Текст книги "Этап духовного развития высшей личности"
Автор книги: Чже Цонкапа
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Допустим, кто-то думает: «Чтобы стать Буддой, необходимо отдавать ноги, руки и прочее: так я не смогу.» Но такие страдания все равно придется переносить: ведь и не практикуя деяний, живя бесцельно, вращаясь в сансаре, переносим разрезание, расчленение, протыкание тела, сожжение и прочие неописуемые страдания, но от этого не исполняется наша цель. А тяготы подвижничества во имя Пробуждения не составляют даже малой части тех страданий и очень нужны, чтобы исполнить цель-для-себя и для-других. Об этом говорится [во «Введении в практику» (7.20-23)]:
"Когда пугаюсь я, что мне придется
кому-то руки, ноги, прочее отдать,
то страх мой оттого лишь, что не знаю
что трудно, что воистину легко.
Когда б я помнил, как [в аду] меня пилили,
бесчисленные кальпы жгли, рубили,
дырявили, – и это не смогло
помочь мне в достиженье Пробуждения.
Сегодняшние тяготы мои сравнительно малы,
но помогают мне в осуществленье Пробуждения:
как малое страдание под лезвием врача
спасает от страдания смертельного недуга.
Благодаря [перенесению ничтожных]
страданий от лекарств, лечебных процедур
болезнь уничтожается: и ради
уничтожения всех мук [круговорота]
мне надо малые страдания стерпеть."
Что касается даяния тела, то сначала это бывает страшно, поэтому сразу и давать не надо. Но, постепенно упражняясь в даянии, мы отходим от привязанности к своему телу, и, если случается большая нужда отдать [тело], когда наша сила сострадания уже велика, дать уже не трудно. Как сказано (7.24-26):
"Целитель высший для лечения не применяет
болезненных обычных процедур.
Великую, безмерную болезнь [клеш] он лечит
посредством очень мягкой процедуры:
сначала Предводитель нам «пропишет»
даянье овощей и прочей снеди нищим;
когда освоили, то постепенно, шаг за шагом,
научит отдавать и собственное тело.
Когда на тело мы научимся смотреть
так, как на овощи и прочее съестное, –
тогда подносят тело и подобные дары, –
что ж трудного в дарении подобном?!"
Итак, это сочинение убедительно опровергает расхожее мнение, что, поскольку в Колеснице парамиты необходимо отдавать тело и жизнь, – это мучительный и трудный Путь.
Ведь пока возникают мысли о трудности такого даяния, его не совершают: оно совершается лишь тогда, когда [станет] таким же легким, как жертвование овощей и подобного.
Если возникает мысль: «Чтобы стать Буддой, необходимо добровольно перерождаться в сансаре бесчисленное множество раз, то есть подвергаться страданиям Круговерти; на такое я не способен», – размышляйте так: «Благодаря тому, что бодхисаттва, избегая проступков, уходит от причин [страдания], результаты – мучительные ощущения не возникают, а благодаря устойчивому сознаванию сансары как не имеющей собственной природы, подобной иллюзии, [бодхисаттва] не знает душевного страдания; его тело и душа исполнены блаженства; следовательно, нет повода для боязни, даже если остаться в сансаре.» Как сказано [во «Введении в практику» (7.27 – 28)]:
"Отойдя от проступков греховных,
[бодхисаттва] не знает страданий [телесных],
приобщаясь же к мудрости высшей,
он не знает уныния. Ибо причина
всех страданий души или тела –
нашей мысли ошибки и греходеянья.
От заслуги благой наслаждается тело героя,
а от мудрости дух его пребывает в блаженстве.
Отчего же досадовать полному состраданья,
даже [многие кальпы] скитаясь в сансаре для блага других?!"
И далее (7.30):
"Так кто из оседлавших лошадь бодхичитты,
опережающую и унынье и усталость,
и понимающих, что скачут от блаженства
к блаженству, малодушию поддастся?!"
Также не следует бояться задерживаться [в сансаре] безмерное время: длительность времени – не повод для уныния. Ведь мы унываем, даже когда короткое время испытываем очень большое страдание, и не унываем, когда долгое время не испытываем страдания, [ощущаем] счастье. По этому поводу сказано в «Драгоценном ожерелье» (3.25-27):
"[Нам] трудно перенесть даже короткое страдание:
что уж о длительном страданье говорить.
