Текст книги "Кочевница"

Автор книги: Даниэла Долина

Глава 51. В Подводном мире

Орландо, бесшумно ступая, продвигался бесконечными коридорами серого города. Как лучник он держал наготове завёрнутый в непромокаемую тонкую ткань лук. Рядом с древком – колчан со стрелами. Пальцы всё время ощупывали тонкие прутья. Орландо боялся потерять драгоценные перья феникса. В городе было так тихо, что он слышал стук собственного сердца. Иногда вдруг начинало капать с потолка, всё чаще и чаще, потом – струйка воды истекала на каменный пол, и снова всё стихало. Пол был шершавым и мокрым. Орландо казалось, что босые ноги вот-вот наступят на что-нибудь скользкое и отвратительное.

Было раннее весеннее утро, и на берегу огалтело щебетали птицы. Но здесь – в городе их не слыхать: толи он слишком далёк от берега, толи звук попросту тонул в вязком тумане с привкусом крови, что теперь был повсюду над озером.

Орландо не знал, где начать погружение. После перенесения в город над озером, а это несколько сот метров не касаясь земли, по обнажённой спине струйками стекал пот. Теперь тело остыло и даже стало зябнуть. А получасовая меленная прогулка просто заморозила парня.

Орландо хорошо знал многие коридоры: излазил их ещё будучи мальчишкой-сорванцом. Мало кто мог тягаться с ним, когда играли в прядки в серых угрюмых лабиринтах. Играли всегда на верхних этажах. Сегодня Орландо спустился в самый низ, где вода доходила до щиколоток, а то и до колен. Здесь было темно, но он видел хорошо даже сквозь толщу мутной жижи. Вода оказалась совсем не ледяной, даже тёплой после холодных каменных тоннелей.

Один из нижних коридоров стал расширяться и, наконец, вывел в комнату ровной кубической формы. Внизу чёрным квадратом определилось отверстие со ступенями, ведущими под воду. Кровь пульсировала в висках, и сердце поднялось к самому горлу. Так бывало всегда, когда рука привычным жестом выхватывала хлыст из-за спины. Но сегодня не на это оружие надеялся отчаянный сорвиголова.

Он полной грудью вдохнул воздух из склянки, что была привязаны на поясе, снова закупорил её и начал спускаться вниз. Уже через пару метров погружения Орландо понял, что по дну этого озера можно ходить, не рискуя всплыть на поверхность. Он довольно хорошо видел в мутной воде. Только смотреть там было не на что: ступени под ногами, и вокруг серая полупрозрачная влага. У лестницы не было перил. Наверное, если ступить в сторону, то упадёшь, а, может, даже разобьёшься. Двигаться в этой воде было нелегко: она не просто сопротивлялась, она давила на тело со всех сторон, затекала в уши и разрывала череп изнутри, заползала в нос и глотку… Нет, ничего не получится. Надо вернуться. Орландо остановился, чтобы прийти в себя, попытаться перебороть страх и животный инстинкт самосохранения. Старался думать о Мэри. Ей сейчас ничуть не легче. Она здесь уже почти месяц. Если, конечно, ещё жива… Прочь, прочь эти мысли! Всё равно он не сможет жить без неё. Тогда зачем этот страх и немощь?

Орландо продолжил путь. Каково же было его удивление, когда ноги вдруг нащупали привычную, не залитую водой, а просто влажную шершавую ступеньку. Шаг, ещё, и ещё один… Его тело вышло из плотной вязкой водянистой жижи. Она осталась наверху! А здесь – внизу такие же серые шершавые стены, пол, ступени… Над головой едва заметно колышется чёрная вода, которая каким-то чудом не обрушивается на голову и не заливает подводные коридоры Серого города. Очень холодно…

Мгновение подивившись увиденному, Орландо продолжил свой путь. Всё так же крадучись, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, он спускался с этажа на этаж, обследуя закоулки бесконечных лабиринтов. Все коридоры похожи один на другой, и в любом месте могли прятать водяные свою пленницу. Самих водяных не было нигде. Он знал, как звучит толпа этих тварей: ещё в детстве слышал, как они шепчутся и шлёпают по мокрому полу безобразными лапами. Порой он натыкался на узкие щели в стенах. И если над водой в них можно было видеть берег и безжизненную гладь озера, то здесь за ними – бесконечное серое пространство: толи улицы Подземного мира, толи просто пустота.

