Текст книги "Сломать отличницу (СИ)"

Автор книги: Дана Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

За разговорами и объяснениями проходят полчаса и звенит первый звонок, извещающий, что до урока осталось пять минут. Одноклассники заходят в кабинет физики, а я продолжаю ждать Зарину.

В коридоре первого этажа она появляется после звонка, идёт неспеша, хотя я уже порядком извелась, ведь Александра Николаевна давно в кабинете, и, судя по звукам, начала урок вовремя.

Зарина подходит всё ближе, и я вижу её боевой раскрас.

В последний раз я видела подругу такой, когда у неё умерла любимая тётя и она нашла в себе силы вернуться в школу только на пятый день.

Чтобы скрыть результат бессонных ночей и опухших от слёз глаз, Зарина тогда тоже сделала макияж «кошачий глаз», учителя смотрели с лёгким осуждением, но смыть не заставляли, знали причины. Но сегодня даже я, её лучшая подружка с первого класса, не могу понять, почему она снова закрылась.

Зарина поравнялась со мной, и я заметила её покрасневшие глаза и лопнувшие сосуды.

– Зарин, подожди!

Пытаюсь ухватить её за локоть, но подруга уворачивается, без стука открывает дверь физики и, извинившись за опоздание, заходит в кабинет.

Захожу следом и слышу, как Александра Николаевна гневно отчитывает Зарину. В школе запрещено краситься, разве что пудрой пройтись пару раз, чтобы скрыть высыпания или прыщи, не больше.

– Иди умойся! – твёрдо приказывает учительница, но Зарина не реагирует на замечания.

В классе полнейшая тишина, нет даже обычных перешептываний.

– Извините за опоздание, можно зайти? – пытаюсь перетянуть внимание на себя.

– Заходи, Белова! Амирханова, ты меня услышала? – скрестив руки на груди, продолжает Александра Николаевна. – Ты задерживаешь урок! Сейчас должна уже начаться проверочная работа!

Все замерли в ожидании.

Я же прохожу к нашей парте и тихо сажусь. Взгляд учительницы буравит Зарину, но подруга продолжает молчать и смотреть на свои руки, сложенные в замок.

– Александра Николаевна, – в мучительно-напряженной тишине раздается уверенный голос Артёма. – Давайте начнём работу, Зарина выполнит ваше указание на перемене.

На моей памяти физичке возразили мы первый раз.

Если кто и мог прервать гнетущее молчание, то лишь Конов – олимпиадник по физике и любимчик Александры Николаевны. Но нужно отдать ему должное, он своими привилегиями никогда не пользовался. До этого момента…

Его слова подействовали молниеносно, и учительница словно оттаяла. Наверное, она поняла, что Артёма вступился не просто так, значит причина у Зарины не менее серьёзная, чем в прошлый раз.

Я надеялась, что станет спокойнее, но подруга резко обернулась посмотреть на Конова, и её взгляд был убийственно презрительным.

Неужели опять что-то выставили в паблике?

Кроме этого временного помутнения физика проходит спокойно. Зарина даже вызывается решить задачу у доски и превосходно с этим справляется, защитив титул всемогущей отличницы.

Подруга с детства мечтает стать физиком-ядерщиком и поступить в МГТУ им. Н.Э. Баумана.

Отговорить её не удалось ни родителям, ни дедушке-профессору, который и заразил Зарину любовью к физике. Всё её детство они ставили прикольные опыты дома, поэтому в лабораторных работах у подруги до сих пор нет равных, даже олимпиадник Артём нервно стоит в сторонке.

Если я летом давала себе выходные, не занимала праздники, субботы и воскресения, слетала с родителями на море, то Зарина пахала в прямом смысле от зари до зари.

Мне кажется порой, что мы поэтому с ней и дружим.

Она подстёгивает меня двигаться вперёд, не стоять на месте, постоянно стремиться сохранить отличные оценки и сдать на четыреста. Кажется, Зарина вообще не устаёт, встроенный вечный двигатель помогает быть всегда первой.

Иногда я ей по-доброму завидую, красивая, умная да ещё и невероятно целеустремлённая.

Думаю обо всём об этом, пока жду, когда мои любимые одноклассники наконец покинут физику.

Странно глянув на меня у двери, Артём вышел почти последним, что нонсенс: Олимпиада всегда покидают кабинет первыми.

