Текст книги "Не дам тебе уйти (СИ)"

Автор книги: Чок Кедик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Итак, острые углы они снова обошли. Причем опять в его пользу. Она ничего не добилась, а он остался стоять на своем.

«Но ничего, битыми картами я тоже могу играть», – про себя сказала Стефания и приступила:

Что мы имеем? Мы знакомы неделю?

Он молчал, только бедром уперся в деревянную столешницу.

Она продолжила с упреком:

Не молчите! Вы должны ответить!

Мужчина откинул голову назад. Долгий взгляд в ночное небо, мысли далеко… Но вот он резко опустил голову и внимательно посмотрел ей в глаза, по-прежнему молча, разгадывая, какую игру она затевает, и выжидая удобного хода для себя. В такие моменты Стефания чувствовала себя маленьким ребенком, решившим, что сможет играть во взрослые игры.

Ну хорошо, тогда я буду констатировать. Вынуждена, – сдалась Стефания, сгибая тонкие пальцы на правой руке, – знакомы неделю – раз, увез из родного города – два, решил жениться – три, объявил помолвку – четыре, а теперь…, – она беспомощно замокла, ожидая от него хоть каких-то комментариев.

Александров не ответил, но приподнял цинично брови, и его поза ясно говорила: «Сама начала – сама и заканчивай!»

Я ничего не пропустила? Все правильно?

Он слегка улыбнулся, не двигаясь, только голову склонил немного вправо.

Что, язык проглотили, Николай Алексеевич? – спросила девушка победоносно. Нет, Стефания Сергеевна, это вы свое время исчерпали, – сказал он вкрадчиво, одним шагом сократив расстояние между ними и впиваясь в такие для него сладкие губы.

Последняя мысль Стефании была о том, что он ни на один из ее вопросов так и не дал ответа. Ни одного! Она опять раскрылась вся перед ним, а он взамен отдает только то, что хочет.

И я согласна, я ведь так люблю его…

Люблю?

Да…

Люблю всем телом и каждой частичкой души.

Быстро…

Стефания обняла своего мужчину, подняв руки на его широкие плечи, пальцы запуталась в волосах на затылке. Он же, перехватив ее непослушные руки, прошептал прямо в губы:

Нет, детка, сегодня я хочу нечто другое. Что? – спросила она, не понимая сказанного и стараясь теснее прижаться к нему. Я покажу, – пообещал Николай, перехватывая ее руки и поднимая их наверх, – я покажу…Ой, что ты делаешь? Ни слова, – предупредил мужчина, достав откуда-то темную повязку и завязывая ей глаза.

Стефания стояла с приподнятыми руками и завязанными глазами… Ничего не видно. Темнота поглотила ее. Подол платья веером лег между ними. В два счета шелк с тихим шелестом мягко упал на пол. Стефания осталась в кружевном белье нежного мятного оттенка.

Нас будут искать, – прошептала она. Ни слова, – повторил он недовольно, толкая ее назад.

Куда?

Я падаю…

Стефания «приземлилась» на твердую поверхность кровати. Тот час попыталась устроиться поудобней. Но он, перехватив ее за лодыжки, развел их. Широко, очень. До боли.

Он молчал. Она тоже.

Глаза завязаны, ноги разведены. Но он ничего не делает более.

Ожидание – это больше чем действие, хуже. Промелькнули эти слова Николая в голове Стефании.

Она попыталась сдвинуть ноги. Не получилось. Он держал их крепко.

Нетерпеливая девочка, – оценил он попытку, поглаживая ее лодыжки большими пальцами, затем пятки. Ой, щекотно, – засмеялась Стефания, выгнувшись и попытавшись приподняться. Нет, так не пойдет, – ответил он и, отпустив одну ногу, потянул за другую, привязав ее к чему-то.

Откуда здесь веревка или что это?

Меня на самом деле привязали?

Это так!

Убедилась, дернув ногой.

Опять? У него явно тяга к веревкам.

Александров засмеялся, довольно и возбуждающе.

Но разве можно смеяться так многообещающе?

Еще минута – и вторая ее нога схвачена и привязана. Он снова засмеялся.

О, как это возбуждает и как хочется от этого сойти с ума!

С ним.

Здесь и сейчас, и пусть все летит прочь!

Легкое прикосновение его рук, нежное поглаживание, соблазняющий шепот у самого уха.

О чем он шепчет?

