Текст книги "Жук в Муравейнике (СИ)"

Автор книги: Дана Обава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6. Испытания

Мне снится тревожный сон, в котором я бегу по темным и пустым коридорам Муравейника, словно преследуемая, но не кем-то конкретным. Коридоры постепенно сужаются и в конце концов я проскальзываю в совсем уж маленькую щель вместо двери и оказываюсь в небольшой комнате, по центру которой стоит вытянутый деревянный ящик, опутанный черными побегами. Над ящиком стоит Мэй, на ней ярко желтое платье – единственное цветное пятно в этом кошмаре. «Муравейник недоволен», – говорит она. После ее слов ящик начинает дрожать, крышка на нем подпрыгивает, едва удерживаемая отростками материнского дерева, и из-под нее начинают лезть жуки, во множестве, с жутким скребущимся звуком.

Нас будят раньше, чем удается выспаться, и буквально выпихивают из камеры. Поскольку Кейна нигде не видно, все еще сонные мы с Лексом бредем обратно на вокзал. Не знаю, как остальные, наверное, они сразу пошли по домам. Ну или на работу – там тоже иногда полагается появляться.

Спустившись на нулевой, уже более менее придя в себя, сразу идем к путям, где какое-то время назад стоял поезд, в вагон которого я запихнула посылку. Поезда на месте нет. То есть, если посылку не обнаружили при разгрузке и последующей загрузке, что вполне может быть, наша посылочка поехала путешествовать, и Кейн до нее в ближайшее время не доберется. Это радует. Кроме того, посылку эту мы теперь ну никак не сможем положить в то место, куда велели хозяева игры. То есть они ее тоже не получат, что тоже возможно неплохо, поскольку мы не знаем какие у них на нее планы. Хотя, если предположим, они следили за нами, то могли забрать из поезда ее и самостоятельно или поручить это второй команде. Но нам это никак не узнать, так что на всякий случай Лекс методом расспрашивания всех подряд узнает, когда нужный поезд вернется обратно в Муравейник.

Когда мы поднимаемся и входим в учебку, видим кучу курсантов, живописно раскиданных по залу. Сегодня у них был очередной экзамен, так что теперь они отдыхают, валяясь на матах, обложившись для разнообразия не конспектами, а журналами, всякой техникой и закусками. Офицеры, надо полагать, устроились еще лучше, отдельно в игровой комнате. Дверь туда не закрыта, так что слышна музыка и довольные выкрики. На этот раз никуда выбираться праздновать они не пошли.

Мы с Лексом разделяемся, и я иду к себе проверить, что там произошло за время моего отсутствия и не исчезло ли что-нибудь еще. К счастью не исчезло, но прибавилась целая гора результатов экзамена курсантов в виде огромного количества грязной потной одежды, кое-что даже порвано. Разобрав половину, решаю чуть передохнуть и прогуляться. Прогуляться за книжечкой конечно, однако та аудитория, которую я для этого приметила и в которой я, кстати, спрятала стыренную из закрытой секции библиотеки книгу про чудовищ, оказывается занята. За одной из парт, положив ноги на второй стул, сидит Кейн.

Сидит мой шинард в абсолютном одиночестве и в, казалось бы, несвойственном ему состоянии погруженности в себя. Так как он смотрит куда-то в стену, я останавливаюсь в дверях и с относительно безопасной позиции смотрю на него. Задумчивым и отрешенным Кейн выглядит совершенно иначе, даже как-то красиво. Удивительное зрелище затягивает меня полностью, и я даже не замечаю, как кто-то подкрадывается ко мне со спины.

Вот, помнится, среди школьников было такое развлечение, подкрасться и затолкнуть зазевавшего приятеля в учительскую, например, или на чужой урок, а потом закрыть дверь и заблокировать снаружи, чтобы этот приятель, краснея, заикаясь и безуспешно дергая дверь, пытался объяснить какого черта он туда пришел. Вот то же самое со мной сейчас проделывает Редженс. Заталкивает в аудиторию и с улыбочкой захлопывает дверь. Можно подумать, из нас двоих именно он еще недавно в школу ходил.

