Текст книги "Не дам тебе уйти (СИ)"

Автор книги: Чок Кедик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Николай замолчал, задумчиво глядя в уже пустую чашку.

Что последствия? – не выдержав напряжения, переспросила Стефания. Последствия могут быть на самом деле губительны для тех, кто не готов и не понимает твоей силы и огня. Да? Как же так! Мы перешли на необъяснимые силы природы? А если человеческим языком? Ты особенная…Я особенная? – спросила Стефания, сраженная неожиданным комплиментом, сказанным невзначай.

Видел ли он себя в этот момент?

Вот он!

Это да! Мурашки по коже и из-под кожи. Сводит с ума одними своими глубокими серыми глазами.

Ты ведь даже не понимаешь этого? Не осознаешь? – не унимался Николай, внимательно изучая смену эмоций на лице Стефании. А что здесь понимать? Украинки – девушки особенные. Да и во всем мире девушки такие, – попыталась объяснить свою позицию Стефания, пожав плечами. Нет, не такие. Конечно, славянские девушки особенные, но ты букет.

Недоверчиво подняв брови, Стефания уточнила:

Букет? Или цветок? Нет, букет цветов. В тебе очень многое цветов, разных, с корневищем.

Звонкий смех Стефании наполнил салон:

– Да, загадочно звучит. Ты писатель?

Нет, – теперь он засмеялся, сбрасывая при этом, словно наваждение, все, о чем говорил. – Пей чай. Он уже остыл. Не люблю холодный чай! – сказала она дерзко, подняв изящный подбородок. Капризничаешь? Нет, констатирую. Как скажите, – сказал он, не сводя с нее изучающего взгляда.

Дверь снова открылась. Вошла вся та же длинноногая красивая блондинка. Но кажется, помада на ее губах стала ярче и юбка чуть выше колен.

– Аня, чай остыл. Принесите другой, – короткий приказ-просьба. Не сводит со Стефании вопросительного взгляда.

Сейчас, Николай Алексеевич, – сказала стюардесса, растягивая губы в широчайшую улыбку, от которой у нее будто бы свело скулы. Что-нибудь еще, Стефания? Нет, спасибо. Горячего чая достаточно, – выдохнула быстро Стефания, убрав рукой с лица непослушные локоны. Почему горячий? – задал вопрос в повисшей тишине Николай, любовно поглядывая на рыжую кудесницу.

Стефания промолчала, не сводя с него таинственного немигающего взгляда. Время как будто остановилось. Но Николай наконец оторвал взгляд от Стефании и обратился к Анне:

Это все.

Дверь закрылась. Они опять одни. Николай и Стефания. Глаз друг с друга не сводят. Что-то было в этом особенное. Взгляд во взгляде, сталь смешалась с бронзой. Он в ней, она в нем. Растворились. Они вместе. Да, на расстоянии полутора метров, но в то же время вместе, ласкают друг друга взглядами. Разве такое возможно? Однако Стефания явственно чувствовала невидимое тепло, исходящее от его взгляда внутри себя, глубоко и приятно.

Почему горячий? – прерывая молчание, снова спросил Николай. Потому что чайные травы только при определенной температуре способны раскрыть весь свой аромат. Они также заслуживают быть испитыми именно в этот момент. И не в иной, когда нам хочется. Ты так трепетно относишься к чаепитию? – недоверчиво уточнил Николай. Нет, в данный момент к тому, что я захотела. То есть? – вопросом подтолкнул Николай ее к дальнейшему разговору. Ну вот если я захотела и заварила чай – я должна его выпить строго по устоявшейся традиции. Будь то одиннадцатичасовой, послеобеденный или вечерний чай. Почувствовать всю гамму вкуса, что он может дать в определенный момент. Весь спектр вкуса! Гурман? – восхищенно подытожил Николай. Нет, гурман – это слишком холодно, я бы назвала себя любителем. От слова любить? Наверное… Я люблю то, что делаю, – ответила Стефания, почему-то переместив взгляд на его сильные колени…

Николай замолчал, атмосфера в салоне стала вязкой. Принесли чай. Стефания молча маленькими глотками пила чай из фарфоровой белой чашки, на стенках которой фруктовый чай оставлял размытые следы. Как будто напоминание о том, что все в нашем мире оставляет след. Неповторимый… Но оставляет. Что вполне объяснимо. Все материально.

