Текст книги "Сломать отличницу (СИ)"
Автор книги: Дана Данилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Василина, мы уезжаем, завтрак на столе, ключи на тумбочке в прихожей, не забудь закрыть оба замка, – снова мягко и ласково целует.
Чувствую, как кровать становится легче с той стороны, где присела мама. Она уходит, предупредив меня напоследок, что уже полседьмого.
Я вчера опять легла сегодня, два часа ночи – не лучшее время, но зато всё успела сделать, хотя в последние дни собрать себя в кучу получается всё сложнее.
У папы проблемы на работе, тяжело переживает налоговую проверку, не всё гладко с главным бухгалтером, о котором не раз предупреждала мама. Поэтому родителей на этой неделе я вижу только с утра, и то больше слышу, когда встаю, их уже нет. А на днях вообще дома не ночевали.
Мама делает всё, чтобы помочь папе, вырулить из передряги законно и юридически обезопасить себя.
В эти дни я забыла, что такое авиарежим, чтобы всегда оставаться на связи, если позвонят родители.
Поэтому вчера помогала не только себе с подготовкой, но и лоботрясам в общей беседе. Зарина на связь не выходит, но и я ей тоже больше не пишу, невозможно постоянно извиняться, это игра в одни ворота.
Но, с другой стороны, мне полегче, не хочется при виде подруги выдавать жалящие секреты. Не чувствую себя обязанной это сделать, наверное, поэтому не спешу мириться.
Но часть груза мне скинуть всё-таки удалось.
На следующий день рассказываю о случившемся Артёму. Конов слушает сдержанно, чуть сжав кулаки, а через день уже вижу Атласова с подтёками вокруг правого глаза и разбитой губой.
Карма– старушенция неподкупная, а бумеранг, помощник её, тем более!
Разговор, надо полагать, выдался содержательным и поучительным, потому что Родион больше меня не допекает. Это радует и у меня получается расслабиться, не тушуясь под его непроницаемым взглядом, который то и дело ловила в школьных коридорах.
Правда наша маленькая шалость в виде поста-оправдания не удалась, публикацию удалили уже через полчаса и охват получился не такой, какой хотелось бы, но тоже неплохо.
Без ободряющей поддержки Конова я бы в жизни не решилась воспользоваться свалившейся «привилегией», как выяснилось, Атласов не успел ограничить мне доступ к управлению паблика. И нам это было на руку.
Мы здорово заобщались с Артёмом, он оказался очень интересным, но я стала замечать, как это раздражает Зарину, поэтому беседы с Коновым сошли почти на нет, а переписка – не выход, учитывая способности Атласова.
В общей беседе желают друг другу удачи, успехов и лёгких вариантов, потому что сегодня первый школьный пробник на четыре урока. Ста баллов пока от нас не ждут, но напортачить в первой части будет непростительным ударом для Натальи Владимировны.
Завтракаю в тишине, собираюсь неспеша и едва успеваю заметить, что бессовестно опаздываю в школу. Наспех свалив посуду в раковину, бегу умываться и одеваться, по пути заказывая такси в приложении.
Чищу зубы и, скосив взгляд на телефон, замечаю, что пошла пятая минута поиска авто.
Твою дивизию! Час пик! Ни одной машины, даже за косарь никто не желает подкинуть меня до школы. Я готова поднять стоимость поездки, только таксистов по близости действительно нет.
– Опять… – сплевывая в раковину, злюсь на себя.
По непривычке последние дни не успеваю вовремя собраться в школу и прихожу а-ля «подайте милостыню бедному одиннадцатикласснику».
Неужели опять придётся гнать на велике? Блин блинский, даже так уже не успею…
Прихватив телефон, мчу в комнату, открываю шкаф и не глядя беру первый попавшийся сарафан и рядом с ним блузку. Погода вроде пока позволяет ходить девочкой-девочкой.
В комоде нахожу капронки, надеваю их с немыслимой скоростью, молясь, чтобы стрелки не пошли раньше того, как ноги встретят школьные стулья. Махнув пару раз расческой, приглаживаю волосы, чтоб они уж не совсем напоминали культовое «я упала с самосвала, тормозила головой».
