Текст книги "Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)"
Автор книги: Даниэль Бовуа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]
Губернатор привел «исторический» аргумент из Литовского статута: «Законами польскими Всемилостивейше предоставленными сему краю повелено: Литовского Статута раздела 4-го, артикулом 37-м в § 1-м “Судья и писарь должны быть знающие в языке русском”, а по 2-му § 1-го пункта того же раздела “писарь земский должен писать все бумаги, выписи и позовы по-русски, слогом и буквами русскими, а не на ином каком языке и не иным слогом”». Сознательно или нет, Желтухин смог убедить царя и Комитет министров, где его отчет читали и обсуждали, в необходимости именно таких действий, хотя это обосновывалось ошибочным прочтением Статута. В оригинале шла речь об очень важной для XVI в. проблеме – поддержке местного языка, вытесняемого из официальной сферы польским. Похожее звучание «руський» и «русский» давало возможность с легкостью заявить, что уже в XVI в. законодатели Великого княжества Литовского были обеспокоены сохранением языка Московской Руси.
Далее военный губернатор добавил и фальшивый с исторической точки зрения аргумент. Он убежденно писал, что когда русские жители (в его понимании малороссы) этого края зависели от Польши, то дела велись на их языке (губернатор делал вид или действительно не знал, что с 1698 г. на сеймиках и в судах использовался только польский язык), а далее восклицал, что теперь, когда эти земли уже принадлежат России, судопроизводство велось по-польски. Опираясь на свои ложно построенные выводы, он спрашивал, нельзя ли было бы исключить польский язык отовсюду или, по крайней мере, из Черкасского, Чигиринского и Звенигородского уездных судов. Кроме того, любая переписка с гражданскими властями должна была бы вестись по-русски в обязательном порядке, а судам русский язык следовало, по его мнению, настоятельно рекомендовать.
Необходимо было также обязать шляхту избирать лиц, владевших русским языком, а также склонять ее к его употреблению. Это, по мнению губернатора, следовало сделать одним из условий избрания на должность. Согласно указу от 14 декабря 1797 г. в Васильковском и Киевском уездах уже давно надлежало вести инвентари и реестры на русском языке в соответствии с образцами, разосланными губернским правлением, и осуществляться это должно было регулярно.
В конце отчета Желтухин обращается к изъянам в тех областях общественной жизни, которые напрямую зависели от шляхетских собраний. Согласно российским законам дворянские собрания должны были выделять отдельные суммы на опекунские советы для содержания вдов и сирот в губерниях или в имениях. Дворянские опеки должны были отчитываться перед правительством на основании тщательным образом фиксированных расходов в особых книгах. До этого времени проверок не проводилось, а предводители шляхты в этом вопросе чаще всего действовали в интересах родственников или членов своих партий. С целью ограничения шляхетской автономии губернатор предложил отменить указ от 28 февраля 1817 г., согласно которому уездные предводители шляхты могли выбирать секретарей по собственному усмотрению вместо протоколистов, которые во всей империи назначались министром юстиции. Правда, губернатор не уточнил, откуда можно было бы их взять.
Министр юстиции А.А. Долгоруков сообщил 22 ноября 1827 г. управляющему Собственной императорской канцелярией статс-секретарю Н.Н. Муравьеву, что последнего предложения он не принимает, а применительно к остальной части обратился к Сенату с просьбой внедрить в упомянутых уездах русский язык «согласно Литовскому Статуту». В данном случае уже видна полная лингвистическая подмена, поскольку министр говорил об «употреблении российского языка». Тогда же министр внутренних дел объявил, что со своей стороны представит в Государственный совет проект о назначении половины заседателей в Киевской губернии.
Подобно текстам киевского гражданского губернатора Панкратьева, написанным до 1810 г., данные лингвистические манипуляции составляют свидетельство, которое не позволяет нам согласиться с мнением А. Миллера об отсутствии репрессивной языковой политики до 1830 г. Впрочем, в следующей главе мы еще столкнемся и с другими подобными примерами361361
РГИА. Ф. 1409. Оп. 2. Д. 4997. Л. 14 – 16 – Письмо министра юстиции в Государственный совет от 22 ноября 1827 г. и министра внутренних дел в Государственный совет от 27 ноября 1827 г.; Миллер А. Империя Романовых и национализм. С. 82 – 85.
[Закрыть].
