Текст книги "Шепот питона"

Автор книги: Cилье Ульстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Руе

Олесунн

Понедельник, 2 мая 2015 года

– Кого я вижу!..

Увидев меня в коридоре полицейского участка в Олесунне, Сверре просиял, и я почувствовал тепло, расплывающееся по моему телу, – я вернулся туда, где уже когда-то бывал… десять лет назад. Я крепко пожал ему руку.

– Ты вернулся, или как?

Просто вопрос, словно меня не было всего неделю. И все же неуверенность в голосе, морщинка над бровью… все это потому, что у меня уже вошло в привычку появляться в местных коридорах лишь за тем, чтобы исчезнуть снова еще до конца рабочего дня. Однако на этот раз все иначе. В этот раз я останусь.

– Да, – подтвердил я. – Я вернулся.

Кабинеты – всё такие же ветхие каморки, которые выглядят так, будто им в обед сто лет. У меня-то новый кабинет, но «новый» значит лишь не тот, что раньше. На этот раз – среди кабинетов отдела расследований. Мои дни оперативника в прошлом. Шеф сказал, что я могу потратить первый день на то, чтобы навести у себя порядок. Именно этим я и решил заняться. Расставил на полках книги, выкинул какие-то вырезки из комиксов, оставленные на пробковой доске прошлым владельцем. До меня здесь сидел подменный следователь, он проработал достаточно долго, чтобы ему предложили постоянную работу. Больше я ничего о нем не знал. Я не знал, кто ушел, кто в отпуске, кого перевели. До Малышки я знал всё обо всех в этом здании. Теперь нужно было начинать все сначала.

Я закатал рукава и принялся за трудную работу – начал втыкать проводки в соответствующие разъемы. Изобретатель компьютера мог бы сделать их более интуитивно понятными. Но я был рад, что надо мной никто не стоит, никто не пытается помочь; что мне не нужно ни с кем разговаривать. У них еще будет время на все эти «мы уже думали, что никогда больше тебя не увидим», или, как у Сверре, «почему ты мне не звонил?» Теперь все снова будет хорошо. Я вернулся.

Компьютер наконец получил все необходимые провода и включился. Я сел на стул и выдохнул. От солнца, пробивающегося из окна, я вспотел и распахнул окно настежь. В последнее время я много гулял. До Малышки бегал и поднимал штангу, а теперь внезапно почувствовал, что хочу просто гулять, слушать крики чаек, вдыхать запах моря. Спуститься на причал и чувствовать ветер на своем лице. Мало кто меня поймет. Эгиль понимал. Это был его конек. Он все понимал.

Я открыл программу для хранения старых и текущих дел. Как давно я ею не пользовался! Нужно было освежить старые знания, оживить всю эту мертвую бумажную работу. Я отыскал последнее большое дело, в котором участвовал и которое полностью выбило меня из колеи. Дэвид Лорентсен. Дело все еще не раскрыто. Слишком мало четких улик. Это значит, что улик слишком много. Я начал открывать многочисленные файлы: отчеты судмедэксперта об исследовании тела, биологические улики на месте преступления, допросы свидетелей. Казалось, в этом деле были замешаны практически все наркоманы города. Но никто из них не знал, что именно произошло в тот вечер. Большинство из них подтверждали алиби друг друга. Дело выглядело безнадежно. Эти люди привыкли врать. И было видно, что они врут. Нет никакого смысла в туче ДНК, собранных на месте преступления, если никто из этих людей не соглашется сдать пробу.

В отчете о вскрытии говорилось, что смерть Дэвида Лорентсена наступила «от пяти до пятнадцати дней назад». На теле были видны трупные пятна, трупная жидкость тоже появилась. Устанавливая дату смерти, основывались также на стадии развития опарышей, которых обнаружили на трупе.