Когда телефон пиликает, подрываюсь к нему через всю комнату, как сумасшедшая. Первый – русский язык, Наталья Юрьевна и так на меня поглядывает который день. Счастье, что пока не оставляет на беседу, но стыдно ужас как!
Любимый: «Выходи, опаздываем».
Вчитываюсь в сообщение и замираю. То ли радоваться, то ли негодовать…
Ненавистная переписка восстановлена, а я помню, у меня получилось её удалить тогда. Атласов и тактичность, видимо, в разных вселенных живут.
Выглядываю в окно и встречаюсь взглядом с Родионом. Он стоит, привалившись на мотоцикл, и вертит в руках шлем.
Я определенно схожу с ума, ведь правда рада увидеть его. Это потому, что опаздываю, в любой другой день привычно проигнорировала бы его.
Точно, даже искать подвоха не стоит!
Сбегаю на первый этаж, мазнув взгляд по своему отражению в зеркале, подхватываю ключи с полки, сменку с обувницы и выхожу из дома.
Запираю дверь, как было велено, на два замка, защёлкиваю калитку и, сделав глубокий вдох, шагаю к Атласову.
– Привет, – здороваюсь, потому что так воспитали.
И совсем чуть-чуть потому, что испытываю жгучую благодарность.
– Привет, Белова Василина! – ровно отвечает он и протягивает мне шлем. – Готова прогулять школу?
18. Василина
Уже собираюсь ответить, что слишком высокая плата, как Родион, оттолкнувшись от своего железного коня, шагает ко мне и говорит без налёта насмешливости:
– Проехали, знаю, что нельзя вклиниваться между отличницей и учёбой. Чревато! – улыбается совершенно искренне, и я впервые подмечаю для себя, что на правой щеке у Атласова приветливая ямочка.
Не успеваю что-либо ответить, как моя голова оказывается закована в шлем.
На шее щёлкнуло, и Родион наконец вернулся к мотоциклу, легко вскочил на него, приготовившись к полёту. А что езда будет максимально быстрой, сомневаться не приходится, до урока остаётся пятнадцать минут.
Топчусь на месте, теряя заветные секунды, но не могу решиться. Меня не смущает, что у Атласова может не быть прав, что держаться скорее всего придётся за него. Я никогда ещё не ездила на мотоциклах, страх этих неизвестных ощущений ужасает сильнее.
Каким-то чудом Родион понимает мои метания, в одно мгновение вновь оказывается рядом со мной, легко подхватывает в воздух и сажает на мотоцикл, поправив аккуратно складки моего сарафана, чтобы они меньше развевались на ветру.
Не успеваю даже подумать, как ревёт мотор, и мы срываемся с места. В первые секунды меня отбрасывает назад, ветер хлещет по телу, недоступной для него остаётся только защищенная голова. Чтобы не упасть, обхватываю Родиона за талию, крепко сцепив руки в замок у него на животе.
Мы мчим короткими путями, не огибая пробки и светофоры, как это делают таксисты, желающие навариться, а оставляя их в другой стороне. Пытаюсь привыкнуть к шлему на голове и, когда с трудом получается, расслабляюсь.
По моим ощущениям Атласов держит умопомрачительную скорость, но ведёт не дергано, а плавно, словно разрезает волны. Пропускает там, где нужно, прибавляет там, где неопасно.
Странное ощущение безопасности накрывает неожиданно, словно в центре неистового смерча.
Влетаем на территорию школы, ученики даже отскакивают, завидев и заслышав нас. А я только сейчас начинаю переживать, как мы смотримся со стороны. Это уже второе такое яркое общение с Родионом. Публичное даже!
Он подъезжает к радуге, которая в хорошую погоду богата прикованными к ней велосипедами, глушит мотор и накренив мотоцикл, ставит его на подножку.
Все в школе привыкли, что Атласов гоняет на мотоцикле, но сейчас-то он не один, поэтому спиной чувствую чужое любопытство.
– Мне, конечно, приятно. Но мы вроде как почти опаздываем, – полуобернувшись на меня, с улыбкой произнёс он.
А у меня словно уши заложило. Но это полбеды, а вот руки, намертво сцепленные и отчего-то похолодевшие, не хотели разжиматься. Предатели!
