Текст книги "Сапфир"
Автор книги: Даниэль Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7
Сапфир
Принцесса долго успокаивала себя. В конце концов, ничего страшного не случилось, кроме того, что ее отвергли уже во второй раз. А еще она находилась на грани смерти и, вдобавок ко всему, медленно сходила с ума.
Побродив по комнате взад и вперед, Сапфир взяла себя в руки, успокоилась и забралась под одеяло.
Увы, спасение к ней не пришло.
Она ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть, но так и не смогла сомкнуть глаз. Принцесса убеждала себя, что это из-за кошмаров, которые становятся все изощреннее и страшнее, но на самом деле перед глазами все еще стояла сестра, которая только что сказала: «Лучше бы ты оставалась мертвой…»
В том, что войне Турема и Ошони из-за ее брака с Грониделом не бывать, Сапфир была абсолютно уверена. Ошони не в том положении, чтобы огрызаться. Обилия оружия, как у Инайи, у них нет. Запасов юни с маной тоже не осталось. Ошони зависели от наземных поставок продовольствия из Турема. От Инайи по воде и суше они получали руду и древесину. Зальтия торговала с ними драгоценными камнями, редкими металлами и шелком. А Ошони, в свою очередь, обеспечивали всех хлопком, льном и пигментами. Однако без текстиля и пигментов прожить можно, а без еды, древесины и руды – навряд ли. То же касалось и Зальтии. Когда из драгоценных камней и редких металлов орден повелителей силы создавал юни, цена на них держалась высокой. А когда все месторождения маны уничтожили и создание юни превратилось в штучное ремесло повелителей силы, цена на камни и металлы резко упала.
Почему же все выглядело так, будто королева панически опасалась войны с Ошони? Или злополучные слова Рубин на ухо нашептала ненависть к младшей сестре?
Мысли об этом не позволяли принцессе провалиться в забытье. Она настолько углубилась в них, что даже проигнорировала робкие проблески здравого смысла, что настойчиво умоляли обдумать разговор с Грониделом и его последствия.
«Сделка», – возникло в голове Сапфир, и мысли снова уплыли к королевским интригам.
Зачем Зальтии заключать брачный союз с Ошони? У двух королевств нет общей границы, делить земли друг друга им незачем. Разве что у обоих королевств развит флот и их союз – противовес брачному союзу Инайи и Турема, которые во многих вопросах выступают единым фронтом. Но тогда почему Рубин так беспокоит неудавшийся брак Гронидела и королевы Ошони? Разве Турему не выгодно разобщение этих королевств? Или есть что-то, о чем Сапфир не знает?
Чем дольше размышляла принцесса, тем меньше верила, что ей удастся уснуть. Выпить бы смеси из зальтийских настоек, но вряд ли Ордерион сохранил их на прежнем месте в кабинете руководителя школы.
Бегать по лестницам и отжиматься, чтобы уснуть потом, ей тоже не хотелось: она ведь едва не умерла сегодня, так откуда у нее возьмутся силы для полноценной тренировки?
Отца такое отлынивание от занятий только порадовало бы. Он никогда не одобрял ее рвения постигать науку мечевого боя и вообще считал, что Сапфир скоро бросит это баловство. Шли годы, а принцесса все не бросала. Нельзя сказать, что она многому научилась. Отец не показывал ей и трети из того, чем владел сам. Однако даже эта крупица знаний пробуждала гордость за то, что она отличалась от сестер.
Принцесса-воительница села в кровати и глубоко вздохнула. Все же за день она, судя по всему, отлично выспалась!
Неспешно одевшись, Сапфир покинула покои для молодоженов и презрительно фыркнула, отворачиваясь от двери в комнату Гронидела, кошмар ему в сон! Она держала путь на сеновал в хозяйственной части замка Света.
