Текст книги "Жук в Муравейнике (СИ)"

Автор книги: Дана Обава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Отлично. Пока ждем, я зачем-то подхожу ближе к горе тряпья, и та вдруг оживает. Тряпки рядом с моей ногой расползаются в стороны. Я сначала отскакиваю, направив туда луч моего слабенького фонаря, но потом возвращаюсь, не смотря на то, что Морис пытается снова схватить меня за руку. Из кучи, плохо заметная в этих почти сравнявшихся по цвету тряпках, встает моя собака. Выглядит такой сонной…

– О, шерстяной обед! – восклицает Роко, замахиваясь на мою подругу камнем. Я так неудачно бросаюсь между ними, что чуть не получаю этим камнем по собственной голове.

– Не трогай ее! – кричу я.

– Ты чего, это же еда! – удивленно восклицает Роко, но в отличие от меня голос разумно не повышает. Я бы тоже догадалась, что шуметь не стоит, но крик вырвался как-то сам по себе, минуя мозги. – Ночью и утром они сбиваются в стаи и сами могут кого хочешь съесть. Но если днем обнаружить их лежку – это же куча дармового мяса!

– Нет, только не она! – Забыв, что моя знакомая собака прикосновений не любит и не выносит, я опускаюсь на колени и обнимаю ее. Она удивленно позволяет мне такую вольность, а потом вдруг разевает пасть и мокрым языком быстро проводит по моей щеке.

– Вы что типа друзья? – догадывается Роко.

– Типа да. Не будешь ее обижать, а присмотришь за ней, я тебе регулярно готова еду носить.

– Идет, – с готовностью соглашается Роко.

Увлекшись нашим новым договором, не сразу обращаем внимание на появившееся из дыры существо. В длинном женском платье и куртке поверх, платке, закрывающем волосы, и со свертком на руках, который она постоянно укачивает.

– Это няня, – говорит Роко. – Что вы хотите от нее?

Несмотря на то, что парень отзывается о няне, как о ней, у меня сильное подозрение, что перед нами мужчина. С блаженной улыбкой он смотрит на нас, но не уверена, что воспринимает наше присутствие.

– Нам нужны часы, которые вы сняли со скелета, – вступает Лекс.

– Точно, есть у нее часы, красивые, блестящие такие, – вместо няни говорит Роко. – Сам хотел у нее выменять, да не нашел на что.

Няня вроде бы согласно улыбается, смотря в пространство мимо нас и не забывая активно укачивать ребенка у себя на руках.

– А вот у нас вроде есть на что, – Лекс открывает последнюю сумку, – куча детских вещичек. Ползунки там и чего там еще маленьким нужно.

Няня улыбается и кивает. Лекс закрывает сумку и ставит ее возле ее ног. Няня снова кивает, смотрит на сумку, кивает и вдруг без предупреждения кидается младенцем в Лекса. Садится на пол и начинает перебирать вещички.

Лекс ребенка, конечно, ловит, реакция у него хорошая, и уже хочет возмутиться, но потом разворачивает одеяло и достает оттуда кирпич, перевязанный бантиком. Мы снова в шоке!

Неудачный у нас сегодня денек выдался.

Очевидно, конкурирующая команда в этот раз успела первыми. Ну ладно, раз на раз не приходится.

– И что теперь, это все? Задание считается выполненным? – расстраивается Лекс.

– Наверное, раз кирпич оставили, – Морис берет этот кирпич и кладет в свой рюкзак. – Пригодится на следующем задании, а то их сложно достать.

– Не так уж и сложно, – не соглашается Лекс с досадой. Как следует потаскав несколько десятков этих тяжелых штуковин по лестницам, он их наверняка возненавидел на всю жизнь.

– Странно все же, что все заканчивается на часах, – у меня не получается не думать, – а не на каком-то месте, где находится поздравительная открытка. Я бы скорее предположила, что в часах – подсказка адреса.

– Там была надпись, – вспоминает Роко. – Зюке от папы, черточка 89. Я их хорошо рассмотрел, хотел выменять и подарить своей дочери. Правда пришлось бы дочь Зюкой назвать.

