Текст книги "Их любимая (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 50

Глава 50

Тим

– Врач говорит, что надо полежать пару недель, – рассуждает Сева и наблюдает за тем, как я натягиваю рубашку. – Каких-то четырнадцать дней, перелом не сложный, без смещения...без осколков...ты слышишь меня?

– Севастиан, отвали.

Застегиваю пуговицы.

В груди давит, дышать тяжело, выдать пару слов – просто уровень терминатора.

Ерунда.

Хуже валяться в постели полмесяца, нет у меня на это ни времени, ни желания.

– Ну и дурак, – по-детски заключил младший. Сидит в кресле у кровати и черным платком натирает очки. – Зачем звонил-то? До дома подбросить?

– Нет, к Геле.

– Туда не надо.

– Почему? – справился, наконец, с пуговицами и поднял голову.

Ребро сломано у меня, а умирающим выглядит брат. Новости про Ареса я уже видел, о личной жизни и черном заработке нового губернатора не написал только ленивый.

Но дело не в трепе журналистов.

Что-то еще есть, я что-то забыл.

Гребаные таблетки.

– С Ритой что-то? – первая моя мысль.

– Съезди в гостиницу и сам спроси, – Сева отбросил платок в сторону и резко поднялся. – Услышишь много интересного о ее планах на жизнь с сыном и со мной. И с тобой. И с Аресом.

– М-м, – нетвердым шагом двинулся к выходу из палаты.

Надо к врачу зайти. И написать отказ от госпитализации.

Голова чугунная после килограммов обезболивающего, соображаю с трудом.

О чем я мог забыть?

– Ты не согласился с Ритой? – спросил, не оборачиваясь.

– А ты это как себе представляешь? – он вышел за мной в коридор. – Я думал. Все утро. Может, этого мало. И надо еще подумать. А может – она оху*ла такое предлагать. Как я ее буду в этом желании поддерживать? Скажу: да, я тоже за то, чтобы кроме меня, тебя трахали еще мои братья. Интересная мысль. Устроим семейное собрание. И там будем решать. Будем мы делать это по очереди, график составим и повесим на холодильник. Или проще одновременно – а то ох уж эти графики. Запутаемся. Кто-нибудь придет не в свой день. Будет обидно. Скандально. Подеремся еще.

– Угу, – шагнул в кабинет, дверью отрезал от себя Севастиана и его обозленный треп. Из того, что брат наболтал нихрена не понял, я сейчас и не вникну. Приблизился к столу. – Так...Где подписать?

Бумажки, бумажки.

Я думал о чем-то и забыл, мысль где-то далеко в моей гребаной черепушке засела и ее не достать.

Но там что-то важное.

Да, кажется.

Я должен был что-то сделать и не сделал.

Что я хотел?

– К маме ехать не надо, – начал раздавать свои идиотские советы Севастиан, едва я открыл дверь. – Они поругались с Аресом. Мне тоже поставили ультиматум. Ты – следующий.

– Что там?

– Арес предал Лидию. Гела была в бешенстве. Я посодействовал, чтобы его выперли из дома, – сказал младший так просто, словно продавца пылесосов с порога прогнал.

Он идет медленно, шаг в шаг в со мной, под ноги себе смотрит – споткнется сейчас.

Знакомое чувство.

И в моих мозгах рассвет.

Я вспомнил.

Я сделал уже, нечто плохое. Такое, что в себе носить невозможно, если не скажешь, кому-нибудь – нахрен сойдешь с ума. Стоп-кран сломан, поезд катит мимо рельс.

Пим-пим-пим – оживает телефон брата, и я тоже.

Да бл*ть, ничего пока не случилось, я загоню свою съехавшую крышу обратно, только надо успеть, успеть...

– Черт! – в панике зашарил по карманам. Трубку оставил в палате. – Дай телефон!

– Да, – уже принял звонок Севастиан. И когда я начал вырывать трубку – отбил мою руку. – Что, не понял? – он заткнул пальцем ухо, чтобы разобрать, а я слышу только бубнеж телевизора напротив стойки администратора.

