Текст книги "Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)"

Автор книги: Даниэль Бовуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

Заметив в 1814 г., что позиция Чарторыйского вновь упрочилась, Плятер стал часто обращаться к нему в связи с проектом, сообщая, что собирается публично защищать его в Петербурге, а также на шляхетском сеймике (он продолжал так называть дворянское собрание)405405
  Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6394 – Письма Ф. Плятера к А. Чарторыйскому от 8 октября, 6 и 15 ноября 1814 г.


[Закрыть]. Торжественный стиль речей секретаря Волынской комиссии Ф. Рудзского на этом собрании – свидетельство тому, насколько интенсивно в Житомире использовали негативный образ «ученых», угрожавших стабильности общества: «Суровое поляки несут наказание за то, что Правительство края безразлично к общественному образованию и полностью отдало его в руки преподающих. Это сообщество свыше двух веков держит его в своих руках, используя его лишь как средство для собственного развития и вовсе не ради общих потребностей и пользы всего народа [речь идет о шляхетской нации. – Д.Б.]»406406
  Biblioteka Jagiellońska, Kraków. Sygnatura 4569 – Выступление от 1817 г. S. 382.


[Закрыть].

15 ноября 1814 г. Плятер сообщил Чарторыйскому, что министр заверил его в скором создании университета в Кременце и пригласил разработать проект. Он прибавил, что опасается зависти со стороны Вильны и ожидает возвращения Александра I из Парижа. Этот проект, полный амбициозных планов, в начале 1815 г. был представлен Разумовскому407407
  РГИА. Ф. 733. Оп. 62. Д. 233 – Письмо Ф. Плятера к А.К. Разумовскому, 19 февраля 1815 г.


[Закрыть]. В нем шла речь о превращении Волынской гимназии не в университет, как планировалось ранее, а в Кременецкий лицей. Такое решение в большей степени отвечало пожеланиям министра и его друга Ж. де Местра о высшем образовании элиты в закрытых учебных заведениях. Подтверждением действенности таких мероприятий стало создание Нежинского лицея графа А. Безбородко на Левобережной Украине и Одесского лицея герцога де Ришелье.

Для достижения своей цели Плятеру еще пришлось вести долгие споры с Виленским университетом и оказывать давление на Чарторыйского. Используемые для достижения цели методы в полной красе представляют характерные черты шляхетской ментальности. Директор гимназии Счиборский, обнаружив «дыру» в бюджете в 12 тыс. рублей ассигнациями, осмелился послать в Вильну критические замечания о прежнем и нынешнем состоянии финансов Комиссии по всем трем губерниям. Разгневанный Плятер направил Разумовскому письмо с просьбой сделать выговор этому наглецу, посягнувшему на святое, не знавшему, что счета – это не барское дело, а слово «гражданин» является достаточным залогом доброй славы в Кременце. Кроме того, Плятер добавил, что все это – следствие заговора учителей и что директором манипулируют трое братьев Ярковских, «терроризирующих ученое сословие». Плятер считал, что именно ему следовало поручить подготовку бюджета, а в конце добавил, что «Иосиф II вполне справедливо заметил, что предпочитает командовать четырьмя армиями, чем двумя учеными»408408
  Ibidem. Д. 287 – Письмо от 24 декабря 1815 г.


[Закрыть].

Чарторыйский, все еще не утвержденный на должности попечителя (это произойдет после прихода в министерство Голицына), в конечном итоге был поражен активной деятельностью волынских «граждан». В декабре 1815 г., не имея никаких полномочий, кроме поддержки шляхетского собрания, Плятер заявил учащимся и преподавателям Кременца, что отправляется со своим грандиозным проектом в Варшаву, чтобы убедить в его целесообразности князя Чарторыйского. Своим «заместителем» он назначил графа Р. Стецкого, а с собой взял преподавателя Лучинского, приятеля графа Яна Потоцкого, писателя-эрудита, который всеми фибрами души ненавидел Виленский университет. Плятер успел перед отъездом произнести панегирик в честь дворян, членов Волынской комиссии, и заявил, что будет просить Петербург представить их к награждению крестом Владимира третьей степени или Анны второй степени. В ответ на просьбу министр ответил, что предпочел бы для начала увидеть ясные счета.

