Текст книги "Сломать отличницу (СИ)"
Автор книги: Дана Данилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Мы можем друг друга использовать, раз выгодно обоим.
Кусая губы, быстро набираю ответ, чтобы не передумать.
Василина: «Доброе утро. Буду в школе завтра. Давай попробуем».
Роняю голову на сложенные руки, назад пути нет, сообщение удалить уже не получится, Атласов опять сидит в сети и уже даже печатает ответ.
Любимый: «Я рад, Белова Василина! Начнём сегодня, повтори время правления первых русских князей».
Деловая колбаса!
Невольно улыбаюсь, ругая себя последними словами, но знакомство с Родионом, пожалуй, самое чудаковатое в моей жизни, из рубрики «нарочно не придумать». И самое невероятное, что я начинаю привыкать к его стилю, а это очень, очень опасно!
Отложив телефон подальше, но на всякий случай выключив беззвучный, открываю сайт Решу ЕГЭ, нахожу вариант и начинаю перепроверять допущенные ночью ошибки.
Пару раз звонит мама, спросить, выспалась ли я и как мои дела. По её голосу понимаю, что на работе всё ещё не выправилось, поэтому пространными разговорами и расспросами не отвлекаю.
Время проходит незаметно, и я едва успеваю вспомнить, что нужно повторить первых князей.
Достаю с полки одну из самых своих увесистых блочных тетрадей, открываю и с первых же страниц окунаюсь в правление Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и всех первых Рюриковичей.
За окном полыхает закат, отвлекая меня своей чарующей красотой. Поднимаю глаза от записей, и устало вздыхаю.
Интересно, на сколько часов хватило моей гиперусидчивости? Встаю, чтобы сделать лёгкую разминку, чувствую, как все мышцы забились.
Пока выполняю приседания, выпады, отжимания, вечер неминуемо пожирает солнце, а комната потихоньку лишается оранжеватых всполохов.
Скоро придут родители, нужно приготовить ужин!
Оставив всё на столе, спускаюсь на первый этаж посмотреть, что есть в холодильнике, не нужно ли заказать каких-нибудь продуктов, пока есть время.
В заднем кармане домашних штанов пиликает телефон, достаю его, чтобы посмотреть, кто вдруг вспомнил о моём существовании.
Любимый: «Выходи».
Ёшки-матрёшки, уже?!
Нет-нет, сейчас никак не могу, я же не успела ужин сварганить, дома была и не нашла времени, а родители всегда могут.
Василина: «Мы можем через минут сорок хотя бы?»
Окинув взглядом полки холодильника ещё раз, понимаю, что есть всё необходимое, кроме времени!
Любимый: «Даже в гости не пригласишь?»
Кто бы сомневался, что запрятать наглую дерзость у Атласова так до конца и не получится.
Окна кухни выходят в сад, а не на дорогу, поэтому увидеть стоящих у ворот невозможно. Стрелой взмываюсь на второй этаж, но захожу не в свою, а в комнату родителей. Аккуратно поддев рукой шторы, отвожу их так, чтобы с улицы меня не было видно.
Атласов сидит на мотоцикле, уткнувшись в телефон.
Любимый: «Да, Белова Василина, я уже у ворот».
Прочитав новое сообщение, отскакиваю от окна, как ужаленная. Он отгадывает почти все мои действия и колебания! И въелся в меня, словно перманентный маркер.
Нервно сглатываю, размышляя, как же быть. Ноги, кажется, так и приросли к полу, отказываясь подчиняться бедовой голове, которая всё думает, думает и думает.
Ничего не мешает мне написать, чтобы подождал за воротами.
Ничего, кроме совести…
– Милости прошу, – распахнув калитку, говорю я, встречаясь с пронизывающе-напряженным взглядом Родиона.
23. Василина
Показав, куда можно загнать мотоцикл, чтобы он не стоял на дороге и не смущал наших соседей, приглашаю жестом домой.
Надо отдать должное, Атласов по сторонам не смотрит, наверное, ему и правда не очень интересно, где я живу, либо хорошо маскирует любопытство.
Дистанцию держит – уже выше всяких похвал!
– Обувь можно оставить здесь, – указывая на обувницу, говорю я, – кафель ледяной, вот тапочки.
– Обойдусь, – бросает в ответ Родион и ждёт, что я буду делать дальше.
