Текст книги "Этап духовного развития высшей личности"
Автор книги: Чже Цонкапа
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
ЭТАПЫ ПРАКТИКИ [ПОРОЖДЕНИЯ] УСТРЕМЛЕННОСТИ К ПРОБУЖДЕНИЮ
От великого Чжово идут две традиции [порождения Устремленности]: одна следует наставлениям Чандракирти, Чандрагомина и Камалашилы о семи причинах-плодах, [другая] – сочинениям бодхисаттвы Шантидевы.
1. Семь причин-плодовСовершенное Буддство рождается из (7) Устремленности к Пробуждению; эта Устремленность рождается из (6) ответственного решения; ответственное решение – из (5) сострадания; сострадание – из (4) любви; любовь – из (3) благодарности; благодарность – из (2) осознания доброты; осознание доброты – из (1) осознания [всех существ своими] матерями, – всего семь.
В этой [части] два раздела: I Обоснование этапов; II Поэтапное воспитание [Устремленности].
Здесь два [параграфа]: 1 Разъяснение, что основа Пути Махаяны – сострадание; 2 Каким образом другие причины-плоды являются причинами или плодами [сострадания].
Здесь три части; из них [первая] –
Если душой движет великое сострадание, оно, несомненно, приводит к твердому решению вывести всех существ из сансары, а если сострадание слабо, оно к этому не приводит. Поэтому, если не брать на себя эту ношу, невозможно стать махаянистом. Следовательно, вначале сострадание очень важно. По этому поводу в «[Сутре], которую изложил Акшаямати», говорится:
"К тому же, почтенный Шарадватипутра, великое сострадание бодхисаттв неисчерпаемо 6 6. «БА»: «То есть имеет огромное значение».
[Закрыть]. Почему же? А потому, что оно является определяющим условием. Вот дыхание, например, почтенный Шарадватипутра, есть определяющее условие жизненной способности человека. Так и великое сострадание бодхисаттв является определяющим условием истинного осуществления Махаяны".
И в «[Сутре] Гаягаури» сказано:
«О, Манджушри, с чего начинаются деяния бодхисаттв и что является их объектом?»
Манджушри сказал: «Сын богов, деяния бодхисаттв начинаются с великого сострадания. Их объект – живые существа.»
Осознав, что это твердое решение не исполнить, не осуществив двух великих накоплений, с полной отдачей начинайте столь тяжкое собирание накоплений. Таким образом, [сострадание] является основой для начала деяний.
Случается, что иногда и возникнет Устремленность, но, увидев, как существ много, какие они плохие, а также – как трудна и необъятна практика [бодхисаттвы] и какого бесконечного времени она требует, – можно испугаться и отступить в Хинаяну. Поэтому, не довольствуясь лишь однократным зарождением великого сострадания, надо все больше и больше свыкаться с ним; тогда, пренебрегая собственным счастьем или страданием, мы не устанем [трудиться] для блага других, и все накопления будут благополучно пополняться.
Как говорится в «Первой ступени созерцания»:
"Движимые великим состраданием, бодхисаттвы, пренебрегая собой, заботясь лишь о великой помощи другим, приступают к изнурительному занятию – собиранию накоплений, трудному и длительному.
Согласно «Сутре символа прихода к зарождению силы веры», великое сострадание выражается в следующем: чтобы довести всех существ до полной духовной зрелости, нет такого мучительного рождения, какого они не приняли бы на себя, нет такого приятного рождения, от которого не отказались бы. И когда они решаются на такие трудные поступки, полное завершение накоплений не затягивается, и, несомненно, достигается состояние всеведения. Поэтому, корень всех достоинств Будды – именно сострадание."
Будды, хотя и обрели плод, не пребывают, подобно хинаянским [архатам], в Покое, но трудятся на благо существ, покуда длится пространство 7 7.
"Покуда длится пространство,
пока живые живут, –
пусть в мире и я останусь
страданий рассеивать тьму!"
– любимые строки Его Святейшества Далай-ламы XIV.
[Закрыть]. Такова волшебная сила великого сострадания. Без нее они уподобились бы шравакам. А в «Средней ступени созерцания» сказано:
«Охваченные великим состраданием Будды-Бхагаваны, хотя и полностью достигли совершенной собственной цели, действуют, пока полностью не иссякнет область живых существ.»