Каким ты видишь себя в будущем? Какие у тебя планы? Кем ты хочешь стать? Чем будешь заниматься? Чем интересуешься? – с деловой хваткой вдруг обрушил на нее вопросы Николай. Я? – Стефания удивилась количеству несвоевременно заданных вопросов. Ведь они только что говорили о чае. А тут вопросы, связанные с ее будущим. Да еще и таким настойчивым тоном! Ты удивлена вопросами? Кроме тебя, здесь никого нет.

Будущее. То, что не сегодня, а там, в будущем. Далеком будущем. Думаем ли мы о нем? Зачем? Это же будущее! И сейчас оно напрямую не влияет на нас. Не так ли? Стефания, оторвавшись от своих невеселых мыслей, улыбнулась:

Я учусь на историческом факультете… Еще учу языки. Какие? Английский и второй – французский. Так, а кем ты хочешь стать? Не поняла вопроса. Я изучаю историю, языки, – начала снова говорить Стефания. И неожиданно впервые посмотрела на будущее не через пелену «когда-то», а из сегодняшнего дня. Он ведь и выльется в завтра? Я понял и слышал: история – языки. А кем ты хочешь стать? Стать? Да. Ты кем хочешь стать?

В его устах это звучит не очень, если не сказать по-другому.

Николай пресыщен и не ожидает от меня ничего. Что ж, мне действительно нечего сказать в ответ…

Это слишком трудный вопрос для тебя?

Так-так, он еще и насмехается. Что бы на это ответила Дашка?

Срочно необходим ответ в ее стиле. Ответ, источающий обаятельно-дерзкий шарм Дашки!

Нет, не трудный, – Стефания опять замолчала, умышленно создавая интригу.

Вот сейчас можно говорить…

И?Собой, – ответила она просто, глядя в иллюминатор. Вот так! Пусть это звучит по-детски! Но зато это правда!

В ее взгляде было то, о чем все молчат, но страстно желают!

Все!

В ней было все…

И ей, чтобы быть счастливой, не нужно было чего-то сверхъестественного. Стефания была полной. Именно эту черту разглядел в ней Николай и теперь пытается понять – не ошибся ли. Стефания такая, какой он ее видит, или это напускное?

В глубине души Николай знал: Стефания та самая…, та самая, которая ему нужна.

Только как сделать так, чтобы и она это поняла?

Пока Стефания не горит желанием быть со мной. Может, рассказать ей о себе?

И что? Соблазнить деньгами, положением и возможностями?

Нет, я категорично отказываюсь этим привлекать к себе. На этой основе ничего хорошего не получится.

Ведь еще триста лет назад большинство людей даже не задумывалось, чтобы кем-то стать. Они были собой, происходили из рода и продолжали его. И этого им было достаточно. Что поменялось? Время? – предложил Николай наиболее логичный ответ. Нет. Время все то же. Те же 24 часа, семь дней, 12 месяцев и 365 дней в году. Оно не поменялось. Это люди меняются. Им нравится становиться кем-то, но не собой. И даже главное – не собой…Может, это форма самовыражения? Так сказать, новаторское?

Стефания разочарованно выдохнула, задав следующие вопросы:

Тогда почему столько людей ненавидят и мечтают поменять свою профессию и работу? Свою жизнь? Человеческое непостоянство? Стремление к изменениям? К лучшему?

Она отрицательно покачала головой, выражая несогласие с его словами:

Нет. Непонимание того, чего они хотят на самом деле. Не распознавание себя и нелады с собой и обманчивое мнение, что это связано с окружающими! Интересно, – Николай задумчиво потер подбородок. Что именно? Много ли девушек в твоем возрасте задумываются над этим? – задав вопрос, Николай внимательно оглядел с ног до макушки Стефанию. Красавица! Изящная фигурка, тонкие руки картинно сложены на миниатюрных коленях, голова чуть наклонена вперед. Глаза искрятся желанием поделиться знаниями и мыслями…Все, – подумав, ответила Стефания, прерывая тщательное изучение ее внешности Николаем.

Он посмотрел на Стефанию, скептически усмехнувшись.

