Текст книги "Их любимая (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 31

Глава 31

АРЕС

В офисе включил кондиционер и уселся за стол. Не хотел сегодня светить на работе разбитым лицом, но отец Лидии заявил, что после обеда прилетает. И что я обязан быть на месте.

Я новый губернатор. Но отца своей невесты послать не могу. Во-первых, я всерьез собирался жениться на Лидии и отношения с будущим тестем портить не хотел. А во-вторых, слишком уж крепко мы связаны с ним по бизнесу.

– Арес, – Лидия выросла в дверях. В руках держит синюю папку с документами. – Я не видела, как ты пришел. Почему трубку не брал?

Поднял лицо от монитора. Лидия взглянула на мою разбитую губу и ахнула.

– Господи. Что с тобой случилось?

– Хулиганы напали.

– А если серьезно? – она обошла стол и опустилась на него пятой точкой. Закинула ногу на ногу и черная строгая юбка задралась почти до бедер. – Ты из-за этого не хотел, чтобы я вчера приезжала? – она потянулась, длинными светлыми ногтями коснулась моей губы. – Бедный мой. Раненый. Кто это сделал?

Откинулся в кресле. Никогда не поверю, что жена Севастиана ей еще не доложила о том, что мы с братьями вчера подрались. Эта сплетня, наверняка, у нее и Юли самая обсуждаемая, как важная новость, что в каждом заголовке пестреет крупными кричащими буквами. И я тоже не против поговорить на эту тему.

И даже хорошо, что отец Лидии едет сюда. Пока не решил, как объяснить им обоим, что свадьбы не будет. И кольцо, которое на ее безымянном пальце поблескивает ничего больше не значит.

Но я не повторю ошибку братьев. Не женюсь. Сегодня вечером встречусь с Ритой. И увезу ее. Она и сын должны быть рядом со мной. А не с этим ее греческим придурком.

– Твой отец после обеда...– начал и осекся, когда дверь в кабинет открылась без стука и на пороге появились двое – один помоложе, в костюме. Второй усатый, с большим пивным животом.

– Арес Северский? – они оба на ходу достали удостоверения.

Черт.

– Вы по какому вопросу? – вспомнила о своих обязанностях Лидия и соскочила со стола.

– Выйди, я разберусь, – попросил ее.

Невеста поджала губы и молча шлепнула на стол папку с документами. Бедрами завиляла к выходу. Парочка проводила ее заинтересованными взглядами.

– Чай-кофе не предлагаю, некогда, – кивнул на диван. И растер лоб.

Этого мне только не хватало сейчас – оправдываться за бандитов, нанятых Севастианом. Уехать я оттуда успел до того, как примчалась полиция. И даже перед наставником не извинился. Но я все компенсирую ему, позже. Главное, что волнует меня – это решить вопрос с Лидией и ее отцом. И ехать за Ритой.

– Сегодня случилась перестрелка возле особняка. Дорожные камеры зафиксировали вашу машину, – сказал усатый, рассевшись на диване. – Почему скрылись с места происшествия.

– Что за перестрелка? Меня там не было, – качнул головой. В памяти перебрал знакомых, что остались в следственном комитете еще со времен моей службы.

Отмажусь. Да я ничего и не сделал. Оружия у меня не было, я не стрелял. А Сева за это ответит – не стоило развязывать со мной войну. Чем младший думал, когда своих бандитов ко мне подсылал?

– Вас там не было? – переспросил усатый и без спроса взял пульт от телевизора. Щелкнул кнопкой, и на стене вспыхнул большой плазменный экран.

Канал новостей. Знакомый особнячок, утопающий в зелени, моя машина. И я, как идиот, замер на крыльце и тупо смотрю на дыры от пуль в кирпичной стене.

Снимали на телефон, кто-то из прохожих. Диктор тараторит о том, что на нового губернатора сегодня было совершено покушение.

Твою ж мать, раздули-то...

– Ну так как? – полицейский выключил телевизор.

Следующие двадцать минут я повторял, что понятия не имею, кто в меня стрелял. Язык чесался указать на Севастиана и организовать младшему проблемы, но так нельзя. То, что в нашей семье – оно там и останется. А с братом я разберусь сам.

