Текст книги "Кочевница"

Автор книги: Даниэла Долина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 32. Оружие для Кочевницы

В тот же день для Марии было заказано оружие – хлыст из прочного небьющегося хрусталя, вовнутрь которого впрыснут кровь Кочевницы. Элизабет рассказала, что, когда оружие будет готово, его с помощью несложной магии навсегда вживят в тело Марии. Оно станет её частью. Содержимое рукоятки-капсулы сможет заряжаться живительной силой человеческой плоти, и станет послушно выполнять любые желания хозяина. Плеть чудесного хлыста – продолжение воина. Он может научиться владеть ею так же ловко, как рукой с мечом. Только сила плети более беспощадна и сокрушительна. Хлыст достанет противника на любом расстоянии.

Но, потеряв свою плеть, человек слабеет. Из него уходит часть силы – рассыпается в воздухе на мириады светящихся капель. Извлекая из глубин своего естества новый заряд для плети, человек подвергает себя опасности ослабеть и проиграть бой. Для восстановления сил нужно время.

Спустя несколько дней Кочевница получила своё оружие. Изящная рукоятка с головой рыбы на конце и рыбьим же хвостом, за который удобно её держать, и стремящееся вырваться наружу содержимое капсулы алого цвета, переливающееся внутри прозрачного гранёного хрусталя. И началась учёба, забирающая всё время, изматывающая и порой лишающая надежды на результат. Лизи старалась заниматься с Марией так, чтобы курсанты школы военного мастерства не могли наблюдать за упражнениями новой ученицы. Сама же Мария часто становилась свидетельницей уроков, которые преподавались инструкторами и самой Элизабет будущим воинам. Изучать типичные ошибки, допускаемые курсантами, и находить способы их избегать было одним из направлений учёбы Мэри. Мария была довольна тем, что занималась без свидетелей: уж очень неловко чувствовала себя начинающая воительница. Но она даже предположить не могла, что изолированным положением в школе она обязана тому, что была на голову выше всех остальных учеников. И это могло вызвать нежелательный интерес.

После первого же дня занятий с Кочевницей Лизи делилась с Еленой впечатлениями:

– Представляешь, я едва устояла на ногах, когда она попыталась притянуть меня к себе! Плеть была на расстоянии метра. Я даже не должна была её чувствовать. А меня потянуло к ней как магнитом. И, знаешь, она играет хлыстом так здорово! Наши курсанты начинают вытворять эти фокусы только через пару месяцев занятий.

– А сила? Ты научила её рассчитывать силу? Это необходимо. Она ведь может тебя убить.

– Это, пожалуй, единственное, что будет трудно сделать. Но опасности почти нет. Она боится выкладываться на всю катушку. Техника словно дана ей от природы. А сила… Сила точно есть. Я же говорю – притягивает как магнит. Но всё время чего-то опасается. Пытались рассекать волны, песок, камни… А она их будто гладит.

Только всего этого Мария не знала, и, видя как далека от непревзойдённого мастерства Элизабет, теряла уверенность в себе.

Очень часто Лизи и Мария теперь оставались на ночь в школе. Ведь занимались в основном ранним утром и по вечерам. Днём вокруг было много чужих глаз, да и мадам Элизабет вынуждена была посвящать время другим ученикам. И Мэри скучала. Скучала без Елены, с которой сдружилась и нуждалась в её постоянной поддержке; скучала без увлекательных занятий с Эдуардом, без его всезнающей натуры; скучала без болтовни с Молли на кухне. Она ведь ладила со старушками – умела увáжить, и потому ей часто доводилось с пониманием выслушивать сетования тётушки Молли на боли в коленках и высокое давление, на то, что даже магия теперь почти не справляется с одышкой и мигренью.

Скучала Мария и без Орландо. Она не много общалась с ним в домике у моря, но его присутствие как всегда ощущалось, и без этого присутствия становилось пусто и бессмысленно почему-то.

…Мария лежала на тёплом берегу и слушала первозданный шум прибоя, старясь не замечать звуков, что доносились из школы. Она уже привыкла к тому, что могла слышать самые далёкие звуки, и научилась не замечать их, если в этом не было нужды. Звёзды так близки, что хотелось протянуть руку и запустить её в самую гущу млечного пути. Лёгкий морской бриз рассказывал истории своих странствий и нежно ласкал уставшее тело. Она уже совсем не ощущала рукоятки хлыста за спиной, и хотя бы это достижение радовало Мэри.

