Думаю, и пожить тебе надо будет отдельно. Мне очень жаль, но твои родители вместе с ещё половиной деревни погибли при нападении. Может, ты слышала из леса взрывы…

– Слы…шала… – всхлипнула Лина и закрыла ладонями лицо.

Повернулась и отошла на пару шагов от группы сталков, сотрясаясь от еле сдерживаемых рыданий.

Зор стал снова собирать выживших детей вместе, а то они немного разбрелись в стороны внутри кольца солдат; а Нурс, Лас, Плющ, Ксюня и Иша направились в пожжённую, порушенную, но ещё до конца не уничтоженную деревню.

– Э, вы куда?.. – спросил один из бойцов, карауливших местных жителей на берегу.

– Спокойно; у нас там есть дела, – на чистом русском ответил ему Нурс, и солдат заткнулся.

А пока тот не придумал, что ответить, пятеро сталков прошли через кольцо охраны и вошли в Сталочную.

* * *

19:56.

Пока местные непонятно зачем шли в догорающее селение, Миронов, уже отпустивший второе отделение размещаться в уцелевших домах и заодно присмотреть место для содержания пленника, связался с бойцами, который в данный момент ловили в лесу экологов-предателей. Точнее, с командиром отправленного в лес стрелкового взвода.

– Как дела, Налимов?

– Находимся в паре километров к северо-западу от вас, преследуем «зелёных». Они примерно в пятидесяти метрах, удаляются, при нашем приближении отстреливаются и разделяются. Мы стараемся их окружить, но пока они от этого уходят! Ничего, ещё пара минут, и… Твою ж!.. Началось!.. – Послышались звуки перестрелки. – Товарищ подполк… они разбегаются! Всем разделиться! Не дайте им уйти!

Связь прервалась: взводный, похоже, переключил канал в шлеме.

«Только бы окружили… – подумал Миронов. – Жаль, что я сам не могу там ни на что повлиять… Ладно, пока тоже пойду в деревню: мне ведь тоже надо где-нибудь заночевать…»

И, сдвинувшись с места на юго-восточной окраине, подполковник пошёл в сторону Сталочной.

Вид дотлевающих остатков большинства строений заставил его опустить взгляд, хоть Миронов и был в шлеме, закрывавшем его физиономию, и с трудом унять дёрнувшееся было веко.

«Опоздали… – с досадой подумал он и до боли стиснул зубы. – Эх, сразу надо было посылать сюда половину наших сил, чтобы пресечь высадку десанта до возможных последствий! Но эту ошибку исправить уже нельзя. Главное теперь не натворить новых».

В этот момент ожил внутренний динамик шлема:

– Товарищ подполковник, докладывает лейтенант Налимов! Задание выполнено… ну, как сказать…

– Что у вас там? – вздохнул Миронов, ничуть не удивившись оговорке подчинённого. – Всё-таки подстрелили кого-то?..

– Это не мы. Ямато при попытке захватить её застрелилась. Мванзу удалось взять живьём – правда, пришлось вырубить, но это не страшно… Сейчас выдвигаемся назад. Указания будут?

– Будут. Труп возьмите с собой: захороним вместе с остальными… Прочие указания – по возвращении. Конец связи.

Часть 1. Нападение: 5. Дискуссии в помещении

Деревня Сталочная, 19:58.

– Только не шумите сильно, он ещё слаб… – негромко сказала Иша, пропуская всю группу внутрь бани, где на дощатом полу лежал Омель и было в меру натоплено – не так, чтобы пришлось полностью раздеться, но и чтоб не замёрзнуть.

– Иша, это вы?.. – спросил подросток и закашлялся. Когда кашель прошёл так же внезапно, как и появился, Омель приподнялся на локте, увидел всех вошедших и таким же слабым голосом сказал: – Здравствуйте, велк Нурс. Привет, Лас, Плющ, Ксюня… Мне тут рассказали, что это вы меня оттуда вынесли… ну вы понимаете…

– Это всё Лас, – сказал Нурс. – Я к этому не имею никакого отношения.

– А почему это ты кашляешь? – удивилась Иша, в мгновение ока оказавшись на полу рядом с Омелем. – Хотя понятно: тебя же полдня по морозу таскали, вот и простыл…

– И ничего не полдня, – пробурчал Нурс и вместе с остальными также сел на пол около подростка. – Час, не больше… Если считать от нападения, то и полчаса…

– Омель, ты в порядке? – спросил Лас, расстёгивая куртку: всё-таки в помещении было достаточно тепло.

