Текст книги "Жук в Муравейнике (СИ)"

Автор книги: Дана Обава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9. Декор

– Я познакомился с Герти, когда меня послали решить проблему с терминалом в магазине декора на тридцать шестом, – вспоминает Морис.

Мы втроем сидим в его апартаментах и пытаемся восстановить некоторые пробелы в своих знаниях об игре и заодно понять, как нам добраться до остальных ее участников. Контакты, которыми мы все обменялись еще в самом начале, оказались стерты, так что ради решения этого вопроса приходится поворочать мозгами.

Я очень жалею, что мы пришли для разговора именно к Морису. Он усадил нас на втором ярусе за небольшим квадратным столом у самого ограждения. Отсюда и в зал можно выглянуть, и вокруг нас продолжение его коллекции, которую я в прошлый мой приход не успела доизучить. Жуткие жуки в рамочках, развешанные по стенам, мне лично сосредоточиться не помогают. Когда я не смотрю на них прямо, мне начинает казаться, что они не висят себе высушенными трупиками на местах, а ползают между рамками и все вместе издают тихое навязчивое шуршание. Кроме того мне снова мерещится то сине-серое чудовище, которое я впервые увидела в столовой. Оно бродит туда-сюда прямо за спиной у Лекса. Хоть запаха нет – и то радость.

– Так что мы сможем найти ее по месту работы, – продолжает Морис по поводу Герти. Я стараюсь снова включиться в обсуждение или хотя бы слушать, что говорят ребята.

– А поподробнее? – просит Лекс. – Как она попала в игру? Это ты ей предложил?

– Нет, не я, – Морис разводит руками, – но предложение присоединиться к игре пришло ей, как раз тогда. В тот день управляющий магазином послал Герти объяснить мне суть проблемы с терминалом, и пока я с ним возился, мы немного поговорили. Она показалась мне очень одинокой девушкой и мне даже пришла в голову мысль поговорить с ней об игре, хотя я тогда не знал, как можно в нее кого-то пригласить.

– А сам-то как в нее вступил?

– Мне пришла реклама игры на электронную почту с адреса, который был очень похож на адрес одного моего товарища. Я просто не заметил разницы, иначе ни за что бы его не открыл. В сообщении были правила и вступительное задание для меня. Оно выглядело очень простым, и так оно и оказалось в дальнейшем, но когда я пришел к Герти, на тот момент я его еще не выполнил. Закончив с терминалом, я увидел на экране открытую почту Герти, и там как раз было сообщение для нее от хозяев игры. Задание для нее оказалось похожим, в том же месте и в то же время. Так что я уговорил ее принять предложение и пойти туда вместе.

Лекс уточняет детали, я выписываю все на лист бумаги.

– Значит, все началось с тебя, – предполагает мой друг. – Потом они следили за тобой, набирая остальных участников, так?

– Не-ет, – качает головой Морис. – Ворчуна и Палому мы впервые встретили на месте выполнения задания. Это был людный перекресток, где скрещивались два потока людей из галереи и тоннеля. Я считал людей, выходящих из тоннеля, Герти должна была посчитать количество колесных средств, которые они использовали. Через некоторое время мы заметили еще двоих, занимавшихся, очевидно, тем же самым, только для выхода из галереи. Когда заданное время вышло, мы все получили новое сообщение, в которых говорилось, какие манипуляции мы должны были провести с теми числами, которые у нас четверых получились, чтобы получить адрес ячейки в хранилище и код от нее. Таким образом, мы и поняли, что состоим в одной команде.

– То есть вас четверых ввели в игру практически одновременно, а нас двоих отдельно позже, – удивляется Лекс.

– При этом во второй команде так и осталось четыре человека, – недоумеваю я.

– Ну это если в последнем задании участвовала вся их команда, – уточняет Морис. – К тому же у нас Ворчун сбежал раньше, чем мы познакомились со второй командой. У них могло произойти то же самое. Так что мы точно не знаем, сколько с той стороны участников.

