Текст книги "Сапфир"
Автор книги: Даниэль Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
Сапфир
Из гостиного двора в сторону переправы через Изу они выдвинулись ближе к полудню. Много времени потребовалось служанке на ремонт порванной Грониделом одежды, да и за завтраком им пришлось изрядно подзадержаться.
Сапфир вспомнила, по какой именно причине их трапеза затянулась, и густо покраснела.
Очередь на переправу из повозок и путников с лошадьми и прочей живностью растянулась вдоль широкой улицы, огибающей берег одной из самых глубоких рек на Великом континенте. Путешественники твердили, что у могучей Изу нет ни начала, ни конца, хотя доподлинно было известно, что река впадает в Бескрайние воды и на юге Великого континента, и на северо-западе. Начинаясь из многочисленных горных рек на территории Инайи, Изу бурным потоком несла воды вниз, разделяя земли Турема и Зальтии почти на всем протяжении. Здесь она подпитывалась многочисленными подземными источниками и служила одним из больших водных путей, соединявших Инайю, Зальтию и Турем с Бескрайними водами сразу с двух сторон.
Сапфир всматривалась вдаль, где тонкой темнеющей кромкой на противоположном берегу начинался лес. Мимо то и дело проплывали большие корабли под флагами Турема и Зальтии. Одни из них держали путь в сторону Инайи, а другие сворачивали в дельту А́ви, что чуть выше впадала в Изу.
– Ты когда-нибудь видела столько кораблей? – прошептал на ухо Гронидел, и принцесса вздрогнула не то от близости губ, не то от низкого бархатного голоса.
– Нет, – призналась она. – А теперь задаюсь вопросом, почему моя жизнь настолько ограничена? – Она повернулась к нему лицом. – И можно ли обрести настоящую свободу там, где несвободны даже короли?
– Тш-ш-ш, – Гронидел улыбнулся и прижал палец к губам. – Не смущай посторонние уши своей искренностью.
– Ты прав, извини. – Она натянуто улыбнулась.
– Не думаю, что та свобода, которую ты имеешь в виду, вообще существует. Она как мечта, к которой каждый должен стремиться, но достичь ее никогда не сможет.
Сапфир нахмурилась:
– Зачем тогда мечтать?
– Чтобы была цель. Без нее мы перестаем развиваться. А топтание на месте неизбежно приводит к деградации.
Принцесса перешла на зальтийский язык жестов и медленно показала пальцами:
«Ты же знаешь, что иногда употребляешь слова, значения которых другие не понимают?»
Гронидел коснулся ее руки, нежно погладил подушечки ее пальцев и озвучил на зальтийском:
– Над языком жестов нам еще предстоит поработать.
Сапфир стало смешно. Она прикусила губу и едва сдержалась, чтобы не хохотнуть во весь голос.
– Неужели все настолько ужасно? – на языке его народа спросила она.
– Нет, – он покачал головой, пряча лукавую ухмылку.
– А если честно?
– Ты говоришь гораздо лучше, чем показываешь, – прошептал он на туремском и едва заметно коснулся губами мочки ее уха.
Сапфир покраснела и отвернулась от него, пряча румянец. Простолюдинам, возможно, и позволены некоторые вольности, но принцесса к подобным проявлениям чувств на людях не привыкла.
– Больше так не делай, – тихо попросила она.
– Не буду, – ответил он, но Сапфир почему-то была уверена, что Гронидел соврал.
Гронидел
Он влюбился.
Это было ясно даже ослу, которого держал под уздцы старый туремец, что стоял в очереди на паром за его спиной.
Гронидел не мог отлипнуть от Сапфир. Он будто нуждался в постоянном присутствии звуков ее голоса рядом, в аромате трав, исходившем от ее волос, в теплых прикосновениях ее кожи. Поэтому он то и дело украдкой поглаживал ее ладонь и наклонялся к уху, чтобы задать какой-нибудь глупый вопрос и с трепетом в груди дожидаться на него ответа.
Взойдя на паром, он ни на минуту не выпускал ее из поля зрения и внимательно следил за теми, кто пересекал Изу вместе с ними.
Его беспокоило чувство праздника и ликования внутри, ведь в любую минуту оно могло смениться страхом и опасением за судьбу женщины, которая внезапно стала для него самой дорогой.