Идут секунды, мы теряем время, пока он болтает – по моей вине случится непоправимое.

С моим братом.

А потом и со мной. Потому, что с подобным не жить.

Толкнул дверь и выпал на крыльцо. Душный вечер метнулся навстречу, держусь за перила, спускаюсь.

– Куда рванул, Тим, стой, – брат нагнал меня в пару шагов и бестолково завертел головой, – бл*ть, куда машину поставил. А, – он рванул к Кадиллаку, на ходу бросил, – звонили из гостиницы, номер оплачивал я. Спрашивают, когда мы заберем ребенка из игровой. Рита не берет трубку.

– Я ей звонил сегодня, – вспомнил, как набирал ее номер, пока не вырубился, и так и не получил ответа.

Ее набирал.

И кое-кого еще.

Того, кто всех Северских ненавидит так сильно, что каждому из нас троих с радостью вынес бы приговор.

А я ему в этом помог.

– Я тоже ей звонил, – Севастиан распахнул дверь. – Быстрее. Что-то случилось. Она бы Гришу не бросила.

Что-то случилось...

– Сначала надо Ареса найти, – с трудом забрался в салон. – Езжай к нему домой.

Твою мать.

Только бы успели.

Глава 51

Глава 51

Арес

Если не остановишься – до конца недели не доживешь.

Так, или примерно так мне говорил учитель. Его предсказаниям я верил всегда, так почему засомневался в этот раз?

Живем два дня.

И сегодня не первый.

Торчу у гостиницы, сигарету за сигаретой курю. Рядом бизнес-центр, и народ таскается туда-сюда.

Но моих нет. Русоволосой девушки, что за руку держит мальчика так и не увидел, хотя сижу здесь уже несколько часов, выслеживаю их, будто маньяк.

Достал сотовый, снова набрал ее номер.

Гудки, гудки, а после дзинь – сообщение.

От нее.

«Мы с мужем улетаем обратно в Грецию»

Перечитал послание несколько раз, усмехнулся.

И кинул телефон на панель.

В Грецию, конечно.

Какого же черта я трачу время.

Вышвырнул сигарету в окно и вышел из машины.

На асфальте выросла кучка окурков, и на меня уже косится охранник, что топчется у зеркальных дверей. Подхожу – и он сразу открывает рот, рукой машет мне за спину на бардак, который я устроил.

Киваю и захожу в холл.

Не убрать за собой мусор – меньшее из моих проступков за последнее время.

– В каком номере Стрелецкая Маргарита? – спросил, остановившись у стойки администратора и улыбнулся.

– Секунду, – девушка улыбнулась в ответ и уткнулась в монитор.

Она щелкает мышкой, я жую жвачку.

Может, я опоздал, и они с Гришей ушли. В парк погулять, в кафе перекусить, по магазинам. Всей семьей, под руку с мужем, который прикидывается отцом моего ребенка.

Плевать.

Идти-то мне все равно некуда, хотя телефон уже оборвали, оец Лидии дожидается в офисе. Но когда жизнь стремительно катится в задницу – тогда не торопишься больше, начинаешь каждую секунду ощущать так четко, со стороны на себя смотришь, словно перед большим экраном в кинотеатре сидишь.

И вот он я – выбираю, наконец, то, что важно.

– Номер семьсот шесть, – говорит мне администратор. – Но там не снимают трубку.

– Я поднимусь, – отталкиваюсь от стойки.

В лифте смотрю на свое отражение и поправляю темные очки. Так себе маскировка, моя морда красуется под каждым броским заголовком на тему морального облика нового губернатора и сейчас меня узнают, даже если я переоденусь тигром.

Или львом.

Божьей коровкой прикинусь, букашкой, что ползет себе мимо, по делам.

Так дальше нельзя.

Занес кулак и затарабанил в дверь семьсот шестого номера. Прислушался. По ту сторону тишина, не бубнит телевизор, не болтает детский голос, ничего. А я, как дурак, околачиваюсь у двери, надеюсь, жду.

