Текст книги "Их любимая (СИ)"

Автор книги: Дана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 43

Глава 43

Тим

– Тебе бы в больничку, – бросил Сева, щелкая зажигалкой. Он затянулся, красный уголек затрещал. Брат выпустил дым в приоткрытое окно и, не глядя на меня, спросил. – Ребро сломано?

– Не знаю, – буркнул и выщелкнул в рот обезболивающее.

Помолчали.

Ночь, темень, час, когда люди видят десятые сны. А на улице такой переполох, словно на сегодня объявлен карнавал.

Наша машина припаркована прямо напротив дома, под толстым дубом, и ветви свисают так низко, от порывов ветра листья бьются в лобовое стекло.

Все окна в таунхаусе темные. Но Арес там.

Мы знаем.

Сева утром поставил маячок в его машину, и теперь на карте все передвижения старшего видно, как на ладони. Вот-вот сюда нагрянет полиция. И пусть Ареса не закроют, но моя цель не в этом.

Склад оружия в одном из таунхаусов, которые он арендует – вау. Репутации нового губернатора просто хана. Уважение, карьера, авторитет – скоро он лишится всего.

И виноват в этом сам Арес.

Это он составлял пункты нашего дерьмового договора.

И знал, что его ждет.

– И все же, съезди в больничку, – щелчком пальцев Сева послал окурок в траву. – Со здоровьем шутки плохи.

– Достал, – откинулся в кресле и осторожно выдохнул.

Больно, черт его дери.

И в клинику я вернусь. Но только когда своими глазами увижу, как Ареса взяли в оборот.

– Почему он сюда поехал? – Сева смотрит карту на планшете, пальцем ведет по зигзагам красной линии – отслеживает, где сегодня был Арес. – Он заезжал в коттедж на Черном озере. Потом был в ресторане. Ты был на званом ужине с отцом Лидии?

Покачал головой.

Ушло то время, когда мы вместе шлялись по ресторанам, до утра могли зависать в вип-кабинетах ночных клубов, под руки, пьяные, друг друга домой затаскивали, да, дьявол, все ушло. Когда-то Арес устроился на службу в следственный комитет, чтобы нас прикрывать, чтобы мы трое весь город под свой контроль взяли.

Это будто в другой жизни было.

Да так и есть.

Тогда мы братьями были, и я бы, не задумываясь, свою жизнь за них отдал. Теперь же я всерьез планирую, как его уничтожить, ударить так, чтобы он уже не поднялся. Он враг мне, я все эти годы слову, данному братьям следовал, как дурак.

И ошибся.

Я от любимой женщины не отказался бы.

Никогда.

Если бы мне сказали, что общая кровь – это фраза просто, родство – всего лишь фамилия, братство – собачья хрень. Во что еще верить, если у старшего нет тормозов, если он себя выше нас ставит, выше правил, если думает, что закон – он сам.

Расплата – вот, что с небес на землю его вернет.

– Потом он поехал к Роману и Геле, – бубнит за рулем Сева. – Там пробыл недолго, и оттуда сразу сюда. Зачем?

– Домой не хотел, – снова полез за таблетками. – С невестой посрался. Выспаться решил. Загаситься. Какая разница? Он здесь – это главное, – разгрыз таблетку, и во рту разлилась горечь. Проглотил, не запивая. – Где там полиция, нам до утра в машине торчать? Журналисты сейчас разбегутся.

Дзинь-дзинь – телефон завибрировал и поехал по панели в мою сторону. Мазнул взглядом по экрану. Показал младшему.

Севастиан ничего не ответил.

Ясно без слов.

Мы с ним в сговоре. Как в прошлом, когда были подростками и, подражая старшему брату, начинали покуривать. Арес всякий раз обещал отлупить нас ремнем, если застукает с сигаретой.

Смотрю на экран, на его имя.

И будто даже боль в ребрах отступила, для нее места нет в моем теле, ее заменяет другая – в душе которая, если у меня после всего, что я в этой жизни творил еще осталась душа. Идти против брата – последнее, крайнее, это шаг в пропасть и бесконечный полет в никуда.

Может, это от таблеток мне так паршиво и я совсем спятил. Но я хочу сдать назад, я не могу, пока еще есть время остановиться, и надо решать – топим мы его или вытаскиваем.

