Текст книги "Кочевница"

Автор книги: Даниэла Долина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 42. На грани безумия

Пласты камня со скрежетом сошлись за его спиной, не оставив и щели. У Марии похолодели руки, и в висках застучало. Надо быть осторожней. Но ведь он не убил наглую пленницу. Значит, она действительно ему нужна. Необходимо как можно дольше не давать возможности Берингрифу получить от неё желаемое, чтобы Орландо и его друзья сумели помочь. Они наверняка как-нибудь узнают, где Мария. Они что-нибудь придумают…

Мария лежала в неуютной пастели и гнала от себя мысли о Берингрифе, что ядовитой змеёй заползали в мозг. Ему нужна свежая кровь Кочевницы. Он получит её любой ценой. Только ребёнок, рождённый без любви, не спасёт Берингрифа. Дедушка писал: …кочевник, связав себя узами любви»… Она же ненавидит этого убийцу – Берингрифа!

Если бы можно было хоть на мгновение оказаться рядом с Орландо… Милый, желанный… Во всей вселенной нет более близкого ей человека: ни в одном из миров. Мария попросила любимого пустить её к себе. Он сразу позволил войти. Она увидела белоснежный потолок своей спальни в домике у моря со знакомыми трещинками над самой кроватью, напоминающими античную вазу и лобовое стекло автомобиля с «дворниками». Потом почувствовала на лице мягкое прикосновение подушки и вдохнула едва уловимый аромат степного мака. Ей был знаком этот запах с детства. Так пахло в украинских степях, где она гуляла с дедом. Так теперь пахла её одежда и волосы. Орландо любил вдыхать аромат её волос. Он лёг лицом вниз, а она чувствовала, как желание просыпается внутри его и её тела. Это было ни с чем не сравнимое ощущение проникновения в мужское естество.

Заглушая в себе зов плоти, Орландо встал и быстро переместился к двери в комнату Эдуарда, стукнул по ней кулаком:

– Эд, она связалась со мной!

Дверь открылась не сразу. Эдуард с обнажённым мальчишеским торсом приглаживал взъерошенные волосы. Разрумянившаяся Елена сидела на пастели, укутавшись простынёй.

– Извини… – Орландо шагнул в комнату, запечатал её и бесцеремонно уселся на кровать рядом с Еленой. – Скажи ей, как мы договаривались.

Он обращался к Эдуарду, и Эдуард начал говорить:

– Мария, если ты в беде, то свяжись с Орландо минут через пять. Если с тобой всё в порядке, то свяжись через десять минут. Потом попробуем выяснить детали таким же образом. А сейчас связь прерывай. Надо экономить время.

Через пять минут, она их просчитывала посекундно в голове, Мария снова связалась с Орландо. До самого утра чародеи общались с Кочевницей. Они выяснили, что выкрали её прямо из спальни, обманув и оглушив хлыстом, что теперь она в замке Берингрифа, и злодей не причинил ей вреда, но выбраться из пленения пока невозможно. Объяснить друзьям все детали не получилось, но главное они теперь знали, и от этого Марии стало немного легче…

…Тянулись долгие и безысходные дни пленения. Мария плохо спала по ночам, плохо ела и совсем ослабла в заточении. Ей не хватало свежего воздуха и солнечного света. Она похудела, с лица спал румянец. Берингриф будто даже переживал из-за этого. Он устроил комнату Марии наподобие жилища обычных людей, но это не помогало. Анна готовила еду только из свежих продуктов. Марию кормили овощами и фруктами, зеленью, отпаивали парным молоком и прекрасным вином. Но день ото дня пища всё больше вызывала отвращение у Мэри.

