Текст книги "Не дам тебе уйти (СИ)"
Автор книги: Чок Кедик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
Эпизод 9
Стефания проснулась, и невольная счастливая улыбка коснулась ее красивых глаз. Она схватила подушку, прижала к груди и потерлась щекой о белую наволочку. Солнце заглядывает в высокие окна, заливая комнату послеобеденным желтым светом. Его лучи пробегают по полу и останавливаются у кровати, как будто не смея касаться лежащей на кровати девушки.
Я спала.
Как долго? Я в незнакомой комнате, одна.
Где Николай? Я голая. Снова.
Стыдно.
Привыкай!
Где найти хоть какую-то одежду?
Нехотя спуская ноги на пол, на секунду Стефания окунается в солнечное золото. Приятно! Зайдя в ванную комнату, она снова обнаружила новые вещи с этикетками, разложенные на низком столе напротив овального зеркала. Темно-синие джинсы, белая футболка, синяя вязаная кофта и белые кроссовки на тонкой подошве для пеших прогулок.
Я иду гулять?
Вообще, эта манера Николая одевать меня… Как-то это неправильно.
И откуда у него столько новой женской одежды? Размер мой…
Ну не у меня же одной размер S! И вещи не растут, как груши на деревьях. Неприятные мысли…
Нет, нет, отпускаем себя. Не портим настоящего.
Не стоит задавать вопросы, ответы на которые мне не понравятся.
А Стефания чувствовала, что ответы могут прийтись ей не по душе…
Вода – вот что нужно ей сейчас. Горячие потоки обняла ее тело, потекли наперегонки, смывая плохие мысли и дурные предчувствия.
Спускаясь вниз, Стефания уже была в приподнятом настроении. На нижней ступеньке она приостановилась, услышав голос Николая. Он с кем-то говорил по телефону. Из головы сразу улетучились мысли о наличии в доме новой женской одежды и обуви ее размера и всплыл запрет на общение с кем-либо, пока они вместе. Телефон. Вот проблема номер один!
Значит, ему можно?
Ничего, это тоже можно исправить.
Не все сразу.
В любимом человеке все любо, – вспомнились слова бабушки. Опять бабушка.
В любимом? Нет, я его не люблю. Еще нет, я…
Любишь, любишь. Иначе тебя бы здесь не было.
Так быстро?
А ты что думала, на это годы нужны? Годы нужны, чтобы продолжать любить…
– На завтра вызови его ко мне вместе с заместителем, – говорил в это время Николай, – на 11:00. А Оле скажи, что я не смогу завтра сопровождать ее, придумай что-то.
Ага, значит, есть Оля.
Оля? Что еще за Оля?
Обычная такая Оля, размер S. Почему нет?
Ревнуешь?
Я?
Нет, я. А тот, кто с ним говорит по телефону, мастер на все руки. Запомни это на будущее.
Что ж, нужно запомнить…
Степкина завтра в 8:00 ко мне, а на 8:15 Иванову с квартальным общим отчетом по всем объектам. После этого я решу, какие еще отчеты перепроверить в разрезе. По новым предприятиям этого года отдельный аудит провести к концу года, их предупреди, чтобы не всполошились. Все, на сегодня все. Завтра буду к 7:00.
Николай отключил мобильный, взгляд устремил в окно. Такой деловой и такой серьезный, чужой. Он переоделся, и теперь на нем были, как и на ней, джинсы и майка, белые кроссовки. Стильные. Он выглядел очень молодо и привлекательно.
Почувствовал присутствие Стефании, Николай поднял голову и посмотрел на нее. Таким взглядом, от которого колени Стефании подогнулись. Это был взгляд собственника, человека, который никогда и никому своего не отдаст.
Готова? – голос звучал равнодушно. Полный диссонанс. Да, – ответила Стефания, обволакивая его ласковой улыбкой.
Когда она была рядом с ним, обо всем забывала. Он опьяняюще на нее действовал. Стефания не хотела о чем-то или о ком-то его расспрашивать, его разговор по телефону вылетел у нее из головы, ее вопросы уже не имели значение. Сейчас достаточно того, что он с ней. Он рядом, его взгляд, улыбка, рука, протянутая к ней. Он принадлежит ей, а она ему.