Кейн реагирует на звук и поворачивается ко мне. Стою, краснею и пытаюсь открыть дверь, хотя и так ясно, что бесполезно.

– Извиняться пришла? – спрашивает он, все еще странным задумчивым голосом.

Пытаюсь вспомнить, за что бы мне извиняться. Ну, в принципе…

Кейн делает мне знак подойти, подхожу и сажусь рядом через парту. Он берет мою руку и в задумчивости гладит кожу большим пальцем. Странные ощущения. Когда меня за руку берет нежный и заботливый Морис, мне противно, а вот когда это делает Кейн, который может в любой момент взбелениться и эту руку мне одним движением переломить, вот тогда мне нравится. Мазохистка я что ли?

И ведь главное, оставаясь с Кейном, я нахожусь в весьма двусмысленном положении. Я не вступила в гильдию, место работы у меня временное, на свое жилье я не имею права и таким образом полностью завишу от своего шинарда. Позволит ли он мне вступить в гильдию в следующий набор или, наигравшись, отправит обратно на нулевой, откуда подняться будет уже очень сложно? С другой стороны, что будет, если уйти к Морису, тоже не ясно. В любом случае уходить не хочу.

Так, размышляя каждый о своем, мы молча и сидим, пока дверь в комнату не открывается, и Редженс не запихивает в дверь очень недовольного этим Лекса. Кейн отпускает мою руку и встает.

– Значит так, – говорит он, после того как мы вчетвером оказываемся заперты внутри комнаты, – даем тебе возможность отработать ваш вчерашний косяк. – Это он только к Лексу обращается.

– А мне? – пищу я удивленно.

– А ты будешь его морально в этом поддерживать, – озвучивает мою роль Редженс.

– А мы уже разве не отработали? – уточняет Лекс, – просидели же в камере несколько часов.

– Проспали, – поправляет его Кейн, – пока наши доблестные курсанты в поте лица бились над сдачей экзамена. В этот раз они, кстати, не посрамили честь отделения, как сделала ваша подружка с нулевого.

– Кейт хорошо выступала, – насупившись, говорю я.

– Прекрасно, – добавляет Лекс.

– Она проиграла, а значит и мы из-за нее, – не соглашается Кейн. – А завтра у всех выходной, а также традиционные соревнования по мордобою среди офицеров.

– Круто, наконец увидим, как вам морды набьют! – с восторгом восклицает Лекс. Я тоже с удовольствием на это посмотрю.

– Не увидите, – пресекает наши надежды Редженс. – От нас будет участвовать Кирилл.

– То есть смотреть будет вообще не на что, – хмуро добавляет Кейн. – Поэтому, мы, посовещавшись с остальными отделениями, решили, что ради зрелищности дополнительно устроим бои непрофессионалов из обслуги. Угадай, кого мы выбрали?

– О, сложный выбор, – поясничает Лекс, – Рейн круто обращается с клюкой, а секретарша главнюка быстра как молния, с другой стороны второй помощник повара офигительно делает котлеты.

– Но Щенка успели слегка поднатаскать любители нелегальных боев, – напоминает Кейн, – так что мы остановили выбор именно на нем.

– Да, но у Щенка дела, – не соглашается Лекс, – и вообще он не в настроении подставляться ради двух козлов.

– А куда он денется? – интересуется Редженс.

– А что вы ему сделаете? – с улыбкой пожимает плечами Лекс. – Шантажировать положением Кейт уже не сможете, придется вам ее терпеть – это вам никуда не деться.

– Ну, с ней-то мы найдем, как разобраться, – озадачивает нас шинард, и в его голосе звучит злобная уверенность. – Но, помнится, у вас еще одна подружка есть. Чекнутая, которая. Достаточно просто позвонить и ей поменяют лечащего. – Это он про Мэй, значит. Небось, Мин про наше больное место рассказал. Лечащий врач у нее сейчас действительно отличный и находиться под именно его присмотром для нее жизненно важно, так что угроза сильная.