Берингриф был приветлив с Кочевницей. Он развлекал её ничего незначащими разговорами, чтением старых магических книг, а иногда Мария понимала, что он просто флиртует. Показывая живые картинки, Берингриф старался приблизить своё лицо к ней. Приглашая её куда-нибудь пройти, он даже брал её за руку, заставляя Мэри содрогаться. Его рука была крепкой и… тёплой. Когда они говорили об изобразительном искусстве, или он декламировал стихи древних поэтов, Мария начинала забывать о том, что за чудовище сейчас рядом с нею. Однажды она даже представила на суд Берингрифа гениальные пушкинские строки, Ахматову и свои нестройные вирши. Тёмный Лорд был растроган. Он поцеловал ей руку, а она… потеряла сознание.

Мария очнулась в своей комнате. Теперь у неё была дубовая кровать и пуховая перина. Мэри сразу же связалась с Орландо: только он сумеет помочь перебороть страх и смятение в её заблудившейся душе. Орландо скакал на лошади вдоль знакомого берега у школы военного мастерства. Рядом с ним сидела Элизабет. Он обхватил её тонкий стан и заглянул в раскрасневшееся девичье лицо. Лизи блаженно опустила ресницы и заулыбалась… Мария задохнулась и издала такой пронзительный крик, что спустя секунду в комнате уже были Берингриф, Хэбиткилл и Анна. Мария лежала на полу. Берингриф взял на руки почти невесомое тельце Кочевницы и, боясь уронить, как хрустальную вазу, перенёс его в пастель.

– Простите, мой господин. – Хэбиткилл пытался говорить тихо. – Может стоит послать за доктором Соулмечентом?

– Сегодня же он должен быть здесь!

– Да, мой господин.

Берингриф провёл ладонью по лицу Марии, покрытому испариной, обернулся и велел слугам выйти, потом наклонился и поцеловал её в висок. Кочевница не подавала признаков жизни.

Берингриф стремительно покинул спальню и знаком приказал Анне вернуться к Марии.

В этом сказочном мире тело Кочевницы стало сильным и выносливым, но её душа, оказывается, осталась хрупкой субстанцией, которая разбилась в одно мгновение от неловкого, убийственного касания. Тело Кочевницы лежало на кровати со спокойным изнеможенным лицом, а её душа агонизировала в опавшей груди.

Мария видела себя на борту того корабля, что переправил её к берегам великого города Рива. Только теперь остров не сиял в утренней дымке сочной зеленью и белизной строений. Над городом нависла алая тяжёлая туча. Кроваво-красные клубы, обтекая преграды, смыкали смертельные объятия, угрожая задушить сказочное животное, распластавшееся на водной глади. Вдруг поднялся ветер, но он не касался плывущих на корабле. Он отчаянно терзал алое покрывало над островом. Спустя мгновение ветер сдул его, а вместе с ним… – вдруг рассыпавшийся на мириады песчинок, Рив. Целое море золотистого песка уносилось на север, закрывая золотое светило, оказавшееся равнодушным свидетелем гибели южной столицы…

Пророчество уже не трогало умершее сердце. Ведь иначе не могло быть. Берингриф знает о предназначении Кочевницы, а Орландо – нет. Берингриф будет ласков и любезен, пока она не родит ему ребёнка. Так вёл бы себя и Орландо, но он ничего не знает…В этой жизни, как и в прошлой, она спускается по реке без вёсел и припасов. Её жалкая сущность снова вступила в схватку с бытием и снова была повержена…

Мария лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, которого не было. Мысли смешались, и распутать клубок никак не удавалось. …Кочевник, связав себя узами любви»… Берингрифа она не сможет полюбить никогда. Может… пожалеть? Она ощущала ущербность его маниакального злодейства. И это вызывало жалость к человеку, тонко чувствующему музыку стиха, магию цвета и формы. Она любила Орландо, и… ждала ребёнка от него. Но, если Рив будет сметён с лица земли, значит, малыш не родится. «Моё сердечко… Не родится. Моё живое сердечко»… Будущая мать медленно теряла рассудок.