Таким образом, отчет Желтухина сыграл решающую роль в разработке значительно более суровых мер, которые будут предприняты после Польского восстания. Но даже в это время упразднение польского права могло проходить лишь поэтапно, хотя общий принцип был выражен спустя 35 лет после аннексии этих территорий в печатном указе императора Николая I от 27 августа 1828 г. Прецедентом стало принятое решение о наказании укрывателей беглых крепостных. Поскольку Литовский статут такого случая не предусматривал, Долгоруков передал отчет Желтухина Комитету министров, а тот, по согласованию с императором, попросил Сенат расширить применение предложения киевского губернатора. Николай I намеревался с 11 июля 1828 г. распространить все российские законы не только на Киевскую губернию, но и на все губернии, где действовал Литовский статут362362
21 октября 1829 г. Сенат вновь напрасно попытался заменить нотариусов и писарей, выбранных шляхетскими собраниями. Однако реорганизация à la russe началась лишь в 1832 г. Этапы этого процесса отражены в обширном деле: РГИА. Ф. 1341. Оп. 33. Д. 881. Л. 1 – 508. Мнения губернских предводителей, губернаторов и судей по поводу принципа выборности на уездные должности представлены в изданной в 1826 г. брошюре (л. 481 – 508) и в опубликованном 27 августа 1828 г. указе о распространении российских законов; 11 июля 1828 г. он был утвержден Николаем І (л. 156).
[Закрыть]. В следующей главе мы увидим, что киевский военный губернатор добился от царя и решения о русификации школ Киевской губернии за две недели до Ноябрьского восстания 1830 г.
Подводя итог тридцатипятилетнему периоду жизни польской шляхты, архаическое обаяние которой передают «Пан Тадеуш» А. Мицкевича или, в несколько карикатурной форме, «Воспоминания Соплицы» Х. Жевуского, мы можем заключить, что на протяжении 1797 – 1830 гг. более десяти тысяч польских землевладельцев на Украине действительно практически не заметили перемен и жили согласно устоявшимся еще во времена их предков моделям. Но наше исследование дает возможность показать и относительность изоляции шляхты. Налицо также стремление царских властей, хотя и лишенное зачастую последовательности и формализованное, однако постоянное и упорное, определить, взять под контроль и уменьшить количество непослушных землевладельцев. Понятно, что до 1830 г. лишь очень незначительная группа – несколько сотен – те, кто принимал участие в единственно возможной форме публичной жизни – шляхетских собраниях и занимал выборные должности в судах, – стала объектом пристального внимания Петербурга. Полагаем, что нам удалось показать то, каким образом за три с небольшим десятилетия шумный польский сеймик превратился в шестеренку российской административной махины.
Сравнение настроений в России в период с 1827 по 1830 г. с настроениями после 1832 г. даст возможность констатировать, что восстание стало лишь одним из факторов, ухудшивших ситуацию. Развязка и так была очевидна.
Глава 4
ГОРЕ ОТ УМА НА УКРАИНЕ
Одной из основных проблем на западе империи до 1831 г. было признание на официальном уровне как в украинских, так и в литовских землях доминирования польского языка и польской культуры в учебных заведениях. Это постепенно поставило царские власти перед крайне важным вопросом: можно ли допустить в этих губерниях появление более многочисленной интеллигенции, чем в коренной России? Как защитить привилегии дворянства, не давая в то же время шляхте возможности превратиться в интеллигенцию?
Безземельная шляхта, о которой шла речь в гл. 2, воспринималась Петербургом как нечто амебоподобное, чему следовало придать определенную форму. В свою очередь, землевладельческая шляхта, рассмотренная нами в предыдущей главе, имела в представлении имперских властей более четкие рамки, однако, как мы убедились, возможность проявления инициативы с ее стороны также была ограничена. Несмотря на существование определенного диалога с Волынским шляхетским собранием, а также роль отдельных польских губернаторов, необходимо признать, что в целом на протяжении всего периода с 1793 по 1830 г. шляхта на Украине была скорее объектом манипулирования со стороны российских властей и не выступала в качестве политически активного субъекта.
Налицо необходимость переосмысления как просветительских начинаний раннего периода правления Александра I, как и того, каким образом они были восприняты и воплощены в жизнь в «польских губерниях». Несмотря на существовавшую достаточно жесткую сословную иерархию, в сознании элит российского общества наметился определенный перелом: все большее признание начало получать образование – правда, данная тенденция не распространялась на податное население, как того желал Петр I, когда создавал Табель о рангах. Тем не менее это своеобразное aggiornamento привело к тому, что в первую очередь в дворянах стала цениться образованность, а не происхождение.