– Это вам Опарыш сказал, чем нас припугнуть можно? – Лекс тоже об этом подумал. – Только эти пустые угрозы он уже не раз использовал, они поистрепались сильно.

– В отличие от него, у меня в том месте, куда ее поместили, есть реальные связи, – с презрением говорит Редженс.

– Ага, чем докажешь? – не верит на слово Лекс, на что получает очень резкий нецензурный ответ и кучу тумаков, что не слишком доказательно, но действенно. Лексу приходится согласиться.

На следующий день курсантов и большую часть обслуги буквально выгоняют из учебки отдыхать и проветриваться, наверное, потому что офицеры не хотят, чтобы те видели, как Кирилл роняет на пол их авторитет. Хотя будущие пациенты врачей не из нашего отделения, но тут, видимо, работает цеховая солидарность и благородная забота о чужой репутации. Или нет.

Судя по тому, как начинают вести себя чопорные офицеры, выгнав молодняк, они просто хотят расслабиться в кругу своих. И на это прямо-таки страшно смотреть. Теперь понятно, почему им строго на строго запрещено употреблять алкоголь и наркотики вообще всегда, а не только на службе. Да, эта оставшаяся без какого-либо контроля ревущая беснующаяся толпа, вряд ли может служить примером для нового поколения стражей. Да и вообще непонятно, как вот это может контролировать Муравейник и обеспечивать в нем порядок. Хотя может наоборот, только это и может.

Чтобы посмотреть на то, как будет драться Кирилл, все же приходится покинуть убежище и присоединиться к толпе. Причем в одиночестве, поскольку Лекса отправили разминаться и готовиться к собственному бою. Поначалу страшно, к тому же все эти крики – громкие звуки просто насквозь прошибают. Но Редженс быстро выцепляет меня из толпы и ставит на одну из вытащенных из аудиторий парт, так что сразу становится хорошо видно ринг и вообще как-то спокойнее.

Кейн в итоге оказывается совершенно не прав – смотреть на то, как Кирилл расправляется с одним соперником за другим, крайне занимательно. Одного он побеждает нокаутом, остальных выкидыванием за пределы ринга. Целая бригада медиков быстренько принимает их в свои объятия, и на этом профессиональная часть мероприятия заканчивается.

Дальше все идет медленнее, и вообще на вид бойцы из обслуги не слишком горят желанием участвовать в мероприятии. Видимо, все под впечатлением от прошедших перед этим раундов. Кровь с пола опять-таки никто не вытер. Но драться-то им с горой мышц никто не предлагает, так что потихонечку мероприятие продолжается.

Смотреть на то, как особо раньше не занимавшиеся этим люди мутузят друг друга, для разнообразия тоже нормально, хотя и не залипательно. Но наконец Кейн подводит к рингу Лекса. Мы с Редженсом тоже подходим, я морально поддержать, а офицеры, чтоб морально надавить, очевидно. А на сам ринг выскакивает будущий соперник Лекса – заведующий оружейным и техническим складами, человек поменьше габаритами, чем Кирилл, но тоже в толпе заметный. Одет он в спортивные штаны и майку, и видно, что большая часть его внушительной массы пошла на мышцы. В качестве разминки он молотит по воздуху кулаками и становится ясно, что кто-то его тоже в своем время поднатаскивал.

– Я уже говорил, как благодарен вам за оказанную мне честь? – спрашивает Лекс, глядя на это вот все.

– Пока нет, – Кейн покровительственно хлопает его по плечу.

– А говорил, что пацифист, – Лекс с легким восхищением смотрит на своего противника, который явно не в его весовой категории. – Или его тоже заставили?

– Не, он дерется за деньги.

– А я?

– А ты за идею.

– За какую? – пытается уточнить Лекс, хотя его уже выпихивают на ринг.

– За какую хочешь, – Кейн отталкивает его от канатов. – Зубы береги! – напутствует он его напоследок.

