Текст книги "Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)"
Автор книги: Даниэль Бовуа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]
В 1764 г. во время избрания, не обошедшегося без демонстрации русских штыков, Станислава Августа на престол в Варшаве собралось лишь 5584 шляхтича. Депутаты из коронных земель представляли 36 сеймиков, а из ВКЛ – 24 сеймика, т.е. от каждого сеймика в среднем было выслано 93 депутата. Совершенно ясно, что «широкие шляхетские массы» не были представлены соответствующим образом. Вплоть до падения Речи Посполитой идея равного представительства использовалась лишь как риторический прием. Последний король, который принимал участие во времена своего предшественника в сеймиковых ритуалах и был избран депутатом, писал в изданных на французском языке мемуарах о том отвращении, которое он испытывал к той шляхте, состояние которой позволяло ей принимать участие в выборах. Истинным испытанием для этого изысканного щеголя в парике и шелковых чулках было раз в два года отправляться ублажать своих неотесанных, а иногда и неграмотных братьев, «делать вид, что ты без ума от их простецких шуток, а что еще хуже – постоянно обниматься с этими грязными и запаршивевшими особами»7070
Mémoires du roi Stanislas-Auguste Poniatowski. Saint-Pétersbourg, 1914. Vol. I. Р. 59 – 60.
[Закрыть]. Если припомнить, что судейские должности, которые в теории были выборными, а на практике превращались в пожизненные синекуры для избранных семей, гарантировавшие им полное самоуправство при решении конфликтов с крепостными и клановую солидарность при решении споров между землевладельцами, то можно себе представить, в какой степени шляхетская демократия была фикцией.
Выше нами уже упоминалось, что за стремлением лишить неимущую шляхту права голоса, которым она фактически никогда не пользовалась, скрывались и другие мотивы. Одним из них было желание усилить экономическую эксплуатацию чиншевой шляхты, которая была в каждом имении, а не только в магнатских. В 1766 г. в королевских владениях была создана Комиссия по пересмотру привилегий и дарственных околичной шляхты, подвластной государственному казначейству. Комиссия приняла решение не менять условий обложения, установленных еще до 1569 г., но в будущем провести переоценку на основании действительной стоимости имений. Разница в подходе к чиншевой шляхте была, по всей видимости, следствием отношения к недавно осевшим людям (об их наплыве уже упоминалось) как к сомнительной шляхте. Тогда же Комиссией был увеличен чинш. И. Рыхликова, изучавшая этот вопрос на материалах периода 1766 – 1793 гг. по Беларуси, в т.ч. представленных в Volumina legum7171
Свод законов Королевства Польского и Великого княжества Литовского 1347 – 1780 гг. (Прим. пер.)
[Закрыть], показала, насколько тяжело это повышение воспринималось чиншевиками7272
Rychlikowa I. Tatarzy litewscy 1764 – 1831 szlachtą? // Kwartalnik Historyczny. 1990. № 3 – 4. S. 92 – 94. Исследовательница также приводит примеры, относящиеся к 1754 г., когда «шляхетская мелюзга» боролась в Можарах возле Овруча с Михалом Радзивиллом, желавшим лишить ее шляхетства. Конец истории был положен проведением казней через повешение и сажание на кол. Останки жертв отдавались на растерзание диких зверей, а надписи на могильных камнях сбивались.
[Закрыть]. Ревизорами проводилась оценка имений, составлялись новые инвентарные записи, чиншевая шляхта теперь должна была платить, кроме денежного налога на землю, еще и налоги за содержание шинка, с соли и т.п.
Ясно видно, что увеличение повинностей чиншевиков и усиливающееся стремление к элиминированию их из сеймиков – взаимосвязанные явления. В 1766 г. большинство сеймиков Речи Посполитой выступило с инициативой проведения закона, согласно которому вся полнота гражданских прав принадлежала бы лишь землевладельцам. Ежи Едлицкий, скрупулезно изучив эту проблему, приводит однозначные примеры предпринимаемых в этом направлении усилий со стороны «граждан-землевладельцев» многих воеводств, прежде всего Серадзкого и Люблинского, а также Брацлавского (на Украине)7373
Jedlicki J. Klejnot. S. 86 (Брацлавское воеводство); 89, 146 (Люблинское); 143 (Серадзкое).