– Да, Арес, – принял вызов.

– Твоих рук дело? – он спрашивает для вида, просто чтобы начать разговор.

– Моих, – согласился. – Скоро здесь будет полиция.

– Я в курсе.

Голос брата заполняет салон. Сева смотрит в окно, но тоже слушает. Он опять курит – бесится, ему, как и мне, хочется тормознуть, я уверен. Проклятые нервы, я не железный оказывается.

Сева тоже.

Но младший об этом не скажет.

Вытаскиваем или топим?

Принимаю решение сам.

– На счет того склада...– сейчас я должен извиниться, твою ж мать. Или попытаться хотя бы. Я должен признать, что мы зашли уже далеко и пора поворачивать обратно, пока все трое окончательно не слетели с катушек, – я дал наводку журналистам, и...

– Молодец, братишка, – с усмешкой перебил Арес. Замолчал на секунду, прислушиваясь. – Я на громкой связи, да? Младший тоже там? Привет, Севастиан. Да. Слушайте сюда оба, – он фразы рубит, и будто ордера выписывает, треплется с нами, как с подчиненными. – С той стороны дома окно, на углу. Сейчас я спущу к вам Риту и Гришу. Увезите их отсюда. И смотри, чтобы мой сын не столкнулся с журналистами. Оставите их в гостинице, в центре. И свободны. Ясно? Я бы тебе не позвонил, если бы был другой выход. И время. Но его у меня нет. С Ритой не разговаривать. Не трогать. В ее сторону не смотреть. Доступно объяснил?

Тишина, как на кладбище. А тот, кто несет эту х*йню просто напрашивается, чтобы я прикупил ему в том раю местечко.

– Чего не делать? – Севастиан опомнился первым. Вырвал у меня телефон и поднес к лицу. – Ты там бредишь что ли? Ты в край охренел? Твой сын, – брат засмеялся. – Даже если он от тебя, он твоим никогда не будет, Арес, ты не понял, что происходит? Указочки свои в жопу можешь засунуть, командуй тараканами, которые в башке у тебя этот балаган устраивают. Доступно объяснил? – передразнил он. – Я сейчас приду за ними, – Сева сбросил вызов, швырнул сотовый на панель, вылетел на улицу и побежал к таунхаусу.

Хотел рвануться следом. И тут же скорчился от боли, прострелившей ребра. Упал обратно в кресло и прикрыл глаза.

Моя девочка.

С ним там.

И Гриша тоже.

Можно было догадаться.

Но, ах да, я же идиот. Что я там хотел, извиниться? Назад сдать? Мир вернуть, а он тем временем сына у меня отнимает, он отнимает ее.

Открыл глаза, когда в лицо ударил свет фар. По дороге к дому проплыла полицейская машина. Остановилась у таунхауса.

Нашарил пачку на сиденье и закурил.

Не разговаривать, не трогать, в ее сторону не смотреть – повторил про себя.

Пусть губернатор идет нах*й.

Мы больше не братья.

Глава 44

Глава 44

Рита

– Ты точно в норме? – спросил Севастиан, когда мы с Гришей забрались на заднее сиденье.

Промолчала. И сразу поняла, что он не у меня спрашивает.

– Порядок, – Тим сидит впереди, рядом с водителем. Когда мы с сыном сели в салон он даже не обернулся, и сейчас уже кажется, что он слова выдавливает с трудом, словно кросс на время бежит и нет у него сил на болтовню.

– Тебе надо в клинику, – Севастиан повернул руль, мы скрылись за поворотом. С каждой секундой все дальше от дома и Ареса, полиции и журналистов.

– Мама, – пискнул Гриша, когда я, сама того не заметив, с силой притиснула сына к себе. Он выпутался из моих объятий и сполз по сиденью, поближе к Северским.

Севастиан глянул на него в зеркало и улыбнулся.

– Не ночь, а аттракцион, да? Устал? – спросил он с теплотой в голосе, подмигнул. – Скоро приедем в гостиницу и ляжешь спать.

– Не хочу спать, – возбужденно замотал головой сын. У него глазки блестят, в пальцах он сжимает красную машинку, которую в кармане нашел и ерзает по сиденью. – Мы были у деда, а потом я уснул. А потом проснулся, а мама сказала, что мы должны лезть в окно, – делится Гриша и от восторга захлебывается. – А там была полиция. А мы сбежали.