Спустя час Орландо поймал себя на том, что кружит по этажу, натыкаясь лишь на тупики. Проходя сквозь шершавые стены, снова кружит и не находит лестницы вниз. Так продолжалось долго, очень долго… Орландо потерял счёт времени и устал, присев на пол в одной из каменных закрытых коробок, чтобы отдохнуть, забылся…

…Эдуард каждые полчаса выходил на связь с Орландо, и люди на берегу знали обо всём, что происходило в озере. Орландо вот уже двое суток блуждал по замкнутому пространству одного из этажей, не находя лестницы вниз. Оставалось только шагнуть в пустоту сквозь щель в стене… Элизабет молилась, чтобы он не сделал этого, чтобы просто вернулся обратно…

Очнувшись от чуткого сна, Орландо твёрдо знал, что сделает в следующее мгновение. Встав на ноги, он покинул каменный склеп, будто стены его были обычными голограммами, и пошёл, не разбирая пути, сквозь каменные неощутимые преграды. Он шёл так несколько минут, пока не перестал видеть всюду влажные стены и потолки. Теперь перед ним была пустота, а сзади – огромные, похожие на гигантские коробки, башни, уходящие в никуда с узкими прорезями в стенах, которые напоминали пустые глазницы прямоугольной формы.

Почти одновременно с этим Орландо услышал шёпот, шлепки, чавканье и бульканье… Очень далеко, но мощно шумела по всему видать несметная толпа водяных. Приготовив лук и стрелы, теперь их можно было вынуть из непромокаемой ткани, Орландо направился в сторону, откуда доносился мерзкий и пугающий звук.

Глава 52. На распятии

Он шёл довольно долго. Шум усиливался, звучал беспорядочными волнами: то нарастал, то вдруг утихал, то почти замолкал, то взрывался отвратительным клокочущим порывом, вызывая внутри человека тошноту и позывы к рвоте. Воздух был настолько влажным и холодным, что Орландо засомневался, сможет ли его здоровое тело перенести это, надолго ли внутри хватит тепла, чтобы двигаться, чтобы не забыться предсмертным сном, который приходит к умирающему от холода. Орландо прибавил шаг и побежал. Бежал быстро, и в одну минуту шёпот и бульканье послышались так близко, что пришлось остановиться.

Орландо всмотрелся в слабо светящуюся мглу вокруг. Впереди словно гигантский муравейник кишела бесформенная, похожая на кисель масса полупрозрачных долговязых существ. Что-то было внутри этого «муравейника». Что-то, что вызывало небывалый восторг и доставляло наслаждение.

Водяные, прижимаясь друг к другу, устремились к центру «муравейника», при этом, старались вытеснить рядом идущих тварей, замерли и умолкли на мгновенье, потом вдруг рассыпались в стороны, напоминая копошащуюся кучу прозрачных червей. Толпа удовлетворённо хлюпала, чавкала и клокотала. Потом водяные остолбенели и довольно долго стояли как шахматные фигуры, готовые снова начать партию: безмолвные, безликие, абсолютно одинаковые долговязые фигуры.

В этот момент до чуткого слуха молодого чародея донёсся, похожий на звук от падающего сухого листа в осеннем лесу, вздох. Сердце ёкнуло и оборвалось. Потребовались секунда, две, три…чтобы прийти в себя, а затем превратиться в невидимую тишину. Он взял поудобнее лук и вынул одну из стрел: сгрёб все перья в кулак.