Глава 43. План побега

Проникнуть незаметно в замок Берингрифа было неосуществимо. И никакое животное не смогло бы сделать это, чтобы волшебники получили возможность взять под наблюдение всё, происходящее в замке. Несколько дней в домике у моря не утихали разговоры. Были перевёрнуты груды книг, рассмотрены самые невероятные варианты, придумывались и тут же отметались планы освобождения Марии. Всем искренне хотелось вернуть Кочевницу в Рив. Кто-то, сгорая от любви, не мыслил себе жизни без неё; кто-то, связав себя узами дружбы, готов был пойти на всё ради неё; кто-то трезво осознавал, что Кочевница в руках Тёмного Лорда – залог победы сил зла. И только Лизи не могла откровенно предаваться всеобщему настроению беспокойства и переживания. Она не могла простить Марии Орландо и в душе ненавидела соперницу. Но природная совестливость не позволяла оставаться в стороне. Тем более, дело касалось не только любовного треугольника, но судьбы всей страны.

Было далеко зá полночь. В маленькой спальне Марии душно и светло как днём от моря зажженных свечей. Повсюду разложены книги и свитки. Чародеи листают, медитируют, шепчут какие-то заклинания. Иногда затевается разговор, потом спор, потом снова все погружаются в поиски. Элизабет присела на пуфик у кровати и, склонив головку на покрывало, дремлет. Елена беззвучно шевелит губами, глядя в огромную книгу с золотым теснением на вишнёвом бархате обложки, переходит на шёпот, невнятное бормотание и, наконец:

– «Последний в роду будет назван Берингриф»… Последний в роду. Последний. Почему Сильвер решил, что Берингриф будет последним? Почему ни какой-нибудь там Георг или Бернард? Не пишет, в каком возрасте Берингриф сдохнет. Вот этого не знает. Сколько сейчас Тёмному Лорду?

– Можно точно посчитать… Что-то около пятисот. Точные подсчёты займут время. – Сейчас на носу сэра Мэтью сидели маленькие очёчки без оправы, и он то и дело поправлял съезжающие на самый кончик стёклышки.

– Не надо считать.

– Что тебя так заинтересовало, дочка?

– Предсказания Сильвера ведь довольно часто сбываются.

– Верно.

– Может нам удастся его прикончить?

– Может и удастся. А может и не нам. А может это произойдёт ещё лет через двести… – подал голос Орландо из угла на комоде. Он сидел там и листал завещание Вориэгрина. – Если к утру мы ничего не решим, я отправляюсь на Север. Она выходила на связь последний раз неделю назад. Что-то случилось. Я знаю. На месте разберусь…

– Я пойду с тобой, – сказал Эдуард.

– Я тоже. – Елена встала с кровати и этим разбудила Элизабет.

– Давайте отложим до утра. Башка совсем не варит… – Лизи поёжилась и вышла из комнаты, буркнув на ходу: «Спокойной ночи»…

– Дети мои, это верная гибель.

– Папа, а оставлять Марию Берингрифу – не гибель?

– Если рисковать, то хотя бы не так безрассудно. Надо взять с собой войско. В Оттеле стоят в полной готовности отряды генерала Фоплинга. Я завтра же переговорю с мадам Элеонорой, и мы будем ходатайствовать, чтобы вам позволили взять их с собой. Похоже, настал тот момент, когда о появлении Кочевницы должны узнать все.

– Это затянется на несколько недель. Мы не можем ждать.

– Выходите завтра, Орландо. А депешу Фоплингу я пришлю со скороходом.

– Вы ничего не слышите? Орландо… – Елена насторожилась и подошла к окну. Ставни были закрыты.

Орландо распечатал комнату и мягко беззвучно спустился вниз. Остальные последовали за ним. На лужайке возле дома ничего особенного не было. Сквозь прозрачные цветные витражи входной двери волшебники видели только ровно стриженную травку в серебристом сиянии ночного светила. Елена скользнула в гостиную, и почти сразу же раздалось её испуганное «Ай!.

Она стояла спиной к окну и, разинув рот, указывала на что-то за собой. В окошко, изящно изогнувшись, заглядывала бледнолицая красавица Виола. Она улыбнулась подошедшему к окну Орландо и кокетливо поманила его пальчиком.