– Да ты что, – отозвался Тим. – Прямо как в блокбастерах.

– Ага, – Гриша не понял, но закивал. И торопливо продолжил. – Я спать не буду. Всю ночь до утра. Как взрослые. Как в праздники. Меня в праздники укладывали в кровать, а я не спал.

– Какой ты деловой, – усмехнулся Севастиан. Почувствовал, что я смотрю на него, в зеркале поймал мой взгляд.

Сразу отвернулась и уставилась в окно. Лбом привалилась к стеклу.

Ночь, пустая трасса.

И впереди эти двое.

Еще пару часов назад я думала, можно ли верить Аресу, присматривалась к новому дому, прикидывала, сможем ли мы с Гришей остаться. А сейчас Арес там, с полицией разбирается и отвечает на вопросы журналистов.

Я знаю в чем дело, он сам мне сказал. Но нельзя такое вываливать, для чего он это сделал?

Я выгляжу спокойной. Или мне только кажется, ведь внутри ураган бушует и скоро достигнет максимальной отметки. Миллионы раз я ночами выдумывала Северским оправдания, в голове наши диалоги прокручивала, самой себе отвечала, причины их поступку искала. И заканчивались эти дурацкие попытки всегда одинаково.

Очнись, Рита, с тобой просто развлеклись и бросили, без причин – повторяла себе.

Но ошибалась, причина была. Такая, которую я не представляла даже в самых смелых сценариях.

"Приеду к вам, как только закончу здесь, – пообещал Арес, когда помогал мне выбраться из окна. – Ничего не бойся, вас с Гришей это не коснется".

Да ведь я не только за себя и сына волнуюсь, дурная его голова. Это просто...неправильно. И страшно. То, какими глазами они с Севастианом друг на друга смотрели, когда Арес передавал нас с Гришей с рук на руки младшему брату.

Мрак.

В этих взглядах жизни не было, мысли, такие одинаковые глаза и такие пустые, одна сплошная чернота, блестящая, словно стеклянная.

А за стеклом ненависть.

Нельзя так смотреть на брата. Они возненавидели друг друга, а дальше – моя очередь, в этих мужчинах, как в роботах сердца нет и места для любви тоже – это только одержимость, желание обладать, отстоять свое право сильного, первого, будто в джунглях.

И когда этой троице надоест калечить друг друга – они примутся за нас с Гришей.

Я зря вернулась сюда.

– Рит, – позвал Севастиан.

Вздрогнула и перевела глаза на водителя.

– Так и будешь молчать? – он рулит одной рукой, уголком губ выпускает серый дым в приоткрытое окно. В оранжевом свете фонарей город тоже оранжевый, машина лениво катит по полупустым улицам.

Дорога от таунхауса мелькнула быстро – один взмах ресниц.

Арес остался там.

– Высади нас здесь, – потянула к себе Гришу и кивнула в окно – на освещенную площадку возле вокзала – стоянку таксистов. – Дальше мы сами доберемся.

– Плохая идея, любимая, – Севастиан повернул голову и посмотрел на брата. Негромко чертыхнулся и тронул Тима за плечо. – Совсем хреново? Ты в клинике был? Какого дьявола за город поперся?

– Что с ним? – не упрекнула за то, что он при Грише ругается, машинально подвинулась и сунулась между сидений.

Тим бледный. Будто бы спит, и длинные ресницы кажутся угольно-черными, под глазами залегли тени и щеки ввалились, пухлые губы по цвету сравнялись с лицом.

– Господи, – тоже потрогала Тима за плечо.

Ведь он и вечером был таким, когда подкараулил нас с Гришей на выезде из поселка. А я бесилась из-за пистолета, который Гриша нашел в его машине, кричала, ругалась...

Но один взгляд на него сейчас – и моя злость утихла.

– Он в сознании?

Севастиан не ответил, добавил скорость, и машина полетела по проспекту.

– Ему нужно в больницу, – не успокоилась.

– А я куда еду, Рита?

– Ты знаешь что с ним?

– Ребро сломано.

Гриша тихонько ахнул. Сын прижался ко мне в поисках защиты, почувствовал, что мы не развлекаться едем, и его веселый настрой сменился страхом.