Мне на руку то, что и Александра Николаевна вышла, поэтому я защёлкиваю дверной замок и поворачиваюсь к Зарине.

– Нам нужно поговорить, – предупреждаю серьёзно.

– Нужно, – легко соглашается подруга и присаживается на край нашей парты.

7. Василина

– Прости меня, я была неправа! – покаянно говорю я, наблюдая за реакцией Зарины.

Она смотрит спокойно, болтая ногой.

– Почему ты никогда не спрашивала, что за записи я предлагала в «Лампу»? – неожиданно поинтересовалась подруга, склонив голову слегка набок.

Её вопрос застал меня врасплох, потому что…

– Я думала, ты сама расскажешь, если посчитаешь нужным.

– Ясно, – ухмыльнувшись, сказала Зарина и отвернулась к окну. – Знаешь, я долго думала, показать тебе или нет. Но сегодня утром, когда ты танцевала с этим… с Атласовым, решила, что ты должна знать.

Она резко спрыгнула с парты и стремительным движением оказалась около меня.

– Ты же помнишь, как в «Лампе» высмеяли, что моя мама наняла сопровождение себе на банкет? – спросила Зарина и так зная ответ.

Конечно, я помню и помнила всегда.

На ней тогда лица не было, казалось, если б не врождённая ответственность, подруга и школу бы забросила.

Отовсюду слышались смешки и улюлюкания.

Было настолько противно, что взвыть хотелось от обиды за Зарину. Хорошо, что в классе атмосфера почти не изменилась, хотя она именно этого и боялась.

И хоть пост удалили на следующий день, комментарии он собрал немыслимо кровожадные.

А если вспомнить, что учителя мониторят паблики, в которых зависают школьники, то ситуация действительно была патовая. Никто не может предугадать, что повлияет на оценку. Никто не любит дрянные слухи и грязь.

Хорошо, что Зарина не опустилась до ссор с мамой, иначе случилась бы настоящая катастрофа, ведь у них прекрасные отношения.

– Да, помню, – голос мой предательски садится, но взгляд не увожу от пронзительных и требовательных глаз Зарины.

– Там была очень интересная фотография, маму видно, а вот жигало – нет, но у меня есть фотка с другого ракурса, – ища что-то в телефоне продолжает подруга. – Вот.

Показывает мне фотографию, на которой я сразу узнаю маму Зарины и… Атласова.

Прилизанные волосы, смокинг, прямая спина, – всё, что было на фотографии с поста. Конечно, мало кто узнал бы его. И я поняла ужасное.

– Тебе отклонили запись с этой фоткой? – потрясённо спрашиваю я, уже зная ответ.

– Дважды! – горько замечает Зарина.

– Зарин…

– Я не хочу, чтобы ты меня сейчас жалела. Тогда ты была рядом, и я это очень ценю. Только держись от этого подальше! – показав взглядом на телефон, перебила меня она.

Не могу выговорить ни слова, поэтому просто крепко обнимаю подругу, глажу её по спине, пытаясь поддержать и успокоить. К счастью, она не сопротивляется и приобнимает в ответ.

Я понимаю её чувства как никогда раньше.

Показалось, Зарина впервые действительно открылась. Она всегда была похожа на шифр, к которому не подобрать нужный язык или символ, чтобы разгадать. А сейчас… стала такой близкой и по-хорошему простой.

Атласов не мог не знать, какая вакханалия творится в комментариях под провокационной записью, но он не сделал ничего, чтобы рассказать правду, позволил расползись самым гнилым слухам и домыслам.

А ведь один его комментарий мог развернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов. Но он выбрал молчать или, наслаждаясь, наблюдать… Даже не знаю, что хуже.

Это трусливо и низко!

Обнимаю Зарину ещё крепче. Как многое она хранит в себе! Какая она сильная!

– Василин, я никогда тебя не предам! Что бы кто не говорил, – внезапно шепчет подруга, и я слышу, что она едва сдерживает слёзы.

Что же произошло? Дело точно не в вальсе!

Мы стоим обнявшись пока в дверь не начинают ломиться шумные семиклашки, которые грозятся её выломать. В замочной скважине сумели разглядеть силуэты, значит в кабинете кто-то есть.