А [бодхисаттве], кто страданий не имеет,
[испытывает только лишь] блаженство,
какая бесконечность сможет повредить?!
Телесного страданья он не знает,
душевное – откуда же придет?!
[Но] он страданья мира сопереживает
и из-за этого в нирвану не идет.
Разумный духом не падет [от мысли]:
«Как долго Буддства [мне придется достигать]!» –
Он ради избавленья от пороков, [обретения] достоинств
усердно, постоянно [оба накопленья] собирает."
Также не падайте духом, думая: «Чтобы пробудиться, необходимо завершить неисчислимые накопления, это очень трудно, поэтому я не смогу».
Неисчислимые накопления нетрудно завершить, если, руководствуясь желанием обрести бесчисленные достоинства Будды ради бесчисленных существ, намереваясь пребывать [в сансаре] бесконечное время, дать себе клятву: «Осуществлю неисчислимые накопления:» При наличии клятвы – спим мы или не спим, блуждает наша мысль или нет – постоянно накапливаются благие заслуги, громадные, как небо. Как говорится в том же [сочинении (3.15-20)]:
"С мыслью о том, что страдающим несть числа,
как нет предела пространства, земли, воды,
огня и ветра во всех сторонах света,
клятву дает бодхисаттва, любовью движим,
бессчетных существ от страданий от всех спасти
и привести [шаг за шагом] к Буддству.
При [Устремленности] такой устойчивой
бодр или спит он, или же беспечен,
после того, как подлинно он дал ту [клятву],
из-за того, что существа неисчислимы,
стяжает он безмерные заслуги.
Так знайте: при бесчисленных [причинах]
не трудно приобресть бесчисленные свойства Будды.
Кто захотел [в сансаре] пребывать (1) безмерно
долго, чтоб [спасти] (2) бесчисленных существ,
достичь (3) бесчисленных [достоинств] Пробуждения
и совершать [ради существ] (4) добро без меры, –
быстрее тот достигнет Пробуждения, –
которое достоинствами безгранично –
через собранье этих четырех безмерных."
Если имеем мысль – вдохновляемую величайшей силой любви, сострадания и Устремленности – о достижении за короткое время Буддства для блага существ, это весьма удивительно. Но когда нет ни следа той [силы], и мы, видя необходимость практиковать долгое время бесчисленные деяния и множество трудных подвигов, думаем: «Кто же сумеет идти по такому [Пути]?» – и говорим, что ищем «короткий путь», происходит косвенное нарушение вдохновенной Устремленности и прямое нарушение практической Устремленности; способность к Махаяне становится все меньше, а Буддство отодвигается все дальше: поскольку это полностью противоречит методу увеличения силы Устремленности, приведенному в систему Нагарджуной и Асангой согласно замыслу Победителя.
Итак, малодушное прозябание ничем не помогает; оно влечет еще большее малодушие. Если же, как следует ознакомившись с методами достижения Пробуждения, подбадривать себя, то осуществление цели уже почти в наших руках. Об этом говорится в джатаке («О Сурараге», 10-11):
"Малодушие от горя не поможет нам спастись.
Если же не горевать, а к знанию прибегнуть
и [надежный метод] цель достигнуть отыскать,
то легко спастись и от больших проблем.
Значит, нам, друзья, не подобает унывать,
надо правильными средствами победы достигать.
Тот, кто стойкостью блеск знаний обрамляет,
исполнение всех целей [держит уж] в руках."
Арья Асанга многократно повторяет, что необходимо иметь два [качества]: отсутствие малодушия при хорошем знакомстве с методами практики обширных [деяний] и неудовлетворенность малыми достоинствами. Ныне же, обретя некое подобие достоинств или действительные, но односторонние достоинства, мы думаем: «Я прошел большой этап Пути», – и, привыкая к этой мысли, довольствуемся этим. А когда некто сведущий в основах Пути извещает нас: «Если ты вышел за рамки [авторитетных] свидетельств и логических выводов, то, хотя и обладаешь некоторыми из достоинств, только с их помощью никуда не придешь», – наш ум впадает в великое малодушие. А [ныне] очень редко кто не довольствуется односторонними достоинствами, а ищет высшие достоинства и, узрев необходимость исполнять бесчисленные требования практики, не опускает руки.