[Закрыть]. В Люблине наиболее радикально подошли к решению этого вопроса и даже требовали ликвидировать пассивные гражданские права. В инструкциях участникам сеймиков прямо указывалось, что к шляхте, внесенной в инвентари, относились как к предметам и исключали их из рыцарского сословия: «…они сами и их потомки признаются раз и навсегда pro imparibus7474
Неравными (лат.). (Прим. пер.)
[Закрыть]». Однако в те времена редко кто отваживался открыто отказаться от братской солидарности, которую большинство считало священной, уходящей корнями в средневековую, а то и античную традицию, а потому неприкосновенной. Неприкосновенной, хотя все в большей степени модифицируемой. В Брацлаве, резиденции рода Чарторыйских, от которого с этого времени будет во многом зависеть судьба страны, сеймиком было выдвинуто пожелание – которое в дальнейшем после присоединения к России будет звучать постоянно, – чтобы все его депутаты, «от сенаторов до возных (приказных в суде) и других граждан», представляли соответствующие генеалогические документы. Однако полное отсутствие систематического ведения генеалогических реестров не давало возможности осуществить это требование7575
Отсутствие в Речи Посполитой центрального контролирующего органа, занимавшегося учетом шляхты, наподобие Герольдии в России, многие исследователи пытались объяснить неприкосновенностью и сакральным характером этого сословия, любой контроль в отношении которого мог быть воспринят как профанация и оскорбление достоинства. См.: Zajączkowski A. Główne elementy kultury szlacheckiej w Polsce. Ideologia a struktury społeczne. Wrocław, 1961; Grodzicki S. Obywatelstwo w szlacheckiej Rzeczypospolitej. Kraków, 1963; Bardach J. O ujęciu socjologicznym struktury społecznej i ideologii szlachty polskiej // Czasopismo Prawno-Historyczne. 1963. T. XV. № 2. S. 159 – 178.
[Закрыть], кроме того, «сеймовой конституцией» (так назывались все постановления сейма), в которой зафиксировано это требование, не уточнялась дальнейшая судьба изгнанных из рыцарского сословия.
Планы ограничить шляхту до круга землевладельцев были сорваны Россией на Чрезвычайном сейме в 1767 г., когда Петербург счел необходимым свести на нет какие-либо попытки реформ (прежде всего в его задачу входило связать руки королю, использовав религиозный предлог) и в очередной раз выступил в защиту кардинальных прав. Однако данная тенденция к ограничению прав сохранилась и зачастую выражалась в силовых конфликтах, которые, как нам предстоит увидеть, повторялись в XIX в. Например, в уже упоминаемом Овруцком повете, где была значительная группа околичной шляхты, ревностно отстаивавшей свой статус, староста Згурский не нашел иного способа заставить этих людей исполнять новые повинности, как организовать карательные экспедиции. Встретив сопротивление, он приказал жечь дома и бросать в огонь чиншевиков, чтобы узнать, истинные ли они шляхтичи7676
Архив ЮЗР. 1867. Ч. 4. Т. 1. С. 412.
[Закрыть]. Занявшая после первого раздела Речи Посполитой восточную часть Белоруссии, Россия также не стремилась сохранить шляхетский статус этой прослойки. Указом от 13 сентября 1772 г., как пишет И. Рыхликова, предписывалось представить доказательства шляхетского происхождения в губернские центры. Однако попытка упорядочить шляхетское сословие согласно российским законам не имела успеха из-за отсутствия органов, которые подобные доказательства могли предоставить. В шляхетских же судах подобные «доказательства» раздавались направо и налево либо под влиянием минутного настроения лиц, вызвавших подозрение, записывали крестьянами. Подобные решения можно было обжаловать. Бывали случаи заклятой вражды, когда, например, чиншевую шляхту сажали в яму, нещадно избивали за участие в сеймиках7777
И. Рыхликова обратила мое внимание на конфликты внутри шляхетского сословия в полемической статье: Rychlikowa I. Deklasacja drobnej szlachty polskiej w Cesarstwie Rosyjskim. Spór o «Pułapkę na szlachtę» Daniela Beauvois // Przegląd Historyczny. 1988. T. 79. Z. 1. S. 121 – 147. К этой же проблеме автор обратилась на материале по Беларуси в статье, полной интереснейших параллелей: Carat wobec polskiej szlachty na ziemiach zabranych w latach 1772 – 1831 // Kwartalnik Historyczny. 1991. № 3. S. 51 – 83.