Низкая самооценка вновь расправила плечи и напомнила Грониделу о своем существовании чередой вопросов. А вдруг Сапфир присмотрится к нему внимательнее и поймет, что он и вовсе недостоин ее? Вдруг все те семейные секреты, что его брат обязательно ей поведает, произведут на нее слишком сильное впечатление и она решит, что от такого мужа лучше держаться подальше? А что, если она никогда не сможет полюбить его в ответ?
Они с Сапфир стояли у борта широкой паромной палубы, и ветер трепал белоснежные волосы его Огненной Девы. Если бы можно было специально запоминать моменты из жизни, он бы постарался сохранить этот. Записал бы его в недра памяти искры и доставал иногда, чтобы смотреть и не забывать.
– Кто такой Фейран? – вслух произнес Гронидел и тут же пожалел об этом.
Показалось ему или нет, но Сапфир вздрогнула при звуках этого имени, и чудесный момент его наблюдения оказался безвозвратно испорчен.
– Фейран? – переспросила она и поморщилась. – Не знаю такого.
Принцесса слишком поспешно отвернулась, и Гронидел заметил, как сошла краска с ее лица. Его дева не на шутку разволновалась, а значит, секрет, связанный с обладателем этого имени, не только имел место быть, но и удостоился лжи, скрывающей его существование.
Кто такой Фейран? Друг? Будущий любовник? Или, может быть, ее следующий муж?
Гронидел опустил глаза и сильнее схватился за борт. Перспектива утратить память перестала казаться ему такой уж ужасной, а риск остаться не в своем уме внезапно стал ничтожным.
Сегодня Сапфир стояла рядом с ним и позволяла украдкой касаться ее ладони, а завтра… Гронидел не знал, чего ждать от «завтра». Оставалось надеяться, что в его «завтра» смыслы останутся прежними и суть вещей не изменится. А послезавтра уж как повезет. Так стоит ли рисковать ради всего этого? Или лучше просто жить, отмеряя бытие шагами до пропасти?
Принц не знал ответов. Еще вчера все в его жизни было более-менее ясно. Теперь же он стоял во вчерашнем «завтра» и думал о загадочном Фейране, к которому, сам того не желая, начинал ревновать.
Сапфир
Откуда ему известно это имя? Неужели она во сне произнесла его вслух?
Принцесса почти не врала. Она не знала, кто такой Фейран. Как объяснить то, чему нет объяснения? Как дать понять, что после смерти Гронидела в ее жизни не останется ничего, кроме охоты на нечисть и загадочного фейца по имени Фейран?
Принц молчал, и это заставляло Сапфир чувствовать себя виноватой. Имя фейца перестанет иметь значение, если ей удастся изменить судьбу и уговорить Гронидела выбрать жизнь, а не смерть. Но как это сделать, когда он и вовсе не желает об этом говорить?
Сапфир потянулась к погруженному в раздумья Грониделу и накрыла его кисть своей.
– Установи щит тишины, пожалуйста, – попросила принцесса.
Гронидел щелкнул пальцами и выполнил просьбу, после чего повернулся к ней лицом.
– Мне снятся кошмары, – призналась она. – Каждую ночь я вижу себя стоящей перед полчищем щелкозубов, которые несутся ко мне с разных сторон. Есть только я, Огневержец, – она подняла руку и погладила пальцами рукоять меча, торчащую из-за спины, – и ожидание неминуемой смерти. Это пугает, но я понимаю, что начинаю привыкать и к этому сну, и к осознанию того, что меня не станет.
– А где в твоем сне я? – спросил ее Гронидел.
– В нем ты давно мертв, – ответила она и отвернулась.
На глазах проступили слезы, и она заморгала, чтобы избавиться от них. Гронидел сделал шаг и оказался непозволительно близко от нее. Он прижал ладонь к ее пояснице и прошептал на ухо:
– Это может быть всего лишь сон, а не предсказание будущего. Когда ты стала видеть этот кошмар?
– После нападения щелкозубов на замок Света.
– Это многое объясняет, – прошептал он. – После пришествия богов мне долго снились тела отца и братьев, обмотанные белыми саванами. И мы с Марком, стоящие у их общего погребального костра. Не могу сказать, что я привык к этому кошмару, но постепенно он перестал мне сниться. Возможно, так же будет и с твоим сном.
