Текст книги "Сердце убийцы"

Автор книги: Челси Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 37

Сьюзен казалось, что все полицейские города съехались к домику Дэна Макколэма. Канареечно-желтая лента опоясала двор, чтобы держать на расстоянии толпу зевак. Чуть поодаль телевизионщики готовили мобильное передающее оборудование для ведения прямых репортажей с места событий. Сьюзен с зажженной сигаретой сидела на скамейке из кованого железа на веранде дома Макколэма и прижимала к уху сотовый телефон, объясняя ситуацию Йену, когда копы нашли велосипед Кристи Мэтерс.

Один из патрульных полицейских обыскивал гараж и наткнулся на велосипед, стоящий у стены под куском синего брезента – желтый девчоночий велик с сиденьем-«бананом» и лопнувшей цепью. Копы молча сгрудились вокруг, в замешательстве почесывая затылки, в то время как фоторепортеры снимали все цифровыми аппаратами, а соседи – мобильниками со встроенными камерами.

Сьюзен вспомнила про Эдди Джексон, подумала: «Где-то она сейчас?» – и ей стало нехорошо. Наверняка уже лежит мертвая, наполовину похороненная в речном иле. Чарлин Вуд, корреспондентка Канала 8, стояла перед домом спиной к Сьюзен и вела прямой репортаж. Уорд не различала слов, но могла вообразить низкопробный телевизионный сюжет драматического содержания, истерические комментарии, преобладающие сейчас во всех выпусках местных новостей. Ей вообще казалось в последнее время, что нравственная планка человечества находится на печально низком уровне.

Арчи покинул кружок полицейских и поднялся по крыльцу к скамейке, на которой сидела Сьюзен.

– А вы разве не напишите об этом? – спросил он, усаживаясь рядом.

Девушка покачала головой:

– Этим занимается отдел полицейской хроники. Они уже послали Паркера. – Подтянула ноги на скамейку, прижав к груди и обняв руками согнутые колени, затянулась сигаретой. Сбоку лежала скомканная безрукавка. – Значит, он покончил с собой?

– Похоже на то.

– И даже записки не оставил?

– Большинство самоубийц не оставляют предсмертных записок, – сказал Арчи. – Как ни странно.

– Неужели?

Арчи потер шею и буркнул, глядя перед собой:

– Думаю, непросто подыскать слова напоследок.

– Я видела его совсем недавно, – грустно произнесла Сьюзен. – В школе.

Детектив заинтересованно поднял брови.

– О чем был разговор?

– Так, ни о чем, – ответила Сьюзен, стряхивая пепел на веранду.

– Вы оставляете посторонние следы на месте преступления, – сделал замечание Арчи.

– Ох, черт! Простите! – Загасила окурок, вдавив его в лист бумаги, вырванный из блокнота, тщательно загнула концы и спрятала кулечек в сумочку. Все это время Сьюзен чувствовала, как Арчи наблюдает за ней, но не могла заставить себя поднять глаза. Вместо этого принялась разглядывать свои руки; вокруг ранки на пальце, порезанном осколком бокала, покраснела кожа – наверное, начинает нарывать. – Так вы будете допытываться?

– О чем? – спросил Арчи.

Сьюзен сунула палец в рот и пососала, ощутив соленый вкус кожи и металлический привкус свернувшейся крови.

– Было ли это на самом деле.

Детектив едва заметно покачал головой.

– Нет.

Ну конечно! Он будет вести себя по-джентльменски! Уорд пожалела, что слишком рано потушила сигарету. Хотелось чем-то занять руки. Она стала теребить пояс шинели.

– Макколэм готовил нашу школьную команду к конкурсу «Чаша знаний». Я ушла из команды за день до начала соревнований на уровне штата. А ведь была единственная, кто волок в географии.

Арчи помедлил.

– Я намерен довести до сведения руководства школы информацию о том, что у вас было с Рестоном. Его по меньшей мере следует отстранить от работы с детьми.

Сьюзен изо всех сил держала себя в руках.

– Я солгала. Все выдумала.

Детектив печально прикрыл глаза.