Я пролистал документы и заметил, что в последний раз убитого видели живым в воскресенье, 16 апреля 2005 года, за день до первого матча на стадионе «Колор Лайн». Его вызвали на допрос в полицейский участок Олесунна в связи с нападением и ограблением Халвора Брюнсета. Был ли он убит в этот же день или в один из последующих, неизвестно. Он мог умереть и через неделю. Свидетели давали противоречивые показания. Некоторые вообще отрицали, что бывали когда-либо в доме Лорентсена, а кто-то говорил, что видел его. Я вернулся к отчету о вскрытии. Судмедэксперт установил, что непосредственно перед смертью убитый употреблял алкоголь. Неудивительно, что анализы крови показали содержание нескольких наркотических веществ.

Я переключился на другие документы – и закопался в огромном количестве материалов. Вот допрос матери убитого, Каролины Лорентсен, – именно она вошла в дом и нашла в постели труп сына. Я нашел фотографию гостиной в его квартире. Повсюду бутылки и банки из-под алкоголя, забитые пепельницы. Похоже, у него была вечеринка. Вернувшись к отчету судмедэксперта, я выяснил, что на пенисе убитого обнаружены следы женской ДНК – значит, у Лорентсена был половой акт прямо перед убийством. На руках и ногах следы клея от малярного скотча, но самого скотча на теле не было. Причина смерти – удушение предметом, которым надавили на шею убитого. Предполагаемое орудие убийства – лампа с тумбочки у кровати, которую, видимо, тщательно вымыли.

В убийстве Лорентсена подозревали многих из его дружков, но обвинение никому не предъявили. Один из них сдал отпечатки пальцев и ДНК, соответствовавшие тому, что нашли на большой куче малярного скотча в мусорке на кухне. Понятное дело, что его не арестовали – ведь на этом скотче были ДНК по крайней мере шестерых человек, как женщин, так и мужчин, и ДНК самого Лорентсена. То же самое с бутылками, банками и сигаретными окурками, найденными в квартире.

Я закрыл все документы. Нажал на файл, озаглавленный «Фоторобот, нападение». Между этими двумя событиями прошло слишком мало времени, да и расстояние между местами преступления было небольшим, так что нельзя исключать, что они связаны. Открылся рисунок: девушка лет двадцати, одетая в худи с капюшоном и фанатский шарф-розетку.

– А я думал, ты не будешь сегодня работать…

Сверре стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на меня. Я закрыл фоторобот и открыл наобум какой-то файл; это оказалась фотография с места преступления – разлагающееся тело Дэвида.

– Меня заинтересовало одно дело.

Он подошел поближе.

– Дэвид Лорентсен? Разве это не то дело, из-за которого ты…

Он остановился – точнее, я остановил его взглядом.

– Я всегда думал, что его убила женщина, – сказал Сверре.

– Почему?

– Не могу это доказать, но он спал с женщиной перед тем, как умер. К тому же его связали по рукам и ногам, а потом задушили. Похоже, она понимала, что недостаточно сильна и голыми руками не справится. Не согласен?

Я пожал плечами.

– А может, это мужчина? Просто перестраховался, чтобы не попасть под удар…

– Да, парни тоже так считали.

– Вот еще что… – сказал я, но тут же передумал. – Нет, забудь.

Сверре кивнул.

– Ты куда-нибудь ходишь, Руе? Встречаешься с женщинами?

Я повернулся к нему. Тот одарил меня таким же взглядом, что и все они.

– И ты туда же… Меня уже замучили всей этой ерундой!

– Тебе стоит заглянуть на сайты знакомств.

– Извини, пожалуйста, – сказал я. – Отложу-ка я все это и пойду домой. У меня сокращенный первый день.

– Везет же тебе!

Сверре исчез в коридоре. Я подождал несколько секунд и снова открыл фоторобот. Она бы нарисовала лучше, вот только глаза эти все равно ни с чьими другими не спутаешь… Это Малышка.

Ронья

Кристиансунн

Среда, 23 августа 2017 года

После разговора с Бирком я положила трубку, и в машине повисла тишина. Я посмотрела на Бирту, потом на Августа, а затем опустила глаза, откашлялась и сказала:

– Мариам Линд была знакома с дочерью Руе.