Ясности, а точнее, укрытия имевшихся злоупотреблений можно было достичь, лишь отдалив от управления педагогов. Профессор Малевский, которого направили из Вильны в мае 1816 г. изучить состояние волынских школ, был глубоко удивлен увиденным – на губернском шляхетском собрании «граждане» собирались голосовать за распределение фондов, за их официальное изъятие из подчинения представителя университетского опекунского совета и за снижение процента отчислений на образовательные цели из бывших иезуитских имений.

Защитники духа Просвещения, которые еще оставались в Виленском университете, выступили против возвращения к анахронической системе управления, «которая привела к гибели страны», и против «возвращения к прежней польской анархии», однако их уже некому было слушать – Чарторыйский встал на путь, указанный Священным союзом409409
  Vilniaus universiteto biblioteka. КС 41 – Замечания в связи с просьбой Волынской комиссии, 1816 г. S. 213.


[Закрыть].

Куратор действительно согласился принять 23 сентября 1816 г. в Варшаве делегацию волынских шляхтичей в составе Плятера, Яблоновского, Стецкого и Феликса Чацкого. Делегация пыталась убедить князя в том, что работа законодательной комиссии близится к завершению и что теперь ее следует заменить губернскими «наблюдательными советами», т.е. шляхетскими выборными органами по управлению школами, но при этом не раскрывать полностью сути их деятельности, чтобы не вызвать протестов со стороны преподавателей. В начале 1817 г. секретарь комиссии Рудзкий, желая создать у Чарторыйского более благоприятное впечатление перед тем, как тот лично на месте проверит условия превращения Кременецкой гимназии в лицей (это название тогда впервые было использовано Рудзским), подготовил и выслал ему несколько докладных записок, в которых давал разъяснение относительно того, на каких условиях шляхта собиралась приватизировать это среднее учебное заведение. Делами прежнего Фонда национального просвещения могли отныне интересоваться лишь казенные палаты, т.е. государство, деятельность же Кременецкого лицея теперь должна была находиться в ведении выборных наблюдательных советов. Подчеркивалось, что не стоит и невозможно более заниматься поиском следов прежних иезуитских владений, поскольку все незаконные присвоения подпадают под действие права давности. Одновременно с этим был представлен проект, не менее масштабный, чем во времена Чацкого, а в сущности, фантастический для городка, где не было мощеных улиц. Планировалось расширить библиотеку, обустроить разные лаборатории, построить больницу, ветеринарный институт, механическую мастерскую, новый манеж и конюшни, пансионат, уездную школу, уже давно планируемую школу гувернанток, создать кафедры архитектуры, акушерства, хирургии, тригонометрии и астрономии410410
  Biblioteka Jagiellońska, Kraków. Sygnatura 4569 – Проект Ф. Рудского (1817 г.).


[Закрыть].

В 1817 г. Чарторыйский, приехав в Вильну, объявил о создании дирекции школ в составе четырех профессоров. Однако поездка его несколько разочаровала, он убедился в обоснованности критики со стороны шляхты с Украины. В апреле 1818 г., после Варшавского сейма, который стал одновременно вершиной и концом несбыточных обещаний Александра I об объединении Царства Польского с «польскими» губерниями империи и на котором Чарторыйскому удалось сказать царю несколько слов о намерении создать в Кременце лицей411411
  Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6388 – Письмо А. Чарторыйского к А.Н. Голицину от 7 мая 1818 г. (на франц.).


[Закрыть], князь сразу же уехал на родную Украину. Он провел там все лето 1818 г., после того как сочетался браком в возрасте 47 лет с восемнадцатилетней Анной Сапегой. Решив лично ознакомиться с состоянием школьного образования, Чарторыйский посетил не только несколько уездных, но даже приходские школы в Луцке, Ворончине, Любаре, Волосовке, Махновке, Житомире и Виннице, оставив в журналах трех губерний замечания о методике преподавания, предметах, которые следует развить, и т.п., а также заехал в Меджибож, чтобы посетить учрежденную им в одном из своих дворцов уездную школу, однако застал там только учителей, ученики были на каникулах412412
  Ibidem. Sygnatura 6374 – Черновики князя А. Чарторыйского.