Эта тревожившая русских дворян идея, претворением которой в жизнь с августа 1809 г. занимался М.М. Сперанский, ни в коей мере не была плодом личных пристрастий этого государственного деятеля. Речь шла о реализации просветительских принципов, разработанных Г. Стройновским по поручению А. Чарторыйского, которые были представлены 4 октября 1802 г. на рассмотрение Негласного комитета в форме докладной записки «О принципах образования в Российской империи». Этот документ был составлен под сильным влиянием польского Просвещения, основные принципы которого с 1773 г. разрабатывались Комиссией национального просвещения363363
Truchim St. Współpraca polsko-rosyjska nad organizacją szkolnictwa rosyjskiego w początkach XIX wieku. Łódź, 1960. В этой работе показано, насколько значительными были заимствования из польских текстов в основополагающих для российской университетской и школьной системы в 1802 – 1804 гг. документов, о чем, как правило, нет ни слова в российской историографии, не говоря уже о незнакомстве российских исследователей с моими работами о школьном и университетском образовании на западных окраинах Российской империи. См., например, одну из последних работ по этой теме: Кукушкина Г.В. Политика правительства России в области высшего образования в первой четверти XIX века. Дис. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2003.
[Закрыть].
Еще более выразительное звучание эта идея получила в положении «Об устройстве училищ». Это положение было утверждено императором 24 января 1803 г., оно касалось предварительных правил народного просвещения. Существовавшая Комиссия об училищах была переименована в Главное правление училищ, а империя была разделена на шесть крупных учебных округов, из которых Виленский округ был вверен в попечение князя Адама Ежи Чарторыйского. Этот округ охватывал все «бывшие польские губернии», включая белорусские земли, захваченные в результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 г., а южная его часть включала Правобережную Украину. Статьей 24 Положения предусматривалось, что «ни в какой губернии, спустя пять лет по устроении в округе… никто не будет определен к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, не окончив учения в общественном или частном училище»364364
Truchim St. Współpraca polsko-rosyjska. S. 129 – 133; Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. 1802 – 1825. СПб., 1864. Т. 1. С. 13 – 21.
[Закрыть]. Поскольку Устав университетов был утвержден в мае 1803 г., то представляется полностью логичным тот факт, что уровнем подготовки чиновников станут интересоваться через пять лет. Принципы создания университетов, которые должны были стать во главе государственного школьного образования, предвещали большие перемены. Однако прежде чем убедиться в том, оказались ли эти перемены в социальном плане такими же глубокими, как предусматривалось, необходимо понять, каким образом идеи Просвещения воспринимались на региональном уровне, который является предметом нашего исследования.
Граф Тадеуш Чацкий вплоть до смерти в феврале 1813 г. был spiritus movens365365
Движущий дух (лат.). (Прим. пер.)
[Закрыть] образовательных дел в Волынской, Подольской и Киевской губерниях. На этих страницах уже говорилось о его деятельности в Петербурге в Комитете по устройству евреев, впоследствии преобразованном в Комитет по устройству шляхты, а также на Волыни, где он принимал самое активное участие в работе шляхетского собрания. После создания Виленского учебного округа князь Адам Ежи Чарторыйский обратился к нему с просьбой стать школьным инспектором трех губерний. Граф принял предложение. Необходимо подчеркнуть, что проявленное с его стороны меценатство и бескорыстное служение делу польского культурного присутствия на Украине в значительной степени превосходило круг возложенных на него служебных обязанностей, однако полностью отвечало его убеждениям и стилю жизни366366
Чацкому была предоставлена полная свобода действий вплоть до апреля 1810 г. – окончания пребывания П.В. Завадовского на посту министра народного просвещения. Завадовский происходил из старшинского казацкого рода, родился в 1738 г., воспитывался в Орше в иезуитской школе, откуда вынес знание польского языка, а затем продолжил обучение уже в православной Киевской духовной академии.
[Закрыть]. Основной целью деятельности Чацкого было предотвратить русификацию и сохранить полонизированный облик Украины. Поляки непременно должны отдать должное деятельности Тадеуша Чацкого, хотя и не в стиле Р. Пшибыльского, ура-патриотические дифирамбы которого часто не соответствуют истине и не учитывают выводов, сделанных мною в работе, опубликованной по-французски в 1977 г., а по-польски в 1991 г.367367
Речь идет о работе, посвященной истории Виленского университета и польской школе в 1803 – 1832 гг. Французское издание: Beauvois D. Lumières et Société en Europe de l’Est; польское издание: Beauvois D. Szkolnictwo polskie na ziemiach litewsko-ruskich 1803 – 1832 / Przeł. L. Kania. T. 1 – 2. Rzym; Lublin, 1991. Переиздание: Wrocław, 2010. Книга Пшибыльского вышла в 2003 г.: Przybylski R. Krzemieniec.