– Почти, – усмехнулся тот и смог, наконец, сесть, прислонившись спиной к стене; Иша уже отошла от него и присоединилась к остальной группе. – Голова только трещит, а так вполне ничего… Зачем вы все пришли? Я вам зачем-то нужен, да?

– «Зачем-то»… – фыркнул Нурс. – Ещё одна человеческая единица нашей боевой команде не повредит, когда придётся…

– Что придётся? – насторожился Омель. – Почему – боевой? Что вообще происходит? Восстание провалилось, да?

– Ты ему ничего не рассказала? – спросил Нурс у Иши.

– Не успела, да и не хотела расстраивать сразу после пробуждения…

– О чём рассказывать? Что в деревне творится, спрашиваю? – Омель теперь был уже конкретно напуган.

– Такое дело… Сразу после того, как всех «повстанцев» скрутили…

И Нурс быстро ввёл ошарашенного подростка в курс событий.

Полминуты Омель сидел неподвижно, глядя в пол и разинув рот: настолько потрясла его история последнего часа. Затем он, видимо, переварил услышанное, вернул челюсть на место и снова взглянул на сидящую напротив компанию.

– Ну, если так, то понятно, почему – «боевая команда»… – сказал он. – А с Линой что? Она жива?

– К сожалению! – со злостью прокомментировала Ксюня. – Твоя подружка заварила всю эту кашу, из-за чего мы лишились почти всего, что имели раньше! Деревня по большей части сожжена (не чувствуешь, как снаружи гарью несёт?), всех сталков здесь осталось десятка полтора – и во всём этом виновата Лина! Чтоб её…

– Не будь столь категорична, Ксюня, – сказал велк Нурс. – Лина только создала условия для выявления «повстанцев» теми, кто всё вокруг разбомбил. Мятежники напали бы независимо от того, кто возглавил бы восстание; а так они хоть узнали, кого следует забрать…

– С вашей помощью, кстати! – вставил Лас.

– В смысле? – не понял Омель.

Пришлось объяснять ему ещё и это.

– Но теперь вы раскаиваетесь во всём, велк, и хотите это искупить! – воскликнул подросток, узнав новую часть правды. – И Лина, я уверен, тоже! Почему вы ей не хотите дать такую возможность?!

– Потому что… – начала было Ксюня, но её прервал Лас:

– Лина ещё не всё осознала. У неё на уме лишь ты и твоё состояние. Это для неё сейчас превыше того, что грозит ей и по умолчанию всем нам.

– Но вы хотя бы дайте ей возможность показать, что она раскаивается в совершённом!..

– Давайте отложим эту дискуссию на потом, – сказал Нурс. – Омель, вот что я бы хотел у тебя спросить: ты помнишь, видел ли ты что-нибудь, пока был без сознания? Просто с Ксюней вышло примерно так же, как и с тобой: ударилась в лесу головой об дерево, – а потом оказалось, что у неё в это время работала новая сверхспособность – видение того, что происходит в другом месте и даже времени. Правда, только на тот раз… или нет, Ксюня?

– Только тогда, – покачала головой сталочка. – Пока не повторялось. Может, это вообще просто сны были… странные…

– Ладно, возможно, ещё будет… Ну так как, Омель, – ты что-нибудь помнишь?

– Нет, ничего. Даже тот миг, когда меня, как вы говорите, ударили, не помню…

Нурс вздохнул:

– Что ж, глупо было рассчитывать на точное повторение прошлого сценария… Приходи в себя, Омель, пока ещё есть время. А мы, пожалуй, пойдём… Лас, у тебя дом уцелел?

– Вроде бы да. Сгорела же в основном середина деревни…

– Хорошо. Ты не откажешь нам в просьбе разместиться всем у тебя? Обещаю, это на одну ночь. Да и спать мы можем на чём угодно…

– Да я-то не против, – пожал плечами Лас. – Но вдруг за Омелем на всякий случай присмотреть надо?..

– Да не надо, я же не маленький… – попытался было возразить подросток, но его перебила Иша:

– Я присмотрю. И даже, наверное, пущу ненадолго к нему Лину, раз она так рвётся…

– Нет! – крикнула Ксюня. – Вы что, позволите…

– Да, позволим, – ответил Нурс и поднялся на ноги. – Пойми, никто не может быть виноват абсолютно во всём. Например, в том, о чём не знал. Или не догадывался… Иша, оставляю мелкого тебе. Только, чур, без глупостей!

– За кого вы нас принимаете… – усмехнулся Омель и тут же скривился от боли в голове.