Ну хорошо, многие, – упорно утверждала Стефания, подняв указательный палец вверх, качая головой в знак подтверждения своих слов, – вот хотя бы я и мои подруги, мои сестры. Мой брат… Нет, он исключение… Он был с самого рождения уверен в своем жизненном пути и сопровождающем его успехе! Но вот я уверена, каждый об этом хоть раз в жизни задумывался. Каждый!

Какая Стефания умная, эрудированная и скромная одновременно. Да, именно эта природная скромность в ней и привлекает меня.

Еще ее возбуждающая покорность. Она надела то, что я приготовил. Без вопросов, без слов. Это меня заводит. Женщина, которая инстинктивно выполняет команды, не сказанные вслух.

От этой мысли Николаю и вовсе стало неудобно сидеть в кресле, созерцая юное девичье тело.

Необходимо эту красотку срочно уложить в постельку – и мне ненадолго полегчает. Я хочу Стефанию. Прямо в самолете, во время перелета. Спальня рядом. Их никто не посмеет беспокоить.

Этот дерзкий ротик, говорящий такие разумные вещи, которые под стать мудрому старцу, но исходящие от нее с таким зрелым выражением лица!

Нет, я не хочу ломать ее. Только прогнуть, прогнуть под себя. Я хочу ее подчинения, добровольного и самоотверженного. Она способна это сделать. Но только со мной. Со мной одним.

Прозвучал короткий сигнал от штурмана, сообщение о посадке через десять минут. В полу они увидели огни пригорода.

Да, Питер большой. Чересчур. И такой подавляющий своим величием…

Пристегнись, – приказала Стефания строгим тоном, сопроводив это озорной девичьей улыбкой.

Николай молча, не сводя с нее глаз, взялся за ремень и застегнул его у себя на талии. Первой, не выдержав, отвела взгляд Стефания.

Легко сдаешься, красавица, – сказал он, негромко смеясь. Не сдаюсь. Отступила, чтобы набрать разгон, – ответила она, дерзко снова посмотрев ему прямо в серебряные глаза. Обещаешь? – спросил он, чуть наклонившись к ней всем корпусом. – Даже ремень не удержит на месте! Давишь? – вопросом на вопрос ответила Стефания, не уступив ему в словесной перепалке. Нет, что ты. Беру свое, – ответил Николай, плотоядно улыбнувшись.

Стефании расхотелось уточнять, что он имел в виду под «своим». Одного его взгляда достаточно – все понятно. Можно не уточнять. И как ни странно, ей вдруг неожиданно понравилось мысль быть его, нравилось, как он смотрел на нее – и ничего не хотелось менять. Только бы он не переставал так на нее смотреть.

О чем ты думаешь, Стефания? Этот человек увез тебя из родного города. Ты уже три дня не выходишь на связь с родными. Они с ума сходят от волнения. А ты тут умиляешься, таешь от его сладких слов.

Он смотрит на меня такими глазами! Прожигает насквозь.

Ага, смотрит на то, что считает своим…

Хочу ли я быть его?

Хочу! До дрожи, до боли. Хочу быть с ним. Здесь и сейчас… И будь что будет…

Самолет плавно пошел на посадку, несколько раз неудачно попал в воздушные ямы. Вот снова яма. Земля все ближе. Сквозь экран на полу было хорошо видно момент посадки. Захватывающий момент.

Момент, когда от пассажиров ничего не зависит и они видят ежесекундное стремительное приближение к земле. Возможность столкновения и профессионализм пилота… И как результат – через несколько секунд самолет уже плавно катился в сторону ангаров.

Добро пожаловать домой, Стефания, – сказал он с придыханием. Я бы не спешила с «домом», – ответила удивленная Стефания, взглянув на него. Это мы еще посмотрим, – уверенно сказал он, тоже не сводя с нее глаз.

Бесшумно открылась белая дверь, отделяющая пассажиров от штурманской кабины, вошел мужчина лет сорока и Анечка. Так ее окрестила для себя Стефания.

Николай Алексеевич, мы прибыли. Полет прошел нормально, – отрапортовал он, пожимая Николаю руку. Тимур Алексеевич, это был отличный полет. Спасибо вам за службу. Рад служить вам, Николай Алексеевич. Иван уже подогнал авто и ждет у бокового трапа. На сегодня свободны. В дальнейшем ждите указаний. Я сообщу. Хорошего вечера, Николай Алексеевич, – пожелал штурман, направляясь к выходу. Хорошего, – задумчиво протянул Николай, думая о чем-то своем.