И далее:
Как для урожая сначала самое важное – семена, в середине – вода и наконец – созревшие плоды, так для урожая Буддства и в начале, и в конце, и в середине самое важное – сострадание. Об этом говорит почтенный Чандракирти («Введение в срединность», 1.2):
"Поскольку сострадание с любовью
для урожая Буддства совершенного
сравнимо с влагой для ростка и семенем
и, вместе с тем, с плодом созревшим,
[дающим] долго нам в достатке жить, –
я прежде всего славлю сострадание."
Глубоко осознаем значимость этого. А как говорится в «Истинном своде Дхармы»:
"О, Бхагаван! Бодхисаттва не должен практиковать много дхарм. О, Бхагаван! Если бодхисаттва твердо соблюдает и понимает единственную дхарму, – все качества Будды лежат у него на ладони. Какую единственную дхарму? – Это великое сострадание. О, Бхагаван! Благодаря великому состраданию все качества Будды лежат на ладонях бодхисаттв. О, Бхагаван! Как владелец драгоценного колеса Царя-чакравартина владеет всей армией, так же, Бхагаван, у кого есть великое сострадание бодхисаттвы, у того имеются все качества Будды.
О, Бхагаван, если есть, например, жизненная способность, то есть и другие способности. Так же, Бхагаван, если есть великое сострадание, рождаются и другие качества бодхисаттвы".
Если мы убедились, [что сострадание является] святой сущностью Пути, что доказано бесчисленными свидетельствами [Текстов] и логическими аргументами, – почему же [учение] о сострадании как основе Устремленности не счесть наивысшим наставлением?!
Поэтому, когда Шангна Чунг-тонпа сказал: "Когда мы просим у Чжово наставление, он ничего не говорит, кроме: «Откажитесь от мирского образа мысли и осваивайте Устремленность к Пробуждению», – геше Тонпа, посмеявшись над этими словами, заметил: «Ведь это сущность наставлений Чжово, а он-то знал, что главное в Учении.»
Поскольку именно в этом как раз и трудно убедиться, надо вновь и вновь накапливать [добродетели], очищаться [от дурного], читать «Устройство древа» и другие сутры с толкованиями, стремиться к твердой убежденности. Как сказал достославный Матричета9 9. щатапаньчАшатака, k.19.
[Закрыть]:
"О, Герой, Ты знаешь лишь один,
что Устремленность драгоценная Твоя
есть семя, сердце [высшего Пути],
взрастающее в совершенство Пробуждения;
другие не умеют оценить ее."
[Рассмотрим], каким образом [причины-плоды] от (1) осознания [существ] матерями до (4) любви (включительно) являются причинами [(5) сострадания].
Если усердно размышлять о страданиях существ, обычно возникает некоторое желание, чтобы они избавились от страданий, но, чтобы желание возникало легко, стало сильным и постоянным, надо, чтобы существа имели милый и приятный сердцу образ. Ведь если страдание приходит к ближнему, мы не можем этого стерпеть; если страдание приходит к врагу, мы радуемся, а если страдать приходится человеку, который нам ни враг, ни близкий, то мы обычно остаемся равнодушными.
Когда [человек] дорог, – насколько его любим, настолько и нестерпимы для нас его страдания. Если любовь мала или умеренна, стерпеть [его страдания] нетрудно, а если очень его любим, даже ничтожные [его] страдания становятся совершенно невыносимы. Когда видим страдающего врага, не только не возникает желание, [чтобы он] избавился [от страдания], а приходит неприязненная мысль: «Пусть еще больше [страдает], пусть не избавляется [от страдания]!» И от большей или меньшей неприязни зависит большее или меньшее удовольствие от страданий [врага].
Отсутствие же чувства нестерпимости или радости от страдания того, кто ни враг, ни близкий, – результат отсутствия дружелюбия и неприязни.
Раз так обстоит дело, [все] существа созерцаются как родные, чтобы вызвать чувство дружелюбия [к ним]. Ближайшая родственница – мать, поэтому (1) созерцание [существ] как своих матерей, (2) осознание [их] доброты и (3) благодарность к ним – вызывают дружелюбие и любовь, а (4) любовь, отдавание сердца существам как единственному ребенку есть [совершенный] плод этой триады, из которой рождается (5) сострадание.
Между любовью – желанием [существам] счастья – и состраданием причинно-следственная связь не очевидна. Значит, сознавание [существ своими] матерями и остальные два из трех предметов освоения – являются основой обоих: любви – желания [существам] счастья и сострадания – желания [существам] избавления от страданий; поэтому надо усердствовать в них.
О таком созерцании существ своими родственниками для зарождения Устремленности наставляли учитель Чандракирти, почтенный Чандрагомин и учитель Камалашила.
[Теперь рассмотрим], каким образом (6) ответственное решение и (7) Устремленность являются плодами [(5) сострадания].