Вспоминаю, как на заре наших тренировок партнёр вот так же испытывал моё терпение, и, надев непроницаемую маску вежливого равнодушия, провожаю Атласова в ванную.
– Здесь мыть руки, – говорю и пропускаю к раковине. – Полотенце можно взять чёрное.
– Серьёзно? – выгнув бровь, насмешливо спрашивает гость.
– Абсолютно! – отвечаю ровно, но безапелляционно.
Я на своей территории, ещё б из-за всяких десятиклассников смущаться.
Наверное, моё поведение реально изменилось, раз из глумливого взгляд Атласова становится заинтересованным. Ещё с секунду внимательно на меня смотрит, а потом всё-таки делает, как я сказала.
– Будут ещё указания? – выстреливает мне в спину, когда идём на кухню.
Показывать весь дом не собираюсь, двух комнат вполне достаточно для того, кого не хотелось оставлять на улице.
– Нет, просто садись, мне нужно приготовить ужин к приезду родителей, – говорю, не глядя на Атласова, махнув на стулья, что стоят около круглого кухонного стола.
Пока я достаю доску и нож, Родион уже вовсю хозяйничает на нашей кухне: открыл холодильник, вытащил помидоры, сыр, колбасу, зелень, майонез.
Молча наблюдаю за форменным безобразием, а ему хоть бы хны.
– А где у вас картошка? – проверяя выдвижные полки, спрашивает Атласов.
– Это мои родители, – зачем-то указываю на очевидное.
– Знаю, с моими познакомишься в субботу, – вытаскивая помидоры из пакета, отвечает Родион.
– Я сама могу приготовить им ужин!
– Ты можешь, а я хочу, – разворачивается ко мне всем телом и впивается взглядом в моё нахмуренное лицо. – Брось, Белова Василина, может, я так неловкость свою затемняю.
– Наглостью? – недоверчиво уточняю я.
– A la guerre comme à la guerre[1]! Так где картошка?
– В погребе, сейчас принесу, – уже смирившись с беспечным вероломством гостя, отвечаю я и отправляюсь в погреб.
Когда возвращаюсь, становлюсь свидетельницей интересной картины. Атласов пытается вскипятить чайник, который настроен у нас на умный дом.
– Алиса, вскипяти чайник до ста градусов! – отдаю команду я, посмеиваясь над Родионом. – Гроза инета и не может с чайником сладить?
Эта его оплошность неожиданно ломает всю неловкость, которая ещё нет-нет, да выскакивала в переглядках.
– Я почищу картошку, а ты завари чай, – снова приказывает и даёт мне в руки какой-то мешочек.
Читаю на этикетке: «Таёжный сбор. Чёрный индийский чай, ягоды можжевельника, рябины, калины, черёмухи, лепестки василька».
– У нас был такой? – спрашиваю с сомнением, может, правда где-то завалялся, а мы и позабыли.
– Я принёс, – и напоровшись на мой удивлённый взгляд, добавляет. – С пустыми руками не приучен ходить в гости.
– А, так план зайти всё-таки был? – открывая мешочек и высыпая десертную ложку заварки в чайник, ехидно интересуюсь я.
– Конечно! – пожимает плечами.
– И какой гостинец у нас в почёте, заранее узнал?
– Конечно.
– У кого? – заливая крутой кипяток в чайник, спрашиваю я.
– У Карины, – отвечает, внимательно поглядывая на меня исподлобья. – Да, Амирхановы не все в злую крапинку.
Подтверждая мои догадки, всё же добавляет Родион.
Тогда ещё интереснее становится узнать, почему Зарина его на дух не переносит. Но спросить не решаюсь, выведаю потом у подруги.
Атласов же успел почистить картошку и положить её в кастрюлю с холодной водой. Он на удивление очень органично смотрится за готовкой, в какой-то момент ловлю себя на том, что любуюсь его уверенными отточенными движениями.
– Решил запеканку? – спрашиваю только для того, чтобы отвлечь себя от сомнительных мыслей.
– Да, у вас есть специальная посуда?
– Да, сейчас.
Открываю нижний шкафчик, достаю стеклянную форму для запекания и протягиваю её Родиону, который уже даже нарезал картошку на мелкие кольца.
– И зачем тебе история, когда такие кулинарные способности?
– Тебя почаще видеть, – говорит как ни в чём не бывало и лукаво поглядывает на меня.