Вдруг уже знакомая пустота образовалась в голове – предвестник нового пророчества. Мария боялась пророчеств и, вместе с тем, ждала их с нетерпением. Они часто бывали источником хоть и не всегда приятных, но довольно полезных сведений. Исчезли звуки и куда-то унеслись мысли. Только сердца стук – всё реже и реже…

Перед её мысленным взором – фантом – человек из сплетения нематериальной сущности медленно определятся на звёздном небосводе и приближается к ней, накрывает её всю и прижимает к земле. Так сладко и совсем не страшно ощущать его на себе, чувствовать ласковые прикосновения толи движущегося воздуха, толи его рук. Его невидимое лицо так близко, что глаза закрываются сами собой. Его руки крепнут и подчиняют своей силе. Ещё мгновение, и она просто перестанет существовать. Он поглотит её всецело, и такая смерть станет самым прекрасным, что будет в её жизни. Прекратилось дыхание… Рот обжигало страстными поцелуями. Она тонет, идёт ко дну, падает внутрь себя. Вдруг – толчок, удар обо что-то на самом дне и стремительно – вверх, как на батуте.

«Что это за пророчество? О чём оно? Кто этот человек»? Ярость поднялась в душе. Неужели никогда она не станет достойной своего великого рода и судьбоносного предназначения, связанная по рукам и ногам бесконечным неведением, бесплодными поисками? Она вырвала из тела хлыст и начала рассекать им воздух вокруг себя, и песок, и камни… Плеть взмыла в небо, угрожая превратить его в лоскутное одеяло. Неожиданно правую руку пронзила нестерпимая боль. Мария выронила хлыст и стала таращиться во вдруг образовавшуюся темноту. Лёгкое свечение озарило клубы пыли, разруху: вспоротый песчаный берег, забросанный каменными глыбами, свежие водоросли и медузы, тающие на этом берегу. Чуть в стороне стояла Элизабет. Она держала свой хлыст и рукоятку Мэри. Только теперь Мария почувствовала, как вместе с рассыпавшейся плетью из её тела стали уходить силы.

Она упала на колени и, уронив голову в ладони, зарыдала.

Глава 33. Неожиданный гость

Этот случай на берегу ни Мария, ни Лизи старались не вспоминать. Возможно, Элизабет делилась впечатлениями с Еленой или Орландо, но с Мэри о случившемся не говорила никогда. Кочевнице было стыдно за минутную слабость, а Элизабет начала опасаться неконтролируемой ярости своей ученицы.

Занятия в школе военного мастерства скоро начали приносить свои плоды. Осенью Кочевница стала довольно приличной воительницей: умела вести бой, в совершенстве владела хлыстом и своим телом, научилась рассчитывать силы. Под всеобщее одобрение срывала по вишенке с дерева своей плетью, не сбив ни одного листочка, на довольно большом расстоянии, таком, что и вишенки-то было совсем не разглядеть. Орландо больше не говорил, что Мария «никакая» воительница. Он восхищался её успехами. Наконец-то нашёлся повод для общения с Орландо. Он показывал Мэри какие-то только ему известные приёмы ведения боя, помогал отрабатывать удары. Орландо был очень хитрым воином. Мог обмануть любого одним только взглядом, так искусно и непринуждённо. Этим донимал Марию и восхищал. Они выходили на лужайку, кромсали траву и клумбы, а тётушка Молли бранилась из окошка, призывая всех себе в союзники, потом становилась посередине лужайки и как фокусник лёгкими движениями рук приводила всё в порядок. Удивительно, как после таких стрессов островки зелени по-прежнему цвели и благоухали.

Из Хайхилла пришли хорошие новости: Нэнси родила дочку. Малышка была здоровой и, по словам Елены, очень хорошенькой девчушкой. Нэнси казалась счастливой и наконец-то начала возвращаться к жизни, с рождением Рози почти распрощавшись с непролазной тоской по ушедшему мужу. Появление на свет девочки внесло некую ясность в вопрос о Хранителе Ключа. Им по-прежнему оставался Сэмюель. Мальчик стал замкнутым и серьёзным. Старший Роланд советовался с ним по многим вопросам и считался только с его мнением. Женщины, в том числе и Нэнси, почти не имели влияния на братьев. Они на удивление смирились со своим положением и всецело вверили жизни в руки мужчин. Разборки учиняли только друг с другом, но по пустякам, чем только слегка разбавляли невесёлую жизнь в лесу.