– Сьюзен, не надо.

– Ну пожалуйста, просто забудьте об этом! – взмолилась она. – И так уже чувствую себя абсолютной дурой. В отношениях с мужчинами я безнадежная идиотка. – Девушка сумела наконец посмотреть в глаза Шеридану. – Он мне нравился. Я придумала, что переспала с ним. Хотела, чтобы это произошло, но у меня ничего не получилось. – Продолжала выдерживать его взгляд с умоляющим выражением на лице. – Забудьте об этом, ладно? Ну правда! Я такая балда, вы даже себе не представляете!

Арчи опять покачал головой:

– Сьюзен…

– Я все выдумала! – повторила она.

Детектив молча сидел.

– Арчи, – вкрадчиво начала Сьюзен, – пожалуйста, верьте мне. Я все сочинила. Я обманщица. – Она произносила каждое слово раздельно, отчетливо, словно желая получше донести до него их смысл. – И всю жизнь была обманщицей.

Шеридан медленно кивнул.

– Хорошо.

Опять она всех достала. А сама осталась в большой заднице. Как обычно.

– Не переживайте из-за меня! Мне просто по жизни не везет. – Сьюзен хотела улыбнуться, но вместо этого почувствовала слезы на глазах. Смущенно засмеялась. – Как считает моя мать, все, что мне надо, это познакомиться с хорошим мальчиком, который ездит на автомобиле с гибридным двигателем.

Арчи сделал вид, что обдумывает это соображение.

– Что ж, экономичный автомобиль – важный аргумент в пользу потенциального супруга. – Детектив с легкой улыбкой посмотрел на Сьюзен, а затем перевел взгляд на двор, где Чарлин Вуд как раз закончила репортаж. – Мне придется заняться делами, но я скажу кому-нибудь, чтоб отвезли вас домой.

– Спасибо, не надо. Я уже позвонила Йену.

Шеридан встал, но тут же остановился и обернулся к Сьюзен:

– Вы точно в порядке?

Она прищурилась, глядя в ослепительно голубое небо.

– Как думаете, солнце когда-нибудь перестанет жарить?

– Дождь будет, – с уверенностью ответил детектив. – Обязательно.

Глава 38

Арчи, Генри и Энн стояли на заднем дворе, когда прибыл мэр с наполовину исписанным от руки листком бумаги – заготовкой выступления на пресс-конференции. Как и перед домом, трава на заднем дворе была подстрижена чуть ли не под корень. Требуется немалое усердие, чтобы в сезон дождей поддерживать газон в таком ухоженном состоянии. Весь участок по периметру обнесен деревянным забором с решетчатым верхом. В дальнем углу стоял сборный алюминиевый сарайчик; копы уже разложили его содержимое на земле поблизости. Арчи встретился глазами с мэром, и тот направился к нему. Он был в черном костюме и галстуке, серебристые волосы безукоризненно уложены. Бадди, как всегда, не упускал возможности покрасоваться на публике. Приблизившись к Шеридану, мэр первым делом спросил:

– Это он?

– Похоже на то.

Бадди достал из внутреннего кармана пиджака черные очки «рэй-бэн» и надел.

– Где девочка?

Арчи глянул на Энн.

– Скорее всего в реке.

– Дьявольщина! – прошипел сквозь зубы мэр. Потом сделал глубокий вдох и покивал, будто внимая каким-то одному ему слышным наставлениям. – О’кей. Значит, так, упираем на тот факт, что убийца больше не разгуливает по улицам. – Он посмотрел на Шеридана поверх очков. – Ты дерьмово выглядишь, Арчи. Умойся, что ли, приведи себя в порядок, пока не начали!

Детектив улыбнулся через силу.

– Обязательно. – Искоса взглянул на Генри и Энн и зашагал в дом.

На кухне его окликнул чей-то голос:

– Ты Шеридан?

Арчи пришлось остановиться и задержать дыхание, чтобы притерпеться к тяжелому духу.

– Угу.