Постоял еще, помял сигарету в пальцах и сунул ее за ухо.

Куда теперь?

Она не выселилась из номера, значит, вернётся сюда.

А я буду здесь.

В баре.

Вниз спускался по лестнице, на каждом этаже выходил в холл и высматривал, где можно упасть и выпить. На четвертом этаже девушки в розовых костюмах каких-то принцесс и парни мушкетеры развлекают стайку детей. Мазнул по ним взглядом и уже хотел вернуться на лестницу, как один из пацанов вдруг широко улыбнулся и помахал мне.

– Привет! – закричал он весело.

И сразу напомнил мне меня в детстве. Те же темные волосы, живые глаза, заливистый смех...

– Гриша, – не веря глазам, двинулся прямиком в эту визжащую детскую кучу. Ухватил маленькую ручку, вытянул к себе ребенка и присел на корточки.

Смотрю в смеющееся лицо. И не могу оторваться.

На меня похож. И на нее. Очень. Маленький человечек, который должен носить мою фамилию.

– Мы играем, а мама ушла утром и не идет, – болтает Гриша. – А я жду. Она сказала, мы пойдем обедать. И за пистолетами. Я хочу есть. И пистолеты.

– Мама тебя не забрала? – дошло до меня. Бросил взгляд на часы. – Когда она ушла?

– Утром.

– А куда?

Сын помотал головой – не знает.

Так...

Оставила ребенка с аниматорами, не вернулась за ним на обед. А мне пишет, что улетает с мужем в Грецию. И трубку не берет.

Что там у нее творится?

– Сейчас ей позвоним, – хлопнул по карману и вспомнил, что оставил трубку в машине. Посмотрел на Гришу – тот с надеждой уставился на меня.

Ересь какая, Рита бы его тут не бросила голодного, с чужими людьми.

– Пошли обедать. А потом найдем маму, – подхватил сына на руки и двинулся к выходу на лестницу.

– Эй, а вы кто? Стойте! – понеслись мне в спину встревоженные голоса. Хлопнул дверью, отрезая их от себя.

Четыре этажа.

Везде камеры.

Охрана внизу.

Сколько секунд пройдет прежде, чем охране доложат, что я выкрал ребенка, меньше минуты?

Назад уже не повернуть.

Вниз побежал, перепрыгивая через ступеньку. В холле первого этажа мне навстречу попер хмурый парень в черной форме. Устранил его с дороги не дав даже рта раскрыть, одно движение локтем в челюсть – и тот повалился на пол.

– Ах, – Гриша вертится у меня на руках. – Он упал!

К нам бегут еще двое из разных концов холла, я толкаю плечом дверь. Меня выносит на улицу, расстояние до моей машины – секунд десять, я укладываюсь за пять.

По газам – и Гриша, не удержавшись, почти валится на пол, успеваю подхватить его за воротничок футболки.

– Черт. Не ушибся? – смотрю в зеркало, на охранников с рациями, что остались позади.

Сын мотает головой. Карабкается по сиденью, маленькими пальчиками цепляется за дверь и тянет шею, пытаясь выглянуть в окно.

В блестящих темных глазах азарт плещется, он меня не боится, мне доверяет, мое продолжение, мой сын.

– Гони, гони! – повторяет он с восторгом. Все, что творится сейчас для него будто сцена из фильма.

А для меня срок.

И суток не прошло, как в таунхаусе нарыли склад оружия, как меня, без пяти минут женатого, сфотографировали с другой женщиной, пройдет максимум час – и появятся новые заголовки.

Киднеппинг.

Новый губернатор совсем слетел с катушек.

Да меня в розыск объявят.

С проспекта свернул во дворы и запетлял, мимо детских площадок, зеленых лужаек, цветущих деревьев, куда – хрен разберет.

Знаю одно лишь – Рита не бросила бы Гришу.

Не собралась бы в Грецию снова.

Мне писала не она.

И я ее найду.

А с остальным разберусь потом.