Снова чудеснейшим образом догадавшись, Родион помогает моим пальцам ослабить замок. Я тут же завожу руки себе за спину, чтобы прекратить странные объятия.
– Я помогу!
Спрыгнув с мотоцикла и завидев, как я мучаюсь со шлемом, пытаясь его снять непослушными пальцами, которые скорее путаются, чем распутывают головоломку, Атласов одним движением освободил мою голову.
Пока он убирал шлем, я сама сползла с мотоцикла.
Ноги, как чужие, словно проехалась на роликах по ухабистой брусчатке. Поправляю сарафан, лямки рюкзака, мучившего меня всю дорогу, и замираю, чувствуя на себе внимательный взгляд.
Поднимаю глаза и встречаюсь с раскаленным июльским небом, отвергающим тучи и грозы.
– Спасибо! – не своим голосом лепечу я, понимая, что вопрос благодарности не обсудила на берегу.
– Обращайся! – вернув себе ироничную улыбка, ответил Атласов.
Прозвучало чудовищно нагло, ведь мы оба знаем, что я бы даже не подумала обратиться с таким, если бы Родион бессовестно не пользовался доступом к моему телефону.
– Простого «спасибо» мало, да? – раздражённо интересуюсь я, теряя даже крохи искренней благодарности за действительно неоценимую помощь. – Что ты хочешь?
От моего прямого и грубоватого вопроса Атласов кривится.
– Вальс? – начинаю гадать я, поглядывая на время. Есть ещё две минуты, чтобы добежать до русского.
– Нет, ты же не хочешь, – вдруг мягко отзывается Родион.
Запомнил, ничего себе! Да не просто запомнил, а вроде бы даже принял и смирился. Это удивительнее.
– Хорошо, как надумаешь, что я должна взамен, напишешь, – разворачиваюсь, чтобы убежать в школу, но Атласов ловит меня за локоть.
– Василин, придёшь к моей маме на День рождения? – изучает моё лицо, всматривается в глаза и поспешно добавляет. – Всего на часок, это не помешает твоим занятиям.
Эта просьба, невероятная и сказанная с затаённой надеждой, обескураживает меня. Он мог потребовать всё, что угодно, наглость и дерзость позволяют. Но такое…
– Когда? – севшим от неожиданного волнения голосом спрашиваю я.
– Тринадцатого сентября, – отзывается на автопилоте. – Мне заехать?
Если бы выпал будний день, у меня появился бы шанс отказаться, сослаться на факультативы, онлайн-прожарки, допы. Но это суббота, поэтому быстро киваю и, боясь увидеть реакцию Атласова, разворачиваюсь на пятках, чтобы побыстрее скрыться.
Не могу игнорировать его, когда он становится таким… простым.
Звонок на первый урок застаёт меня в дверях кабинета. К счастью, Наталья Юрьевна сама ещё не подошла, поэтому моё опоздание некому заметить.
Я так думала…
19. Василина
– Василин, мир? – шепчет Зарина, пока Наталья Юрьевна объясняет нам, какие изменения планируются на ЕГЭ по русскому в этом учебном году.
Удивленно оборачиваюсь на подругу. Мы не так часто ссоримся, но в эти две недели у обеих всё пошло наперекосяк, поэтому можно и без «привет» обойтись, действительно. Для Зарины первой начать разговор после молчаливого игнора – три шага вперёд.
– Мир, – протягиваю ей мизинец, чтобы скрепить воссоединение.
Увидев её взгляд в начале урока, думала услышу много всего «приятного», но теперь меня обволакивает невероятное облегчение, всё-таки играть в молчанку с лучшей подругой – кромешное мучение. Когда и первой заговорить несложно, но что-то да останавливает.
Весь урок работаем, словно марафон сдаём, даже Наталья Юрьевна в конце отмечает наши с Зариной старания.
– У тебя дома нормализовалось? – спрашивает Амирханова, собираясь после урока.
– В процессе… – не вдаваясь в подробности, отмахиваюсь я.
За столько лет дружбы я всё же не привыкла делиться чем-то домашним, сор из избы выносить не принято у нас. Да и Зарина не особо рассказывает про своих, поэтому мы квиты.