На кухонной стойке сидел, болтая ногами, молодой негр с дрэдами по плечи, в белом костюме из водонепроницаемого «тайвека» поверх обычной одежды. Он что-то писал на клипборде.

– Меня зовут Лоренцо Роббинс.

– Ты патологоанатом?

– Ага. Слушай, чувак, я только хотел сказать, что с твоим покойником не все так просто.

– А что именно? – спросил Арчи.

Роббинс пожал плечами и сделал очередную пометку на клипборде.

– Тридцать восьмой – пушка серьезная, – начал он.

– Так, – насторожился Шеридан.

– При выстреле у него сравнительно сильная отдача. В случаях повреждения центральной нервной системы, подобных этому, мы, как правило, наблюдаем одно из двух: либо пистолет валяется в нескольких футах от трупа, либо происходит мышечный спазм и оружие остается в одеревеневших пальцах. – Роббинс показал крепко сжатый кулак в резиновой перчатке.

Арчи обернулся и посмотрел на Макколэма, который все еще лежал лицом вниз поверх кухонного стола. Револьвер уже забрали в вещдоки.

– Мертвая хватка.

Лоренцо разжал кулак и опустил руку.

– Вот-вот. Пока труп еще теплый, можно понять: рука окоченела, а тело нет. Но к моему приезду он уже весь задубел. Возможно, мышечный спазм удержал револьвер в руке. Повторяю – возможно. Но вообще-то такие «мертвые хватки» – довольно большая редкость. Это в кино они случаются на каждом шагу.

– И какой вывод?

– Пока никакого. – Роббинс вновь принялся писать. – На коже остался отчетливый отпечаток дульного среза, так что в момент выстрела револьвер определенно был прижат к лицу. – Он приписал еще что-то. – Но опять же, его рука не испытала отдачи. Револьвер при выстреле толкнуло, а руку – нет.

Арчи выхватил ручку из пальцев Роббинса, чтобы тот перестал отвлекаться на заметки.

– То есть ты хочешь сказать, что это не самоубийство? Что кто-то выстрелил в него, а после вложил револьвер в руку?

– Нет. – Роббинс, посмотрел на свою ручку, потом на детектива. – Я хочу сказать то, что сказал: мышечные спазмы в момент смерти – явление очень редкое – раз; положение руки показывает, что на нее не воздействовала возвратная сила при выстреле револьвера, – два. Существует вероятность, что это самоубийство. Мы вскроем труп и рассмотрим все получше. Сейчас я лишь делюсь предварительными соображениями. Чтобы скучно не было.

– Черт! – пробормотал Арчи, с досадой запрокидывая голову и бросая взгляд на белый потолок с одиноким матовым шаром светильника посередине. Он не горел. – Ты выключал свет?

Роббинс тоже посмотрел на светильник.

– Неужели я похож на новичка в своем деле? Конечно, нет!

Детектив резко развернулся и высунул голову через заднюю дверь.

– Эй, кто-нибудь выключал свет на кухне? – громогласно выкрикнул он.

Полицейские на заднем дворе переглянулись, и все промолчали.

Шеридан закрыл дверь и обернулся к Роббинсу.

– Значит, если исходить из посылки, что никто из наших не лажанулся и не щелкнул выключателем…

Лоренцо забрал у Шеридана ручку и как ни в чем не бывало просунул ее за прищепку клипборда.

– Он мог застрелиться еще засветло. Солнце заходит в шесть – в половине седьмого. Получается, что он сделал это чуть раньше. – Роббинс посмотрел на труп. – Но не намного. – Улыбнулся, зубы сверкнули белизной на фоне коричневой кожи. – Или же кто-то из сегодняшней тусовки выключил свет.

Арчи поморщился. Эдди Джексон легла спать в десять вечера.

– Тебе что, поплохело? – озаботился Роббинс.

– Нет, я отлично себя чувствую. Лучше некуда. – Он нащупал завалявшуюся в кармане противокислотную таблетку и сунул в рот. Ее сладковато-меловой вкус заглушил запах разлагающейся плоти.

Глава 39

– Ну теперь ты довольна? – спрашивает Арчи.