Взяв ее за руку, Николай резко притянул к себе, отчего Стефания сильнее прижалась к нему. Руки обвили ее, прижимая к груди, рот жадно раскрылся, даря короткий терпкий поцелуй. Его запах на ее губах, шелковая нежность, как осадок. Его язык, лаская, проникал все глубже и глубже. В ответ ее тело изогнулось, руки поднялись, лаская его плечи и затылок, в то время как она отвечала на захватывающе-страстный поцелуй.
Безумие!
Развернув ее к выходу, Николай положил свою руку чуть ниже ее лопаток, направляя.
Я очень низкая.
Низкая и худая.
Стефания закомплексовала.
Николаю со мной неудобно. Он склоняется в три погибели, чтобы только меня поцеловать.
Это мои мысли…
От этих невеселых мыслей настроение Стефании ухудшилось, спина напряглась. Наверняка, почувствовав ее беспокойство, он чуть крепче прижал руку к ее спине, давая почувствовать себя.
Возле ворот стоял автомобиль, тонированные стекла были подняты. Пока они шли к воротам, появился Иван и, улыбнувшись, поприветствовал их:
Добрый день, Николай Алексеевич! Стефания! – он выглядел расслабленным и отдохнувшим и даже подмигнул ей. Доброе, Ваня, – поздоровалась Стефания, тоже улыбнувшись. – Как выходные прошли? О, хорошо. Одесса – очень гостеприимный город, несмотря на наглость водителей на дорогах, – ответил он, по-прежнему мило улыбаясь. Отдыхали? Где? – уточнила Стефания, откидывая со лба длинный рыжий локон. По поручениям Николая Алексеевича весь город вдоль и поперек объехал, – объяснил он, притворно вздохнув.
Пока они переговаривались, Николай молчал, не сводя недовольного взгляда с Ивана. Наконец это заметил и сам Иван и коротко доложил:
– Николай Алексеевич, все выполнено. Ваши вещи в багажнике, портфель на заднем сидении.
Спасибо, – холодно ответил Николай и, придержав дверцу, стоя спиной к Ивану, усадил Стефанию в автомобиль.
Дверца плавно закрылась. Со стороны она наблюдала: короткий разговор между ними, Николай поднял голову, как бы принимая решение; оба садятся в машину. В салоне тишина. Иван завел автомобиль, негромко заиграло радио. Автомобиль плавно сдвинулся с места.
Николай не сводит сосредоточенного взгляда с экрана телефона. Пишет, листает, смотрит, отправляет, получает, снова отвечает. Все молча. Между ним и Стефанией на сидении лежит прямоугольный черный портфель.
Алло, – наконец начал говорить.
В тишине салона голос Николая прозвучал, как очень громкий хлопок, учитывая, что они уже минут двадцать ехали молча. При этом Стефания не отрывала изучающего взгляд от его лица. Николай же на нее за все это время ни разу не посмотрел. Разговор быстро закончился. Он положил мобильный в карман джинсов.
Ему не понравилось то, как я говорила с Иваном.
Почему?
Что я сделала не так? Может, ему не понравилось, что я сказала?
Я просто была вежливой. Разве не так?
Не так…
Стефания, на следующие выходные я снова буду в Одессе. В субботу из дому тебя заберет Иван. В воскресенье я сам смогу отвезти тебя домой. Для родителей придумай причину, где была и с кем, – равнодушно оповестил ее Николай, избегая прямого взгляда в глаза.
Стефания он неожиданности предложенного даже наклонилась к нему ближе, чтобы ничего важного не пропустить. Николай вел себя так, как будто ничего не случилось и дальше будет так, как он пожелает. Но самым обидным было игнорирование ее на протяжении этих длинных двадцати минут.
Николай не хочет спросить меня, чего хочу я?
Бабушка (ну вот, опять бабушка!) учила не перечить мужчине при ком-то. Якобы это и меня унижает. Но боже мой, как же трудно сдержаться! Нет, невозможно.
Следующие слова Николая, сказанные небрежным тоном, вообще повергли ее в шок:
У тебя в сумке кредитная карта, открытая на твое имя в Национальном банке. На ней безлимит на определенный срок. Можешь пользоваться ею, как посчитаешь нужным.