Еще несколько часов, и за витражами высоких окон учебных комнат заалеет рассвет. Слуги проснутся и заполонят коридоры жилого крыла для простолюдинов. Серые, не покрытые штукатуркой стены в очередной раз напомнят им, что на наведение красоты в их части замка у ордена средств не хватило. Их не будут радовать красивые витражи и лепнина на потолке. Барельефы и арки они увидят где угодно, но только не там, где живут.
По подземному туннелю слуги поспешат в жилой корпус для деров и учителей, чтобы рассредоточиться по этажам и заняться работой. В шесть утра их покормят в большой столовой для учащихся, после чего эти люди растворятся в комнатах и закоулках замка Света, прибирая, вытирая, чиня, помогая одеваться, собирая вещи, меняя белье, пришивая пуговицы и ремонтируя дорогие и дешевые наряды.
Сапфир вышла на центральную лестницу из белого мрамора с коваными перилами и поручнями из лакированного красного дерева. Она доподлинно знала, что эту часть замка Грониделу пришлось переделать из-за жалоб состоятельных деров. Их не устраивал неподобающий внешний вид жилья для отпрысков, которое они сравнивали с халупами бедняков на окраинах столиц. Шершень так сильно злился на этих напыщенных фазанов, выражавших негодование на приемах в замках Великого континента, что выделил сумму на дорогостоящее убранство из собственного кармана и приказал увековечить свое имя на мраморе, по которому «богатенькие детки» будут топать на занятия.
Зодчие приказ выполнили. На самой нижней ступеньке, которую расположили в подвале жилого крыла для деров, они выгравировали два слова: «Гронидел Зальтийский». Сапфир точно знала, что его имя написано практически у вертикального подступенка, из-за чего подошвы по надписи скользили крайне редко.
Топнув прямо на гравировку, Сапфир вскинула подбородок, как часто делала Рубин, когда пыталась скрыть неуверенность, и юркнула в подвальный переход.
Принцесса протянула руку и коснулась пальцами шершавой стены. Она уверенно шагала вперед и вела пальцы следом, ощущая подушечками, как истончается слой штукатурки, как шероховатость становится мельче, пока и вовсе не исчезает, превращаясь в кладку холодных камней.
Как и граница между разными слоями общества, переход штукатурки в камни размыт и заметен, только когда оказываешься по другую сторону от мира изысканных нарядов, красивых манер и чистой речи. Все становилось проще, понятнее и приземленнее. Разговоры на философские темы начинали вызывать смех, а чужие желания не имели никакого значения.
Сапфир уронила руку и вышла к центральной лестнице в жилом крыле для простолюдинов. Все же стоило отдать Шершню должное: деревянную лестницу здесь переделывали несколько раз, пока результат работы не удовлетворил Ивсея Гронидела.
Ладонь коснулась перил из дешевой сосны и заскользила вверх. Взгляд пробежался по факелам, закрепленным на стенах. Когда-то здесь висели красивые лампы, но кто-то повадился красть из них масло. Вора так и не нашли, и Гронидел распорядился заменить лампы на обычные факелы и подсвечники. С их появлением с пола во избежание пожаров убрали циновки.
Сапфир подозревала, что масло специально воровали только в крыле для простолюдинов, чтобы позже не досчитаться ни ламп, ни циновок. Злорадную улыбку принцессы вызывало другое: через два месяца, когда обнаружилась пропажа, Гронидел уволил со службы в замке управляющего жилым крылом для простолюдинов. Больше инцидентов с кражами не повторялось, но лампы и циновки сюда никто не вернул.
Возможно факелы служили напоминанием о том, что воровать в собственном доме – последнее дело. А может быть, они обходились школе дешевле, чем масляные лампы.
«И то и другое», – подумала принцесса, покидая лестницу и направляясь в холл.
Она выйдет на улицу через парадные двери этого крыла. Пройдет вдоль внутреннего двора через крытую галерею с гладкими колоннами и свернет в арку. Жилой корпус для простолюдинов останется за спиной, а впереди раскинется высокая центральная башня учебного корпуса с вычурными барельефами животных Великого континента, большими витражными стеклами и рядами бойниц в виде звезд у самой вершины.