Медленно и бесшумно ступая, Орландо стал обходить вокруг чудовищ, впавших в транс, но их было так много, и стояли они так плотно, что рассмотреть, что внутри, он не мог. Придётся довериться сердцу. А оно то просит, то требует, то приказывает и не умолкает ни на минуту: «Быстрее, быстрее, смелей… Не думай, не жди, проклятый холодный рассудок. Какие ещё нужны тебе доказательства»?

Толпа зашевелилась. Шёпот и шлёпанье переминающихся лап начали нарастать. Вдруг – стон: человеческий, знакомый, на выдохе!

– Стойте!!!

По толпе прокатился шорох и «шлёп-шлёп-шлёп»… – тысячи уродцев, как оловянные солдатики стали крутиться на месте в поисках источника звука. Орландо не стал ждать: вскинул лук и выпустил из ладони перья феникса. Всё озарилось золотым светом, а вслед за этим наполнилось шёпотом, переходящим в шипение и звуком, напоминающим шум тропического ливня. Орландо осмотрелся по сторонам: только сияние и пустота. Он выпустил стрелу вверх, и зазвенела тетива. Сейчас разорвётся череп, и комар, что влетел в ухо и пищит в нём до одури и хрипоты, напьётся горячей молодой крови. Вдруг всё стихло. Первозданная тишина…

«Где она? Почему молчит»? Когда ослепляющий свет стрелы, увязшей в толще озёрной воды, стал угасать, Орландо разглядел далеко впереди себя нечто, похожее на огромную паутину. Он понял, что лишился слуха, и теперь надо смотреть, смотреть во все глаза, теперь он более уязвим.

В одно мгновение Орландо очутился у паутины.

…Тело Марии висело высоко над головой. То, что не прикрывала одежда, было прозрачным и едва сохраняло форму. К каждому пальчику её рук и ног, к волосам, груди, ко всему, что ещё недавно было человеческой плотью, тянулись бесчисленные прозрачные канаты. Они вросли в её тело и распяли его. По ним из Марии уходила жизнь, растворяясь в липком содержимом канатов, которые переплетаясь убегали куда-то в пустоту: вверх, вниз и в стороны…

Едва не потеряв рассудок от увиденного, Орландо как-то обмяк и осел. Тело больше не желало слушаться его. Упав навзничь, ловя сквозь обморочную пелену размытые очертания любимой, он вдруг явственно увидел её огромные чёрные глаза. Кажется, так близко! Они не были прозрачны и размыты. Ещё секунду назад она не смотрела, а теперь смотрит… и видит его!

Собрав последние силы, Орландо выхватил хлыст, рассёк плетью смертоносные путы и притянул тело Марии, вернее то, что осталось от него, к себе. Она упала на него, накрыв прохладной, пахнущей степным маком, свежестью. Глаза по-прежнему смотрели. Мария, казалось, плакала. По лицу текли слёзы. Веки дрогнули и опустились.

Орландо вскочил на ноги и растерялся. Он боялся взять прозрачное, живое или мёртвое тело… Вдруг оно растает в руках или просто вытечет из них? Медленно приклонив колено, Орландо попытался поднять Марию. Она была лёгкой и холодной, похожей на большую рыбу, недавно пойманную. Она так же как рыба иногда билась в конвульсиях, хватала воздух ртом и так же как с рыбы, с неё стекала вода, оставляя влажный след на песчаном дне озера.

Орландо решил не возвращаться в город над озером, а идти прямо к берегу. Он смотрел во все глаза по сторонам и ничего не слышал. Нести Мэри было не тяжело, кроме того силы прибавились, когда путь лёг обратно – к друзьям. Но спустя некоторое время он ощутил неприятную сырость… Нет – не вокруг, а где-то внутри себя. И Мэри уже давно беспомощно трепыхалась в его руках, закатывала глаза, запрокидывала голову. Наверное, что-то говорила… Он опустил её на дно, убрал волосы с лица, погладил по мокрой, прозрачной щеке. Потом ощутил, как через пальцы рук и ног, через живот, грудь, уши, глаза, через рот в его тело стала проникать мокрая мерзкая прохлада. Она обволакивала, растворяла в себе. Водяные! Они тянут к нему свои щупальца на расстоянии. Их не видать, но водяные путы уже прорастают в нём.