[Закрыть]. Путешествие князя Адама сопровождалось светскими встречами, все известные семьи спешили предстать перед человеком, которого еще было принято считать близким другом царя. По всей видимости, внимание местных помещиков очень льстило князю, о чем он не преминул сообщить своему старому отцу: «Много граждан собралось здесь. […] Кроме того, князь Евстахий [Сангушко. – Д.Б.], кое-кто из уездных маршалков и даже губернатор генерал Гижицкий провели здесь несколько дней. Это собрание дало нам случай организовать многочисленные балы, на которых моя жена много танцевала»413413
  Ibidem. Sygnatura 6032 – Письмо А. Чарторыйского к А.К. Чарторыйскому от 27 июня 1818 г.


[Закрыть].

Длительное пребывание Чарторыйского на Украине сыграло решающую роль в подготовке превращения Кременецкой гимназии в элитарное заведение согласно пожеланиям землевладельческой шляхты и в духе требований Петербурга. Впоследствии, уже в эмиграции, выпускники лицея, ежегодно с 1837 г. собиравшиеся на т.н. Кременецкие вечера (Biesiada Krzemieniecka) в одном из изысканных парижских ресторанов, будут постоянно подчеркивать исключительность и элитарность Кременецкого лицея, а также вспоминать известных кременчан, таких как Юзеф Джевецкий, участник восстания Т. Костюшко, или командующий Придунайским легионом Кароль Князевич, избранный предводителем шляхты Кременецкого уезда. Эту апологетическую традицию в 2003 г. продолжил Рышард Пшибыльский, издав упоминаемую нами ранее книгу.

Князь принял решение, несмотря на протесты Виленского университета, об увольнении упрямого директора Счиборского, а также других несговорчивых преподавателей и осуществил давнюю мечту Разумовского, создав в 1811 г. институт почетных директоров, и нашел идеального директора для лицея. Им стал крупный волынский землевладелец и известнейший поэт и драматург польского классицизма Алоизий Фелинский, автор гимна в честь годовщины провозглашения Царства Польского Александром I. Этот гимн лег в основу знаменитой песни «Boїe coś Polskк» (Боже, храни Польшу). Фелинский, как и Ян Потоцкий, будучи знатоком литературы и искусства, в то же время располагал крупным состоянием, что делало его идеальным кандидатом на должность директора с точки зрения польских помещиков, желавших контролировать школьное образование. У него не было ученой степени, но для Европы, где вновь на троны возводили королей, для России, где царил Аракчеев, и для Волынской губернии с Филиппом Плятером во главе это было скорее преимуществом, чем изъяном. Чарторыйский безуспешно пытался убедить профессоров Виленского университета в том, что благодаря такому человеку к должности директора лицея будут относиться с большим уважением, чем если ее займет скромный университетский ученый414414
  Biblioteka Jagiellońska, Kraków. Sygnatura 3104 – Письмо А. Чарторыйского Ю. Снядецкому от 18 января 1819 г.


[Закрыть].

Итак, все было готово к преобразованиям, отвечавшим духу шляхетской элиты: 4(16) декабря 1818 г. Александр I подписал указ о создании Кременецкого лицея, в котором говорилось, что подписанный царем акт от 29 июля 1805 г. относительно гимназий в Волынской губернии не принес ожидаемых результатов и что Волынская, Киевская и Подольская губернии находятся в удалении от Вильны и в обязательном порядке нуждаются в учебном заведении высшего типа, которое могло бы, хотя бы частично, заменить университет для дворянской молодежи. В связи с этим было приказано переименовать гимназию в лицей и как можно скорее заняться претворением в жизнь этого распоряжения на основании подготовленного устава и фондов, выделенных на образование415415
  Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6374. S. 103, и др.


[Закрыть].

Претворение в жизнь, как оказалось, требовало времени. Удалось изменить лишь название, а устав лицея, подвергшийся серьезному редактированию, по разным причинам так и не был утвержден. Одной из основных причин было отсутствие на месте попечителя Чарторыйского. Считая вопрос решенным, он уехал на два года показывать молодой жене Европу. В свою очередь, профессура Виленского университета приступила к контратаке. В Российской империи между тем начинался период реакции (в 1818 г. Киевская губерния была выведена из-под опеки Виленского университета), и властям становилось все более понятно, что инициатива волынской шляхты, хоть и подчеркивающей свой аристократизм, все-таки является поддержкой польской идеи. Кроме того, вскоре после своего назначения Фелинский умер, что глубоко огорчило Чарторыйского. Когда же князь вернулся, было уже слишком поздно.