– Слушай, раз мы раздолбали топор войны, может в эту субботу потренируемся вальсировать? – предлагает подруга, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж.
В эту субботу… Это же тринадцатое.
Я не обещала ничего Атласову, но его приглашение было первым, и он здорово сегодня помог. Но подруга ближе, я не могу променять общение с ней на чужой день рождения. Почему нет инструкции, как поступать справедливо в неоднозначных ситуациях…
Господи, почему всё одно к одному, не жизнь, а пазл, который кто-то другой собирает, а я со стороны наблюдаю.
– Может, в воскресенье? – предлагаю взамен.
– Не, не могу. Я всё должна успеть до воскресенья, мама договорилась с преподом из МФТИ об онлайн-занятии по физике. Он очень занят в другие дни, занять даже полчаса его времени – что-то нереально крутое, – говорила Зарина и с каждым словом зажигалась, словно гирлянда в полумраке. – А что у тебя в субботу?
– Да так, были планы, – отвечаю обтекаемо, надеясь, что подруге не станет слишком уж любопытно.
– А, вы пикник перенесли? Здорово! Семья – это святое. Ладно, в следующую субботу соберемся! – подмигнула Зарина и, казалось, сразу же забыла о разговоре.
А мне так тошно стало, прямо дурно. Я ведь снова умолчала, не соврала, но дала пойти по ложному следу. Правду говорят, одна неправда потянет за собой с десяток других.
– Чего грустим, солнышко? – закинув мне руку на плечо, неожиданно появился Рыжов.
– Егорушка, сгинь, а. Мы сами не решили! – привычно начала заводиться Зарина.
– Амирханова, завались, а. Это ты вне зоны доступа, а солнышко моё теперь нам помогает вечером. Держи, Василин! – говорит Егор и протягивает мне КитКат.
– Это ты тогда подарил мне? – спрашиваю, вспомнив целый пакет КитКатов.
– Не, просто сохранил, ты же любишь, солнышко! – чмокнув меня в щёку и всунув в свободную руку шоколадку, Егор снова испарился.
– Я начинаю думать, что он тайно в тебя влюблён, Белова! – хохотнув, говорит Зарина.
– О, да! Так тайно. Ммм… – подхватываю её игру.
Смеясь заходим в кабинет математики и в глаза сразу бросаются рюкзаки возле доски. Да начнётся испытание длиною в четыре урока. Думать разрешается, списывать воспрещается.
Прихватив чёрную гелевую ручку и приготовленный заранее черновик, оставляю свой рюкзак вместе со всеми.
– Василин, есть запасная ручка? – перебирая свою канцелярию в пенале, спрашивает Зарина.
– На, держи, – достаю вторую из кармашка.
– Всё, рассаживаемся по своим местам, через минуту звонок! – подгоняет нас Наталья Владимировна.
Вариант попадается средней сложности, а вот Зарине с этим везёт меньше, но она мегакомп не только в физике, но и в профильной математике. Испишет тридцать три черновика, пока решит вторую часть, зато почти всегда в яблочко.
Четырех уроков на весь вариант, конечно, мало, но я успеваю решить всю первую часть и посягнуть на три задания из второй.
Переношу ответы в бланк, Наталья Владимировна нас с десятого класса учит работать на них, чтобы привыкали заполнять и на самом экзамене от волнения не напортачили.
– Сдаёмся, друзья! – сообщает об окончании пробника учительница и начинается поток к её столу, чтобы сдать работы.
– Василин, Василин, какой варик у тебя? – проходя мимо меня, стал нашёптывать Егор.
– Рыжов, не твой вариант, иди с миром! – поднимаясь со своего стула, бросает Зарина и толкает бедолагу плечом, расчищая себе проход.
– Амирханова, нельзя быть такой злой, может на ЕГЭ не подфартить! – летит в ответку от Егора.
Встаю вслед за ними и с шумом выдыхаю, планета может слететь с орбиты, но эти двое как из «Ну, погоди!», постоянно друг друга подначивают.
Забираем рюкзаки и сразу же достаём телефоны, всё это время они были на беззвучном, поэтому сейчас всем приходят миллионы оповещений.
Включаю мобильные данные, и мне тоже начинают сыпаться сообщения. В основном из телеграм-каналов, но одно из них цепляет сразу.