Ага, и купил меня. Добавил денег… Подсластить пилюлю…
Таким образом, моя цена – безлимит. Он закрепил успех.
Мнение о продажности человека бытует, всплыло в голове у Стефании.
Да я…
Ху-у-у-у…
Стефания, молчи, молчи.
А я еще думала, что люблю его!!!
Он…
Стефания, дрожа от внутреннего диссонанса, пыталась привести свои мысли и чувства в порядок.
В твоем телефоне я сохранил свои номера, если тебе что-то понадобится раньше, чем мы увидимся. Лишний раз прошу не беспокоить, – спокойно продолжал он, отвернувшись от нее, в стопроцентной уверенности в ее послушании.
Молчи, Стефания, молчи.
Но…
Молчи…
Значит, вот как обстоят дела! Сам решил, сказал, а ты выполняй. И спасибо говори. Нет, можешь и этого не делать. Ему все равно. Да, не забудь: по мелочам не беспокой.
Больно… Куда делся тот мужчина, который только полчаса назад не сводил с меня восхищенного взгляда и крепко держал за руку?
Сидит рядом!
Стефания улыбнулась своей шутке. Вот оно!!!
Мой юмор жив!
В телефоне я также сохранил номер своего секретаря в Одессе. Ей можешь звонить в любое время по любым вопросам.
Ей можно звонить, ему нельзя…
Как банально. Пока не нужна – не звони, понадобишься – сам позвоню.
Нет, спасибо. Я лучше…
Молчи, Стефания. Молчи.
Боль. Обида. Нет, не боль и не обида, а разочарование.
А что ты хотела?
Сотни девушек вот так проводят выходные и расстаются в понедельник, ни о чем не жалея.
А я жалею, ведь когда-то клялась, что не опущусь до такого. Не буду как многие. Буду ждать своего единственного, родного. Наверное, пропустила. Ушел.
Максим.
Вот это боль! А отношение Николая – так, уверенность в бытии настоящего. Так, пустяки, отголоски сегодняшнего.
Максим, вот она боль. Та самая. Та, что нужна для сравнения и понимания ничтожности всего остального.
Ничего и чего-то, чего-то стоящего и по-настоящему стоящего…
И только в сравнении мы выпьем ту самую чашу до дна…
Стефания посмотрела на Николая более внимательно и осознанно. Пелена постепенно рассеивалась перед ее глазами. Ну что ж, не так и плохо: ей вернули сумку, телефон, одарили карточкой… Проза жизни, а ведь была сказка, полет!
Она снова посмотрела на Николая. Снова уткнулся в телефон, вроде и вовсе забыл о ней.
Однако как он красив! От одного его внешнего вида, его манерной уверенности в своем превосходстве, понимания собственной значимости и того, что все в его руках и в пределах досягаемости, Стефания поневоле приходит в трепетное ожидание.
Запах!
Очень сексуальный, запах настоящего роскошного мужчины, запах-наркотик…
У Николая потрясающий одеколон. С удовыми нотками, запахом кожи, трубочного табака… Мир вокруг этого мужчины пахнет дорого. И это меня заводит!
Несмотря на его слова, которые указывали на то место, которое он выбрал для нее, Стефании безумно захотелось пересесть к нему на колени и положить голову на его жесткое плечо. Главное, что он рядом. Она с ним. И понедельник – это еще не конец.
Не конец?
А что такое конец? Чей или чего?
Пустота. Такая, которая охватила меня сейчас. И медленно, как удав, обвивается вокруг.
Он же сидит такой уверенный и всемогущий, а не понимает, что это все напускное и преходящее. И не будет так, как он хочет!
Не будет?
Стефания бросила задумчивый взгляд на Ивана. Тот смотрит на дорогу, как будто ничего не слышит и не чувствует. В зеркале она поймала его мимолетный взгляд. Взгляд, полный разочарования. Кажется, даже он разочарован. Но смотрит на нее с жалостью, выражая свое сочувствие и понимание.
Интересно, сколько раз он был вынужден наблюдать подобные сцены? Сколько Маш, Лен, Тань (ах да, последняя, кажется, Оля!), вот так молча ехали на заднем сидении по понедельникам. Рядом с Николаем, но уже не с ним?
Наверное, часто?
Каждые выходные?