От кодеина ему здорово полегчало. Он вообще витает сейчас где-то в облаках. Кожа на израненном животе покраснела и опухла. Шеридан чувствует жжение – воспалительный процесс охватил пораженные инфекцией ткани, но пленника это особо не волнует. Детектив не обращает внимания даже на тяжелый трупный смрад, пропитавший все вокруг. Пот не стекает с липкой поверхности кожи, руки и ноги лежат безжизненно, будто отнялись, но по ощущениям тело кажется легким и теплым, по нему циркулирует густая, как кисель, кровь. Мир стал простым и понятным. Вот Арчи. Вот Греттен. Вот подвал. Они здесь вроде как в комнате ожидания смерти. А потому Шеридан заводит разговор.

Греттен сидит на стуле рядом с кроватью, положив свою руку на его.

– Ты присутствовал при родах жены? – спрашивает она.

– Да.

Лоуэлл смотрит отсутствующим взглядом, подбирая в уме слова, чтобы поточнее выразить мысли.

– Мне представляется это так – надрывно, прекрасно и отвратительно. – Греттен наклоняется к нему близко-близко, дышит ему в щеку и тихонько говорит на ухо: – Только не думай, что это произошло само по себе. В основе всего химия. Я бы сразу почувствовала. – Уху щекотно от дыхания Греттен, ее пальцы стискивают его ладонь. – Физическая связь. Искра смерти. – Она оборачивается и смотрит на его руку, по-прежнему перехваченную ремнем в запястье. – Как они хотели этого. Я выхватывала их из Вселенной. Распоряжалась их жизнями. Меня поражает, как это люди просыпаются утром, идут на работу и возвращаются домой, никого не убив за весь день! Мне жаль их, потому что они не живут. Они так и не узнают, что значит поистине ощущать себя человеком.

– Зачем ты ввязала тех мужчин?

Греттен смотрит кокетливо.

– Для разнообразия. Мне нравилось наблюдать, как мои любовники убивают ради меня.

– И вдобавок ты укрепляла свою власть над ними.

– Ага!

Арчи покосился на лежащий внизу труп. С высокой кровати головы не видно, только руку, и с течением времени он наблюдал, как кожа на ней темнеет, вздувается, пока кисть не потеряла привычные очертания и не стала похожей на птичью тушку.

– Как зовут того, что на полу?

Греттен безучастно смотрит на труп.

– Дэниел. Я нашла его по Интернету.

– Почему ты убила его?

– За ненадобностью. – Она легонько водит пальцем по коже на предплечье Шеридана. – У меня появился ты. Он ничто по сравнению с тобой. Ты особенный, милый. Неужели тебе самому не ясно?

– Двухсотый по счету. Круглая цифра.

– Не только это.

Кажется, он начинает прозревать. Чем больше удаляется от Шеридана его прежняя жизнь, тем понятнее ему становится Лоуэлл. Интересно, у нее это врожденное или приобретенное?

– Греттен, кто заставлял тебя пить чистящую жидкость?

Она смеется, но ее веселость неубедительна.

– А если я скажу – отец, тебя устроит?

– Я напоминаю его?

Греттен чуть вздрагивает, или ему чудится?

– Да.

– Кончай это, – говорит Арчи без надежды на успех. – Позвони в «Службу спасения».

Она отрицательно покачала ладонью в воздухе.

– Я делаю это не потому, что такая же, как мой отец. Я не злая.

– Знаю. Тебе нужна помощь.

Греттен берет с поддона скальпель с запекшейся на нем кровью Шеридана, приставляет к его груди и начинает вырезать. Арчи почти не чувствует этого – лезвие острое и бороздку прорезает неглубокую. Он смотрит, как под скальпелем расходится его и без того искромсанная кожа, выступает кровь, задерживается на мгновение, свертываясь на воздухе, и тут же безудержно выплескивается из разреза ярко-красным потоком. Это ощущение пересиливает сейчас все остальные: кровь стекает по бокам и собирается в лужу под спиной на пропитанной его же потом серой простыне. Арчи смотрит на то, как Лоуэлл сосредоточенно морщит маленький лоб, как царапает по его живой плоти.