[Закрыть]
На взгляды Тадеуша Чацкого серьезное влияние оказали как древние традиции его рода, так и французские энциклопедисты. В 1784 г. он познакомился при дворе польского короля с такими историками, как Ян Баптист Альбертранди и Адам Станислав Нарушевич. В том же году его избрали в состав Минералогической комиссии, которая вела разведку залежей руды вдоль берегов Днестра. Он занимался статистикой, как уже отмечалось, писал работы о евреях и литовском праве. Любитель старинных книг, интересовавшийся всем и вся, он в 1801 г. был избран членом Общества любителей наук, с существованием которого в Варшаве (аннексированной в 1795 г. Пруссией) мирились прусские власти. Однако с еще большим воодушевлением он посвятил себя делу развития польской культуры на Украине после открытия Виленского университета. Чацкий подчинялся ректору этого университета, которым сперва был И. Стройновский, а с 1807 г. известный астроном Ян Снядецкий, с которым Чацкий практически постоянно конфликтовал. Польский граф из Волынской губернии, где в Порыцке располагалось его родовое имение, Чацкий никогда не был сторонником монархического правления, тяжело переносил власть российского царя, французскому императору давал лишь пустые обещания и не считал возможным подчиняться ученому педанту, ректору университета в далеких литовских землях, к которым он относился с определенной долей презрения. Чацкий находился под сильным влиянием Гуго Коллонтая (которого к тому времени уже освободили из австрийской тюрьмы в Шпилберке) и советовался с ним во всем (их переписка о проведении культурно-образовательной политики охватывает четыре тома). Однако по-настоящему Чацкий признавал единственный авторитет – попечителя князя Чарторыйского, который изредка в письмах журил его за несколько «сарматскую» строптивость.
Восхищаясь щедрыми подарками князей Демидовых Московскому университету, Чацкий видел себя в аналогичной роли на Украине. Им двигало и желание пощеголять в стиле ушедшей эпохи польского барокко («хоть все заложи, а себя покажи»). Благодаря помощи Чарторыйского, который обратился к католическим епископам с просьбой поддержать Чацкого, в 1805 г. с большой помпой в виленской прессе он представил очень подробный и обстоятельный отчет на основании проведенной в 1804 г. инспекции всех польских школ, оставшихся на украинских землях после разделов Речи Посполитой368368
В Библиотеке Академии наук Литвы в Вильнюсе сохранился журнал Dziennik Wileński с отчетом Т. Чацкого. См.: Lietuvos mokslų akademijos biblioteka. Fondas 9. Serija 1048.
[Закрыть]. Его обращение напрямую ко всем предводителям шляхты трех губерний с просьбой всячески ему помогать, а также его письма к католическим и униатским епископам, пропитанные воинствующим просветительским духом, свидетельствуют о его стремлении к узурпации власти369369
Письма Т. Чацкого к римским и грекокатолическим епископам Луцка и Каменца-Подольского и к провинциалу ордена Базилиан от 8 августа (Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 3446), а также к предводителям шляхты от 15 августа 1803 г. (Biblioteka Narodowa w Warszawie. Sygnatura III 3296).
[Закрыть]. В вырисовывающемся видении им национального образования идея «нации», как и в бывшей Речи Посполитой, охватывала лишь шляхту, т.е. школьное образование не предназначалось для всех сословий, как к тому времени предусматривалось предлагаемыми в Петербурге новыми принципами развития образования. Эксперимент по претворению их в жизнь (к сожалению, прерванный) будет предпринят в Виленском университете. Впрочем, хотя эти принципы не были реализованы и в других частях империи, в «польских губерниях» значительный количественный перевес шляхтичей, чье происхождение зачастую вызывало сомнения, способствовал тому, что здесь было гораздо больше учеников, чем где-либо еще в России. Такое положение дел полностью отвечало пожеланиям графа Т. Чацкого, прилагавшего все усилия для организации учебы в своих трех губерниях. Особо не считаясь ни с Петербургом, ни с Вильной, он заботился лишь о поддержке своих инициатив со стороны крупных родов, таких как Мнишеки, Радзивиллы, Плятеры, Олизары. Полнота власти, которой обладал Чацкий, позволила им оказывать через него серьезное влияние в регионе не только в экономическом, но и в социальном плане.