– У тебя скоро будет дочь? – спрашивает Палома.

– Ну, может не скоро, – пожимает плечами Роко. – Но когда-нибудь.

– Зюке от папы. Закрывающий открывающий пункт! – восклицает Морис.

– Неужели есть такой? – скептически вздыхает Палома.

– Ну да, конечно. В Муравейнике, куча всего закрывается и открывается автоматически, – поясняет Морис. Естественно, он же техник, он должен такие вещи знать. – Это одно из видов технических помещений. Черточка – значит минус, подземные уровни. 89 – номер помещения. Это должно быть недалеко отсюда, все сходится! Единственное, они закупорены намертво. Даже у стражей туда допуска нет.

– В подземельях все иначе, – возражает Лекс.

Собаку мы оставляем досыпать дневное время в облюбованной ей куче, а няню счастливо перебирать детские вещи. Сами же мы, в предположении, что подземные уровни идентичны по общей планировке с уровнями надземными, ориентируясь по карте в планшете Лекса, идем в направлении ЗОП-89, расположенного неподалеку от гнезда падших. Однако, не смотря на явное запустение уровня и отсутствие большинства дверей и другой техники, которая могла бы автоматически запускаться или выключаться, сам ЗОП оказывается цел. Створка двери почти сливается со стеной из-за коричневого шероховатого налета, покрывающего ее всю, словно Муравейник пытается медленно полностью замуровать помещение. Но на стыке со стеной этот налет осыпался, как будто эту дверь все же недавно открывали.

– Нет ни считывателя карт, ни замочной скважины, ни даже дверной ручки. Как это вообще предполагалось открывать? – интересуется Лекс.

– Дистанционно, – Морис с любопытством осматривает дверь. – Я же говорил, нам ее никак не открыть. Разве что выломать, но на это нужно что-то сильно покруче наших мускульных сил.

– Тогда как вторая команда это сделала?

– Может, они ее и не открывали, – предполагает Палома, – оттого и оставили кирпич у няни. Подсказку получили раньше нас, но использовать не смогли.

– А что это были за часы? – спрашиваю у Роко. – Электронные или механические.

– Ну, такие, круглые, – описывает их парень, – с цифрами по кругу и двумя тоненькими палочками.

– А ты не помнишь, как были расположены эти палочки?

– Ща, – Роко, осмотревшись, садится на пол, подгребает к себе мелкий мусор и выкладывает из них подобие циферблата. С помощью щепки и трубочки пытается разбудить зрительную память. – Да, точно, вот так оно выглядело.

– 10:15, примерно, – вслух проговаривает Палома, – и скорее всего вечера, судя по той истории, что рассказала Катисса.

– Сорок пять минут до отбоя, – говорит Морис. – Теперь все ясно, вторая команда просто испугалась. Если эта дверь откроется так поздно, то можно просто не успеть выбраться на поверхность. Да и не факт, что монстры проснутся ровно в 11. Плутать здесь вечером – слишком большой риск.

– Ну, мы тоже не большие любители по подземельям гулять, – произносит Роко с издевкой. – Не знаю, какие круголя вы заворачивали, пока сюда шли, но мы себе лаз соорудили прям в двух шагах отсюда.

– Круто, это делает нашу миссию вполне возможной, – резюмирует Лекс.

Ждать нужного времени прямо на месте мы не рискуем. Посмотрев, где расположен тот лаз, о котором говорит Роко, мы возвращаемся в гнездо, где в тепле и комфорте каждый из нас по планшету Лекса намечает себе короткую дорогу домой. Благодаря поездам и лифтам мы все в сорок пять минут с запасом укладываемся.

В обратный путь выходим чуть раньше, ведь время мы определили примерно. Другую команду мы возле двери не обнаруживаем, что и к лучшему, а то действительно непонятно, как тогда разбираться, кто выиграл. Хотя вообще-то подсказку с адресом первыми получили они, а нам просто повезло, что нашли Роко.

– Но раз они недовыполнили задание, – рассуждает Палома, пока мы стоит у двери, – что теперь, игра закончится?