– Вот, – наконец произносит Греттен удовлетворенно. – Это сердце.

– Для кого оно? Я думал, мы зароем тело. Оставим их в мучительном неведении.

– Это сердце для тебя, – радостно объявляет психопатка. – Для тебя, милый. Это мое сердце. – Погрустнев, она опускает взгляд на его распухший живот. – В нем, конечно, тоже начнется воспаление. Это все Дэниел виноват. Из-за его трупа нарушена стерильность. А у меня нет нормальных антибиотиков против стафилококковой инфекции. Те, что я ввожу, только замедляют ее развитие, но они слишком слабые, чтобы убить микробов.

Арчи улыбается.

– Беспокоишься обо мне?

Она кивает.

– Тебе нельзя сдаваться. Борись за свою жизнь.

– Чтобы ты могла убить меня жидкостью для прочистки труб?

– Да.

– Сумасшедшая.

– Я не сумасшедшая, – с безумным упрямством возражает Лоуэлл тонким голоском. – Я очень здравомыслящая. А если ты, милый, умрешь раньше положенного, убью твоих детей! И Бена, и Сару. – Греттен назидательно поднимает вверх скальпель. – Бен ходит в детский сад начальной школы Кларка. Его я изрежу на кусочки. Ты сделаешь так, как я скажу. Будешь жить столько, сколько велю. Понятно?

Он кивает.

– Отвечай!

– Да.

– Я не злая, – говорит Греттен, смягчаясь. – Просто беспокоюсь.

– Понимаю, – поддакивает Арчи.

– Спрашивай меня, о чем хочешь. Расскажу тебе об убийствах все, без утайки.

В желудке и горле пульсирует боль. Каждое глотательное движение будто ножом по горлу.

– Мне уже ничего не надо, Греттен.

У нее дрогнули губы. Она выглядит чуть ли не обиженной.

– Ты начальник опергруппы! Просто обязан взять у меня признательные показания!

Арчи смотрит не на нее, а в потолок – на трубы, провода, флуоресцентные светильники.

– Я занят борьбой со своей стафилококковой инфекцией.

– Хочешь посмотреть новости? Принесу телевизор сверху!

– Нет, – отказывается Шеридан, ужасаясь при мысли увидеть по новостям Дебби в роли вдовы.

– Ну перестань! Сегодня показывают репортаж с твоей панихиды. Это тебя взбодрит.

– Нет. – Его сознание ищет, чем бы ее отвлечь. – Дай мне выпить чистящую жидкость. – И умоляюще смотрит на нее без всякого притворства. – Пожалуйста! – Он очень устал. – Я хочу.

– Что ты хочешь? – Греттен довольно улыбается.

– Хочу выпить чистящую жидкость, – отчетливо произносит Арчи. – Дай мне ее с ложечки.

Греттен встает и занимается приготовлениями, тихонько напевая что-то себе под нос. Пленник отделен от всего происходящего кодеиновым туманом и будто наблюдает за ней через зеркало заднего вида. Подходит Греттен, и они повторяют вчерашнюю процедуру. Сегодня боль намного сильнее, и Шеридана тошнит на кровать.

– Это кровь, – удовлетворенно замечает Греттен. – Отрава разъедает пищевод.

Вот и хорошо, думает Арчи. Хорошо.

Он умирает. Лоуэлл поставила ему морфийную капельницу, потому что глотать таблетки у него уже не получается. Шеридан кашляет кровью. Греттен практически неотлучно находится возле его кровати. Она просто сидит с белым полотенцем в руках, вытирая им кровь во время приступов кашля и текущую изо рта слюну, которую пленник не в состоянии сглотнуть. Арчи ощущает запах трупа и слышит голос мучительницы. Это все. Других ощущений нет. Ни боли, ни вкуса. Поле зрения сузилось до нескольких футов прямо перед глазами. Он может понять, когда Лоуэлл касается его, различить ее белокурые волосы, пальцы, открытое предплечье. Но аромат сирени исчез.