Любимый: «Выходи».
– Любимый?! – многозначительно тянет Зарина, заглядывая мне через плечо.
20. Василина
Уже не могу спрятать телефон, слишком подозрительно выйдет. Господи, какое счастье, что у «Любимого» на аватарке не настоящая фотка, это было бы фиаско.
– Да это я папу так записала, чтобы поддержать его! – резво отзываюсь я, радуясь, что в нашей переписке с Атласовым видны только односложные сообщения.
– Как он? Как мама?
– Держатся, у мамы холодная голова, это сейчас уже полпобеды.
– А что произошло?
– Да я толком не знаю, особо не рассказывают, – сворачиваю разговор, чтобы не углубляться в семейное.
– Ладно, не переживай, думаю, наши родители и не из такого выбирались, девяностые пережить и остаться людьми – уже подвиг! – Зарина берёт меня под руку и продолжает весело болтать на отвлеченные темы, обсуждать прошедший пробник.
– Блин, на завтра столько всего делать, кто вообще придумал тратить время на предметы, которые не будем сдавать, дали б нормально подготовиться к экзам… – говорит она.
– У нас потом в универе будет много всяких предметов, на которые ты предлагаешь забить, не думаю, что нам поможет отказ от них, – хмыкаю, вспоминая переписку с одной первокурсницей, которую я нашла в соцсетях и решила расспросить её о студенческой жизни, о сессиях.
– Знаешь, мне вполне хватит быть лучшей в физике и математике, – отсмеявшись, сказала Зарина.
– Что ты надумала с олимпиадой? – аккуратно вывожу на опасную тему.
Быть может, обрадовавшаяся помощи Артёма подруга передумает отравлять ему жизнь навязанным соревнованием.
– Я уже подошла к физичке. О, ты бы видела, как округлились её глаза, когда она поняла, что Сим-сим открылся, – заговорщически поделилась Зарина.
– А вы списывались с Артёмом?
– Зачем? – удивляется. – Начнётся вот завтра подготовка, на ней и поговорим, если он захочет.
– Ты ему, конечно, жирнющую свинью подкладываешь, был непобедимым в школе и на тебе, Амирханова решила сместить с трона, – хмыкаю, пытаясь сказать важное шутливо.
– Физичка сказала, что ему это, наоборот, поможет собраться, а то расслабился в десятом классе! – ворчливо отбривает меня Зарина.
– Хорошо, хорошо, убедила! – толкнув легонько её в бок, сдаюсь.
– У тебя есть сегодня допы?
– Не, дали отдохнуть после пробника. Хотя Татьяна Александровна предлагала встретиться через часа два, – мученически вздыхаю. – Хочется одним щелчком оказаться дома и завалиться спать…
– О, это недоступный рай… – подавив зевок, поддерживает Зарина. – Может, махнём за мороженным?
– Давай, – слишком быстро соглашаюсь я, воскресив в памяти сообщение Атласова.
Нет, сейчас выбираю подругу. Она за тринадцатое меня по головке не погладит, если и сейчас откажусь – развод и девичья фамилия.
– Тогда мы тебя потом подбросим до дома, – тянет меня к выходу Зарина, и я вижу, как её настроение взлетает до восьмого этажа.
Мы выходим на школьное крыльцо и, пока Амирханова зажмурившись подставляет лицо лучам сентябрьского солнца, я краем глаза замечаю Атласова около мотоцикла.
Не нахожу силы, чтобы повернуться и дать знак, что не поеду с ним. Я ведь не обязана всегда делать так, как он приказывает!
– Пойдем, – махнув головой, позвала Зарина, и мои метания сразу прекратились.
Лучшая подруга на первом месте!
Не успеваем дойти до ворот, как школьный двор раскалывается от громкого звука и мимо нас проносится Атласов.
– Позёр! – гневно кричит ему вслед Зарина. – И как ему самому от себя не противно?
– Все мы разные… – пытаюсь смягчить её негодование.
– Белова, ты что, мать Тереза, принимать обездоленных, понимать убогих?!
– Да почему так категорично?
– Не поняла, ты его защищаешь что ли? – тормозит и оборачивается на меня.