– Это было бы не круто, – вздыхает Лекс, барабаня пальцами по стене, – надеюсь, им просто дадут какое-нибудь штрафное задание.

– Они вообще могут отказаться дальше играть, – произносит Герти тихонечко, – ведь задания становятся опаснее, а они все еще ничего не получили.

– Черт, я уже готов уступить им эту дурацкую дверь, – ворчит Лекс, и в этот момент дурацкая дверь отъезжает в сторону.

В нос ударяет резкий запах хлорки. В маленькое округлое помещение мы заходим сразу все вшестером, встав вокруг странного устройства в его центре, конструкция которого меня лично ни на какие мысли о возможностях его использования не наводит. Приходится просто открыть дверцы металлического шкафчика у стены.

Морис достает оттуда открытку с изображенным на ней букетом красных роз.

– Поздравляем, – читает он, открыв ее. – Вы смогли добраться до дополнительного приза для особо удачливых и внимательных! Будьте осторожны, возвращаясь домой.

– Класс, – мы даже повеселели, только Палома не особо обрадовалась.

– Так, значит, денег мы не получим?

– Не в этот раз, – сухо отвечает Морис. – Но тут все же есть кое-что. Из того же шкафа он начинает доставать один за другим черные мусорные мешки и передавать их нам. Всего шесть мешков – в каждом книжки, игрушки, одежда, посуда, все детское.

Поскольку ни у кого из нас детей нет, часть этих вещей мы отдаем Роко для его маленьких братьев, а часть решаем отнести тем людям, которые приютили Палому.

Лаз оказывается набором веревочных лестниц, протянутых в шахте отсутствующего аварийного лифта. Сверху на уровне земли она замурована и завалена деревянными поддонами, но трудолюбивые жители подземелий продолбили здесь дыру, достаточную, чтобы можно было протиснуться любому, кто ведет полуголодный образ жизни. Вот с мешками возникли затруднения, но мы и их пропихнули, оказавшись таким образом в боковых помещениях вокзала.

Проходя вдоль длинных перронов, мы никого уже не встречаем. Рабочее время давно закончилось, три состава стоят накрепко задраенные. В коридорах же полно обычных местных жителей, они разойдутся по своим комнатушкам только в самую последнюю минуту, а пока что они с любопытством провожают нас взглядом. Такое внимание сильно напрягает, как и отсутствие стражи. Или наоборот последнему надо радоваться, я уж даже теперь не знаю.

Следуя тщательно отобранным маршрутом, мы нарываемся всего на два замечания: одно грубое и одно похабное. Первое удается проигнорировать, а на второе Палома так неожиданно агрессивно огрызается, что нас предпочитают пропустить без дальнейших выяснений. Поднявшись на лифтах до нужного уровня, на поезде уже спокойно добираемся до блока, где проживает Палома. У нас еще остается достаточно времени, так что идем по коридорам спокойно, стараясь не врезаться в резвящуюся ребятню, которую мы сегодня почему-то везде встречаем, и неожиданно нарываемся на неприятный сюрприз.

Впереди нас Сэм. Он звонит и долбится во все двери подряд, и пытается задавать вопросы встревоженным взрослым, которые выглядывают наружу только для того, чтобы забрать своих детей. Но с ним никто не хочет разговаривать, не смотря на форму старшего офицера. В итоге в коридоре царит крайне напряженная атмосфера. Пока он нас не заметил, мы запихиваемся в единственное, что может нас скрыть – маленький детский поезд, в вагончиках которого мы скручиваемся в три погибели, выставив в окошки бока мешков. Едва мы успеваем залезть, этот несчастный поезд нагло трогается с места и подъезжает поближе к Сэму. Нет бы наоборот.

Судя по его крикам, он ищет Палому, каким-то образом вычислив, где она прячется от него. Но в какой точно квартире он не знает, хотя это и не важно. Он кричит людям, чтобы они перестали покрывать ее, чтобы они не подпускали "эту стерву" к их детям.

