Текст книги "Сапфир"
Автор книги: Даниэль Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Гронидел
Он не разговаривал с Ведьмой больше недели. И хотя после очередной ссоры сам за несколько часов остыл и даже готов был перекинуться с ней парой острых словечек, принцесса старательно выказывала свою обиду и делала вид, что не замечает его.
На следующий день камердинер, который принес ему чистые вещи в комнату, сообщил о слухах, что по замку начали разносить слуги. «Поссорились молодые. Да так сильно, что даже вместе больше не спят!»
Принц и рад был бы махнуть на сплетни рукой, но тут Ордерион будто невзначай обронил, что на счастливых молодоженов Гронидел и Сапфир вовсе не похожи. Принц понял, что слухи докатились и до ушей королевской четы, а значит, и до Звездного замка, а там и до всего Великого континента «рукой подать».
Гронидел заверил Ордериона, что у них с Сапфир все в порядке, и нашел способ пресечь сплетни. Создал несколько иллюзий с участием его и молодой супруги, которые слуги могли заметить, и попросил Элию растрепать всем и каждому, что молодые в спальне сломали кровать – так сильно наслаждались друг другом.
И если в успех этой стратегии Гронидел верил всем сердцем, то Сапфир всем своим видом топтала каждую из легенд, что он так тщательно создавал.
Она прилюдно избегала его. Не отвечала на его вопросы. Отворачивалась, когда они ели в столовой для преподавателей, и вообще делала вид, что Гронидела не существует.
«Все из-за меча», – сделал вывод принц и решил наладить отношения с женой старым добрый способом: подкупом!
Игрушечный меч, который принц предусмотрительно забрал из сарая раньше Сапфир, теперь занимал достойное место в его комнате: то есть покоился за вещами в шкафу. Достав Плута и присмотревшись к нему, Гронидел понял, чего не хватает этому оружию.
Забрав его с собой, принц отправился к мастеру-оружейнику, что жил на севере Инайи и славился тем, что кует мечи из особого инайского сплава. Такое огнеупорное оружие требовало от кузнеца наличия особой печи. Путь туда и обратно дорого обошелся здоровью принца, которое он влил в создание пространственного портала из камней-юни.
Из-за воздействия маны на руку, которой он активировал проход, кости внутри болели, словно их покрошили в пыль. Кожа почернела, а ногти и вовсе высохли. Секрет создания каменной руки, чтобы свести к минимуму боль и повреждения, Грониделу был известен. Однако для подобного изменения тоже необходимо много сил. По этой причине порталами для перемещения постоянно пользовался только Ордерион: у верховного повелителя и сил больше, и жена-целительница под боком спит.
Увидев, в каком состоянии находится Гронидел после своего тайного путешествия, Рубин ужаснулась.
– В чем дело? – повысила тон она, глядя, как принц едва ли мог пройти пять шагов, не приваливаясь к стене. – Я же буквально вчера тебе помогала!
– Прости, – только и смог ответить он, плюхаясь на стул перед Ордерионом. – Извините, я немного посижу.
Рубин и Ордерион лишь обменялись многозначительными супружескими взглядами, смысл которых Гронидел понять не мог, да и не особо хотел вникать.
Лечение маной вернуло ему и силы, и бодрость духа, благодаря чему он смог заняться делами школы и почти неделю не думать о том, сколько усилий у него займет новое путешествие через портал за заказанным мечом.
«Рубин снова будет недовольна», – подумал он перед тем, как отправиться в путь.
На этот раз королева кричала:
– Да что с тобой такое?
«Все-таки нервная у нее работа», – подумал Гронидел и ласково улыбнулся женщине, которая терпеливо тратила время и силы на такого болвана, как он.
Любые попытки обсудить его проблемы с искрой и способы ее решения принц пресекал сразу же. И если Ордерион устал пытаться и оставил его в покое, то неугомонная Рубин продолжала брать штурмом неприступную крепость из его собственных убеждений. Ни просьбы, ни уговоры, ни даже угрозы на Гронидела не действовали: говорить об искре и грядущей гибели он не желал.
Им не понять. Никому из них. В сражение с мнением Рубин и Ордериона принц даже вступать не хотел. Хватит с него богатого внутреннего мира Сапфир, который внезапно низверг на него свои обиды и печали.
Вспомнив о жене, Гронидел подумал, что за неделю игнорирования в каком-то смысле даже успел по ней соскучиться.
Нет. Нет. И снова нет.
С этой бестией его связывают сугубо договорные отношения, в которых перебранки и ссоры прилагались в качестве обязательных атрибутов их временного союза.