В начавшейся схватке Лекс большую часть времени выглядит неуверенно, в основном защищаясь и пытаясь хоть как-то соперника ужалить. Увы, вот так вот внезапно перейдя в атаку, он в итоге получает сильный удар в лицо и чуть не вырубается. Но кладовщик свое преимущество сразу не реализует, а Лекс, вытирая кровь, быстро приходит в себя, и вдруг как-то так подныривает под руку и вся нехилая масса его противника неожиданно оказывается в воздухе и грузно и некрасиво грохается на пол. Толпа замирает на секунду, прежде чем снова разразится оглушительным криком. Кладовщик пытается встать, но все же решает, что деньги не главное, здоровье дороже, и жестом зовет медиков.

Поняв, что внезапно выиграл бой, Лекс, пошатываясь, уходит в угол ринга, а я проскальзываю под канатами и поднимаю с пола валяющийся там зуб.

– Нашла? – Лекс с гримасой боли ощупывает свою челюсть.

– Надеюсь это твой, – я с сомнением смотрю на свою ладонь, в которой покоится небольшая белая косточка.

– А ты посмотри, похож на эти? – Лекс оскаливается оставшимися окровавленными зубами.

Зуб Лексу каким-то образом приклеивают обратно, после чего офицеры таки устраивают себе праздничную вечеринку в баре, на которой благополучно спаивают моего друга и обратно притаскивают в полной некондиции. Удостоверившись, что его вернули живым, мы с Потапом устраиваем себе скромные посиделки в прачечной с книжечкой и еще одной книжечкой. За пять минут до отбоя на игровой телефон приходит сообщение.

В игре последнее задание нам до конца выполнить не удалось, но деньги за предыдущее всем прислали. До меня они, конечно, не дошли, поскольку Кейн как раз в это время заблокировал мой счет. Теперь хозяева игры интересуются, как же мне их все-таки перечислить. Предлагают выбрать одного из участников команды, которому я больше всех доверяю, и перевести деньги ему.

Это проблема. Доверяю я Лексу и только ему, но его счет также контролирует Кейн. Впрочем, его-то он не заблокировал, и даже, видимо, не проверял, раз не задался вопросом, почему ему пришли деньги от того же отправителя, что и мне. Что, если подумать, довольно странно.

Пока я думаю, свет в Муравейнике вырубается, и уже в темноте я получаю звонок от Мориса.

– Я получил сообщение о твоих денежных затруднениях, – говорит он. – Предлагаю перечислить твою награду на мой счет, а завтра вместе пройтись по магазинам и купить тебе все, что нужно.

Что ж, снова очень мило с его стороны. Мне действительно многое нужно купить и кроме того вернуть Морису его куртку, единственное, неудобно, что ему придется потратить на мои нужды много своего времени. В конце концов решаю, что могу потратить не всю вырученную за задание сумму, а значительную часть из нее оставить Морису в качестве платы за услугу. Договариваюсь с Морисом и отписываюсь хозяевам.

Следующий день проходит довольно муторно. Дожидаясь, пока курсанты выполнят свою утреннюю рутину и разбредутся по аудиториям готовиться к последнему на данном этапе подготовки экзамену, успеваю переделать кучу дел в прачечной и на складе. Потом встречаю Мориса и мы идем на склады, где набираем целые коробки непортящейся еды, которую я могу потом по частям передавать Роко: крупы, консервы и прочее. Чтобы затащить эти коробки ко мне, приходится нанимать перевозчика, а потом уже в одиночку таскать по одной уже на мой склад и прятать среди вещей. Между подходами – время крайне неловкого общения с Морисом. Потом он настаивает, чтобы мы с ним пошли и накупили мне хорошей теплой одежды, потому что ему неприятно смотреть, как я мерзну. Отнекиваюсь минут пятнадцать.