– Пойдём? – спрашиваю аккуратно.

– Да, надо бы. Только я сначала в дамскую загляну. Наталья всё равно заставит меня умыться, – возвращаясь к парте за рюкзаком, отвечает Зарина.

Открываем дверь и в проёме сразу появляются любопытные головы, а потом мы слышим шёпот: «Это она, да?», «Ага, она!». Вот и догадайся про кого из нас, сегодня уже и я могла стать звездой «Лампы» …

Не хочу оставлять подругу одну, поэтому в туалет мы идём вместе. Я делаю вид, что мне срочно нужно поправить блузку, пока Зарина смывает боевой раскрас.

Заворачиваю за угол к кабинкам и достаю телефон, чтобы проверить злосчастный паблик. Готовясь увидеть себя, ловлю шок от последней записи.

Фотография Зарины приближенная на хорошие пиксели, благодаря чему видно её свирепый взгляд. По фону узнаю, что её поймали на крыльце, когда подруга наблюдала за нашим с Атласовым вальсом.

Но убила даже не фотография, которая была специально обработана так, что подчеркнуты не точеные черты лица Зарины, а прыщи и едва заметный в обычной жизни шрам над бровью.

Убила подпись к ней: «Королева завидует своей служке?». Ужасная издёвка, которая отпускает обеих из нас.

За первый урок под записью уже двадцать комментариев, а что будет к концу дня…

Как же гнусно!

Мерзок и тот, кто сфотографировал исподтишка, хорошенько обработав фотку, и тот, кто пропустил запись в предложке.

Какими же подлыми бывают некоторые люди! Почему мир настолько несправедлив?

Почему Артём не выставил опровержение, которое отмоет Зарину и её маму на раз два, но продолжает одобрять такие новости про свою одноклассницу?!

Решаюсь нарушить своё обещание подруге и непременно поговорить с Коновым.

Не думаю, что его авторитет выдержит, если другие одноклассники узнают о предательстве. Там и тень на Олимпиаду упадёт, раз себе такого лидера выбрали.

А ведь не защитить своих – ничто иное, как предательство.

– Зарин, мне срочно нужно к Наталье Юрьевне, если опоздаю на математику, прикрой пожалуйста! – убирая телефон в маленький кармашек рюкзака, на ходу бросаю я и, не дождавшись ответа подруги, стрелой вылетаю на поиски Конова.

К счастью, долго искать не приходится. Встречаемся уже на лестнице.

– Стой, нужно поговорить! – хватаю Артёма за рукав рубашки и тяну к окну на лестничной клетке второго этажа.

Кивком головы Конов отпускает свою олимпиадную свиту и отходит с прохода вместе со мной. Дружки его ничего не спрашивают, молча скрываются за поворотом.

Могу только представлять, каким было моё лицо, раз хмурый Артём становится ещё более мрачным.

– Скажи, ты знаешь, кто выставляет записи про Зарину в «Лампе»? – несмотря на раздражённую обиду за подругу, решаю начать разговор без претензий.

8. Василина

Внутренний голос неожиданно подсказывает, что мы могли записать Артёма в админы паблика опрометчиво. Мысленно хвалю себя, что не начала предъявлять обвинения сразу.

И ответ Конова подтверждает догадку интуиции:

– Нравишься ты мне, Белова. Могла наехать, вы ведь думаете, что я админ, – с горькой усмешкой сказал он.

Таким по-взрослому уставшим я Артёма ещё не видела. Он всегда казался мужественнее, ответственнее, увереннее своих друзей, но сейчас стал как будто ещё и мудрее.

– А это не так? – спрашиваю аккуратно.

– Нет, уже год как не я, – трёт указательным пальцем переносицу. – Предложили хорошие деньги, продал.

От удивления делаю шаг назад и присаживаюсь на подоконник.

– А кому?

– Сам пытаюсь выяснить, – чувствую, что признался через силу.

– Как это? Ты не знаешь, кто сейчас админ? – вскакиваю и заглядываю в глаза Артёму, пытаясь понять, издевается, насмехается он или говорит правду.

– Если бы знал… – ударяет кулаком в стену и отворачивается к окну.

Он зол и очень сильно, еле сдерживает себя. Наверное, если бы перед нами сейчас внезапно появился админ «Лампы», от него и мокрого места не осталось бы.