Проект устава лицея действительно был направлен против зарождавшейся и немногочисленной интеллигенции. Чарторыйский, который когда-то был ярым поборником идей Просвещения, теперь поддерживал предложения Рудзкого. Лицей был полностью передан в ведение попечителя, связь с Виленским университетом ограничивалась ежегодными отчетами «для сведения». Поскольку средства поступали только от одного мецената, контроль, и не только в финансовой сфере, за функционированием лицея, как и предусматривалось, был возложен на попечительский совет, трех членов которого должны были избирать на дворянском собрании. Таким образом, грубо нарушались принципы работы собраний, определенные Жалованной грамотой Екатерины II, не говоря уже о нарушении принципов народного просвещения, провозглашенных в 1803 г. Совет в уезде должен был возглавлять почетный директор (Джевецкий), а также два духовных лица, определяемых луцким и каменецким католическими епископами. Тем самым был положен конец светским тенденциям в образовании, унаследованным от польской Комиссии национального просвещения 1773 г. Избираемые на трехлетний срок, члены комиссии должны были собираться четыре раза в год для одобрения решений о приглашении, назначений и освобождения от должности преподавателей, кроме того, они могли вносить изменения в программы и перечень дисциплин. Преподаватели лишались инициативы и превращались лишь в исполнителей, которые получают плату и слушаются приказов своих щедрых добродетелей416416
  Ibidem – Устав Кременецкого лицея, приложение к дипломату, начало 1819 г.


[Закрыть].

Министр А.Н. Голицын представил достаточно много дополнительных замечаний по этому проекту. Это было связано с наступившим периодом крайних ограничений в распределении рангов и чинов (о чем еще пойдет речь). Власти не могли смириться с мыслью, что Кременецкий лицей будет сам присваивать степень студента или кандидата, так как опасались перепроизводства носителей чинов, связанных с этими академическими степенями. Голицын также не мог согласиться с давним желанием лицея самому, без помощи из центра, заниматься цензурой публикаций на Украине, кроме того, он хотел довести до конца расследование дел по присвоению бывших иезуитских владений.

Борьба, которую вели как окружение Филиппа Плятера, так и сам Чарторыйский до 1824 г., т.е. до момента, когда волынские и подольские учебные заведения официально были переподчинены Харьковскому университету, положив тем самым конец культурным амбициям поляков, лишь указала на существование тупиковой ситуации, возникшей в результате столкновения двух сил: с одной стороны, силы незыблемого сословного общества, привыкшего подчиняться приказам, и новой силы, в основе которой лежало знание.

В 1821 – 1822 гг. авторы волынских проектов с помощью Рудзского, неутомимо писавшего письма то попечителю, то министру просвещения, пытались преодолеть отрицательное отношение Вильны к предпринимаемым инициативам. Обвиняемые Вильной в увековечении польской анархии, активнейшие члены Житомирского дворянского собрания, напротив, представляли себя в роли достойных наследников Комиссии национального просвещения 1773 г. В обширных обращениях они доказывали, что действовали точно так же, как и их предки, которые заботились о сохранении свободы шляхетского сословия и бескорыстные «гражданские» чувства которых польское правительство так и не оценило. Рьяное выставление себя в роли единственных защитников гражданских добродетелей было своего рода защитой, которая, как оказалось, предвосхищала пока еще малозаметную, но уже предвидимую угрозу со стороны воспитанников школ, которые, проникшись мировоззрением своих учителей, станут действительно угрожать в 1823 – 1824 гг. существовавшей системе, в основе которой лежало благородство происхождения.