Учитывая, что прошла всего три дня. А Николай ведет себя так, как будто он уже видеть меня не может.
Что ж, я свое получила, сполна. Было очень хорошо. Конечно, сумасшествие. Не звонить целых три дня родным! Как это им сейчас объяснить? Так и вижу лукавые взгляды сестричек, снисходительный брата, понимающий бабушки, расстроенный мамы и обеспокоенный отца.
Но это того стоило!
Это тебе сейчас так кажется. Вот подожди, пройдет эйфория, сможешь оценить все трезво.
Нет, определенно стоило испытать это. Николай… Он… И будто мгновение – и будто вся жизнь.
Он того стоит…
Не надо, не нужно уговаривать себя. Все того стоит. Было и прошло… И этот момент прекрасен тем, что прошел…
А будущее?
А оно в будущем! И оно так далеко, это ведь будущее… А сегодня – это сегодня, и не нужно ничего. Более. Не нужно.
Стефания?
Как бы очнувшись от размышлений, она улыбнулась и ответила извиняющимся тоном:
Извини, задумалась. Тебе все понятно?
Что понятно?
Разве можно что-то еще ужасней сказать в их случае?
Такое чувство, что он что-то еще говорил, а я пропустила. Может, спросить?
Угу, и показать себя полной дурой?
Хуже все равно не может быть.
Или может?
Кто знает…
Кроме последнего, – все-таки решилась она уточнить. В сети и в реале о нас с тобой ты не должна распространяться. Минимум данных, дружим, общаемся, видимся. Иногда вместе проводим время. Нет, – спокойно возразила Стефания.
Его темные брови взметнулись на несколько миллиметров выше обычного, в серых глазах сверкнули льдинки. Он удивлен и раздражен. Взгляд стал злым, молчит. Думает.
Я не смогу врать, – сказала она, глядя ему прямо в глаза, – и я не буду никому рассказывать о наших отношениях. Вы ошиблись. Лучше будет, чтобы вообще никто не знал, что мы были вместе. Я не прошу говорить неправду. Прошу умолчать некоторые детали наших отношений, – попытался объяснить свои слова Николай.
Стефания небрежно положила ногу на ногу, откинулась на кожаное сидение, в колдовских глазах заплясали чертики.
Отношений? – мягко спросила она. Да, не говорить сколько раз, где и когда мы с тобой проводили время вместе. Что именно в это самое время делали. Это трудно? – спросил он раздраженно. Да, учитывая, что у нас нет никаких отношений и вряд ли мы больше увидимся, – ответила она, окончательно утонув в раздраженных серебристых глазах.
В зеркале заднего вида отобразилось вытянутое в недоумении лицо Ивана, Николай же и вовсе нахмурил брови.
Извини, но я не собираюсь больше видеться с тобой, – сказала она просто и тихо, отвернувшись к окну.
В зеркале показалось довольные глаза Ивана. Нокаут. Один ноль. Это явно читалось в его взгляде.
Николай молчал, как бы что-то выжидая. Молчание, в салоне сгущалась отрицательная энергия, а тишина делала это состояние вообще взрывоопасным. Не выдержав этого давления, Стефания начала вертеться и заметила свою сумку на сидении. Обрадовалась, открыла ее, достала солнцезащитные очки и спряталась за ними.
О, Николай стал темнее, да и все вокруг стало темнее.
Так-то лучше. Намного.
За окном замелькали строения, машин стало больше. Они уже на подъезде к Одессе.
Я не понял, – прозвучало в тишине очень громко.
Стефания взглянула на его четкий профиль, сильные крепкие руки и поспешно сказала:
Были классные выходные. Пока одни из лучших в моей жизни, но…Классные? Да, но они закончились. Сегодня понедельник, и мне необходимо на работу. Как и всем нам, – довольная собой, закончила Стефания. Хотя в душе все кричало: почему так!!!
Тишина, последовавшая за ее заявлением, немного удивила девушку. Николай не смотрел на нее. Казалось, он изучает затылок Ивана, но взгляд был остановившимся и немигающим.
Она так не думает, это ясно. Зачем тогда говорит? Какая цель? Хочет со мной поиграть? Это зря, конечно. Вывести меня не удастся и умолять не буду. По-моему, я предложил просто царские условия: выходные вместе. Другие были всегда согласны. Стоп! Другие – да, она – нет. Имеет это значение? Сейчас не имеет.