Глава 52

Глава 52

Рита

В животе урчит, а во рту уже настоящая пустыня, смотрю на пустой стакан, что Дима оставил на столике и мечтаю попить. За окном небо алеет – закат.

Неужели Гриша до сих пор в игровой комнате? Аниматоры уже должны были сообщить кому-нибудь, сказать администратору, что ребенка никто не забрал. И меня ищут, наверняка.

Может, обратились в полицию.

А Гриша сказал, что хочет есть. И его покормили.

В очередной раз дернула руками. Содрала кожу. На запястьях кровь запеклась, и поначалу боль чувствовала, а сейчас уже свыклась с ней.

Когда-то это закончится, и я терплю.

– Дима! – позвала без всякой надежды.

Муж ушел давно, наверное, прошло несколько часов.

Ты должна быть наказана – сказал он.

Вышел.

И больше не появлялся, а я лежу тут связанная и гадаю, когда же ему надоест меня мучить.

Как жарко.

Одежда налипла на влажную кожу и даже волосы влажные, грязными сосульками торчат во все стороны. Мечтаю в душ сходить и переодеться, прижать к себе сына, и вместе с Гришей уснуть до утра.

Ничего плохого с ним не случится – внушаю себе. И снова кричу:

– Дима! Я хочу в туалет!

Прислушиваюсь к тишине. Где-то далеко бубнит телевизор или радио, и больше ничего. У соседей вечеринка, до меня слабо долетает музыка. Чтобы отвлечь себя, вспоминать начинаю, что в этом доме творилось, себя в форме горничной, первую встречу с Северскими. Как Севастиан швырнул мне ключи от Кадиллака и приказал помыть его тачку, как мы с другой горничной уронили гипсовую фигуру на машину Тима, библиотеку и Ареса, пистолет...

Грише пистолеты мы так и не купили.

Святые котики, что угодно готова отдать, лишь бы время назад повернуть. Я бы не вышла замуж за Диму и, вообще, никуда не уехала бы, и все сложилось бы по-другому. Северские бы не женились на моих подругах. И у Гриши был бы родной отец.

Никто ведь меня не бросал.

Почему любить можно только одного мужчину, кто так решил, почему нельзя всех троих? Я выбрать из них никогда не смогу.

Дверь спальни распахнулась так резко, что я вздрогнула. Даже шагов не слышала, в мысли ушла глубоко-глубоко. Уставилась на мужа, что вырос на пороге с подносом в руках и взглядом прилипла к стакану с водой.

– Даже узников принято кормить, – деловым тоном сообщил Дима и пересек спальню. Он поставил поднос на тумбочку и повернулся ко мне. – Без рук справишься, Марго?

– Развяжи, я хочу в туалет.

– Потерпишь.

– Мне надо.

– Сходи под себя, – отрезал Дима.

Щеки запекло.

Даже в бредовых фантазиях представить не могла, что он способен так обращаться со мной. Привязывать к постели, бросать на весь день, не отпускать даже в туалет.

Он невозмутимо стоит у тумбочки. Вилкой тычет в кусок жареного мяса. Забросив его в рот, мерно двигает челюстями и жует, прикрыв глаза.

– Вроде прожарилось, – вынес Дима вердикт, проглотив. Посмотрел на меня. – Ужинать будешь?

– Ешь сам, – задерживаю дыхание. Пахнет так вкусно, аромат специй плывет по воздуху и заставляет трепетать ноздри, во мне от всех волнений дикий голод проснулся, живот требовательно урчит.

Только я бы все равно съесть ничего не смогла, пока сын не рядом.

– Не будешь мясо? Твое любимое, – Дима изогнул бровь. – Надо есть. Или ты ослабнешь. Маргарита, лежать тебе здесь еще долго. И я бы на твоем месте не капризничал.

– Позвони в гостиницу. Пожалуйста, – попросила. – Нужно забрать Гришу.

– А зачем ты его там оставила?

– Ты позвонишь или нет?