– Парень дочери Руе дал ему наводку, которой тот не воспользовался, – добавил Август.

Бирта поджала губы и тряхнула головой.

– Почему он не поделился с нами подозрениями Бирка по поводу Мариам Линд?

– Может быть, именно поэтому Руе так эмоционально ее допрашивал, – предположил Август. – Именно из-за этого подозрения?

– Но зачем врать? – спросила Бирта. – Почему не рассказать все нам?

Я задумалась. Зачем кому-то врать об этом? Хороший вопрос. Расскажи Руе об этой наводке, и у нас появились бы основания, чтобы тщательнее проверить Мариам Линд. А ведь именно этого он и хотел, именно об этом говорил с самого начала.

– На этот вопрос может ответить только Руе, – сказала я.

– Да, что-то многовато к нему вопросов накопилось, – заметила Бирта. – Думаю, стоит его допросить.

– Допросить?

– Если б Руе рассказал нам об этой связи, – начала Бирта, – в обоих делах фигурировала бы не только Мариам Линд, но и он сам. Возможно, он хотел обратить наше внимание на Мариам Линд, чтобы самому уйти от подозрений.

Я смотрю на Бирту.

– Ты думаешь, что Руе?..

– По крайней мере, я думаю, что нам нужно копать дальше. Он нам наврал, он связан с обоими делами. И если он считает, что Мариам Линд убила его дочь и внучку, разве у него не появляется мотив, чтобы сделать что-то подобное с ее ребенком?

Август кашлянул.

– Осторожнее с преждевременными заключениями, – предостерег он. – А что, если нам выполнить поручение Шахида и навестить Тура Линда, чтобы тот объяснил нам, почему скрыл, что Мариам Линд уехала из города?

Я кивнула.

– Едем!

* * *

Бирта села за руль, я заняла свое место на пассажирском сиденье, а Август поехал следом на своей машине. Машину Бирта вела уверенно – подбородок вздернут, уверенный взгляд сканирует дорогу.

– У нас ничего не выйдет, – сказала я. – У меня с Августом.

Бирта засмеялась.

– А вот тут, Ронья, сама придумывай, что делать.

– Я вообще ничего делать не собираюсь.

Мы ехали по направлению к Нурландет. Я вспоминала Руе – он всегда был так приветлив со мной, будто действительно рад меня видеть… Может быть, я напоминаю ему дочь. Очень сложно представить Руе убийцей, каким рисует его Бирта. Некоторые сотрудники говорят, что он бывает агрессивным, может ругаться, но я такого никогда не видела. Я знала, что убийцей может оказаться кто угодно, но просто не могла себе этого представить.

Из Полицейской академии я вынесла два основных умения. Первое – в любых расследованиях моделировать самый плохой исход; теория худшего, чтобы быть готовой к неблагоприятному развитию ситуации. Второе – не судить раньше времени, зацикливаясь на чем-то одном. Мы должны избегать преждевременных выводов. Должны исходить из того, что то, что на первый взгляд кажется правдоподобным, совсем необязательно является таковым. Порой все выходит совсем иначе.

– Высадишь меня у тротуара? – попросила я. – Не подъезжай к дому.

– Почему?

– Хочу пройти тем путем, которым шла Ибен. К тому же лучше навестить Тура неожиданно. Иногда люди рассказывают больше, когда не ждут гостей.

Бирта аккуратно подъехала к тротуару и позвонила Августу.

– Август, притормози на десять минут. – Посмотрела на меня и улыбнулась. – Давай, выходи!

Я выскочила из машины и пошла по дорожке мимо того места, где на холме нашли журнал комиксов. Вот здесь она, видимо, побежала, а потом ее кто-то остановил. Этот участок не виден с дороги, так что маленькую девочку могли затолкать в машину, и никто этого не заметил бы. Я перебирала в голове вопросы, которые собиралась задать Туру Линду. «Где ваша жена, Тур? Почему вы нам об этом не рассказали? Я помню, вы утверждали, что она спит, когда мы последний раз к вам заходили, и сказали, что не хотите ее будить». Я видела перед собой его лицо, бегающие глаза, отчаянную попытку придумать оправдание… Вдруг остановилась. Широко шагая, чуть отступила назад, затем повернулась и бросилась к машине. Бирта опустила стекло.

