Текст книги "Сердце убийцы"

Автор книги: Челси Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Дебби Шеридан жила в Хиллсборо, пригороде Портленда. От автомагистрали до ее дома, больше похожего на ранчо, езды вышло всего несколько минут. Сама Сьюзен почти всю жизнь прожила в Портленде, и можно по пальцами пересчитать, сколько раз за это время побывала в Хиллсборо – точнее сказать, пересекала по пути на океанское побережье. Этот район даже не ассоциировался у нее с местом, куда можно зачем-то поехать. Сьюзен вообще чувствовала себя не в своей тарелке вне привычной городской обстановки.

Жилище Дебби Шеридан ничем особенным не выделялось. Зеленый, аккуратно подстриженный газон с четкими границами и почти полным отсутствием сорной травы – сразу виден профессиональный уход. Участок обсажен самшитовой изгородью, рядом с домом растут японский клен, несколько голубых елей, разбиты декоративные цветочные клумбы. К дому с оштукатуренными белыми стенами пристроен гараж на две машины. Просто образчик идеального семейного жилья, о каком Сьюзен даже не помышляла.

Она заперла машину, подошла к входной двери и позвонила.

Хозяйка дома открыла дверь и приветственно протянула руку, Сьюзен пожала. Девушка представляла себе бывшую жену полицейского детектива совсем иначе. У Дебби Шеридан оказались темные волосы, стриженные очень коротко и стильно. Подтянутую спортивную фигуру подчеркивали черные лосины и футболка, на ногах – кроссовки. На вид ей не дашь и сорока. Вопреки ожиданиям Сьюзен, Дебби вовсе не казалась провинциалкой, а, наоборот, впечатляла привлекательностью и шиком.

Гостья прошла вслед за хозяйкой в дом. Он был полон предметов искусства. Белые стены увешаны большими абстрактными картинами, написанными маслом на холсте. Полы устланы толстыми восточными коврами. Любая горизонтальная поверхность заставлена книгами. Так выглядит жилище человека с широким кругозором. Этого журналистка уж никак не могла предположить.

– Мне нравится интерьер вашего дома, – похвалила она. Сьюзен всегда чувствовала себя немного скованно в общении с женщинами, превосходящими ее по разнообразию интересов.

– Спасибо, – ответила Дебби дружеским тоном. – Я работаю дизайнером в «Найке». А так отвожу душу, когда во мне пробуждается желание снова быть художником.

Только теперь Сьюзен заметила автограф «Д. Шеридан» в нижнем углу ближайшей картины.

– Они потрясающие.

– Это лишь хобби. Мне иногда кажется, что мои дети талантливее меня.

Дебби повела журналистку по коридору, на стенах которого висели в рамочках черно-белые фотографии темноволосых и очень красивых мальчика и девочки. На одних снимках они были без родителей, на других вместе с Арчи и Дебби. На всех фото запечатлены счастливые и любящие лица.

Женщины вошли в светлую, хорошо оборудованную кухню. Застекленные двери вели в большой сад в стиле «английский коттедж».

– Хотите кофе?

– С удовольствием. – Сьюзен приняла от Дебби чашку кофе, приготовленного в кофеварке «френч-пресс», а затем вскарабкалась на один из высоких стульев перед кухонной стойкой. Она обратила внимание на лежащий там номер «Нью-Йорк таймс» с полностью заполненным кроссвордом.

Дебби осталась стоять.

По другую сторону стойки располагалась семейная комната. Там тоже имелся выход в сад через застекленную дверь. Очевидно, хозяйка использовала ее в качестве домашней мастерской, судя по чертежному столу и приколотым на стене эскизам. Хотя на полу валялись детские игрушки. Дебби заметила, что Сьюзен приглядывается к эскизам, и чуть смущенно улыбнулась.

– Работаю над дизайном обуви для занятий йогой, – пояснила она.

– Разве йогой занимаются не босиком?

Улыбка Дебби стала более уверенной.

– Назовем это попыткой создать новый рынок.

– Вы занимаетесь дизайном спортивной обуви?

– Мне передают образец, разработанный ребятами из КБ, а я стараюсь придать ему привлекательный вид… Прочитала вашу статью в сегодняшней газете. Интересная, хорошо написана.

– Спасибо, – поблагодарила Сьюзен, застеснявшись. – Это пока лишь вступительная часть. Надеюсь, продолжение получится более глубоким… Вы не хотите присесть?

Дебби нерешительно взялась за стул, бросила взгляд в семейную комнату на валяющиеся на полу игрушки и убрала руку.

– Мне надо навести порядок. – Она обогнула стойку и прошла в комнату. Там наклонилась, подняла с пола большую игрушечную гориллу и повернулась к Сьюзен. – Так о чем вы собирались меня спросить?