– Вы помогаете убийце! – орет он в последнюю не успевшую закрыться дверь, в которую испуганная мать затаскивает обалдело взирающую на офицера девочку. – Вам что совсем наплевать, что она убила моего сына?! Она утопила его в ванной. Вспомните об этом, когда доверите ей приглядеть за своей малышней! Вы же так делаете, да?! Помогаете друг другу…

Не унимаясь, Сэм все кричит и кричит, повторяя практически одно и то же, носясь от одной двери к другой уже по совершенно пустому коридору. Фактически вокруг нас в этом миниатюрном поезде, который снова решил остановиться прямо посреди этого безумия. Между тем минуты идут одна за другой, и до отбоя остается совсем почти ничего, когда Сэм наконец замолкает и уходит.

Мы под большим впечатлением и самым спешным образом выковыриваем себя из вагончиков, чтобы наконец увидеть взъерошенную и красную от слез Палому, которая стоит перед нами и повторяет:

– Это неправда, неправда…

Сочувствуем, правда, но у нас остается всего несколько минут, чтобы вскочить в последний поезд и может быть успеть добраться до своих жилищ… Хотя добраться уже не вариант, но хотя бы в поезд…

Утирая слезы, Палома стучится в одну из дверей. Открывшая ей женщина, смотрит на нее строго, но с пониманием.

– Тебе придется переехать, ты же понимаешь, – она осекается, увидев нас.

Мы поскорее отдаем мешки и бегом мчимся к платформе. Заскакиваем уже в совершенно пустой вагон. Герти, наверное, успеет доехать до своей остановки, может и Морис, но нам с Лексом точно предстоит прогуляться.

– Думаете, это может быть правдой? – вместо того, чтобы беспокоиться о себе, растеряно лепечет Герти. – Что Палома сама убила своего ребенка?

– Он мог утонуть случайно, – предполагает Морис.

– Но все эти ее перепады настроения. Что если она сумасшедшая?

Никто ей не отвечает, ну, откуда нам знать на самом деле? Мы ее практически не знаем, так что пока и гадать не о чем.

Глава 4. Карта

Новое игровое задание задерживается, так что жизнь возвращается в свое спокойное привычное русло. Стирка, глажка, сортировка, время от времени покупка нескольких обедов с оставлением их в условленном месте и, конечно, утренняя пробежка. Несколько раз удается прогуляться вместе со стаей, и, надо отметить, моя знакомая собака выглядит все лучше и лучше. Предположу, в этом есть заслуга Роко. Впечатление, что он ее не только подкармливает, но еще и моет, и расчесывает. Шерстка такая стала опрятная.

Единственное, что меня пока заботит, это ежедневные сообщения от Мориса на игровой телефон. С неясной целью он продолжает и продолжает спрашивать, как у меня дела и что я в данный момент делаю. Я отвечаю стандартными "нормально" и "работаю", недоумевая все больше и больше.

Лето позади, и по утрам становится все холоднее, а сегодня еще и дождь хлещет с неба прямиком в бездну. От его плотной завесы тоже веет холодом. Поверх футболки мне теперь одеть нечего, так что надеюсь согреться на бегу. Обычный маршрут меняю так, чтобы не пришлось выбегать на открытые непогоде мостики – душ я лучше тепленький в учебке приму.

Стаю по пути не встречаю, так что назад возвращаюсь рано, еще до пяти часов – времени всеобщей побудки. И все же появляется какое-то неприятное ощущение, словно вот-вот что-то неприятное должно случиться. Хотя что? Люди еще спят.

Понадеявшись на это, без каких-либо предосторожностей выбегаю из тоннеля на платформу, и тут же получаю сильный тычок в бок, отбрасывающий меня на пол. Подняв голову, вижу двух мужчин в масках, скрывающих черты лица. Смотрятся до одури жутко. Одежду не успеваю оглядеть, но ничем особым она не выделяется. Один из агрессоров наваливается на меня, пытаясь пригвоздить к еще не мытому машинами полу.

Сопротивляюсь со всей страстью, пинаюсь, кусаюсь, даже удается чувствительно приложить его локтем в челюсть так, что почти удается вырваться. Но второй дергает меня за лодыжку, и я снова падаю. В итоге у них вдвоем получается прижать меня к полу, сделав малейшие попытки сопротивления больше не возможными. В пылу сражения все же успеваю удивиться, что они по каким-то причинам явно сдерживают применяемую силу, а то быстро бы сломали мне что-нибудь важное. Непонятные какие-то нападающие, берегут свою жертву.