[Закрыть].
Отношения между сторонниками шляхетского равенства и поборниками идеи превращения шляхетского сословия в элитарную группу землевладельцев обострились перед разделами, а после падения польско-литовского государства спор так и не был разрешен. Достаточно точно можно определить позиции по этому вопросу, благодаря его широкому обсуждению во время Великого сейма 1788 – 1792 гг.
Ежи Едлицкому удалось обнаружить жалобу на имя короля (в это время он находился под присмотром контролируемого Петербургом Постоянного совета), которая была подана 24 семьями овруцких чиншевиков в 1775 г.: «У многих из нас отобрали имущество, нажитое потом и кровью за всю жизнь; часть изгнали из стародавних земель и усадьб, которые с незапамятных времен передавались нашими предками по наследству; более того, часть лишили заслуженного кровью и мужеством наших предков шляхетского герба; а еще часть свободных людей обратили с презрением в прислугу»7878
Jedlicki J. Klejnot. S. 158.
[Закрыть]. Жалоба была написана против местного старосты, Яна Стецкого. Необходимо отметить, что в данном случае речь не шла о лишении права голоса, а о конфискации домов и земель, лишении личной свободы, т.е. элементарных прав человека, которые исторически считаются присущими шляхетскому сословию. Историки, которые считают, что создание богатого класса землевладельцев, единственного наделенного гражданскими правами, привело бы к «прогрессу», придерживаются взглядов реформаторов того времени, однако выбор «хорошего» решения связан с вопросом соотнесения политики и морали, а также морали и истории.
Избежать этой ловушки Едлицкому не удалось. Вся его книга посвящена истории предпринимаемых со стороны лагеря реформаторов усилий, направленных на т.н. «модернизацию» общества. Автор верно подметил, что кроме упоминаемых проектов реформ существовал также отвергнутый сеймом в 1780 г. Кодекс Замойского, согласно которому право голоса имели землевладельцы, а на замещение должностей могли претендовать кандидаты с годовым доходом не менее 6 тыс. злотых7979
Ibidem. S. 148.
[Закрыть]. Вскоре, а именно с 1788 г., это направление получило серьезную поддержку со стороны просвещенных людей, которым были близки идеи западного Просвещения, а также экономические теории, в которых физиократическое учение уступало принципам экономического либерализма, восхвалявшего «буржуазное» стремление к прибыли. В поддержку формирования землевладельческой элиты выступал Гуго Коллонтай (Екатерина II достаточно строго – и ошибочно – назовет его опасным «польским якобинцем»), изложивший в известном сочинении «Несколько писем анонима» (1788 – 1789) свои взгляды на формирование землевладельческой элиты. Он предлагал предоставлять право голоса на сеймиках владельцам хотя бы 7,5 влук (135 га), что, по справедливому замечанию Э. Ростворовского, превратило бы сеймики в «клубы помещиков»8080
Rostworowski E. Ilu było. S. 36.
[Закрыть], чем они, впрочем, и стали при царском режиме. Эта мера была сродни избирательному цензу, введенному во времена французской Реставрации.