Я хочу его. Его для себя.

Бесстыдница?

Нет! Это разное. Противоположное.

От переполняющих эмоций Стефания обхватила его гладковыбритое лицо двумя руками, притягивая к себе.

Николаю это явно не понравилось. Он резко высвободился, перехватив ее тонкие руки одной рукой, потянул назад, от чего она еще больше вытянулась.

Смущение? Так и есть, Стефания была смущена. Обнажена и связана, но в то же время кожа стала до боли чувствительной. Возбуждение тонкими иглами покалывало во всем теле, а Стефания чувствовала себя самой прекрасной и желанной.

Вот так я и хотел, – объяснил довольный Николай, обводя языком ее пупок, вот язык провалился во впадинку, поиграл там и снова вышел. Осторожно подул на мокрое место, от чего девушка вздрогнула – и снова язык у нее в пупке. Язык большой и явно там не помещается, но продолжает толкаться – и это так необычно… и безумно эротично.

Зазвонил мобильный. Его. Он отреагировал, замерев, но вот снова поцелуй… Мелодия продолжает играть. Стефания ее ранее не слышала.

Что-то типа сигнального гудка. Крика о помощи.

О да, мне сейчас нужна помощь!

Помощь?

В этом охватившем меня огне я сгораю, превращаясь в белый пепел в ночном огне его желания.

Раздвинь губы, – ласковый голос Николай, возле самого ее уха.

Стефания подсознательно подчинилась, получив вознаграждение. Что-то маленькое и сочное мгновенно начало таять во рту.

Я решил, что твои жалобы стоит принять во внимание. Из-за меня ты осталась без ужина. Тебя необходимо покормить. Кормить? – уточнила Стефания, быстро проглатывая ягоду. Ты ведь хочешь есть? – вопрос на вопрос.

Есть?

Я возбуждена, вся дрожу и хочу…

Николай говорит о еде?

Нет!

Я хочу не еду!

Отрицательно покачав головой, Стефания проговорила:

Нет, не хочу есть…

В подтверждении своих слов девушка отвернула голову резко вправо. Выдохнула с приоткрытым ртом и получила еще одну ягоду.

Вкусно? – утвердительно спросил Александров, усаживаясь возле ее головы.

Девушка явственно чувствовала его мощное бедро рядом со своей головой. Его ноги прикоснулись к ее плечам, а руки касались лица. Он убрал длинный локон, подул на губы. От чего Стефания тут же приоткрыла рот – и снова ягода…

Вкусно?

Александров не успокоится, пока не получит свое. Это в нем самом. Глубоко. Внутри. Стремление доминировать. И все-таки он жаждет, хочет услышать ее ответ.

Да, – прошептали ее розовые губы.

И снова ягоды… Они были прохладными, свежими и вкусными. Моментально таяли во рту, а нектар дарил чувство невесомости. Ягоды были сочными и очень сладкими.

В очередной раз проглотив вкуснятину, Стефания сама открыла рот в ожидании следующей порции, но… ее не получила. Тогда она повертела головой в поисках полюбившегося лакомства и натолкнулась на его губы, которые тут же овладели ею, посасывая и потягивая. Лава возбуждения и огонь в самом низу живота, тягостное напряжение в ногах… Пустота. Неудовлетворение. Александров опять отодвинулся, от чего она, потянувшись за ним, приподнялась всем телом. Ее сдерживали только привязанные руки и ноги.

Снова во рту ягода, но другая. Более твердая, но тоже сладкая и пьянящая.

О-о-о, как вкусно и сочно!

Почему все кажется таким вкусным, когда я связана и ничего не вижу, а ем то, что он мне дает и в том объеме, который он определяет?

Но!

Я хочу этого.

Мне нравится подчиняться Николаю и получать то, что он мне дарит.

Это и есть последняя стадия влюбленности?

Может, и нет…

Я с головой ныряю в эту пьянящую пучину и совсем не хочу убегать…

Не хочу!!!

Снова ягода. Нет, это уже не ягода.

Раздался короткий телефонный звонок. Мелодия другая. Какая-то звякающая.

– Я знаю, чего не хватает этой композиции.

– Чего? – переспросила Стефания, поворачивая на голос рыжеволосую голову.

Не хватает инструменталки…Это кто?