Право выбора он всегда оставлял за собой. Теперь на него давили. И он это очень чувствовал. Ее отказ как будто ставил их на одну линию, где каждый имеет право голоса. Имеет? Серьезно? То есть вы, Стефания Сергеевна, пошли ва-банк и решили сыграть на равных, да еще на моем поле? Чем ближе они подъезжали к Одессе, тем дальше уходил флер прошедших дней, и девушка, которая сводила его с ума еще вчера, сегодня сказала «нет». Ему. Такое вообще возможно? А если она говорит правду? Маловероятно, все-таки Александров в женской психологии немного разбирался. А если все-таки уйдет? Страх царапнул коготком. Надо действовать.
Вспомнилась одна удивившая его история, рассказанная когда-то учителем: побежденные галлами римляне однажды отказались платить налог золотом, так как сумма его была непомерна и измерялась на весах. Улыбнувшись бунтовщикам, предводитель галлов положил на весы еще и свой меч, дабы увеличить вес в несколько раз. Так были наказаны галлы за непокорность. Vae victis! т. е. «горе побежденным!» – в шестом классе он был на стороне римлян, а во взрослой жизни он знал: прав всегда сильнейший. Так что, Стефания…Вот вам и ответ.
– Vae victis! – наконец сказал, улыбнувшись, Николай.
Две пары глаз уставились на него.
– А по-русски? – вздернув подбородок, за двоих спросила Стефания.
– А по-русски это означает «едем в аэропорт!» – еще раз улыбнулся Николай.
Глаза Ивана от удивления округлились.
Иван, в аэропорт. Немедленно. В аэропорт? – удивленно спросила Стефания. Хоть она знала английский, но усомнилась в переводе с латинского. Да, – ответил Николай и отвернулся к окну. Зачем? – спросила нетерпеливо Стефания. Но ответ-то она знает, он хочет быстрее улететь. Не медля ни минуты.
Ты его обидела.
Я не хотела его обижать.
Нет, но ведь он первый начал, посчитав, что все так просто.
А зачем все усложнять?
Николай был настолько привлекателен и мужественен, что женщины таяли от одного его взгляда. Стефания наблюдала этот неприятный процесс во время ужина с подругами. Конечно, и она стала легкой добычей. Очень легкой, но это была добровольная капитуляция. Сейчас же при свете дня многое виделось в другом свете. Они молчали. В салоне заиграла музыка.
Снова вибрация его телефона:
Александров, – он слушает. – Так и есть. Что сложного? Подготовить самолет к полету. В сообщении так и написано. На сейчас. Три пассажира. У вас единственная задача – подготовить все к вылету.
Он улетает. С Иваном. А кто третий? Его секретарь?
А мне что делать? Как добраться домой? В сумке есть наличные. В любом случае можно вызвать такси, а уже дома расплатиться с водителем.
Я передумал, – объявил Николай, отложив мобильный и бросив на нее колючий взгляд, – ты едешь со мной.
От принятого решения и сказанного вслух стало сразу легче дышать. Если я ранее и не думал о таком исходе, то теперь был рад.
Этот страх, что она исчезнет, начал уходить.
Стефания со мной будет рядом, и со временем, не спеша я смогу разобраться с чувствами, которые эта длинноногая непокорная красотка вызывает во мне.
Важно, то что она теперь никуда не денется. И мне не нужно спешить. И принимать решение под давлением.
Охваченная мыслями о чувствах к нему, Стефания повернулась к Николаю всем корпусом и медленно покачала головой:
Предел у вашей самоуверенности есть? Нет.
От такого резкого ответа Стефания возмущенно, еле сдерживая гнев в голосе, сказала:
– Вы переходите все границы!
Да? – спросил он, улыбаясь краем губ, напрашиваясь на конфликт, развернувшись к ней тоже всем телом.
Как же легко он с рассерженного тона перешел на игривый!
– Спрячь коготки. Подумай хорошенько, сейчас лето. Каникулы. Мы с тобой летим в Питер. Впереди отличный отдых.
Нет, – одно короткое слово.
Николай задумался, хорошая идея вмиг пришла ему в голову.