Семья не возвращалась в Хайхилл. Голубка Елены принесла Сэму письмо из Рива, в котором молодые волшебники сообщали, – Сэм, оказывается, умел читать, – что землянка, в которую судьба забросила беглецов в ту роковую ночь, – бывшее убежище Кочевника. Находясь в ней, семейство неуловимо для всевидящего ока Берингрифа. Кочевник сумел заколдовать лесное жилище, как и чердак на постоялом дворе.

Пищу добывали в лесу: охотились, ловили рыбу, собирали ягоды и прочее съестное, чем мог накормить голодного лес. Роланд лишь иногда, когда позволял Сэм, выходил из леса, чтобы заработать что-нибудь в близлежащих селениях, чаще в Лоухилле. И хотя приближались холода, и родился ребёнок, возвращаться к людям никто не собирался. Сэмюель говорил, что нельзя.

В те дни, когда пришла отрадная весть о рождении Рози, произошло ещё одно немаловажное событие. Марию, именно её, а не всех обитателей домика у моря, посетил неожиданный гость. Мэри прогуливалась по берегу моря, кутаясь в плащ от сырого морского ветра, что стал жёстче ближе к осени. Да и зарядившие вот уже целую неделю дожди напитали его влагой и серой унылостью. Дома хлопотала только Молли. Остальные с утра разлетелись по делам. Надо сказать, приближалось кое-что приятное для всех – свадьба Эдуарда и Елены. Девушку было не узнать: несвойственная ей рассеянность, романтичность и какая-то загадочность в словах и поступках. Эдуард напротив стал сдержанным и уверенным в себе. Шутка ли, будущий глава семьи! Елена выбирала наряды, а Эд занимался организацией торжества.

…Сзади шаги, едва слышны: «шух» и «туп», «шух» и «туп»…

Мария резко обернулась, между высокими стволами пальмовых деревьев – тень. Остановилась. Кто? Свои так не крадутся. И странные шаги. Хромой, что ли? Из-за деревьев вышел человек и поманил Марию рукой к себе. Это был Кривой Билл. Мария от неожиданности опешила, но пока шла навстречу гостю, старалась взять себя в руки и придать значимость фигуре.

Старик поклонился, сняв шапочку и обнажив блестящую лысину:

– Простите, мадам, что потревожил вас в вашем уединении.

– Для этого должна быть весомая причина. Не так ли?

– О да, госпожа. Я никогда не осмелился бы беспокоить вас по пустякам, великая Кочевница…

– Достаточно говорить «мадам». Ближе к делу, Билл.

– Не позволите ли вы, мадам, для нашего разговора воспользоваться одной из комнат в доме? Это секретный разговор, – шёпотом добавил Билл.

– Ты задаёшь сложные вопросы. Не знаю, кого мне следует более опасаться: тех, кто может подслушать нас здесь на берегу, или тебя, впустив в своё жилище?

– Без сомнения, у вас нет оснований доверять мне. Но и причин не доверять – тоже нет.

– Предостаточно.

– Вы о чём, мадам? – округлил свой единственный глаз Кривой Билл.

– Как ты объяснишь, что файрбонинги пощадили твой дом в Оттеле, когда все строения в округе были уничтожены ими?

– А-а-ах… – как-то неловко пропел Билл. – Вы об этом. Случайность. Чистая случайность. Я наложил заклятие…

– Думаешь, я не знаю силу заклятий против всадников Берингрифа? – повысила голос Мария.

– Простите, простите, мадам… – залепетал Билл и наклонился так низко, что едва не упал, зацепившись негнущейся ногой за торчащие из песка корни. Он довольно долго оставался в этом положении, боясь взглянуть на Кочевницу. Мария тоже выжидала. Когда пауза затянулась настолько, что старик вынужден был облокотиться на близлежащие стебли лиан, – иначе упал бы, – Мэри тихо сказала:

– Говори. Хватит разыгрывать роль пса с поджатым хвостом. – Мария позволила себе хамство: она была уверена, что хозяин постоялого двора из Оттела так или иначе связан с Тёмным Лордом. Сомнений не оставалось.

– Великая… Простите, простите. Я хочу сказать, что вы в праве не доверять мне. Но, когда вы узнаете, почему я здесь, то, возможно, смените гнев на милость. Я прибыл сюда с риском для жизни. Если он узнает… Мне не сносить головы.