– Что случилось, милая?

– Тсс! – прошептала я. – Руе Ульсвик. Он стоит за машиной на парковке. Следит за семьей Линд через бинокль.

– Шахид сказал, что он болен… – начала было Бирта. И умолкла.

– Что мне делать?

Бирта помолчала. Потом вышла из машины, подошла к Августу и сказала ему что-то – слов я не расслышала. Он тут же выехал на дорогу, а Бирта побежала по тропинке к дому. Я кинулась следом, чувствуя себя очень неловко, словно снова стала той самой девочкой, которая собирается идти искать учителя, не пришедшего на урок, пока остальные дети бесятся в классе. Я ненавидела ту девочку, которой была, но я по-прежнему она же и есть. Хотя прямо сейчас я изо всех сил старалась заставить ее замолчать.

Руе достаточно повернуть голову – и он нас увидит. Однако он все так же смотрел в бинокль, изучая дом.

– Привет, Руе, – сказала Бирта. – Ты чего это делаешь?

Руе опустил бинокль и перевел взгляд с дома на нас.

– Я думала, ты болен, – продолжала Бирта.

– Мариам Линд нет дома, – сказал Руе. – Ее нет уже два дня.

– А ты-то что здесь делаешь? Почему тебя так волнует эта семья? Почему ты не рассказал нам, что знаком с Мариам Линд?

Он, похоже, испугался.

– Мы всё знаем, Руе, – сказала Бирта. – Мы знаем, что ты был на набережной – и скрыл это от нас, – и что разговаривал с Ибен Линд перед тем, как она пропала.

Казалось, Руе продумывает пути отступления. Развернуться и броситься бежать к дому Линдов, оттолкнуть нас, просто отправить в нокаут двух девушек-полицейских и сбежать… Я представила, как его мощное тело перемахивает через газоны и ограды. Однако он никуда не побежал.

В этот момент рядом появился Август.

– Я думаю, тебе придется проехать с нами в участок, Руе, – сказала Бирта.

Руе

Олесунн

Понедельник, 2 мая 2015 года

Открыв дверь и увидев за ней меня, Эгиль просиял. На нем был перепачканный мукой передник.

– Это Руе! – крикнул он в глубь квартиры. – Рад вас видеть! Как бы я хотел, чтобы молодежь тоже приходила в гости без приглашения… Ведь так теперь никто не делает.

Он вытянул руку, приглашая меня пройти в светлый коридор. Я сделал два шага, остановился и сказал:

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Что случилось?

Меня затрясло. Ноги ослабли, подкосились, мышцы стали мягкими, скелет словно превратился в желе. Я зажмурился – нет, не сейчас, только не сейчас, – но это было выше моих сил. Эгиль схватил меня за руку, провел в гостиную и усадил на диван. Я, не открывая глаза, слышал, как он вышел и о чем-то говорит с женой. Перед моими глазами стояло облако дыма, окутавшее меня, когда я открыл дверь в дом Малышки. Если б я только приехал раньше… Если б я только ответил на ее звонок… Единственное, что я могу теперь сделать, – это выяснить, что тогда произошло, раскрыть ее дело. Это единственное, что мне под силу. Но я и тут оплошал. Все эти четыре года передо мной был живой кусочек этого пазла, я говорил с ним, радовался его хорошим новостям, как будто он был моим сыном, а не просто подонком. Он бывал у меня дома, стоял перед портретом моей дочери и все знал, но ничего не сказал…

Кто-то подошел ко мне, наклонился и поставил что-то на стол. Я открыл глаза и увидел, что Эгиль налил мне стакан воды. Затем он сел в угол дивана и сложил на груди руки.

– О чем вы хотели поговорить?