Значит, решено, – быстро ответил он и, потерев свой подбородок, сказал, – Ваня, я проголодался. Заезжай к теще. К теще? – спросила Стефания в еще большем недоумении. Да, я хочу сейчас, – ответил он, горящие глаза пожирали Стефанию, говоря совсем не о том голоде, о котором он объявил вслух для Ивана. Я хочу домой, – запротестовала Стефания и добавила, – меня будут искать.
Николай воспринял ее слова серьезно, уточнив:
Кто? Родители, в первую очередь, а потом и Света, Даша, Марина. А еще полиция! Я думаю, им будет интересно узнать, куда делась их гражданка и как она пересекла границу. Родители до завтра думают, что ты с подругами. А подруги знают, что ты со мной. Ну, а полиция доблестно пока не ищет тебя. Ведь никто не заявил о твоем исчезновении. Я думаю, все вопросы решены, – сказал он самодовольно, снова посмотрев на нее снисходительно-покровительственным взглядом. Нет, так мы не договаривались, – взорвалась возмущенная Стефания. Мы ни о чем не договаривались, – подчеркнул он, повернувшись к Ивану. Вот именно! Поэтому наши дороги в этот момент разошлись, – сказала она, разведя для наглядности руки в разные стороны.
Одна ее рука оказалась в опасной близости от него. Чем Николай и воспользовался, перехватил ее за пальчик, подтянул к себе ближе.
– Что вы делаете?
Он не ответил, только продолжал тянуть ее уже за руку к себе. Вот плечо Стефании уперлось в его грудь, их бедра соприкасались, лица находились очень близко. Он наклонил голову, коснулся легким поцелуем ее губ и тут же отстранил ее.
Они по-прежнему сидели на своих местах. Как ни в чем не бывало.
И это все?
Стефания разочарованно смотрела на него. Весь этот разговор, его близость заставили всю ее пылать, желать, чтобы он не отпускал ее. И смог с ней быть, и продолжения она хотела безудержно.
Потерпи, – шепнул он на ухо в ответ на ее разочарованные взгляды, – не здесь, – бросив выразительный взгляд на переднее сидение.
Краска залила щеки Стефании, давая понять, насколько она наивна. И что хватает всего одно поцелуя, чтобы она растаяла, как роса на восходе солнца.
Они подъехали к многофункциональному гостиничному комплексу «У тещи» перед въездом в город. Иван припарковал автомобиль на специальной стоянке возле трехэтажного желтого здания с коричневыми окнами. Задняя дверца открылась. Рука Николая.
Пойти с ним? А что будет, если нет? Сказать «нет" и потребовать, чтобы меня отвезли домой.
Домой?
Только представьте. Я выхожу из автомобиля и вижу перед собой всех членов семейства: встревоженные и непонимающие лица мамы и папы. О, еще и бабушки. Вот ей будет что сказать и довольно едкое. Я уже молчу обо всех младших… тогда мне хватит разговоров и упреков лет так на десять.
От этой милой выдуманной импровизации Стефания улыбнулась, Николай же воспринял как улыбку, адресованную ему.
Я смотрю, строптивость прошла? Смена ракурса? Мне это нравится. Ошибаетесь, вы как всегда поспешили с выводами, – ответила Стефания, бросив на него загадочный взгляд из-под ресниц. Предлагаю обед и послеобеденный отдых, а далее посмотрим, – продолжил он вслух, ведя ее к зданию за руку.
А у меня будет время решить, что с тобой делать.
Его рука была очень теплой и крепкой.
Николай легко не сдастся. Необходимо найти нужные слова и совершить нужные действия, в нужный момент.
Холл комплекса представлял собой небольшой зал, разделенный мебелью на зону ресепшн и зал ожидания. Сейчас зал ожидания был переполнен, не было ни одного свободного столика. Некоторые посетители стояли вдоль окон, негромко переговариваясь. К ним подошла пышная блондинка в униформе с бейджем «Анна. Администратор».
Николай Алексеевич, добрый день. Прошу идти за мной. Добрый день, – ответил Николай, никак не реагируя на массу любопытных взглядов со стороны почти всех присутствующих и неловкое молчание в зале. Ты видела его? Это же Александров! Да ты что! Нам никто не поверит. Кто это с ним?