Улыбка мягко легла на его губы, смягчив каменные черты лица:

– Нет, это не «кто». Это «что»! Мелодия…

Мужчина замолчал, не договорив. Он явно сдерживал смех. Девушка тоже. Тишина. Он не шевелился, она тоже, будучи его зеркальным отражением. Он слегка потянулся через нее, она это почувствовала, уловив терпкий запах его парфюма.

Вот так, – объяснил он появление в комнате нежной мелодии без слов. Вот она заиграла чуть громче, еще, поглощая все остальные звуки, заполняя собой все вокруг.

Как он это сделал?

Пульт!

Он потянулся за пультом. У этого человека все на пульте….

Он может многое с помощью своего смартфона.

Как тебе?

Эпизод 18

Как тебе? Что? Тебе нравится? Да…Наверное… Нет…

Он снова засмеялся:

Детка, с тобой я даже в постели смеюсь. Это нечто! Нечто? Да! Именно с тобой. Не забудь это, мы повторим чуть позже снова. Мне тоже нравится с тобой, – согласилась Стефания, на лице которой расцвела счастливая улыбка. Я знаю, – сказал он.

А она получила еще один ломтик, но чего-то нового, на вкус не похожего на предыдущее.

Что это?

Кисло.

Нет, не нравится.

Хочу сладкого!

Не вкусно, – ответила девушка, прожевав, глотая и этот фрукт. Я знаю. Кисло, – согласился, улыбаясь, Николай, – а ты не любишь кислые фрукты, но еда должна быть разнообразной. Не стоит ограничивать себя пройденным и полюбившимся. Вокруг много нового и неиспробованного, которое, может, тоже придется тебе по вкусу. Но не сразу.

Так уговаривал Николай, проводя по ее губе еще одним лакомством. Стефания поначалу не открывала рот, потом сильно сжала губы. Он не прекращал свои движения, и она сдалась, получив очередной кусочек фрукта.

О, соленое!

Мы идем от плохого к худшему? – прошептала девушка, вопросительно приподняв брови. На вкус что это? – спросил Александров вместо ответа, продолжая улыбаться. Не знаю, – все же изобразила подобие улыбки Стефания.

Именно эта довольная улыбка сводила его с ума. Хорошо, что у нее глаза завязаны и она не видит, как это влияет на него, как он сходит с ума от одного взгляда на нее.

Так что это? – он снова положил ей в рот такой же соленый ломтик. Не знаю, – весело рассмеялась Стефания, – но вкусно. Мне уже больше нравится. С каждым разом лучше. Как и со мной?

Вопрос, произнесенный им, повис в воздухе, медленно растворяясь над ними. Она боялась ответить и не угодить, а он пока не хотел слышать ничего противоречащего ему.

– Как тебе это? – он не дождался ответа, впившись в ее губы длинным и пьянящим поцелуем, сводя, будоража и даря наслаждение.

О! Эта гремучая смесь и все в одном поцелуе. Какое возбуждение! Стефания потянулась к нему грудью, желая ласки и его прикосновений.

Коснись, – прошептали ее губы.

Он улыбнулся. Нет, она этого не видела, но почувствовала, как его улыбка медленно и соблазнительно ходит по его лицу. Она хочет его видеть! Окружающая темнота не нравится ей.

Сними повязку. Хочу видеть, – попросила Стефания нетерпеливо. О, какими мы стали нетерпеливыми, – довольно проговорил он, растягивая слова на свой манер.

Девушка резко дернулась, пытаясь вырваться. Грудью ударилась об его грудь и замерла – снова его губы, поцелуй. Нежный, прикосновение губ ко лбу, еще один поцелуй… Она замерла в ожидании. Его рука нашла ее самую желанную точку, поглаживание – и вот она уже приподняла бедра навстречу, пытаясь продлить удовольствие. Еще немного… еще…

О да, детка… Покажи мне… Покажи, как ты хочешь меня. Вот так? – спросил он, вводя в нее палец и продолжая им медленно двигать.

От наслаждения и напряжения Стефания выгнула спину дугой. О да, она хотела разрядки и без промедления. Ее губы растянулась в попытке получить еще поцелуй. И она не ошиблась. Она получила его. Но какой!

Ей казалось, что он весь в ней. И руки, и язык и…, именно в этот момент, немного изменив позу, он уже был в ней. Движение… рывок вверх-вниз… снова повтор. О, это что-то невероятное!!!

Именно так!