– У вас все? – на полуслове оборвав усатого, поднялся. – У меня назначена встреча.

Тот ответить не успел – дверь распахнулась. Какого-то черта все сегодня разучились стучать. Взглянул на гостя и поморщился – отец Лидии зашел в кабинет уверенно, как в свой собственный, на меня бросил холодный взгляд.

– Арес, проводи гостей, – приказал мне.

– Мы не закончили, – поднялись полицейские. – Остались кое-какие вопросы. Завтра с утра приезжайте в отделение.

Они вышли, и Роман Емельянович с удивлением уставился им вслед.

– Что у тебя делали полицейские?

– Ерунда.

– Это ты моей дочери будешь сказки рассказывать, – он уселся в кресло напротив и положил ногу на ногу. Посмотрел на меня в упор. – Что случилось?

– Это к нашим делам не относится, – отрезал.

– А с губой что?

– Упал.

Тот хмыкнул. Достал из нагрудного кармана сигару. Задумчиво помял ее в пальцах и выдал:

– Ладно. Потом разберемся. Я по-другому поводу прилетел. С новым назначением тебя уже по телефону поздравил. Теперь и жениться пора. В ЗАГСе были уже?

Пожал плечами.

– А чего тянешь?

– На счет этого я тоже хотел поговорить, – придвинулся. Перевел взгляд на сотовый, когда экран вспыхнул входящим звонком и выставил вперед палец. – Секунду. Да, Гела.

– Господи, Арес, – на том конце заохала мама. – Только что видела новости...Где ты находишься? Я еду к тебе.

– Все в порядке, – заверил вполголоса и встал из-за стола. Отошел к аквариуму в углу кабинета и костяшками слегка постучал по стеклу, распугивая оранжевых рыб. – Вечером заеду к тебе.

– Это Гела там? – спросил Роман Емельянович. – Передай матери, что семи приглашаю всех в ресторан. А сейчас дуйте с Лидией в ЗАГС, подавать заявление.

– Я перезвоню, – сбросил вызов и отключился. Повернулся на отца Лидии.

За окном воет сигнализацией чья-то машина, мы играем в гляделки.

Этот человек далеко не дурак, иначе не достиг бы таких высот. Да я и не скрываю, мысли мои у меня на лбу написаны – не будет ЗАГСа и свадьбы, и, похоже, что наши общие дела с Романом тоже к концу подошли.

– Не будет свадьбы, – произнес вслух.

Тот помолчал. Щелкнул зажигалкой и сунул в зубы сигару.

– Объяснись, – невнятно потребовал.

– Я занят! – отозвался, когда в дверь постучали.

Но створка приоткрылась и в проеме показалась светловолосая голова Лидии.

– Пап, извините. Арес, там твоя машина...

Нахмурился, прислушиваясь к вою сигнализации. В несколько крупных шагов приблизился к окну и распахнул его.

Отсюда видно стоянку и мою тачку. Она и орет сейчас, мигает фарами. Но внимание привлекает не шум, а надпись красными буквами на лобовом стекле:

«Нравится? Это только начало».

Севастиан? У брата детство в заднице заиграло, после пальбы записочки мне оставляет, как в школе. Ему жить скучно?

В раздражении захлопнул створку. Постоял, ладонями опираясь на подоконник.

В том, что это начало – я и не сомневался. В том, что найду методы справиться с братом – тоже.

Но все это дерьмо отвлекает, у меня времени нет выяснять отношения. С Лидией объясняться, с ее отцом. С полицией. Я мозгом и телом рвусь к женщине, которая живет в доме на Черном озере, носит теперь элегантные платья и каблуки, за руку водит сына.

А улыбается так же, как раньше – чуть застенчиво, завораживающе.

Верно. Сначала нужно забрать Риту. А потом заниматься своими проблемами.

– Мне срочно отъехать надо, – двинулся к выходу. Обогнул Лидию и вышел в коридор, не обращая внимания на окрики Романа.

Глава 32

Глава 32

РИТА

Когда подъезжали к дому Гриша вовсю сопел на заднем сиденье. Остановила машину напротив крыльца и обернулась.