Может возникнуть вопрос: «Если сострадание зарождается благодаря освоению этих этапов, стало быть, его вполне достаточно, чтобы возникло желание достичь Буддства ради блага существ; зачем же еще ответственное решение?!»
[Ответим:] Безмерные любовь и сострадание, желание, чтобы существа были счастливы и не знали страдания, шравакам и пратьекабуддам тоже присущи. Но принятие на себя ноши создавать счастье и избавлять всех существ от страданий есть только у махаянистов. Поэтому необходимо породить ответственное решение, то есть особую решимость, наделенную мощью сострадания.
Значит, недостаточно желать, чтобы все существа обрели счастье и избавились от страданий; необходимо самому всем сердцем нести ответственность за осуществление этого, по которой и отличаем [махаянистов от не махаянистов]. В «Вопросах Сагарамати» говорится:
"Представь, Сагарамати, что некий купец или домохозяин имеет единственного сына: любимого, красивого, милого, безукоризненной внешности. Однажды этот сын, прыгая и скача, по своему ребячеству падает в отстойную яму.
Когда мать и родственница видят его в яме, они горько плачут, рыдают по поводу случившейся беды, но лезть в отстойную яму, чтобы вытащить ребенка, не решаются.
Затем прибежавший отец видит своего единственного сына в яме. После некоторого замешательства он, горя желанием вытащить сына, влезает, не чувствуя отвращения, в отстойную яму и вытаскивает сына".
Отстойная яма здесь символизирует Трикосмие; единственный ребенок – существ; мать и родственница – шравак и пратьекабудд, которые, видя тонущих в сансаре существ, плачут и рыдают, но вытащить их не могут; купец-домохозяин символизирует бодхисаттву.
То есть шравакам и пратьекабуддам присуще [только сострадание], подобное состраданию матери к своему единственному любимому ребенку, упавшему в яму. Но на основе сострадания должно быть порождено ответственное решение о принятии ответственности за освобождение существ.
Когда зарождается помысел об освобождении существ, думаем: "В моем теперешнем положении я не способен привести к цели даже одно существо. Даже если достичь одного из двух типов архатства10 10. То есть архатства шраваки и пратьекабудды.
[Закрыть], я был бы способен осуществлять цель свободы лишь для некоторых, но никого не смог бы привести к всеведению. Но ведь существ бесконечно много, кто же сможет осуществить все их временные и конечные цели?" Приходим к выводу, что такая способность имеется лишь у Будды, и тогда зарождается желание достигнуть Буддства ради блага существ.
Здесь три [параграфа]: 1 Воспитание заботы о цели-для-других; 2 Воспитание заботы о [собственном] Пробуждении; 3 Определение Устремленности к Пробуждению как плода практики.
Здесь два [отдела]: 1. Обоснование этой установки; 2. Сам процесс порождения этой установки
Две [части]:
А Воспитание равного отношения ко всем существам; Б Облечение всех существ в милый образ.
В соответствии с тем, как указывалось на стадиях низшей и средней личностей, и здесь вводите и исполняйте предварительные и другие этапы [практики].
Если еще не выработано равное отношение – без привязанности к одним существам и неприязни к другим, то любовь и сострадание зарождаются пристрастными. Поэтому надо осваивать равностность (беспристрастие).
Из трех [видов] равностности: равностности движущих сил, нейтральности ощущения и беспристрастия [как одного из Четырех] безмерных имеется в виду последнее.
Упоминаются еще два типа равностного отношения: (1) устранение привязанности к существам, неприязни и других клеш; (2) равное отношение, когда произвольно отступаем от привязанности и неприязни к существам. Здесь имеется в виду второе.
Этапы его освоения следующие. Сначала, поскольку это легче, объектом созерцания выберите какого-нибудь нейтрального [человека], не делающего вам ни добра, ни зла, и, упраздняя [зачатки] привязанности (симпатии) и неприязни (антипатии), достигайте равностного отношения [к нему].
Затем, когда осуществите это беспристрастное отношение, достигайте равностности по отношению к любимому другу. Неравное отношение здесь создает пристрастность, большая или малая привязанность. Достигнув равностности по отношению [к другу], осваивайте равностное отношение к врагу. Неравностное отношение к нему создается неприязнью, возникающей из-за видения в нем только враждебного. Достигнув равностного отношения [к врагу], созерцайте равностное отношение ко всем существам.