Слабак, вот кто я такой. Из-за какого-то подонка у меня ноги подкашиваются… Я жадно глотнул воды, желая затушить разгорающийся во мне пожар, затушить Аниту. Как я хотел покоя, хотел оставаться спокойным!.. Я достал свой новый мобильник с камерой, которая делала на удивление приличные снимки, и выставил ее перед собой так, чтобы Эгиль увидел фоторобот.

– Это Анита! – прошипел я. – Черт возьми, Эгиль, это Анита!

Я услышал, как за мной захлопнулась кухонная дверь. Эгиль передвинулся на край дивана и опустил голову.

– Я пытаюсь понять, – сипел я, – но от ярости ничего не соображаю. Так что просто объясни мне все это.

Я бросил телефон на стол. Эгиль схватил его и стал рассматривать рисунок. Девушка в оранжево-синем худи с шарфом на шее. Светлые локоны, глаза, которые в детстве смотрели на меня выжидающе, полные уверенности в том, что папа волшебник, папа может все, стоит ей только захотеть! Те же самые глаза в юности стали смотреть на меня с раздражением, с недоверием. Она научилась. Папа мало того что не волшебник – он еще и человек не сказать чтобы хороший. Просто обычный папа. Забывал забрать ее из школы, потому что внезапно совершалось какое-нибудь преступление. Приходил домой поздно и мешком падал на диван, а ей приходилось есть всякую завалявшуюся в холодильнике ерунду. «Мы слишком рано стали родителями», – то и дело повторяла Ингрид, но я так не думал. Скорее с годами родитель из меня делался все хуже. У меня вечно не хватало на нее времени. Теперь все вокруг нудят, будто время лечит, но каждый час моего времени на этой земле – время, которое я не смогу провести с ней.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Эгиль крутил в руках мой телефон.

– Я не хотел портить ваши воспоминания о ней, – сказал он. – Поэтому молчал. Кстати, думаю, она такой не была, просто попала в безвыходную ситуацию.

– Она участвовала в нападении вместе с тобой, – сказал я. – В тот раз ты сказал, что не знаешь ее. Это правда?

– Мы были знакомы. Познакомились в Академии бизнеса, когда она там училась.

– Ты не выдал ее имя, чтобы защитить ее.

Эгиль кивнул.

– Я не хотел никого втягивать в это дело. Это был мой личный план – просто жалкая попытка отомстить отцу…

– А теперь расскажи мне все, Эгиль. Кто был заказчиком?

Он пожал плечами.

– Заказчик как заказчик. Я подкинул эту идею Дэвиду Лорентсену.

– Как здесь оказалась замешана Анита?

– Она позвонила мне, – начал Эгиль. – Была в отчаянии, хотела уйти от Бирка, ей были нужны деньги. Она плакала. Денег у меня не было, но я предложил ей помочь мне с нападением.

– То есть это из-за тебя. Ты втянул ее в это дерьмо!

Эгиль кивнул и закрыл руками лицо.

– Я всё испортил. Всё!

– Эгиль, – не отступал я, – что случилось с Анитой и Авророй? Как они погибли?

Он покачал головой, все еще закрывая лицо руками.

– Я не знаю, что случилось после нападения. Меня ведь арестовали.

– Ты знаешь, кто был ее любовником, к которому она хотела уйти от Бирка?

Эгиль снова мотнул головой.

– Говори честно. Ты мне точно не врешь?

Он покачал головой:

– Я больше не вру.

Мариам

Олесунн

Среда, 23 августа 2017 года

Когда я вернулась, Ингвар смотрел в гостиной телевизор. По новостному каналу показывали нашу с Ибен фотографию, хотя ничего нового по делу не было. Я закрыла глаза, пытаясь представить, что этой фотографии не существует. Тур отдал ее в газету «Время зовет» и, видимо, другим журналистам. Когда я узнала, что он передал им этот снимок, то испугалась, что кто-нибудь узнает во мне Лив. И все-таки не воспротивилась, решив, что Ибен увидит в газете себя и свою мать и ей станет стыдно. Что же я за мать!