В погожий день в эти окна проникало много света, и изображения с витражей будто оживали, появляясь на потолках и стенах, украшенных фресками. Горы Инайи, заливные луга Турема, золотые пляжи Зальтии и вечные ветра Ошони – в витражах замка Света каждое королевство было представлено в цвете и обрамлено в дорогостоящую оконную раму.
Нежный бежевый цвет фасада, яркие стекла его центральной башни и обилие барельефов с животными и растениями вызывали улыбки у каждого, кто сюда попадал. Но то были символы, без которых замок Света не мог бы стать уютным домом для представителей разных народов. Страсть к краскам и пигментам прославляла жизнерадостных ошони, спокойствие основных тонов отдавало дань сдержанным инайцам, звери Великого континента напоминали о любви зальтийцев к охоте, а ряды бойниц в виде звезд на самом верху башни восхваляли Звездный замок Турема. Все это олицетворяло смешение культур и традиций в месте, где царили свет просвещения и таинство знания.
Сапфир остановилась и задержала дыхание, запрокинув голову и рассматривая самую высокую башню из всех. Припомнив несколько выходок во время занятий, принцесса виновато опустила глаза и направилась дальше.
Дозорные, охранявшие внутренний двор, зашевелились, провожая ее заинтересованными взглядами. Безусловно, сегодня же поползут слухи о том, что Сапфир не спит под крылом у мужа, а разгуливает где ни попадя. Кто знает, возможно, она спешит на свидание с любовником? Ведь зачем еще молодой жене уходить посреди ночи из спальни?
Сапфир улыбнулась этим мыслям. На то и ставка. По этой причине принцесса не кралась по боковым лестницам для слуг и тайным проходам для воинов, как в былые времена, а шла по центральным лестницам, через парадные двери крыла для простолюдинов в хорошо просматриваемую галерею и через арку к хозяйственным постройкам. Она демонстрировала себя, желая встретить по пути как можно больше случайных свидетелей своего путешествия и во всеуслышание заявить: «Гронидел Зальтийский – никчемный муж, неспособный удержать жену в постели!»
Почему Сапфир поступала с ним именно так? Она мстила. За унижение быть отвергнутой. За ложь. За недосказанность. За то, что водил за нос, потешаясь над ее гневом и раненым самолюбием. За то, что смекалкой и хитростью вынудил ее совершить настоящую глупость и выйти за него замуж.
Принцесса прошла мимо опаленного пятачка, где еще вчера был стог, обогнула хлев и уединилась в сарае. Там рабочие хранили инструменты и сено, а у Сапфир в тайнике лежало нечто милое и дорогое ее сердцу.
Она вдохнула запах травы, смешанный с ароматом нагретого дерева, щелкнула пальцами и создала огненных стрекоз. Осмотрелась. Убедилась, что за два месяца в этом месте мало что изменилось, и создала юни на двери, чтобы никто случайно не вошел в сарай с улицы. И только после этого направилась к тайнику.
Огненные стрекозы следовали за ней, махая крылышками и разбрасывая искры вокруг. Не самые лучшие спутники в месте, где полно сена, но с огнем всегда шутки плохи, и осторожности могут научить только самые рискованные ситуации. В этом себя убеждала Сапфир, полагая, что даже если сожжет сарай, Рубин даст седоулы на строительство нового.
Принцесса разгребла сено в дальнем углу помещения, нажала на одну из досок в полу, которую не прибили гвоздями как следует, и сунула руку в пространство под ней. Меч, одолженный когда-то из оружейной замка Света, ждал ее возвращения. Укутанный в посеревшую льняную ткань, некогда служившую принцессе нательной рубахой, он отличался от своих братьев легкостью и усеченной длиной. Созданный для юношей, которые в тринадцать лет могли снести головы с плеч, но еще недостаточно выросли для настоящего тяжелого двуручного меча, «малютка» прекрасно подходил Сапфир и по весу, и по длине.