Но что созерцать для избавления от привязанности и неприязни? В «Средней ступени созерцания» рекомендуются две мысли: (1) мысль с опорой на существ: «Поскольку все равны в своем желании счастья и нежелании страдания, нехорошо одним, считая их близкими, делать добро, а другим, считая их чужими, делать зло или не делать добра», – и (2) мысль с опорой на себя: «Нет такого существа, которое в безначальном Круговороте сотни раз не становилось бы моим родственником; так к кому же привязываться и кого ненавидеть?»
А вот что сказано о привязанности к друзьям в «Вопросах девушки Чандроттары»:
"Я всех вас раньше убивала, да и вы
меня терзали и на части разрубали;
друг другу все [бывали] мы врагами,
убийцами, – так как же может в вас
такая страстная привязанность родиться?"
Также размышляйте, согласно поведанному о горести неопределенности 11 11. См.: т.2, «Развитие нужной установки», 2. «Созерцание страданий» – 2. «Размышление о шести горестях».
[Закрыть], как быстро все враги и друзья меняются ролями, – это поможет избавиться от злобы и привязанности. Это надо делать, сохраняя различение понятий «врага» и «друга»; избавляться от идей врага и друга необязательно: благодаря [осознанию], что враг есть друг, приходит конец пристрастному – приязненному и неприязненному состояниям ума.
В «Средней ступени созерцания» сказано:
«Увлажнить душу любовью – словно подготовить почву. Если затем бросить туда семя сострадания, оно легко даст сильный росток. Затем, проникнувшись любовью, следует культивировать сострадание.»
Любовь, о которой здесь говорится, – это отношение к существам как к любимому ребенку. Освоение равного отношения сглаживает неровности симпатий и антипатий. Когда сознание, как хорошо возделанную почву, увлажнить любовью, то брошенное туда живое семя сострадания легко прорастет великим состраданием. Это суть наилучшего способа практики.
В этой [части] три [пункта], из которых [первый] –
Как безначальна сансара, так безначальны и наши перерождения. В круговороте вереницы рождений и смертей нет таких тел, которых мы бы не обретали, нет мест, где не перерождались, и нет [существ], которые не бывали нашими матерями и близкими. Как сказано в «Конкретных основах уровней»:
«Я (Будда) не вижу таких мест, где бы вы за все долгое прошлое не перерождались, не ходили и не умирали. Не вижу существ, которые за все долгое прошлое не побывали вашими отцами, матерями, братьями или сестрами, наставниками, руководителями, учителями или им подобными.»
Помимо того, что [они] побывали матерями раньше, в будущем опять бессчетное множество раз станут [нашими] матерями.
Так размышляя, надо стремиться к твердой убежденности, что [все существа] являются нашими собственными матерями. Когда уверитесь в этом, легко возникает осознание их доброты и так далее, а если нет – осознание их доброты и подобного не имеет основания.
Если после созерцания [существ] матерями в первую очередь созерцать [доброту] матери этой жизни, [осознание доброты всех существ-матерей] возникает быстро, – таково поучение Потобы, согласно которому и следует созерцать.
Ясно представьте перед собой облик матери и несколько раз подумайте: «Помимо нынешнего времени, в безначальной сансаре она побывала моей матерью бесчисленное множество раз».
Затем сосредоточенно размышляйте: «Будучи матерью, она всегда охраняла меня от невзгод, оказывала всяческую помощь. И особенно в этой жизни: сначала она долго носила меня во чреве; затем, после рождения, согревала меня, озябшего, теплом своего тела, качала меня на руках, кормила грудью, пеленала, утирала нос, очищала руками мои испражнения, – всячески без устали заботилась обо мне. Также она кормила и поила меня, когда я хотел есть и пить, одевала, когда было холодно, давала мне то, в чем я нуждался, отказывая во всем себе. И эти вещи было нелегко приобрести; они доставались ей изнурительным трудом, бывали связаны с грехами, страданиями и злыми речами. Если мне, ребенку, случалось болеть или как-то иначе страдать, она – от всей души – решив, что лучше самой умереть, болеть, страдать, лишь бы ее ребенок не умер, не болел, не страдал, – всегда находила средства избавить меня от бед. Одним словом, насколько ей позволяли разумение и способности, она оказывала мне всяческую помощь, избавляла от зол и страданий.»
Когда от такого созерцания зародится неподдельное осознание [ее] доброты, применяйте такое же созерцание к отцу и к другим близким, представив их [своими] матерями. Потом созерцайте это в отношении посторонних людей, представив их матерями. Когда по отношению к ним зародится такое же чувство, как в отношении близких, – врагов тоже представьте матерями и применяйте это созерцание к ним. Когда по отношению к ним возникнет такое же чувство, как к матери, – осваивайте то же в отношении всех существ десяти сторон света, сначала осознав их матерями и постепенно расширяя это осознавание.