Будить жалко. Сначала сын мультики смотрел в офисе, пока я работала. А потом, как и обещала, мы с ним вдвоем рванули в парк. Гуляли и играли несколько часов, заходили в кафе перекусить.

Телефон разрядился. И, наверное, муж провода оборвал, пытаясь до нас дозвониться.

Огромные окна светятся, хотя еще даже не стемнело, и этот свет мне о том дне напомнил, когда я в первые оказалась в этом доме. Тогда все готовились гостей встречать и точно так же всюду горел свет.

Откинулась в кресле и прикрыла глаза.

Улететь до конца недели не получится, и лайнер отправится покорять океан без нас. Но мы с Гришей можем прилететь позже, встретим круиз в каком-нибудь порту. И для этого нужно с Димой помириться, иначе он нас не отпустит.

Снаружи хлопнула дверь, и я вздрогнула, распахнула ресницы. Муж появился на пороге с таким мрачным лицом, словно его там взаперти держали годами, и вот он вырвался на свободу. Дима сбежал по ступенькам. Рывком открыл дверцу моей машины и сухо спросил:

– Где была?

– В офисе, а потом в парке, – оглянулась на сына. – Гриша набегался и уснул. Может, перенести его...

Засобиралась выходить, но муж так шандарахнул дверью, что едва пальцы мне не прищемил. Он обошел машину. Молча забрал на руки спящего Гришу и двинулся в дом.

– Телефон разрядился, – сказала виновато, скользнув следом за ними к крыльцу. – Я не сразу заметила. Когда домой собиралась хотела тебе позвонить. А сотовый не работает.

– Хватит врать, Маргарита, – отозвался он с раздражением.

– Почему я вру?

Зашли в дом. Дима понес Гришу наверх, а я замешкалась в холле. Справа висит огромное зеркало, и мое отражение в нем искажено, как в комнате страха, гладкую поверхность рассекает сеть трещин, словно в зеркало чем-то швырнули с размаху.

– Что тут было? – напряглась и следом за Димой шагнула на лестницу. Пока была в офисе удалось голову забить работой, а после мы с сыном гуляли, и я тоже смогла отвлечься. Сделать вид, что ничего не происходит и не было того скандала на дороге. После которого мы с Севастианом больше часа проторчали на остановке.

Я ведь поверила, что Северский, всерьез предлагает уехать с ним. Не шутят такими вещами, да и нельзя врать и при этом смотреть так честно, с надеждой. Он хотел забрать нас с сыном, а я хотела согласиться.

Дура. Это самоубийство. Сколько еще я буду танцевать на проклятых граблях?

– Иди в спальню, – приказал Дима, когда уложил Гришу на постель.

– Его раздеть надо, – попыталась поспорить, но муж накрыл сына одеялом и двинулся на меня, подтолкнул в коридор.

– Потом.

– Ты теперь всегда так будешь? – спросила, сдерживаясь. Изнутри злость поднимается на это его обращение, словно нельзя иначе. – Пихать меня, разговаривать, как с преступницей?

– А кто ты, Марго? – он открыл дверь в мою спальню. – Неверные жены тоже в своем роде преступницы.

– Да с чего ты взял-то? – резко развернулась. Я сама слышу, как мой голос дрожит, но сделать ничего не могу, перед глазами разбитое зеркало и я догадываюсь, для этого провидицей быть не нужно.

Севастиана я послала. И он приехал сюда. Они с Димой поругались...

– Если бы ты не давала поводов – шлялись бы твои родственнички в наш дом? Еще и побитые. Друг друга разукрасили, из-за тебя? Я просто не понимаю, откуда в них столько наглости, почему они думают, что им это позволено? Я твой муж или клоун? Я похож на клоуна, Маргарита? – он говорит спокойно, но чувствую – взорвется вот-вот, его глаза блестят от возбуждения, и я теряюсь.

Раньше мы с Димой не ссорились. И я не знаю, как мне себя вести. Дима трет подбородок, а я уставилась на его руку с разбитыми костяшками. И будто фильм смотрю, вижу его и Севастиана в холле, а потом за младшим Северским закрывается дверь. Дима размахивается. И его кулак врезается в зеркало.