– А по правде?
– Почему ты думаешь, что я обманываю?
– Почему обманываешь? Просто отшучиваешься, – отворачиваюсь, чтобы достать две чашки и что-нибудь к чаю. – Конфеты, варенье, мёд?
– Поцелуй! – вдруг Родион оказывается совсем близко и свободной рукой перехватывает мои пальцы, впившиеся в ручку чашки.
Он хотел смутить меня, выбить почву из-под ног, скорее угадываю, чем чувствую это.
– Запомни, Атласов Родион, целовать нужно только тех, кого любишь! – говорю холодно и, толкнув его в грудь той самой чашкой, отхожу, чтобы накрыть на стол.
– Справедливо! – хмыкает он, соглашаясь, ведь знаем, что никакой влюблённости или симпатии между нами нет.
Как знаем и то, что это игра.
Такая вот неправильная игра на острие лезвия.
– Разогрей духовку, я сам налью нам чай, – отодвигая меня от стола, говорит Атласов.
Краем глаза подмечаю, как он быстро управился, остаётся только запечь, и вечер для подготовки действительно свободен.
– Начнём. Как, с кем и куда прибыл Рюрик в 862 году? – отпив пару глотков, Атласов вспоминает цель визита.
– По приглашению новгородцев Рюрик со своими братьями Синеусом и Трувором приплывают на Русь, – цитируя записи в тетради, рапортую я без запинок.
Когда повторил всяк легче, но это общеизвестный факт, поэтому никак не могу ожидать, что Атласов начнёт меня поправлять.
– Новгородцы? Тогда уже был Новгород?
– Разве нет? – хмурюсь.
– Нет, Василин, первой столицей была Старая Ладога, вот когда население пожелало поселиться на новом месте, тогда и появился Новый город – Новгород. Сам Рюрик сел княжить как раз в Ладоге. – терпеливо поясняет Родион, и голос его вдруг становится таким приятно спокойным, даже незнакомым.
– Понятно…
– Какие ассоциации будут с этим фактом?
– Что? Просто запомнить нужно.
– Травяной чай, запеканка и приятный вечер со мной! – озаряется улыбкой и подмигивает.
– А, ну, да, конечно! – опускаю глаза, вожу пальцем по чашке.
– Дальше?
– Приплыли, устроились, через два года братья умерли, а потом и сам Рюрик, оставил только малолетнего сына Игоря, а княжить стал Олег.
– А почему их вообще призвали? Что тогда происходило у восточных славян?
Кто бы мог подумать, что раздолбай может быть таким дотошным! Атласов мучит меня весь вечер, не давая увильнуть от развернутого ответа. Почему, когда, для чего…
Даже приготовившаяся запеканка не отвлекает его от расспросов. Уже и чай трижды кипел, и варенье подъели, и мёд достали.
– Всё, всё, сейчас голова лопнет, – наконец сдаюсь я, забыв участников второй междоусобицы на Руси.
– Не хочу тебя расстраивать, но знания у тебя…
– Я повторяла только первых князей! – пытаюсь отстоять свою пятёрку по истории.
– Их уже как таблицу умножения нужно знать.
– Мы с Татьяной Александровной пока на двадцатом веке зависли, потом начнём повторять всё сначала! – продолжаю защищаться, хотя понимаю, как Родион прав.
Атласов не успевает что-либо ответить, мой телефон сбивает его.
– Да, мам, привет! Вы скоро? – отвечая на звонок, спрашиваю я.
– Василин, мы пока ещё в офисе, никак не можем найти кое-какие документы. Ты найди там что-нибудь и поешь, не жди нас. Будем поздно, – слышу, как на том конце провода кто-то зовёт маму и она, убрав телефон от уха, отвечает, что уже идёт. – Василин, закройся на все замки, хорошо. Мы будем утром. Пока, родная!
– Пока… – уныло отвечаю я, и мама сбрасывает звонок.
– Тогда поедим мы, – продолжает хозяйничать Атласов, встаёт из-за стола и достаёт запеканку из духовки.
– Хорошо…
– На завтрак что-нибудь другое приготовлю, не дрейфь!
– На завтрак?!
[1] "На войне, как на войне"
24. Родион
Осмелиться – значит на мгновение потерять опору.
Не осмелиться – навсегда потерять себя!