Все в комнате переглянулись. Эдуард пожал плечами, взял Елену за руку и сказал:

– Похоже, надо выйти на улицу. Что-то не представлю себе фею в нашей гостиной. Да ещё и зверюги эти…

– Ты прав. – Сэр Мэтью первым направился к выходу.

Фея Виола была не одна. Её сопровождали ещё две красавицы и их саблезубые охранники. Они как обычно урчали, придерживаемые невесомыми хозяйками.

– Какое счастье видеть тебя, прекрасная Виола! – Орландо склонил голову перед феей Виолой. – И твоих сестёр.

– Я тоже рада видеть тебя живым и здоровым, сын Флориана.

– Позволь представить тебе, сестра, моего наставника – сэра Мэтью. – Остальных Виола знала. Старик сорвал очки и восхищённо обозревал неожиданных гостей:

– Я много читал о вас, прекрасные лесные феи, но то, что теперь открылось моему взору, не идёт в сравнение ни с чем.

– Па, не увлекайся… – Эд тихонько потянул отца за рукав и неловко прокашлялся, оглянувшись на жену.

– Что ты, сынок? Я уже так стар… Мне это не грозит.

– Я на вашем месте не был бы так уверен. – Орландо попытался отстранить сэра Мэтью от махайрода Виолы, который, сверкая глазами, с силой втягивал носом воздух вокруг.

– Ах-ха-ха-ха! – на три голоса зазвенело над лужайкой.

– Рада познакомиться с вами, уважаемый сэр. Я тоже слышала о вас. Да-да. Не удивляйтесь. В Форест Феори знают обо всех ваших бесчисленных достоинствах, талантах и безграничной мудрости. В другое время я с удовольствием побеседовала бы с вами, сэр. Но сегодня… Чрезвычайно важное дело привело меня на ваш остров.

– Что вам известно о ней? – Орландо позабыл о церемониях, принятых в общении с феями. Он каким-то образом догадался, что речь идёт о Марии.

– Значит, всё-таки поделили.

– Что?

– Ты достался Кочевнице. Неужели красавица Лизи не сумела удержать тебя, сын Флориана?

– Сестра… Виола… Прошу тебя!

– Она в замке Берингрифа. Он хочет сделать её своей женой. Это, возможно, скоро удастся ему.

– Что ты говоришь? Ты в своём уме?

– В замке живёт один… человек. Он возлюбленный сестры Амальфи. Он многое ей рассказал. Сестра… – невесомая ладошка Виолы поманила к себе малышку со столь тонкими чертами лица, что нельзя было поверить в реальность её облика. Амальфи плыла над лужайкой, сопровождаемая урчанием огромного махайрода. Её зверь был крупнее остальных.

– Кочевницу принимают как почётную гостью в замке Берингрифа. Он влюблён в вашу подругу. Только последнее время он почти не навещает её. Наверное, Кочевница отказала Тёмному Лорду.

– Бред какой-то… Почему? Я ничего не понимаю.

– Орландо, если ты так… Ну… Если ты влюбился в Мэри, почему кто-нибудь другой не может? Вот и твой брат…

– У меня нет брата, Елена!.. Прости, красавица, я забыл твоё имя… – Эд тихонько напомнил. – Амальфи, ты, то есть, твой приятель, возлюбленный, он не знает, как она? Почему… Ладно. Не важно. Она здорова?

– Недавно к ней приглашали доктора Соулмечента. После этого Берингриф перестал навещать свою гостью. Был только один раз, и с тех пор лишился сна.

– Ничего не понимаю.

– Успокойся, мой мальчик. Если прекрасные дамы помогут нам, очень скоро ты всё узнаешь из первых уст. Мэри всё тебе объяснит.

– Мэри? Сэр Мэтью, вы что-то придумали?

– Да. И думаю, дамы помогут нам. Это ведь и в ваших интересах, красавицы, лишить Тёмного Лорда столь сильного оружия, коим является Кочевница?