– Про-о-о-оч, твари! – заорал он, не слыша собственного голоса. – Они боятся громких звуков и света, – добавил, глядя в умирающее лицо Марии. Тело вмиг приобрело привычную форму и упругость. Он натянул тетиву и снова выпустил стрелу вверх. Он теперь не слышал звона, лишь клокотало в ушах, давило на виски.

Мэри обмякла и прикрыла глаза.

Глава 53.Древняя магия

Целую вечность она прожила в Подводном мире. Бесконечный подводный век был тусклым и мучительным, как век онкологического больного, что проживается в один месяц, тот самый – предшествующий смерти.

Человек знает, что вылечиться невозможно, и он скоро отправится в последний путь, но живёт… И единственным признаком жизни является боль – нестерпимое физическое ощущение, из которого хочется выползти как из кокона бабочке. Но должен истечь срок, твёрдо установленный кем-то всевластным. Только ему известно, почему срок таков. Ты принимаешь боль и ждёшь своей очереди, а потом – самое страшное: в конце вдруг осознаёшь, что улетающая бабочкой душа больше не вернётся. И смерть – это не просто избавление от боли. Это ещё и финиш, и вернуться на старт никому не удавалось. В последнюю минуту хочется жить, но уже невозможно…

Это чувствовала Мэри, когда множество рук тянуло её на берег из зловонного мёртвого озера. Все, их было так много, что-то кричали, перебивая друг друга, суетились и заглядывали ей в глаза в поисках признаков жизни. Хотелось улыбнуться и что-нибудь сказать всем и каждому. Её взгляд блуждал, искал и, наконец, нашёл; мокрые волосы прилипли ко лбу, красные воспалённые глаза, бледные губы. Так близко… Она простила его. За этот миг счастья в самом конце она могла простить всё. Орландо прижимал её к себе, целовал лицо и руки, но Мария ничего не чувствовала. Он плакал и просил о помощи.

– Отпусти! Она тает!

– Смотрите: цветы… Распускаются так быстро!..

– Нет… Это мотыльки…

Там, где исчезало умирающее тело Кочевницы, земля покрывалась тонкими зелёными стебельками. Они на глазах превращались в благоухающие фиалки, жёлтые и алые маки с малюсенькими головками, порхали пёстрыми мотыльками и, увлекаемые головокружительным хороводом, растворялись в воздухе.

Когда молодые люди замерли, очарованные чудесным зрелищем, Кривой Билл, до сих пор бесполезно увещевавший всех оставить Кочевницу в покое, бросился оттаскивать их от Марии. Он выхватил хлыст и очертил круг широкой как лента плетью. Ловко орудуя хлыстом, старик сооружал неоновый купол над прозрачным телом и произносил заклинание…

Когда магическое действие было окончено, и Билл, сняв шапочку, устало вытер ею лицо, на изумрудной сочной траве стоял ледяной гроб с позолоченными затворами, а внутри среди бабочек и цветов – хрупкое тельце.

– Что ты сделал, старик? – Орландо бросился к гробу и провёл по нему ладонями. Лёд не таял.

– Остановил смерть…

– Что… – парень ничего не слышал.

На берегу, в зарослях цветущего бересклета, среди крон деревьев, откуда ни возьмись, появились зелёные облака парящих в воздухе фей.

– Это древняя магия. Кочевница будет жива, пока память о ней не покинет наши сердца, – пропела Виола, нежно касаясь головы Орландо и возвращая ему слух.

– Жива? Это же гроб… Кусок льда!