Сладкая судорога сводила тело Стефании волна за волной. Тело, вздрогнув напоследок, понемногу начало расслабляться. От внутреннего напряжения и темноты вокруг она утратила чувство реальности, долгое ожидание изнурило ее. Истома накрыла с головой, тело было расслаблено, от усталости она почти ничего не чувствовала. Но вот он зашевелился, и она почувствовала его в том месте, в самом чувствительном. Он еще был в ней. И он еще не закончил.

Чуть отодвинув ее, он двумя движения развязал ей ноги и перевернул, от чего девушка повалилась на живот.

Слабенькая? – она услышала его усмешку. – Надо будет над этим поработать.

Я не поняла, над чем?

Слабенькая?

Это я-то связанная, а не он.

И вообще, я так устала, что не могу и пальцем пошевелить. Даже если от этого что-то зависит.

А еще вокруг столько истомы. Затягивающей истомы.

Поэтому девушка не стала перечить, и когда в следующий раз он поставил ее на колени, постаралась удержаться в этой позе.

Вот так, – сказал он, – потянув за веревки, от чего она подалась вперед, сексуально выпятив ягодицы, – то, что нужно.

Поглаживая ее ягодицы, сжимал и разжимал их, придавливая и снова отпуская, от чего она снова начала возбуждаться.

Еще мгновение – и он снова в ней, только теперь сзади.

Сейчас она чувствует его живот на своей спине, чувствует его намного глубже.

Так сладко еще не было…

Движения у него медленные и размеренные. Будто он раскусывает и пробует то, что ему предлагается.

Его руки замерли на ее талии, придержали и дернули резко. Стефания от неожиданности вскрикнула.

– Больно?

– Нет, – ответила она.

Он еще раз проделал это. Она в ответ снова вскрикнула.

Больно? Нет.

Он продолжал в нее врезаться с новой бешеной силой, насаживая ее на себя, вперед-назад, вперед-назад.

Все…

Я все…

Ноги и живот до боли по-прежнему напряжены. Девушка не могла расслабить мышцы. Хлопок ладонью по ягодицам – мышцы пришли в движение. Очередная волна удовольствия накрыла ее…

Еще несколько быстрых движений – и он замер, последовав ее примеру, по-прежнему крепко прижимая ее к себе…

Прошло несколько минут. Он откатился и выпустил ее из объятий, перевернул, поцелуй, провел пальцем по щеке. Она в ответ протянула связанные руки к его голове. И столько нежности и доверия было в этом простом движении. У Николая сердце защемило…

Я убежден, что именно Стефания нужна мне.

А я ей.

Я сделаю ее счастливой.

Мы сможем стать друг для друга именно тем, что называется жизнь.

Мне повезло, я нашел ее.

Коля! – она позвала его.

Коля?

Она впервые так меня назвала.

Такого чувства родственности душ я еще не испытывал.

Да?

Она молчала замерев.

Николай, не дожидаясь ответа, встал с кровати. Осушил стакан с водой, стоящий на столике возле окна. Вернулся.

Она не двигалась. Уснула. Потянувшись к ней, он развязал руки, но не стал снимать повязку с глаз. Пусть, проснувшись, вспомнит о проведенной ночи с ним.

Укрыв обнаженное тело белой простыней, он вышел в другую комнату.

Сейчас около 12:00, а до утра еще необходимо принять несколько важных решений и решить ряд вопросов.

А чтобы это сделать, мне нужна свежая голова и доступ в сеть.

Итак, время пошло.

Зайдя в рабочий кабинет, он открыл настежь большое окно. Свежий прохладный ночной питерский воздух тут же заполнил огромное помещение, занавески заколыхались… Насыщенный и кристально чистый, кто бы мог подумать, что в мегаполисе, на высоте более ста метров, можно наслаждаться поистине чистым и свежим воздухом, бодрящим и дарящим силы. Он смотрел на город, который он знал и любил с детства. Море огней, рассыпанные золотым конфетти купола соборов и церквей, извивающиеся темными змейками Большая Нева, Невка, Фонтанка, Зимняя канавка…Это будет его самый большой подарок той, которая спит сейчас в его постели. Она об этом еще не знает, но я подарю ей то, что нельзя купить даже за очень большие деньги, – мою любовь и мой любимый город!

Он даже подумать не мог, что час назад, вот так же стоя у окна и вдыхая воздух его родного города, она уже признала его своим.