Северский ведь понимал, что мне влетит от мужа? Зачем он дразнит Диму, что у него в голове?

– Иди помойся сначала, – Дима достал из шкафа чистое полотенце и швырнул мне. – А потом поговорим.

– Без душа с тобой разговаривать нельзя? – хмыкнула. – Не сходи с ума. Что это за грязные намеки?

– Этот твой губернатор с ноги к нам домой врывается, а я с ума схожу?

– При чем тут...– осеклась. Прижала к животу полотенце.

Молчим, Дима сверлит меня потемневшим взглядом, и так тихо, гнетущая пауза перед громом, мне сказать что-нибудь нужно.

– Губернатор – это старший, – напомнила.

– Я в курсе.

– Это он приезжал сегодня?

– А ты другого ждала? Ах да, их же там целых трое, на выбор, – показалось, что Дима сейчас опять сплюнет на пол, как утром – на его лице застыло брезгливое выражение. Но муж развернулся и отошел к двери, толкнул створку. – Иди помойся, Маргарита, – повторил.

Шагнула мимо него в душ и щелкнула защелкой. Бросила полотенце на раковину и пустила воду.

Не буду я мыться, хотя после парка не помешает. Но из принципа не хочу. Что он себе позволяет? Намекает, что я с кем-то переспала. И это унизительно, я ведь не одна была, а с Гришей.

А даже если бы одна – это бы ничего не поменяло, я же не спятила.

Услышала, как дверь хлопнула и приоткрыла створку, высунулась в спальню. Димы в комнате нет – и я вышла, посмотрела на открытый шкаф, на свою одежду.

Нет, собрать вещи и уехать я не могу, проблему нужно решать, а не бежать от нее. Но вот в гости к отцу с ночевой мы с сыном поехать можем. Дима как раз за это время успокоится.

Все будет хорошо.

Глава 33

Глава 33

Из его спальни доносится звук работающего телевизора. Диктор болтает так громко, словно Дима оглох вдруг, и я возмутилась себе под нос.

Гриша же спит.

Толкнула дверь в комнату и остановилась на пороге, руки сложила на груди. Хотела повторить свою язвительную шутку про глухоту мужа, но бросила взгляд на экран. И прилипла к нему.

Передают новости о какой-то ужасной стрельбе, что случилась сегодня в центре города. А в углу экрана фотография Ареса и диктор докладывает, что утром на нового губернатора было совершено покушение.

– Черный пиар тоже пиар, – долетел до меня комментарий Димы. – Твоему родственничку так скучно живется, что он любыми способами внимание к себе привлекает. Позер.

Машинально шикнула на Диму, боясь пропустить хоть слово из новостей. Приблизилась к постели и села, нащупала пульт и добавила громкость.

– По этому новому губернатору тюрьма плачет, – снова высказался Дима.

Подалась вперед и закусила губу.

На экране мелькнула короткая видеозапись, там фигура Ареса на ступеньках белого особнячка, он вполоборота стоит и смотрит дыру от пули в кирпичной стене.

Святые котики.

Я так и знала.

Не завязали они за семь лет со своим бандитским прошлым и никогда не завяжут, все эти престижные машины, их дорогие костюмы, культурные выставки в галереях и строительство домов для счастливых семей – мишура все это, фальшивка, просто красивая картинка, а за ней притаилось зло.

Эти трое какими были такими и остались.

Я вижу.

Но я люблю и не разлюблю никогда. Сердце в груди подпрыгивает и в горле бьется от мысли, что кто-то из Северских пострадать может. Кажется, я просто слягу в тот же миг, если хоть с одним из них что-то случится.

– Маргарита, – позвал муж, и я слышала его голос краем уха, но от экрана оторваться не смогла.

А в следующую секунду Дима рявкнул по-гречески. Выхватил из моих рук пульт и швырнул его на пол, с тумбочки сорвал светильник...