Основная идея Чацкого заключалась в том, чтобы, не обращая особого внимания на достаточно скромные бюджетные средства, выделяемые Петербургом на все средние учебные заведения империи (четырехлетние уездные школы и шестилетние гимназии), воспользоваться финансовой помощью крупных польских землевладельцев. В связи с этим он считал себя вправе вникать в содержание и организацию учебного процесса на Правобережной Украине. По его мнению, идеальным решением школьного вопроса могло бы стать массовое меценатство польских помещиков, которые согласились бы на предоставление возможности обучения детям бедной шляхты. В то же время он отрицательно относился к практике назначения из Вильны преподавателей и спускаемой сверху общей учебной программе. Следует сказать, что к 1803 г. на Правобережной Украине сохранилось пять средних польских школ, в прошлом иезуитских, а с 1773 г. находившихся в ведении Ягеллонского университета в Кракове. В Волынской губернии такие школы были в Житомире, Луцке и Кременце, в Подольской губернии – в Виннице и Каменец-Подольском. Эти школы смогли сохранить свой академический характер, перейдя под управление Виленского учебного округа. Значительно больше было религиозных школ, которые также должны были вести обучение по виленским учебным программам. В Волынской губернии, в Межириче и Дубровице, было две школы католического монашеского ордена пиаров. В Олыке была одна кармелитская школа. Ближайшая к Волынской губернии протестантская (реформатская) школа была в Слуцке Минской губернии. Школ униатского Базилианского ордена было больше, что свидетельствует об интенсивной деятельности униатов в этом регионе на протяжении XVII – XVIII вв.: их школы были в Подольской губернии в Овруче, Владимире и Любаре на Волыни, в Киевской губернии – в Баре, в Каневе и Умани. Однако, несмотря на прилагавшиеся Чацким усилия, произошло незначительное увеличение количества школ. При его жизни только кармелиты открыли в 1811 г. школу в Бердичеве на Волыни. Немногочисленные же меценаты появились уже после его смерти. В 1815 г. вдова Щ. Потоцкого Зофья Потоцкая возобновила деятельность семейного фонда в Немирове Подольской губернии. Сам князь А. Чарторыйский в 1819 г. открыл две школы в своих имениях: в Меджибоже в Подолье и в Клевани на Волыни. Последней в 1822 г. Сапегами была открыта школа в Теофильполе на юге Волынской губернии370370
Beauvois D. Lumières et Société. Т. 2. Сartes. Р. 557, 689, и таблица на С. 689 о количестве учеников. Таблицу о состоянии школьного образования на 1789 г. см.: Киевская старина. 1888. Т. 23. С. 101.
[Закрыть].
Эти семнадцать или восемнадцать (в зависимости от периода) школ на Украине составляли почти треть всех учебных заведений Виленского округа, т.е. целого Западного края. Однако с самого начала Тадеуш Чацкий расположил эти школы не так, как этого желали в Вильне, где планировали открытие нескольких уездных школ и гимназий во всех губернских центрах (а именно в Житомире, Каменец-Подольском и Киеве). Поскольку Чацкий создавал учебные заведения исходя из национальных, социальных и идеологических принципов (проект, надо признать, уникальный в Российской империи), во многих уездах школ не было. Киев оставался без гимназии до 1810 г. (причины этого будут рассмотрены), в Каменец-Подольском она так и не появилась, в Подольской губернии одна гимназия была основана принудительно лишь в 1814 г. в местечке Винница. Расхождения с требованиями сверху были следствием проводимой Чацким политики. Он хотел сосредоточить все финансовые средства в своих руках, шел даже на конфискацию всего, по его мнению, необходимого, например монастырских библиотек из небольших школ. Кроме того, он организовывал сбор даров среди «граждан» (как польские помещики называли себя), чтобы за счет независимых средств обеспечить единственную Волынскую гимназию, которую он решил разместить не в губернском центре, а неподалеку от своей резиденции – в бывшем Кременецком иезуитском монастыре вблизи австрийской границы, надеясь, как сам говорил, привлечь туда учеников из Тернополя и всей Галиции371371
Подольская шляхта была недовольна сложившейся ситуацией. Чарторыйскому пришлось даже оправдывать Чацкого перед предводителем шляхты Пешинским, но убедить того так и не удалось. См.: Biblioteka Narodowa w Warszawie. Sygnatura III 3296 – Письмо от 11 октября 1803 г.
[Закрыть].