– А если это все же видение?
Гронидел внимательно смотрел в ее наполненные болью синие глаза.
– Тогда мне бы хотелось, чтобы ты нашла в себе силы выиграть то сражение и выжить.
– А мне хочется толкнуть тебя в плечи и сбросить в воду, – разозлилась она. – Я говорю, что ты будешь к тому времени мертв, а ты будто не слышишь.
– И как меня не станет?
Она насупилась.
– В смысле?
– Ну если в твоем сне я мертв, то хотелось бы узнать, каким именно образом я отправлюсь на тот свет.
Она помотала головой и поморщилась. Хотела вспомнить детали, но не смогла. В голове оказалось так же пусто, как в дырявой колоде.
– Я не знаю, как и когда именно это произойдет, – удивленно огласила Сапфир.
– Тем не менее ты уверена, что я мертв. – Он ласково ей улыбнулся. – А вдруг я жив, но ты об этом не знаешь?
– Бред! – Она отвернулась. – Ты опять манипулируешь мной и пытаешься убедить в том, чего нет.
– И снова я злодей, – хмыкнул Гронидел.
– Не зли меня, – прохрипела она. – Ничем хорошим это для нас не кончится.
– Хорошо. Я пару минут помолчу, а ты попробуешь вернуть себе самообладание и успокоиться. Уговор? – Он протянул ей ладонь.
– Уговор, – она пожала протянутую руку.
Кожу на запястье запекло огнем, и метка связи заалела на нем ярким красным цветом.
– Я не давала согласия на постоянную слежку за собой, – прошипела ему в лицо разъяренная принцесса.
Гронидел специально сжал губы, демонстрируя выполнение своей части сделки, и развел руками, показывая схожую метку на своем запястье.
Сапфир присмотрелась к его рисунку из маны и прочла замысловатые буквы «О» и «В». Затем изучила свои знаки и обнаружила связанные друг с другом ветвями «З» и «Ш».
Принцесса склонила голову набок, не скрывая от мужа возмущение:
– Огненная Ведьма и Зальтийский Шершень? Ты в своем уме?
В ответ он лишь пожал плечами и снова хмыкнул. Кажется, инициалы Огненной Ведьмы на собственном запястье его нисколько не смущали. Впрочем, как не смущало и Сапфир, что теперь она помечена инициалами прозвища, обладатель которого еще месяц назад одним своим присутствием выводил ее из себя.
Внезапно лошади, стоявшие на привязи в отдалении от путников, начали брыкаться и ржать. Их волнение моментально передалось другим животным и птицам, которых везли на пароме. Крики, мычание и вой превратились в галдеж, от которого люди пришли в ужас. Сапфир хотела подойти к загону, в котором стояли их с Грониделом лошади, но принц схватил ее за руку и жестом приказал оставаться на месте.
Гронидел
Он уже понял, что быть беде. Что животные почуяли опасность раньше людей и теперь пытались выбраться на волю, невзирая на водную гладь.
«Не нападай на того, кто тебе ничего не сделал», – прозвучал голос отца.
Принц резко обернулся, пытаясь в толпе взволнованных людей отыскать покойника, пока не понял, что этот голос слышал только он.
– Водный змий! Водный змий! – начали кричать с разных сторон и указывать пальцами на воду.
– Что это? – сдавленно прохрипел голос Сапфир.
Она прижалась к борту и смотрела вниз.
Гронидел сделал то же самое и в полупрозрачной воде увидел очертания гиганта. Толстая перламутровая кожа существа переливалась и мерцала, завораживая своей необычной красотой. Тело твари достигало нескольких саженей в ширину и могло обмотаться вокруг парома и раздавить его, как превращало в щепки мелкие лодки и небольшие корабли. Гигант проплыл под судном, нырнул вглубь и вернулся, чтобы показать широкую продольно сдавленную морду и пасть, которую, словно ковер, выстилали ровные ряды остро заточенных клыков. Эта нечисть буйствовала в Бескрайних водах и редко заплывала в реку Изу, где вода была пресной, а крупных морских животных и вовсе не водилось. Люди не раз объявляли охоту на этого змия, и еще никогда им не удавалось его убить. Чересчур большой, он поглощал всех, кто окажется в воде, и моментально превращал живую плоть в фарш. Никто доподлинно не знал, один он появился в Бескрайних водах или тварей было несколько, но после гибели охотников и рассказов чудом выживших свидетелей желающих поохотиться на зверя резко поубавилось. Возможно поэтому о водном змие давно никто ничего не слыхал: люди не трогали его, а он не трогал людей.