– Все хорошо, солнышко, – поцеловала его в макушку. – Тим пойдет лечиться в больницу. А мы в гостиницу, завалимся спать.

– Тим болеет?

– Ерунда, не сахарный. На нем все заживает, как на собаке, – Севастиан широко улыбнулся. – А ты, Григорий, болел когда-нибудь?

Он заболтал сына, и Гриша начал торопливо вываливать рассказ про свои детские болячки, разбитые коленки и температуру, при этом заверяя, что он болеть не боится, папа всегда говорит ему, что мужчина должен терпеть.

Папа – на этих словах Севастиан посмотрел на меня, криво усмехнулся. Остановил машину во дворике клиники и с непроницаемым лицом уставился на светящиеся окна.

– Сейчас узнаю и вернусь, – бросил он. Северский вышел и хлопнул дверью, и от этого хлопка Тим дернулся на сиденье.

– Рита, – он сразу позвал меня. Словно в полубреду каком-то. И я с готовностью протянула руку, коснулась его руки.

– Я здесь.

Тим замолчал, закрыл глаза. Он дышит тяжело, будто ему что-то мешает, на сиденье рядом валяется пустая упаковка из-под таблеток.

Святые котики.

Сколько он их съел, килограмм?

– Скоро пройдет, – заявил Тим. – Мне только посидеть немного. Отдохну чуть-чуть. И провожу вас в номер. Ляжете спать. А я утром приеду. И вместе позавтракаем. Да?

– Хорошо, – вздохнула и пожала его пальцы.

Не будет никакого завтрака. Если ребро, правда, сломано – неизвестно сколько он проваляется в больнице.

– Я буду рядом, – упрямо продолжает Тим. – Никому вас не отдам.

– Конечно, – щекой прижалась к спинке его кресла и посмотрела на сына.

Гриша притих, вертит свою машинку и исподлобья косится на Тима. В окно задувает майский ветер, в тишине слышно, как насекомые стрекочут в траве.

В моей руке его рука, горячая и сухая.

Пальцем поглаживаю его ладонь.

Я совсем запуталась, словно по лесу блуждаю и не знаю, где выход, может, я все дальше от него удаляюсь, и себя, и сына веду в дремучие дебри.

Его рваное дыхание слушаю, смотрю на высокую мужскую фигуру, что спустилась с крыльца и шагает к нашей машине.

Может, не могло у нас быть иначе, только вот так – чувства больные, поломанные, и вместо светлого будущего непроглядная тьма.

Может.

Но этот круг уже замкнут, не разорвать его. Убрать одного из них – и все рухнет, как карточный домик.

И если спасаться – то всем.

Глава 45

Глава 45

– Ложись поспи, – шепнула сыну и положила его голову себе на колени.

Гриша с ногами забрался на сиденье, улегся удобнее. И сонным голосом возразил:

– Не буду спать до утра.

Улыбнулась на эти наивные планы.

У него уже глазки закрываются, пару минут подождать – и начнет сопеть. Погладила мягкие волосы, усыпляя, негромко завела песенку.

Один куплет – и я уже слышу сопение.

Распахнулась дверь, и на водительское место плюхнулся Севастиан. Он обернулся на Гришу, ухмыльнулся.

– Чего замолчала? – спросил шепотом. – Меня стесняешься? Спой еще. Мне нравится.

– Отстань, – покраснела и осторожно, чтобы не потревожить сына, откинулась на сиденье. – Ну как там?

– Врач сказал, что Тим идиот, – с парковки у клиники Севастиан плавно вырулил на дорогу, и машина покатила по пустому проспекту. – Потому, что только идиот будет весь день разгуливать со сломанным ребром.

Кивнула. Спрашивать, кто ему это ребро сломал – смысла нет, сама знаю, что кто-то из братьев.

Как жутко.

– Слушай, – начала и накрыла ладонью сотовый, что завибрировал в кармане комбинезона. Достала телефон и посмотрела на экран.

– Арес? – тут же спросил Северский.

– Нет.

– Значит, этот греческий придурок, – Севастиан, не глядя, протянул руку назад. – Дай мне сюда телефон. Сам отвечу.

– С женой лучше поболтай, – сбросила вызов и убрала трубку обратно в карман.