Съежилась и закрылась руками, ожидая, что муж запульнет им в меня. Но светильник полетел в телевизор, и громкая болтовня диктора, наполнявшая спальню, смолкла. Вместо нее зазвучал грохот, словно гром ударил, и вспышка сверкнула, от которой можно ослепнуть. Телевизор на стене покачнулся, но не упал.

По черному экрану в стороны паутиной расползлись серебристые трещины.

Тишина. Я слышу, как муж рвано, со свистом, дышит. Закрыла ладонью рот и не шевелюсь, снизу вверх уставилась на него.

– Телевизор, кажется, сломался. Да, Рита? – спросил он тихо, спокойно, словно не сам только что расколотил экран светильником. Руками в бедра уперся и усмехнулся на белые осколки, усеявшие пол. – Жаль, не досмотрели. Интересно было. Думаю, этот дом проклят, любимая. Вещи летают, словно птицы, ты видела?

Он спрашивает серьезно, смотрит на меня пристально, и мне так жутко, кажется, я с ума схожу.

– Надо переезжать, – сам себе кивнул Дима. – Энергетика здесь плохая, как говорится. Наверное, прошлые хозяева были убийцами детей. Не иначе. Согласна? Северские – зло, – повторил он мои же собственные мысли.

Муж резко развернулся и вышел из спальни. Мне слышно было, как он вниз спускается быстро, будто бегом. Громко хлопнула входная дверь.

А потом в открытое окно долетел шум двигателя, шорох шин по гравию, ворота сбрякали.

– Господи, – отняла руку ото рта и поднялась. Ноги ватные, в висках голос Димы стучит и его кошмарное заявление про убийство детей.

Он рехнулся.

Похлопала себя по щекам, приводя в чувство. Выскочила из спальни и ворвалась в комнату сына.

– Мама, – Гриша сидит в постели и трет глаз. Еще бы он не проснулся от такого грохота. Он вцепился в одеяло и косится в окно, словно вся опасность оттуда идет, а дом – наша крепость. – Где папа?

– Папа уехал, – отбросила одеяло и подняла сына на руки. – И мы с тобой сейчас тоже поедем. К дедушке. Хочешь к дедушке?

Свободной рукой достала Гришин рюкзак, но тут же запихнула его обратно под кровать. Некогда собирать игрушки, муж спятил и если он сейчас вернется – даже думать не хочу, что может случиться. Разве нормальный человек, после того, как разбил телевизор, способен голосом владеть и разговаривать так спокойно?

Что с ним случилось? Если это ревность, то Дима помешанный.

– Хочу к дедушке, – согласился сын и обнял меня за шею. – А где мой пистолет?

– Пистолеты завтра купим новые, – пообещала.

Мы в вышли в сумерки и дверь я не заперла, словно мы в гостях были или в магазине. Торопливо прошла по дорожке до ворот, крепко прижимая к себе сына. Остановилась и прислушалась к тому, что творится снаружи.

У кого-то из соседей играет музыка, ветер доносит смех и мужские голоса. Наш дом на окраине, у самого озера, последний. И если услышу, что едет машина – точно к нам.

Никого нет, кажется.

Щелкнула задвижкой и распахнула калитку, вывела Гришу за ворота. В сумке нашарила телефон.

– А где машина? – Гриша огляделся.

– Вызовем такси. Но прогуляемся до шлагбаума, хорошо, солнышко? – взяла сына за руку и потянула в сторону выезда из поселка. – Машина подъедет туда. И мы сразу рванем к дедушке.

На ходу заказала такси. Прошли первый дом, за ним второй, тот, где праздник и музыка играет. Гриша завороженно уставился на гирлянды, что виднеются над воротами, они освещают верхушки деревьев и сад соседей тонет в оранжевом мареве.

– Мам, а что там? – ткнул пальцем сын.

– Гости, наверное, – улыбнулась.

– А у дедушки будут гости?

– Надеюсь, нет, – пробормотала себе под нос.

Я и без того представляю, каким взглядом посмотрит на меня Гела. Но сейчас мне на жену отца плевать. Мы все равно поедем к папе. Не в гостиницу. Папин дом – он и мой тоже, а Гела пусть ко всем чертям проваливает, если ей что-то не нравится.