– Да ну хватит! – прикрикивает первый, усевшись на меня сверху. Он стягивает с себя маску и проводит рукой по взмокшим под ней волосам. Ну, это все объясняет! Редженс. Второй, что держит мои руки, перехватывает одной рукой оба моих запястья и тоже стаскивает с головы чужеродное покрытие. Мог бы и оставить, и так ясно, что это Кейн.

От облегчения начинаю немножко смеяться.

– У тебя что, истерика? – удивляется Редженс и, пожав плечами, замахивается, чтобы дать мне пощёчину.

– Не надо, – хихикаю я, – она уже прошла.

– Тогда прекрати!

Они подхватывают меня под руки с двух сторон и тащат в машину.

Поверить не могу, что мне не хватало их внимания! Когда машина приземляется на стоянке, выходить из нее у меня желания никакого не возникает, и они меня оттуда за ноги выволакивают. Но только при входе в зал, понимаю, в насколько плохое место мы приехали – очевидно, это то самое, посещение которого довело Кейт до срыва и слез, место, где стражи издеваются над теми согражданами, которые рискнули преступить закон Муравейника.

В последнее время нам все практически сходило с рук, и нарушать правила вошло в привычку. Мысль, что за такое можно в конце концов сюда угодить, даже не приходила в голову, хотя при учебе в школе нам постоянно вдалбливалось, что любое даже самое незначительное нарушение жестоко карается и эта кара неотвратима. Тем не менее, сейчас это для меня весьма неприятный сюрприз.

В столь ранний час в зале, наполненном всяческими устрашающими тело и душу предметами, кроме нас никого нет. А так для несчастных собрано что-то вроде конвейера, по которому подвешенные на крюках тушки людей, надеюсь, живые и целые, можно перемещать по залу. Всякие жуткого вида кнуты, плети, тиски, молотки и другие инструменты, которые я даже представлять себе не хочу, как можно использовать в отношении живых существ – вся эта сомнительная коллекция, аккуратно развешена по стенам.

Довольно ухмыляясь, Кейн продевает мои запястья в ременные петли, прилаженные к тросу, который затем резко вздергивает меня невысоко над полом. Бедные мои суставчики. Висеть так на руках оказывается очень неприятно, а ремни больно врезаются в кожу – не сомневаюсь, что Кейну поступать так с людьми доставляет искреннее удовольствие. Но, к моей удаче, за плеть берется Редженс.

Он наносит несколько ударов по моей спине, между ними предлагая мне извиниться за свое поведение. Поначалу он почти не вкладывает силы в эти удары. Они почти не приносят боли, хотя и с каждым разом становятся все чувствительнее. Понимаю, что надо бы сделать, как он хочет, но мне отчего-то становится так обидно, и я упрямо молчу. Да еще и Кейн стоит тут, ухмыляясь. И Редженс говорит таким снисходительным тоном.

Прежде чем боль становится слишком сильной, раздается стук в дверь. Кейн удивленным не выглядит, но не без разочарования, что приходится прерваться, выходит за дверь.

– Повиси пока, – предлагает Редженс и идет за ним. Они уходят во внутреннюю комнату, дверь за ними захлопывается неплотно, но мне со своего места не слышно, о чем они говорят с отвлекшим их человеком.

Висеть я не хочу. Ремни, не слишком туго затянутые Кейном, постепенно соскальзывают с моих рук, стоит мне самой перестать хвататься за них. Чуть не содрав кожу с кистей, выпадаю из петель и, не удержавшись на ногах, шлепаюсь на пол. Надеюсь, никто не слышал. Впрочем, сбегать не имеет смысла, иду подслушивать.

– Чем тебя нормальные каналы связи не устраивают? – как раз интересуется Редженс.

– Тем, что Кирилл их контролирует, – ворчливо отвечает Кейн.