Греттен наклоняется и осторожно поворачивает к себе его голову. Ее лицо в свете ламп колеблется и плывет.

– Пора, – говорит она.

Арчи утомленно моргает. Вокруг лишь густая, податливая, теплая тьма. Слова Греттен даже не откладываются у него в сознании, пока ему в рот не пролезает ложка. На этот раз воспаленное горло не пропускает отраву внутрь, и когда Греттен льет следом воду, Шеридан захлебывается, и его вырывает. На грудь выплескивается жуткая бурая смесь. Тело корчится в чудовищной судороге, черная волна боли прокатывается от паха до головного мозга. Задыхаясь, подопытный лихорадочно хватает ртом воздух, в панике сознание проясняется, и все происходящее становится ужасающе отчетливым и понятным. Откуда-то из чрева вырывается безумный, звериный вопль.

Греттен обеими руками обхватывает его голову и прижимается лбом к его щеке. Арчи мечется в оковах и продолжает кричать что есть мочи, выплескивая скопившиеся внутри страх и боль. Воспаленное горло не выдерживает усилия, крик сипнет и обрывается, переходя в сухие, судорожные хрипы. Когда дыхание выравнивается, Греттен поднимает голову и начинает медленно вытирать с его лица пот, кровь и слезы.

– Я нечаянно, – всхлипнув, по-детски оправдывается Арчи.

Греттен выпрямляется на стуле, некоторое время задумчиво смотрит на Шеридана, затем встает и уходит. Возвращается со шприцем в руке и говорит:

– Думаю, ты уже готов. – Показывает шприц. – Здесь дигиталис. Он остановит твое сердце. Ты умрешь. – Лоуэлл нежно касается его лица тыльной стороной ладони. – Не бойся. Я буду рядом с тобой до самого конца.

Арчи тихо радуется. Смотрит, как Греттен впрыскивает дигиталис в катетер, ведущий от капельницы в вену, потом занимает место у его смертного одра, берет в одну руку его пальцы с побелевшими костяшками, а другую кладет ему на лоб.

Он не вспоминает о Дебби, о Бене и Саре или о детективе Арчи Шеридане и его оперативной группе. Все внимание сосредоточено на Греттен. Других мыслей в голове нет. Если ни на что не отвлекаться, решает Арчи, страха не будет. Учащенно колотится сердце – быстрее, еще быстрее и наконец вообще сбивается с ритма, перестав быть его сердцем, превратившись во что-то чуждое, постороннее. Просто поодаль кто-то отчаянно, бешено стучится в чью-то дверь. Лицо Греттен – последнее, что видит Арчи, когда внезапная боль охватывает верхнюю половину туловища. Она все сильнее сдавливает грудь. Глаза обжигает ослепительная белая вспышка, после чего наступает покой.

Глава 40

Йен зарулил на автостоянку перед домом Сьюзен. Она сняла со своих черных брюк прилипшую пушинку рыжей собачьей шерсти и стряхнула ее на коврик. В «субару» Йена пахло автокосметикой и собакой его жены породы уэлш-корги. За столиками уличного кафе на углу здания нежилась на весеннем солнышке молодежь в шикарных прикидах, дымила сигаретами и лениво перелистывала журнальчики альтернативного содержания.

Они работали официантами или в залах игральных автоматов либо вообще нигде не работали, и у них, похоже, всегда было свободное время. Уорд завидовала им. Они напоминали ей закрытую для посторонних и потому вожделенную школьную компанию, в свое время недоступную для Сьюзен из-за ее плохой репутации. Девушка подняла глаза на здание бывшей пивоварни, зияющее большими окнами, как разинутыми ртами. Казалось, оно стыдилось кирпичного фасада в тесном окружении стекла и стали.

– Ты зайдешь?

Йен сделал виноватое лицо.

– Я должен прочесть номер.

– Заедешь позже? – Сьюзен постаралась спрятать нотку надежды в своем голосе.

– Шэрон пригласила гостей на ужин, – начал объяснять Харпер. – Мне придется из редакции ехать прямиком домой. Она готовит какое-то блюдо, в котором один из ингредиентов – подогретое шардонне. Я обещал купить по дороге сыра.