 
― Спустя века, из тишины забвенья, услышать голос, что напомнит вдруг
О тех, кого судьбы разборчивой везенье ещё качает в колыбели рук.
И пробудить в душе своей надежду на воскрешенье и прощенья час,
И поменять свой саван на одежду, раздуть огонь, что уж давно погас.
Блажен, кто верит, кто во тьме могилы рисует образы, давно забывших нас,
Кто вспоминает радость и обиды, и вкус непонятых произнесенных фраз.
Не суждено цвести цветку, что сорван и брошен наземь – его кончен век…
Но он пробỳдится от сна забвенья, давно ушедший в память, человек.
 

Виола, впав в транс, нараспев произнесла эти слова толи песни, толи заклинания, толи пророчества. Феи, подняв гроб, понесли его над землёй вглубь леса.

– Не мешайте им, – сказал кривой Билл. – Следуйте за ними.

Через четверть часа траурная процессия вошла в грот. За ним открывалась огромная пещера. Внутри каждый почувствовал нестерпимую горечь и печаль. Вокруг урчали махайроды и плакали феи. Лизи обильно поливала слезами щегольской наряд Колина, Елена рыдала, привалившись к стене. И никто не скрывал скупые мужские слёзы. Не плакал только Орландо. Он неотрывно следил за плывущей между гигантскими кристаллами сталактитов и сталагмитов драгоценной ношей.

Когда гроб был установлен на каменный пьедестал, Виола очень тихим голосом сказала:

– В Пещере Слёз, где нашли причал души покинувших нас сестёр, мы оставляем спящую глубоким сном, Марию – наследницу великих Вориэгрина, Нарцисса и Сивиллы. Подо льдом ещё бьётся её горячее сердце. Пока жива память о ней, надежда на воскрешение не покинет эти печальные своды…

Феи и их махайроды расступились, давая коридор плывущей выше всех Виоле. Больше не сказав ни слова, она удалилась. Остальные последовали за ней. Спустя минуту в пещере воцарилась тишина, только где-то капельки чистой воды со звоном падали в маленькие озерца, что были повсюду в Пещере Слёз.

– Ты что-нибудь понимаешь, Эд?

– Пока не очень.

Орландо поднялся на пьедестал и снова провёл ладонью по льду в том месте, где было её лицо. Оно, казалось, улыбается. Или это тень застывшего у самых губ мотылька?

Глава 54.Маленький урок

В центре огромного чёрного зала за большим столом, покрытым алой скатертью сидел чёрный человек. Ни своим видом, ни выражением лица он не выказывал никаких чувств. Не было разочарования оттого, что не сбылись надежды; не было радости оттого, что враг отступил от стен замка; не было даже отвращения от созерцания букашки на другом конце стола, которой сегодня впервые после нескольких месяцев опалы позволено было сесть в присутствие хозяина. Все это и ещё множество других опасных и зловещих чувств было в его чёрной душе.

На столе стояли нетронутые приборы и блюда с едой. В руке Берингриф держал бокал алой прозрачной жидкости. Сквозь неё он смотрел на Френсиса, одутловатое лицо которого обливалось потом, несмотря на холод. Приятно было видеть это лицо в цвете крови. Но и такого чувства не выказывал облик Тёмного Лорда.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы узнать о планах южан?

– Сейчас почти ничего не держится в секрете… Я имею в виду стратегические планы. Поэтому…

– А я имею в виду количество часов, которое понадобится тебе, чтобы узнать о планах южан.

– Я… я… Господин… Меня никто не допустит в военный совет. Там только закрытые заседания. Ну, вы же знаете… За закрытыми дверями… Все степени защиты…

– Ты думаешь, что сообщил мне новость.

– Нет… Но…

– Закрой рот, Френсис, чтобы последние мозги не выдуло. Если тебя не научила твоя мать и профессора в ваших хвалёных магических академиях, то сейчас я преподам тебе маленький урок. Ты можешь подкупить кого-нибудь из военного совета. Это раз. Ты можешь с помощью магии развязать язык кому-нибудь из военного совета. Это два. Ты можешь проявить неподдельный интерес к судьбе страны наедине с мадам Элеонорой, и она наверняка обрадуется чистосердечию и любознательности сына. Это три.