Сёрен Кьеркегор
Она не такая, как Зарина…
Категоричная, скрытная, слишком рациональная. Холодная и опасная, словно сухой лёд.
Вывести на эмоции получается ровно на пару секунд, берёт себя в руки молниеносно! Интересно, это характер или многолетние тренировки в танцах?
Слишком серьёзная, строгая и требовательная к себе, амбициозная и принципиальная. И при всём этом ещё и гибкая, есть подозрения, что она уже с лёгкостью может подстраиваться под мои манеры. Блин, это не принять, одобрить их, а синхронизироваться, потому что ей…
Выгодно!
Да, это я понял, когда она согласилась на парную подготовку к истории. Дала ответ только, когда взвесила всё на своих суперточных весах. Даю сотку, что реально обдумывала все за и против. Такие расчетливые, как Белова, по-другому не умеют.
Удивлять Василину – тот ещё квест, каждый раз думаю, что бы такое сморозить, чтоб крылышки её подрезать. Долбанный Икар, она мастерит себе новые прямо в полёте, но в отличие от него, высоко к солнцу не поднимается.
Я ненавижу всех своих заказчиков и жертв их тоже, всегда стараюсь найти такие слабости, которые претят.
Но вот весь вечер наблюдаю за Беловой и всё больше поражаюсь, что такие девчонки ещё существуют. Настоящее пуленепробиваемое стекло!
Не могу найти, за что зацепиться, что возненавидеть в ней…
Сказать по-чесноку, взял заказ не только из-за денег, всегда хотелось узнать поближе девчонку, что стала Амирхановой ближе Карины.
Подходить без дела, для себя, было в лом, всегда находились отмазки, а вот когда не для себя – другой вопрос.
Она не такая, как Зарина…
Амирханова – огонь, вулкан. Пожар. Затушить её всегда было просто, впрочем, как и разжечь. Спесива, часто высокомерна и заносчива. С детства была такой и почти не изменилась. И взглядом испепелить может, выжечь дотла.
Но… умеет ценить и дорожить своим, будет сражаться за него до конца, даже в рукопашную пойдёт, если нужно.
Белова – вода, которая везде найдёт дорогу. У неё почти со всеми хорошие отношения, всегда старается помочь, в этом её сила и проклятье, ведь можно пользоваться.
Хотя… «нет» сказать тоже умеет, меня с завтраком лихо отшила!
Глаза…слишком взрослые что ли. С ней явно давно перестали сюсюкаться, если верить Карине, мать-юрист спуску не давала, рано научила, что такое «хорошо», а что такое «плохо» и что за это бывает.
Зарина всегда хотела казаться сильнее, неприступнее, чем есть. Василина… неприступная сама по себе, от природы.
И всё же, как они сошлись?
– И Артём не смог решить задачу? – из раздумий вырывает недоверчивый вопрос Беловой, которая уже минут пятнадцать болтает с подружкой своей.
На том конце провода Зарина что-то без умолку щебечет, это у неё тоже с детства, как пойдёт рассказывать, хрен остановишь. Раньше я готов был слушать её часами…
– А ты кровожадна, Амирханова! – заливисто отсмеявшись, проговорила Василина.
Она стоит ко мне спиной, зажав телефон между щекой и плечом, и прибирает столешницу гарнитура.
Особняк у Беловых, конечно, полный шик, даже у моего папашки в своё время не хватило денег, чтобы всё довести до ума. А тут… сарай ханский, не иначе, хотя не вычурно, не броско.
Мда, девчонка из неприлично богатых, таких даже у нас в городе по пальцам одной руки пересчитать можно.
– Нельзя так издеваться над своим же одноклассником! – отчитывает подругу Белова.
Та ей что-то начинает задвигать, Василина неодобрительно машет головой, но не перебивает.
Ещё и терпеливая…
– Ты куда? – заметив моё поползновение в сторону лестницы, Василина, схватила меня за рукав, отодвинув телефон как можно дальше от лица.
– Хотел комнату твою посмотреть, – шёпотом говорю я, не хочу раньше времени навлекать на Белову гнев её подружки.
– Нет, здесь будь! – властно шепчет в ответ, взглядом показывая на стул.
– Аллё, приём, Белова, ты меня вообще слушаешь? – недовольно спрашивают на том проводе.
– Да, конечно, слушаю. Перевариваю просто…
Ещё раз зыркнув на меня, Василина отворачивается, возвращаясь к раковине.