– Короче, послезавтра сюда, на главное почтовое отделение, – говорит незнакомый мужской голос, – придет посылка с образцами тканей для мед отделения на шестьдесят шестом. Она должна была уйти в Термитник, но как бы по ошибке ушла к вам. – Голос диктует номер посылки. – Денька через три свяжитесь с отделением и попросите прогнать ДНК через вашу базу лиц, признанных виновными в тяжких преступлениях против личности. Гарантирую, совпадения найдутся. А вот доказательства связи этих лиц с вашим офицером. – Дальше слышу шуршание пакета.

Ну вот, я снова подслушала планы Кейна, только теперь он знает, что я нахожусь рядом. Добежав до места, где мне полагается висеть, я обескуражено пялюсь на петли. Обратно мне в них никак не попасть. Остается только сделать вид, что я пытаюсь убежать, как и полагается маленьким испуганным мышам, которых бросили наедине со своими страхами.

Редженс и Кейн возвращаются в зал, в руках у последнего свернутая в трубочку тонкая пластиковая папка.

– Ну что ж ты, Мышь, ни на секунду одну оставить нельзя, – стыдит меня Кейн.

Редженс уже затягивает петли сильнее и за несколько ударов выбивает из меня слезы.

– Хватит? – спрашивает он и, сняв, несет меня обратно в машину.

Лекса я встречаю уже вечером, и мы вместе идем ужинать. Пока я ковыряюсь вилкой в тарелке, пытаясь придумать, как бы аккуратно рассказать ему про утреннее происшествие и что бегать нам по утрам больше не придется, приходит сообщение на игровой телефон. Лексу приходит одновременно со мной, но он мучиться и читать его не хочет, раз уж у него есть я.

Народу вокруг немного, мы пришли сильно позже начала времени, отведенного на ужин, так что спокойно достаю телефон из кармана на штанине.

– Ну и что, где теперь? – интересуется Лекс.

– Хм, здесь, – удивленно отвечаю я.

– Как здесь? – рука Лекса застывает с вилкой, обмотанной лапшой.

– Что здесь? – интересуется Кейн, падая на лавку рядом со мной. Обхватывает меня руками, прижимая к себе, касается своей смешно колючей щекой. – Как твоя спина, Мышь?

– О чем он? – непонимающе спрашивает Лекс.

– А вот не будете раньше побудки на платформу выходить, – говорит Кейн, дыша мне в ухо. – Не слышали, как с утра на платформах трупы находят? Так обращайтесь, я вам фотки покажу.

– Так что со спиной?! – начинает закипать Лекс.

– А то, что мы ее наказали за вас обоих. Тебя-то не поймали, такая незадача, – Кейн собственнически сжимает объятия, видя, что друга это злит. – Коды мы поменяли, кстати.

– Вы ее били?! – рычит Лекс, вскакивая с места. Сам-то он побои терпеть готов, но такое терпеть не в силах. – Совсем озверели… – С руганью, у него явно готовы вылететь и пара матерных характеристик нашего общего шинарда.

– А ну сядь! – рявкает Кейн. – Совсем распустился, Щенок! Давай, еще одно слово и просто поркой ты не отделаешься!

Лекса это утихомиривает лишь слегка и лишь на секунду, а Кейн явно только того и ждет. Сам-то он спокоен и сейчас только ждет повода, чтобы потом вдоволь поизмываться над Лексом. Что делать? Как прекратить эту омерзительную сцену?

Никаких разумных идей у меня не возникает, так что я как могу поворачиваюсь в объятиях Кейна, которые тот чуть ослабил в ожидании реакции моего друга. Быстренько лизнув шинарда в ухо, застываю в страхе.

Кейн аж подскакивает. Такого он точно не ожидал!

– Ну, Мышь! – вопит он, вставая с лавки и с удивлением вытираясь. Он глядит на нас, но момент упущен. Лекс успокоился и старается не смеяться. Те курсанты, что до этого еще оставались в столовой, на всякий случай не поднимая взгляда от своих тарелок, теперь все пялятся в нашу сторону. Концерт закончен. У Кейн такое лицо обескураженное, он качает головой и уходит.

Все возвращаются к ужину, как будто ничего и не было. Такое облегчение! И такое везение…

– Ты в порядке? – отсмеявшись, спрашивает Лекс.