– Нет, просто…
– Что, однажды подвёз на моцике и ты уже поплыла? – небрежно, на грани презрительности кидает она, словно ядовитую стрелу запускает.
Вот оно, а я всё думала, знает или нет, скажет или передумает.
– Проехали, давай не будем снова ругаться. По-моему, наш лимит на год уже исчерпан за эти дни, – миролюбиво отвечаю я, хотя всё внутри дрожит от досады.
– Ладно, так уж и быть, прощаю тебя! – ехидно говорит она и переводит тему.
Зарина остра на язык, прямолинейна, но последнее время её будто заносит. Обо мне она никогда не злословила, я всегда была на островке безопасности. Видимо, теперь всё поменялось.
Предположение отзывается болью в сердце, пытаюсь затушить её, молча слушая болтовню Зарины, которая со спокойной совестью продолжает рассказывать о чём-то.
– Ау, Белова, ты какое будешь? – подруга машет мне перед лицом ладонью, и я понимаю, что выпала из реальности и не слушала её последние две минуты.
А мы успели подойти к «Славице».
– Обычный советский пломбир, – отвечаю торопливо.
– Здравствуйте, дайте пожалуйста один советский и один пломбир на сливках, – Зарина протягивает карточку, чтобы расплатиться.
– Я тебе переведу.
– Отстань, пожалуйста, я угощаю, – бросает спокойно, но мне кажется, что она хочет так загладить свою вину.
Извиняться Амирханова не привыкла, ей легче потом задобрить чем-нибудь или быть максимально заботливой и ласковой.
Мы ещё часок гуляем по центру города, болтая обо всём и ни о чём, потом нас забирает мама Зарины, по дороге расспрашивая о пробнике, об одиннадцатом классе. Но эта беседа меня не напрягает, наоборот, я неожиданно рада, что между нами появился третий человек.
– Звони, пиши, не забывай! – приобняв на прощание, говорит Зарина.
– Пока. Спасибо, что подвезли, до свидания! – благодарю тётю Наташу и выскальзываю из машины.
Вечер проходит спокойно, приняв душ, вздремнув часок, возвращаюсь к привычной рутине – подготовке. В девятом часу слышу шум внизу и, прикрыв тетради, спускаюсь поприветствовать родителей.
– Как дела? Как день прошёл? У вас вроде бы сегодня был пробник по математике? – интересуется мама, и я поражаюсь, как она всё запоминает.
Ведь легко могла забыть, тоже мне событие, таких пробников будет ещё очень много, особенно школьных. Да они и в десятом классе были, но мама всегда спрашивала меня, как я, какой попался вариант.
За ужином рассказываю родителям, как всё прошло, что нового было, парой фраз обрисовываю свой путь до школы.
– Хорошо, когда есть такие отзывчивые люди, – одобрительно говорит мама, а папа кивает, соглашаясь с ней.
Он выглядит измученным, словно не спит уже неделю. Осунулся, под глазами сине-зелёные круги пролегли, часто говорит невпопад, летает в своих мыслях. Но мы с мамой относимся с пониманием, и не отвлекаем его, такой период, что поделать, временные трудности.
После ужина мою посуду, убираюсь на кухне, отправив маму отдыхать. Ей хватает забот на работе да с папиным делом, а мне нужно перерыв сделать между математикой и историей.
Хотя родители сегодня дома, забываю включить авиарежим, и мне целый вечер приходят сообщения. Поднимаясь на второй этаж, решаюсь мельком взглянуть, кому я там понадобилась.
В общем чате классе уже активизировались привычные халтурщики, они ждут позднего вечера, чтобы напомнить о себе, взбесить адекватных трудяг и вступить с ними в перепалку. Ежевечерний ритуал 11 «Г», который нравится абсолютно всем, многие специально в сети сидят в это время.
Посмеиваюсь над перепиской красивых и умных, как у нас шутливо называют эти два лагеря.
Но, заметив уведомление, всплывшее наверху, замираю на последней ступеньке.
21. Василина
Любимый: «Нужна помощь».
Для меня такие слова, как сигнал к действию, руки сами потянулись открыть сообщение и отметить прочитанным. Я уже даже набрала ответ, но…
Атласова стало слишком много в моей жизни. И я не могу однозначно ответить, нравится мне это или нет.