– Я пойду, – подхожу к ней со спины и, наклонившись чуть ближе, шепчу в ухо, свободное от вещания Амирхановой.
Василина вздрагивает от неожиданности. Да, определённо только от неожиданности, не стоит обольщаться.
Так, тормоз! Это ещё что за мысли?!
– Зарин, через две минуты перезвоню, – быстро говорит она и отбивает звонок.
Разворачивается ко мне, оказываясь слишком близко. Замираю, а надо бы сделать шаг назад, но не могу. Сердце заходится рванным ритмом, коротит так, что хочется самому себе затрещину дать.
– Спасибо за ужин и подготовку. Пойдём, провожу, – спокойно и невозмутимо говорит Белова.
Ровный голос, непроницаемый взгляд. Охренеть! Неужели её не берёт даже то, что между нами какие-то миллиметры?!
Стекло…непробиваемое!!!
Она не такая, как Зарина…
Киваю и, натянув маску самодовольного мерзавца, отступаю, чтобы пропустить хозяйку.
Нужно срочно покинуть этот дом!
25. Василина
– Если Артём тебе нравится, не думаю, что стоит его опускать…задирать точнее, – устало говорю я, пытаясь вразумить Зарину и не задеть за живое.
– Ничего, таким полезно! – отвечает подруга, словно не мне, а самому Конову, но не оправдывается, а снова задирается.
– Слушай, Зарин, он нормальный пацан, в меру умный и спортивный. Не нужно клевать его волю, может не выдержать твои подколы!
– Грош цена тогда ему и его Олимпиаде, – не сдаётся Амирханова, словно свою медаль проигрывает.
И я с отчаянием понимаю, что в последнее время совсем её не узнаю. Ну, не была она такой.
Ведь не была?
Атласов ушёл ближе к одиннадцати, остаться ему не дала и про всякие завтраки сказала сразу забыть. И хоть вечер с ним нельзя назвать спокойным, но вот на часах почти двенадцать, а разговор с подругой вымотал меня больше, чем требовательный опрос Родиона.
И я не могу сама себе объяснить, почему…
– Не на то тратишь энергию, Амирханова… – утомлённо перечу я, потому что Артём действительно порядочный и не заслуживает вакханалии, которую ему пытается обеспечить Зарина.
– Не учи жить, Белова! Кстати, я сегодня ему мельком так намекнула, что благодарна за Лампу, а он, прикинь, включил тугодума!
Нервно сглатываю. Нужно распутать затянувшуюся неправду, момент как раз подходящий…
– Зарин, я хотела тебе сказать…
– Этот что, был у тебя? – перебивает меня Зарина, голос её дрожит от лихорадочного возбуждения.
– Кто? – задаю наитупейший для такого момента вопрос, чтобы потянуть время.
Сама с ноутбука открываю Лампу и вижу последнюю запись: фотографию с подписью «Амирханова не переживёт…»
А на снимке мы с Атласовым, я держу калитку, а он закатывает мотоцикл к нам во двор.
– Дуру не включай! – цедит Зарина, сгорая от возмущения.
– Да, был, – признаюсь, не видя смысла отпираться.
Неужели он приезжал специально? Ради вот такой фотки и похабной подписи к ней? Разве может человек, приготовивший ужин, провозившийся со мной подготовкой к истории, быть настолько подлым?
– И что вы делали? – язвительно интересуется Зарина.
Если я сейчас признаюсь, что ту запись удалил Атласов, это будет означать, что и последнюю выставил он…
– Занимались историей, – так же ровно и правдиво отвечаю я.
Хватит с меня всех этих полуправд, которые превращаются в паутину лжи и затягивают нас с Зариной в свои сети.
– Ага, конечно! – фыркает, а я ставлю разговор на громкую связь, кладу телефон перед собой и прикрываю глаза.
Голова раскалывается, словно кто-то бьёт по ней молотом Тора. Растираю пальцами виски, пытаясь унять адскую боль.
– Думай, как хочешь, – сглатываю, горло вмиг пересохло. – Я только не могу понять, почему тебя это злит? Неужели подпись к фото правда, и ты не можешь пережить, что я общаюсь с Атласовым?
Знаю, что дорого обойдётся мне эта прямолинейность, но хочется вывести Зарину на откровения. Ведь тоже что-то скрывает, упорно, настырно, как умеет только она.