Скорее общение с Морисом, чем физический труд, выпивает из меня все силы. Когда мне наконец удается отделаться от него, я просто счастлива, хотя эта радость и перемешивается с тяжким ощущением вины. Разговаривать с ним мне очень не нравится, за что мне ужасно стыдно, ведь человек-то хороший и очень много для меня делает. По моим подсчетам на его счету должно остаться еще достаточно денег от моих, но, боюсь, это совсем не то, что может его удовлетворить. В итоге доползаю до своей постели и в изнеможении падаю на нее. Жизнь сейчас кажется ужасной, а я сама вызываю у себя отвращение. Впрочем, как-то вредить себе у меня просто нет сил, так что, когда Лекс, помятый и несчастный, добирается до меня, я просто валяюсь и таращусь на стену. Он падает рядом. В общем, примерно так мы и проводим остаток дня.

Экзаменационное утро для всех начинается на полчаса раньше обычного, ради этого в помещениях включают приглушенный свет. В это время я уже не сплю, так как привыкла вставать на пробежку, хоть и больше не рискую этого делать, так что быстро одеваюсь и высовываю нос из норки. Судя по растерянным лицам построенных в зале заспанных курсантов, такой ранний подъем для них неприятный сюрприз. Кирилл, прохаживаясь вдоль рядов, объясняет ребятам правила и порядок того, что сейчас с ними будет происходить.

Прежде всего курсантов разделят на две группы. Первая невезучая займется разминкой, после чего каждому из этой группы будет выдана информация о точках индивидуального маршрута, в которых они должны будут последовательно отметиться за час или менее, выполняя на них небольшие задания. Нужно быть готовыми также к сюрпризам. До старта на составление оптимального маршрута движения им будет дано десять минут. За общее время прохождения дистанции и задания будут начисляться баллы. Кто в час не уложится тому хана.

Как только Кирилл заканчивает свое выступление, несколько офицеров начинают двигаться вдоль рядов курсантов, наугад (или нет) тыкая в тех, кто в первую группу не попадает. Эти курсанты пока свободны. Большинство из них с облегчением возвращается обратно в спальни досыпать. Первая же группа смыкает ряды и начинает обычную утреннюю зарядку.

Кейт тоже оказывается во второй группе, но она ненадолго ныряет в комнату, возвращается с конспектами и уходит с ними в боковой коридор. Через некоторое время за ней из зала выходит Редженс.

Мне некстати вспоминается, как Кейн недавно злобно шипел по поводу Кейт, что они, дескать, с ней еще найдут, как разобраться. То есть она вовсе не в полной безопасности, как мы полагали. Я, конечно, не думаю, что Редженс сейчас вот так вот просто возьмет и придушит ее в пустом коридоре, наверняка план у них зловреднее и сложнее, но все же собираюсь пойти за ними.

Пока решаюсь, замечаю, что в том же направлении, нагло отделившись от разминающейся группы курсантов, из зала выскальзывает подруга Кейт Райли. Видимо, у нее тоже нехорошие подозрения возникли.

Тихонечко следуя за ней по коридорам, я не сокращаю дистанцию, пока Райли, заглянув за угол, не останавливается. На ее лице отражается сначала недоумение, а потом злость. Поскольку она замерла на месте, просто сердито глядя куда-то перед собой, я на цыпочках подбегаю к ней и выглядываю из-за ее широкой спины. В закутке коридора стоят Кейт и Редженс, очень-очень близко друг к другу.

Что ж, Редженс ее, по крайней мере, не убивает, но почему злится Райли, я могу понять. Наверняка она подумала, что Кейт не совсем исключительно своим трудом заслужила свое представительство на экзамене по праву. Да и сейчас вторая группа, в которую определили Кейт, находится в более выгодном положении, чем первая. А ведь до сих пор Райли относилась к Кейт с большим уважением, полагая, что она честным трудом пробивает себе положение наверх.

На самом деле Кейт действительно очень много работает, просто не видит ничего плохого в том, чтобы подстраховаться – то есть это я так понимаю их неожиданную близость с Редженсом. Но не объяснять же это сейчас Райли! Отдающаяся сейчас страсти парочка нас пока не заметила, и хотелось бы, чтобы так и осталось. Райли тоже не хочет обращать на себя внимания, так что, стиснув зубы, кидается назад, чуть не обронив меня на пол. Я беззвучно кричу от боли, так как, отступая, она сильно пихает меня локтем в ребра. Но даже поняв, что рядом с ней еще кто-то был, Райли не удостаивает меня и взглядом, в молчаливом бешенстве уносясь обратно по коридорам.