Она ласково погладила блестящее лезвие и перехватила рукоять двумя руками. Нет, заниматься сейчас она не собиралась. Не было у нее для этого ни сменной одежды, ни сил. Просто навестила друга, чтобы убедиться: меч на месте и все это время терпеливо ждал ее возвращения.
«Не женское оружие. Выбери что-нибудь другое», – так говорил отец. Но Сапфир не желала ничего другого. Принцесса-воин – сильная и бесстрашная. Для нее не существует преград. Она не станет лить слезы и зависеть от мужчины, будь то ее отец или муж. Она в состоянии постоять за себя и никогда не допустит, чтобы мужчина сжег ее дотла на глазах у их старшей дочери.
Сапфир сглотнула. Она даже лица матери не помнила. Ни лица, ни голоса, ни аромата, который могла вдыхать в детстве. Напоминаем о маме служили картины в галерее и шепот слуг о том, что королева сошла с ума и погибла в подвале Звездного замка. Все знали, что в фамильном склепе похоронен пустой гроб королевы-матери, от которой осталось лишь черное пятно на полу, но во всеуслышание об этом никто не говорил.
Короля Дарроу – отца трех сестер – за тот поступок можно было возненавидеть. Но ни одна из его дочерей на это не решилась. И хотя все три понимали, что отец защищался от умалишенной жены, тему эту между собой они никогда не обсуждали. Матери лишились все трое. Лишаться и отца ни одна из них не желала.
Однако это вовсе не означало, что Сапфир не думала об этом. Не представляла себе, какой могла бы стать ее жизнь, будь мама рядом. Играла бы она в воинов и бандитов, бегая по коридорам замка с учительской указкой наперевес? Переодевалась бы в мальчишку, выдавая себя за сына конюха? Остригла бы волосы в десять лет, утверждая, что они мешают ее тренировкам? Понадобился бы ей меч? Захотела бы она стать воином, а не принцессой?
Ответов у Сапфир не было. Как не было их и у ее отца – короля Турема. Они лишь делали вид, что ничего страшного в прошлом не случилось и ответственности за это никто не несет. Отец закрывал глаза на желание средней дочери играть в воина, а Сапфир пользовалась его чувством вины, которое улавливала во взгляде синих глаз, столь похожих на ее собственные.
Когда отца не стало, все изменилось. Один день подвел черту под прошлым и показал Сапфир, что на любую силу всегда найдется противовес. И ты либо станешь этим противовесом, либо проведешь жизнь в иллюзиях, что плохое никогда не повторится вновь.
Принцесса замахнулась и нанесла удар по вымышленному надплечью противника. Еще чуть-чуть, и она услышит звон металла и хруст костей.
– Дхар меня побери! – раздался возмущенный голос Гронидела. – Да кто так рубит?!
Сапфир от испуга едва не выронила меч. Ее огненные стрекозы опасно заметались по сторонам, грозя врезаться в один из стогов сена.
– Ты еще сарай сожги! – возмущенно заявил Гронидел, и Сапфир развеяла опасных стрекоз.
Помещение погрузилось во мрак.
– Зачем ты их убрала? – продолжал возмущаться Шершень. – Я в темноте не вижу, так же, как и ты!
– Ты сказал их убрать! – Сапфир опустила меч.
– Я сказал сарай не сжечь, а не светлячков убрать.
– Это стрекозы, а не светлячки, – обидчиво пробурчала принцесса.
– «Светлячками» называют огненные проекции, которые работают вместо ламп, – пояснил Шершень. – Есть еще «маячки». Их тоже можно использовать вместо ламп, но цели у них иные.