– Детский сад, Рита, – он усмехнулся, поднял глаза к зеркалу – Моя жена – не проблема. И нам обоим это известно. Одно твое слово – и я свободен. Словно ветер.

– Я не хочу так.

– Как – так?

– Ты понял.

Он хмыкнул. Нагнал в глаза безмятежной дури и, насвистывая, повернул на светофоре. Он притворяется, что ничего плохого не происходит, что все у них под контролем, вот только не меня обманывает, а себя самого.

– Что насчет колыбельной, Стрелецкая? – Севастиан кивнул вперед, на синюю и стеклянную высотку гостиницы. – Я в соседнем номере остановлюсь, – заявил он.

Снова полезла за телефоном. Открыла сообщение от Димы. И поморщилась, глядя на бегущие по экрану черные буквы.

«Я был дома и был у твоего отца. Идти тебе некуда. Если через час сын не будет спать в своей комнате – пеняй на себя, Маргарита».

Подняла голову и уставилась в темный затылок Северского.

Одно мое слово – и он отправит к Диме своих бандитов. И муж перестанет мне угрожать.

Но я никогда не решусь на такое, я сама вышла замуж за этого человека. И сама должна все уладить. Может быть, завтра. Поговорить с ним, как взрослые, объяснить, что ничего у нас дальше не получается, что нам нужно разводиться. Гриша Диме не родной, муж еще встретит хорошую женщину и будут у них детишки, а я с самого начала была не тем человеком.

Разбитая, в депрессии. Беременная девчонка в чужой стране.

Мы разведемся, и я уеду обратно в Грецию, к маме.

А Северским будет просто не за что воевать. Тогда они все сделали правильно, и сейчас, спустя семь лет, моя очередь уходить – осознала это так ясно.

Во рту собралась горечь.

Сглотнула ком в горле и заморгала, прогоняя пелену перед глазами.

– Что такое? – Севастиан остановил машину на подземной парковке и обернулся, подался ко мне. – Плакать собралась?

– Еще чего.

Отвернулась, избегая его взгляда. Открыла дверь и сдвинулась по сиденью, придерживая голову сына.

– Сиди, не двигайся, – приказал Северский. Пара секунд – и он оказался рядом, отвел мои руки и поднял спящего Гришу.

Следом за ними выбралась на парковку.

Высокий мужчина с фингалом под глазом. И на руках мальчик. Широкими шагами Севастиан идет к тамбуру, я смотрю на них. Он почувствовал, как я ему в спину пялюсь, обернулся, дожидаясь меня.

– Ты грустная.

– Тебе кажется.

– Хорошо смотримся вместе? – он прижал к себе Гришу. Улыбнулся.

Очень.

А я, ради того, чтобы всем было хорошо, должна от этого отказаться.

– Что дальше будешь делать? – спросила, поравнявшись с ним и зашагала рядом. Машинально достала сотовый из кармана – на экране высвечивается незнакомый номер.

Знаю, как истину, что доказательств не требует – это Арес.

– С тобой буду и с сыном, – Севастиан покосился на экран и неуловимо в лице изменился, черты словно стали еще грубее. – Почему ты сегодня с ним уехала?

– Захотела.

– Так не бывает, Рита, – плечом он толкнул дверь и шагнул в ярко освещенный холл. – Я не слепой. И вижу, что между нами. И как ты на меня смотришь. Когда влюблен, все эти взгляды – они, как под микроскопом. Любое изменение. Тоже самое и с голосом, интонациями. Тебе кажется, что получается это скрывать. Но я вижу. Поэтому хватит. Если ты им обоим прямо скажешь, чтобы шли лесом – тогда даже неважно будет, чей Гриша сын.

Он наклонился к лицу Гриши. Придирчиво осмотрел его, спящего, и шепотом закончил:

– Ну похожи ведь. Один в один. Уверен – он мой. Не делай так больше, ладно? Время пройдет – и их ты забудешь. Я для этого все сделаю. Сейчас просто перетерпеть нужно немного, любимая. Да?

Стоим посреди холла, под огромной люстрой. Слева от нас на диванах два мужчины пьют кофе из белых чашек, справа – тянется стойка администратора. Там уже во весь рот лыбится девица в белой рубашке.