Дождавшись, когда Сапфир спрячется в покоях и начнет готовиться ко сну, Гронидел с присущей ему наглостью ворвался в спальню к жене и застал ее… в полупрозрачном шелке ночной рубашки.
Невесомая белая ткань скрывала слишком мало, а аромат зальтийских духов, заполонивший комнату, дурманил разум и многообещающе манил. Грониделу моментально захотелось откинуть меч и броситься в объятия жены, позабыв о жизни, смерти и планах на будущее.
Мокрые волосы Ведьмы разметались по плечам и прилипли к тонкой ткани. Капли воды, стекавшие с них, пропитали шелк и сделали его полупрозрачным. Гронидел увидел все: высокую грудь туремки с розовыми ареолами и острыми вершинками сосков, изгиб талии, плавную линию бедер и даже темный треугольник между стройных ног, к которому захотелось прижаться, чтобы вдохнуть аромат самого греха.
– Все рассмотрел, что хотел? – томным голосом поинтересовалась принцесса, прижимая полотенце к волосам.
– Я бы и на большее хотел взглянуть, но разве ты позволишь? – хрипло произнес он, все еще стоя в дверях с мечом в руке.
– А почему нет? – Она отбросила полотенце, а затем очень медленно стянула с плеч ночную рубашку.
Белая ткань упала к ее ногам.
У Гронидела пропал дар речи. Его челюсть плавно начала опускаться вниз, а орган в штанах резко подниматься вверх.
Он, конечно же, знал, что фигура у нее ладная. Конечно же. Знал. Но тут ему захотелось запечатлеть ее в камне и поставить у самой кровати, чтобы, глядя на великолепие форм и пропорций, рукоблудить по ночам в свое удовольствие.
Белоснежная грудь с сосками нежно-розового цвета умоляла к ним прикоснуться. Он бы сначала ее погладил, а затем прижался ладонями, чтобы руками оценить ее полноту. Гронидел поцеловал бы эти волшебные соски и наверняка бы стал посасывать их, параллельно играя языком в свое удовольствие. Принц бы скользнул подушечками пальцев вдоль рельефа мышц на ее животе и обхватил узкую для ее роста талию, примеряясь к тому, как будет хвататься за нее в порыве страсти, помогая жене наиболее полно ощутить их единение. Он бы погладил, а затем облизал точеные ягодицы и длинные стройные ноги, которые явно были созданы для того, чтобы обхватывать его бедра и помогать Сапфир кататься на нем, как ей вздумается. Он бы позволил ей творить все, что она захочет, лишь бы обладать этим телом безраздельно и безгранично.
– Не знала, что можно взять женщину одним только взглядом. – Сапфир провела пальцами вдоль линии ключицы и спустила их на грудь. – Но ты, вне сомнений, уже это сделал.
Гронидел сглотнул. Это все дурман духов. И сон. Он спит и грезит о том, как Ведьма соблазняет его, испытывая на прочность волю и характер. И до момента, как он сорвется с цепи контроля собственной похоти, ему осталась самая малость! Пожалуй, стоит ударить себя по лицу и проснуться, пока дел не натворил.
Он зажмурился и открыл глаза. Ничего не изменилось. Голая Сапфир продолжала пожирать его взглядом.
– Чего ты хочешь? – не то прохрипел, не то простонал принц.
– А сам ты как думаешь?
Она отошла от шкафа и медленно, словно кошка, забралась на кровать. Легла поперек и повернулась на бок, призывно глядя на него своими солнечными глазами. Сапфир не стеснялась и вела себя так, будто отработала в храме Богини Любви лет десять и вышла на свободу, потому что Гронидел ее выкупил.
И это смутило.
– Я тебе меч принес. – Он вложил все свое самообладание и силы в сдержанную улыбку, что появилась на его лице. – Но ты, насколько могу судить, заниматься сегодня вечером не намерена.
– Намерена! – поспешно выдала она и встала на колени.
Сапфир поползла по кровати к нему, грациозно выгибая спину. Ее грудь покачивалась в такт движениям, и Грониделу казалось, что сейчас он кончит в исподнее белье.
– С твоим мечом я согласна упражняться до самого рассвета. – Она опустила глаза на его пах и облизала губы.
Это было настолько непохоже на Сапфир, что Гронидел ужаснулся. Уж он-то был уверен, что из двух его игрушек она бы выбрала ту, что из металла и сверкает на солнце!
– С тобой что-то не так… – Гронидел прислонил меч к стене и подошел к ней. Протянул руку и коснулся лба: тот показался ему холодным. – Тебе нужно одеться и согреться.