[Оно] четверично: взращивание сил (1) стремления (mos-pa) 170 170. Другие значения слова mos-pa – вера, преданность, убежденность; удовлетворение; почитание. – Прим. перев.
[Закрыть], (2) стойкости, (3) радостного рвения и (4) отдыха.
[Буддой] сказано, что стремление (`dun-pa) – основа усердия. Поэтому mos-pa здесь [означает] стремление.
Необходимо взрастить стремление, согласно сказанному [во «Введении в практику» (7.39-40)]:
"Из-за того, что в прошлых [жизнях] и теперь
я не имел стремления к Учению,
пришли [теперь ко мне] все эти беды;
зачем же я к Учению стремление оставил?!
«Стремление – всего благого корень,» – Муни рек."
Как породить стремление, сказано [там же (7.40)]:
"Его основа – постоянное культивирование
[убежденности] в созревании плодов [деяний]."
Здесь говорится о созерцании закона происхождения приятных плодов от хороших деяний и неприятных – от плохих. Ведь, поскольку сказано, что стремление опирается на веру, – два [аспекта] убежденной [в таком законе] веры порождают два желания: избегать [дурного] и браться [за благое].
То есть [метод порождения стремления] – это размышление об общем [законе] деяния-плода, и в частности – о пользе, проистекающей от деяний бодхисаттвы, а также о вреде отступления от них. [Об этом] говорилось ранее.
После такого [порождения] стремления к Махаяне вступаем в ее дверь, – т.е. принимаем обязательство уничтожать все пороки и реализовать всевозможные достоинства для себя и других. Затем необходимо понукать себя, думая: «Для уничтожения каждого отдельного порока и склонностей к нему и полного завершения каждого отдельного достоинства необходимо трудиться множество кальп, а у меня не видно и крупицы усердия к уничтожению [пороков] и осуществлению [достоинств]; я растрачиваю зря свое благоприятное положение.» Как говорится [во «Введении в практику» (7.33-36)]:
"Свои бессчетные пороки и чужие
я должен уничтожить до конца.
На устранение отдельного порока,
однако, я затрачу море кальп.
Когда во мне не видно и крупицы
усердия пороки устранять,
то ждут меня чрезмерные страдания;
так почему же дух расслаблен мой?!
Достоинств множества хочу достигнуть
сам для себя, а также для других.
Но ради каждого отдельного достоинства
и то приходится трудиться море кальп.
Раз у меня вообще еще не появлялся навык
освоить даже малую частицу тех достоинств,
то как же я растрачиваю зря
так [трудно] обретенное рождение!"
– это неотступность, доведение до конца того, в чем стал усердствовать.
Но, прежде чем приступить [к делу], надо хорошенько взвесить, [сможете ли завершить его]. Если сможете, приступайте, а если нет – не приступайте. Лучше уж не браться, нежели взяться за него и бросить незавершенным.
Почему? А потому, что если привык отступать от данного себе слова не бросать [дело] незавершенным, то и в другой жизни, естественно, будем отступать от обязательства практиковать и подобного. Так, в этой жизни погрязнем в проступках, а в других жизнях их результатом будет обилие страданий. К тому же, когда помышляли о совершении ранее [предпринятого дела], мы не совершили других добродетелей, а поскольку прежнее [дело] мы бросили, то плоды ничтожны; но и оно само полностью не совершилось, поскольку не закончено.
Короче говоря, если мы даем себе слово что-нибудь совершить, но оказываемся не способны, это препятствует совершению других [дел] и, естественно, приводит к ненадежности в соблюдении принятых обетов. По этому поводу [во «Введении в практику» (7.47-48)] сказано:
"Способности сначала надо взвесить,
затем уже – начать иль не начать.
Чем бросить начатое, лучше бы не браться,
не то и в будущем привыкну я дела бросать.