Мы уже подходили к шлагбауму, когда он открылся, и в поселок зарулила темная машина. Сощурилась, пытаясь различить человека за рулем, но свет фар ударил прямо в лицо, и я ничего не разобрала.

Крепче сжала ладошку сына в своей руке, мысленно взмолившись: кто угодно, только не муж.

Машина медленно проехала мимо, словно водитель рассматривал нас, как на сцене. И плавно затормозила.

Хлопнула дверь.

А потом прозвучал хрипловатый мужской голос:

– Эй, сестренка, гуляете? Вечерами прохладно. Поехали лучше покатаемся. Покажу сыну город. Григорий, вечер добрый. Прыгай скорее в машину.

Глава 34

Глава 34

ТИМ

Ее улыбка похожа на рай – как-то так поется в попсовой песне. Я никогда не отличался любовью к романтике, знаю лишь про волчицу и волка, которые вместе остаются до конца.

Животные зачастую преданнее людей.

– Вы так и будете по очереди кататься сюда? – Стрелецкая от растерянности выпустила ладошку сына. Спохватилась, когда Гриша поскакал к моей машине и рванулась за ним, но я преградил ей путь.

– Правда, холодно, – удержал ее за руку. – Пусть сын посидит, погреется.

– Он тебе не сын.

– Как скажешь. Но подбросить-то вас можно?

– Подбрось жену, – Рита высвободила руку из моих пальцев. – И остальным передай. Хватит меня преследовать.

Поморщился.

В том, что братья времени не теряли и сегодня караулили мою женщину по подворотням – не сомневаюсь. Я и сам поступил бы так же, ведь счет, как на бомбе, идет на минуты.

Только я не мог.

После вчерашней стычки дома у Севастина пришлось ехать в клинику. Я всего лишь разнимал братьев. Понятия не имею, кто из них врезал мне.

Но ребро все равно сломано.

Прописан гребаный постельный режим.

И это засада.

– Из-за вас у меня серьезные проблемы с мужем, – продолжает Стрелецкая. – Из-за тебя мы поселились в этом проклятом коттедже, в этом ужасном поселке, – она сложила руки на груди и пытается выглядеть строгой, лоб собрала складками и подбирает слова. – На каком языке до вас всех донести – хочу, чтобы вы отвалили.

– Попробуй на греческом, – усмехнулся и оперся ладонью на капот.

Черт, как стоять тяжело. Я из клиники ради нее сбежал и услышать ожидал вовсе не это. Знаю – врет. Не может она так думать, ничего она не забыла, взгляд ее вижу, и его ни с чем не спутать, ведь я сам смотрю так же – жадно, каждую черточку в ней изучаю.

Она до сих пор меня любит. А муж – это временно.

Я знаю.

– У меня сын, и мне все это не нужно, – она сощурилась, пытаясь сквозь стекло различить Гришу, что обосновался у меня в салоне. – Я сегодня видела новости. Обстреляли Ареса, прямо в центре города. Вы трое только вид делаете, что изменились. На самом же деле – продолжаете заниматься своими грязными делами. И мне по барабану, ясно? Но не впутывайте меня и сына.

– Я к этому отношения не имею, – заверил и незаметно нащупал в кармане пиджака пузырек с обезболивающими. Выжрал сегодня почти всю упаковку, но чертова боль не унимается, если будем стоять здесь – позорно упаду прямо у нее на глазах. Под ноги ей. – Это Севастиан причастен к обстрелу, – безжалостно сдал младшего брата.

Да плевать. Все средства хороши в любви. Нахрена мне его покрывать и оставлять этим двоим какие-то шансы?

Я борюсь за себя и за нее. И за Гришу.

– У Севы и Ареса недопонимание, – улыбнулся и выщелкнул в рот капсулу. Поморщился от горечи, что сразу разлилась по языку и проглотил таблетку. – Лично я давно завязал с оружием. Со мной ты и Гриша будете в безопасности, клянусь. Садись в машину, – заметил, как она дрожит.

Ветер теплый, но меня самого морозит. От таблеток в голове сгустился туман, рулить я, пожалуй, не смогу.