А сейчас надо поработать. Он достал из портфеля ноутбук, разложил айкарт, выбрал несколько задач для поиска, установил время для выполнения и вышел в другую комнату.

Прошел мимо комнаты, где безмятежно спала Стефания, не смог удержаться от соблазна, заглянул. Она спала, по-детски обняв подушку, а ногу закинув на одеяло, обнажив ее. Такое умиротворенное и довольное личико.

Да, сладкая, ты должна выспаться.

У меня на тебя интересные планы.

Плотно прикрыв двери, он зашел в ванную комнату гостевой спальни.

После холодного душа приступил к работе. Николай любил работать, а его работа любила его. Они оба получили то, что хотели. Друг от друга, в той мере, которую каждый из них хотел.

Прошло несколько часов. Бросив взгляд на часы, он заметил, что уже три часа ночи.

Время пролетело, пора ложиться спать.

Александров хотел пойти к себе, но в его кровати сейчас спит Стефания.

Присоединиться?

Нет. Моей Стефании необходимо от меня отдохнуть. Хоть во сне.

Нельзя позволить, чтобы она быстро привыкла ко мне и ей надоело быть рядом.

Или, того хуже, чтобы она испугалась меня и я подавил ее собой, своим темпераментом…

Такой, какой я есть…

Хотя какой я есть – лучше не видеть. Никому…

Никому – кем я истинно дорожу и не хочу, чтобы их мнение изменилось.

В ту самую темную сторону, сторону моего «я».

Где я один и где я одинок.

…Уже было довольно поздно, когда Стефания проснулась. Выйдя из комнаты, она никого не увидела. Обойдя все открытые комнаты, она также никого не обнаружила. При этом часы в холле показывали девять утра. Опять она поздно проснулась.

Где Николай?

Вынув из шкафа одну из его многочисленных, аккуратно сложенных футболок. Ну, хоть что-то.

Время шло, она ходила из комнаты в комнату. Никого, входная дверь заперта, окна тоже. Она ничего не может открыть, только разве что разбить окно или выбить дверь.

Ладно, утренние процедуры, завтрак, а потом в день с улыбкой.

Не важно, где я сейчас, у меня есть шанс стартануть – и уже завтра получить результат. Причем удивительный и вполне способный погасить нынешнее уныние.

Горячая ванна, завтрак и Эннио Морриконе сделали свое дело – Стефания снова взглянула на часы только к двенадцати. Она собрала свои и его вещи.

Не только в шкафах, но и вообще по всему пентхаусу были разложены его вещи. Это говорило о том, что он здесь бывает часто. Однако такого количества белых рубашек в одном месте она никогда не видела: штук тридцать, сияющих белизной, в его гардеробной. За три часа она изучила всю квартиру.

Нашла бумагу, карандаши, пару интересных книг и свежие масляные краски в тюбиках «48 цветов».

Зачем мне краски?

Я не рисую красками.

Но, обнаружив все принадлежности на столе в коридоре первого этаже, поняла: они были для нее. Николай позаботился. Ведь он не знал, что краски не ее стихия.

Но я опять у него дома одна. Что не очень приятно…

Хотя в этом тоже есть плюсы. Во всем и всегда есть плюсы…

За эти два дня я столько эскизов сделала!

Сейчас только день, нет, впереди еще целый день.

Она сможет сделать еще несколько эскизов моделей к новому сезону, а потом добавит несколько второстепенных, чтобы вызвать интерес к старому и давно известному. Приняв решение, она взялась за дело.

Проголодавшись через несколько часов, Стефания открыла холодильник. Какое изобилие продуктов и полуфабрикатов! Любой на выбор. Бери и ешь или пофантазируй на кухонной плите и все равно ешь. Такие дни на самом деле расслабляют и дают возможность почувствовать глубину каждой пылинки, не теряясь в суете.

Весь день, отрываясь от эскизов, она бегала и смотрела с высоты на Питер. Какой великолепный вид! Какой завораживающий мир за окном! Питер – город серого цвета. На какой потрясающей и разнообразной может быть палитра серого! Как дорого может выглядеть серый цвет! Она бы назвала этот цвет «питерский серый». Стефания рассмеялась – надо же, вчера историк, сегодня художник. И это все она!

Раздался звонок.

Откуда?

Кажется, везде звонит. Где отвечать?

В холле в любом случае должна быть трубка.