Принц хотел подойти к шкафу, но Сапфир прыгнула ему на спину и едва не повалила на пол. Ее губы впились аккурат ему в шею, а ноги оплели талию.
– Я постоянно думаю о тебе! – выдала женушка.
– Ты не в себе! – Он все-таки смог повалить ее на кровать.
Гронидел сорвал покрывало и попытался укутать им Сапфир. Она сопротивлялась и, словно одержимая, пыталась снять с него штаны.
Принц уже понял, что с ней. Сок ягоды-камари́нки – женское оружие. Жены Ошони, которым изменяли мужья, могли использовать его, дабы ненадолго вернуть супруга в брачное ложе и быстро овдоветь. Отвратительный на вкус, его никогда не добавляли в пищу. Девы-ошони наносили прозрачный сок на шейные платки и нательные рубахи. Яд вызывал прилив желания и затмевал рассудок жертве, превращая ее в похотливое животное, которое спустя несколько часов умирало от сердечного приступа.
Королева Ошони явно послала Грониделу свой ласковый привет и обеспечила его молодой супруге ночь, полную огня, во время которой Сапфир умрет от остановки сердца.
Грониделу повезло: он знал, что у этого вещества есть противоядие.
Траву ве́льбруса в Зальтии собирали только в одном месте: на склоне горы Мертвецов. А гора та получила название из-за количества погибших на ней путников. Вельбрус цвел два раза в году и источал запах, который дурманил разум. Опытные собиратели никогда не отправлялись в путь за травой в период ее цветения, а неопытные и жаждущие быстрой наживы глупцы гибли, теряя ориентацию и падая с крутых склонов горы.
Настойка из травы вельбруса стоила до безобразия дорого. Тем не менее ее все равно покупали у волхвов, ведь она не только избавляла от страхов, но и лечила бессонницу.
Сапфир повезло: Ордерион не избавился от запасов зальтийских настоек у Гронидела в кабинете. А среди них была и та, что могла спасти принцессе жизнь.
Оставлять жену в покоях одну Гронидел побоялся: она могла сбежать и найти для удовлетворения похоти первого попавшегося мужчину. От этой мысли он вздрогнул и вновь поблагодарил судьбу за то, что вовремя пришел мириться.
Используя зеркальную иллюзию невидимости, Гронидел торжественно занес завернутую в покрывало супругу в свой кабинет. Сапфир не робела и за все время пути у него на руках так и не отклеила губы от зальтийской шеи.
В кабинете Ведьма пыталась плеваться и брыкаться, настаивая на том, что хочет испить до дна мужа, а не какой-то кубок с настойкой. Гронидел уже думал, что просто пришибет ее сам, чтобы не мучилась, как внезапно Сапфир успокоилась и перестала протестовать.
Она поникла и умолкла. Настойка явно подействовала, и принцесса начала клевать носом.
– Не засыпай, – тормошил ее Гронидел, ибо знал: все самое худшее еще впереди.
Лихорадка начала бить Сапфир спустя минут пять. Гронидел отнес ее назад, в покои, и усадил на кровать. Еще через полчаса у принцессы открылась рвота.
Ее выворачивало наизнанку и било крупной дрожью. Принц расположился на стуле и держал ее волосы, пока Сапфир, укутанная в покрывало, сгибалась над нужником.
Под утро ее агония прекратилась. Принц не стал звать Элию и просить искупать обессиленную жену. Гронидел сам помог ей принять ванну, затем отнес в спальню и уложил спать.
Кутаясь в одеяло и все еще слабо соображая (иначе не позволила бы ему намыливать себе грудь и причинное место), она сладко зевнула и прошептала:
– Ты такой милый!
Уж чего не ожидал Гронидел, так это тепла, которое разлилось в его груди от этих слов. Он ласково улыбнулся (хотя и сам этого не заметил) и, чувствуя себя настоящим принцем на белом коне, спасшем прекрасную принцессу от гибели, улегся рядом с Сапфир на кровать.
«Жаль, что это от яда ее так сладко несло», – промелькнула мысль в голове и быстро растворилась в темноте сознания.
* * *
«И озарится небо мириадами звезд. И станет в ночи светло как днем. Снизу вверх вы будете смотреть на жителей других миров, пока не поймете, что именно так и выглядит конец света».
– Мамочки! – воскликнула Сапфир, и Гронидел открыл глаза. – Мне это не приснилось?
Принцесса лежала рядом, высунув нос из-под одеяла, и смотрела на него.
– Приснилось. – Он искренне улыбнулся ей, желая утешить.
– Врешь!
– Спи, еще рано.