– Они ищут волнения маны. – Изображая Гронидела на занятии, Сапфир покривлялась и создала новых стрекоз.
Огненные создания облетели помещение, пытаясь отыскать Гронидела и подсветить его. Увы, Шершень явно использовал марь, чтобы прятаться.
– Как ты узнал, что я здесь? – спросила Сапфир, внимательно рассматривая пространство вокруг.
К ее удивлению, муженек ответил, и принцесса переместила стрекоз туда, откуда доносился его голос.
– Я возвращался из кабинета, когда (о боги!) увидел тебя вышагивающей по центральной лестнице. Весь твой вид говорил, что ты задумала нечто интересное. Прости, что разрушил твой стройный план выставить меня болваном и никчемным мужем, но становиться ослом в чужих сплетнях я не собираюсь.
– Все это время ты шел за мной? – возмутилась Сапфир, продолжая искать наглеца взглядом.
– Конечно! Все, кто видели тебя, видели и меня. И знаешь, какие слухи о нас пойдут? Что постели нам мало! Свидание на сеновале – самое то для таких чудаковатых особ, как мы с тобой.
Речь прозвучала с другой стороны, и Сапфир метнула стрекоз туда.
– Мне наплевать, что о нас подумают, – сказала она.
– Да ладно тебе. Мысль, что ты не такая, как все, греет тебя лучше пухового одела в ночи, – его голос прозвучал в другой стороне, будто Гронидел все это время расхаживал взад и вперед, сманивая за собой ее стрекоз, чтобы освещали ему путь.
Сапфир положила меч на пол и разогнулась. Принцесса широко улыбнулась и особым образом сложила пальцы рук, вливая в них ману из воздуха. С подушечек сорвались бабочки, точно такие же, какие были описаны в одной из книг Гронидела.
Золотые создания метнулись вслед за стрекозами и облепили прозрачную фигуру Шершня, которая теперь стала переливаться на свету, словно мыльный пузырь.
– Так ты знаешь, как создавать маячки. – Он провел рукой и развеял марь вместе с бабочками Сапфир.
Принцессу не удивил его внешний вид. Все же рубаха и штаны из серого льна шли Грониделу: помогали на время забыть о его высоком статусе и отвлекали от того факта, что он – гонец смерти, над которым мана взяла верх.
– Научилась пару месяцев назад, – пожала плечами принцесса и начала обматывать меч тряпкой. – Но не думала, что придется создавать их, чтобы проверять: одна я или в твоем присутствии.
– Юни на дверь ты тоже наложила неплохую, – Гронидел указал на вход в сарай. – Я поломал голову, чтобы ее снять. Но плохо, что ты отвлеклась на свой тайник и не заметила, как я вошел в помещение. И вообще: ты меня немного разочаровала, ведь я был уверен, что ты идешь на свидание с любовником!
– Ха! – вскинула руку Сапфир. – Минуту назад ты утверждал, что я планировала выставить тебя ослом!
– Одно другому не помеха, – справедливо заметил Гронидел и подошел к Сапфир. – И как его зовут?
– Кого? – не поняла принцесса.
– Твоего любовника, – Шершень указал на меч.
– Так я тебе и сказала, – хмыкнула Сапфир.
– Выходит, даже имени своему избраннику не дала, – принц выхватил меч у нее из рук и начал разматывать тряпку. – Посмотрим, кто у нас здесь.
Он проверил его на вес, оценил простенькую рукоять и не слишком длинный обоюдоострый клинок. Перехватил меч одной рукой. Играючи взмахнул и сделал выпад, нанося рубящий удар сверху-вниз. Затем отступил на шаг и ловко завертел им в воздухе. Тем самым мечом, который она удерживала двумя руками и при этом потела.
– Неплохая безделушка, – подытожил Гронидел. – Тебе подходит. Я бы назвал его Плутом. С виду он не слишком страшный, игрушечный даже, однако в опытной руке задаст жару противнику.