– Я ни минуты не сомневалась в вашей мудрости, сэр Мэтью, – пропела Виола.

– Ваш возлюбленный, прекрасная Амальфи, он ведь выполнит любое ваше желание?

– Уверена.

– Не поможет ли он этим молодым чародеям проникнуть в замок Берингрифа и освободить Марию? Я понял, что ваш возлюбленный довольно близок к хозяину.

– Очень близок. Он охраняет Берингрифа.

– Он что – файрбонинг?

– Нет… Он…

– Думаю, Амальфи, следует всё рассказать.

– Хорошо, сестра. Мой возлюбленный много лет назад был укушен оборотнем. Теперь он тоже оборотень…

Елена испуганно взглянула на шрам Эдуарда.

– Всё в порядке, дорогая. Я не заражён…

– Он живёт в замке и служит Берингрифу. Он уже много лет не становился человеком. Недавно я случайно встретила его в лесу. Берингриф отпускает Гарольда на волю в полнолуние… Он… Он стал человеком, увидев меня, несмотря на полнолуние. – Амальфи замолчала и, кажется, прослезилась.

– Бедняжка переживает… Парень поможет вам. Я позабочусь об этом.

Глава 44.Выбор

В тот день, когда доктор Соулмечент осмотрел Марию, Тёмный Лорд узнал тайну, что так тщательно скрывалась его пленницей. Берингриф ощутил не просто горечь поражения, он понял, что судьба его тёмного царствования предрешена.

Однако сдаваться без боя не было в правилах Тёмного Лорда. Пусть написана тысяча законов, доказана тысяча теорем, пусть все известные миру магов пророчества всегда сбывались точно в срок, Берингриф обойдёт любые законы, передокажет теоремы и изменит пророчества. Это не раз уже удавалось. Ещё в прошлую смуту всё говорило о близости конца тёмного рода Берингрифа, но он до сих пор жив, и в комнате за стеной – женщина, которая может родить ему ребёнка. Она должна проникнуться чувствами к Тёмному Лорду. Это почти случилось. Он просто поторопился, потерял навык. В молодости ни одна женщина не могла устоять перед статью тёмного мага. Конечно теперь он имеет дело не с простой женщиной… Кроме того, её сердце уже кому-то отдано.

Кому же суждено сделать свой род всемогущим? Он уничтожит этого ребёнка. Пусть даже придётся пожертвовать самой Кочевницей. Если она не может достаться ему, то пусть не достанется никому! Этой мыслью Берингриф успокаивал себя. А где-то в подсознании, не облачённые в слова, теснились другие мысли, подпитываемые неведомыми доселе чувствами.

Берингриф снова потерял сон. Он сидел на своём троне, и окаменевшие глаза его смотрели на неподвижно лежащего у ступеней трона огромного волка. Ещё совсем недавно его мысли уносились в прекрасное будущее. Тёмный Лорд, уподобляясь мечтательному юноше, представлял мир, покорившийся его несокрушимому величию. Он видел рядом с собой Кочевницу – самую необычную женщину изо всех, что существовали в этом мире, их возлюбленного сына. Он верил, что страна превратится в мир магов и чародеев, что не останется ни одного человеческого выродка, и всё от Северных гор до Южного моря будет принадлежать ему, а каждый, кто не покорится его воле будет испепелён бесчисленной армией файрбонингов – существ, которых несколько тысячелетий назад научился ковать его всемогущий предок.

Уж давно забыто, по какой причине, но этот предок был рождён обычной женщиной и получил от своей матери в наследство отвратительный горб, подслеповатые глаза и такое уродливое лицо, что только подземелье спасало от насмешек или людской жалости. Горбун Кейвдэвл был настоящим исчадьем ада. Он наделил всех своих потомков такой ненавистью к людям, что спустя тысячелетья она не только не угасла, но расцвела и стала приносить жуткие плоды. Оставив в наследство после себя целую армию файрбонингов, Кейвдэвл завещал каждому в своём роду уничтожать жалких людишек и тех предателей, что станут на защиту человечества.