– Верно, точно не знаем, – кивает Лекс. – Нужно проверить. Отметь это как-нибудь, – просит он меня. – Итак, Герти мы найдем на работе, про Палому мы, – он запинается, – все знаем. Остался Ворчун. Кто что о нем помнит?

– У него оранжевая карта и он живет на семьдесят втором уровне, – сразу выпаливаю я, как мастер запоминать о других людях несущественные подробности. Правда в этот раз информация нужная, но, когда я разглядывала карту Ворчуна, я не знала, что это может понадобиться.

– То есть он чей-то агбрат, и его шинард аж с продвинутого уровня, – хмыкает Лекс. Учитывая, какой транспорт он выбирал для возвращения домой, можно еще сузить границы его возможного обитания, – друг по привычке тянется за своим планшетом, но он все еще в ремонте на изгнании.

– Как-то при нас Ворчун столкнулся с бывшим одноклассником, – встрепенувшись, говорит Морис. – И тот спросил у него, что-то вроде…"как там твоя училка?"

– Интересно, – усмехается Лекс.

– Да, и "как вы переехали, ты вниз и носа не кажешь". Примерно так.

– Его шинард – училка в школе, – снова усмехается Лекс. – Думаете, она была его училкой?

– Возможно, хотя… – Морис задумывается, – Ворчун не намного старше вас. Но он мог ходить в школу другого сектора и пересечься с этой учительницей уже позже.

– Интересно, отношения с учительницей, – задумчиво произносит Лекс, уже явно начав перебирать в голове своих школьных преподавательниц, глядя на них, скажем так, с другого ракурса.

– Она, наверное, уже в возрасте, раз проживает на продвинутом уровне, – предполагает Морис с улыбкой.

– Судя по фразе одноклассника, она переехала туда не так давно, – возражает Лекс. – К тому же что, по-твоему, учителя не могут отличиться чем-нибудь? Получают повышение только за выслугу лет?

– Понятия не имею, честно говоря, – Морис пожимает плечами. – Значит, нам нужно влезть в базу данных научной гильдии и скопировать адреса всех школьных учителей женского пола, проживающих на семьдесят втором…

– То есть вы хотите еще раз по крупному нарушить закон? – интересуюсь я скептически.

Лекс смотрит на меня с удивлением.

– Ну, или… – вдруг у него рождается другой менее сложный вариант: – можно спуститься в школу и полюбопытствовать там немного. Наверняка такую пикантную ситуацию между учеником и учительницей не обошли вниманием местные СМИ.

– Но это же вмешательство в личную жизнь, – не понимает Морис. – Вряд ли бы такие новости разрешили печатать.

– Да не печатать, а выбивать в камне, чтобы такая ценная информация осталась в веках, – Лекс фыркает. – Ты что, никогда ни в школьном туалете не был, ни в физкультурную раздевалку не заглядывал?

– Ну, знаешь, то, что там, на стенах, пишут, я не читал, – говорит Морис обидчиво.

– Значит, ты многое пропустил, – веселится Лекс. – Информация там передается коротко, емко и доходчиво. Всегда бы так, а то понапишут целые простыни, читай потом.

– Ладно, если вы считаете, что сможете так что-то узнать, не буду спорить, дерзайте, – Морис поднимается и отходит к стене, где в нише на нескольких полках стоят пронумерованные ящики. Из одного из них он достает карту памяти. – Но если ничего не выйдет, найдите там, в школе, любой терминал – они там все подключены к одной сети – и запустите с этой карты программу. Она там одна, не ошибетесь. – Морис протягивает карточку Лексу. – Полагаю, этого будет достаточно, чтобы обойти тамошнюю защиту и, я смогу скачать нужные списки дистанционно.

– То есть ты сам с нами не пойдешь? – спрашивает друг, запихивая карту в один из карманов.

– Вы еще похожи на школьников, а я уже нет, – будто бы даже с сожалением произносит Морис. – А если вас узнают, можете сказать, что соскучились. Ты ведь любила ходить в школу, правда, Вета?

– Не настолько, – дергаюсь я. Действительно, нас вполне может кто-нибудь узнать и отбрехаться будет довольно сложно.