– Подогретое шардонне и сыр? Это очень важно.

– Давай завтра? – предложил Йен.

– Забудь.

– Нет, я имею в виду, ты ведь завтра сдашь мне очередной очерк, так?

Сьюзен щелчками сбила с брюк еще одну рыжую собачью шерстину.

– A-а, да, конечно.

– К полудню, ладно? Я на полном серьезе.

– Без проблем. – Сьюзен вылезла из машины и пошла домой.

Арчи вышел из дома на задний двор. Мэра нигде не было видно, наверное, уединился где-нибудь в тихом уголке и готовится к пресс-конференции. «Двое из ларца» стояли руки в бока у ворот гаража. Энн и Клэр обсуждали что-то возле алюминиевого сарая. Шеридан увидел, как из гаража появился Генри с макколэмовской серой кошкой на руках, и призывно махнул.

– С велосипеда сняли пальчики? – спросил Арчи.

Кошка потерлась головой о подбородок Генри и заурчала.

– Ага. Все чисто.

– Что значит чисто? Вообще чисто?

– Угу, – подтвердил Генри. Кошка обернулась и недоверчиво посмотрела на Шеридана. – Протерт начисто. Ни одного отпечатка не осталось.

Арчи задумчиво пожевал нижнюю губу, повернувшись лицом к стене дома. Непонятно. С чего бы Макколэму сначала старательно вытирать уличающие его отпечатки пальцев, а затем прятать в собственном гараже главную улику – велосипед? Проще было добровольно прийти в полицию и заявить: «Я убийца!»

– Как думаешь, зачем он это сделал?

Генри пожал плечами:

– Чистюля!

– А с револьвера сняли отпечатки?

– Нет еще. – Собол почесал кошку за ушами. – Револьвер повезли в лабораторию, с него надо прежде аккуратно счистить мозги.

– Правильно, – одобрил Арчи.

Кошка принялась вылизывать шею Собола.

– Из контроля за животными не приезжали, не видел? – с надеждой спросил он Шеридана.

– Не-а.

Он спрыгнул с задней веранды и зашагал в сторону Энн и Клэр, по-прежнему беседующих в углу возле сарайчика. За забором на соседнем дворе двое карапузов кругами носились друг за другом, не обращая внимания на скопление полицейских. Их мать стояла рядом, обняв себя за плечи и наслаждаясь бесплатным шоу. Может, со стороны Арчи совершенное безумие думать, что Макколэм не тот, за кого они его принимают? Энн и Клэр не замечали приближения Шеридана, увлеченные разговором, но у него просто не было времени на деликатности. Детектив нуждался в профессиональном мнении Бойд, и она знала, что ему еще потребуется ее опыт психолога-криминалиста.

– Макколэм вписывается в портрет? – с ходу спросил Арчи.

Женщины прервали разговор и удивленно обернулись. У Мэсланд округлились глаза. Энн твердо поджала губы, наклонила голову и ответила:

– Да! – Потом будто спохватилась. Вокруг глаз резче обозначились морщинки. – Только не очень подходит.

– Что значит «не очень подходит»?

Энн беспомощно повела рукой.

– Если бы ты был пятнадцатилетней девочкой и Макколэм предложил подвезти тебя, сел бы к нему в машину? Он же противный, как жаба! Школьники его не любили. И как он познакомился с девочками из других школ?

Арчи невольно подумал о красивом сантехнике Эване Кенте.

– Бог мой! – произнесла Клэр, глядя на него. – Ты думаешь, это не самоубийство!

Все трое переглянулись.

Шеридан увидел краем глаза, как серая кошка, задрав хвост, промчалась через двор.

– Я не знаю, – поморщился он. – Не знаю. – Арчи увидел Майка Флэннигана и подозвал его. Он снял «двоих из ларца» с наблюдения за Рестоном, когда нашли труп Макколэма. Теперь казнился, что поспешил. – Кто еще не вышел сегодня на работу в кливлендской школе? – спросил он Флэннигана.