– Конечно, он просто пытался вывести тебя из себя. Ты что Кейна первый раз видишь?

– Да уж задолбался его видеть.

Чтобы закрыть тему, возвращаю его внимание к нашей игре и читаю сообщение от ее хозяев полностью. Действительно, следующее задание придется выполнять почти что прямо здесь, но не в самой столовке, а в других помещениях, закрепленных на этом уровне за стражами.

На следующий день, с утра с Лексом выходим очень рано, хоть и не так рано, как раньше. Стоим возле выхода в шлюз и ждем пяти часов – времени, начиная с которого официально разрешено покидать внутренние помещения. У меня в пакете форма стражей и маска, которую вчера успел достать Лекс, а впереди у нас крайне сомнительная афера. Идею с маской мой друг, кстати, подцепил от Кейна с Редженсом, вытащив-таки из меня все подробности их нападения на меня.

Выйдя на платформу, следуем к общественному туалету, возле которого собираемся встретиться с Морисом. Остальные члены команды, как мы с трудом договорились, на данном этапе участвовать не будут. Дело в том, что протащить одного постороннего на территорию стражей – уже большой риск, а уж тащить туда всю ораву – вообще безумие. Тем более что фактически для выполнения задания достаточно одного техника, ну а мы с Лексом будем просто дверки перед ним открывать. Остальные согласились, хоть и не без истерик, ждать на телефонах на случай, если вторая часть задания будет проходить где-то в более доступном месте.

Мориса приходится подождать. Он пребывает только на втором автобусе, опоздав на первый. Разница по времени не большая, но это уже первый звоночек. Второй раз судьба делает нам намек тем, что Морису не удается попасть в туалет.

– Какого черта, двери же разблокированы! – сердится он, раз за разом безуспешно дергая за ручку. На панели рядом горит разрешающий зеленый сигнал.

– Карма нас настигла, – торжественно говорит Лекс, – это нам за взлом ЗОПа, Муравейник негодует и хочет нас проучить.

– Технически, это мы его не взламывали, – Морис бросает на него злой взгляд.

– Что, если нам действительно не стоит этого делать? – озвучиваю опасения, мучавшие меня всю ночь.

– Почему? – Лекс отдает Морису свой мультитул, с помощью которого тот пытается что-нибудь поделать с заклинившими дверями. Странно, что у него нет собственного, он же техник. Или наоборот не странно, я же плохо представляю, чем он на самом деле занимается и как.

– Что если хозяева игры нашими руками хотят добиться каких-то своих целей? Преступных, я имею в виду, – поясняю я свою мысль.

– Судя по всему, они и так достаточно могущественны, – хмурится Лекс, – и мы вряд ли им для чего-то нужны. Но даже если они действительно манипулируют нами, то…поглядим. Нужно просто тщательно анализировать возможные последствия наших действий, и если мы поймем, что они могут кому-то навредить…тогда и остановимся.

– А что если мы не поймем вовремя? – упорствую я.

– Пока что все выглядит действительно как игра, – встревает Морис, открыв-таки двери в туалет, хотя и с грохотом, и чуть ее погнув. – Мы не делаем ничего, что могло бы навредить кому-то кроме нас. Если боишься продолжать, мы поймем. Можешь выйти из игры.

– Нет, я с вами, – после секундного колебания говорю я. Сами-то они не прекратят, так что толку мне уходить.

– Хорошо, – Морис с пакетом идет переодеваться в мужской туалет, но через секунду вылетает оттуда, выпучив глаза. – Там… еще не убирались, – сдержанно характеризует он увиденное.

Еще бы. Раннее утро. Обслуживающая гильдия и так направилась по местам работы раньше всех, но общие туалеты спешить чистить никто не бежит. Они все же не самая большая необходимость для людей только что покинувших собственные жилища со всеми удобствами.

– Ну так иди в женский, – предлагает Лекс, – кто тебя увидит-то.

Конечно, люди уже появились на платформе, но никто в эту сторону даже и не смотрит. Мориса всего перекашивает, но он все же следует совету. Чтобы через секунду вылететь и оттуда.