– Я же в это время навещу Герти и Палому.

– Кстати, Паломе можно и позвонить прямо сейчас, – кивает мне Лекс. – Вы ведь взяла ее номер по новой?

Взяла-то взяла, только он в телефоне в рюкзаке медвежонка Потапа.

– Лучше поговорить с ней обо всем лично, – возражает Морис. – Я предложу ей переехать ко мне. Если хозяева игры действительно связаны с организацией, которая помогала Паломе, то ей и ее ребенку не безопасно оставаться под ее покровительством.

Сначала предполагаем спуститься на уровень школы, когда там полным ходом идут занятия и наиболее маловероятно нарваться в коридорах на кого-нибудь знакомого. Потом вспоминаем о камерах, обойти которые полностью будет сложно. Охрана наверняка посчитает подозрительным, что кто-то слоняется по коридорам в учебное время. Хотя по опыту Лекса, некоторые охранники не особенно внимательны, но их смены тасуются каждый год, а то и чаще. Неизвестно кто наблюдает за экранами сегодня.

Решаемся дождаться обеденного перерыва. Заходим на уровень, когда там уже царит гвалт и столпотворение. Кто-то спешит в столовую, кто-то переодеваться после занятий в секциях, некоторые выстраиваются в очереди перед недостаточным для такого количества народа числом автоматов со сладостями и снеками. Мы с Лексом преспокойно сливаемся со школьниками, никто не обращает на нас внимания. Но мы и выглядим-то практически также как старшеклассники, только вот по ощущениям мы старше их всех лет на двадцать.

Лекс ныряет в мужской туалет, я прохожу дальше до женского. Мне везет – первые секунды, как я вошла туда, кроме меня внутри пусто. Так я успеваю найти наиболее разукрашенную кабинку, прежде чем за спиною раздаются голоса. Быстренько захожу и закрываюсь в ней.

Так-с, читаю все надписи подряд. Честно говоря, делаю это в первый раз, раньше почему-то в голову не приходило полюбопытствовать. Оно и к лучшему, мда… Тут и про меня лично парочка гадостей написана, а вот про Ворчуна ничего нет.

Снаружи меж тем слышится обычная девчачья болтовня. Определив по звуку, что ни с кем не столкнусь, быстренько отщелкиваю защелку на дверце и вылетаю обратно в коридор.

То, что Лексу повезло больше, видно сразу.

– Химоза! – восторженно шепчет он мне в ухо, взяв под локоток на ходу. – Там даже нарисовано, за что именно она взяла Ворчуна к себе наверх. Там целый комикс на стене! Со всеми анатомическими подробностями.

– Ну и кого из преподавательниц химии так обзывали? – хмурюсь я.

– Да каждую.

– Значит, у нас все еще мало информации.

– Правильно, поэтому возникает вопрос – ты готова пожертвовать собой ради общего дела? – патетически интересуется Лекс на ухо.

Я чертыхаюсь про себя, потому что жертвовать собой не очень хочется, но раз надо, так надо.

– Что у тебя на уме?

– Вон, посмотри, там твоя любимая учительница иномирской литературы, – шепчет Лекс.

И правда, впереди по коридору с электрическим чайником в руках спешит наша бывшая преподавательница прозы иных миров Лея Тиана Мур. Пока она нас не видит, задумчиво глядя себе под ноги, но Лекс оперативно выставляет меня так, чтоб я попалась ей на пути. Мы не прямо лоб в лоб сталкиваемся, но близко.

Подняв голову и увидев меня (Лекс растворился в воздухе), учительница Лея тут же расплывается в улыбке. Она добрая женщина. Через минуту мы уже пьем с ней чай с печеньем у нее в кабинете.