Шершень протянул меч Сапфир, и она забрала его.
– Покажи мне, что умеешь.
– Могу разрубить тебя пополам! – предложила принцесса.
– Не артачься. – Он сложил руки на груди и снисходительно улыбнулся. – Покажи, чему научилась, и я подумаю над тем, чтобы заказать для тебя доспехи и настоящий двуручный меч, а не игрушку для подростков.
– Ты же сказал, что он хороший. – Сапфир вся подобралась.
– Разве? – удивился Шершень. – Я сказал «неплохая безделушка», а не «хороший меч».
Принцесса отвернулась, размышляя над тем, что делать. Очень хотелось вернуть друга на место и забыть о том, что Гронидел знает о ее маленьком секрете. С другой стороны, перспектива заполучить новый меч и доспехи, которых у нее никогда не было, манила сильнее, чем вора незапертая дверь.
Сапфир перехватила рукоять обеими руками и подняла меч. Показывать в платье, чему научилась, было крайне трудно. Однако в настоящем бою никто не даст ей времени сменить наряд на более подходящий и удобный. Прошло минут пять, прежде чем Сапфир вернулась на исходную и стерла пот со лба.
– Владеешь ты им посредственно, – подытожил Гронидел. – Видно, что тебе не хватает силы, выносливости и техники. В прямом бою опытный воин быстро тебя уложит, а вот какому-нибудь простачку ты вполне смогла бы преподать пару уроков.
Принцесса поджала губы. Критику в свой адрес она воспринимала болезненно, что тем не менее не мешало ей прислушиваться к обидным умозаключениям и делать выводы.
– Сила и выносливость подтянутся, – продолжал говорить Гронидел, – если тренировки станут регулярными. Но самостоятельно исправить технику ты не сможешь. Вне сомнений, тебя обучал опытный воин. Но он показал тебе, как воюют мужчины, а ты не мужчина, и техника твоего боя должна быть иной.
– Меня учил отец, – с гордостью заявила принцесса.
Гронидел понимающе улыбнулся.
– Знатно же ты его достала, раз он позволил дочери взять в руки меч.
– Ты знаешь, как дерутся женщины?
Гронидел манерно взмахнул рукой:
– Я зальтиец, милая. У нас мужчины и женщины сражаются на равных.
– Но это не значит, что…
– Я знаю, как обучают женщин, – перебил ее Гронидел. – У меня были кузины. Мы вместе тренировались.
– Твои кузины, они… – Сапфир прикусила язык, глядя как лицо Гронидела становится похоже на маску смирения и скорби.
– Боги забрали всех, – отстраненно сказал принц и отвернулся. – Остались только мы с Марком. И больше никого.
– Прости, я не хотела тревожить старые раны.
– Мы все поломаны жизнью. Кто-то больше, кто-то меньше, но сросшиеся кости иногда болят, и к этому нужно привыкнуть.
Сапфир посмотрела на меч в руках и перевела пытливый взгляд на Шершня. Она понимала, о чем он говорит, и испытывала схожую боль. Не только по отцу, но и по матери, которой не помнила.
– Я прощу тебе ложь о смерти, если ты научишь меня сражаться, как зальтийские женщины-воины.
Гронидел обернулся, кривя лицо в скупом сожалении:
– Простишь? Ложь о смерти?
– Ты соврал, когда сказал мне, что через год тебя не станет, – ответила Сапфир. – Будь это правдой, моя сестра не стала бы так сильно переживать насчет нашего брака и судьбы Турема в отношениях с Ошони. Знай она, что через год ты умрешь, пеклась бы о том, что я чересчур быстро овдовею.
Гронидел хмыкнул, а потом и вовсе рассмеялся.
– Как неожиданно! Ты умеешь читать между строк, – он похлопал в ладоши. – Но волнует меня не это, а спокойствие, с которым ты открываешь мне свои предположения. Что ты задумала, Сапфир? – он прищурился.