Николай меня не представил.

Почему?

Он меня вообще никому из своих знакомых не представлял.

А Иван?

Ну, это не в счет…

Я как бы придаток к нему. Но при этом он не сводит с меня глаз. Это уж точно отмечают все вокруг.

Идем, – сказал Николай, без особого труда расстегивая и развязывая ее ремень.

Стефании ничего не оставалось, как послушно следовать за ним к выходу.

Необходимо покинуть борт самолета, чтобы определиться, что делать далее. В его кругу она всегда будет чужой. А вот у служащих аэропорта она может попросить помощи.

У кого? Да и что люди подумают? Ненормальная?

На улице уже стемнело, вдали мерцали огни зданий аэропорта. Но до них было очень далеко, а у трапа стоял внедорожник и возле открытой задней двери добродушно улыбался Иван.

Николай Алексеевич, похолодало, – поприветствовал он их. Да, немного.

Она села в авто. Дверь закрылась. В салоне выключился свет, погрузив все в темноту. Однако Стефания отчетливо видела силуэт Николая за тонированным стеклом. Он о чем-то говорил с Иваном и пилотом. Они его молча слушали. Вот Николай указал кивком головы на авто.

Они говорят обо мне?

Нет? Да?

Николай вынул телефон, посмотрел на экран. Кому-то звонит. С кем-то говорит.

О, а где моя сумка?

В поисках своих вещей Стефания осмотрела салон. Ничего нет. Что это за автомобиль, в котором нет никаких вещей? Только те предметы, которые входят в стандартную комплектацию. Странно. Даже жевательной резинки не было.

Дверь открылась с другой стороны. В салон сел Николай. Стефании стало трудно дышать.

Но почему он так действует на меня?

Спросить про сумку?

Нет, не сейчас, решила Стефания, убедившись, что на водительское кресло уже успел сесть Иван и даже не взглянул в прямоугольное зеркало заднего вида. Двигатель ожил, и они быстро тронулись с места. Николай взял левую ладошку Стефании и немного потянул к себе, от чего она тут же прижалась к его плечу. Но, выровнявшись, предусмотрительно установила между ними приличную дистанцию. Николай же опять потянул ее к себе. Стефания еще ближе придвинулась. Но тут же упрямо опять отодвинулась. Николай снова повторил свое движение.

Хватит, хватит, – зашептала она тихо.

Иван бросил непонимающий взгляд в зеркало. Значит, не достаточно тихо.

Я хочу так, – упрямо ответил Николай, повторно потянув Стефанию к себе. А мне неудобно. Это имеет значение?

Это было неприкрытой неправдой. Он это знал, и она знала. Но так хотелось хоть в чем-то не подчиниться ему. Желваки заходили у него на скулах, но он промолчал. Только глаза недовольно сузил.

Однако через мгновение Николай еще раз потянул ее за мягкую ладошку, почти усадив рядом. Вот если бы он вытянул немного руку, а я свою – мы смогли бы сидеть на своих местах. А так его руки на его коленях, так он еще и ее руку туда положил. При этом тело-то следует за рукой. Не очень длинные у Стефании руки!

Это ребячество, – снова прошептала Стефания. Согласен, но мне приятно, – ответил Николай, ничуть не раскаиваясь.

Но что на это я могу ответить?

Промолчать. Благоразумно промолчать.

Вот так они и ехали, их пальцы были сплетены и лежали на его колене, она левым боком была почти прижата к его правому. Больше попыток сближения Николай не делал. Смотрел на дорогу. Казалось, он даже забыл о Стефании. Думал о чем-то. Прошло минут десять, а то и более. Без движения и от напряжения у Стефании занемела нога и рука, чуть пошевелив этими частями тела, она обратила на себя затуманенный взгляд серых глаз.

Я тоже хочу, – объяснил он понимающим взглядом, – мы почти приехали.

От смущения лицо Стефании порозовело, бронза глаз стала темнее.

О чем это он говорит! Он тоже хочет?!