Правда, в 1790 г. Коллонтай склонялся к признанию гражданских прав мелкопоместных владельцев, вместе с тем именно он стал основным вдохновителем широкой дискуссии вокруг увязывания понятия шляхетства с владением землей, что в скором времени нашло отражение в названии второй главы Конституции 3 мая (Szlachta-Ziemianie – Землевладельческая шляхта). Он также стал инициатором проходивших с декабря 1789 г. по 24 марта 1791 г. дебатов о судьбе, согласно его определению, «плебейского свободного люда», ставшего объектом «Закона о сеймиках» от 24 марта 1791 г., увенчавшего деятельность лагеря реформаторов в этой области. Парадоксально, но в защиту плебса и свобод безземельной шляхетской бедноты выступили магнаты, которые в большей степени, чем принято считать, осознавали свою моральную ответственность, хотя и не были единственными «сюзеренами» чиншевой шляхты. В развивавшейся ситуации общими для магнатов оказались космополитические взгляды, стремление сохранить латифундии и связи с Россией, что, по мнению патриотически настроенных потомков и историков в Польше, свидетельствует об отсутствии у них умения предвидеть, но так ли это?
Даже в работе Едлицкого удивляет неприязнь к обнищавшей шляхте, «приговоренной к вымиранию», к единственной причине сеймиковой неразберихи, к единственному орудию магнатского произвола и манипулирования, в то время как реализация постулатов землевладельческой шляхты привела бы Речь Посполитую к расцвету и счастью, основанным на добродетелях, восхищение которыми придало выводам историка лирическую окраску8181
Jedlicki J. Klejnot. S. 147, 169, 182.
[Закрыть]. Подобная позиция крайне близка основному принципу современного либерализма, согласно которому бедные всегда могут стать богатыми, но не принимает во внимание как минимум один фактор, способный уберечь от деклассирования. Этим фактором является школа. В дальнейшем мы уделим внимание ее огромному значению: при царском режиме она стала единственным спасением этой группы от деградации и способствовала ее превращению в интеллигенцию. Уже в 1773 г. Комиссия национального просвещения, которой были основаны 74 средние школы, в т.ч. многие на Украине, подготовила почву – согласно определению Геровского – для «просвещенных сарматов»8282
Gierowski J.A. The Polish-Lithuanian Commonwealth. Р. 199 – 207.
[Закрыть]. Появление сети школ сулило иное направление социальной эволюции, чем то, которое было предусмотрено Конституцией 3 мая.
Условные права группы свободных с незапамятных времен людей, которую, несмотря на огромные усилия России, так и не удалось уничтожить на протяжении всего XIX в., впервые были официально урезаны незадолго до падения Речи Посполитой (о чем историография нередко умалчивает), во время короткого периода действия Конституции 3 мая, признававшей землевладельческую шляхту «первым сословием народа», наделенным гражданскими правами. Едлицким прекрасно представлены дебаты по этому вопросу во время работы Великого сейма8383
Jedlicki J. Klejnot. S. 149 – 155.
[Закрыть], хотя сделанные им выводы несколько туманны. 17 декабря 1789 г. Депутация по определению формы Правительства проанализировала проект И. Потоцкого о предоставлении права голоса для избрания депутатов лишь землевладельцам. Дискуссии о размере владения и возможности и необходимости допустить к голосованию фольварочную шляхту не прекращались до тех пор, пока проект не опубликовали и не разослали на рассмотрение сеймиков в августе 1790 г. Права сеймиков оговаривались в 46 параграфах второго раздела. Двенадцатым параграфом права голоса лишалась вся безземельная шляхта, каким-либо образом зависимая от землевладельцев. Как уже отмечалось, этот текст был принят в Варшаве 24 марта 1791 г. благодаря большому количеству отсутствовавших – 101 голосом против 64. Отныне гражданином считался лишь тот, кто владел землей в своей отчизне. Мнения историков в оценке этого закона расходятся. Одни считают, что мы имеем дело с наследием феодализма, другие говорят, что он был предвестником капитализма и способствовал аккумуляции доходов. Возможно и то и другое.