У Майка во рту была свежая жвачка, и он распространял вокруг себя такой аромат, будто только что высосал целый тюбик мятной зубной пасты. Этому его научили в полицейской академии – жвачка заглушает запах смерти.

– Все вышли, – ответил Флэнниган. – Зато сантехник, следить за которым вы приставили Джоша, сегодня утром сел в поезд до Сиэтла с рюкзаком и гитарой в футляре. И еще одно обстоятельство показалось мне странным. – Он потыкал большим пальцем в сторону дома Макколэма у себя за спиной. – Во время обыска у меня сложилось впечатление, что для нелюбимого учителя он был слишком привязан к ученикам.

– Это еще почему? – спросил Арчи.

Флэнниган развернул очередную пластинку жвачки и сунул в рот.

– В передней комнате в книжных шкафах хранится целое собрание школьных альбомов с фотографиями выпускников за последние двадцать лет. – Он хмыкнул. – Если Макколэм действительно ненавидел свою работу, то для него это довольно обременительное напоминание о загубленных годах.

Шеридан многозначительно посмотрел на Энн. Та нахмурилась и обернулась к Флэннигану:

– Пошли, покажешь мне!

– А после, – обратился к нему детектив, – вместе с Джеффом опять возьмите под наблюдение Пола Рестона.

Брови Флэннигана удивленно поползли вверх.

– А как же Кент?

– Это не Кент, – уверенно ответил Арчи.

– Почему? – спросил Флэнниган.

– Потому что я так сказал.

Некоторое время Майк молча ворочал во рту жвачку.

– Мы не спускали с него глаз с шести вечера до половины десятого утра, – заупрямился он. – За все это время он никуда не отлучался. Ну не мог он ночью похитить девочку, говорю вам!

Арчи терпеливо вздохнул.

– Просто сделай мне одолжение, будь добр!

– Только этим и занимаемся, – проворчал Майк под нос, удаляясь вместе с Энн.

– Я все слышал! – бросил ему вслед Шеридан.

В сторонке мэр о чем-то доверительно переговаривался со своим помощником. Арчи зашагал к ним.

– Кажется, пресс-конференцию придется отменить, – объявил он, встревая в разговор.

Мэр заметно побледнел.

– Вот как? А если я скажу нет?

– Возможно, это прозвучит неправдоподобно, – невозмутимо продолжал детектив. – А потому прежде всего поверь, что мои соображения имеют весьма серьезные основания. Я сильно сомневаюсь, что Макколэм – тот, за кем мы охотились.

– А теперь скажи, что ты шутишь, – произнес мэр и театральным жестом снял очки, подчеркнув драматичность момента.

– Думаю, существует большая вероятность, что это самоубийство – инсценировка.

Помощник мэра в отчаянии огляделся по сторонам. На нем был дешевый костюм, заметно лоснящийся на солнце в некоторых местах.

Мэр придвинулся поближе к Арчи и горячо зашептал:

– Я не могу отменить пресс-конференцию! Птичка уже вылетела из клетки! От выстрела в голову погибает школьный учитель. В его гараже находят велосипед убитой девочки. Для публики сейчас нет ничего важнее! Нельзя просто взять и отмахнуться от избирателей! Ведется прямой репортаж по телевидению! – Он произнес слово «телевидение» с трагическим надрывом.

– Тогда перестрахуйся, – посоветовал Шеридан.

На шее мэра набухли вены.

– Как это – перестрахуйся?

Арчи похлопал рукой по капоту серебристого «форда-эскорта», стоящего рядом перед воротами гаража.

– Машинка-то маленькая, – объяснил он мэру. – Ты можешь представить, как Макколэм запихивает в малолитражку велосипед и девочку?

Андерсон потер лоб сложенными в щепотку пальцами.

– Да, но что я теперь скажу прессе?

– Ты политик, Бадди. И всегда был политиком. А политики, даже если ни хрена не знают, умеют внушить всем, будто знают до хрена. Я верю в тебя, Бадди. – Шеридан ободряюще пожал мэру руку и удалился.