– У тебя столько друзей, знакомых и никто не знает?

– Никто. Взломать тоже не получается, жалобы результата не принесли, я не знаю, как хакнуть этого гения! Иммунитет у него, – говорит спокойно, но за этим спокойствием читается не одна попытка достать «гения».

– Зарина думает, что это ты… – зачем-то говорю очевидное, наверное, чтобы разрядить обстановку, мы оба наверняка выглядим сейчас потерянными и задумчивыми.

– Знаю.

– Я расскажу ей…

– Не нужно, – перебивает, не дослушав.

– Почему? Она так ненавидит тебя, что может не заметить, кому ещё могла перейти дорогу. Над ней же конкретно издеваются, словно сломать хотят!

– Я найду его! – резко поворачивается Артём и пристально смотрит мне в глаза.

– Тебе нравится Зарина или… – осекаюсь под вмиг потяжелевшим взглядом, не сумев задать важный вопрос.

Артём не отвечает, молча уходит со звонком. А я опять опоздала на урок. Тяжело входить в выпускной класс, точно!

Что ж, разговор был полезным и нужным. Хорошо, я успела включить диктофон, нужно будет обязательно дать послушать Зарине. Знаю, у неё камень с души упадёт, она может понять завистников и пакостников, но не предателей в собственном классе.

Когда прихожу на математику, 11 «Г» уже вовсю решает какую-то работу. Краем глаза замечаю, что Конов на урок не дошёл. Странно, раньше меня должен был прийти…

– Что пишем? – тихо спрашиваю у Зарины, наклонившись к её листку.

– Первую часть, – отодвигает лист на середину парты. – Не по вариантам.

– Давно начали? – заглядываю в тетрадь подруги, чтобы понять, сколько она успела решить.

– Со звонком. Спиши, сейчас уже не успеешь, – не отвлекаясь от решения задачи, шепчет Зарина.

Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом Натальи Владимировны. Нет уж, решу, сколько успею, но сама!

Включаю турборежим, но не успеваю даже прочитать 11 и 12 задания. Неплохо, но для целеустремлённой ученицы это беда. Как говорит Наталья Владимировна, первую часть мы уже должны решать без запинки даже со сна.

Пока я к этому только стремлюсь, но у меня обязательно получится!

Пока передаём тетради с последних парт на первую и нам раздают наши вторые, наклоняюсь к Зарине и делюсь:

– У меня есть доказательство, что Артём никакого отношения к «Лампе» не имеет!

– Мне всё равно, – пытается выглядеть беззаботной подруга, но замечаю, как дёрнулась её левая рука.

– И он поможет найти нам настоящего админа! – продолжаю тушить безразличие Амирхановой.

– Все-то нам помогают, все-то нас защищают, – бурчит она, припоминая мне и вчерашний день.

– Сегодня повторим графики функций, открываем тетради, записываем число, – звучит строгое от Натальи Владимировны, и я уже не успеваю что-либо сказать Зарине.

Звенит звонок, и мы, обессиленные после функций, математики и объёмов работы, плетёмся на другой урок.

– Какое доказательство у тебя есть? – первой вспоминает Зарина.

– О, точно! – тянусь к рюкзаку, чтобы найти наушники, выуживаю их со дна, подключаю к телефону и протягиваю Зарине. – Слушай.

Включаю аудиозапись нашего с Артёмом разговора и всматриваюсь в лицо подруги, ловя каждую её эмоцию. Но она остаётся бесстрастной, словно монолог по английскому слушает, а не шок-контент.

Когда запись заканчивается, Зарина снимает оба наушника и возвращает их мне.

– Это не доказательство, тебе ли не знать, – намекая на то, что моя мама юрист и рассказывала нам, какие сведения суд не принимает в качестве доказательств.

– А что тогда будет доказательством для тебя в такой ситуации? – злюсь, но стараюсь сдержаться.

– Пусть мне лично скажет, – ведёт плечом и заходит в кабинет русского.

– Он не скажет, – бросаю ей в спину.

Мы обе прекрасно понимаем, что есть парни, которым авторитет важен, но принципы, правильные, мужские, важнее. Конов никакие объяснения и пояснения давать больше не будет, он и так сказал больше, чем планировал.