– Нет, – Дима бросил вилку, и та брякнула в тарелке. Муж вытер блестящие губы салфеткой и отпил воды. – Зачем я стану забирать чужого ребенка? Или ты думаешь, что я после всего, что ты натворила, буду продолжать его воспитывать? Пусть этим занимаются Северские. У нас будут другие дети.

Он говорит, и я в каждом слове слышу, как муж сходит с ума. Он знал, что я беременна, когда предлагал замуж за него выйти, он заверял, что чужих детей не бывает, что моего сына он будет любить, как своего.

И он не врал, он очень любил Гришу, считал его своим. Я заметила бы, если бы Дима, пусть даже на самую малость, относился к нему не по-доброму, обижал.

Как быстро все изменилось.

– Поужинаешь и пойдем в душ, – распорядился Дима. Наклонился, пригляделся к моим ободранным запястьям. – Зачем дергалась? Сама себе причиняешь боль.

– Развяжи меня.

– Любимая, – его лицо приблизилось к моему. Зрачки широкие и блестящие, словно он возбужден до предела. Над верхней губой испарина выступила, на щеках и шее аллеют красные пятна. Он говорит негромко, но от его вкрадчивого голоса продирает насквозь. – Ты не научилась верности сама, и тебя научу я. Я тебя не развяжу, просто смирись, Маргарита. Первые дни будет трудно. А потом ты привыкнешь. Да? Пойми, что у нас выбора нет. Пока ты здесь и связана – ты не натворишь глупостей. И как только до тебя дойдет, что ты поступила плохо со мной, как только я снова начну тебе верить – все станет по-прежнему. И все это, – он потянул за галстук, врезающийся мне в запястье, – нам не понадобится.

– Я поняла, что поступила плохо, Дима, – торопливо заверила.

– Ты опять мне врешь, – муж выпрямился. Снова взялся за вилку. И замер, когда в кармане его брюк пикнул мой телефон.

Он достал сотовый, а я взглядом впилась в его лицо, пытаясь по реакции угадать, что там.

– Опа, – Дима, пробежав глазами сообщение, усмехнулся. – Одна проблема решена – Гришу забрал твой любовник.

– Дай мне телефон, – потребовала и всем телом дернулась вперед.

– Пишет, что едет искать тебя, – губы мужа растягивает улыбка. – Только сначала завезет домой сына.

Дима замолчал. Наморщил лоб, а после запрокинул голову и вдруг расхохотался.

– Чего тебе весело? – не могу тревогу унять, она внутри расползается ледяными скользкими щупальцами, не могу на мужа смотреть – он будто вконец обезумел.

– Скоро поймешь, что я был прав, – Дима оборвал смех так же резко и посмотрел на меня. Сунул телефон обратно в карман, присел на постель. – Северские – это зло, Маргарита. Вся их семейка. В кого ты была влюблена, в этих убийц? Они даже друг друга не жалеют, милая, представь, что они сделали бы с тобой, если бы я не вмешался?

– О чем ты? – отодвинулась, когда Дима положил ладонь мне на колено.

Муж усмехнулся. И веселым тоном сказал:

– Я виделся с Тимом. Хотел разобраться по-мужски. Думал, я один против троих. И ошибся, родная. Эти братцы глотку друг другу перегрызть готовы. Вопрос времени, когда они друг друга перебьют, – он пожевал губу, помолчал. И продолжил, совсем тихо, так серьезно, что я сразу поверила. – Он мне ключи дал от квартиры старшего брата. Сказал: делай, что хочешь. И я сделал. Зря Арес вместе с твоим сыном домой едет. Н-да. Знаешь, пара алкашей за бутылку водки и ножичком могут порезать. Жаль Гришу. Но ты сама виновата. Так вышло, Марго, – добавил он грустно. И холодно закончил. – Скажу честно – сына ты вряд ли еще увидишь. И это к лучшему.

Глава 53

Глава 53

Арес

– Поужинаем и позвоним деду, он с тобой посидит, пока я поищу маму, – говорю Грише. За руку веду его вверх по лестнице.

– Я тоже хочу искать маму, – сын устал. Перебирает по ступенькам маленькими ножками и трет глаз. После ужина сразу отрубится – уверен.