– Но её не допускают…

– Нет-нет, – Берингриф жестом заставил Френсиса замолчать, – не стоит… Не надо меня благодарить за урок. Да… И домашнее задание: придумай ещё пару способов, а на следующем уроке расскажешь, как тебе удалось узнать о планах южан.

Лорд Берингриф отпил из бокала и всем своим видом показал, что разговор окончен. Френсис встал и попятился к выходу. Это ему казалось, что там выход. На самом же деле, когда толстый зад сборщика налогов упёрся в стену, из неё вдруг выехала тележка с чистой посудой и здорово пнула насмерть перепуганного гостя в этот самый зад. Френсис стал извиняться и лапать стены, натыкаясь на каменные шкафы, лавки и кресла.

Тёмный Лорд начал трапезу, но в душе здорово хохотал. Он даже был благодарен этому напыщенному шуту, за устроенное представление.

Глава 55. Планы южан

Он жил, лишь пригубливая дни, и не испив ни глотка. А с вечера до утра уходил далеко от повседневных забот и суеты, и только грёзы удерживали от того, чтобы навечно не закрыть за собой дверь. Колыбелью этих грёз стали мечты о чудесном воскрешении возлюбленной. Кривой старикашка, совсем ослепший и на второй глаз, едва шаркающий больными ногами по коридорам своей огромной гостиницы, приходил к Орландо каждый день и спрашивал, не начал ли таять лёд в Пещере Слёз. И Орландо в очередной раз слушал какую-то нереальную даже для чародея историю о том, как эльфы умели останавливать смерть и научили этому магов, как несколько тысячелетий назад древний правитель Страны Северных и Южных Народов попросил колдуна Элвиса остановить смерть своего слабого здоровьем сына. И малыш, упрятанный на много лет в башне родительского замка, вдруг очнулся в день своего совершеннолетия и явился на праздничную трапезу, посвящённую ему же, совсем взрослым, крепким и здоровым юношей.

Орландо жил надеждой на чудо. Но чем дальше уносило время от происшедших событий, тем яснее становилось осознание того, что в душе его зародилось, стало прорастать, вот-вот заколосится неведомое прежде чувство – чувство мести. Он всё чаще рисовал в своём воображении плоды отмщения. Теперь молодому чародею хотелось не просто очистить мир от скверны, проистекающей с Северных гор. Теперь объектом мести стало конкретное лицо – самое чёрное в этом мире, и уничтожить его следовало в первую очередь за то, что оно лишило жизни её. А Орландо лишило счастья, которое, казалось, он заслужил годами одиночества без тепла и истинной, а потому – единственной любви.

Южане готовились к новому наступлению. К армии присоединялись не только жители южных городов и поселений. Войска пополнялись ополченцами с севера. Люди, потерявшие кров, но к счастью сохранившие жизнь, не чаяли вернуться на родную землю хотя бы даже с войсками и с оружием в руках отвоёвывать теперь пустые, покрытые снегом леса и холмы, ещё недавно любовно возделанные поля и огороды. Элизабет трудилась с утра до позднего вечера. В сопровождении Колина, который теперь следовал всюду за своей наставницей наподобие телохранителя, она обходила лагеря ополченцев и устраивала мастер-классы, научая новоиспечённых воинов владеть хлыстом, вести бой, двигаться в поединке, отражать неожиданные удары. Надо сказать, что Колину доставалось. Правда, мало кто понимал, что парень довольно часто поддаётся красавице-воительнице.