Согласно принятому закону правом «одного места и одного голоса на поветовых сеймиках» обладали шляхтичи-землевладельцы, платившие налог в казну, вместе с проживавшими с ними взрослыми сыновьями (от 18 лет) и их братьями; залогодержатели, державшие заставленные поместья (zastawnicy) и платившие не менее 100 злотых церковной десятины (ofiara dziesiątego grosza); шляхта, имевшая землю в пожизненном владении, платившая ту же десятину; а также служащие в армии землевладельцы. В праве голоса было отказано всем, кто не вошел в группу землевладельцев согласно указанным критериям, а также шляхте, имевшей договорное или наследственное право пользования чужой частной землей, т.е. тем, кто платил чинш или выполнял другие повинности за предоставленный надел, шляхте, державшей землю в майоратах (ordynacje), несовершеннолетним и имевшим судимости.
Принятие Конституции 3 мая небольшой группой присутствовавших было подобно перевороту8484
Beauvois D. Histoire de la Pologne. Paris, 1995. Р.174 – 178; Idem. La Pologne. Histoire, Société, Culture. Paris, 2004. Р.190 – 194.
[Закрыть] и обусловило непрочный характер реформ, что нашло подтверждение уже в следующем году. Анализ текста Конституции показывает, насколько ее авторы опасались последствий собственного решения. Разделом «Землевладельческая шляхта» подтверждались шляхетские привилегии, иммунитет и исключительные права, предоставленные со времен Казимира Великого до Сигизмунда Августа, последнего из Ягеллонов, признавались равенство всех шляхтичей в отношении получения должностей и оказания услуг отечеству, личная неприкосновенность и права собственности земельной и движимой, поскольку они являются «истинными узами, объединяющими общество, зеницей гражданских свобод»8585
Konstytucja 3 maja z roku 1791. S. 7.
[Закрыть]. Одним словом, «клуб собственников» в свою пользу обернул идеи равенства и великого шляхетского братства, сохранив их видимость. Миф communitas лопнул как мыльный пузырь, однако память о шляхетском братстве не давала успокоиться совести одних, а других ввергала в гнев.
В Конституции не было четко сказано об исключении безземельных из шляхетского сословия. Риск был слишком высок. Как увидим, эти опасения были обоснованными. Этот вопрос частично был поднят лишь в шестом разделе «Сейм или законодательная власть»: «Торжественно гарантируем принятый настоящим сеймом Закон о сеймиках в качестве важнейшего принципа гражданской свободы». Таким образом, без упоминания о лишении права голоса Конституция отсылала к приложению, которое стирало в пыль миф о шляхетском равенстве8686
Ibidem. S. 15.
[Закрыть].
Логичным продолжением сепарации должно было стать отделение гражданского зерна от шляхетских плевел. Однако проведению подобного «апартеида» (это определение Едлицкого, считающего данную операцию неизбежной и полезной) помешали военные действия, которые привели ко второму разделу Речи Посполитой. Тем не менее даже имевшие место попытки свидетельствуют о решительности, с которой одни действовали, а другие реагировали. Впервые в истории Речи Посполитой сейм принял решение о проведении переписи шляхты согласно критериям, установленным Законом о сеймиках. Речь шла о создании еще до созыва сеймиков в феврале 1792 г. на уровне воеводств реестров землевладельцев (Księgi Ziemiańskie). Скорее всего, перепись не удалось провести на всей территории Речи Посполитой. Эммануилу Ростворовскому удалось найти лишь образец такого реестра, разработанный в Кракове. Он жалел, что другие документы не сохранились8787
Wzór czyli schema na księgę ziemiańską miejscową i sejmykową, цит. по: Rostworowski E. Ilu było. S. 17.
[Закрыть]. Тем не менее Тадеуш Чацкий, который был в 1786 – 1792 гг. подскарбием, дает точную цифру – 38 814 землевладельцев в Коронных землях (т.е. в Польше и на Правобережной Украине), что говорит о том, что все-таки общую перепись «граждан» удалось провести. В другой посмертной публикации Чацкого приводится общее количество шляхты обоих полов вместе с безземельными в Коронных землях – 300 тысяч8888
Czacki T. O litewskich i polskich prawach. Т. 1. Warszawa, 1800. S. 265. См. также: Dzieła Tadeusza Czackiego / Oprac. E. Raczyński // Statystyka Polski. T. III. Poznań, 1845. S. 4. Цит. по: Rostworowski E. Ilu było. S. 14.