С одной стороны, он больше не напирает, как в первые встречи, с другой, есть ощущение, что его напористость стала просто иная, ведь от своего какого-то плана он наверняка не отступил, просто поменял подход.
Если рассуждаю верно, то общение нужно свести на «нет», он мне помог, моё же спасибо – тринадцатое сентября. Всё!
Рациональность помогает мне прийти в себя, я стираю уже напечатанный ответ и выхожу из переписки.
На краю сознания подмечаю, что надо бы переименовать «Любимого», раз чат безвозвратно удалить невозможно.
Доделав вариант по истории, сверяюсь с ответами. Ошибок ещё непростительно много, но сил разобрать их уже нет, касаюсь телефона и на экране появляется циферблат.
Полвторого…
Делаю глубокий вдох и выдох, откидываюсь на спинку стула, разминая затекшую шею, плечи. Как же мне не хватает физической разрядки, которую дарили танцы…
Стоп, стоп! Это тропка болотистая, гиблая, сворачиваем даже мыслишки об этом, дорога назад заказана.
Вложив тетрадь для подготовки в сборник, закрываю его, прибираюсь на столе, выключаю настольную лампу и, прихватив с собой полотенце, которое успело за день высохнуть на спинке стула, иду в душ.
Вода дарит спокойствие, а крем-гель маракуйя-персик расслабляет приятным ароматом.
Дома тишина, кое где слышно тикание часов, у нас их много развешано по комнатам, только в моей нет, не люблю их равномерный ход.
Ложусь спать, проверив напоследок беседу класса, вдруг кто-то ещё просил помощи, а я не увидела. Так хочется, чтобы все у нас шикарно написали и пробники, и экзамены, чтобы мы были самым лучшим классом в параллели. Обожаю, когда своё становится лучшим!
Блокирую телефон, экран мгновенно темнеет, и комната погружается во мрак. Поворачиваюсь на бок, чтобы побыстрее уснуть, но сон всё никак не идёт.
Ворочаюсь ещё с полчаса и понимаю, что у меня зудит.
Василина: «Помогу, чем смогу».
Господи, моя натура когда-нибудь меня же и подведёт…
Почему, ну почему, я не могу отказать или проигнорировать, ведь столько людей в мире спокойно проходят мимо и совесть их потом не грызёт. А мою душу, словно кислотой обливают, когда я пытаюсь не помочь.
К несчастью, Атласов в сети, будто ждал моего ответа, поэтому сообщение от него приходит буквально через несколько секунд.
Любимый: «Вместе будем готовиться к ЕГЭ по истории».
Ага, шнурки поглажу только! Размечтался, дорогой. Уже перестаю удивляться, откуда он так много про меня знает, даже до ЕГЭ добрался.
Теперь уже со спокойной душой и чистой совестью могу не отвечать. Но не успеваю заблокировать телефон, как приходит новое сообщение от Атласова с какой-то ссылкой.
Любопытство пересиливает желание послать надоедливого в пешее и надолго. Перехожу по ссылке и открываю видео.
Время близится к трём, а я не могу остановиться, канал, видео с которого скинул Родион, ведёт учитель истории высшей категории.
Он экспериментирует со своими учениками новые методы подготовки к экзаменам вообще, а не только к ЕГЭ, ведь устные сессии в универе порой намного страшнее, чем три часа письменного экзамена.
И один из самых топовых способов, который выстрелил в феноменальное количество стобалльников, предлагает подготовку в паре, но…
Готовиться нужно каждый раз в разных местах, чтобы материал подкреплялся новыми ощущениями, а информация ассоциировалась не с зубрёжкой, но с конкретной атмосферой.
На канале загружено несколько уроков этого учителя и только один из них в привычном школьном кабинете, другие все в разных локациях. Даже в огороде у одного из учеников!
Остальные видео рассказывают о подготовке пар, которые сами находят места для занятий и в конце обязательно делятся своими результатами на пробниках, рассказывая о невероятно крутом способе запомнить огромный массив дат, событий и личностей.
Страшно интересно! Невольно загораюсь желанием попробовать что-то такое. Как жаль, что Зарина не сдаёт историю, такая новаторская подготовка точно увлекла бы её.