Журналистка вынула из сумочки крошечный цифровой диктофон.

– Вы не будете возражать? Так проще, чем записывать от руки.

– Да как хотите. – Дебби принялась собирать другие игрушки – кота, кролика, панду.

– Скажите… – начала Сьюзен. Ну же, бери быка за рога! Полный вперед! – Это было очень тяжело?

Дебби выпрямилась с охапкой плюшевых зверей и перевела дух.

– Когда пропал Арчи? Да. – Она подошла к маленькому красному столику с двумя детскими стульчиками и одну за другой стала класть на него игрушки. – Арчи позвонил мне, знаете, сразу перед тем, как отправиться к ней. А потом не приехал домой. – Хозяйка помолчала, рассеянно держа гориллу размером с младенца. Затем неуверенно продолжила: – Подумала, что он застрял в пробке. Это до «Найка» отсюда рукой подать, а выбираться из города по Двадцать шестой бывает просто убийственно! Я, наверное, раз сто звонила ему на сотовый, но Арчи не отвечал. – Дебби вымучила улыбку. – В этом по большому счету не было ничего необычного. Я решила, что они нашли очередной труп. И тогда… – У Дебби перехватило дыхание, и она на секунду замолчала. – В конце концов я позвонила Генри. Он поехал к ней домой. Машина Арчи стояла снаружи, а в доме никого не было. С этого момента все начало рушиться. – Дебби посмотрела на гориллу, будто недоумевая, откуда та взялась, и медленно опустила игрушку на столик, пристроив ее в тесной компании с пандой и котом. – Никто тогда, конечно, не понимал, что случилось. Что во всем виновата Греттен Лоуэлл. Хотя в итоге догадались. – У нее опять сбилось дыхание. – Но Арчи так и не нашли.

– Десять дней – это долго…

Хозяйка уселась на ковер, скрестив ноги по-турецки, и подтянула к себе большую деревянную подставку для детской головоломки.

– Все к тому времени уже его похоронили, – произнесла она бесцветным голосом.

– А вы?

Дебби два раза глубоко и равномерно вдохнула. У нее на лице появилась кривая улыбка.

– И я тоже.

Сьюзен украдкой подвинула диктофон поближе к Шеридан.

– Где вы были, когда узнали, что его нашли?

Дебби начала складывать головоломку из деталей, валяющихся вокруг на полу.

– Я была здесь, – ответила она. – На этом самом месте. – Грустно усмехнулась. – В нашей семейной комнате. – Детали головоломки изображали разные модели автомобилей; первой на свое место отправилась пожарная машина. – Потом я лежала на кушетке. Меня отпаивали кофе. У нас в доме было полно копов. Клэр Мэсланд… – Дебби замерла, держа в руке деревянную детальку. – И цветы. К нам отовсюду начали привозить цветы. Наш дом показывали в телевизионных новостях, люди съезжались и складывали букеты у нас на дворе. – Хозяйка подняла к Сьюзен лицо, беспомощное, растерянное и недоумевающее одновременно. – Оставляли игрушки, ленточки, грустные записки… – Она опустила глаза на деталь головоломки, которую все еще держала в руке, – полицейский автомобиль. – И цветы! Вся земля перед домом была покрыта толстым слоем увядающих цветов! – Крепко сжала в кулаке игрушечную машинку, на лбу прорезались напряженные морщинки. – А еще эти записки с соболезнованиями и траурные открытки! «Сожалеем по поводу вашей потери»! «Наши глубочайшие соболезнования»! Я помню вид из окна на это кладбище. Даже внутри дома стоял запах гниющей флоры. – Дебби вставила полицейский автомобиль в головоломку и подняла руку, не сводя с нее взгляда. – Именно тогда до меня дошло, что Арчи мертв. – Подняла глаза на Сьюзен. – Говорят, люди чувствуют, когда наступает смерть любимого человека, знаете? И я это почувствовала. Что его больше нет на свете. Мне стало ясно, что все кончено. Ощутила нутром, что Шеридан умер. Потом позвонил Генри и сказал, что его нашли. Живого. Все меня поздравляли. Клэр отвезла нас в «Эмануэль». Я безвылазно проторчала в больнице пять суток.

– В каком состоянии находился ваш муж?

Дебби глубоко вздохнула, как бы задумавшись над вопросом.

– Когда очнулся? Не сразу поверил, что его вытащили из того подвала. – И, помолчав, добавила: – Иногда мне кажется, до сих пор не верит.

– Он рассказывал вам об этом?

– Нет.

– Но вы имеете представление о том, что с ним случилось?

Глаза Дебби потемнели и сделались холодными.