Мне бы сейчас что-нибудь успокаивающего, а не разговор по душам, но, видимо, я скрытый мазохист.
– Да потому что он использует тебя! Использует! Я же предупреждала уже. – вспыльчиво кричит в трубку, и я радуюсь, что подруга на громкой связи.
Ноутбук издаёт характерный звук оповещения, открываю глаза и словно сквозь туман вижу маленькое окошко в правом нижнем углу – уведомление с текстом нового сообщения.
Любимый: «Это не я, но сейчас удалю».
– Я тоже его использую, Родион отлично знает историю, может мне помочь, почему я должна отказываться? – спустя долгую паузу говорю Зарине, которая не перестаёт пыхтеть мне в динамик.
– Он тебе нравится? – вопрос подруги не застаёт меня врасплох, вполне логичен, но почему-то нервирует.
– Нет! – уверенно и невозмутимо отвечаю я, чтобы фантазии Зарины не полетели дальше и глубже.
Обновляю страницу Лампы и замечаю, что записи уже нет. Родион выполнил обещание!
– Правильно, он не может тебе нравится, как и ты ему! – детская категоричность подруги удивляет, но стараюсь не показать это.
Даже уже не спрашиваю, почему она так решила.
– Посмотри Лампу, запись удалена, – перевожу тему на приятное и, как хотелось, нескандальное.
Но заведённая Зарина не планировала останавливаться.
– Вот! Видишь, какими должны быть парни! Артём взял и удалил, а этот…
Всё, не могу больше молчать.
– Это Родион удалил пост! – даже сквозь расстояние чувствую, как потрясена Зарина.
– Как он…значит он…
Молчу, сама знаю, что это может значить, но уже не могу однозначно заявить, что админ – Атласов. Впрочем, защитить его тоже не смею.
– Завтра поговорим! – внезапно кидает подруга и бросает трубку.
С минуту сижу в тишине, только шум процессора напоминает мне, что я не сплю и всё происходит в реальности.
Открываю переписку с Атласовым.
Василина: «Кто админ Лампы?»
Как и тогда, с Артёмом, не вижу смысла начинать с претензий, гневных ответок, вдруг всё сложнее, чем кажется.
Родион читает сообщение сразу, как и набирает ответ.
Любимый: «Не знаю, могу только иногда взламывать и получать ненадолго доступ к управлению».
Что ж… Пусть так, презумпцию невиновности ещё никто не отменял.
Василина: «Почему тогда у меня получилось что-то опубликовать? Доступ оставался около суток».
Любимый: «Думаю, админу это было выгодно. Но доступ тебе закрыл тоже не я».
Василина: «Значит ты не ненавидишь Зарину?»
Любимый: «Я не умею её ненавидеть».
Что-то темнит… Верчу в руках телефон, обдумывая, стоит ли спрашивать дальше или лучше остановиться там, где мы сейчас. Но Атласов сам продолжает беседу.
Любимый: «Она тебя уже отчитала?»
Последнее, что хочу в этом сложном дне, это обсуждать подругу с десятиклассником, которому не спешу доверять. Поэтому оставляю его сообщение без ответа.
Спускаюсь на первый этаж, чтобы ещё раз проверить, все ли замки закрыла правильно. Попутно выключаю свет на кухне, который, оказывается, всё это время горел.
Дикое желание расслабиться уговаривает принять ванну, вместо быстрого душа, в чём я ему не отказываю.
Нужно не смыть, а вымыть этот день, вдруг завтра будет всё проще, слаженнее, справедливее. Загадывать-то никто не мешает.
Но не тут-то было…
26. Василина
Не понедельник день тяжёлый, совсем не он. Суббота!
Боясь проспать, я поставила десять будильников с интервалом в две минуты, боль, пощадившая голову ночью, вернулась с утра. Родители ещё не возвращались, значит мастерить себе завтрак придётся на скорую руку.
Хотя…там осталась запеканка, пойдёт!
Умываюсь, причёсываюсь, одеваюсь и разогреваю себе вчерашний ужин. Вкусный, надо сказать, у Атласова действительно неплохо получилось.
Я ещё тогда невольно подумала, что он для сестрёнки мог заменить и папу, и маму, которая чрезвычайно много работает, поэтому умением готовить Родион, наверное, не удивил.
Но и не восхитил.