До Стефании долетели обрывки разговора двух девушек модельной внешности, стоящих возле стройки регистратора.
У нее возникло желание еще крепче взять Николая за руку. Он со мной и он мой. Сейчас. А более и не нужно. Не нужно, уговаривала она себя. Не так ли?
Их провели в полутемную комнату с коричневыми обоями. Окна были небольшими, поэтому дневной свет слабо через них проникал. Окна украшали легкие полупрозрачные занавеси. В комнате было несколько сервированных столов.
– Стефания, – начал Николай, усадив ее за один из столов с расставленными свежими закусками.
Стефания не ответила, продолжая рассматривать обстановку. Николай замолчал, призывая ее к вниманию:
– О чем ты думаешь?
Ого! Ты сейчас испугаешься!
– О спарже, – отозвалась Стефания, заметив именно ее на столе.
Он не поверил, даже бровью не повел, продолжая буравить ее взглядом, ожидая ответа. Того ответа, который, как он считал, должен прозвучать.
Он чертовски самоуверен. Чертовски.
Не мешало бы сбить эту спесь!
Это один из самых древних овощей на нашей планете. На сегодня известны более двухсот видов спаржи, у нее много полезных свойств, в том числе лечебных. К тому же она очень вкусная, – ответила Стефания и, желая продемонстрировать этот факт, подцепила вилкой спаржу, положила в рот и медленно начала жевать, закрыв глаза. Я вижу, – ответил он, довольно усмехаясь, прожигая ее взглядом, – действительно вкусная. Угу, – проговорила она, по-прежнему не открывая глаз.
Николай встал, подвинул стул ближе к ней и сел. Таким образом, у них даже локти соприкоснулись. Стефании стало жарко, она открыла глаза. Очень жарко. Кровь застучала в висках, отбивая удары сердца. Он пальцем поддел место, где заканчивалась футболка, провел по нему, наблюдая, как мурашки разбежались по ее коже, наклонился, подул на это место. Мурашки побежали по всему ее телу. Стефания заерзала на стуле. Он же, отметив ее реакцию, довольный откинулся в кресле, отпивая глоток белого вина из высокого бокала и рассматривая ее поверх тонкого стекла.
Я хотела поговорить, – начала она, пытаясь направить разговор в более продуктивное русло. Говори, – ответил он, бросая на нее пылкие взгляды, – я слушаю.
Значит, поговорить – это… я буду говорить, а он будет слушать?
Но выхода нет, нужно говорить, не молчать.
Я по поводу сумасшедшего предложения. Поездки в Питер, – начала она, внимательно изучая состояние своих ногтей, не веря в безысходность.
Замолчала в ожидании его реакции. Николай наблюдал за ней, как бы говоря, что ничего сумасшедшего он в этом не видит и не понимает, что она хочет сказать.
Я говорю о том, что не смогу с вами полететь в Питер, – недовольно отрезала она, бросая вилку на тарелку.
Громкий звон металла.
Но почему он такой поглощающий?
В дороге я такую пламенную речь приготовила. А тут смотрю на него и молчу.
И ничего говорить не хочу.
Сможешь, – ответил он просто. А ты спросил, хочу ли я этого? Хочешь? – тут же спросил он. Нет! Поэтому и не спросил. Поэтому и не спросил? Что это означает? Мое мнение не имеет значение? Или тебе на него глубоко наплевать?
Высказывая все это, Стефания эмоционально размахивала руками, демонстрируя свое негодование.
Николай не хочет слышать.
Что же делать?
Стефания, – начал он, – придвинувшись к ней ближе, как хищник подбирается к жертве, – давай не усложнять, нам было хорошо вместе. Это вывод? – спросила она иронично, приподняв обе тонкие брови. Это констатация факта, – ответил он, продолжая сверлить ее взглядом. – Или ты будешь это отрицать? Нет, не буду, – ответила она, не сводя подозрительного взгляда с его указательного пальца, который в этот момент водил круги по ее оголенной руке, – но я считаю, что ты не имеешь права самостоятельно решать, не спросив меня об этом вначале. Сама идея абсурдна. Значит, не могу? – спросил он, наклоняясь и дуя на то место, где только что он водил пальцем.