– Ну всё, пошли тогда, – сказал Нурс и первым вышел наружу.

Вслед за ним баню покинули Лас, Ксюня и Плющ.

Омель зевнул и привалился к стене ещё и затылком, снова стиснув зубы от всплеска боли под шапкой.

В конце концов, все они устали. Это был длинный день, который однажды должен был закончиться…

– Отец, я тут подумал… – сказал Плющ, когда они всей компанией направились к дому Ласа. – Если ты знаешь о предстоящем новом нападении, то, может, расскажешь об этом военным?

– Да, Плющ, я так и сделаю. Сегодня же, пока ночь не продлилась слишком долго. Ведь нападение начнётся до рассвета… а нам всем ещё надо выспаться перед тем, как придётся убегать, скрываться и защищаться. И тогда будет уже не до сна…

* * *

20:25.

– Заносите, – сказал Миронов, распахивая изнутри дверь дома у северной окраины, выбранного для содержания пленных экологов.

Командующий войсками планеты был всё в том же боевом комбинезоне, только без шлема, который лежал в углу на одной из лавок.

Четверо бойцов из тех, что были отправлены в лес, внесли в помещение два тела – Джорджа Каспера и Рауля Мванзу; повинуясь жесту подполковника, опустили их на пол у дальней стены по разные стороны от стоящего рядом стола и вышли.

А Миронов подошёл к столу, порылся в лежащей на нём аптечке (личной, со множеством дополнительных препаратов, которые еле помещались в запасных кармашках контейнера) и зарядил в инъектор содержимое одной из ампул. Шагнул к экологам, опустился на пол и вколол обоим по половине объёма мутно-зелёной жидкости.

Затем он отложил инъектор, снял с пленных коммы, взял со стола две пары наручников – также из личных запасов, до этого покоившихся в наспинном кармане брони комбинезона, – и приковал ногу каждого эколога к одной из ножек стола. Закончив с этим, встал, сложил аптечку и отработанным движением отправил за спину, в специальное углубление между слоями брони из металлопласта со встроенной кевларовой сеткой. Потом вынул из нагрудного кармана комбинезона аккумулятор, подошёл к стене, подсоединил к клеммам выключателя и нажатием кнопки замкнул цепь; помещение осветилось белым сиянием электролампочки над столом.

«Хоть что-то уцелело из техники», – подумал подполковник и сел на лавку около двери, чтобы видеть сразу обоих пленников, которые скоро должны были прийти в себя.

И точно. Зашевелились, застонали («Эх, и почему вы шлемы не носите?..»), попробовали сесть, но обнаружили, что прикованы. Раздались два потока невнятной брани – на английском и каком-то незнакомом Миронову языке. Экологи подёргались, стремясь встать, но не вышло; у них получилось только сесть, опираясь спиной и затылком на бревенчатую стену. Стол при этом они не сдвинули и на сантиметр.

Вскоре, когда запас красноречия у пленников был исчерпан, их внимание обратилось на Миронова, который сидел на лавке и наблюдал за всеми их телодвижениями.

– Вы кто? – спросил Джордж по-английски, первым объективно оценив ситуацию.

Рауль похлопал ладонями по одежде – судя по всему, в поисках своего оружия; не найдя оного, прошептал что-то невразумительное и затих.

– Я командующий федеральными воинскими силами на Сталкерре подполковник Александр Миронов. Мои бойцы взяли вас как диверсантов, внедрённых в экологическую миссию для помощи мятежникам в их планах. Теперь вы наши пленные. В связи с этим я хочу лично вас допросить. У вас есть выбор: рассказать всё, что знаете, самим или под действием препаратов? Если что, чтобы вы поскорее очнулись, я ввёл вам лекарственную смесь, тем самым оказав вам помощь. И я рассчитываю на то, что вы расплатитесь за это, а также за сопротивление моим солдатам правдивым и полным рассказом об организации, которой вы служите.

– А не пошёл бы ты, подполковник?.. – сказал Рауль, неожиданно вскочил на ноги и отчаянно задёргал той из них, что была пристёгнута наручником к столу.

Всё, что он этим добился, – это что стол таки сдвинулся в его сторону. На пару сантиметров. Вместе с ногой Джорджа, который в этот момент возмущённо вскрикнул от неприятных ощущений в голени, которую плотно обхватывало автоматически подгоняемое кольцо «браслета».

В следующий миг Рауль замер на месте, уставившись на нацеленный на него самого его же бластер.