Родители к завтраку так и не успевают, но сегодня я уже не та соня, что вчера, вполне успеваю доехать до школы сама.
Собираю рюкзак, который вчера после приятного купания, приготовить сил просто не было, и замечаю светящийся экран телефона.
Зарина: «Доброе утро, мы за тобой заедем. Через десять минут выйдешь?»
Неожиданное сообщение от Амирхановой заставляет застыть с учебником в руке. Человек-настроение продолжает меня удивлять, но на этот раз точно приятно!
Василина: «Утро доброе! Да, спасибо большое!»
Времени предостаточно, поэтому я успеваю даже заплести две объёмные косы и подкрасить ресницы.
Уже перед выходом вспоминаю, что необычный для учёбы вид могут списать на отношения с Атласовым. О них точно судачат во всех локальных чатах главные сплетники школы…
Взглянув на своё отражение в зеркале, с облегчением понимаю, что меня абсолютно не заботит их мнение.
– Привет! – кивает Зарина, как только я сажусь на заднее сидение.
– Привет! Здравствуйте! Спасибо, что заехали за мной. – здороваюсь и с тётей Верой, которая сегодня выглядит какой-то задумчивой.
– Да нам не сложно, извини, что раньше не предлагала нашу помощь, – полуобернувшись, проговорила подруга.
Она тоже сегодня какая-то… не такая.
Мне даже становится неловко, хотя я не планировала чувствовать себя виноватой за то, что многое не рассказывала ей. Но теперь не покидает ощущение неуместности, не должна я была здесь оказаться.
Больше в дороге мы не разговариваем, но добираемся до школы быстро, потому что выехали раньше обычного, да и зеленая волна попалась. На краю сознания, подумалось, что и день сегодня будет таким же удачным.
Попрощавшись с тётей Верой, выходим из машины.
– Знаешь, Василин… – начинает Зарина, когда мы уже заходим на школьный двор. – Я вчера наговорила лишнего, была неправа. Ты прости меня, пожалуйста.
И хоть на меня она не смотрит, говорит искренне, я это чувствую, потому что голос подруги сел, а лоб нахмурился. Она не привыкла извиняться, тем более просить прощения.
В нашей дружбе мне всегда было легче сделать первый шаг, быть мудрее. Поэтому признание Зарины ошеломило, я даже на время выпала из реальности, не заметив, что пауза затянулась, а подруга ждёт ответа.
– Зарин, я… – громко выдыхаю. – Я тоже была неправа. Абсолютно! Мне стоило раньше сказать… всё рассказать. Ты тоже прости меня!
Амирханова останавливается, поворачивается и внимательно всматривается мне в лицо.
И я только сейчас замечаю, что глаза у неё красные, опухшие, словно всю ночь проплакала. Даже тоналка не помогла закрасить последствия…
Мои глаза самовольно округляются, не пытаюсь даже остаться равнодушной. Нельзя!
– Зарин… – делаю шаг ближе, а она опускает голову, тяжело вздыхает. – Почему ты плакала? Из-за меня?!
Догадка пронзает сердце ржавой стрелой – не на вылет, она остаётся, чтобы приносить боль.
– Нет, нет, ты что! – схватив меня за руку, пытается уверить Зарина.
Слабо верилось, но я не стала выпытывать, лезть в душу. Ненавижу такое.
– Там свои заморочки были, но сейчас всё хорошо! Всё превосходно! – запричитала Зарина и, взяв меня под руку, потянула к школьному крыльцу.
– Хорошо, что ты не стала сильно краситься, – не скрываю свою радость от того, что подруга не прибегла к тяжелой артиллерии.
Значит случившееся можно пережить одной ночью.
– Да, хватит прятаться, – хмыкнув, сказала Зарина.
Мне по душе настрой подруги, но я с ужасом осознаю, насколько беспросветную ночь нужно было пережить, чтобы с утра рассуждать так!
Хочу ей сказать об этом, похвалить, поддержать. Но краем глаза замечаю вытянутую напряженную фигуру Артёма, который, в отличие от нас, проходит здание школы и скрывается за поворотом.
Непонятное чувство заставляет меня оставить Зарину, промямлив что-то скороговоркой, и кинуться следом за Коновым.
Бегу, а сама пытаюсь найти объяснения безрассудному поступку.
Но, повернув к мастерским, понимаю, что люблю-обожаю свою интуицию.