Нечисть вынырнула из воды и показала морду. Над пастью чудовища располагались два чернеющих круглых глаза, обрамленных складками жабр. Подобно оборкам на нижних юбках продажных дев, жабры вздымались и опускались на ветру, приковывая взгляд сторонних наблюдателей. Тварь несколько мгновений неотрывно следила за людьми, замершими на пароме, а потом разинула пасть.
Сапфир протянула к ней руку, и на пальцах принцессы начал шириться огненный шар. Гронидел схватил жену за запястье и развеял огонь.
– Подожди. Он пока нам ничего не сделал.
– Ты в своем уме? – сдавленно произнесла принцесса.
– Я не знаю, – честно признался Гронидел и отпустил ее руку.
Он смотрел в черные круглые глаза нечисти и как будто видел в них свое собственное отражение. Тварь с красивой перламутровой кожей и огромными зубами наводила ужас не только своими размерами, но и жуткими историями о ней, всякий раз всплывавшими в уме и кочующими из уст в уста.
Внезапно сверху послышался громкий животный крик. На звук все подняли головы и увидели пикирующих с неба когтекрылов. Не одного, а трех особей, которые летели вниз, образуя клин. Никто не понимал, откуда они взялись и куда теперь деваться с парома, где опасность поджидает и в воде, и в небе.
Сапфир выставила руки, готовясь спалить летящих вниз когтекрылов, но тут водный змий скрылся под водой, а затем выпрыгнул из нее.
Огромное длинное тело монстра взмыло над паромом и в одно мгновение воронкой из колец обмотало летящих вниз когтекрылов. Раздирающий уши крик тварей всех оглушил. Змий вместе со взятыми в плен хищниками рухнул в воду с другой стороны судна, подняв волну, едва не перевернувшую паром.
Казалось, будто сама земля сотряслась после этого падения.
Сапфир сидела на полу и сплевывала воду, которой окатило всех с головы до пят. Водный змий со своей добычей исчез, будто их никогда и не было.
– Ты знал, что так будет? – принцесса взяла Гронидела за руку и заглянула ему в глаза.
Он отрицательно покачал головой.
– Тогда почему ты меня остановил?
– «Не нападай на того, кто тебе ничего не сделал», – принц повторил слова, услышанные совсем недавно.
Сапфир прижала ладони к щекам Гронидела и уперлась лбом в его лоб.
– Ты только что нас спас.
– Это не я, – прошептал Гронидел, какой-то частью сознания допуская мысль, что сходит с ума. – Нас спас водный змий, – поспешно добавил он, не желая вдаваться в подробности и рассказывать жене, что услышал голос погибшего отца.
«А до этого была фраза от няни», – подумал он и тяжело вздохнул.
Возможно, виной всему поврежденная искра, что начала отравлять его мозг и тело. Целитель богов предупредил его, что могут начаться галлюцинации. Вдруг голоса – это всего лишь предупреждение о скорой гибели тела от воздействия металлов искры?
– Не хочу умирать, – вслух произнес Гронидел, закрывая глаза и сильнее прижимая Сапфир к себе.
– Тогда рискни и живи, – прошептала она ему в губы.
Принц улыбнулся. Услышать это оказалось так приятно, что захотелось ступить дальше и огорошить Ведьму своим признанием.
– Сапфир, я…
Он замер, не в силах произнести два простых слова, а потом вздрогнул и открыл глаза.
– Что – ты? – Огненная Ведьма смотрела с такой надеждой, будто чувствовала, что сейчас он скажет нечто очень важное.
– Не могу тебе ничего обещать.