Решение Чацкого создать гимназию в городке, который был расположен ближе всего к западным рубежам Российской империи, имело глубокий политический смысл. Речь шла о создании центра польской культуры – единственного во всей «польской Украине». Действительно, именно таким Кременец стал и оставался вплоть до 1831 г. Следует сказать, что Коллонтай настойчиво подчеркивал, что по Гадячскому договору 1658 г., подписанному с гетманом И. Выговским, предусматривалось создание Речи Посполитой Трех Народов, т.е. превращение Украины (Руси) в отдельную политическую единицу, которая существовала бы наравне с коронными землями и Великим княжеством Литовским и имела бы собственную академию. Именно стремлением к воплощению этой идеи региональной автономии (конечно, при умолчании о том, что главенствующую роль в ней должны были играть украинцы) можно объяснить действия Чацкого, на сепаратистский характер которых обратили внимание в Вильне гораздо раньше, чем в Петербурге.
Чарторыйский тщетно пытался убедить Чацкого придерживаться выделенных министерством бюджетных средств. Ему также не удалось доказать, что в гимназии не следует вводить курс астрономии, что обучение гувернанток и акушерок, хоть и является делом важным, но не входит в задачи гимназии и что подготовкой фельдшеров должны заниматься уже имеющиеся университеты. Однако Чацкий практически и не скрывал того, что его политика свершившихся фактов направлена на создание в будущем университета. Именно это стало причиной быстрого ухудшения его отношений с Виленским университетом. Двум первым ректорам стоило немалых усилий терпеть его чудачества и неповиновение372372
О существовавших разногласиях можно судить по переписке Чарторыйского с ректорами и самим Чацким (см. предыдущее прим.), а также по переписке Чацкого с Коллонтаем. См.: Hugona Kołłątaja korrespondencya. Т. 2. S. 218 (письма от 8 января и 19 февраля 1804 г.); Т. 3. S. 1 – 47 (замечания со стороны властей Виленского университета и ответы Чацкого).
[Закрыть]. Но граф продолжал трудиться над воплощением своей идеи. В конце 1803 г. наследники Станислава Августа выставили на продажу сохранившуюся в Варшаве библиотеку короля, насчитывавшую 15 680 томов, а также королевский кабинет естественной истории с коллекцией медалей. Все это было куплено Чацким и в витринах из красного дерева с золотыми монограммами короля передано в 1810 г. в распоряжение преподавателей и учеников старших классов Кременецкой гимназии. Одним из первых с этими коллекциями познакомился будущий польский историк Иоахим Лелевель. Впоследствии, после Ноябрьского восстания, богатейшие, регулярно пополнявшиеся коллекции были конфискованы Николаем I и переданы новоучрежденному Киевскому университету.
Об исключительности Кременецкой гимназии свидетельствует также коллекция произведений искусства: в школьной галерее можно было любоваться полотнами Рафаэля, Рубенса и Гвидо Рени, которые помещик Джевицкий, участник Итальянского похода Наполеона, привез из Италии. Имелась там и коллекция гравюр, подаренных Станиславом Косткой Потоцким, одним из активных деятелей в бывшем Польском сейме. Поддерживаемое аристократией учебное заведение, призванное воспитать истинную шляхетскую элиту, не могло не иметь парка. На подаренном Сапегой участке земли был разбит ботанический сад для подготовки будущих агрономов. В 1834 г. он был полностью выкорчеван и перевезен в Киев.
Кроме того, в гимназии были минералогический, химический, физический и зоологический кабинеты со всеми экспонатами и доступным на то время оборудованием для проведения опытов. Можно себе представить, насколько огромное впечатление Кременецкая гимназия производила на весь край. Возможно, что на всю эту деятельность власти закрыли бы глаза, если бы Чацкий не ввел в гимназии отдельную учебную программу, противоположную духу остальных учебных заведений, подчинявшихся Виленскому университету. Желая угодить светским вкусам шляхтичей, на чье благосклонное отношение Чацкий рассчитывал, он отвел в программе значительную часть времени на танцы, верховую езду, фехтование. В десятилетнем курсе обучения первые четыре года почти полностью были посвящены изучению иностранных языков. Эта программа копировала домашнее образование, получаемое во дворцах и усадьбах, когда ребенка учили прежде всего быть «европейцем», т.е. говорить на французском, немецком, латинском и итальянском языках. Ректоры Стройновский, а за ним Снядецкий напрасно протестовали, указывая на то, что подобное обучение будет способствовать воспитанию космополитов-марионеток. Чацкий злоупотреблял благосклонностью старого министра Завадовского в Петербурге. Благодаря ходатайству последнего 28 июля 1805 г. сам Александр I закрепил за Кременецкой гимназией особый статус. Даже и Чацкий был удивлен таким поворотом и называл это удавшейся дерзостью, о чем с гордостью писал Коллонтаю373373
Ibidem. T. 3. S. 234. Письмо от 14 сентября 1805 г.