В это время «граждане» еще продолжали считать, что только они могут сохранять и развивать единственную оставленную в их распоряжении сферу управления – образование. В ответ на просьбу Голицына от 12 января 1821 г. представить наконец план решения вопроса о прежних иезуитских имениях волынские комиссары 4 ноября 1821 г. выступили с защитной петицией, в которой выразили nec plus ultra аристократический тезис об обязательном контроле за образованием. В качестве необходимого условия для предотвращения тревожного развития «духа корпоративности» среди представителей университетов авторы документа настаивали на том, чтобы признать любые притязания утратившими силу за истечением срока давности и подтвердить права нынешних владельцев. Подписавшие это обращение заявляли, что не понимают, почему им запрещается вмешиваться в учебный процесс, тогда как всеми царскими министрами просвещения этот принцип отстаивался. Правда, у «граждан» не было дипломов, но разве они не были всесторонне образованы? Профессура, стремящаяся стать отдельной кастой, по мнению «граждан», отличалась спесью и высокомерием. Вместо того чтобы во главе кафедр поставить профессоров из числа честных дворян, Виленский университет предпочел «заполнить их заурядными лицами, но зато избранными среди своих […], правительство, беспокоящееся о нуждах края, должно осознать необходимость поручить специальным органам контроль за учреждениями, занимающимися преподаванием и воспитанием. Поскольку местные дворянские институции сохранили свои прерогативы в судах и старательно [?! – Д.Б.] их исполняют, то представляется ненормальным то, чтобы Министерство народного просвещения было лишено их помощи». Далее в документе проявилось пренебрежительное отношение к «ученым»: «В нынешней ситуации единственным в южных губерниях исполнителем всего, что касается образования, является университет; он действует через своих членов, которые одновременно занимаются также контролем, то есть он является и судьей, и ответчиком […]. Практически невозможно, чтобы такой орган, в который входят лица, занятые исключительно научными теориями, и в результате этой особенности неспособный детально разобраться в потребностях края, мог приспособить образовательную систему к общественной жизни и точно оценивать результаты собственной деятельности».

Отвергавшее идею карьеры на основании заслуг, польское благородное сословие на Украине было крайне далеко от понимания мятежных настроений, охвативших шляхетскую молодежь Вильны, которая, подобно оппозиционным движениям в Европе, создавала тайные союзы и общества (правда, в процентном отношении в них состояла небольшая группа учеников и студентов). Единственное, о чем мечтала земледельческая шляхта – это возможность выделения шляхетской элиты в отдельную группу в рамках Российской империи; она обольщалась надеждой, что Петербург позволит ей подобную изоляцию. Стремясь контролировать воспитание подрастающих поколений, «граждане» надеялись не только сохранить свои помещичьи привилегии и судебную власть, но и считали, что принимают участие в политической борьбе Священного союза против революционной гидры: «Подобное взаимовыгодное сотрудничество могло бы предотвратить возникновение ситуации, которая в настоящее время сложилась в Европе, везде, где Отцы Семейств и Граждане лишены какого-либо влияния»417417
  Biblioteka Jagiellońska, Kraków. Sygnatura 4569 – Проект о надзирательных комитетах и письмо от 4 ноября 1821 г. S. 271 – 288 (черновик); S. 289 – 295 (чистовик на польск.).


[Закрыть].

Виленский университет, проинформированный о претензиях волынской земледельческой шляхты (министр просвещения не без удовольствия наблюдал за нараставшим конфликтом между Вильной и Кременцом, которым он не преминул воспользоваться, хотя и совсем в ином, чем хотела шляхта, ключе), дал резкий ответ, поставив под сомнение дух «гражданства» помещиков. Профессора Виленского университета представили педагогическое сообщество не как вредное исключение в сословном обществе, а как истинного учителя народа (в этом случае речь шла не только о шляхте) и смело отвергли идею верховенства шляхты418418
  Ibidem. – О проектах создания особой администрации образовательного фонда, 8 апреля 1822 г. S. 304 – 308.


[Закрыть].