– Прошу без резких движений. Иначе целостность ваших организмов будет раз за разом уменьшаться на пять процентов. Я специально включил свет, чтобы видеть вас полностью – и на одном и том же месте. Будьте уверены, по стрельбе я нормативы сдал бы даже в темноте. – И конкретно Раулю: – Сядьте на место и больше не вставайте. Может, всё-таки поговорим, а? По-хорошему?

– Если нет иного выхода… – пробормотал Джордж и отвернулся, чтобы не замечать брошенного искоса на него яростного взгляда «коллеги».

– Да, к сожалению, иного выхода нет. Можете начать рассказывать прямо сейчас, пока я добрый. В противном случае – к моим услугам моя расширенная аптечка, моё личное оружие, – (он хлопнул себя по набедренному карману комбинезона, где лежал его бластер, затем – по плазмеру сбоку от него на той же лавке), – а также ваше.

Миронов полез свободной рукой себе за спину и достал ещё один бластер, принадлежавший Джорджу, нацелив оружие на прежнего обладателя.

– Уберите эти «стволы», – проговорил Джордж ровным голосом. – По крайней мере, тот, что у вас в левой руке. Я согласен отвечать на ваши вопросы, но не могу обещать, что расскажу вам всё: у нас обоих стоит психологический блок на особо ценные сведения, который нельзя обойти даже с помощью препаратов. Но будьте спокойны, он нас не убьёт, потому что живые мы представляем для нашего начальства большую ценность, чем мёртвые. Мы просто будем забывать на время вопроса о том, что мы, по идее, вам должны ответить, а потом снова об этом вспомним.

– Это, конечно, осложняет дело. Вы сейчас фактически нашли способ оправдать то, что не будете раскрывать всего, что знаете. В таком случае что мешает мне сразу вколоть вам обоим что-нибудь эдакое и в точности выяснить, что вы скрываете сами, а что – под действием этого вашего блока, если только вы, Каспер, его только что не выдумали?

– А вы попробуйте выудить всё сами, – сказал Джордж. – Всё, что сможете. Посмотрим, какой из вас детектор лжи.

– Что ж, мне и самому это интересно… Итак, начнём с вас, Каспер. Как мне известно, ваша база находится на спутнике планеты в опоясывающих его пустотах. Это хоть вы отрицать не станете?

– Не стану. Хотя мы называем её не базой, а станцией.

– Это уже мелочи. Но местоположение вашей станции, повторю, мне было известно и без вас. Пойдём дальше. Как давно вы находитесь на службе у мятежников?

– Три года. Меня завербовали через несколько лет после окончания университета, когда я уже вовсю работал в Экологическом корпусе. Я быстро принял для себя новые идеи и загорелся желанием бороться с системой. Но меня какое-то время отговаривали действовать открыто. Мне было обещано, что однажды мне позволят проявить моё рвение. И вот недавно этот момент наступил. Подробности вам известны.

– Удобно: эколог-диверсант… Или партизан? Не пойму просто, к чему конкретно вас готовили? В нужный момент помочь десанту забрать «повстанцев» и «подчистить» остальное население деревни? И всё? Ну, перед этим прикончив, как я понял, незавербованных экологов, что должно было быть скрыто последующим обстрелом с истребителей… А дальше? Каких целей впоследствии вы должны были достичь?

– Завершить зачистку «профедерального» населения деревни, затем дождаться нового прилёта модуля и отбыть обратно на станцию. Больше мне ничего не известно.

– Точно? А если подумать?

Дуло бластера в левой руке Миронова вновь нацелилось на Джорджа. Затем сместилось чуть ниже – на правую ступню эколога-«предателя» (к столу тот был прикован за левую ногу).

– Точно, – кивнул Джордж. – Это как раз находится под тем самым блоком. Большего я просто сказать не могу. Не помню – в данный момент.

– Эх, а если не будет вопроса, то вы свою эту сверхсекретную информацию не разгласите уже по собственной воле… Тем не менее, я позволю себе не до конца поверить вам, Каспер, но оставлю детальное выяснение на потом. Ещё вопрос: как мятежники собираются связываться со своими покровителями в Федерации, если ретранслятор был уничтожен при налёте?

– На станции имеется свой, защищённый от любого несанкционированного подключения извне стационарный ретранслятор. Даже с вашими техническими возможностями взломать эту защиту нереально.

– Ну, положим, наших технических возможностей вы ещё до конца себе не представляете… но допустим, что сейчас это была правда. С вашей точки зрения. Или с чьей-то там ещё – неважно. Что ж, вы мне неплохо помогли, Джордж; с вами я чуть позже поговорю более подробно. Теперь вы, Мванза. Вы что-нибудь хотите мне рассказать добровольно?