[Закрыть]. Возможно, ему не стоило так громко торжествовать: вскоре неопровержимый успех Кременецкой гимназии, методика графа и его симпатии к Наполеону вызвали подозрение у киевского военного губернатора, которым в 1806 – 1809 гг. был не кто иной, как генерал-фельдмаршал М.И. Кутузов. Император отправил его в Киев после Аустерлицкого поражения, а затем перевел на аналогичную должность в Вильну, на которой Кутузов будет оставаться вплоть до 1812 г. – года воздаяния.
По правде говоря, у царских властей были все основания косо глядеть на невероятное рвение Чацкого, стремившегося вернуть польской аристократии, по крайней мере на местном уровне, монополию на культурное доминирование. Единственным городом на Правобережной Украине, который находился под контролем России с конца XVII в., был Киев. В то время его скорее можно было назвать местечком, чем городом. Окруженный со всех сторон крупными имениями, принадлежавшими полякам, Киев виделся российским элитам центром православных и древнерусских традиций. Коллонтай, который во всем, что касалось Кременецкой гимназии, поддерживал Чацкого, настаивал на необходимости борьбы за души украинских крестьян. Впрочем, у царских властей были аналогичные планы относительно Киевской губернии, имевш ей большое символическое значение для всей империи. В отчете за 1804 г. Чацкий указал, что наряду с 43 597 шляхтичами мужского пола в Киевской губернии проживает полмиллиона душ крепостных. Коллонтай настоятельно советовал графу в случае создания приходских школ не вводить в них обучение на русском языке. Следовало внедрять язык господ: «Русский язык я бы не давал в приходской школе, простонародью этому языку не надобно учиться, он его знает настолько, что сможет объясниться с коренным русским. Если же давать книги учителям и люду на этом языке, то мы не сможем понимать ни люд, ни учителей, не поймем мы и этих книг, а речь идет о скором просвещении и скором восстановлении сельского хозяйства; кроме того, к чему это приведет, если люд нас, а мы люд понимать не будем?»374374
Ibidem. T. 2. S. 334. Письмо от 1 февраля 1804 г.
[Закрыть]
В скором времени власти поставили вопрос об отсутствии в Киеве русской гимназии. Чарторыйский, в то время российский министр иностранных дел, хотел, как попечитель, дать пример безоблачного сотрудничества, а потому посоветовал Чацкому достичь взаимопонимания по вопросу о русском языке с гражданским губернатором Панкратьевым или с министром Завадовским, который в июне 1805 г. как раз был проездом в Киеве375375
Chmielowski P. Tadeusz Czacki. Jego życie. S. 99 – 100.
[Закрыть]. Одновременно с этим, не зная о предпринятых шагах попечителя, 159 польских помещиков на съезде шляхты Киевской губернии подписали обращение к властям об учреждении в Киеве польской гимназии (2 сентября 1805 г.).
Чацкий же не искал путей к взаимопониманию. Он опасался, что огромную Киево-Могилянскую академию, где фактически готовили священников для всей империи (в 1805 г. в ней насчитывалось 1146 семинаристов), превратят в университет, разрушив тем самым его волынские планы. В крайнем случае, он мог бы согласиться возродить неподалеку от давней столицы православия прежнюю уездную школу в Радомысле, но при условии, что она будет польской. И хотя (изменения наступят лишь после 1834 г.) министр просвещения настаивал лишь на символическом открытии гимназии с русским языком в Киеве, Чацкий не уступал до 1812 г., ссылаясь на то, что во всей Киевской губернии насчитывается всего 189 русских чиновников. Он жаловался князю Чарторыйскому: «Кто же тогда, если придерживаться пропорции, имеет право на обучение на родном языке? […] Мы имеем право надеяться, что наш язык не погибнет […]. Киев – это старинный руський город, который тянется на многие версты […], часть за Днепром принадлежит к [учебному] округу в Харькове, но большая западная часть принадлежит Польше». Ставка в игре была слишком велика для православных376376
Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6387 – Письма Т. Чацкого к А. Чарторыйскому от 29 января и 24 февраля 1805 г. Когда после 1596 г. Польша попробовала обратить всех православных в унию (грекокатоличество), очагом сопротивления стала школа православного Киевского Богоявленского братства, созданная в 1615 г. Впоследствии, когда в 1632 г. православная церковь вновь была легализована, митрополит Петр Могила создал в Киеве Киево-Братскую коллегию, которая после его смерти стала называться Киево-Могилянской, а с 1694 г. благодаря гетману И. Мазепе она получила звание академии, которое было подтверждено Петром I в 1701 г. О проблеме гуманитарного влияния этого учебного заведения, его открытости к Западу, а также об оттоке его воспитанников в Великороссию в XVIII в. и сохранении лишь теологического направления см.: Joukovsky A. L’Académie de Kiev, lieu de formation de Skovoroda // Skovoroda philosophe ukrainien: Colloque tenu le 18 janvier 1973 à l’Institut d’études Slaves de Paris à l’occasion de la naissance de Skovoroda. Paris, 1976. P. 17 – 31; Серебренников В.Н. Киевская академия с половины XVIII века до преобразования ее в 1819 году. Киев, 1897.