Грехи, страдания при этом будут умножаться,
плоды последующих [дел] ничтожны будут,
и [прочие возможные дела] потом не совершатся."
Итак, желая исполнить до конца принятое обязательство, следует культивировать три [типа] гордости. Согласно сказанному [там же, (7.49)]:
"Проявляй три [типа] гордости:
в отношении дела, клеш и [своих] способностей."
Ни от кого не ожидая помощи для осуществления собственного Пути, осуществляем его сами, одни. Как сказано [там же, (7.49)]:
«Я сделаю все сам, один!» –
вот это гордость перед делом."
И в «Послании к другу» (52):
"[Достичь] Освобожденья только сам могу.
Другие здесь ничуть помочь не смогут."
И в этой мысли: «Не надеясь на других, реализую сам!» – содержится оттенок гордости, поэтому [она] относится сюда же.
Практикуем, размышляя так: «Существа подвластны клешам и потому не способны осуществлять даже цели-для-себя, а тем более цели-для-других. Я же способен осуществлять цель-для-себя и для-других.» Как сказано [во «Введении в практику» (7.50)]:
"Эти миряне, подвластные клешам,
[даже] свою цель достичь не способны;
и уж подавно, [двух целей], как я, –
значит, [один] я [для них все] достигну."
Практикуйте, размышляя и так: «Если они (простые существа) беспрестанно усердствуют в простых делах, то почему же я не прилежен в деле осуществления совершенного Плода?!» Согласно сказанному [там же (7.51)]:
"Другие ведь прилежны в бытовых делах.
Так почему же я сижу [сложивши руки]?!"
Однако, трудясь для тех двух [целей], нельзя презирать других, быть высокомерным: практикуя, надо смотреть на них с любовью, не предаваться гордыне. Как сказано [там же (7.51)]:
"С такой гордыней не тружусь, поскольку
отсутствие гордыни – вот что ценно."
А мысль: «Другие не способны, а я способен», похожа на гордыню, поэтому и обозначается «гордость».
Думая: «Во всех случаях презирая клеши, я буду их побеждать, а они меня никогда не одолеют», – вселяем в себя и укрепляем отвагу в преодолении препятствующих факторов. Как сказано [во «Введении в практику» (7.55)]:
""Я буду побеждать пороки все,
они ж меня не одолеют никогда", –
в такой вот гордости я, сын
Победоносных Львов, пребуду."
Если, так не делая, пасть духом, то даже слабый скверный фактор способен повредить. Об этом сказано (7.52, 53):
"Увидев подыхающего змея,
ворона чувствует себя Гарудой.
Поэтому и [я] не должен раскисать,
не то любая слабость [меня] сгубит.
Какое может быть Освобождение
от бед, коль, предаваясь малодушию,
рвение оставить?!"
Устами Шаравы:
«Подумай о том, что удовольствия по оставлении Дхармы не превосходят прежних удовольствий, и о том, что, оставив Дхарму в этой [жизни], придется в другой и далее испытывать безмерные страдания. Если не проявлять рвения, клеши становятся безжалостны, и ты, утратив способность применять противоядия, не скажешь: „Я совершенствуюсь“. Тогда Будды и бодхисаттвы тоже не смогут защитить.»
Если же проявлять вышеописанную гордость, то даже сильная скверная наклонность не сможет стать препятствием. Поэтому необходимо вселить [в себя] эти [виды] гордости, о чем и сказано [во «Введении в практику» (7.53,54)]:
"Поскольку гордость порождает рвение,
то даже сильное [дурное искушение]
нас одолеть не сможет так легко.
Поэтому с неколебимым духом
одолевай пороки искушений."
В противном случае, пороки будут одолевать практикующего, и потуги одержать победу над клешами Трех сфер сделают его посмешищем для мудрых (7.54):
"Когда б меня пороки одолели,
то шуткой будет выглядеть мое
желание победу одержать
над [клешами] Трех Сфер."
Это называется «гордостью перед клешами», поскольку презираем клеши и хотим их уничтожить. Хотя [есть] сочинения, иначе излагающие это, думаю, что [по сути] они соответствуют [нашему] источнику.