– Хорошо. Я буду в гостиной. Через пару минут незаметно проникни в дом. Там старушка на кухне. Она очень глазастая. Так что, постарайся. – Мария перенеслась.

…В комнату очень тихо вошёл Кривой Билл. Он осмотрелся по сторонам и выглядел заговорщиком: неловко улыбался и тихонько подтягивал покалеченную ногу, помогая себе рукой. Мария сидела в кресле, но Биллу присесть не предложила. Он остановился на середине комнаты и запечатал её.

– А ваши друзья. Они не скоро будут?

– Это пусть тебя не беспокоит.

– Да, да. Хорошо. Конечно. Я не буду скрывать от вас ничего, госпожа. У меня нет выбора. – Билл говорил быстро, будто опасаясь забыть слова. – Вы видите мой глаз и эту ногу. Они такие после встречи с вашим незабвенным предком. Каюсь, я пытался в своё время противостоять его справедливой воле. Однако Кочевник был так великодушен, что оставил мне жизнь. Я благодарен ему. Вы можете не поверить. Только эти увечья спасли меня от вечного полонения в замке Тёмного Лорда. Хозяину… Простите. Ему не нужны калеки.

– Меня мало интересует твоя судьба.

– Конечно. Но Берингриф по-прежнему доверяет мне. – Билл перешёл на шёпот. Он попытался приблизиться к величественной особе в кресле. Та пренебрежительно остановила его. Он глупо заулыбался и продолжил:

– Я знаю, каково ваше предназначение, мадам. В нашем мире. – Кривой Билл замолчал.

Мария понимала, что задать интересующий её больше всего на свете вопрос – значит расписаться перед этим червяком в своей беспомощности. Надо что-то говорить. Выведать. Но как? «Помоги мне, Господи».

– И кто тебе рассказал об этом?

– Лорд Берингриф. Он велел следить за вами, не упускать из виду в Оттеле. Он сказал, что с вашей головы не должен упасть ни один волос. Ему нужна здоровая мать его ребёнка.

Мария была близка к обмороку. Мать его ребёнка? В этом её предназначение? Этого не может быть!.. Так просто. Она рожает ему ребёнка и своей свежей кровью делает род Берингрифа неуязвимым! Ни за что. Родить ему ребёнка! Этому извергу. Разве что, он возьмёт её силой. Пророчество!!! То, на берегу возле школы. Она занималась любовью с Берингрифом! И это ей нравилось. Нет!!! Лучше умереть. Чёртова старая дева! «Неужели я растаю от ухаживаний и ласк убийцы»?

Кажется, Билл что-то почувствовал, прочитал на лице Мэри. Он вопросительно смотрел на Кочевницу. Та молчала.

– Он скоро пришлёт за вами.

– Кто?

– Лорд Берингриф.

– А тебя прислал предупредить, чтобы я подготовила встречу?

– О нет, мадам. Меня ждёт смерть, если хозяин… узнает.

– Передай своему хозяину, что я давно готова к встрече с ним. Она будет незабываемой.

– Да. Я понимаю, – заулыбался Билл.

– Так почему же ты решил предать своего хозяина?

– Прошу вас, не говорите так. Я очень боюсь. Я бы уже давно скрылся от Берингрифа. Но есть одно обстоятельство… Да-да. Вы говорили, что моя судьба вам не интересна. Простите. Только вы знаете, что, оставив в живых, Кочевник сделал меня вечным должником. Я должен был предупредить вас, мадам.

Мария теряла последние силы. Пусть он уйдёт – этот человек, оставит её. Сейчас надо собрать все мысли. Или просто перестать думать на минуту. Потом. Потом всё решить.

– Ты предупредил. Можешь идти. Но не забывай о своём долге. Он неоплатный.

– Да, мадам. – Кривой Билл заковылял к выходу…

Глава 34. «Видеть её не могу»

Не скоро Мария смогла прийти в себя. Она не ужинала в этот день и ещё несколько дней не выходила из комнаты: сказалась больной. Её навещали все по очереди. Даже сэр Мэтью пришёл выказать своё почтение и беспокойство по поводу здоровья Мэри. Он рассуждал: «Удивительное дело: кочевники имеют такой крепкий организм. Может, сказывается привычка из прошлой жизни»? Мария никогда не скрывала своё совсем негероическое прошлое. «Такой образ жизни мог повлиять на ваше здоровье», – заключил сэр Мэтью.