Однажды после показательного боя Лизи услышала в толпе смотрящих среди кучи ругательств для связки слов хриплый мужицкий голос:

– Эти игры в поддавки не для меня! В наше время женщины сидели дома и растили детей. А теперь они учат нас воевать. Ха! Меня учить не надо, тем более, таким дешёвым способом. Может, когда он ласков с нею в бою, она не так сильно кусается в пастели? – Мужик похабно заржал, поддерживаемый дружным потоком ругательств и скабрезностей со всех сторон.

Колин как молодой петушок распушил перья и был готов отстаивать честь любимой учительницы в бою. Но Элизабет его одёрнула, изрядно встряхнув ещё не водворённым на место хлыстом.

– Не стоит, Колин. Нам нужны здоровые воины. – И тихонько добавила: – Пусть больные на голову, но, хоть надеюсь, здоровые телом…

– Что-о?!

Народ расступился, и Лизи увидела огромную груду мяса и костей, которую, если обрядить в доспехи, невозможно было бы отличить от файрбонинга. На короткой и толстой шее – башка со стриженными «под горшок» рыжими волосами. Эта башка разинула рот, являя всем, казалось, по два или три ряда, торчащих в разные стороны и наезжающих друг на друга, зубов. Глаза налились кровью, а в руках уже трепыхалась неоновая плётка с короткой рукояткой, которая просто утонула в огромном кулачище человека-горы.

– О, да у тебя есть хлыст! – не унималась Элизабет. – А я думала, что твой поганый язык – единственное оружие. Наверное, даже файрбонинги сгорят от стыда, стоит тебе только открыть рот.

Мужик неспешно стал продвигаться сквозь толпу в сторону острой на язычок воительницы. Колин пытался как-то замять дело, призывая в союзники присутствующих женщин и казавшихся доброжелательными некоторых свидетелей ссоры мужского пола. Но камень уже катился с горы, и удержать его не было никакой возможности.

– А девчонка наглая! Покажи этой столичной цыпочке, Рок! Давай, Рок, не дрейфь! Подпорти дамочке причёску! – неслось со всех сторон. Но это было лишним. Честь громилы была задета, и даже если бы толпа удерживала его, он не отступился бы.

– Может, со мной устроишь показательный бой, красотка? Я уж поддаваться не стану.

Рок и Элизабет стали ходить кругами по огромной площадке, что предоставили им для схватки. Языки едва удерживаемых хлыстов лизали ноги и щебёнку, кое-где уже истёртую в мелкий гравий. Силы явно были неравными. Колин волновался, но что-то ему, часто учёному и не на шутку битому молодой наставницей курсанту, подсказывало: «Нет. Исход боя совсем не предрешён, как думают многие».

– А ты попробуй, Рок, поддайся! Может и тебе достанется немного нежности от леди! – выкрикнул кто-то из толпы.

Это рассмешило громилу, и он оскалился в кривозубой улыбке, чем не замедлила воспользоваться Элизабет. Она как гидра выбросила вперёд содержимое капсулы и больно укусила Рока в шею.

– А такие ласки тебе нравятся, великан?!

Улыбка на лице Рока сменилась свирепым оскалом, из шеи текла кровь. Он согнул ноги в коленях и приготовился к нападению. Его хлыст обхватил тонкую талию соперницы и притянул её к самому лицу.

– Фу… – брезгливо сморщилась Лизи и выскользнула из смертоносной петли, снова больно ужалив громилу в правое запястье. Он зарычал и бросился на девушку, подмял её под себя, накрыв всем телом, угрожая раздавить как лягушонка. «Эй ты, образина! Ну-ка пусти её»! – донёсся до Лизи тревожный возглас Колина. Девушка рассмеялась сопернику в лицо и вытекла из-под навалившейся туши, вмиг обратившись в податливую пластическую массу. Собрав себя стоя у ног великана, она тихонечко позвала:

– Ро-о-ок…

Человек-гора растерялся и не сразу понял, что ведьмочка обвела его вокруг пальца. Он хоть и был сыном колдуна, в магии с детства не силён. Этого Рок не учёл, вызывая на поединок мадам Элизабет. Но был уверен в своей боевой мощи и не собирался сдаваться. Пока неповоротливое туловище пыталось поставить себя на ноги, Лизи легонько пнула Рока в зад. Тот снова растянулся во весь свой гигантский рост у ног девушки.