Но оставлять его дома одного нельзя. К Геле мне тоже нельзя – мать четко дала понять, что видеть меня больше не хочет.

А братьям я сам не буду звонить. Тим и Севастиан – это, вообще, кто?

Не знаю.

– Куда мы идем? – спросил сын, когда я остановился у двери и полез в пиджак за ключами.

– Пришли уже, – выловил ключи вместе с телефоном. Посмотрел на экран и входящий вызов от Тима, сбросил.

Иди к черту, братец – мысленно пожелал.

Камеры в гостинице уже точно посмотрели. Сверили изображение с мониторов и мою морду, которая украшает городские билборды. Поняли, что ребенка выкрал новый губернатор.

И нужно торопиться.

– Заходи, бандит, – распахнул дверь и подтолкнул вперед Гришу. Бросил пиджак на вешалку и наклонился, чтобы помочь сыну с кроссовками, но тот гордо покачал головой.

– Сам.

Какой забавный, не могу.

– Что хочешь на ужин? – отступил в коридор и наблюдаю, как Гриша пыхтит и возится со шнурками. Вспоминаю запасы в холодильнике. Сам я редко ем дома, на это просто нет времени. Тысячу лет ничего не готовил.

А сейчас нужно ребенка накормить.

Я, наверное, справлюсь?

– Вафли, – заказывает Гриша, отодвигая кроссовки к обувнице. – И газировку.

– И мне потом от Риты влетит, – улыбнулся и щелкнул выключателем, толкнул дверь ванной. – Ладно, что-нибудь придумаем. Мой руки. Справишься сам?

– Да.

Оставил сына в ванной, в кухне сунулся в холодильник. Набрал номер Романа и плечом зажал сотовый. Трубку отец Риты снял, когда я соображал, что делать с курицей – сварить или пожарить.

– Роман, нужна помощь. Через сколько сможешь приехать ко мне? – перешел сразу к делу. – Это очень срочно.

– А что случилось? – переспросил он взволнованно. – Тут с Гелой беда. Лежит и плачет. Выпила уже два пузырька валерьянки. Твердит, что у нее умер старший сын. Арес, все в порядке?

Качнул головой и едва не выронил сотовый.

Это я умер?

– Арес! – зовет Роман. – Как ты?

– Сам как думаешь? Пока вроде жив, – бахнул на плиту сковороду. – Ты едешь или нет?

– Еду, еду, как скажешь.

Сбросил вызов и швырнул сотовый на стол. То, что мать меня в мертвые записала – немыслимо. Но не столь важно теперь. Сначала нужно Риту найти. А потом – пусть хоть хоронят, хоть арестовывают.

– Гриш, ну ты где там? – крикнул, налил в сковороду масло. И замер на секунду, когда услышал в ответ визг.

Пронзительный, перепуганный.

Вместе с бутылкой бросился в коридор.

И резко затормозил.

Что за пизд*ц.

Моя прихожая, мой пиджак на вешалке, мой сын возле открытой ванной.

А рядом два каких-то волосатых бомжа. Небритые рожи, что заросли почти до глаз нечесаной бородой, а запахом немытых тел пропитался весь коридор. Один из этих смертников за руку схватил Гришу.

Второй сжимает то ли отвертку, то ли шило.

Отмечаю все это мимоходом, молниеносно, замечаю, что эти двое, кажется, нацепили мои костюмы – сколько времени они находятся в моей квартире и как сюда, вообще, попали?

– Ребенка отпусти и отойди, – сам подступил на шаг и остановился. Сжал бутылку с маслом. – Вы кто такие? Чего надо, денег? Сейчас дам.

– Коржик, отпусти мальчонку, – говорит тот, с отверткой. – Нам не за него уплачено.

– А чего он орать начал? – Коржик продолжает удерживать Гришу.

Сыну страшно. Какой он маленький, бледный, с надеждой смотрит на меня огромными глазищами и ждет помощи, а я кошусь на отвертку и не рискую подойти ближе.