В одной футболке и нижнем белье девушка спустилась со второго этажа. Звонок не умолкал. Она не ошиблась, на столике возле двери мигал черный аппарат странной формы со множеством белых кнопок. Нажав на мигающую красным светом, она услышала:

Никки, милый, приветик! Это Энни! Я тут пролетала мимо и решила заглянуть на самую минутку. Ты ведь всегда так рад меня видеть, мой зайчик! – прощебетал молодой сексуальный голосок по-английски.

Именно молодой и сексуальный. И сразу понятно, какие отношения их объединяют. Конечно, любовные.

Никки?

Фу!

Добрый вечер, мистера Александрова нет. Я могу чем-то помочь? – на хорошем английском проговорила Стефания. О, да-да! С кем говорю? – спросила Энни удивленно, с нажимом в голосе. Она явно не ожидала услышать в ответ женский голос. Я горничная. Убираюсь, – не растерялась Стефания, секретарем же она у него дома не может быть.

Хотя…

Стефания коварно улыбнулась, подавив в себе чертенка.

Нет! Сойдет горничная.

Чем далее, тем веселее.

Причем очень.

Ну тогда вы могли бы мне открыть дверь и я бы подождала Никки? – начала Энни, подбирая слова. Не могу. У меня нет ключей. Как же вы там оказались? Я пришла, когда мистер Александров был дома. Тогда как вы оттуда выйдете? Я думаю, так же. Как только мистер Александров вернется, я тот час смогу закончить свою работу и уйти. Вы хотите сказать, что заперты? – спросила она не поверив. Нет, что вы. Просто именно в этот момент я не могу оставить это помещение. Это не одно и то же? Да нет, что вы… – Стефания засмеялась. Не пойму я русский юмор, – ответила собеседница. – О! Как я рада видеть, я как раз жду Никки, а у него какая-то горничная и я не могу подняться к нему. Это так прискорбно и…

Голос прервался. Какой-то шум. Кнопка перестала гореть. Тишина.

Что это может означать?

Постояв еще несколько минут возле динамика, Стефания все-таки вернулась обратно вглубь апартаментов, по дороге захватив со столика на кухне крупное зеленое яблоко. На верхнем этаже, на площадке, состоящей сплошь из стекла, разложив мягкие подушки и пушистые пледы, она расположилась и продолжила работать.

Внизу послышались голоса. Женские. Стихли, снова голоса. Шум распахиваемых дверей, звук шагов. Стефания попыталась отгородиться от этих звуков, сосредоточившись на бирюзовом наброске. Минуты шли. Девушка плавно водила карандашом, выводя узоры на длинных рукавах.

Перед ее глазами вдруг возникли туфли красного цвета. Так как Стефания полулежала на подушках, то увидела только туфли. Ух ты! Потрясающие Маноло Бланик! Именно такие Стефания видела в прошлом году в Милане и потом мечтала о них весь год! Это были не просто туфли, это была сказка! Очень дорогая и пока не доступная ей…

Стоп! Сказка тридцать девятого размера на очень худых ногах… Стеф очнулась. Очень худые ноги, отметила Стефания про себя машинально еще раз. Эти ноги хорошо бы смотрелись на подиуме в ее новом проекте. Она продолжала смотреть на эти самые ноги в модных туфлях, не поднимая глаз.

Что-то нужно говорить?

О чем?

Я в мужской футболке, в чужой квартире, вечером, какое этому объяснение? У меня есть правдоподобное объяснение?

Может, родственница.

Родственница?

А почему бы и нет! Какая еще родственница?

Ну… обычная… обычная…

Наверняка дальняя?

Очень дальняя…

С этой мыслью Стефания, улыбнувшись, подняла глаза и посмотрела на хозяйку роскошных туфель снизу вверх.

Внешний вид незнакомки еще больше впечатлил. Худая до воздушности, но в то же время изящная. С высоко подтянутой большой грудью в недлинном, до колен, обтягивающем кремовом платье, так отчетливо подчеркивающем изгибы фигуры. Слегка вьющиеся и отлично уложенные волосы цвета молочного шоколада. Отменного шоколада, насыщенного и густого.

Впечатляет!

У Николая есть вкус…

Тогда что он во мне нашел?

От этой мысли Стефания съежилась и пробурчала:

Добрый вечер! Добрый, – худышка растерялась, услышав приветствие по-русски.

А на что она рассчитывала?

На истерику или выяснение отношений?