Итак, надевайте панцирь готовности трудиться в одиночку, не надеясь на других.
Также убеждайтесь, что другие не способны трудиться [для обеих целей], а вы способны. Сознавая это, порождайте стойкость духа, помогающую во время практики побеждать клеши и никогда не позволяющую им одолевать вас. Кроме того, размышляйте о пагубности отступления от своего слова. Как следует поразмыслив [об этом], упражняйтесь, пока не обретете стойкость духа и желание довести до конца все дела, исполнить которые вы обязались.
После того, как посредством силы мощного стремления впервые порождаем усердие, [а затем], чтобы не отступить от порожденного, создаем силу стойкости или силу гордости, – следует взрастить силу радостного энтузиазма: с радостью приниматься за дело, стремясь не прерывать дело, за которое взялись.
Каким должно быть порожденное чувство ненасытности им? [Об этом] говорится [во «Введении в практику» (7.62)]:
"Как [дети], кто увлекся жаждой насладиться
веселым удовольствием игры,
так [бодхисаттва] увлекается неодолимо
тем делом, что он делает: ему
все мало, не нарадуется делу."
Согласно сказанному, [следует] стараться породить состояние духа, подобное детской ненасытности в играх.
Но, кроме ненасытности радостными результатами [дел], необходима и ненасытность в [самих] делах – их причинах. Ведь простаки, хотя и сомневаются, достигнут или не достигнут приятных результатов [дел], – усердно принимаются [за них]. О делах же, которые наверняка несут радостные плоды, и говорить нечего. Как сказано [в том же тексте (7.63)]:
"Хотя работают [простые люди] ради счастья,
неведомо – достигнут ли того, к чему стремились.
Но если [я] не совершаю дел,
в самих себе несущих радость,
то как, не сделав их, я счастье обрету?!"
Не подобает пресыщаться [делами для других] еще и по такой причине (7.64):
"Когда не пресыщаются желаниями чувства,
похожими на мед на лезвии ножа,
то как пресытиться возможно [бодхисаттве],
творя заслуги, от которых происходят
счастливое [рождение], успокоение [страданий]?"
Поразмыслите, согласно сказанному, о том, что, если уж не пресыщаемся чувственными наслаждениями, подобными меду на остром лезвии ножа, – при слизывании меда мы режем язык, т.е. хотя те [наслаждения] и доставляют сейчас немного удовольствия, впоследствии приносят безмерные страдания, то разве может быть оправдано пресыщение [накапливанием заслуг], которые приносят безгрешное временное счастье и непреходящее счастье?! – Порождайте в себе ненасытность [их накапливанием].
Итак, чтобы полностью завершать начатые благие дела, принимайтесь за них так, как измученный полуденной жарой слон входит во влекущее прелестное озеро с цветущими лотосами. Упражняйтесь, пока не зародится такое состояние духа.
Как сказано [там же (7.65)]:
"Итак, чтобы исполнить дело до конца,
хватайся за него с таким же чувством,
с каким измученный полуденной [жарой]
слон в озеро прохладное вступает."
Когда наше тело и ум, усердствуя, устают, необходимо немного отдохнуть, иначе переутомляемся и не способны трудиться далее.
Как только отдохнули, следует снова начать усердствовать и, если одно дело успешно закончено, не надо этим довольствоваться: необходимо начать со рвением трудиться в других, более высоких делах.
Так сказано [во «Введении в практику» (7.66)]:
"Когда в работе покидают силы,
остановись и чуть передохни,
чтобы, продолжив, до конца доделать.
Когда успешно [дело] ты закончил, –
оставь его, стремись к другим [делам]."
Последнее весьма важно: поскольку, если [останавливаешься], довольствуясь некоторыми прежними достоинствами, это становится большим препятствием к обретению многих более высоких достоинств.
Относительно способа усердствования славный Матричета указывает, что надо избегать двух [крайностей]: чрезмерного напряжения усилий и чрезмерного расслабления; здесь необходима умеренность, подобная течению реки:
И устами Потобы:
"Не стоит уподобляться преследователям [разбойников] из Семоду 172 172. Которые, согласно комментатору, сначала, не приготовив на дорогу ячменной муки и т.п., идут быстро, но скоро перестают [гнаться за разбойниками]. – Прим. перев.