– Я прощу тебе обман, если сделаешь из меня настоящего воина, – стояла на своем принцесса.
– Огненная моя, полагаешь, я не понимаю, как ловко ты ушла от ответа?
– Да или нет? – Сапфир протянула ему руку, совсем как мужчины, когда заключали сделки.
Гронидел схватил ее за ладонь и резко притянул к себе.
– Я далеко не дурак, милая, – прошептал он ей на ухо. – Подумай лучше о великодушии, которое я проявил, оставив тебе в рукаве козырь. Ты всегда сможешь его использовать, хоть для этого и придется сохранить девственность. Иначе никто не поверит, что я не узаконил наш брак.
– Ты понял, – сипло констатировала она.
– Конечно, я понял! – повысил тон Гронидел и отстранился. – Только удивлен, что пару часов назад ты и думать забыла об этой лазейке, зато после моего отказа исполнить все твои желания решила всласть оторваться и отомстить.
– Мне кажется или ты меня отчитываешь?! – возмутилась Сапфир.
– Не кажется, – отрицательно покачал головой Шершень, подкрепив слова зловещим прищуром. – Взрослого от ребенка отличает умение нести ответственность за собственные поступки. Можно и в тридцать быть ребенком, и в двенадцать стать взрослым. Ты ведешь себя по-детски, а я умираю, Сапфир, и времени нянчится с тобой у меня нет.
Она демонстративно закатила глаза, показывая, насколько «верит» ему. Шершень на это внимания не обратил.
– Ты правильно поняла, что Рубин не подозревает о моем недуге. Ордерион тоже не в курсе. Но не ставить их в известность – мое решение. И даже Дхар с Одинеллой мне в этом не перечат.
– Так боги все же осведомлены о твоем состоянии? – возмущенно перебила Сапфир.
– Да, они знают, что я умираю. Именно они и помогли определить, что со мной и сколько мне осталось.
– Хочешь, чтобы я поверила в этот бред? – Сапфир сильнее сжала рукоять меча. – Что Одинелла и Дхар добровольно хранят твой секрет просто потому, что ты их об этом попросил?
– Не важно, веришь ты в это или нет. Плевать даже, если ты Рубин и Ордериону расскажешь о том, что мои дни сочтены. Но если секрет раскроют другие… – он загадочно обвел рукой помещение, – мой брат, например, или королева Ошони… Из принца Зальтии и влиятельного руководителя школы ордена повелителей силы я превращусь для них в смертельно больного доходягу, которого перестанут опасаться. С мнением которого перестанут считаться. Ни мне, ни тебе – моей жене – это не нужно. Особенно сейчас, когда за два месяца нашего отсутствия мой братец и Марьям Ошони будто сорвались с цепи и начали странно вести себя.
У Сапфир внутри все похолодело. Если Гронидел говорит правду о недуге, то он абсолютно прав в том, что не желает рассказывать об этом всему миру. Больной – значит слабый. А со слабыми в мире маны никто не считается.
– О каких странностях идет речь? – тихо спросила принцесса.
Гронидел отвернулся, не спеша отвечать.
– Ты можешь мне объяснить? – более громко спросила она.
– Я размышляю над тем, стоит ли оставлять тебе козырь в виде девственности или все же лучше обезопасить собственное будущее от твоих выходок и узаконить наш брак? – Он повернулся к ней лицом и вопросительно изогнул угольную бровь.
– Ловко! – кивнула Сапфир. – Ты ушел от ответа, – прошипела она. – Зубы мне не заговаривай! Говори правду, иначе я сегодня же сообщу всему миру, что ты никчемный муж, и расторгну наш фиктивный брак.
– Там должно быть мягко и удобно, – он сделал шаг навстречу и указал рукой на солому, что сушилась на настиле. – Больно будет только раз, а потом тебе наверняка понравится.