– Меня сейчас стошнит! – предупреждает он, скрючившись. К счастью позыв его быстро отпускает. – Омерзительно! Люди отвратительны! – с буйным негодованием восклицает наш товарищ.

– Сюрприз! – восклицает Лекс, после чего мы, помявшись для приличия, бегом идем смотреть, что же там так взволновало его чувствительную душу. Ну да, есть от чего пригорюниться. В обеих комнатках удивительно грязно, но во второй сразу замечаем объект далеко не культурного значения, сложенный из использованных предметов гигиены.

В итоге, Морис переодевается за автоматом с газировкой, а маску напяливает без зеркала, исключительно под нашим руководством. Она очень качественная и, если не приглядываться, а только, скажем, мазнуть взглядом, может показаться, что это обычное человеческое лицо. Камеры маска должно обмануть, а вот люди могут оказаться удивлены, встретив такого в коридоре, так что скорее спешим на базу стражей.

На нашим уровне база стражей с помещением, где регистрируют обращения и выдают новые карты, совмещена с учебным корпусом. Я вхожу на базу через обычный вход и, убедившись, что стражей-регистраторов на службе еще нет, сажусь на стул для посетителей. Позже надо будет придумать на всякий случай хорошее объяснение, зачем я сюда пришла, а пока что я аккуратненько шарю под сидением и отклеиваю от него прилепленную к нему карту памяти – все, как сказано в сообщении от хозяев игры. Надеюсь, с точек зрения камер наблюдения мои действия не очень заметны. Теперь, как бы передумав, выхожу обратно на платформу.

Приходит в голову идея, что мое посещение вполне можно объяснить тем, что я хочу уйти от своего шинарда, и пришла я, к примеру, узнать, что для этого нужно. А вот что делать с тем, почему я передумала, не представляю. Предположим, испугалась, что ему доложат, и он, рассердившись, сбросит меня в бездну. Логичненько.

Карту памяти я отдаю Морису, и теперь сразу же начинается самая опасная часть нашего мероприятия. Времени у нас немного. Стражи сейчас на завтраке, но кто-то вполне может таскаться по коридорам. Ждать же начала занятий мы не можем, поскольку тогда же начнется рабочее время регистраторов.

Лекс с Морисом уходят, и я могу только представить их дальнейшие действия. Они должны пройти по внутренним коридорам, потом Лекс входит в регистратуру через служебный вход по своей карте, якобы чтобы что-то забрать оттуда в качестве посыльного. Морис просачивается следом. Далее, с помощью оборудования в регистратуре он должен записать на имеющуюся у нас пустую идентификационную карту ту информацию, что содержится на найденной под стулом карте памяти. Если все пройдет хорошо, позже мы встретимся в пустой аудитории рядом с конференц-залом. В этом зале сегодня будет проходить экзамен по праву. Когда он начнется, нам нужно будет распечатать с компьютера рядом с этим залом некоторые файлы.

Пока что иду разбирать гору белья, носков и полотенец, которую мне накидали курсанты. Ее нужно быстренько ликвидировать и стирку поставить тоже, чтобы, если кто заглянет, не догадался, что я участвую в чем-то непотребном.

Все начинается после первого занятия. Офицеры строят нервничающих, но старательно не подающих вида курсантов и шеренгами уводят их в конференц-зал. Там им предстоит сначала письменный экзамен, а потом устный для избранных представителей каждого отделения. Какое-то время в коридорах людно и, тем не менее, довольно тихо. В зал проходят курсанты других отделений, народу много, но все очень организованно, не в пример галдящей и шумной толпе бывших школьников, которыми они были еще не так давно. В итоге ждать момента, когда за всеми закроются двери зала, приходится совсем недолго.

Они закрываются, и становится очень пусто и оглушающе тихо. Я иду к той аудитории, где все это время, должно быть, прятались ребята. Чтобы не нарушать эту прекрасную тишину, иду на цыпочках. Подхожу к двери и едва успеваю отдернуть от нее руку, когда рядом со мной появляется Редженс. Но толку-то? И так ясно, куда я собиралась войти.