[Закрыть]. На наш взгляд, эти данные сильно занижены, если принять во внимание, что в 1800 г. на Украине было 240 тыс. шляхты. Ближе к истине историк Тадеуш Корзон, который в конце XIX в. оценивал польскую шляхту XVIII в. более чем в полмиллиона8989
Возможно, что наиболее точные данные приводятся Геровским, который пишет, что в конце XVIII в. в преддверии двух последних разделов в Речи Посполитой проживало 8 800 тыс. человек, 10 % которых относилось к шляхте, т.е. речь идет о примерно 700 – 800 тыс. человек. См.: Gierowski J.A. The Polish-Lithuanian Commonwealth. Р. 191. Тем более удивительно, что до сих пор не получило оценки деклассирование столь значительной группы Великим сеймом. В последней работе, посвященной истории польских институтов власти (Kallas M. Historia ustroju Polski Х – ХХ w. 3-е wyd. Warszawa, 1999. S. 145 – 149), не упоминается об этом аспекте Закона о сеймиках. Аналогичным образом обходится молчанием роль Великого сейма по этому вопросу в работе Сикорской-Кулеши: Sikorska-Kulesza J. Deklasacja drobnej szlachty na Litwie i Białorusi w XIX w. Warszawa, 1995. По ее мнению, деклассирование было следствием российского гнета. Периоду же 1795 – 1830 гг. автор посвятила всего 16 страниц (С. 9 – 25), что представляется несерьезным.
[Закрыть]. Несомненно то, что «Закон о сеймиках» своей целью преследовал сокращение числа шляхты до количества сравнимого с ее количеством в других европейских странах. Можно ли этим оправдать молчание, которым до сих пор обходятся серьезные последствия такого типа «модернизации»?
Значительная численность этой группы в еще большей степени указывает на весь цинизм тезиса, который вначале произносился реформаторской группой «патриотов» на Великом сейме, а затем был подхвачен историками. А именно что «человек, который ничем не владеет в отчизне, лишен отчизны». Несмотря на весь свой космополитизм, некоторые магнаты прекрасно понимали, что превращение шляхетских масс (в данном случае использование этого понятия уместно) в апатридов социально небезопасно. Магнаты выступили в защиту деклассированной шляхты не потому, что им нравилось свозить фурами на сеймики пьяную, готовую к драке бедноту, как это в сатирической форме представил в своем произведении Жевуский в XIX в. Как уже говорилось, безземельная шляхта никогда не была нужна магнатам в качестве средства политического давления. Магнаты, как и молчаливое большинство средней шляхты, отсутствовавшей на сеймах, понимали, насколько им необходимы чиншевики в имениях и насколько необходимо поддерживать с ними видимость согласия – не ради условных феодальных традиций, но как залог сохранения порядка. Особенно на Украине, где господствовали бунтовские настроения среди относящихся к иной культуре православных подданных. Через несколько десятков лет шляхетский плебс будет восприниматься ими как опасный пролетариат. Сохранившиеся в материалах Великого сейма выступления в защиту элементарных прав вольных людей лишены фальшивой коннотации. Примером тому могут служить красноречивые выступления Леонарда Олизара, обвинявшего сильных мира сего в корыстолюбии, продажности другим могущественным державам и в проявлении эгоизма к братьям-шляхтичам: «Если поспешное возведение в шляхетское сословие нешляхты и мещан порицается в Речи Посполитой, то насколько позорным должно быть, когда без исключения и перепроверки убогую шляхту гурьбой производят в несословное состояние, лишают свободы, в крестьянское сословие впихивают». Валериан Стройновский, волынский депутат, который в будущем будет выступать в защиту крепостных, утверждал, что шляхтич-чиншевик может проявить себя как истинный гражданин, что подтвердил Антоний Суходольский, показав, что безземельная шляхта первая записывалась в национальную кавалерию, когда страна стояла перед угрозой войны9090
Выступления Леонарда Олизара цитируются Едлицким (Klejnot. S. 155, 177) по изданию: Materiały do dziejów Sejmu Czteroletniego / Red. J. Wołyński, J. Michalski, E. Rostworowski. T. III. Wrocław, 1969. S. 476 – 479, 487 – 488. Мнение Стройновского представлено в: Journal de la Diète confédérée de deux nations. Varsovie, 1789 – 1791, 24 janvier 1791; подобные мнения Т. Блендовского и С. Жевуского см.: Ibidem. P.161.