Если бы попечитель Чарторыйский присутствовал во время этой теоретической дискуссии, имевшей огромное значение, он, скорее всего, принял бы сторону шляхты, судя по тому, что, отправляясь в 1819 г. в длительное путешествие, он оставил почетным директорам рекомендации, свидетельствующие о его новом убеждении в необходимости привлечения помещиков к обучению, как в материальном, так и воспитательном и педагогическом плане. Отказ Чарторыйского от просветительских идеалов в данном случае проявился с наибольшей очевидностью. Он писал, что прежде всего следует заботиться о том, чтобы школы, центры науки и гражданского духа, стали также центрами религиозности и хороших обычаев. Следовало, по его мнению, поддерживать тесные связи с местным духовенством. Кроме того, князь, который раньше был ярым поборником идей Просвещения, заявлял, что морального юношу всегда необходимо ставить выше хорошего ученика. Он высказывался за то, чтобы воздвигнуть плотину перед волной деморализации, с которой в то же время боролись царские власти. Обычные директора и преподаватели казались ему слишком неблагонадежными для того, чтобы доверить им искоренение зла, тогда как почетные директора, о добродетели которых можно было судить по их состояниям, должны были стать защитниками не только веры, но и социальной стабильности. А в этом нуждался не только Кременецкий лицей, но и другие школы, куда чиншевая шляхта зачастую посылала своих сыновей. Чарторыйский писал, что к основным причинам смуты в крае следует отнести неразумное стремление выбиться в люди и пренебрежение детей к социальному статусу родителей, что, к сожалению, было характерно для всей польской молодежи (необходимо подчеркнуть, что на тот момент еще не было раскрыто ни одного тайного общества ни в школах, ни в университете). Хорошее воспитание дается дома под присмотром родителей. Но насколько может быть воспитан ребенок, если его учат презирать положение родителей, их способ мышления и поведения? Чарторыйский, не видя необходимости перечислять досадные последствия таких настроений, подчеркивал, что почетные директора сами смогут решить, насколько важно, чтобы, изучая необходимые предметы, ученики не почувствовали недовольства своим положением, чтобы они утвердились в мысли, что тот, кто поднимется выше данных ему возможностей, тем самым уготовит себе тяжелое и тревожное будущее. Учеба же должна была, по его мнению, прежде всего готовить к надлежащему исполнению отведенной каждому сословию роли и обязанностям, которые ему присущи419419
  Archiwa Polskiej Akademii Nauk, Warszawa. Zbiory L. Chmaja. Sygnatura 90.


[Закрыть].

Видение образовательной системы польской землевладельческой шляхтой Украины совпадало с эволюцией образовательных идей во всей империи. Отметим, что директивы Чарторыйского совпадали с образовательной политикой Голицына и предсказывали формулу А.С. Шишкова 1824 г., считавшего, что «науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет». Тем не менее польская шляхта на Украине и в Литве отныне уже не могла сохранить автономию в области культуры, которой до этого времени пользовалась, поскольку национальный фактор в новых условиях становился препятствием. В 1824 г. Чарторыйский предпринял последнюю попытку добиться утверждения устава лицея для Кременецкой гимназии, но, несмотря на то что он указывал на царящее спокойствие среди учеников гимназии по сравнению с политическими волнениями в других заведениях учебного округа (особенно в Вильне), попытка оказалась безуспешной420420
  Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6388 – Письмо А. Чарторыйского к А.Н. Голицину от 29 апреля 1824 г.


[Закрыть]. Чарторыйский был отстранен от исполнения обязанностей попечителя Виленского учебного округа, а контроль над всеми польскими учебными заведениями Украины был передан Харькову. Они продолжали пока оставаться польскими, а после 1830 г. полностью подверглись русификации.

Тем не менее необходимо отметить огромную роль развития сети школ в изучаемом регионе. Протоинтеллигенция, которую так готовно поддерживали до 1815 г., а затем столько же усердно подавляли на протяжении 1820-х гг., продолжала свое развитие, начиная серьезно угрожать старым сословным структурам. Когда в 1828 г. С.Г. Строганов задумал еще в большей степени приобщить дворянство к контролю за школами империи, Сперанский, который вновь был в милости и, более того, стал опорой режима Николая I, в красноречивой форме предостерег от подобных шагов. Он указал на то, что дворянство, несомненно, может во многом оказаться полезным, но при условии исключения из этого процесса Дерптского и Виленского учебных округов в связи с характером существующих там институций и «чрезмерной» склонностью жителей соответствующих губерний к образованию421421
  Шмидт Е. История средних учебных заведений в России. СПб., 1878. С. 265.


[Закрыть].