Не то что бы она не понимала, о чем речь, но все-таки гордость заставила внести ясность:

Нога занемела и рука. Я знаю, – ответил он все тем же понимающим взглядом и снова напряженно посмотрел вперед. Куда мы едем? В мой загородный дом.

И все? Она должна знать, где это? Об этом постоянно передают по центральным каналам Украины? Или же он считает, что она должна знать.

Будет ли сложным вопрос, где он находится? Нет. Не будет, – ответил он сквозь улыбку в уголках губ. Тогда куда мы все-таки едем? Тот же вопрос? Мне нравится твоя тактичность. Это не тактичность. Это терпение. Громадное терпение. Поверь! Верю. Но, Стефания, запомни. Если хочешь получить ответ на вопрос, на который тебе не ответили, нужно его задать в другом ключе, не повторяя контекст, – посоветовал он. Не поняла. Задай вопрос не так же и не повторно, а так, как будто это новый вопрос. Поверь, на практике из ста процентов в девяноста ты получишь необходимый тебе ответ. Хорошо. Это мне на заметку, – согласилась, улыбнувшись, Стефания, – какие географические координаты твоего дома под Питером?

Николай откинул голову и от души рассмеялся. В зеркале показались удивленные глаза Ивана.

– Твоя взяла, малышка. В десяти километрах от КАД.

Тут уже не смогла сдержаться Стефания. Откинув голову и тоже рассмеявшись, она заявила:

Да, это о многом мне говорит. Теперь прошу выдать мне компас и топографическую карту. Зачем? Чтобы я нашла дорогу домой!

Николай перестал улыбаться. Взгляд стал недовольным. В салоне атмосфера медленно накалялась.

Заметь, это я только сказала, что дорогу буду искать…

А если сказать, что я уже в уме перебрала более десяти вариантов исчезнуть из его компании? Его реакция?

Страшно и представить!

Какой же он переменчивый человек! Вот только улыбался, счастливее его не было. Сейчас же замер, как зверь перед прыжком, выжидая, когда добыча сделает хоть одну ошибку. И самое неприятное, что добыча, вероятнее всего, – я.

Стефания посмотрела в окно. Они ехали очень быстро, дорогу невозможно было запомнить.

Неожиданно она почувствовала на своем подбородке его руку, он мягко повернул ее голову к себе, продолжая на нее смотреть, но уже не в глаза, а на полные губы. Большим пальцем он провел по подбородку – и отпустил. Это было своеобразной проверкой, которую, как поняла Стефания, она прошла.

Все, с меня хватит.

Да кто он такой и что себе позволяет?

Я чувствую себя на карусели, вот только она движется то вверх, то вниз, то по кругу. Приехав в дом, я потребую свои вещи и телефон, свяжусь с родителями и попытаюсь объяснить, что случилось на самом деле.

А далее?

Попытаюсь убедить его отпустить меня домой. Это самое безопасное.

Убедить его???

Но как это сделать? А может, Николай – серийный убийца, ищет жертв, а потом…

Нет. Стоп, Стефания. С такими мыслями недолго и о топоре и холодной могиле думать.

Машина остановилась. Стефания очнулась от своих тяжелых, безрадостных мыслей.

Николай открыл дверцу снаружи и подал Стефании руку.

Когда он успел выйти из автомобиля?

Его крепкая рука. И это был такой знакомый и привычный жест. Как будто так и должно быть. Стефания в автомобиле, Николай помогает ей выйти. Они вместе. И так изо дня в день. Что-то старое, знакомое и болезненное в этом чувстве. Но что и почему?

Эпизод 11

Стефания взяла его за руку. Николай притянул ее к себе. Нет, это был не жест помощи и удобства, это был жест собственника, потянувшего к себе свое. Да, именно свое. Стефания отчаянно хотела быть его, до болезненного крика в горле. Да, именно хотела. В этот самый момент.

– Это твой дом?

– Да, – Николай как-то странно посмотрел на нее.

Перед ними во всем своем великолепии возвышался старинный большой двухэтажный особняк. Изысканная лепка украшала фронтоны и вычурные окна. Окна были широкими, на первом этаже доходили до земли. Перед домом зеленая лужайка, вдали виднеются хвойные деревья. Широкая каменная лестница вела в дом.