[Закрыть]. Вот преследователи – [кочевники-] северяне сначала отдыхают, готовятся, а затем гонятся до тех пор, пока не настигают разбойников. Так и надо поступать, выделяя время на подготовку. Например, вошь, подготовившись, двигается без остановок и быстро достигает цели, а блоха, прыгая и останавливаясь, ничего не достигает."
[Закрыть].
Таким образом, установив три препятствующих усердию фактора, мы стали применять противоядия от них: породили стремление, способствующее зарождению еще не зародившегося усердия, породили стойкость – фактор, не позволяющий отступить от уже начатого, взрастили силу радостного энтузиазма – [бодрого] начинания дел и нежелания их прерывать и обрели, благодаря силе отдыха, искусность в усердствовании. Теперь необходимо взрастить силу прилежного применения усердия. Это стоит пояснить.
О применении усердия для избавления от подлежащего устранению
[во «Введении в практику» (7.67)] сказано:
"Как старый воин, отражающий мечом
врагов на поле боя, так и я
стараться должен ускользать от стрел аффектов-клеш,
противоядьями искусно их, врагов моих, сражая."
Согласно сказанному, надо усердствовать так, как делает опытный, искусный воин, который, встречаясь в битве с врагами, не только старается поразить противника, а занят сразу двумя делами: искусным избеганием, отражением ударов смертоносного оружия противника и атакой. Так и практикующий, воюя с клешами, должен искусно совершать два дела: остерегаться, не допускать, чтобы клеши поранили его душу, и, применяя противоядия, поражать их. В противном случае, если вы и воспротивитесь противоядием действию одной части клеш, другие клеши унесут другую часть добродетели, или, если они вызовут в душе большой грех, то оба (добродетель и грех) станут равными, что затруднит рост благого.
Приведу пример такой [односторонности]: если думать, что знание Дхармы важнее практики, и, считая знание наиболее существенным, доискиваться лишь его, то, хотя мрак незнания и устранится благодаря слушанию [Дхармы], – не остерегаясь других клеш, мы погрязнем в грехах и сильно оскверним сознание. Если же думать, что самодисциплина важнее знания, и главным считать созерцание: не остерегаясь врага – омраченности, не слушать, не обучаться Дхарме и вследствие этого совершенно не ведать предписаний и запретов принятых обетов, – нас будут постоянно одолевать падения.
Если, воюя с клешами, роняем оружие внимательности – бдительное различение приемлемого и неприемлемого, – то, подобно тому, как [воин], выронив из рук меч во время битвы, боясь быть убитым, сразу же, не мешкая, его поднимает, – мы, из страха впасть в дурную участь, должны сразу восстановить внимательность. Как сказано ["Введение в практику", (7.68)]:
"Как [воин], в битве уронивший меч,
его, гонимый страхом, быстро поднимает, –
так ты, оружие внимательности уронив,
восстанови его быстрей, боясь в аду родиться."
И Покровитель Нагарджуна говорит о великой важности внимательности («Письмо к другу», 54):
"О, Владыка! Сугата учил, что внимательность
ко [всем действиям] тела – единственный Путь
[к Свободе]. Поэтому твердо храни ее:
с потерей внимания рушатся все достиженья."
На какой объект ни обращена внимательность, мы анализируем его с помощью мудрости, а благодаря внимательности держим [в уме] некую [суть] тщательного их исследования. Внимательность сама по себе не может анализировать объекты.
Но что же должно быть исследовано мудростью? В целом, – это все предписания и запреты, изреченные [Буддой], а в особенности – требования лично принятых обетов. Именно направленные на них внимательность и бдительность делают практику совершенной. Одностороннее же применение внимательности и бдительности лишь при закреплении мысли на объекте ни к чему не приводит.
И как старание вовсе не выронить меч в битве или, случайно его выронив, немедленно поднять основано на подлинном страхе быть убитым, так и осмотрительное [старание] осваивающего Путь совершенно не терять внимательности – памятования о приемлемом и неприемлемом или, потеряв, немедленно ее восстановить – зиждется на зарождении в душе подлинного страха пасть в дурную участь из-за загрязнения проступками и падениями при утрате внимательности.