– Хочешь, сама поведешь? – предложил. – Если боишься, что я вас завезу в свое логово и запру там – садись за руль сама, Рита. Рит?

Она закусила губу, думает.

В кармане пиджака разрывается музыкой мой телефон, мы оба на эту назойливую пищалку не обращаем внимания.

Хотя, этого звонка я жду с обеда. Мне надо ответить. Арес нарушил наш договор и не одному Севастиану это не понравилось. Мне тоже.

В жизни Ареса уже начинается пизд*ц, и я сам сегодня приложил к этому руку.

Ответить надо.

Только сейчас болт я клал на войнушку с братьями, с трудом держусь на ногах и глаз не отрываю от Риты. Если выбирать между любовью и местью – я всегда выберу первое. Любовь – чувство светлое, оно любые раны залечит, в сильный шторм выстоит, от пули закроет.

Спасет от любой херни.

– Поехали, – повторил настойчиво. – Куда вы собрались?

– К папе в гости, – наконец, ответила она, когда музыка в моем кармане смолкла. Рита потопталась на месте, суетливо поправила сползшую с плеча лямку белоснежного комбинезона и кивнула. – Ладно. Но я поведу. И как только мы приедем к папе – ты сразу уберешься оттуда. Не останешься на ужин, не напросишься ночевать.

– Добро, – улыбнулся и усилием отлип от машины.

Главное – она согласилась. А дальше мы разберемся, кто останется ночевать, а кто нет.

– Мама, смотри! – в открытое окно высунулись детские ручки. Гриша сжимает какой-то предмет, в темноте вижу очертания черного...сын в восторге выкрикнул. – Тяжелый! Настоящий!

– Что там у тебя? – Стрелецкая с любопытством приблизилась к окну.

А меня пот прошиб, когда я понял, что именно Гриша держит в руках. Я, идиот, думал, что плохо мне из-за сломанного ребра.

Бл*ть.

– Отойди, – с силой дернул за руку Риту и неловко выступил вперед. – Григорий...

– Настоящий пистолет, – захлебывается Гриша. Вертит в ручках мою пушку и улыбается во весь рот. – Мама, я хочу стрелять!

Она замерла, словно ее ударили, когда она этого не ждала. Ощутил, как по ее руке дрожь пробежала, будто от тока, как тонкие пальцы вмиг стали ледяными.

– Гриша, положи немедленно, – деревянным голосом потребовала Рита.

– Григорий, дай это мне, – потянулся к пистолету. – У меня там еще есть, в багажнике. Другие. Круче, чем этот. Будешь смотреть?

– Да!

Вытянул оружие из маленьких пальчиков и понял, что совсем не дышал, страх с головой накрыл, холодный и липкий, под ним отступила даже боль в ребрах.

Я придурок. Сраный говнюк. У меня крыша съехала от таблеток, мне лоботомия нужна. Как я мог забыть про пистолет?

Мои мысли озвучила Рита. Она выхватила пушку и рванула меня за пиджак, потащила от машины в тень деревьев и выкрикнула:

– В безопасности мы с тобой, говоришь? У Севы и Ареса недопонимание, а ты хороший?! С оружием давно завязал?! Ты моего сына в эту машину посадил, ты больной? Господи! Господи, какие же вы все...скоты и сволочи, вам же ничего не важно, кроме вас самих! – она ткнула дулом мне в ребра.

Не упал лишь потому, что боль разлетелась по всему телу, словно мне сразу, в руки и ноги острые крюки впиваются, чтобы потом кто-то свыше за ниточки меня подвешал, как марионетку.

– Не смей, не смей больше к нам подходить, ты понял, Тим? – она в сердцах швырнула пистолет мне под ноги. – Иначе – клянусь! Я тебя сама убью.

Она оттолкнула меня с дороги, подбежала к машине. Забрала из салона сына и с ним на руках быстрым шагом рванула к шлагбауму. Фары осветили ее фигурку, такую хрупкую, в белом комбинезоне.

А я остался стоять на обочине, в тени дерева. И понял одно:

Она не шутит, пойду сейчас за ней – и Стрелецкая свою фамилию оправдает.

Застрелит меня.