– Ты здесь сам живешь? – испуганно задала вопрос Стефания.

– Да, – короткий ответ прозвучал громко в окружающей их тишине.

– А твои родные? – осторожно продолжила Стефания.

– Кто именно тебя интересует?

– Ну, ты приводишь меня к себе домой…

– И? – подтолкнул он ее к ответу.

– Что скажут твои родные, увидев меня у тебя в доме? – наконец, не выдержав напряжения перед встречей с незнакомыми людьми, вслух высказала свои страхи Стефания.

– Ничего, с ними пока ты не встретишься.

– Они не здесь живут? А кто здесь живет? – облегченно выдохнула Стефания.

– Я, – ответил Николай недовольно, – идем.

Ничего непонятно. Куда они идут?

Нет, идут они к нему домой. Это понятно. Может, стоит расспросить о его семье?

Или нельзя?

Николай не доволен. Почему?

Как он это воспримет? Вмешательство? Или меньше знаю – лучше? Лучше для кого? Для всех.

Меньше информации – значит, легче будет стереть друг друга ластиком.

Возле открытой настежь массивной двери стоял мужчина преклонных лет. Седые волосы зачесаны назад, открывая широкий лоб. Синие, светящиеся добротой глаза. На нем был добротно сшитый бежевый костюм-тройка. Рубашка цвета более темного, нежели сам костюм. Два ряда пуговиц на жилете. Глядя на подходящего Николая, он улыбался. На Стефанию он даже не обратил внимания.

– Добрый вечер, Николай Алексеевич! Добро пожаловать домой! – приветствовал он хриплым голосом.

– Добрый вечер! Как тут? – бодро ответил Николай.

– Да все по-прежнему. Людмила Михайловна покашливает, но это по старости. А так все по-прежнему. По-прежнему.

– Как Максим?

На лице мужчины расцвела счастливая улыбка.

– Максимушка здоров, здоров. Спасибо вам, Николай Алексеевич. У него самые лучшие врачи, здоровьишко его уже на поправку идет, – рассказывая, старик не переставал довольно улыбаться.

– Тогда это к празднику. К большому. Как только выздоровеет, то сразу же закатим пир на весь поселок, – поддержал его Александров, хлопнув по плечу.

– Как скажите, Николай Алексеевич. Здоровья вам, здоровья вам.

О, Николай Алексеевич! – из глубины дома послышался громкий женский голос – и на крыльце появилась тучная женщина лет шестидесяти с пучком седых волос, собранных на затылке. Лицо ее избороздили возрастные морщины. На полной груди лежали очки в роговой оправе. Одета она была в пестрое платье-халат с крупными коричневыми пуговицами. В руках – большая поваренная книга в яркой обложке.

– Людмила Михайловна, добрый вечер, – радостно приветствовал ее Николай.

– Как мы вас ждали, Николай Алексеевич! Каждый вечер ждали сообщения, что вы к нам пожалуете наконец.

Она с такой любовью смотрела на Александрова! Невооруженным глазом можно было увидеть лучившуюся от нее радость. И эта радость, и счастье назывались Николай Алексеевич Александров.

– Ой, а что же мы так возле двери стоим-то! – запричитала она, вволю насмотревшись на своего любимца.

– Я думал, вы никогда этого не предложите, Людмила Михайловна. Дадите нам пройти в дом?

Людмила Михайловна залилась смехом и, наконец заметив Стефанию, удивленно воскликнула:

– Вы не сами, Николай Алексеевич! Кто это там прячется за вашей спиной?

– Моя невеста – Стефания, – ответил он, предупреждающе сжав ее руку.

Невеста? Я что-то пропустила?

Кто меня спросил?

В чем дело? Николай больно сжимает мою руку.

– Какая новость! Какая новость! Да мне никто не поверит! Я дождалась. Как я рада! Когда свадьба?

Она попыталась выгнуть шею, чтобы лучше разглядеть Стефанию, но сдалась, попросту протиснувшись между мужчинами, представ перед ней.

– Ой, какие мы красивые! Какие мы юные! – она сложила руки на груди, любовно глядя на Стефанию.

– Это Людмила Михайловна. Она управляет домом, – представил ее Николай Стефании, добавив, – с тех пор, как себя помню, она этим занимается.