[Закрыть]. В то же время деклассированные чиншевики не всегда нуждались в высокопоставленных защитниках. Кое-кто из них, хотя еще и немногие, умели за себя постоять, свидетельством чему фрагменты из обширной «Жалобы убогой подольской шляхты в Сейм», поданной 82 шляхтичами в первой половине 1792 г. Просители заявляют, что
готовы действовать по приказу и знаку, данному Яснейшей Речью Посполитой, но на что способны они, зарытые в пепле рабства? […] Остается им скитаться по родной стране без средств к существованию, идти в имения других помещиков, а от этих панов большие обиды терпеть и сносить, принуждаются они (кроме оплаты чинша) к выполнению работ и дорожных повинностей, к перевозке писем или к службе в казацкой охране их резиденций. И хотя они все это исполняют, паны, как только есть возможность, заменяют их крестьянами, лишают их всего добра, шляхтича терпеть не могут, за подлейшее сословие его считают…
Обращаемся к вам с плачем, Яснейший Сейм Речи Посполитой, смилуйся над своей братией обедневшей, дай ей протекцию, не позволь ей пасть, не позволь ее уничтожить, и она станет сильнейшей опорой отчизны… Пусть соблаговолит обратить внимание Яснейший Сейм, как много шляхты-поляков из-за своеволия панов потеряло собственность, рассеялось по разным иноземным странам; от этого отчизне идет большой ущерб, а когда они узнают о милосердии для шляхты, с радостью вернутся в отчизну свою и вместе с нами, получив милосердие, за Яснейшего Монарха и Яснейшую Речь Посполитую будут Господа молить, отдадут свою жизнь и прольют кровь. Такого милосердия вся Польша, а особенного Подольское воеводство просят9191
Skarga ubogiej szlachty podolskiej do Stanów // Materiały do dziejów. S. 159. Обратим внимание на способы использования чиншевиков подольскими помещиками. «Придворных казаков» держали для престижа, так как это делали в магнатских имениях. Особо отличались отряды казаков у Потоцких в Тульчине и Умани на Киевщине, где в середине XVIII в. из крестьян был сформирован отдельный полк, который регулярно маршировал под барабанный бой и звуки труб. Подобное чванство было и причиной Уманской резни 1768 г. Обратим также внимание на то, что помещики предпочитали крепостных крестьян сварливой мелкой шляхте, однако известны и противоположные случаи. См.: Храбан Г.Ю. Спалах гніву народного: антифеодальне народно-визвольне повстання на Правобережній Україні у 1768 – 1769 pp. Київ, 1989.
[Закрыть].
Надежды были тщетны, так как король под давлением России и Тарговицкой конфедерации был вынужден смириться со вторым разделом Речи Посполитой, так дорогой той шляхте, которая, судя по содержанию жалобы, не забыла о традиции панцирных рыцарей. Однако в данной жалобе заложен и иной смысл. Чиншевики, которым приходилось играть роль казаков, сами описали свое положение, поскольку ходили в школу, основанную Комиссией национального просвещения, которая придала новое значение слову «отчизна». Возможно, что за двадцать лет до этого они принимали участие в последнем шляхетском ополчении, т.е. в антироссийской Барской конфедерации. Крайне важно, что свою жалобу они направили не магнату, а тем, от кого зависели и кого винили в своих бедах, – землевладельцам, которые, не дожидаясь «Закона о сеймиках», предприняли попытку к полному деклассированию чиншевой шляхты. Вскоре нам предстоит убедиться, что деклассирование было вызвано причинами экономического характера и не было связано с правом голоса. Богатая шляхта (не магнаты) выгнала чиншевиков с земельных наделов, ввела барщину и обрекла их на крайне нестабильную жизнь.