А кто не начинает думать: «Поскольку [совершенствование] зависит от хранения в центре [внимания] закона деяния-плода, то [получаемые] нами наставления о нем глубоки», – те разрушают основу священного источника Пути – практических достоинств, радующих мудрецов.
Но нужно ли страшиться даже самого малого проступка и, [если он допущен], не мешкая, немедленно преодолевать его?
Если отравленная стрела нанесет хоть малейшую рану, пройдет немного времени, и яд разойдется по всему телу. Поэтому эту рану надо [немедленно] вырезать. Так и здесь: хотя грех и немного ранит душу, но, если пренебречь им, он быстро охватит психику: не останется малым, а станет большим. Поэтому надо стараться вовсе не допустить его, а если допустили, немедленно избавиться. Как сказано [во «Введении в практику» (7.69)]:
"Как яд чрез кровь
распространяется по телу,
так и порок, минуту улучив
[утраты бдительности], душу отравляет."
Но как соблюдать внимательность и бдительность желающему победить клеши? Об этом сказано [там же, 7.70]:
"Когда слуга несет сосуд, налитый маслом до краев,
а страж идет за ним с мечом поднятым,
грозя убить, лишь только капелька прольется, –
боясь меча, слуга ни капли масла не прольет.
Вот так же твердо и подвижник [бодхисаттва]
[внимательность и бдительность] пусть соблюдает."
Как твердо необходимо их соблюдать, можно узнать [подробнее] из рассказа Винаи о случае с Катьяяной 174 174. НГА пересказывает историю из Винаи, на которую ссылается Шантидева в этом фрагменте. Раджа страны Аванти устроил спектакль в честь монахов под руководством Катьяяны, прибывшего проповедовать Дхарму. Монахи же, строго следуя предписаниям Винаи и контролируя свои чувства, вовсе не видели представления. Не поверив в это, раджа велел устроить повторное представление для проверки. Монахи же в доказательство своей правоты велели во время представления одному человеку пронести вокруг дворца полный масла сосуд, предупредив, что раджа казнит человека, если тот прольет хоть каплю масла. Обходя вокруг дворца, слуга тоже не увидел представления, – и раджа поверил монахам. (Прим. перев.)
[Закрыть].
Если, когда так твердо соблюдаем [внимательность и бдительность, все же] проявляется какой-нибудь порок, в особенности – сонливость и другие причины лени, – надо, не поддаваясь им, сразу же от них избавляться. Как сказано (7.71):
"С такой же быстротой, с какой встаем,
вдруг у себя змею увидев на коленях, –
заметив у себя сонливость или леность,
избавиться от них потребно нам."
Однако недостаточно лишь не давать [пороку] продолжаться: необходимо вызвать [в себе] недовольство его возникновением. Поэтому многократно (1) думайте: «Таким я бывал и раньше, поэтому до сих пор скитаюсь в сансаре; а в особенности, приняв обет бодхисаттвы, предаваться тому, что противоречит его требованиям, весьма позорно», – и (2) зарекайтесь на будущее: «С этого времени [приложу все усилия], чтобы это зло больше не возникло!» Как сказано (7.72):
"Каждый раз, дурное допустив,
порицай себя и долго думай:
"Впредь я, безусловно, постараюсь
это никогда не допускать!"
Основа такого [старания] – твердая и непрерывная внимательность. Следует усердствовать в углубляющих ее причинах, т.е. опираться на дружбу со святыми Друзьями и благородными товарищами и на повод для нее – слушание многих [наставлений] и другие дела. Об этом сказано (7.73):
"Как [сделать] мне внимательность привычкой,
в какие бы условья ни попал?" –
С таким запросом ты ищи [Благого Друга],
стремись [ее] осуществлять на деле."
Короче говоря, во всех положениях тела необходимо усердствовать в постоянной внимательности – памятований о знаниях, полученных из слушания, где тщательно выяснено – что запрещено и что дозволено в практике бодхисаттвы. Очень важно, чтобы основа для усердствования была безошибочной.