Только Марию не радовали посетители. Хотелось зарыться в подушках и никого не видеть. Умница Елена – она так ошиблась в Кочевнице! Вот Элизабет оказалась абсолютно права. А как же Орландо? Мария была уверена, что чувствует что-то большее, чем доброе расположение, к парню. Теперь она станет женщиной Берингрифа. Родит ему ребёнка. Жуть!

Стоп. А как же любовь? Любовные узы? Дедушка писал о любовных узах. Она должна полюбить Тёмного Лорда. Это дитя должно стать плодом любви! А вообще: какая глупость… Ей уже 35 лет. Какая женщина может родить в таком возрасте? Ну да, конечно. Она же Кочевница. Крепкое здоровье и всё такое. Кроме того, если верить всему, что пишут в книгах и говорят чародеи, то ведьмы живут по несколько сотен лет. В свои 35 она ещё просто девочка.

А самое главное – всё сходилось по метке. Лосось – кочующая рыба. Она совершает своё рискованное путешествие, чтобы продолжить род. Вот и Мэри явилась сюда исполнить свой долг и подарить миру маленького волшебника. Кто бы мог подумать, что её дитя станет творением такой тёмной и беспощадной души.

Мысли не давали заснуть: роем вились над подушкой. А тело, застоявшееся от почти недельной «болезни», ныло под нестерпимой пыткой. Казалось, что его посадили в ящик и забили гвоздями. И оно сидит там: ни ног протянуть, ни рук не размять.

В одну из этих бессонных ночей Мария спустилась на кухню, чтобы освежиться стаканчиком кокосового молока.

В гостиной горели свечи и слышались голоса. И плачь…

Плакала Лизи, а Елена что-то тихонько говорила подруге, успокаивала. Нестерпимое любопытство привело Марию к самой двери, которую никто на удивление не запечатал. Она затаилась и прислушалась. Старалась не дышать. Девушки в гостиной умели слышать всё, что происходит за многие километры отсюда. Мария тоже. Но девушек поглотила некая забота – причина горьких девичьих слёз, и Мария воспользовалась этим.

– Ты не должна отчаиваться: он ведь по-прежнему с тобой. Ты ведь знаешь его. Это воспитание в «школе для малолетних бандитов»… Ещё хорошо, что он не покатился по наклонной. А беспорядочные связи с женщинами?.. Если ты его действительно любишь, то должна… Нет. Не смириться. Но прощать. И забыть это невозможно, я понимаю. Только простить можно, если любишь…На мой взгляд. Он иначе не может. Такой красавчик… Девушки не дают ему проходу. Сейчас ему нелегко. Вот он и расслабляется…

– Нелегко? Это чем же он так отягощён, этот кобель?

– Ну, ты же знаешь, Лизи. Его мамаша. Они снова схлестнулись с Орландо на открытом заседании совета. Сэр Мэтью рассказывал…

– И, что? Теперь всю жизнь я буду расхлёбывать последствия неудачного брака его родителей? Я больше не могу. Мы могли бы уже пожениться пару лет назад. А он всё тянет. Что тянуть? Готовит себе площадку для отступления. Тактик хренов.

– Прошу тебя, Лизи…

Мария больше ничего не слышала. Она перенеслась в свою комнату, нечаянно разлила содержимое стакана на пастель и, не в силах отдышаться после недельного перерыва, пыталась сконцентрироваться на услышанном.

Долго концентрироваться не получилось. Внизу зашумели не на шутку. Пришёл Орландо. Он громко говорил, а Эд пытался его унять. Проснулась Молли и стала хлопотать внизу: всех поучать и утихомиривать. Мария решила, что её присутствие в гостиной только внесёт ещё большую неразбериху. Слушала, сидя наверху и попивая оставшееся в стакане кокосовое молоко. Орландо был пьян и, кажется, избит. Во всяком случае, Молли безуспешно пыталась обрабатывать какие-то раны. У Лизи была истерика. Она плакала, плакала и плакала. Орландо как-то по-звериному взвыл и стал пробираться по лестнице наверх. Именно пробираться. Лестница была, наверное, узкой для здоровенного детины, которого к тому же бросало из стороны в сторону. Рядом, видимо, был Эдуард: подстраховывал друга снизу. Когда парочка проходила мимо комнаты Мэри, она услышала:

– Не могу. Видеть её не могу. Выгони её, Эди, дружище.

– Завтра поговорим. А Лизи здесь такая же хозяйка, как и мы с тобой. Помнишь наш уговор?