Часы тикают.

Ответа он не дождался.

Первой двинулась к стойке, на ходу выловила из недр сумки паспорт. Ощущаю – теперь он мне в спину пялится, и нужно что-то сказать.

А что?

Он убежден, что его братья – временное помутнение. Обычная простуда, которая лечится за несколько дней и проходит бесследно.

И ведь каждый из троих в этом почему-то уверен.

– Рита, – позвал Севастиан, когда я положила паспорт на стойку. – Так и будешь молчать?

– Перетерпеть не получится, – повернулась к нему.

– Ответ неверный, – он мрачно усмехнулся. – Подумай еще.

– Это просто тебе ответ не нравится, – нагнала в голос твердости. – Но даже когда пятьдесят лет пройдет – ничего я не забуду. Без шансов. А если в отношениях людей больше, чем двое – это уже не любовь считается. Какое-то извращение. Я завтра поговорю с мужем. И мы с Гришей уедем, – помолчала. И отрезала. – А ты продолжай своей жизнью жить. Как предыдущие семь лет.

Глава 46

Глава 46

Арес

Ее машина запаркована под дубом – тем самым, где несколько часов назад торчали братья. Рассвело, и в глаза словно песка насыпали, по уму надо завалиться сейчас в кровать и поспать хоть немного, чтобы не ходить весь день старой развалиной.

Но мне рано.

Найду Риту, сына. И тогда смогу уснуть.

– Не прощаемся, – пригрозили мне стражи закона и двинулись к своей тачке.

Все понимают, что никто меня не арестует. Но нервы потреплют знатно, и этим фактом они довольны, кажется.

– Пару слов прессе, – попросила рыжеволосая девица и сунула мне под нос диктофон.

Покачал головой. Минуя толпу журналистов направился прямо к машине под дубом. Окно приоткрылось, оттуда показалось бледное лицо бывшей невесты.

– Как меня нашла? – ладонью оперся на крышу.

– Весь интернет гудит, Арес, – Лидия искривила губы и показала мне телефон. – Вот. Почитай. Журналисты обещают держать нас в курсе. Даже голосование открыли. Выпнут ли тебя из кресла губернатора. Папа будет в бешенстве.

Да насрать мне, пусть бесится.

Выпрямился и ладонями растер лицо до красноты.

– Поздно, езжай домой.

– А ты? – Лидия придвинулась к окну и уставилась в телефон. – Так, так. А, вот, – она повернула экран ко мне. – Симпатичное фото. Ну? Смотри.

Нехотя перевел взгляд.

На экране таунхаус, крыльцо. Распахнутая дверь. И девушка в белом комбинезоне стоит на пороге, закрывает ладонью лицо.

– Что она тут делала? – требовательно спросила Лидия. – Арес, ты...все знают, что мы скоро поженимся. И теперь чужую бабу, с которой ты проводил ночь мусолят сильнее, чем склад гребаного оружия. Как ты это объяснишь?

– Не буду я ничего объяснять, – поморщился. Повторил. – Лидия, поезжай домой.

Боковым зрением вижу – нас фотографируют. Мои разборки с невестой радуют этих коршунов, для них этой ночью словно накрыли стол, заставленный блюдами с падалью.

– Тебя снимают.

– Плевать, – Лидия бросила телефон на панель. – С тобой, вообще, что? Северский, тебе не о кучке этих неудачников думать надо. Нам нужно решить, что мы будем говорить папе. Сначала ты из ресторана сбежал, теперь это. Включи уже мозг. Еще одна ошибка – и ты настроишь отца против нашей свадьбы.

– Какой свадьбы, Лидия? – снова наклонился к окну. – Я все сказал еще за ужином. Мы поторопились. Не нужно нам это. Что касается наших с ним дел – мы с твоим отцом решим сами. Все.

– Ничего не все, – заспорила она и ухватила меня за руку, дернула ближе. – Ты сомневаешься – и это нормально. Это психология. Со всеми бывает. Обычный мандраж перед свадьбой, когда просчитываешь риски, и все такое. Арес, ну ты же умный человек. Садись в машину.

Усмехнулся. На миг показалось, что передо мной не Лидия, а Роман – она даже разговаривает словами своего отца. Эмоции – это риски, свадьба – обычная сделка. Им доступен лишь язык бизнеса, на котором я и сам общался до недавнего времени.