Сапфир удивленно смотрела на него, пытаясь понять: он шутит, увиливает или всерьез решил залезть на нее в этом сарае?
Ладони внезапно вспотели, и принцесса второй рукой перехватила рукоять меча, готовая в любой момент оторвать острие от пола и проткнуть им муженька.
Тем временем Гронидел уже подошел вплотную, неотрывно глядя на нее, словно змея на добычу. Этот безумный животный взгляд вселял настоящий ужас.
Она уже видела подобный взгляд. Но где? И когда это было?
Деревня. Дома. Раскисшая дорога. Местные жители бегают туда-сюда с ведрами и пытаются потушить огонь, что перекидывается с одного строения на другое. Сапфир с пылающим мечом в руке идет по траве. Его острие тянется следом, оставляя за собой выжженную полосу. Кто-то из местных, завидев ее, закричал во все горло:
– Огненная Дева! Она здесь!
– Не подходи к ней! – вопил кто-то другой.
Шевеление рядом, словно дуновение ветра. Сапфир остановилась, не спеша поднимать тяжелый меч.
Чужеземная тварь, напавшая на деревню, прошмыгнула сбоку и замерла перед ней. Она скопировала ее мужа. Покойного мужа.
Существо с лицом Гронидела улыбнулось и посмотрело точно так же, как когда-то тот взглянул на нее в сарае. Сможет ли она убить нечто, так сильно похожее на него?
– И скольких ты успел сожрать? – задала вопрос принцесса и оторвала меч от земли.
Существо расплылось в улыбке. Его щеки треснули, обнажая длинные ряды остроконечных зубов. Вот теперь у него с Грониделом осталось мало общего.
– Тварь, – прошептала Сапфир и напала первой.
Она заморгала, прогоняя видение. Все снова вернулось на круги своя. Сарай. Светлячки под потолком. И Гронидел, вселивший в нее страх.
Сапфир замутило. Только что она шла по полю и видела нечто, с чем никогда в жизни не захотела бы встретиться. Но пугало вовсе не это. И даже не знания, которые она обрела всего за несколько минут. А одиночество и тоска, что снедала тело изнутри. Тоска по мужу, который был мертв.
Ужас этой потери парализовал Сапфир. Сердце принцессы натужно стучало в груди, отдаваясь тяжелым звоном в ушах, а руки онемели, покрываясь холодным потом.
Тяжелый меч выскользнул из пальцев и с грохотом упал на пол, едва не ударив Гронидела по ноге. Он отпрянул и вовремя увернулся, в то время как Сапфир безвольно опустила руки, глядя на кусок металла, в котором больше не видела проку.
– Что с тобой? – Голос Гронидела показался ей приглушенным.
– Ничего, – ответила она и побрела к двери.
– Куда ты идешь?
Сапфир не ответила.
– А меч? – возмутился Гронидел. – Так и оставишь его валяться на полу?
Принцесса открыла дверь и вышла на улицу. Полной грудью вдохнула свежий воздух и смахнула со щеки непрошенную слезу. Почему боль утраты настолько ее потрясла? Что с ней не так?
Захотелось спрятаться от всего мира и никогда в него не возвращаться. Сгинуть, раствориться, исчезнуть. Без жалости к себе, без грусти, просто стать ничем.
Сапфир услышала за спиной шаги. Гронидел не пытался скрыться за марью, следуя за ней. А принцесса не желала оборачиваться, чтобы не предъявлять Шершню заплаканное лицо.
Всхлип вырвался из ее уст всего раз – в туннеле между корпусами для простолюдинов и деров. Сапфир зажала рот рукой и ускорила шаг. Оказавшись в покоях, она поспешно заперла за собой дверь и бросилась в спальню.
Только забравшись с головой под одеяло, она позволила эмоциям взять над ней верх.
Ничто не могло уничтожить ее как личность, кроме, пожалуй, одного: потери веры в себя. И в день, когда он погибнет, она этой веры лишится.