К моему большому сожалению, прежде всего, приходится обсудить мою собственную новую жизнь и мой новый имидж. Отвечаю неохотно, с особым тщательным садизмом грызя первую попавшуюся печенюшку, и добрая Лея вскоре заканчивает меня пытать и наоборот начинает рассказывать о том, как сложились дела у наших одноклассников, о чем она на удивление хорошо осведомлена. Никогда не устану удивляться, как коммуникабельные люди легко поддерживают связи, ходят друг к другу в гости, общаются без напряга. Слушаю и думаю, как бы свернуть с этой жизнеутверждающей темы моих одноклассников на Ворчуна, который закончил школу на сколько-то там лет раньше. В конце концов решаюсь поинтересоваться о других учителях – вроде бы это более нормальный вопрос.

И на меня тут же выливается море информации. И неожиданно оказывается, что учителя тоже люди! Судя по всему, пока мы у них учились, свою жизнь за пределами школы от нас они тщательно скрывали, а теперь как равным этим всем можно и поделиться. И вот Лея с упоением делится, а я только диву даюсь. Что только с ними не происходит! У нас с Лексом-то нормальная скучная жизнь выходит. Например, наша учительница биологии, которая преподавала у нас в последний год, оказывается, заядлая путешественница, успела пожить в пяти городах, дважды перебороть рак и пережить нападение сумасшедшего, облившего ее кислотой, которая только чудом не попала на лицо, поэтому по ней и не скажешь. А учительница по химии недавно защитила крупный исследовательский проект, за что получила повышение сразу на двадцать пять уровней и переехала к продвинутым. Да, это именно та, что устраивала углубленный курс химии для наиболее заинтересованных учеников, лучшим из которых она предлагала войти в свой когарт и переехать с нею наверх!

Ну, точно! Как я могла забыть! В нашем классе та учительница Лорда Мария Сим также озвучивала такое предложение, и Кейт даже рассматривала его как вариант для себя для продвижения наверх. Вот только с продвинутого курса ее прогнали с первого же занятия. Все-таки химия – совсем не простая отрасль знаний. Да и амбиции Кейт все равно не позволили бы ей оставаться чьим-то акбратом.

Я еле сдерживаю ликование. Кстати, выходит, Ворчун стал акбратом продвинутой, потому что проявил талант к химии, а не по тем причинам, что ярко проиллюстрированы в мужском туалете. Ничего удивительного, сплетням доверять нельзя, особенно если речь идет о чужих успехах.

– Редкий специалист, строгий преподаватель, – продолжает изливать дифирамбы своей коллеге Лея, – очень многое она дает нашим деткам, это да. Правда сейчас она на четверть года уехала в Термитник, участвовать в новом проекте, – к большому моему сожалению заканчивает она. Ну вот. От расстройства случайно проглатываю печенюшку целиком, так что приходится взять новую, чтобы было, что нервно крошить в руках. Раз шинард Ворчуна уехала из города, то нам не за кем проследить до самого их жилища и на нашего товарища так не выйти.

– А в этом году на ее дополнительный курс кто-нибудь пошел? – в наглую спрашиваю я и тут же панически пытаюсь сообразить, как можно такой интерес объяснить.

– Одну девочку она взяла, которая сейчас на последнем году обучения, – ничего не заподозрив, отвечает Лея. – Никта Твин Мира – очень умный ребенок, но очень погруженный в себя, я бы сказала. Она и на мой курс ходит, такие заумные сочинения пишет, что я даже побаиваюсь ее. Да что я – даже ее собственный отец был рад расстаться с ней на год раньше!

Я тут же цепляюсь за последнюю фразу.

– То есть эта девушка уже стала агбратом учительницы?

– Лорда тут же, как переехала, начала исполнять свою заветную мечту и оборудовать свою собственную лабораторию в своих апартаментах на семьдесят втором, – Лея кивает в такт своим словам. – Никта ей очень в этом помогает – не только я боюсь спорить с этой девочкой, поставщики, грузчики – все по струнке ходят. Так что они съехались уже сейчас. Конечно, это оказалось не очень своевременно, учитывая, что вскоре после переезда Лорде пришлось на долгое время уехать, но она сказала, что у нее уже есть еще один акбрат, постарше Никты, так что девочка там наверху одна не осталась.

Да уж, не одна, а с товарищем, к которому в любой момент могут нагрянуть либо стражи с обвинениями в убийстве, либо сами убийцы. Повезло девушке чрезвычайно.