Он отстранился и встал, пряча от нее глаза. Он понимал, что она желала услышать вовсе не это. Да и сама фраза разила страхом не перед смертью, а перед самой жизнью. Он не привык строить долгих планов. Любая его цель была достижима в обозримом будущем, а покорив одну вершину, он тут же забывал о ней и шел к следующей. Так было с посвящением в повелители силы маны, так случилось с признанием его статуса гонца смерти, так он жил и после нападения богов: цель – достижение – новая цель. Счастливая семейная жизнь в его будущее никак не вписывалась. Она казалась абсурдной и совершенно ненужной. Зато теперь мысль о долгих ночах с Огненной Ведьмой и жизнью с ней под одной крышей манила жаром страсти. Возможно, он дурак и перепутал плотское влечение с любовью, но если так, то это влечение разительно отличалось от того, что он испытывал прежде. Хотя бы по той причине, что оно не угасало в нем, поторапливая собирать вещи и бежать прочь. Наоборот, ему отчаянно хотелось продолжения, и отказывать себе в этом он не намеревался.
Сапфир
Она сделала вид, что его слова ее не разочаровали. Что он не ушел от ответа и сказал то, что изначально намеревался. Не желая занимать голову этими мыслями и погружаться в апатию, принцесса сконцентрировалась на том хорошем, что с ней произошло, а именно на чудесном спасении от нечисти.
После пережитого ужаса оказаться на твердой земле мечтал каждый, кто ступил на зальтийский берег. От того ликование толпы, что встречала путников, казалось весьма уместным.
Люди, находившиеся на берегу, стали случайными свидетелями нападения водного змея на когтекрылов, и молва о счастливчиках, которым повезло выжить во время переправы через могучую Изу, тут же облетела город.
Сапфир улыбалась незнакомым людям, приветствовавшим ее, и старалась не обращать внимания на собственный потрепанный внешний вид.
– Нужно поскорее найти постоялый двор и высушить одежду. – Гронидел в который раз отжал подол платья-рясы, с которого капала вода.
– Ты знаешь город, вот и веди, – пожала плечами Сапфир, делая вид, что уже позабыла об их разговоре.
* * *
Зальтия радовала и своим гостеприимством, и яркостью экзотических нарядов, которые носили ее подданные. Рубеж в широкое русло реки между двумя народами чудесным образом сказался и на различиях культур и особенностях языка.
Сапфир читала, что общение жестами народ Гронидела создал много лет назад для беседы на расстоянии. Путешествуя караванами, зальтийцы постоянно сталкиваясь с ветрами, поднимавшими пыль на каменистых землях. Чтобы защититься от палящего солнца и пыли, возницы обматывали головы платками, оставляя лишь узкие щели для глаз. Общение в таких условиях было крайне затруднено. Язык жестов помог зальтийцам не только быть «услышанными», но и распространился по всему королевству, позволяя болтать, не раскрывая рта.
Кроме необычного языка, народ Гронидела открыл способ ткать шелковое полотно, приспособил под свои нужды дымящиеся благовония, курительные сборы и… погребальные костры. Последние устраивали на настилах из сухих веток и кустарников, которые испускали едкий дым и заставляли плакать даже самых верных врагов усопших. После обряда пепел собирали в сосуды и совершали поездку на гору Молчания, чтобы там навсегда проститься с человеком, имя которого в кругу семьи больше не назовут.
Как в смерти, так и в жизни у зальтийцев все было непросто. Самый радушный народ Великого континента возделывал сухие и каменистые почвы в степных районах королевства, берёг оазисы пустыни Одиночества на юге и покорял вершины гор на северо-западе. Течения Бескрайних вод приносили на эти земли ясную солнечную погоду и сезонную засуху, которую зальтийцы переживали ежегодно. Бытовало мнение, что многочисленные обряды, которыми окружили себя эти люди, позволяли им не впадать в уныние и быть готовыми к любым нападкам судьбы. Сапфир оспаривать это предположение не собиралась. Она лишь хотела увидеть все это воочию и проникнуться чудесной и опасной атмосферой первого в ее жизни путешествия в другое королевство.
Принцесса оглядывалась по сторонам и подмечала детали. На этом берегу Изу было гораздо более шумно и весело, чем на туремском.