Гусиная кожа, мурашки по телу, на щеках два ярких румянца. Стефания попробовала отодвинуться от него, но и тут он, придержав ее за руку, заставил замереть.
Я не могу говорить о серьезном, когда вы так близко, – запротестовала она, пытаясь увеличить расстояние между ними. Не надо говорить. Ты чувствуй меня, – сказал он, наклонив голову, – поцелуй в ладошку, поднял голову и снова посмотрел на нее. Чувствовать? Да, расслабься и наслаждайся мною.
Вот самомнение! Может ли это так быть? Ну, таких размеров!
Николай упивается своей исключительностью.
А почему бы и нет?
Стефании, безусловно, нравились чувства, которые он вызывал в ней. Прошло совсем немного времени, а казалось, что она всегда была рядом с ним.
Взяв двумя пальцами землянику с небольшой тарелки, утопающей в ягодах, он попросил:
– Открой ротик, сладенькая…
Стефания тут же выполнила, но опомнившись, хотела быстро закрыть его. Не успела. Она прикусила ягоду передними зубами, таким образом закрепив ее. Николай, дразня, наклонился и откусил красную ягоду с другой стороны. У нее не осталось выбора, как прожевать то, что осталась во рту. Даже такой мелочью, как еда, он хотел управлять.
Глотай. Что делать? – спросила она, автоматически глотая злополучную ягоду. Сейчас, – сказал он, целуя ее.
Его язык проник в ее рот, лаская его, будоража и отнимая возможность дышать.
– Еще земляники?
Какая земляника?
Нет, Николай, я хотела поговорить, а не есть, – отрезала недовольно Стефания. А мы и говорим. Очень даже говорим, – ответил он, пригубив вино. Нет, мы пока не говорим, – сказала она возмущенно. – Я пытаюсь, но ты не воспринимаешь то, что я говорю, не слушаешь. Не слушаю? Не может быть! – подыграл Николай, изображая праведное негодование. Может. Все, стоп. Как? Уже готова идти? – тут же обрадовался Николай. Идти? Куда? Наверх, нас ждет горячая ванна и прохладная постель. Нет. Николай, хватит, – сказала Стефания.
Николай наслаждался ею, ее взрывом и негодованием, со стороны она была похожа на фееричную актрису из какой-то голливудской мыльной оперы, которой все жутко надоело и она готова вот-вот взорваться. Себя он чувствовал жалким преследователем, который заманил свою жертву в ловушку. Но у него не было выбора. Как-то все пошло не так, как он планировал. И вот, сидя рядом с ней, он придумал тысячу причин за и против того, чтобы насильно увезти Стефанию с собой. Вот чего он не хотел, так это расставаться с ней. Николай почти был уверен, что, оставь ее в Одессе сейчас, через неделю он не получит ответа на свой звонок. Ему никогда и ни с кем так хорошо не было. Ненавязчиво, чисто и открыто.
Как скажешь, – ответил он и, откинувшись на спинку, продолжил как ни в чем не бывало есть.
Он ел, она молчала, стоя возле стола. Николай на нее не смотрел. Стефания чувствовала себя ужасно, нервничала, вспылила, повысила голос. Нет, она кричала.
А он ел. Молча. Завибрировал мобильный. Его.
Да, а где мой? За эти дни я его не видела. А ведь мне звонили.
Причем многие.
Где сумка?
В машине.
Мне нужно в машину. Он с кем-то говорит, точнее, на том конце что-то говорят, он слушает. Уйти.
Что, прямо сейчас?
Нет, можно тогда, когда уже не сможешь, не будет сил и желания.
Правильно, уйти, иначе, если останусь, он меня уговорит на все что угодно. На что угодно ему, а не мне. Я возле него думать не могу.
Повернувшись к двери Стефания, пошла. Звон посуды, резкое отодвигание стула, секунда – и она уже стоит лицом к разъяренному Николаю. Они замерли. Он смотрит на нее зло, она непреклонно.
Куда ты идешь? – вопрос-вызов. За телефоном, – ответ-вызов. Я тебя предупреждал. Со мной никаких посторонних разговоров, – ответ-напоминание. Говорил, но я не согласна! – ответ-отказ. Я не меняю свои условия, – отчеканил он, продолжая буравить ее взглядом. Я тоже. Мне нужен мой телефон.