– Боги! – простонала она, заливаясь краской стыда и пряча лицо в ладонях. – Прости меня! Это ужасно! Я ужасна!
– Ты прекрасна, а ужасным был яд. И вообще я сплю.
Он повернулся на спину и закрыл глаза. Ведьма странным образом притихла. Ах да, он назвал ее «прекрасной». Наверное, она это переваривает и думает, какую колкость придумать в ответ.
Молчание затянулось, и Гронидел открыл глаза. Повернул голову. Сапфир по-прежнему смотрела на него, закрывая пол-лица одеялом. И ведь под ним она совершенно нагая! Он точно это знал, потому что сам укладывал ее спать.
– Меня отравили? – спросила она.
– Да.
– А зальтийская настойка – это противоядие?
– Угу.
– И кто пожелал мне смерти? – прошептала Сапфир.
Гронидел нахмурил брови, решая, что ей сказать, а о чем промолчать.
– Подарок явно от королевы Ошони. Я попрошу тебя не трогать никакие из своих вещей. Даже не прикасайся к ним.
– Ядом могли пропитать ткань? – сообразила Ведьма.
– Да.
– И как ты поймешь, какие из вещей отравлены?
– Никак не пойму. Придется все сжечь.
Сапфир села, кутаясь в одеяло:
– Ты собрался сжечь все мои платья, шарфы, платки, пояса, исподнее…
– Абсолютно все! – перебил он перечисления.
– Не позволю!
Гронидел хмыкнул:
– Желаешь проверить, ядовиты они или нет, на ком-нибудь из слуг?
– Не говори ерунды! – возмутилась она и легла. – Ни одна вещь не стоит человеческой жизни.
Гронидел от такого умозаключения приподнял брови. Искатели золотых жил наверняка с мнением принцессы не согласились бы. Да и сам он не раз видел, как богатые деры в трактирах отдавали свои угощения на пробу кому-нибудь из слуг. Но принцу импонировала гуманность Сапфир. И хотя вряд ли принцесса понимала значения слов «импонировать» и «гуманность», ее ценности были ему близки.
– Забавно, если ты все же передумаешь и начнешь сражаться со мной за каждое платье. – Он улыбнулся. – Только не применяй меч, который я для тебя заказал. Не желаю быть разрубленным пополам своим же подарком.
Она снова села, но на этот раз уставилась на меч, стоящий у стены. Гронидел видел, как Сапфир боролась с желанием подойти и рассмотреть его, но под одеялом на ней ничего не было, и принцесса не осмеливалась встать, даже замотавшись в него.
Ведьма откинулась на подушку и спряталась под одеялом с головой.
– Я распоряжусь, чтобы Элия принесла тебе чистые вещи, – продолжил говорить Гронидел. – Обещаю, что безнаказанным твое отравление не останется. И пусть дотянуться до Марьям Ошони мои руки не могут, но я приложу все усилия, чтобы найти того, кто выполнил ее задание, и покарать.
Сапфир высунула лицо и прошептала:
– Спасибо.
– Пожалуйста, – сипло ответил он.
Они лежали в тишине и молча смотрели друг на друга. Ее яркие горящие глаза в его насыщенно синие.
Долго. Тягуче. Нежно. Так бы Гронидел целовал ее тонкие губы и бесстыже наслаждался вкусом ее греховного рта. Он знал, что Ведьма сладкая, как патока. И терпкая, как настойка из вельбруса. Дурман, которым она пленит его тело, не смыть холодной водой. Он доводит до изнеможения. До фантазий, в которых целомудрие и разврат не избегают друг друга, а ритмично скрепляются брачными узами.
Желание потянуться к ней, чтобы претворить мечты в реальность, стало нестерпимым. В штанах, прикрытых сверху широкой рубахой, – эрекция. Это слово Ведьма тоже не знает. Как и не понимает, что делает с ним, глядя своими солнечными глазами вот так невинно и в то же время греховно.
Гронидел понял, что сейчас сорвется. Он резко встал с кровати. Наспех обулся и вылетел из спальни так быстро, как только смог.
Сапфир
Сапфир дернулась, словно от пощечины. Она почувствовала и страсть, и похоть в его обжигающем взгляде. Боги, она горела тем же огнем! Изволь Гронидел сбросить с нее одеяло и обрушить опытные мужские ласки на ее невинное тело, она бы позволила ему все!
Но он встал и ушел, оставив после себя боль разочарования и опустошение. Гронидел Зальтийский отказал Сапфир в третий раз.