– А придётся, – улыбнувшись с едва заметным оскалом, непривычным для неё, сказала Зарина, раскладывая вещи на парте.

– Что ты придумала?

– Скоро узнаешь, Василин! – подмигнув мне, ответила подруга и добавила. – Но мне нужна будет твоя помощь.

– Конечно, всегда готова! – заинтересовавшись, рапортую я, приставив руку к виску.

9. Василина

Урок начинается штатно, Наталья Юрьевна говорит, какие документы мы должны досдать, чтобы без лишней нервотрёпки ходить на пробники, которые в школе начнутся уже на следующей неделе, а в городе – в октябре.

Она не пугала, просто предупреждала и требовала быть собраннее и ответственнее, ведь платное обучение с каждым годом лишь дорожает, а мы не имеем права беззаботно сидеть на шее у родителей, будучи совершеннолетними.

У нас в целом сильный класс, сильнейший в параллели, потому что мы дружны и всегда придём друг к другу на помощь.

Отзывчивости и взаимовыручке нас научила как раз Наталья Юрьевна, хотя в пятый мы пришли дикарями, постоянно воюющими за свою парту и нужный нам вариант.

Поэтому, когда мы думали, что Артём зуб точит на Зарину, это нас обеих выкинуло из равновесия.

– А теперь небольшое объявление, но уже приятное, – учительница позволяет себе слегка улыбнуться. – В мае у нас будет последний звонок. В этом году обучать вальсу будет лауреат международных конкурсов, наш выпускник. Он сам предложил помощь школе, поэтому мы с вами обязательно должны отблагодарить его уважительным отношением и примерным посещением всех репетиций.

А вот и то объявление, про которое упоминал Атласов. Интересно, откуда такая осведомлённость?

Класс зажужжал, кто-то даже начал аплодировать, но быстро стих под строгим взглядом классной.

– Репетиции начнутся уже в сентябре, чтобы не делать это в спешке в апреле, когда в голове должны быть, в первую очередь, школьные знания, а танец станет привычным и лёгким делом. Поэтому нас попросили уже наметить пары.

– Наталья Юрьевна, а можно самим выбирать? – выкрикнул Рыжов, воодушевленный по самые гланды.

– Да, Егор, пока можно самим. Если Дениса Алексеевича что-то будет смущать, он вас поставит, как нужно, – миролюбиво и слегка снисходительно ответила классная.

– Василин, солнышко, ты же знаешь, что моё пламенное сердце и выносливые ноги заняты только тобой, – продолжал выкрикивать Рыжов под общий смех и неодобрительное замечание Натальи Юрьевны.

Шут он и на уроке классной шут!

– Выбор должен быть у каждого, Егор. Но первыми мы послушаем наших девушек.

– Можно я первой сделаю выбор, Наталья Юрьевна, – неожиданно спросила Зарина, не поднимая руки.

– Хорошо, давай, Зарина, – одобрительно кивнула учительница и, вооружившись ручкой и блокнотом, приготовилась записывать пары.

– Конов Артём! – в звенящей тишине голос подруги раздался, как раскат грома в июньском небе, и поразил абсолютно всех, даже Наталью Юрьевну, у которой рука застыла над страницей блокнота.

– Что скажешь, Артём? – взяв себя в руки, поинтересовалась классная.

Конов, пропустивший математику, на русский всё-таки пришёл, но даже Олимпиада, судя по их удивленным лицам, не знали, где пропадал их лидер.

Притаившись, все ждали ответа Артёма. Он знал это и как будто специально выдерживал паузу, чтобы ошарашить всех не меньше:

– С удовольствием! – отрезал решительно.

Зарина победоносно улыбнулась, но не обернулась, за неё это сделала я, чтобы увидеть Артёма.

Он выглядел расслабленным и, мне показалось, даже обрадовавшимся, хотя успешно скрывал свои эмоции. Если это начало великого примирения, то четвертое сентября нужно пометить в календаре.

– Замечательно, одна пара есть. Кто ещё знает, с кем хочет разделить волшебные моменты последнего звонка?

Таким завуалированным вопросом, Наталья Юрьевна хотела показать, что она тоже рада началу примирения Зарины и Артёма.

Как классный руководитель, она знает о нас всё и даже больше, поэтому всегда с осторожностью следит за отношениями этих двух.