Ко времени завтрака первая группа уже благополучно отстрелялась, пришла в себя и приняла душ, так что в столовой все снова оказываются вместе. Сначала курсанты молча рассаживаются и начинают с аппетитом поглощать еду под прицелом любопытствующих взглядов своих товарищей, но потом желание уровнять условия быстро уступает желанию поделиться и высказаться, так что мы вскоре узнаем все подробности. Становится ясно, почему экзамен проходил так рано, хотя возможно было бы уместнее, чтобы курсанты не просто бегали по Муравейнику, но и лавировали в потоках людей, как им предстоит на реальной службе. Однако в испытания включили еще и всевозможные подлянки и имитации нападений злоумышленников, так что таким образом просто уменьшалась вероятность попадания в эти ловушки обычных гражданских.

Мы с Лексом только переглядываемся, и так ясно, что такой способ проведения экзамена дает возможность офицерам избавиться от лишнего курсанта. И что же нам в таком случае предпринять?

В надежде подстраховать Кейт на маршруте, мы собираемся с утра пораньше быть наготове. Гаджеты заряжены, будильник на всякий случай поставлен. Но я на нервной почве и так всю ночь не могу заснуть, так что, промучившись, поднимаюсь с постели еще раньше. Чтобы было во что закутаться, я перешила на себя списанную форменную рубашку, так что одеваю ее поверх футболки и уже чувствую себя увереннее. В темноте начинаю вышагивать, поскольку это немного успокаивает. Сначала по складу, потом выхожу в зал, там места побольше, чтобы нарезать нервные круги в темноте. И такое хождение и вправду успокаивает, но только до тех пор, пока тьму вдруг не прорезает свет фонаря!

Инстинктивно отпрянув назад, быстренько юркаю за возвышение, на котором расположен ринг, откуда сначала слышу тихие шаги, потом странное шуршание. Выглядываю из своего укрытия и вижу фонарь на самой малой мощности, стоящий на сидении тренажера, а рядом возится высокая широкоплечая фигура, по-видимому, одевается. Первая мысль, что это кто-то из парней, но потом фигура наклоняется зашнуровать ботинки, и я понимаю, что это Райли – подруга Кейт. Хотя, на самом деле, не уверена подруги ли они еще.

Вчера она демонстративно отсела от Кейт в столовой, а сегодня? Неужели она решила пойти на что-то более существенное из-за обиды? Не могу судить, способна ли Райли на подлость, ведь я даже лично с ней не знакома. Да и все равно она не знает, какой маршрут Кейт достанется. Хотя, если это изначально входило в план офицеров, эту информацию они ей могли как-нибудь подкинуть. В общем, не плохо было бы за ней проследить.

Закончив собираться, Райли подхватывает фонарь и быстро уносится прочь из зала. Спешу за ней прямо по темноте, ведь точно знаю все расстояния и повороты и вполне могу предположить, куда она идет. Раз она тщательно оделась, значит, наружу.

Возле выхода в шлюз она резко тормозит, и набирает код, освещая клавиатуру фонарем, так что мне прекрасно видно, что именно она нажимает. Старый код, который, по словам Кейна, был изменен. Но Райли очевидно об этом не знает, как не знает и дверь, распахивающаяся перед ней. Впрочем, этот код вроде бы только не дает записать информацию о выходе, вообще-то я не уверена, как все это работает. В любом случае, проскользнуть в шлюз вслед за Райли я не решаюсь. По правилам экстренного выхода на платформу в ночное и ранее утреннее время необходимо дождаться в шлюзе закрытия внутренней двери, прежде чем открывать внешнюю. Это на случай, если ожидающие на платформе чудовища сразу попытаются схарчить тебя и тебе не удастся отбиться. В таком случае они не смогут проникнуть дальше во внутренние помещения. Хотя кто этих монстров видел? Обычно люди довольно безалаберны, поэтому вообще рекомендуется держать по ночам все двери закрытыми, а то мало ли, вдруг кто-то ходит во сне.