– Нам не за пацана уплачено, – говорит первый. – Не передави, ручонку сломаешь. Пусть этот идет за деньгами. Иди, – посылает он меня. – Тащи все, что есть. Пацану ничего не сделаем, не боись.

– Ребенка отпустите сначала, ему дышать нечем, – делаю еще шаг вперед. Расстояние между нами – его слишком много. Мне две-три секунды надо, чтобы оказаться рядом и выбить из болванов все дерьмо. Но этот, с отверткой, зырит на меня, на мои движения и мне не доверяет.

– Стоять, – он выставил руку вперед. – Сказано тебе – тащи сюда деньги.

– Да нет у него денег, мы все шкафы облазили, – говорит Коржик. – Валить его надо. А деньги стрясем с того грека. Он не предупреждал, что здесь еще пацан будет.

– Или ты отпустишь моего сына, или я тебе башку разобью, – пообещал. – Хотя, даже после того, как отпустишь. Все равно разобью.

Швырнул масло в бомжа с отверткой. И, пока бутылка летит, рванул вперед. Краем глаза увидел, что входная дверь распахнулась, на пороге выросли темные фигуры – полиция или дружки этих упырей – мне пока не до них.

Одним ударом выбил отвертку, услышал, как закричал Гриша – и больше ничего не успел, поскользнулся на разлитом масле. Схватился за вешалку с пиджаками и не удержался, вместе с ней и бомжами, в одну кучу рухнули в лужу масла.

– Что за нахрен? – раздался такой знакомый и ошалевший голос брата. – Бл*ть!

Сверху на меня шлепнулось чье-то тело, из легких выбило последний воздух. Дышать не могу, нос забил запах перегара и грязных тел, словно я в мусорном баке вывалялся. С трудом оттолкнулся от пола на разъезжающихся ладонях и перевернулся, сбрасывая с себя вонючие туши.

– Что тут разлили? – откуда-то сверху вопрошает Тим. Он подхватил на руки Гришу и поморщился, отступил из квартиры на лестницу. – Чем воняет?

– А на что похоже? – огрызаюсь.

Один из бомжей потянулся к отвертке, что закатилась за вешалку. На растопыренные грязные пальцы опустилась нога Севастиана. Брат придавил их подошвой блестящей туфли, другой ногой пнул отвертку. Протянул мне ладонь.

– Отвали, – оттолкнул и поднялся сам. Пальцами в масле убрал упавшие на лоб волосы. Посмотрел на Гришу – сын обеими руками вцепился в шею Тима и опасливо косится вниз, на бомжей.

Нас трое, и пусть о братской любви не идет больше и речи, знаю – сейчас мы заодно. Это понимают и грязные болваны, что напялили мои костюмы, вижу теперь, не врали – обшарили все шкафы в поисках денег.

И попутно переоделись в новое.

Они сидят на полу, притихли. Верно мыслят, хоть одно слово кто-нибудь из них ляпнет – сорвусь.

Так...

– Как это понимать? – рявкнул и поднял глаза на братьев. – У этой парочки были ключи от моей квартиры. Они тут по моим шкафам лазили, шмотки себе выбрали, как в магазине, со сраной заточкой требуют деньги, это что за хрень?

– Это я дал ключи, – с лестницы признался Тим. – Только не им, а Димитрию. Ключи и свой пистолет. Он рвался разобраться по-мужски – а у меня от обезболов крыша поехала. Ребро сломано. Да. Черт. Еще и Гриша, – он повернулся на сына. – Сильно испугался? Это я накосячил.

– Ты дал ему пистолет? – все, что я услышал. – Димитрию? И этот вооруженный псих сейчас рядом с Ритой?

Тишина.

Башка вот-вот лопнет, расколется, как перезрелый арбуз. Два алкаша с заточкой – этот греческий мудак точно умом тронулся. Но пистолет и Рита?

Переглянулись с братьями. Как раньше, без слов, друг друга поняли.

Посмотрел на часы, подхватил свой пиджак, ключи.

Мы едем в коттедж на Черном озере.