– Я думала, ты не смотришь новости, – сказала я.

– Ты вернулась, – Ингвар приглушил звук. – Как все прошло?

Я вздохнула, бросила ключи на стол и уселась на диван рядом с Ингваром. Мне хотелось положить голову ему на плечо и снова стать Лив, которая болтает со своим приятелем, но я сдержалась.

– Он тебе не звонил? – спросила я, а Ингвар в ответ покачал головой. Я протянула ему записку с номером телефона. – Можешь позвонить? Если он не ответит, оставь сообщение.

На Ингваре была футболка с надписью «Эйсид кинг»[11]11
  «Эйсид кинг» (Acid King, «Кислотный король») – американская группа, играющая музыку в жанре стоунер-рок и дум-метал.


[Закрыть] и изображением волшебника на мотоцикле. Он взял телефон и набрал номер. Когда на другом конце раздались гудки, вскочил и принялся расхаживать по комнате.

– Это Ингвар, – сказал он в трубку. – Перезвони мне.

Положил трубку, вернулся к дивану и сел. И я снова вспомнила тот день, когда встретила Патрика в городе. «Что, Сара, тебе тоже повесили ключ на шею и отправили гулять?» Кто же еще, кроме родного брата, послал бы мне такую понятную весточку? Я должна отыскать его.

– Ты говоришь, он бывает в «Лазейке»? – спросила я. – Как часто?

Ингвар смотрел в потолок.

– Да я сам туда уже давно не хожу… Не помню.

– А как по-твоему, там есть кто-нибудь, кто его знает?

Взгляд Ингвара забегал. Почему он нервничает?

– Ну, да. Конечно.

– Тогда поехали, – решила я. – Поговорим со всеми. Кто-нибудь должен знать, где он или с кем еще нам поговорить.

Он слегка пожал плечами.

– Ладно. Не хочешь сначала перекусить?

Обернувшись, взял было пульт, чтобы выключить телевизор, но внезапно замер и прибавил звук. Показывали пресс-конференцию из полицейского участка в Кристиансунне – это место я узнала. Выступал высокомерный на вид пакистанец, которого я прежде не видела. Руководитель следственной группы Шахид Сетхи – так было написано внизу экрана.

– Мы запросили разрешение суда на предварительное заключение в связи с серьезными уликами, – говорил руководитель следственной группы.

– Что происходит? – удивилась я.

– Они кого-то взяли, – ответил Ингвар. – По делу Ибен.

Полицейский на экране указал на журналиста, разрешая тому задать следующий вопрос. Тот спросил, есть ли еще надежда отыскать Ибен живой, но полиция отвечать на этот вопрос не пожелала.

– Смотри, – сказал Ингвар и открыл страницу газеты на телефоне. – Они пишут, что арестовали полицейского.

Я покачала головой. Нет, невозможно.

– Можно взять твой телефон? – попросила я, а когда Ингвар протянул мне его, набрала номер Тура.

– Я смотрю новости, – сказала я, услышав его голос. – Что ты об этом знаешь?

– Мало чего. Полицейский. Они не хотят называть мне его имя или давать описание. Сейчас они допрашивают его, потом обещали позвонить и все рассказать.

– Не сходится, – возразила я. – Вряд ли это кто-то чужой. Наверняка знакомый. Из тех, кто знает меня.

Разговаривая, я сжала ключ и теперь поднесла его ближе к телефону, как будто собираясь показать Туру.

– Понимаю, – откликнулся тот, хотя по голосу слышно, что он ничего не понимает. – Это дело сложнее, чем нам рассказывают. Нужно ждать. Но в любом случае я рад, что что-то движется.

На экране руководитель следственной группы отказывается отвечать на дополнительные вопросы журналистов.

– Хотел тебе сказать, – добавил Тур. – Полиция знает, что тебя нет дома. Сейчас они, конечно, заняты внутренними делами, но ты лучше поторопись. Я очень надеюсь, что это вернет нам Ибен.