Мне тоже везет. У Леи должны начаться занятия, так что мне не приходится искать повод откланяться. Выйдя в коридор, сразу же обнаруживаю ожидающего меня Лекса, который волшебным образом вновь материализуется среди учащихся.

Дело за малым. Мы подходим к висящему на стене расписанию и находим в каком классе заменили учительницу химии. У них еще сегодня два урока, так что нам придется пока где-нибудь прогуляться. Поднявшись на двадцать первый, звоним Морису через терминал в отделении почты.

Мы почти уверены, что хозяева игры не имеют сейчас доступа к планшету Мориса, но почти – это не точно, так что стараемся особо не распространяться в разговоре.

– Вы сделали то, что я просил? – спрашивает он.

– Не пришлось, – отвечает Лекс, косясь на девушку за стойкой приема почтовых отправлений.

– Неужели? – голос Мориса звучит скептически.

– Нашли, кому сесть на хвост, – поясняет Лекс, – но до этого момента придется погулять самостоятельно. У тебя что?

– Пол дела сделано, – Морис делает паузу, соображая как бы получше да поуклончивей выразиться. – Компьютер я починил, а вот голубка из сада упорхнула. – Вот так вот выразившись, он вопросительно смотрит на нас с экрана.

А что? Все понятно. С Герти он поговорил, а Паломы на ее рабочем месте в саду не застал.

– Мы как раз успеем доделать это твое дело, гнездышко голубки от нас недалеко, – с улыбкой предлагает Лекс, глядя на меня. Я киваю. Если Палома вернулась в свои положенные ей от гильдии апартаменты, как вроде бы собиралась, то это действительно недалеко от нас.

Все же путь к нашей упорхнувшей голубке занимает у нас значительное время, поскольку мы умудряемся застрять в лифте и около двадцати минут имеем возможность наслаждаться переживаниями и нервными хождениями из угла в угол оказавшегося в заточении вместе с нами банковского клерка. Причитания о том, что нужно было выбирать подъемник, с которого можно спрыгнуть, а не закрытую со всех сторон металлическую коробку, повторяются снова и снова, пока подоспевший техник наконец не распахивает перед нами двери, и парень пулей не вылетает на свободу. Его взмокшая от нервного пота спина совсем недолго мелькает перед нами, а потом мы сворачиваем в коридор к жилым апартаментам и очень вовремя.

Мы тут еще не были, но по номеру представляем в какую из дверей нам звонить. К счастью, еще только сворачиваем в нужный коридор, смотрим вперед и видим, что из этой двери выходят двое стражей. Один в зеленой офицерской форме, коренастый, с бритой на лысо головой, зато с довольно длинными усами и совсем коротенькой бородкой, выбритой пятнышком под нижней губой. Второй в синей форме и ничем особо не примечательный, должно быть, рядовой из приписанной к офицеру группы. Такая вот неприятность. Приходится значительно напрячься, чтобы спокойно пройти мимо этих двоих, не выдав себя.

Зайдя за угол, мы сразу же понимаем, что попали в ловушку. Впереди двери в общий гостиный зал, и зайти за них можно только имея карту жильца этого жилого блока. Или имея карту стража, но только получив предварительно для этого какую-то "санкцию". Затылками ощущая, что, по крайней мере, один из стражей пошел за нами, чтобы убедиться в нашей благонадежности, мы чуть было в отчаянии не останавливаемся сначала прямо посреди коридора, чтобы особо внимательно изучить нарисованную прямо на стене картину, но оттуда замечаем чуть дальше в нише вендинговый автомат и кидаемся с особым вниманием изучать его меню. Автомат, оказывается, выдает все к завтраку, включая выпечку, а вот время послеобеденное. Ну и ладно. Не пообедав, нам удается выдать вполне искренний интерес к булкам, которые автомат, вежливо прокомментировав голосом приятного тембра наш "прекрасный выбор", вознамеривается для нас подогреть. Согласившись минутку подождать, мы, как бы невзначай оборачиваемся, чтобы увидеть, что страж в синей форме, потеряв к нам интерес, уходит обратно за угол.