Я правда хочу попробовать, даже в паре, но не с Атласовым…
Любимый: «Давай попробуем? Если не получится, то я тебя больше никогда не побеспокою».
Оповещение высвечивается поверх видео, которое я не в силах бросить. Вспомнишь солнце, вот и лучик…
Вздохнув, выключаю телефон, чтобы не было соблазна снова потянуться за ним. Конечно, уже легче не ложиться, чем восставать с утра, но поспать всё же нужно.
Важные решения лучше впотьмах не принимать, а то, как говорилось в одной книге, «решения, принятые глухой ночью, обычно теряют силу при свете дня».
Поворачиваюсь на бок и не замечаю, как уплываю в царство Морфея.
Утро же встречает меня странной тишиной в доме.
22. Василина
Проспала…
Впервые за всю школьную жизнь я так тотально проспала! Телефон потух уже пятый раз, пока я уговариваю себя согласиться, что сейчас полдесятого.
К концу подходит второй урок, мама дорогая!
По телу пробегает холодок и меня начинает резко знобить, нервы превращаются в оголённые провода, взглядом ищу поддержки у какой-нибудь безделушки в комнате, но бестолку.
Только неуважительного пропуска в начале года мне не хватало для полноты картины!
Телефон в руке вибрирует, и я тут же открываю сообщение.
Мамочка: «Доброе утро. Будить не стали, отоспись сегодня, Василин. Наталью Юрьевну я предупредила, не переживай!»
Перечитываю сообщение снова и снова, словно что-то может измениться. Но нет, оно не пропадает, не меняется.
Мама, как же я тебя люблю!
Посылаю лучи благодарности и обожания моей родной. Она никогда не забывает обо мне в суматохе, а ведь у самой проблем выше крыши. Как же сложно, наверное, быть мамой!
Тело постепенно ловит свой личный дзен, и я, потянувшись, отбрасываю плед. Нужно извлечь максимум выгоды из незапланированного выходного. Но для начала неплохо было бы позавтракать.
Умывшись, спускаюсь на кухню и нахожу на столе прикрытую тарелку с омлетом, рядом с которой на блюдце лежат бутерброды с сёмгой и с красной икрой. Остаётся только заварить чай, и завтрак готов. Когда-нибудь и у меня получится всё успевать и быть мегафункциональной и полезной!
За завтраком включаю подборку избранных композиций на телефоне, и настроение взлетает на первой космической.
А мои там, наверное, на английском пыхтят… Что ж, бывает и такое разделение труда!
Не думаю об этой несправедливости, ведь я не числюсь в прогульщиках, вряд ли кто-то заподозрит, что я отлыниваю, тем более важный пробник не пропустила, а сегодня никаких проверочных и самостоялок не намечалось.
Живём!
– «Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не прятал за спины ребят…» – радость затапливает меня с головой, начинаю подпевать Любэ, чья песня заиграла следующей.
Мою посуду за собой и за родителями. Хоть что-то они не успели! Прибираюсь на кухне, и так увлекаюсь, что генералю почти весь дом. Добравшись до своей комнаты, вспоминаю: выходной от школы не равно свобода от учёбы.
Тщательно осмотрев комнату, одёргиваю себя, уберусь в воскресенье, сейчас глупо терять время, с виду и так всё чисто.
Включаю ноутбук и, пока он грузится, захожу в соцсети на телефоне. Странно, но никто не писал мне и не спрашивал, где пропала. Никто, кроме Атласова…
А ведь я ему ещё на то сообщение не отреагировала.
Открываю наш чат и зависаю, раздумывая над ответом.
Что я теряю, если попробую новый вид подготовки? Ничего, ведь её всегда можно будет прекратить.
Что я получу от общения с Атласовым? Ничего хорошего, если Зарина права на его счёт, и он ничего не делает просто так.
Выиграю ли я, если соглашусь на совместную подготовку, а спустя какое-то время прекращу занятия? Да, ведь он обещал больше никогда не беспокоить.
Получается, я почти в любом случае буду в выигрыше, не такой уж и плохой расклад. А если дело выгорит, и первый же пробник покажет результат либо сама Татьяна Александровна заметит подвижки, то…