В общем, в предположении, что Райли останется в шлюзе на несколько секунд, я не запрыгиваю туда прямо за нею. Только выждав немного, открываю дверь по новой по своей карте и набрав тот же код. А что, может, Кейн соврал на счет смены кода?

Благополучно выскочив на темную платформу, быстро озираюсь, надеясь успеть заметить, в какую сторону мчится Райли и ее фонарь, который она наверняка сделала ярче. Вижу, бегу за нею, радуясь, что все-таки когда-то пришла в голову мысль хоть как-то тренироваться, иначе сейчас мне было бы совсем не выдержать того темпа, который взяла будущий страж. И все же едва поспеваю и сильно устаю от этой гонки, а это мы еще только к лестницам подбежали, по которым далее следует длительный, очень длительный спуск вниз. Время от времени я перегибаюсь через перила, чтобы отметить, мелькает ли все еще пятнышко света внизу. Приходится преодолеть две границы в районе двадцатого этажа, и я чуть не теряю Райли. Пытаясь понять, на каком уровне та сошла с лестницы, все же снова вижу огонек, и спуск продолжается. Продолжается прямо до самого низа, где я просто сваливаюсь со внезапно закончившейся лестницы.

Несмотря на холод, пот с меня ручьем течет, громко дышу, хотя на нулевом шуметь точно не стоит. Утро конечно уже скоро наступит, но нулевой уровень – это далеко не тридцать пятый по безопасности. Обиталище монстров слишком близко отсюда, оно прямо под нами сейчас. И не думаю, что мне кажется, что эти звуки, эти запахи проникают сюда и играют на нервах. Так и не поднявшись на ноги, отползаю в пространство под лестницей. Что-то движется в темноте прямо в мою сторону, и это не Райли.

Прислушиваясь к тревожащей какофонии непонятных звуков, пытаюсь заставить себя не бояться. Чудовище движется мимо меня по коридору, я чувствую это, хотя не вижу и не слышу его. Всего лишь непонятное давящее ощущение сигнализирует о его передвижениях, а потом появляется запах гниющей рыбы. Он настолько отвратителен, что меня чуть не выворачивает наизнанку.

Скрючившись в комочек, судорожно закрываясь от этого ужасного запаха, пытаюсь думать о чем-нибудь хорошем или вообще ни о чем, пока это давящее чувство постепенно не сходит на нет. С ощущением освобождения выползаю наконец из-под лестницы и конечно же нигде уже не вижу никакого света. Но это не важно. Я пробираюсь по знакомым коридорам к единственной двери, куда Райли могла войти.

Я снова в приюте для брошенных и найденных детей. Моя старая белая карта здесь бы уже не сработала, но оранжевая карта акбрата стража открывает для меня эту дверь. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь сюда вернусь.

Внутри уже сложнее. К кому здесь могла прийти Райли и зачем так рано? Так рискуя?

Двигаясь наугад, прихожу в помещения для детишек от двух лет до шести. Райли стоит там перед большим окном в детскую спальню, где дети лежат по трое в каждом модуле. Рядом с ними всегда горят ночники, так что свой фонарь она выключила. Она стоит и смотрит на кого-то, положив ладонь на разделяющее их стекло. Ее лицо искажено гримасой боли и по нему одна за другой текут крупные слезы.

В неожиданном приступе эмпатии сама чуть не начинаю плакать, отступаю назад в коридор, все дальше и дальше, пока не нахожу, куда спрятаться. Тут я достаю телефон. Судя по времени, курсантов уже разбудили и начали принудительно заряжать энергией перед сдачей экзамена, заставив разминаться в зале. Вернуться до раздачи маршрутов я уж никак не успеваю, тем более подняться на тридцать пять уровней по лестнице вообще не уверена, что смогу. Пишу сообщение Лексу, по возможности кратко объясняя, куда я делась и как ошиблась. Райли уж точно ничего против Кейт не замышляет, тут я сильно сглупила.