Теперь священное, по мнению Берингрифа, противостояние могло подойти к логическому завершению, но какой-то чародеешко или человечешко посмел опередить Тёмного Лорда. Если бы можно было проникнуть в мысли Кочевницы! Но этого не дано ни одному колдуну в мире. Зная мысли женщины, Берингриф сумел бы её увлечь. Среди кочевников всегда были маги, сочувствующие и даже открыто встающие на сторону тёмных сил.

Сейчас следовало решить: оставить Кочевницу в живых, уничтожив её ублюдка, или… Он не мог убить Марию.

Спустя девять дней после посещения доктора Соулмечента Берингриф решил встретиться с Кочевницей. Она лежала на кровати, повернувшись на бок и безучастно глядя на язычки холодного пламени. Она так исхудала, что была почти незаметна в огромной пуховой перине. Её алое платье казалось неуместным на истощённом теле. Под глазами – синцы, но глаза эти давно не плакали, а как-то лихорадочно блестели и казались ещё чернее на белоснежном лице.

– Чей это ребёнок?

Кочевница будто не слышала его слов.

– Я задал вопрос.

Снова тишина.

– Ты в моей власти. Ты и он.

Мария ощутила на расстоянии грубые лапы на своём животе, вскрикнула и скатилась с кровати, захватив чёрное покрывало. Голова закружилась, но она встала с колен и попятилась к стене, глядя, как загнанная волчица, в тёмные глаза Берингрифа.

– Где же подевалось ваше гостеприимство? Что случилось? Беременная женщина перестаёт быть женщиной?

– Я думаю: ты действительно не знаешь, зачем находишься здесь? Или прикидываешься?

– Не знаю! Или прикидываюсь…

– Кто его отец?

– Главное, что это не вы, Лорд Берингриф.

– Ты слишком много времени пользовалась моей благосклонностью…

– Я пользовалась положением, которое даровано моим предназначением! – перебила Берингрифа Кочевница.

– Молчать. – Тёмный Лорд не повысил голоса, но не подчиниться приказу не хотелось. – Сегодня я предлагаю тебе выбор: стать матерью моего ребёнка или умереть. Завтра будет так, как ты решишь. Видишь, я снова проявляю благосклонность к тебе… Хотя ты этого и не заслуживаешь.

Берингриф ушёл, а Мария опустилась прямо на пол и впала в забытье.

Глава 45. Северный поход

Воины южной армии, расквартированные в Оттеле, давно ждали приказа к началу военных действий. Это были лучшие войска страны под началом славного генерала Фоплинга – соратника Великого Кочевника и Флориана. Появление сына Флориана и слухи о том, что именно он поведёт людей на Север, взбудоражили и офицеров, и солдат. Весь город кипел: к жителям вернулась надежда на счастливую жизнь, подаренную когда-то Кочевником.

Обнародование сведений о Кочевнице возымело эффект разорвавшейся бомбы. Пленница замка Берингрифа была возведена в ранг великомученицы. Каждый готов был безоговорочно отдать жизнь ради спасения наследницы Вориэгрина. Никто толком не знал, как она сможет изменить расклад сил в войне, но был уверен, что она – главное оружие южан и должна вернуться в ряды верящих в её силу.

Движение в лагере противника не могло быть не замечено Берингрифом. Поэтому южане готовились к столкновениям с файрбонингами ещё в пути. Воины не только держали наготове свои хлысты, но и запасались по возможности на каждом привале водой. Бочки с водой навьючивались на слонов, и в пути погонщики то и дело покрикивали на устающих от огромной ноши и страдающих от зимнего холода животных. Продвижение на север происходило не так быстро, как хотелось.

Первая встреча со всадниками Тёмного Лорда состоялась на подходе к Форест Феори. Файрбонинги вышли на лагерь южан рано утром, когда сладкий предрассветный сон стал смыкать глаза даже стоящим в дозоре. Однако враг не застиг врасплох чутких чародеев. Всадников было мало, и, похоже, они не собирались обнаруживать себя. Но чьё-то неловкое движение вылилось в скрежет железа, и слух чародеев не мог не уловить этот звук.