27. Родион
– Это не ты, да? Хозяин Лампы? – Сашка виновато пыхтит рядом, наматывая круги по кухне, пока я готовлю праздничный завтрак маме.
В пижаме с изображением авокадо она выглядит забавно. И уже всё по десятому кругу обошла, каждую пылинку в пятый раз смахнула и вот наконец решилась на разговор.
– Разве? – ехидно отзеркаливаю я её обычный тон, каким она меня любит стыдить.
Ничего, ей полезно. Будет знать, как во мне сомневаться!
– Всё правда указывало на тебя! – жалобно запричитала егоза, запуская палец в чашку с вареньем.
– Брысь! – шлёпаю по её руке, но не больно, только чтоб согнать загребущие пальцы.
– Родь, ну, правда, я виновата, но не так прям…
Сосредоточившись на готовке, молчу. Всё указывало, как же.
Всем просто так было удобно думать, даже Маффин первое время ходил смурной, хорошо хоть с ним сразу засахарились, чтоб непоняток не было на будущее.
Даже не интересно, что сейчас поменялось в головушке Сашки, пусть поварится со своими тараканами.
– А как у тебя соревы прошли? – ластится снова, пытаясь заглянуть в глаза. Настырная!
– Выиграл, – отвечаю сухо, но Сашка подпрыгивает на месте и кидается мне на шею со своими сестринскими объятиями.
– Я в тебя верила, бро! – тянется к щеке, но я аккуратно отстраняюсь. – Да что с тобой?!
– Накрой на стол, будь человеком.
Фыркнув, Сашка демонстративно отворачивается, мазнув по моему лицу своим конским хвостом. Но просьбу выполняет, и я краем глаза вижу, с какой любовью она расставляет тарелки с бутербродами на столе.
Мама – это святое. Для нас особенно.
Хотел встать раньше, но ночь выдалась отвратительной. Поэтому на скорую руку успеваю приготовить всего два вида бутербродов: с крабовыми палочками, сыром и с творожным сыром, красной рыбой.
Мама с минуты на минуту должна вернуться с ночной.
– Надеюсь, ей понравится… – вздохнув в унисон моим мыслям, прошептала Сашка.
– Обязательно! – поворачиваюсь, чтобы поставить на середину стола вишневый тарт.
– Ого, что-то новенькое! – позабыв, что ещё минуту назад ходила букой, с восхищением воскликнула сестрёнка и перескочила почти два стула, чтобы оказаться рядом со мной.
Не удержавшись, тормошу её чёлку липкими руками.
– Ай, дубина! Я только её помыла! – заверещав сиреной, Сашка тут же отскочила назад. – Да чтоб тебя сегодня так же намылили!
Ей-богу, она ведьма!
Вот стою сейчас напротив взбешенного Конова и вспоминаю ей слова-проклятья.
Как не кстати на ум приходят и другие предупреждения – Маффина, который ещё десять минут назад отговаривал меня встречаться с Артёмом один на один, мол у него коричневый пояс в кикбоксинге.
– Я предупреждал тебя? – явно повторяя свой вопрос, нависает надо мной Конов.
Точнее старается нависнуть, может, габариты мои провисают, но вот рост-батюшка даже чуть повыше будет. Поэтому дерзко ухмыляюсь.
– Предупреждал, – говорю с ленцой, растягивая слово на гласных.
– Тогда не серчай! – ухмыляется в ответ на грани оскала. Он безумно зол и не особо пытается скрыть это.
Вот Конов ещё ближе, а я даже не пытаюсь подсобраться, чтобы принять удар с наименьшими потерями, как учил Маффин. В голове бьётся только один вопрос: за Белову или Амирханову?
– Это не он! – обхватив кулак Конова нежными пальцами, прямо около моего уха воскликнула Василина.
– Василина… – предупреждающе, но довольно грозно прошипел Артём.
– У тебя есть доказательства, кроме тех моих слов? – девчонка не унимается, смотрю на неё во все глаза, чтобы запомнить вот такой.
Взбудораженной праведным гневом. Принципиально смелой.
Кулак Конова дёргается.
– Я могла ошибаться. Мы должны всё перепроверить! – продолжает она, почуяв, что одноклассник начал сомневаться.
– Он не отрицает! – кивает на меня, выдаёт прославленный, мать его, физик.