– Василина? – спросила меня учительница, когда никто из девчонок не решился последовать примеру Амирхановой.

– Я не буду танцевать, – говорю твёрдо, чтобы не начали уговаривать.

– Солнышко, а как же я? – возмущенно всхлипнул Рыжов.

– Егор, – предупредительно утихомирил друга Артём, и тот сник. Слово лидера – закон.

– Хорошо, Василина, я тебя услышала, – принимая моё решение, ответила Наталья Юрьевна. – Маша?

И так через десять минут почти у всех, кто хотел танцевать, были пары из класса. Кому не хватило, классная обещалась найти либо из параллельного класса, либо из десятых.

Разболтанный приятным распределением 11 «Г» так и не сумел собраться к концу урока, поэтому Наталья Юрьевна назначила ещё урок взамен этого, который больше похож был на классный час.

Оставшиеся уроки проходят в таком же приподнятом настроении, словно вальсировать начинаем уже завтра.

– Дала ты стране угля, Амирханова! – восхищенно говорю Зарине, когда мы с ней сидим на лавочке после уроков и допов.

Всё это время я переваривала и не решалась удивиться открыто, показывая всем остальным, что я, как лучшая подруга, конечно, узнала об авантюре заранее!

– По-другому не умеем, – улыбаясь лучам сентябрьского солнца довольно ответила она.

– Чем тебе помочь?

– Научи меня хотя бы азам! – обернувшись, чтобы заглянуть мне в глаза, попросила Зарина.

– Ты хочешь его поразить? – весело поинтересовалась я.

– Ещё чего! – фыркнула подруга. – Я хочу уделать его по всем фронтам. Ещё и на олимпиаду подамся!

Вот это месть!

Зарина никогда не участвовала в олимпиадах по физике, которые являются отборочными на всеросс. Она брала места в вузовских, становилась абсолютным победителем, но муниципальные и республиканские словно уступала Артёму.

А теперь…

Интересно соревноваться с достойным и умным соперником, но не когда он выскакивает как чёрт из табакерки прямо в одиннадцатом классе и грозится обыграть и раздавить.

А Зарине это по силам. Это знают все, особенно Александра Николаевна, которая давно ждёт момента стать наставником одаренной Амирхановой.

– Это мелочно! – пытаюсь защитить Конова, перед которым отчего-то испытываю лёгкое чувство вины.

Мы так долго проклинали его, что теперь по-хорошему должны выкурить трубку мира и поддерживать друг друга. Но у Зарины, как оказалось, другой план.

– Плевать, сердце просит! – махнула рукой Амирханова и вдруг поменялась в лице.

Проследив за её взглядом, вижу Атласова, который идёт к нашей лавочке.

10. Родион

Телефон вибрирует несколько раз, беру его, чтобы посмотреть сообщения.

Заказчик: «Неплохое взаимодействие, она согласилась танцевать?»

Родион: «Нет. Пока нет».

Заказчик: «Ладно, придумай, как уломать её. А фотка в Лампе мне понравилась, молодец!»

Родион: «Жду аванса».

Заказчик: «Сейчас отправлю. Но дело только начато, мне нужен результат!»

– Да будет тебе результат! – шиплю я, порядком вымотанный общением с анонимом.

Если б не хороший кэш, давно бы послал.

Заказчик: «Чек».

В подтверждение прислал файл, открываю, чтобы перепроверить. Жизнь научила сомневаться в каждом, даже в своём собственном отражении.

Родион: «Принято. Дело будет окончено, как договаривались».

Заказчик: «Я рассчитываю. Есть фотография вашего танца?»

Вот же настырный, зубы сводит от маньячной щепетильности и педантичной дотошности. Мышьяк, а не заказчик.

Высылаю нашу с Беловой фотографию, её лицо, освещенное солнцем, и пронзительные глаза до сих пор мерещатся мне. Что, блин, это такое?!

Заказчик: «Красиво смотритесь! Сделай всё, чтобы она не устояла!»

Родион: «Принято!»

Раздражаюсь сильнее и от души матерюсь.

Детали были согласованы ещё летом, с фига ли сейчас нутро рвать мне каждый божий день. Не выполню, тогда посмотрим, выплачу штраф.

Даже крепости от одного удара тарана не падают, а тут Великая Китайская стена, измором не взять. Добить-то добью, но вот срок… Маловато взял себе, придётся ускориться.