– Стефания, я еще Николая Алексеевича совсем юнцом помню. Ух, и набегались мы за ним в те годы. Как давно это было! Сейчас-то мы его редко видим. Очень редко, раз в полгода, а то реже.

– Павел – домовод, – представил он седого высокого мужчину. Павел молча, с открытым интересом изучал Стефанию, отмечая все детали.

Стефания молчала, не зная, как следует реагировать на эту чрезмерно активную женщину, которая разглядывала ее с ног до головы, при этом вздыхая и прихлопывая полной рукой по большой груди, и на этого молчаливого старика.

– Людмила Михайловна, так давайте в дом! А то по-прежнему во дворе стоим, – правильно оценив ситуацию, пригласил всех Павел.

Войдя в большой холл, Стефания сразу увидели несколько картин и непонятные экспонаты, висящие в коробах на стенах. Две стены были выкрашены в белый цвет, поэтому казалось даже в полумраке, что холл наполнен воздухом. Другие две стены были покрыты фресками, изображающими народные гулянья в Древней Руси. В глубине холла через панорамные окна ярко светила луна. В центре с потолка свисала большая пятиуровневая люстра с массивными позолоченными канделябрами.

Такое богатое и вычурное убранство в загородном доме?

Но дом был не новой постройки, на вид ему никак не меньше ста лет, а может и больше. Да и веяло от него роскошной массивностью и аристократической утонченностью одновременно.

Ужин-то уже готов, – запричитала Людмила Михайловна, пытаясь угодить, – прошу к столу. Для начала я покажу Стефании ее комнату, а потом сразу и к столу, – остановил ее Николай, нетерпеливо уводя за собой Стефанию по лестнице наверх.

Вслед им смотрели две пары растерянных глаз. Хозяин так себя ранее никогда не вел. Неужели женитьба так на него действует?

Тем временем они поднялись на второй этаж, свернули направо и пошли по длинному коридору. Возле последней двери Николай остановился. Открыв двери, пропустил Стефанию со словами:

Это твоя комната. Располагайся. Спасибо, но это ненадолго. Нам необходимо поговорить. Я не собираюсь здесь оставаться. И тем более располагаться. Это выходит за все рамки. Что именно? – спросил Николай, облокотившись плечом о деревянный косяк. Ну вот это все! Мы только три дня назад познакомились. Мы друг друга не знаем. Сегодня ты уже привозишь меня домой, называешь своей…ну… невестой. А это неправда и…Во-первых, знакомы мы уже больше чем три дня. Во-вторых, все, что мне нужно знать о тебе, я знаю – и меня это устраивает. В-третьих, тебя лучше было представить как девушку, подружку или любовницу? Так было бы лучше? Тебе было бы приятней? И понятней? А главное, наверное, это была бы правда? Я не понимаю тебя. Ты не такой, как…Как все остальные мужчины, которых тебя до этого окружали? И знаешь почему, потому что я знаю, чего хочу…Хочешь сейчас и здесь? А что будет через день, два, год? Буду я и ты. Но, возможно, и нас не будет. Так почему нам жить завтрашним или позавчерашним? Я хочу, чтобы ты была со мной. Ты и будешь. Но я не хочу этого! Не лги! Не лги себе и мне! Клянусь, я… – он замолчал, с трудом сдерживая нахлынувшие эмоции.

Стефания замолчала. Они оба пытались взять себя в руки. Наконец Николай начал говорить как-то особенно спокойно:

Между нами не просто отношения, между нами нечто большее. Я пока сам не могу объяснить. Но это то, что вынуждает меня идти на безумные поступки и великие свершения. Не делай поспешных выводов и не торопись. Дай себе меня почувствовать, так как я это сделал. Я не хочу бороться с тем, что чувствую к тебе. Ты как зовущий путника огонь, который манит и притягивает, но я очень хочу коснуться этого огня. Твоего огня, даже если он меня сожжет всего. Но я… Нет, это слишком быстро и непонятно. Что тебе нужно, чтобы себя понять? Действия или слова? Что? – уставшим и каким-то потухшим голосом спросил Николай.

Стефания помолчала. Слова не шли. Что тут сказать? Она и сама не знала.