Только прожевав выданные нам через тридцать секунд нежные булочки с вареньем, мы рискуем вернуться по коридору к двери Паломы и позвонить.

Нам долго никто не открывает, и мы уже успеваем испугаться, что стражи устроили обыск без присутствия жильца, а, значит, наши общие дела обстоят очень плохо, но наконец зареванная и взлохмаченная Палома появляется перед нами. Она тут же бросается мне на шею и продолжает громка плакать уткнувшись носом мне в волосы. Я обнимаю ее и пытаюсь мягко втолкнуть обратно в квартиру, чтобы Лекс мог закрыть за нами дверь.

Пока Палома старается взять себя в руки, мы успеваем осмотреться. В нескольких комнатах все перевернуто вверх дном. Поскольку она с сыном долгое время скиталась по чужим углам, большая часть вещей еще недавно была в коробках для перевозки. Сейчас же все вывернуто и разбросано по полу. Разбитые рамки с фотографиями валяются вдоль стены, уцелела лишь одна, где ребенок совсем маленький. Его самого к счастью в квартире нет.

– Эти сволочи угрожали мне! – причитает Палома. – Они уверены, что это я что-то сделала с Сэмом! Если я через два дня сама не… – она захлебывается в слезах. – Они заберут меня и развяжут мне язык… вы представляете как. А что будет с моим мальчиком тогда?

– По документам он мертв, – говорит Лекс растеряно.

– Но если я окажусь у них, они как-то вытащат у меня это прямо из головы! – вопит Палома, бешено жестикулируя. – Они все узнают, я не смогу его защитить от них! – Сейчас в приступе паники она выглядит умалишенной, спутанные вьющиеся волосы торчат во все стороны, лицо опухло от слез и искривилось в жуткой гримасе боли.

– Мне никогда от них не избавиться! Надо бежать… – Палома падает на колени и начинает истерично сгребать вещи в одну из покореженных коробок.

Без новых фиктивных документов, которые еще нужно как-то достать и оплатить, как мы все прекрасно понимаем, она не сядет с сыном на поезд. Даже если в приступе отчаяния она решится идти пешком через лес…для нас, городских жителей, такой многодневный поход кажется непосильной задачей. Но даже если она доберется до другого города, что она там будет делать без денег и документов? А если попробует прибиться к какому-нибудь вольному поселению на свободных территориях, то это еще сложнее. Местные относятся к чужакам с особым подозрением, могут убить или в лучшем случае передать стражам. По крайней мере, так нам говорили в школе. Хотя за последнее время мы имели возможность убедиться, что некоторая информация оттуда не совсем соответствует истине.

– На самом деле у них же нет ничего против тебя, – возражает Лекс. – Кроме мотива. Наверняка твой Сэм многим напакостил в жизни, и стражи занимаются тем, что просто ходят и угрожают всем потенциальным кандидатам в его убийцы. Она наверняка блефуют и никуда тебя через два дня не заберут, всего лишь пытаются на тебя надавить на случай, если ты хоть что-нибудь знаешь о его исчезновении.

Палома на секунду останавливается, но тут же отрицательно качает головой.

– Нет, они наверняка что-то знают! Они вели себя так уверено! Нет, они точно знают, что это я его убила!

– Ну, вообще-то это я его убил, – напоминает Лекс.

– Хватит признаваться в том, чего не было! – кричу я, со страхом оглядываясь вокруг. Могли наведавшиеся стражи незаметно установить здесь прослушку? Конечно, могли, но куда?! Я начинаю бегать по комнатам, оглядывая все поверхности. Лекс, чертыхнувшись, начинает мне помогать. Палома же продолжает упрямо и беспорядочно запихивать вещи в помятые и рваные коробки, что вообще-то довольно бесперспективно, но если это ее успокаивает, то пусть.

Никому из нас так ничего и не удается найти. Правда, откуда нам знать, что именно надо искать. Выдохнувшись, мы все трое падаем на пол.