Ответа жду долго. Райли тоже надолго остается в спальнях, видимо, собираясь оставаться там до последнего. Без пяти пять мне приходит сообщение с адресом, и я выхожу наружу.

Полагая, что бояться уже нечего я иду быстрым шагом, прикидывая, как мне по возможности быстрее добраться до нужного места с учетом того, что через несколько минут уже включатся все лифты и подъемники. Запах тухлой рыбы внезапно ударяет в нос, а давление нарастает скачком. Мне кажется, я начинаю терять сознание.

Стараясь уйти от столкновения с монстром, который не знаю, что собой представляет, я бегу просто вперед, не разбирая дороги, чудом ни во что не врезавшись. Меня немножко отпускает, но запах продолжает быть очень сильным, я словно сама искупалась в гниющих рыбьих потрохах. Бегу и бегу, пока не включается свет, а звуки ночи не сменяются шумом включающейся техники. Это не значит, что монстр тут же забудет о своей добыче, но я оборачиваюсь на бегу, желая увидеть, по крайней мере, от чего именно я пытаюсь спастись. Оборачиваюсь и ничего не вижу. Никто материальный не преследует меня. Останавливаюсь в изумлении. Запах все еще со мной. Я истерично втягиваю воздух, ничего не понимая. Осматриваю свою одежду, полагая, что может быть под той самой лестницей во что-то вляпалась, а остальное дофантазировала. Но нет, одежда чистая и пахнет освежителем. Чертовщина какая-то.

Пока добираюсь до лифта, запах постепенно уходит, и мне уже кажется, что ничего и не было. Мозг просто ошибся с перепуга или от усталости, ведь я всю ночь не спала. Наверняка, в этом все и дело.

Добравшись до указанного в сообщении места, вижу Лекса караулящего перед распахнутой дверью во внутренний коридор. Напротив него через бездну перекинут металлический мостик без перил, по которому я сама не раз бегала.

– Короче, – вводит он меня в курс дела, – Кейт, когда маршрут свой увидела, просто попросила нас присмотреть за этой дверкой, чтобы ее не заблокировал кто-нибудь совершенно случайно, иначе ей придется далеко обегать, и она может в час не уложиться. Пока что расскажи, что там с Райли, я ничего не понял.

Уже спокойно рассказываю другу обо всем, что случилось, пусть знает.

– И с чего это она так расчувствовалась, глядя на какого-то ребенка бесхозного? – недоумевает Лекс, в расслабленной позе прислоняясь к стене. – Думаешь это ее ребенок?

– Возможно, – пожимаю я плечами, – вот мать Роко, Блестящая, родила еще будучи школьницей и попытка самой заботиться о ребенке фактически выкинула ее из системы. Может быть, Райли оказалась в похожей ситуации, но ей пришлось от своего ребенка отказаться.

– Если так, то после обучения, она сможет его забрать обратно.

– И все будет хорошо. А я уж черти что подумала, – винюсь я.

– Ну мало ли, сходила проверила, – поддерживает меня Лекс. – Главное, чтоб Кейн не узнал. И если код на самом деле действующий, и он нам соврал, то это…круто в общем, полезно знать на будущее.

Общаясь, мы дожидаемся Кейт. Причитающийся на все задание целиком час уже перевалил за две третьих. За это время так никто и не сунулся перекрывать ей самый оптимальный маршрут, так что видимо никто и не собирался ей пакостить. Увидев нас в конце коридора, подруга вздыхает с облегчением. Просто машет нам и бежит дальше, я так понимаю, к последней уже точке дистанции. Мы смотрим, как она забегает на дребезжащий мостик, добегает до середины и… с ужасным криком проваливается в бездну!

Страшные несколько мгновений, пока мы не бросаемся туда и не видим, что Кейт по счастливой случайности все еще с нами, повиснув на ремне чехла от планшета на спиленном куске арматуры. Мы подползаем к ней по этому чертовому мостику, по оставшейся висеть над бездной его первой секции. Лекс тянется к Кейт, а я стараюсь удержать самого Лекса. С большим трудом он затаскивает ее обратно на мостик.