В то же мгновение тысячи светящихся хлыстов взметнулись к небу. Страшной в том бою была лишь неопределённость. Южанам трудно было понять цель столь малочисленной вылазки противника. Кроме того, никто не мог дать гарантии, нет ли где-нибудь за холмами многотысячной армии Тёмного Лорда. Но всё обошлось. Несколько десятков всадников были рассечены и погашены небольшим отрядом южан. Армия генерала Фоплинга более чем на девяносто процентов состояла из волшебников. Ведь именно они были защищены перед лицом испепеляющей опасности файрбонингов. Только чародея не мог воспламенить взгляд слуги Берингрифа.

Больше ни разу по пути в Хайхилл южане не встречали всадников Тёмного Лорда, но всегда были готовы к такой встрече.

В Форест Феори к армии южан присоединились многочисленные отряды лесных фей. Каждая была со своим махайродом и перепоясана крест-накрест кожаными ремешками. На поясе – по паре серповидных ножей, чем-то здорово напоминающих клыки саблезубых зверюг. Если бы это случилось хотя бы полгода назад, Орландо ощущал бы себя как рыба в воде среди белокожих восточных красавиц. Но теперь… Правда, бесконечные заботы, которые неминуемо возникают в пути, особенно, если движется целое войско, немного отвлекали его от тягостных раздумий.

Жизнь начала уходить из-под ног ещё тогда, когда они с Эдом вернулись из Хайхилла и не обнаружили Марию. Орландо ощущал себя так, будто его лишили сердца. Ничего подобного никогда не случалось с парнем, который старался не привязываться к людям, жить легко и свободно. Он хорошо выполнял свою работу, был смелым, умел вести за собой большое количество людей. Безусловный лидер во всём, Орландо располагал к себе внутренней силой, волей, каким-то очарованием мужественности. Ему можно было доверять безоговорочно. И это знали все.

То время, пока спал в лесу, жил в землянке Нэнси, выхаживал Эдуарда, он только и думал о Марии, только мечтой о встрече с любимой подпитывались его терпение и выносливость. Теперь отчаяние сводило с ума, тоска тянула в болото, из которого не всякому дано выбраться. Сильный и опасный человек, Орландо стал ещё опаснее в своей беззащитности перед несправедливостью судьбы. Он перебирал тысячи вариантов таинственного исчезновения Марии, потом – её освобождения.

Потом случилось недоразумение, от которого совсем мерзко стало на душе. Лизи попросила Орландо отвезти её в школу военного мастерства. Что-то там придумала в оправдание просьбы… Орландо сразу понял, что это обычная девичья уловка, но пожалел Лизи и согласился. Он знал, Элизабет будет кокетничать с ним, может даже соблазнять, уверенная в своей неотразимости. Его же теперь совсем не трогали ни её сочные губы, ни томные взоры огромных глаз. Просто было жаль девчонку. И всё.

На морском берегу, обнимая Лизи за талию, он думал о Мэри. И, как часто бывало, именно в момент таких воспоминаний Мария вышла на связь. Она застала его с Лизи, сразу ушла и больше не пыталась связываться с Орландо.

Он страдал, негодовал, поносил себя последними словами. Он даже терял силы: не только душевные, но и физические. Почему-то болела голова, не было аппетита. Пытался напиться: не получилось…

В походе с Орландо бок о бок были Эд, Елена и… Лизи. Они замечали неладное с парнем. Но истинную причину знал только Эдуард. Лизи тешила себя надеждой, а Елена всё время выспрашивала мужа, стоит ли подруге на что-нибудь ещё рассчитывать.

– Если ты изведёшь себя в конец, зачем ты будешь нужен ей – такой? – сказал Эдуард другу, когда тот метался на походном ложе, стонал, бредил, обливался потом, несмотря на лёгкий весенний морозец.