Гронидел
Он заперся в комнате. Наспех разделся. Забрался в ванную и уставился в одну точку на стене, пытаясь осознать, что же с ним происходит.
Мысли не радовали. Похоть смешалась с нежными и трепетными чувствами, которые Гронидел давно поклялся в себе изжить. Любовь. Однажды он испытал ее и черпнул ужаса и боли столько, что на его короткий век уже однозначно хватит.
Юная Женевьева была внебрачной дочерью одного из зальтийских деров и жила в женском крыле Солнечного замка, являясь частью сообщества Мераг. Приуменьшить влияние Мерага на двор Зальтии было довольно трудно. Ему принадлежали все женщины королевского рода, все воительницы, обученные защищать родной дом, все слуги женского пола, что находились в замке, и все деры, что крутились при дворе. Мерагу принадлежали и наложницы с блудницами. Первых, как и в других королевствах, именовали «фаворитками». А других – «девами утех».
Зальтийский двор, как и Мераг, оскорблений не терпел. Даже если король желал получить в постель какую-либо из дев Мерага, она могла ему отказать. Отсюда ухаживания, комплименты и искусство флирта, которое возводилось в замке до уровня особого культа. Мераг и мужчины Солнечного замка постоянно играли в игры друг с другом, последствия которых потом часто приходилось скрывать.
Грониделу, самому юному из гонцов смерти, что только что воротился домой после стольких лет обучения в Небесном замке, получить любовь и ласку очень даже хотелось. Потому он был несказанно рад, когда приглянувшаяся ему юная и прекрасная Женевьева оказала ответные знаки внимания и приняла его ухаживания.
Он старался как мог. Он даже позабыл о собственном статусе и втайне начал строить планы о будущей женитьбе на Женевьеве.
Когда в момент их первого единения девушка призналась, что уже не девственница, Гронидел на это внимания не обратил. «Прошлое не имеет значения», – ответил он. Насколько же он был глуп… Женевьева приняла на себя роль его «наставницы» в делах любовных. Она открывала ему разные секреты женского тела и учила соблазнять ее так, как ей нравилось. Он с удовольствием играл с ней в эти игры и был слеп настолько, что всерьез подготовился обратиться к отцу с прошением о титуле для фаворитки.
Все рухнуло в один день. Обычный день. Обычный пир по поводу дня рождения его второго брата. Музыка, танцы, угощения, смех, дым, соблазн и утехи в специально отведенных комнатах.
Гронидел подождал, пока отец изрядно выпьет, и только после этого подсел к нему, чтобы обсудить свое деликатное дело. Когда отец услышал просьбу Гронидела, он захохотал.
– Дать деве утех титул? – выпалил он. – Ты в своем уме, мальчик? Играйся, используй, я за все заплатил! Но любовь, Гронидел! Я думал, ты умнее. Влюбиться в эту маленькую умелицу – выходка, которую мог учинить только ты!
В тот момент Гронидел все понял, но до конца еще не осознал. Он покинул пир и напился в своих покоях. А потом решил отправиться в комнату к Женевьеве, чтобы напрямую с ней объясниться.
Он помнил, как постучал и ему не ответили. Помнил, как без труда наложил юни открытия замка на ее дверь. А потом толкнул ее вперед и замер.
Никто при его появлении не остановился. Второй по старшинству брат сидел в кресле и гладил Женевьеву по волосам, пока она усердно брала его в рот, а старший Марк активно работал бедрами, толкая член сзади.
– Хочешь к нам? – позвал его Марк, зазывая рукой. – Она умелая. Тебе понравится.
Гронидел вышел и закрыл за собой дверь.
Он увидел Женевьеву на следующий день. Она пришла к нему сама. Долго топталась на пороге, пытаясь что-то объяснить.
– Они принуждали тебя? – тогда спросил Гронидел.
Женевьева покраснела и виновато отвела глаза.
– Это – моя работа. Мне за нее платят.
– За меня тебе тоже заплатили?
– Да, – она перевела полный печали взгляд на него. – Но обучать тебя было для меня честью.
Гронидел запер дверь у нее перед носом и стал собираться в путь. В восемнадцать лет ему разбили сердце в первый и последний раз. Больше ни о какой любви и привязанности речи в его жизни не шло. Только утехи. Только игра. Только с теми, кто воспринимал это так же, как и он.
– Дхар меня побери, – произнес принц и спрятал лицо в ладонях.
Он сказал Сапфир, что она прекрасна. И то было правдой: она прекрасна, только раньше он этого не замечал. Теперь, когда заметил, ему страшно продолжать. Потому что продолжать значило выбрать путь борьбы, а бороться с судьбой он давно устал.