Пока что совершенно неясно, что делать с Паломой. Но бежать ей или даже прятаться опасно, стражам это может показаться свидетельством вины. Вытащив в коридор, стараемся хотя бы предостеречь ее на счет хозяев игры, но как можно мягче, чтобы не вызвать новый приступ паники. В итоге расстаемся с ней с тяжелым сердцем.

Поспешно спускаясь обратно в школу, встречаем возле дверей на уровень Мориса.

– О Герти я позаботился, – говорит он. – Она отпросилась с работы на несколько дней, и я отвел ее к ее друзьям. Мы договорились, что она пока не будет оттуда выходить, пока мы все не решим. Я сказал, чтобы она держала телефон выключенным и больше ни с кем не связывалась. Так что, думаю, она сейчас в относительной безопасности.

– Одной проблемой меньше, – вздыхает Лекс. Он быстро вводит Мориса в курс дела. Потом мы его оставляем возле выхода, а сами спешим к аудитории, где по расписанию вот-вот должен закончиться последний урок Никты – акбрата учительницы химии. Нам предстоит уже на месте быстренько догадаться, кто именно из двадцати школьников наш объект.

Преследовать Никту и легко, и сложно одновременно. За всю дорогу она ни разу не оборачивается, внезапно не тормозит и очень четко и заранее демонстрирует свое намерение запрыгнуть на подъемник или в двери автобуса. Зато двигается она быстро, чуть ли не бежит, а в толпе лавирует как реактивная белка. Пара задетых ею граждан возмутиться не успевает. Мы несемся за ней сломя голову, даже не пытаясь это скрывать.

На пропускном пункте на продвинутые уровни сегодня небольшая очередь – стражи проверяют идентификационные карты, прежде чем пропустить через двери. Увидев это издалека, мы притормаживаем, а вот Никта нет. Она пролетает мимо безропотно ожидающих людей и сама сует свою карту стражу в руки. Тот раздраженно вздыхает, но все же подносит эту карту к считывателю и, кивнув, возвращает ее обратно девушке. Ну вот, именно сегодня мы нарвались на не слишком принципиального стража!

Мы только подходим. Перед нами всего три человека, но учитывая скорость, развиваемую жертвой нашего преследования, нам этого промедления вполне хватит, чтобы ее упустить. А заодно и наш лучший шанс найти Ворчуна. Поэтому Лекс, не сводя глаз с Никты, уходящую за раскрывшиеся двери, быстро наклоняется на ходу, делая вид, что что-то поднимаем с пола.

– Она обронила! – машет он рукой, в которой ничего на самом деле нет, и проскакивает мимо очереди и мимо стражей в открывшуюся для Никты дверь в последнюю секунду, прежде чем та снова захлопывается.

– Совсем молодежь охамела! – все же взрывается страж и, бросив очередь на своего напарника, кидается в погоню. За открывшейся повторно дверью никого уже конечно нет. Второй страж только спокойно ухмыляется и протягивает руку за картой следующего в очереди. Мы с Морисом аккуратненько пристраиваемся в ее конец.

Люди в очереди, кажется, хотят поскорее попасть на ту сторону, также как и мы. Но они-то надеются застать разборки стража с нарушителем, а мы почти уверены, что увидим только взбешенного стража бегающего по коридорам. Мы оказываемся правы. Только вот вскоре пребывает еще один дополнительный наряд стражей, и мы с Морисом спешим улизнуть подальше, поскольку они собираются смотреть записи с камер, на которых мы все четверо наверняка выглядим подозрительно, передвигаясь цепочкой существенно быстрее остального потока прохожих.

Вернуться собираемся через час, когда точно все успокоится, но выдерживаем только двадцать минут. Точнее говоря, я выдерживаю. Наедине с Морисом мне все еще неловко, хотя о своем предложении он на этот раз не вспоминает, видимо, тема закрыта.

Поскольку связи с Лексом у нас сейчас нет, мы идем на семьдесят второй и шатаемся там возле лестницы в районе пропускного пункта, пока друг сам нас не находит.

– Все нормально, я видел, в какую норку она шмыгнула, – машет он нам.