Но как?

Вспоминаю сегодняшний день.

С вальсом, хоть и отшила, получилось эпично, хороший такой крючок. Колкость в сторону Амирхановой – чуть похуже. Беседа после уроков – форменный провал. Провалище!

Шёл на расслабоне, ушёл на прицепе, называется.

Это Амирханова начала меня расчленять взглядом, сыпать всякие дерзости в ответ, язвить. Василина же сидела между нами, как повелительница.

Откинув голову на спинку дивана, углубляюсь в воспоминания.

***

– Иди мимо! – рыкнула Амирханова, когда я присел справа от Беловой.

Взглядом готова была убить прямо здесь, на школьном дворе. Господи, её реально можно вывести парочкой постов в Лампе, чего тут ломать.

– Василин, тебя там Наталья Владимировна просила заглянуть, – спокойно говорю Беловой, демонстративно игнорируя её подружку.

В ответ девчонка даже головы не поворачивает, молча кивает, наблюдая, как на поле мяч гоняют. Вымораживает!

– Всё сказал? Проваливай! – продолжает нагонять Амирханова.

Смотрю только на Белову, чтоб у неё всё лицо горело от моего взгляда, чтоб щёки разъедало, как от соды с уксусом. Чтобы дыхание сбилось, но оно, чёрт побери, ровное, я же вижу, как она спокойна!

Амирханова закипает, как чайник, пытаясь испепелить взглядом меня. Нет, крошка, тебе ещё расти и расти до такого.

Вдруг у неё звонит телефон.

– Да, мам, привет.

На том конце провода что-то быстро говорят, не прислушиваюсь, всё моё внимание обращено на Белову. Взгляд её переместился на подругу и стал тревожным.

Отлично, значит не снежная королева, раз на Амирханову эмоций не жалко!

От злости начинаю играть костяшками на руках, щелкать пальцами. Старая дурная привычка, которая выдаёт меня тем, кто может наблюдать за мной.

Но Беловой пофиг.

Когда я подходил к лавочке, мазнула по мне взглядом и включила режим игнора.

В ней нет превосходства, презрения, как в Амирхановой, тотальное равнодушие, словно я даже не пыль, которую нужно будет протереть, я – ничто. Недостойный.

Бесит!

Амирханова подрывается, пообещав матери, что скоро будет.

Бросает настороженный взгляд на Белову и потом полный ненависти на меня. Долго не решается оставить подружку наедине со мной, но уловив что-то в её настроении, прощается и убегает.

Про себя считаю, когда ломанётся Белова. Это же закон демонстративного игнора – сделать вид, что сидишь с пустым местом, поэтому можно и отчаливать.

Досчитав до двадцати, не выдерживаю.

– Я теперь в бане? – ухмыляюсь, пытаясь скрыть, что жду ответа.

– Нет, почему, – отмирает наконец, даже в глаза смотрит, не отворачиваясь.

– А чего не реагировала?

– Как? – обескураживает своей прямотой. Так вот, что за тактика!

– Словами, – выгибаю бровь, намекая на очевидное.

– Хорошо, буду знать.

Непробиваемая! Что успело произойти за три часа? Передо мной сейчас сидит не Белова, а какая-то незнакомая мне Василина.

Она не пытается меня демонстративно игнорировать, чтобы проучить или наказать. Ей плевать, кто я и что делаю. Рядом с ней я или куда чёрт меня закинул. Фиолетово!

– Посмотришь со мной фильм? – бросаю я, не успев подумать.

Так захотелось вывести Белову на эмоции, что срываюсь в пропасть сам. Скатился до уговариваний!

– Не хочу, извини, – холодно и отстранённо, абсолютно честно.

– Почему?

***

Насильно выкидываю себя из воспоминаний, голова гудит от того, каким лохом я выглядел сегодня.

Чтобы потешить самолюбие, открываю онлайн-банк и проверяю счёт. Деньги за заказ поступили, аванс приличный, смогу комп перепрошить, в последнее время лагать стал.

Насладившись кругленькой суммой, бездумно переключаю вкладки и останавливаюсь на фотографии, которую открывал последней в галерее.

Я и Белова. Белова и я… И вальс.