И без того все понятно, так зачем по этому вопросу еще что-то говорить.

Стефания, распрямив плечи, встала и подала руку этой красивой девушке:

– Стефания Онищенко

Та ответила несколько смущенно:

Энни Кент. Вы русская? Нет. Я из Украины, – уточнила Стефания, переходя снова на английский и продолжая изучать красавицу.

При таком раскладе явно она смутилась и уже не так враждебно смотрела на Стефанию.

Я ищу Никки, – сказала она, теребя телефон в руках. У вас есть телефон? – быстро задала свой самый больной вопрос Стефания. Да, – Энн расширила от удивления синие глаза. Можно мне им воспользоваться? Я бы хотела позвонить…Вам позвонить? С моего мобильного? Да. Понимаете…

Нет, говорить о том, что ей ничего нельзя – нельзя. Она не в лучшем свете будет выглядеть, да и Николай… И огласке не хотелось бы предавать эту пока непонятную ситуацию…

Так уж получилось, что я осталась без телефона. А мне необходимо очень срочно позвонить, – сделав глубокий выдох, начала выкручиваться Стефания. Понимаю, – медленно проговорила Энни, но по ее тону было понятно, что она ничего не поняла, поэтому и следующий вопрос прозвучал смешно, – но где ваш телефон? Он остался в моей сумке, а сумка осталась в авто, в котором я приехала. Сейчас я не могу до нее добраться.

Энни, бросив красноречивый взгляд на ее оголенные ноги, громко задала следующий вопрос:

С кем вы приехали? С… – начала Стефания, оттягивая момент истины.

Что ответить?

Чтобы не соврать и еще глубже не залезть в паутину лжи, из которой выход всегда нелицеприятен…

Соврать?

Нет, только не ложь! Хватит!!!

Сделав глубокий выдох, Стефания воззвала к Богу, моля его о помощи.

Меня сопровождал водитель Николая Алексеевича, – начала Стефания, опуская информацию о Николае и о том, где они были. И что произошло? Ну, я и забыла свою сумку. Там. Где? В автомобиле.

Энни Кент не была простушкой. Ее взгляд говорил о том, что она не верит Стефании, и искал тому подтверждение. Задав следующий вопрос, она пренебрежительно скрестила на груди руки, продемонстрировав свежий маникюр.

Понятно. А что вы здесь делаете? Рисую, – ответила Стефания, пытаясь придумать следующий ход. По домофону мне ответила другая девушка? Нет, – решила честно признаться Стефания.

Кент этого не ожидала. Скрещенные руки непонимающе опустились.

Тогда почему вы сказали, что вы горничная? – голос ее задрожал. Потому, что до этого я выполняла обязанности прислуги. Убирала, собирала вещи… Вот и полы хотела помыть, да тряпки не нашла, – решила обратить все в шутку Стефания, осторожно наблюдая за реакцией собеседницы.

Однако Энни было не до смеха.

Все равно странно здесь кого-то видеть. Почему? Потому что Николай против того, чтобы кто-то оставался у него на ночь, – и она бросила на нее вопросительный пронзительный взгляд из-под длинных ресниц.

В переводе на наш, женский, вопрос звучит проще: спала ли ты с Николаем?

Спала, но вслух об этом не скажу.

Так он был с вами? – наконец задала Энни прямой вопрос, проводя рукой по талии.

Куда этот разговор зайдет? Мне всего лишь нужен был ее мобильный.

Что ответить?

Но Энни и так догадалась обо всем. Мои щеки горят…

Что уж тут говорить?.. Надо ли…

Хочу вас предупредить, что он не постоянный. То, что вы здесь, ничего не означает. Он также легко попрощается с вами, как и с другими своими «ночлежками». Это ненадолго, я уже привыкла. Привыкайте и вы. Вы молчите? – словно очередь выстрелов, впивалась в Стефанию дробь ее злых слов.

Своими ночлежками… Как интересно выразилась Энни. Ночлежки, если перевести на нормальный русский, – это ведь… О нет!

Спокойствие, Стеф, только спокойствие.

Молчу??? Вот сейчас наброшусь на тебя – и ты посмотришь, как я молчу!

Нет, Стеф, по-прежнему спокойствие! Набросишься потом…

Что это даст?

А что даст, если мы друг другу немного испортим внешний вид?

Ничего.