– Окей, – приблизил лицо, четко выговорил. – Свадьбы не будет. Невыгодно. Убыточно. Нецелесообразно. Так доступнее?

– С каких пор это стало невыгодно? – голос спокойный. Она смотрит в глаза. Продолжает сжимать мою руку, ее пальцы влажные и горячие – только они и выдают волнение. – Северский, я не хочу ругаться.

– А мы и не ругаемся.

– Да? – она улыбнулась. Из пачки достала коричневую дамскую сигарету и выжидающе уставилась на меня. Не сделал попытки подать огня – и Лидия, хмыкнув, сама взяла зажигалку. Щелчок, глубокий затяг, струйка серого дыма мне в лицо. – Мы вместе не первый год. И все это время я ждала чертово предложение. Все это время папа относился к тебе, словно к сыну. Он столько вложил в тебя, в нас...соскочить не получится, Арес.

– Да похрен, – слушать эту чушь нет сил, высвободил руку и отступил от машины. – Пока.

– В смысле? – крикнула она и высунулась в окно. – Арес, иди сюда!

Иду к дому и своей машине. И благодарен журналистам – эта толпа, словно стая бродячих собак сдерживают Лидию, не дают ей броситься за мной.

Да харош.

Что за драма на пустом месте, все ясно было еще в ресторане, я все пояснил там.

Вырулил на дорогу. Позади сразу нарисовалась машина Лидии. Добавил скорость, увеличивая расстояние между нами – некогда, разборки отложим куда-нибудь на потом.

Я готов. Скоро начнет названивать Гела и сам Роман. Я повторю. То, что уже сказал.

Сунул телефон в подставку, набрал номер Риты и вывел в салон громкую связь. Гудок, другой, третий – я слушаю, слушаю, слушаю, под эти механические звуки заезжаю в город. И рулю в центр, к гостинице. Они с Гришей точно там – братья поселили их с удобствами, выбрали самое лучшее.

Я бы сам сделал так же.

В этом мы с ними похожи.

Только трубку почему не берет? Младшие успели заболтать, наговорили обо мне всякой херни? Телефон отобрали?

Они с ней там?

Накручиваю себя.

Еще тонна гудков – и я у стеклянной высотки. Зарулил на парковку и пополз вдоль рядов авто, выискивая местечко.

Бип – из правого ряда коротко посигналил кадиллак Севы.

Отлично, он здесь. Не с ней.

Затормозил и вышел из машины – младший сделал тоже самое. Сунул руки в карманы, молча шагнул мне навстречу.

– Рита где? – перешел сразу к делу.

Глазами он показал наверх. И сдвинулся в сторону, преграждая мне дорогу ко входу.

– Не ходи.

– Почему?

Он пожал плечами. Выглядит паршиво – отшила его моя девочка.

Улыбаюсь.

– Чего скалишься, – Севастиан отступил обратно к машине и уселся за руль. Дверь оставил открытой, закурил. Зыркнул на меня. – Ну? Иди. Послушаешь о том, как ей хочется, чтобы в постели каждую ночь ждали все трое. О том, что она выбрать не может. И что это извращение. Что они с Гришей уезжать собираются, – он помолчал, помял сигарету в пальцах. – Вали, чего уставился? Нах*й ты ей не нужен один. И я. И Тим. Комплектом только возьмет.

Он говорит и бесится – у младшего всегда проблемы были с самоконтролем. Но сейчас мне и самому хочется подняться наверх, в этот чертов номер, к этой заразе, которая ересь несет и хорошенько встряхнуть ее, прервать сладкий сон.

Сева не врет – по глазам ясно.

Она действительно ему такое сболтнула.

В то время, как я с полицией разбираюсь, с журналистами, и из головы мысли не выпускаю о ней и сыне.

– Понятно, – сухо бросил. Кивнул. – А у нас что?

– Ничего, – Севастиан кинул под ноги сигарету и задавил ее подошвой. – Рита – это Рита. Ты – это ты. Ты накосячил. И ты за это ответишь, – брат хлопнул дверью.

Не успокоятся, значит.

Ладно...

Посмотрел на часы, развернулся.

Вернулся к своей машине и сел в салон.