Основная ошибка этих людей заключалась в том, что они обратились к сейму, в то время как именно им был принят закон, официально лишивший их гражданских прав.
Неизвестно, как был оценен «Закон о сеймиках» в других частях Украины, хотя нельзя исключить, что его восприняли так же, как и в Польше (а именно в Бельске-Тыкоцине), т.е. как огромную несправедливость и стремление сравнять обедневшую шляхту с крестьянами. Землевладельцы даже опасались возможных бунтов. Эти опасения переданы в письме депутата сейма Трояновского к Коллонтаю от 4 марта 1792 г.: «Дошли до меня известия о кружащих по нашей Бельской земле агитаторах, подстрекающих шляхту слухами о лишении ее свободы, что приказано ее переписать в реестры, как описывают крестьян в инвентарях…» Недовольство усиливалось еще и тем, что не было нейтрального органа власти, способного отделить бывших граждан от истинных граждан, которых необходимо было записать в шляхетский реестр. Помещики сами вели записи в реестрах. Естественно, как сообщал автор письма, количество лишенных гражданства вызывало возмущение. Так, в Бельском повете из 15 тыс. шляхтичей лишь около 500 было внесено в реестр. Подобная ситуация могла быть везде9292
Письмо Ф. Трояновского к Г. Коллонтаю и проект М.Ф. Карпа цитируются по работе Ростворовского (Rostworowski E. Ilu było. S. 17 – 19).
[Закрыть].
С целью избежать опасного противостояния, М.Ф. Карп, депутат от Жмуди, крупный литовский землевладелец и филантроп, заботившийся о крепостных, предложил решение, которое могло бы сохранить иллюзию единства рыцарского сословия. Его проект предусматривал создание двухуровневых сеймиков: безземельная шляхта должна была бы принимать участие в сеймиках на приходском уровне, а землевладельческая – на поветовом. Идея не была поддержана. Коллонтай, чувствовавший возможность появления «шляхетского рокоша» (шляхетского антикоролевского мятежа), – термин передает размах явления – предлагал в работе «Последнее предостережение» провести парцелляцию королевских земель в староствах, правда, не для того, чтобы наделить землей безземельную шляхту, а чтобы увеличить владения малоземельной шляхты и тем самым укрепить класс землевладельцев. Парцеллярные земли предполагалось отдать в аренду. Однако и эта идея не нашла поддержки у законодателей. Volumina legum конца 1791 г. содержит «Закон о передаче в вечное пользование королевских земель», предполагавший ее продажу в форме парцелл собственникам, «обладавшим средствами для их возделывания», т.е. достаточно состоятельным9393
Volumina legum. IX. S. 428, о проекте Г. Коллонтая см.: Jedlicki J. Klejnot. S. 180 – 181.
[Закрыть].
Итак, в канун распада Речи Посполитой для «гербовой голоты» не было предусмотрено никакой легальной структуры, определявшей ее статус. Очевидно, если бы Польша не прекратила своего существования, то ликвидировала бы этот пережиток давних веков значительно быстрее, чем Россия, которой так и не удалось справиться со шляхетским плебсом на протяжении более ста лет. В дальнейшем мы увидим, что с момента установления царского режима на Правобережной Украине процесс элиминирования этой группы замедлился. После разделов некоторые вновь обратились к идее солидарности братьев-шляхтичей, наполнив ее новым содержанием – идеей национального спасения, которой в будущем предстоит переродиться в национальную идею в ее современном значении.
Необходимо помнить, что нет оснований для утверждений, столь близких в постсоветской Польше почитателям «шляхетского народа» и «идеалов гражданского общества», что в Речи Посполитой впервые в Европе было установлено гражданское равенство. Действительно в XVI в. были попытки ввести принцип «шляхетской демократии», однако можно сказать, что ему суждено было стать лишь мифом.