Глава 35. «Это не он»!

Завтракали молча. Лизи выглядела побитой собакой, не смотря на все магические уловки. Елена бесцельно глазела в окно и ничего не ела. Её романтическое предсвадебное настроение улетучилось, и Эдуард был очень огорчён этим. Он пытался как-то подбодрить любимую, отвлечь на предсвадебные заботы. Ничего не получилось. В глазах Елены заблестели слёзы – только и всего.

Молли за завтраком не прислуживала. Мария догадалась, что старушка ухаживает за побитым «героем» в его спальне.

Мэри делала вид, что ничего не знает. Похоже, это удавалось. Или просто всем было сейчас не до неё. Действительно ситуация не из простых. Многолетняя дружба и такая трогательная преданная любовь, свидетельницей которой вот уже много месяцев была Мария, рушилась как карточный домик. Он сказал, что не может её видеть. А если он сказал, то это дорого стоит. Орландо не бросал слова на ветер. Даже пьяный. Мария в этом была твёрдо уверена.

Вскоре все разошлись по делам. Только тётушка Молли так и не появилась внизу. Старая ведьма колдовала над ранами Орландо. Парню здорово досталось. Когда дрались подвыпившие маги – это часто заканчивалось плачевно. А участие в пьяных потасовках Орландо было вдвойне опасно: для него самого – его здоровья, и для карьеры. Орландо могли призвать к ответу не только за нанесённые кому-то увечья, но и за то, что он, будучи представителем одного из подразделений службы контроля за использованием магии, позволял себе подобные бесчинства. И это, по всему видать, здорово беспокоило Эдуарда, Елену и даже Лизи, которой не давала трезво мыслить обида.

…Мария в своей комнате у открытого окна читала старую книгу по истории магии. Это слабо, но отвлекало от событий последних дней. Вдруг она ощутила, что рядом кто-то есть. Снова не запечатала комнату. Этот кто-то подобрался бесшумно. Она лишь слышала его едва уловимое, но знакомое дыхание за спиной. Орландо… Сейчас будет поучать, чтобы соблюдала правила безопасности.

Он сел на подоконник и ничего не сказал. Смотрел вдаль на море. Лицо бледное и сосредоточенное. Особых следов от вчерашних побоев нет. Только левая рука перевязана. Он повернулся к Марии и сказал:

– Ну? Что скажешь?

Губа немного рассечена и уже подживает. Мария как заворожённая смотрела на эту губу и молчала. Он снова отвернулся.

Целую минуту, пока проклятый дятел в груди колотил по всем стенкам своего тесного дупла, Мария молчала. «Он что-то спросил?.. Что? Не помню». Потом выдавила:

– А почему ты дома? Что-то случилось?

Он посмотрел на неё и криво, насколько позволяла разорванная губа, улыбнулся:

– Мэри, ты не могла не слышать скандала сегодня ночью. Почему не вышла?

– Вам и без меня не было скучно.

– Хм… Точно.

– Тебя что, уволили?

– Почему ты так решила?

– Разве можно тебе участвовать в драках? Ты ведь из службы контроля.

– А-а. Наверное.

– Что «наверное»? Я задала вопрос! – Она возмутилась. Встала и подошла к окну, почти смело заглянула Орландо в лицо. Он снова усмехнулся и сказал:

– Всё в порядке. Меня никто не видел.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

…Мария тоже залюбовалась пенистым прибоем и молочной дымкой на горизонте…

– Хочешь, поупражняемся?

– Нет. А ты что, хочешь? Вчера не наупражнялся? – попыталась сострить Мэри.

– Хватит! – он резко схватил её за руку и дёрнул на себя. От неожиданности Мария буквально упала к нему в руки. Он сидел на высоком подоконнике, Мэри стояла. Он сверху смотрел в её лицо, а она не могла отвести глаз от ранки на губе. Во рту пересохло, Мэри облизнулась и сглотнула.

– Пусти… – прошептала на выдохе. – Мне больно.

– Где больно? – так же шёпотом спросил Орландо.

– Рука…

Его взгляд бегал по испуганному лицу женщины, по распахнутым чёрным очам. Он резко отстранил её от себя и вышел. Выбежал из комнаты. Мария потерялась в своих чувствах. Сгорбилась, обхватила плечи руками и бросилась на подушку лицом вниз. Перед взором – звёздное небо, а на губах – сладкие поцелуи. «Это не он! Не Берингриф! Это был Орландо»…