– Зачем? У вас же есть этот… предатель… – указал Рауль подбородком через стол на Джорджа.

– Что-то мне хотелось бы услышать от вас лично. Например, время вашей вербовки мятежниками, способ, каким это было сделано, ваша роль в организации, какие-то подробности насчёт системы защиты станции?

– Я вам ничего не скажу. А на препараты для допросов у меня искусственно была вызвана смертельная аллергия, поэтому вы меня не расколете никак. Так и знайте.

– Выбор неправильный, но, что мне нравится, принципиальный. Ладно, с вами я разберусь позднее. А пока… – Миронов встал, прошёлся взад-вперёд по помещению с двумя бластерами в руках, на миг остановился в метре от Рауля. – Поспите.

И молниеносным движением треснул эколога одним из бластеров по голове в зелёной синтепластовой шапке.

Мванза клюнул носом и затих.

– Жалко, придётся ещё одну дозу тратить, чтобы привести его в чувство… – пробормотал Миронов, пройдя до другого конца домика и встав напротив Джорджа.

Тот в это время сжался в комок у стены, но испуганным не выглядел. Скорее, напряжённым. Или же ему просто стало немного холодно.

– Что вы с нами сделаете? – спросил Джордж и посмотрел в глаза подполковнику. – Убьёте, когда выясните всё, что вам нужно? Ноги прострелите? Отдадите на растерзание выжившим сталкам?

– Всё будет зависеть от качества полученной мной информации. Но у меня будет прикрытие для любых моих действий в отношении вас – чрезвычайная ситуация, фактически локальная война. А вам обоим, если вы выживете (думаете, я не понимаю, что если ваши слова про вашу ценность для своего начальства – правда, то вас рано или поздно попробуют отбить у нас?), светит федеральный суд. А уж на нём сотрудничество со следствием станет смягчающим обстоятельством, а дезинформация или отказ от дачи показаний – отягчающими. Гарантирую справедливость. Если, конечно, меня самого после произошедшего не скинут.

– Вот именно… – пробормотал Джордж, но в этот момент в дверь постучали.

– Да? – отозвался Миронов, вмиг оказался у стены рядом со входом и прислонился к ней, взяв оба бластера на изготовку.

– Товарищ подполковник, – раздался голос одного из бойцов, охранявших вход в дом, – вас хочет видеть какой-то местный. Говорит, что это срочно. И связано с планами мятежников насчёт…

– Хорошо, я поговорю с ним.

Миронов распахнул дверь и выглянул наружу, одновременно краем глаза следя за пленниками: хоть те и безоружны, и пристёгнуты к ножкам стола, а один из них ещё и без сознания, кто знает, что они могут сделать…

Но ни Джордж, ни тем более Рауль активности не проявляли. Снаружи Миронов сначала не заметил никого постороннего, но затем он разглядел рядом с парой солдат какую-то тёмную фигуру – судя по всему, в меховых куртке и шапке, которые стопроцентно выдавали в этом человеке местного.

«Но на любые «сто» процентов найдётся какая-нибудь одна сотая, которая может расставить всё наперекосяк», – подумал подполковник, взял с лавки шлем и надел его, сказал одному из солдат:

– Проследи за пленными, – а сам прошёл мимо направившегося внутрь бойца к другому и тому сталку.

Остановился в метре от аборигена, но рядом с солдатом, спросил у местного:

– И что такое срочное вы имеете мне сообщить? Хм, это же вы переводили мой разговор с жителями… И я, кажется, знаю, кто вы такой.

– Меня зовут Нурс, – на чистом русском заговорил сталк. – И я в курсе планов мятежников на ближайшее время. На самое ближайшее. Полагаю, мне не нужно указывать свой источник информации. – Он коротко зыркнул на солдата, стоявшего около них с Мироновым с плазмером наперевес.

Подполковник заметил этот взгляд и кивнул.

– Вы правы, не нужно. Ну что ж, я вас внимательно слушаю.

Через несколько минут Миронов вошёл в помещение, где всё так же на полу у стены сидели пленные экологи.

– Свободен, – бросил он солдату, сторожившему Джорджа и Рауля, тот отдал честь и вышел наружу.

А подполковник, всё ещё с бластером в каждой руке, как и четверть часа назад, встал напротив Джорджа. И что-то в выражении лица Миронова, в этой каменной маске, напугало эколога, отчего тот сжался ещё сильнее, избегая смотреть военному в глаза.