Вот-вот…

Внизу послышались громкие голоса, потом быстрые шаги. В холле появился объект их разговора, дышащий энергией и силой. В модном синем костюме, который великолепно сидел, подчеркивая мужественность и статность его обладателя. У Стефании при его виде, как всегда, участилось дыхание и до боли перехватило дыхание.

Но разве можно так на меня действовать? Так умопомрачительно!

На лице Николая недовольство, граничащее со злостью. Таким его Стефания еще не видела! Он с Иваном остановился в холле, бросил взгляд на Стефанию, на шоколадку (так ее назвала Стефания) и снова на Стефанию, оценивая ее состояние.

Как ты зашла, Анна? – по-русски спросил Николай Энни, но смотрел он только на Стефанию. Это все, что тебя волнует? Только то, как я зашла? А ты не хотел бы мне объяснить, как вот это здесь оказалось, – чистая русская речь Анны-Энни добила Стефанию.

Чудеса! Она еще и по-русски говорит! Но за «это» ответишь.

– Спустись в кабинет. Я освобожусь, чтобы с тобой поговорить, через несколько минут, – ответил он, по-прежнему глядя не на нее, а на Стефанию, которая сейчас находилась не в лучшем своем состоянии, не зная куда деть себя и свои голые ноги. Нужно же было с утра одеться и привести себя в порядок, она же предпочла весь день ходить в его футболке. Как будто так и должно было быть!

Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне, что здесь происходит! – потребовала Анна.

Николай оторвал жадный взгляд от Стефании и посмотрел наконец на Энни-Анну. От этого холодного взгляда даже у Стефании побежали мурашки по коже. Сквозь зубы зло проговорил:

Разговора не будет, компенсации тоже. Я на себе обязательств не брал, и ты об этом знаешь. Сама пришла, сама и уходи, а будешь истерить – последствия тебе известны. Правила игры одни для всех.

Энни испуганно посмотрела на него, не ожидая подобной отповеди. Хоть было бы из-за кого! Из-за этой? Простушки в майке? Непонимающе хлопала глазами, поворачивая красивую голову из стороны в сторону, будто ища поддержки.

Николай по-прежнему был неумолим, но на нее уже не смотрел. Иван вызывал такси, диктуя адрес.

Наконец Анна пришла в себя и, бросив колючий взгляд на Стефанию, прокомментировала:

Радость от него будет недолгой! И тебя тоже выкинут – как меня сейчас. Тогда ты вспомнишь все это.

Она развернулась и гордо направилась к выходу. Иван молча пошел за ней. Николай еще секунду недовольно смотрел ей вслед, потом повернулся к Стефании:

Я не хотел, чтобы ты это видела. Почему? Потому что это не то, о чем тебе необходимо думать.

Склонив голову набок, Стефания задала волнующий ее вопрос:

Тогда о чем мне необходимо думать? О тебе? О нас? Я не знаю. Объясни. Может, я пойму. Вчера у тебя не было вопросов. Это было вчера. До того, как сегодня ворвалась твоя… и начала все это! Ты ей поверила? Ты предпочитаешь ей смотреть в глаза, но не мне?

Этот жесткий циничный тон заставил ее поежиться.

Это было жестоко. Ведь можно было все по-другому сделать. Предупредить, объяснить… Почему ты так поступил с ней? Потому что иначе она не понимала, что между нами все закончено. Закончено?

Александров недовольно закатил глаза, но спокойно объяснил:

Один из моих друзей сообщил мне, что Энни Кент не прочь со мной встретиться. Прогуглив ее, я согласился. В моем мире это принято. Мы встретились несколько раз. Потом меня долго не было в стране. Когда я вернулся, мы продолжили иногда видеться. Нам обоим было хорошо. Потом все пошло по накатанной. Мне надоело, тупик, мы расстались. Прошло два месяца, а Энни никак не хотел примириться с таким несправедливым, по ее мнению, положением вещей. Она продолжала звонить и приходить, твердя о своих глубоких чувствах. Неоднократно я ей объяснял, но она с бульдожьим упорством отказывалась понимать. У нее на кону было слишком много. В таких случаях единственный верный путь – перестать замечать. Чем я и занимался, пока сегодня она успешно не проникла в пентхаус. Как ты ей открыла дверь? Вот оно! В этом я как раз хотела тебя обвинить! Меня? В чем же? В том, что я снова была заперта и не могла выйти на улицу. Поверь, это переходит уже все возможные предела понимания.