Издалека доносился гул барабанов и мелодия дудки. От пестрых одежд и голых мужских торсов зарябило в глазах. Девы с темной кожей и длинными кудрявыми волосами с достоинством демонстрировали гладкость шелков легких длинных платьев, яркость головных уборов и платков, искусность вышивок на сумках и изобилие украшений из ракушек и камней. Серьги в ушах зальтиек показались принцессе слишком объемными, кольца на пальцах чересчур большими, браслеты на запястьях слишком вычурными, а ряды бус на груди неимоверно тяжелыми. Необычные прически тоже бросались в глаза: одни предпочитали длинные скрученные косы, как у Гронидела, другие заплетали мелкие косички, третьи просто оставляли копны подстриженных кудрей, что окружали головы, словно черные солнца.
Подари им темные крылья, – и они сошли бы за демонов в мире мертвых, что поджигали бы костры под пятками грешников. Подари им белые крылья, – и в качестве ангелов-помощников их можно было поднять в царство небесное, чтобы наполнять кубки на пиру вечной жизни.
Почему Сапфир вспомнила лжемифологию, в которую больше не верила? Наверное, потому что в пестрой толпе, окружившей ее, она впервые не смогла различить лиц. Они все казались принцессе похожими друг на друга, отчего ей становилось не по себе.
В Туреме она не раз встречала зальтийцев. Правда, одеты они были как туремцы или инайцы. Наверное, так действовала на нее красочность национальных костюмов, из-за которой у Сапфир все плыло перед газами.
Шествуя по центральной улице города Руцо́, принцесса споткнулась и едва не рухнула на мостовую, когда увидела… зальтийскую молодую пару, что держались за руки у всех на виду. А когда мужчина, что-то рассказывая женщине, чмокнул спутницу в щеку, Сапфир едва голову не свернула, провожая наглецов взглядом.
Заметив ее обескураженность, Гронидел коснулся ладони Сапфир. Она, словно ошпаренная, отдернула руку и прижала ее к груди, с возмущением уставившись на мужа.
– Нравы зальтийского народа довольно сильно отличаются от туремских и инайских, – пояснил Гронидел. – На публике супруги могут держаться за руки и проявлять нежные чувства по отношению друг к другу.
– Что-то я не заметила на запястьях тех простолюдинов брачных амулетов, – прошипела принцесса.
– В Зальтии их почти никто не носит, – пожал плечами Гронидел.
– Тогда как узнать, кто в браке, а кто нет? – Сапфир заметила еще одну парочку простолюдинов. Дева держала мужчину под руку и прижималась к нему плечом.
– Спросить! Хотя собеседник вправе не отвечать на твой вопрос, ведь он слишком личный.
– То есть держаться за руки, прижиматься и целоваться на улице среди бела дня может кто угодно? – сделала вывод Сапфир. – Проверить, заключены ли брачные узы, никак нельзя?
– Злая молва – худшее наказание для распущенности, – скривился принц. – Поверь, если дева и ее любовник дорожат своей честью и репутацией, они не станут компрометировать себя неподобающим поведением на публике. Опороченную деву выгонят из дома и проклянут именем Дхара.
– А что сделают с опорочившим ее мужчиной? – спросила Сапфир.
– Осудят его поведение.
– И всего-то? – хохотнула принцесса. – Так чем же Зальтия отличается от других королевств?
– Не ищи в патриархате равноправия полов, – покачал головой Гронидел.
Сапфир фыркнула и отвернулась.
– Патриархат – это… – начал было говорить Шершень.
Принцесса вскинула руку, призывая его к молчанию.
– Знаю я, что такое патриархат!
– Откуда? – удивился Гронидел.
– Ди часто рассказывала Рубин об устройстве мира богов и бросалась словечками вроде этого. Пыталась втолковать ей этапы развития наших народов. Сестра слушала ее, разинув рот, а я все пыталась понять, зачем Ди обучать Рубин.
– То есть ты подслушивала их приватные беседы, – утвердительным тоном произнес Гронидел.
– Мораль читать не обязательно, – скривилась Сапфир.
– Я и не собирался. – Он широко улыбнулся. – Так ты нашла ответ на свой вопрос?