Толпа шумела и гоготала. Многие одобрительно подбадривали теперь уже Элизабет. А она ударила плетью и вспорола землю вокруг великана, потом обвила тушу Рока, приподняла её над головой и запустила в кучку опешивших приятелей, что ещё минуту назад не сомневались в победе своего товарища. Великан сидел на земле, как беспомощный младенец, и ошалело таращился в никуда.

– Вы напрасно так рискуете, мадам Элизабет, – несмело произнёс Колин по пути на постоялый двор.

– Чего ты испугался, дурачок? Ты же знаешь, меня не так-то просто одолеть. Кстати, этот громила был прав в одном: игра в поддавки не делает нам чести.

– Никто не поддавался…

– Наше дело – показать, как сражаться. И неважно, кто из нас одержит победу. Просто надо использовать побольше приёмов и продемонстрировать все возможности оружия.

– Извините, мадам Элизабет.

– Дурачок…

– Почему вы считаете меня глупым? Я ведь был лучшим курсантом школы.

– Ну был… И что?

– Я не дурачок.

– Согласна… Извини, – Элизабет, наверное, впервые извинилась перед Колином, хотя часто была неправа с ним. Очень часто. Парень растрогался:

– Да ладно… Пустяки.

– У тебя есть что-нибудь выпить, Колин?

– Что? – парень обалдел. От этой непредсказуемой наставницы можно было ждать чего угодно, но «выпить» – этого он никак не ожидал. – Что выпить?

– Ну, не чай, конечно.

– Нееет, у меня ничего нет. Но тут можно зайти… Выпить… А вы уверены, что..?

– Пошли.

Когда Лизи напилась, то стала много и беспричинно смеяться, привлекая внимание окружающих. В заведении были не только добропорядочные граждане и воины-южане. По углам щемились какие-то тёмные личности, и Колин понимал, что столь нескромное поведение красивой девушки могло спровоцировать самые непредсказуемые действия.

– Ну, теперь надо подраться…

– Сегодня вы уже отличились, мадам.

– Ну и что? Когда он напивается, то всегда затевает драку…

– Кто?

– Мой… папаша, дурачок, – сболтнула глупость Лизи. – Он пьяница и дебошир.

– Это неправда, мадам. Я хорошо знаю вашего отца. Он талантливый волшебник и порядочный семьянин.

– Талантливый… Порядочный… Почему, как ты думаешь, это всегда так скучно, когда порядочный?

– Я не понимаю.

– А он бы понял…

– Кто?

– Папаша, дурачок…

Домой Колин нёс Элизабет на руках. Как ребёнка. Она была лёгкой и очень красивой в серебристом сиянии луны. Он даже поцеловал её… один раз. Потом ещё раз…

Женщины, дети и старики, покинувшие северные леса, селились в окрестностях Оттела, Ремена и Раволса, рыли себе землянки, устраивали шалаши. Чума отступила, и все, а особенно Елена и Эдуард, радовались этой маленькой победе.

Они теперь целыми днями просиживали за книгами и планировали новый поход в кузницу Берингрифа. Теперь чародеи собирались прихватить с собой воду из озера в Форест Феори и навсегда покончить с огнедышащим жерлом внутри Чёрной горы. Всё следовало предусмотреть: и сопротивление водяных, и незаметное проникновение в кузницу и точный расчёт количества воды, необходимой для уничтожения колдовского огня Кейвдэвла. Экспедиция в кузницу хранилась в строжайшем секрете. О ней знали члены магического совета и четвёрка молодых чародеев, которым и предстояло осуществить всю самую опасную часть плана.

Даже члены военного совета не знали о рискованных замыслах магов. И многое бы отдал Тёмный Лорд, чтобы проникнуть в их тайну.