– Я здесь ни при чём. Всё как бы независимо от меня. Знаешь, я не думал, что так бывает… Хочу быть с ней до ломоты в зубах… А если она уже стала его женой? – добавил, помолчав.

– Да как это может быть?

– Насильно… Может.

– Насильно? С Кочевницей – насильно? Ты бредишь. Никто не сможет овладеть ею насильно.

– Значит, обманом… И почему она больше не связывается со мной? Неужели, та сцена возле школы?.. Готов загрызть себя за это. Прямо бес какой-то во мне. Даже было интересно наблюдать, как Лизи старается, чтобы увлечь меня. Я специально подливал масло в огонь… Урод! – Орландо вышел из палатки и до утра слонялся по лагерю: подсаживался к кострам, слушал байки старых вояк, нескладные песни о былых сражениях и подвигах.

К утру, едва волоча ноги, он вернулся. Эдуард отчитал его и велел спать. До рассвета оставалось около часа.

Время в походе тянулось невыносимо долго. Орландо готов был лететь на крыльях, а ползти с обозами считал тяжёлым испытанием. Да и другие военоначальники понимали, что промедление может закончиться самым непредсказуемым образом. Всем хотелось спасти Кочевницу. Каждый видел именно себя на месте героического освободителя мадам Марии из заточения в замке Берингрифа.

Был на исходе второй месяц пути, когда войска подошли к Хайхиллу. Орландо и его друзья навестили семью Питера в их лесном пристанище. Теперь все: и Нэнси, и Оливия, – знали о том, что мужчины имеют какие-то дела с чародеями. Женщинам было велено задавать поменьше вопросов и лишь приветливо принимать гостей. Дамы не были этому рады, но слушались беспрекословно. Нэнси давно поняла, что недуг Сэмюеля, который так внезапно возник год назад, а потом вдруг стал проходить, как-то связан с необычными гостями… И гибель Питера…

Рол сообщил чародеям, что Берингриф не собирается кого-либо подпускать к своему замку. Он полностью окутан теперь алыми облаками, а на плато у подножия Северных гор вот уже пару недель разбит лагерь всадников. Их очень много.

Файрбонинги, полученные не в кузнице, не были так сильны и несокрушимы, но всё же опасны, и следовало хорошо подготовиться к бою. Были заполнены до отказа все бочки водой, на передний фланг перемещены отряды колдунов, люди оставались в запасе и должны были вступить в бой, когда основную массу всадников искромсают чародеи. Они тогда беспрепятственно смогут гасить полыхающее нутро файрбонингов. Кроме того, людям нельзя подниматься в горы к замку Тёмного Лорда. Ведь там не могут дышать обычные живые существа. Туда будут пробираться только отряды чародеев и фей. Лесные феи поддержат магов с флангов.

Орландо предвкушал исход долгого и изнурительного путешествия. Он старался не думать о том, какой увидит Марию. Даже если она измучена пленением, ослаблена и больна, он своей несокрушимой любовью исцелит её, вернёт к жизни. Он сумеет всё объяснить про Лизи, и Мэри простит. Не может не простить. Он никогда прежде не встречал людей, что так хорошо понимали его: с полуслова, с одного взгляда.

А что касается Берингрифа… В этой битве выживет только кто-то один. И Мэри достанется победителю. Если Тёмный Лорд сделал её своей женой, то когда она овдовеет, Орландо женится на вдове. Он думал обо всём этом и не узнавал себя. Всегда с недоверием и сарказмом относившийся к браку, был готов хоть сегодня пойти под венец с Марией. Только бы побыстрее снова обнять её, прижать к себе всегда желанное тело, ощутив доводящую до безумия упругость её груди…

В ночь перед битвой Орландо попросил Елену усыпить его с помощью магии, а Эда – разбудить, если понадобиться проснуться раньше срока.

Всё дышало тревожным ожиданием и предвкушением величайшего в истории северных и южных народов сражения.