– Зачем Ди обучала Рубин? – Сапфир поморщилась и хмыкнула. – Чтобы при новой встрече с каким-нибудь подобием Дуона сестра точно знала, с кем имеет дело. У богов совершенно другой взгляд на вещи. Все, что свято для нас, они давно отринули. Их тела заменяемы. Их браки не вечны. Их обещания лживы. Они зависимы от своих достижений и «технологий», – Сапфир показала пальцами кавычки.
– Все, о чем ты говоришь, свойственно и нашему миру. В линии родов нас заменяют наши дети. Наши браки обрываются со смертью одного из супругов. Нарушить данное слово может каждый. И мы по-прежнему зависим от достижений наших народов и маны, которая нас окружает, – Гронидел провел рукой по воздуху, формируя серебристую пыль.
Она упала на волосы Сапфир, и те моментально стали гладкими, словно шелк, и красиво заблестели на солнце.
Сапфир перекинула длинную косу на грудь, оценила изменения, подаренные Грониделом, и небрежно забросила ее за спину.
– Вот только в схватке с богами нам не победить, – обронила Сапфир. – В этом соль. В нашей беспомощности перед создателями.
– Звучит так, будто ты готовишься встретиться с богами на поле сражения еще раз.
Принцесса взглянула на Шершня и тут же отвернулась. Страх из кошмаров открыл ей глаза и заставил осмотреться: вокруг было что разрушать и кому гибнуть.
– Почему молчишь? – прошептал на ухо Гронидел.
Сапфир вздрогнула и прибавила шаг.
– Мы собирались до заката пересечь Красную степь и засветло доехать до Улу́ли, но до сих пор мокрые и голодные разгуливаем по Руцо. – Она ловко сменила тему разговора, и Гронидел сделал вид, что этого не заметил. – Стоит поскорее просушиться и продолжить путешествие. Чем скорее доберемся до Солнечного замка, тем быстрее разберемся в планах твоего брата.
– Лучше задержимся здесь. Переночуем, а завтра отправимся в путь.
– Но…
– Я не собираюсь ночевать в степи, – резко прервал ее принц. – Хватит с меня того, что ты отказалась ехать в сопровождении охранников.
Сапфир остановилась. Гронидел тоже замер. Обернулся.
– Я тебе не полевой цветочек, – заявила принцесса. – И никогда им не была. Ты согласился с моим решением ехать вдвоем, потому что был уверен в моей способности постоять за себя.
Лошадь Сапфир фыркнула, будто подтверждая сказанное. Принц сжал челюсти, и на них заиграли желваки.
– Я согласился на твою авантюру, потому что верю в свои силы и в свою способность тебя защитить. Кроме того, охранники привлекли бы лишнее внимание к твоей персоне. Хотя ты и без них с этим справилась, – он указал на ее латы на плечах.
Сапфир сжала губы и медленно выдохнула.
– Делай что хочешь, – подытожила она и сорвалась с места.
Шла так быстро, как могла. Лошадь цокала копытами рядом. Перед отъездом Рубин дала сестре мешочек с седоулами. С этими монетами Сапфир не пропадет! Захочет – заночует в Руцо или оплатит услуги провожатого и сегодня же доберется до Улули. Вариантов много!
Но кто-то схватил ее за руку и заставил остановиться.
Принцесса, глаза которой едва не светились от переполнявшего ее гнева, уставилась на смуглую кисть Гронидела.
Муж приблизился к ней вплотную и наклонился к ее лицу. Сапфир думала, что сейчас случится очередная перебранка, но вместо того, чтобы что-то сказать, Гронидел прижал ладонь к ее щеке, повел пальцем по ее губам, а потом припал к ним и с жадностью поцеловал.
Посреди улицы! Средь бела дня! У всех на виду!
У Сапфир едва ноги не подкосились. Желание продлить удовольствие вспыхнуло светом на ее коже, вызвав вокруг охи случайных прохожих.
Гронидел нежно лизнул уголок ее рта и прервал страстный поцелуй. Склонился к ее уху и прошептал:
– Хочу заняться с тобой любовью на кровати, а не в поле. Хочу задержаться на день и не думать о том, что везу тебя в логово змей. Подари мне этот день. Прошу тебя, подари мне его.
Сапфир заглянула в его красивые синие глаза, затуманенные поволокой вожделения, и поняла, что отказать не сможет.
– Хорошо, – прошептала она в ответ.