[Закрыть].
Осознавая, что на тот момент Киев не имел ярко выраженного русского характера, а был лишь духовным центром, царские власти несколько лет колебались, решая, как повести себя в отношении Чацкого. Завадовский не знал, что делать с упомянутой гимназией: прикрепить ли ее к Киево-Могилянской академии или к кадетскому корпусу, который должны были в скором времени открыть. В 1807 – 1808 гг., когда Наполеон подошел к границе Российской империи, Кутузов попытался отослать беспокойного инспектора в столицу, однако это лишь способствовало укреплению позиций последнего. Сразу после возвращения на Украину в январе 1808 г. Чацкий организовал петицию от шляхты Киевской губернии с просьбой объединить свой школьный бюджет с бюджетом Кременца – города, достаточно удаленного от Киева.
Чтобы оправдать это объединение, заведение должно было называться «гимназией двух губерний», элита же шляхетского собрания – граф С. Жевуский, Ф. Плятер, В. Ганский, Ю. Понятовский, Ю. Бутковский, Можковский и Закшевский подписали вместе с волынским предводителем шляхты, сенатором М. Ворцелем, и самим Т. Чацким достаточно фантастическое обещание внести в фонд учебного заведения по одному рублю с крепостной души, что составило бы сумму в 450 438 рублей (22 521 руб. годового процентного дохода)377377
Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6387 – Петиция с письмом Т. Чацкого к князю куратору А. Чарторыйскому от 28 января 1808 г. Деятельность каждого из этих крупных землевладельцев заслуживает особого исследования, подобного тому, которое провела Э. Орман о Юзефе Понятовском (1762 – 1845), одном из первых промышленников Киевской губернии. См.: Orman E. Pułkownika Józefa Poniatowskiego życie codzienne w Tahańczy // Rocznik Biblioteki Naukowej PAU i PAN w Krakowie. R. XLVIII. 2003. S. 291 – 319. Чацкому удалось за очень короткий срок разрекламировать свою гимназию, создав о ней мнение как об элитарном заведении, на что обращает внимание А. Шмыт. См.: Szmyt A. Rola dworów i rezydencji szlacheckich Krzemieńca i okolic w życiu kulturalnym i towarzyskim Wołynia w latach 1805 – 1831 // Pamiętnik Kijowski. T. VIII. 2006. S. 147 – 162.
[Закрыть].
Более реалистичной оказалась позиция ректора Виленского университета Я. Снядецкого, который попытался напомнить, что, согласно принятой должностной иерархии, только он имеет право принимать решения, касающиеся организации учебного процесса. Тем не менее, стараясь найти компромисс, он предложил А. Чарторыйскому назначить директора Киевской гимназии еще до ее создания. Возможный кандидат на эту должность, обрусевший поляк Мышковский, мог бы удовлетворить обе стороны378378
Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6396 – Письмо Ю. Снядецкого к А. Чарторыйскому от 30 ноября 1808 г.
[Закрыть]. Однако Чацкий продолжал утверждать, что в Киеве нет помещения, в котором можно было бы разместить гимназию, если не считать (это звучало действительно провокационно) резиденции губернатора П.П. Панкратьева. Чарторыйский, чувствуя, что конфликт начинает обостряться, послал с инспекцией польского аристократа, чье влияние было значительно сильнее влияния Чацкого, графа Людвика Плятера, который поддался уговорам и 13 июня 1809 г. написал Чарторыйскому о необходимости открыть в Киеве русскую гимназию, где польский язык преподавался бы как иностранный. В ответ многочисленной польской шляхте Киевской губернии пришлось бы под давлением Чацкого отправить детей в Кременецкую гимназию, если бы на тот момент не была наконец открыта гимназия в Подолье379379
Ibidem. Sygnatura 5448.
[Закрыть].