Нет большей неблагодарности, чем, освобождаясь из сансары самому, бросить там своих добрых, родных – хотя и незнакомых из-за череды рождений и смертей – матерей, страдающих и бесприютных. Об этом сказано в «Послании к ученику» (95):
"Неблагодарности подобной нету хуже,
чем, обретя Освобожденье самому,
оставить павших в бездну матерей,
в сансары океане тонущих, – не узнанных тобою
лишь из-за череды рождений и смертей."
Итак, поразмыслив: «Если даже низменным людям не пристало оставлять столь добрых матерей-существ, разве это может быть совместимо с моей натурой?!», – надо брать [на себя] ношу благодарности. Как говорится в том же [тексте (96,97)]:
"Какой же негодяй посмеет бросить тех,
чье молоко беспомощным младенцем
сосал, окутанный горячей их любовью,
кто столько натерпелся из любви [к нему]?
Кто, даже низменный и жестокосердный,
посмеет бросить здесь (в сансаре) тех,
страдающих и любящих, но бесприютных,
в чьем лоне был зачат и был взращен,
тех, кто с любовью и заботой
[его носили в чреве] и оберегали?"
И в «Хвале беспредельным достоинствам» тоже сказано:
"Не мне свободным в одиночку стать,
существ, неведением ослепленных, бросив,
чей ум блуждает шатко, – кто, как отец и сыновья мои,
почтение выказывали мне, любовь и помощь!" –
так изъяви неколебимое и пылкое решенье
существ, защиты не имеющих, спасти."
Давайте, однако, подумаем, как отблагодарить их за добро.
Какого бы сансарного счастья мои матери-[существа] ни достигли с моей помощью, все будет обманчиво. Значит, я был бы тогда похож на того, кто сыплет соль и другие едкие [вещества] на страшную рану, нанесенную осаждающими «бесами» клеш: я причинил бы новые страдания уже страдающим. Поэтому благодарность за добро надо мыслить так: «Этих [существ], с любовью оказывавших мне помощь, я приведу к блаженству свободы, к нирване.»
Как говорится в «Сущности срединности»:
"Я б уподобился тому, кто сыплет
на раны соль страдальцам-существам,
которых бесы клеш и так терзают, –
им это принесло бы только вред.
Кроме нирваны, может ли другая
быть благодарность тем, которые меня
в других рождениях
любили, почитали, помогали?"
Говорится, что бремя неблагодарности за содеянное [добро] весит больше [мирового] океана и горы Меру, а благодарность за содеянное [добро] восхваляют мудрые. Об этом сказано в "Стихах царя наг, [по имени] «Барабанный звук»:
"Океан, гора Сумеру и Земля –
не большая тяжесть для меня,
но моя неблагодарность за добро
тяжелее мироздания всего.
Не заблудший мыслью человек
благодарен за добро и, помня целый век,
никогда его не забывает, –
мудрые такого прославляют."
Подвожу итог. Представьте, ваша мать, обезумевшая, помешавшаяся, ослепшая, без поводыря, спотыкаясь на каждом шагу, идет прямо к страшной бездне. На чью же [помощь] матери надеяться, как не на помощь сына?! И если сын не спасет мать от страшной опасности, кто это сделает?! Поэтому [сын] обязан спасти [ее] от такой [опасности].
Такие же матери и живые существа, – их душевный покой возмущают демоны-клеши; из-за этого они лишены своей воли и словно одержимы. Обезумевшие, они утрачивают «глаза», видящие путь к высокому рождению и подлинному благу. Нет у них и поводыря, испытанного друга. Каждый миг они совершают проступки, ведущие к разладу и падениям. Вы видите, что они идут ко дну [океана] сансары, и особенно дурных уделов. На кого могут надеяться эти матери, кроме сына? Сыновья обязаны спасти матерей.
Так размышляя, готовьтесь отблагодарить [матерей] истинным освобождением из сансары. В «Собрании практик» сказано:
"Обезумевшие от клеш, ослепленные неведением,
с каждым шагом спотыкающиеся на пути [сансары],
рытвинами усеянном, другие, как и мы, страдают,
ибо в пороках и страдании равны [все] существа."
Хотя так и сказано, это не значит, что следует подобным образом искать чужие пороки. Напротив, говорится, что надо восхищаться каждому замеченному достоинству. [Пороки не для осуждения] отмечены здесь, а чтобы показать, как несчастны существа, – это позволительно.