– Любуешься? – перепрыгнув через спинку дивана и приземлившись возле меня, ехидно поинтересовалась Сашка.

– Мелочь, стучать не учили? – театрально возмущаюсь, блокируя телефон.

Младшая сестрёнка всегда была егозой, уследить нельзя смириться, запятые, как говорится, расставьте сами.

– Своих не сдаём! – подмигивает мне и тянется к моему телефону.

– Цыц! – бью по загребущим пальцам. Не больно, но поучительно.

– Ты наконец влюбился? – спрашивает с придыханием, прекратив поползновения.

– Много будешь знать…

– Скоро ЕГЭ сдавать, да-да, знаю! – заканчивает на свой лад.

Чего только не придумывают семиклашки сейчас. Свой жаргон, свои приколюхи.

– Нет, серьёзно. Бро, она тебе правда нравится? Маффин не солгал? – подаётся вперёд и плюхается мне на грудь, заглядывая в глаза.

Уже и до Маффина успела добраться, стрекоза! Он ясное дело, сморозил первое, что пришло на ум, как ещё мог объяснить необходимость сфоткать нас с Беловой.

Наверное, Сашка поймала его как раз за этим.

– Решил разыграть отличницу, – нехотя говорю полуправду, ненавижу врать родным.

Куда проще недоговаривать, но с Сашкой такой номер не проходит. Вон и сейчас вцепилась, как клещ.

– Значит это её тебе заказали? – досадно спрашивает сестрёнка, слезая с меня.

– Подслушивала? – спрашиваю очевидное, только чтобы немного увести тему.

– Краем уха! – фыркает и отворачивается, поджав ноги под себя. – Родь, у тебя же уже киберспорт попёр, зачем ты опять в это ввязался?

Спрашивает надломленным голосом, словно разочаровалась. В груди всё горит и выворачивается наизнанку, чувствую это физически.

Обезоружен…

– Если я могу, почему бы и нет, – отвечаю беспечно. Стараюсь.

– Ясно… – протягивает, морщась. Резко встаёт с дивана и уходит в свою комнату.

Паршиво!

11. Родион

Маффин: «Пошли на лыжку».

Вдруг объявляется друг-спаситель и предлагает покататься на великах на лыжной базе. Фанатик спорта вечно вытаскивает меня, потому что ему одному скучно.

Моё терпение на исходе, пытаясь придумать, как и что делать с Беловой дальше, загоняю себя в беспросветный мрак.

Родион: «Через десять минут на площадке».

Нужно развеяться, поэтому собираюсь быстрее обычного. Привычные треники, борцовка, удобные кроссы, наушники на случай, если Маффин вдарит и забудет, что где-то позади плетусь не такой спортивный я.

Заглядываю к Сашке, она сидит в наушниках и качает головой под громкий бит, который долетает даже до двери. Разошлись мы на странной ноте, она у нас взрывная, а тут просто молча ушла.

Гложет это, поэтому подхожу и касаюсь её плеча, чтобы сильно не напугать. Она тут же вешает наушники на шею, вопросительно поглядывая на меня.

– Разочарована?

Сашка хмурится и поджимает губы, явно обдумывая ответ, чтобы не обидеть.

– Да говори уже как есть! – взрываюсь, но голос не повышаю. Отучили кричать ещё в детстве, спасибо родакам.

– Василина хорошая…

– Ты откуда знаешь? У вас приличная разница, – перебиваю, присаживаясь в кресло, что стоит рядом с письменным столом Сашки.

– Они у нас вели математику в день самоуправления, так круто было, даже компашка придурошных молчали в тряпочку. – тепло вспоминала она.

– Ну, если даже они молчали, – ухмыляюсь, кивая.

– Она реально классная, не используй её! – сердито отвечает Сашка, толкнув ногой моё колено.

– Я не использую.

– А что ты делаешь? – неожиданно зло спрашивает сестрёнка.

– Полегче, мелкая!

– А что, неправда? Или ты странные заказы не берёшь? – прорывает Сашу, вижу по ней, что уже не может сдерживаться, хочет высказать всё, что накопилось.

– Ты тоже слухи собираешь по школе?

– Я-то знаю, кто там стоит спиной на фотографии с мамой Зарины! Она тоже у нас урок вела и она крутая! – мрачнеет на глазах, сдирает с шеи наушники и кидает их на стол.