– А стражи тебя не догнали? – интересуется Морис.

– А что, они пытались? – делает удивленное лицо Лекс.

Может, и не особо пытались. Все равно личность нарушителя, скорее всего, стражи установить смогут и так, а потом передадут информацию Кейну. И уж он нам задаст.

Решив пока что не переживать о том, что мы все равно не сможем изменить, проходим по красивым светлым коридорам до апартаментов учительницы химии, в которых предположительно должен прятаться наш товарищ Ворчун. Морис звонит в дверь.

– А кто-нибудь знает, как на самом деле зовут Ворчуна? – спохватывается Лекс. Мы с недоумением переглядываемся.

– Э, Палома вроде бы знает, – Морис поспешно вынимает свой планшет, но Никта не дает ему столько времени. Дверь распахивается без каких-либо вопросов.

– Ну, – сердито понукает девушка, вопросительно подняв брови. Поверх одежды сейчас на ней белый халат, а волосы забраны под шапочку. На руках перчатки, на носу защитные очки. Она явно занята.

– Мы друзья Ворчуна, – с виноватой улыбкой произносит Лекс, – мы…

– Ну, так и идите к нему! – раздраженно приказывает Никта, отходя в сторону. – Он прячется у себя в спальне. Последняя дверь слева.

Мы с воодушевлением заваливаемся в длинный и широкий коридор, по которому запросто можно гонять на велосипеде. Он совершенно пуст и прямо таки сияет своими белыми голыми стенами. Заперев за нами входную дверь, Никта торопливо упархивает в одну из комнат и закрывается там изнутри, то ли попросту наплевав на то, что впустила в квартиру целую банду незнакомцев, то ли наоборот сильно испугавшись своего опрометчивого поступка. Мы проходим по коридору, заглядывая, раз уж так получилось, во все помещения, и видим совершенно необжитое жилище. В нем есть и своя столовая с длинным стеклянным столом, и гостиная с большим телевизором, свой тренажерный зал, огромная ванная с душевой, маленьким бассейном и парилкой. Везде либо горит основной свет, либо хотя бы подсветка. Но все предметы относятся скорее к декору, личных вещей не видно. Никто даже журнальчика на столике не оставил. В принципе ясно – хозяйки не было дома почти с самого переезда, а два ее акбрата, похоже, предпочитают проводить время исключительно в своих комнатах.

Добравшись до конца коридора, мы стучимся в закрытую дверь слева. Приглядевшись, Морис выбирает на загоревшемся на стене экране кнопку внутренней связи.

– Ворчун, это мы, твоя команда, нам надо поговорить, – негромко говорит он в микрофон. Мы ждем.

– У нас есть важные новости! – уже громче произносит Лекс. Мы ждем.

– Может, его и нет дома, – пожимает плечами Морис. – Никта, вернувшись, наверняка не проверяла.

Лекс кивает и на пробу нажимает на кнопку открытия двери. Замысловато соединенные панели перед нами тут же послушно разъезжаются в стороны, открывая нам таким образом вход в просторную спальню.

– Круто, – Лекс первым переступает полукруглый порог. Мы входим за ним, видя сначала только шикарный спальный модуль с задернутой занавеской. Я порываюсь подойти к нему, полагая, что Ворчун спит, но понимаю, что что-то не так и оборачиваюсь. Ворчун висит в веревочной петле, привязанной к декоративной конструкции под потолком.

Мы опоздали. Теперь остается только стоять и скорбно взирать на мертвое тело. Отчего-то такой вариант событий мы не рассматривали. Боялись, что Ворчун не выдержит и расскажет все страже, а то, что он уже не расскажет ничего и никому, даже не представляли.

Вообще-то, то, что висит перед нами, больше похоже на чучело, на манекен или куклу в человеческий рост. То, что жизнь покинула это тело, очевидно сразу, и никто из нас не дергается, чтобы попытаться его спасти, снять оттуда. Кажется, что настоящий Ворчун вот-вот войдет в дверь и сам удивится, что это у него висит тут такое посреди комнаты, словно старый костюм.