Я не знаю. Но точно не принуждение и давление. Это немыслимо! Сейчас не средневековье, и это наказуемо. Что именно? – улыбаясь, спросил Николай. Ограничение свободы другого человека и навязывание чужой воли, – сложив руки на груди, решила защищаться Стефания. Хорошо сказано, – улыбнулся он довольно, – но дай мне месяц – и ты сама не захочешь от меня уйти. Я и сейчас не против, – тихо прошептала Стефания, удивив себя такой откровенностью. Что? Дело в том, что я бы хотела быть с тобой. Но не так. Возможно, мы могли бы иногда встречаться. Возможно… иногда… Это не для нас, и я это знаю. Ты моя. Точка. М-о-я. Нет, ты не должен быть таким категоричным, – Стефания резко повысила голос и от спазма в горле чуть не задохнулась.

Николай же, напротив, был чрезмерно спокоен, смотрел на нее как на капризного ребенка, который пытается противиться разумной воле родителей.

Я жду тебя внизу, – сказал он, дождавшись, пока она перестанет кашлять от возмущения, затем вышел. Дверь тихо закрылась.

Стефания так и осталась смотреть на закрытую за ним дверь. Он просто взял и вышел! Александров посчитал, что разговор окончен.

Ну невозможный же человек!

Что тут еще говорить и думать! А может, он прав?

В чем?

В том, что мы созданы друг для друга.

Ну, об этом он не говорил. Или говорил?

Говорил!

Но он так туманно сказал.

А как ты хотела? Как еще Александров должен был сказать? Преклонив колено, признаться в любви? Как в мультфильмах или… в моих мечтах?

Ее Николай явно не принц из сказки. И я не мультяшная героиня.

Однако, мой? Он мой?

Как Николай говорит: наслаждайся сегодняшним. Завтра может и не быть. А вера в завтрашнее – это нечто иное, словно откладывание на потом. Потом – это потом. А сейчас – это сейчас.

Что же делать?

Жить!

К комнате примыкал небольшой санузел с душевой кабиной и серой угловой ванной. Приняв горячий душ, Стефания почувствовала себя значительно лучше и более оптимистично.

Итак, раз он хочет, чтобы я осталась…

Необходимо определить границы этого «осталась», потребовать вернуть ей личные вещи, позвонить родителям и подругам, попытаться объяснить, где я и с кем. И когда я смогу вернуться…

Смогу ли?

А если смогу, вернусь ли?

Ведь прежней Стефании уже нет…

Хочу ли я сейчас домой?

Нет! Хочу быть с ним. С моим Николаем…

И сегодня это правда.

Но быть с ним равносильно падению со скалы в воду.

И одновременно – взлету в небеса с земли…

Стефания вышла из ванной… и обмерла: невысокая девушка лет двадцати что-то складывала на кровати. В «ее» комнате, где десять минут назад никого не было! Увидев ее, девушка заговорила скороговоркой:

О-о, вы уже вышли. Так быстро… Я вот платьица раскладываю.

Придя в себя, Стефания в недоумении уставилась на еще одного человека в так называемой ее комнате. Незваного человека.

На первый взгляд, она моего возраста, но может она чуть старше.

Но не намного…

Голубые глаза, русые волосы, невысокого роста, худощавого телосложения, с озорной улыбкой и двумя симпатичными ямочками на обеих щеках. Да и волосы как будто не крашеные, что сейчас редкость. Короткий сарафан, открывающий незагорелые ноги и руки.

Я Стефания, а вы? – взяв себя в руки, представились Стефания, прерывая неловкое молчание. Ой-ой! Я Оля. Ольга я, родственница Людмилы Михайловны. Живу тут неподалеку и помогаю ей по дому, когда могу. Вот и сегодня направили меня помогать. Коли же скажите, что я вам гожусь, то буду вам постоянно помогать. Мне бы так этого хотелось! Что? Нет, Оля, – Стефания замолчала, заметив померкшую улыбку Ольги и ее поникшие вмиг плечи. Но я так хотела вам помогать. Я вам не нравлюсь? – обиженно спросила Ольга, не поднимая глаз от натертого паркета. Нет, что вы! Не известно, сколько времени я здесь пробуду. Да и… А обещать то, что от меня не зависит, и то, что не в моих силах, – абсурдно, – честно объяснила свою позицию Стефания.