– Она убила его. Уничтожила моего мужа. Я верю в то, что говорят. Мы чувствуем смерть любимого человека. И я это чувствовала. – Хозяйка многозначительно посмотрела на Сьюзен. – И знаю, каким он вернулся.

Журналистка скосила глаза на диктофон – записывает? Обнадеживающе тлел красный огонек индикатора над микрофоном.

– Как вы думаете, почему она так поступила?

Дебби на мгновение замерла.

– Не знаю. Но, по-моему, что бы она ни замышляла, она своего добилась. Иначе бы держала его еще дольше. Не в ее звериной натуре оставлять незавершенным свое гнусное дело.

– А когда вы разошлись?

– Она похитила Арчи незадолго до Дня благодарения. Я с ним рассталась в самом начале весны. – Дебби отвернулась от Сьюзен и посмотрела во двор – на дерево, качели, живую изгородь. – Знаю, это звучит ужасно. Он был в жутком состоянии, не мог спать, испытывал приступы панического страха. Ой, простите, хотите еще кофе?

– Что? – Сьюзен опустила взгляд на забытую, нетронутую чашку с кофе. – Нет, не беспокойтесь!

– Вы уверены? Пожалуйста, не стесняйтесь!

– Спасибо, правда не хочу!

Дебби молча покивала собственным мыслям, поднялась с пола и отнесла собранную головоломку к шкафу, возле которого стоял стол со стульчиками. Все четыре полки были уставлены детскими книжками и настольными играми, и Дебби положила головоломку с машинами. Потом осмотрела комнату и, убедившись, что все на месте, бессильно опустила руки.

– Арчи не выходил из дома. Сторонился детей. Постоянно глотал свои таблетки. Мог часами сидеть, ничем не занимаясь. Я все время боялась, что он сделает с собой что-нибудь нехорошее.

Последние слова, произнесенные тоненьким голоском, повисли в воздухе, и ее лицо жалобно сморщилось. Она закрыла рот ладонью, а вторую руку прижала к животу. Журналистка поднялась со стула, но Дебби покачала головой.

– Все хорошо, – пискнула она. Постояв еще минуту, большим пальцем смахнула слезу, виновато улыбнулась и вернулась на кухню. Переставила «френч-пресс» в мойку и вылила в раковину остатки кофе. Затем открыла воду. – Через три месяца после спасения Арчи к нам приехал Генри. Он сказал, что Греттен Лоуэлл признала себя виновной в убийстве еще десяти человек, которые до тех пор считались пропавшими без вести, но местонахождение останков согласилась открыть только лично Арчи. Она выдвинула это требование в качестве обязательного условия. Шеридан или никто.

Дебби ополоснула кофейник, открыла дверцу сушилки и водрузила его на верхнюю решетку. Потом подставила сетку-фильтр под струю и, склонив голову набок, наблюдала, как вода уносит прочь крупинки кофе.

– У нее мания повелевать людьми. Ей, очевидно, доставляет особое удовольствие, что даже из тюрьмы она может управлять им. Арчи имел право отказаться. Генри так и сказал. И никто бы его не осудил. Но Шеридан принял решение уже давным-давно… – Дебби продолжала поворачивать под струей воды чистую сетку-фильтр. – Он столько лет занимался этим делом, что считал своим долгом перед родственниками погибших довести его до полной завершенности. Думаю, Греттен понимала это и знала, что он согласится. Дальше – больше. Примерно через неделю Генри отвез Арчи в Салем на встречу с Лоуэлл. Она сдержала слово, точно указав, где находится тело семнадцатилетней девочки, убитой ею в Сиэтле. И пообещала раскрыть тайну местонахождения других трупов, если Арчи будет навещать ее каждую неделю, каждое воскресенье! К вечеру Генри привез его домой. В ту ночь Шеридан мгновенно уснул и проспал почти десять часов кряду. Кошмаров как не бывало! – Дебби посмотрела на Сьюзен горящими от негодования глазами. – Всю ночь продрых без задних ног! И проснулся такой умиротворенный, каким я не видела его с той поры, когда вся эта заваруха только начиналась. Словно не на свидание к убийце съездил, а на курорт! Из-за этих встреч Арчи начал отдаляться от меня и детей. Я не хотела, чтобы он туда ездил. В этом было что-то нездоровое. И поставила его перед выбором: мы или она. – Дебби невесело хохотнула. – Он выбрал ее.

Сьюзен почувствовала потребность сказать что-нибудь утешительное:

– Мне очень жаль.

Забытая сетка-фильтр лежала на дне раковины. Дебби смотрела через окно в никуда блестящими от слез глазами.

– Она прислала мне цветы. Заказала по Интернету – наверное, еще до ареста. Дюжину подсолнечников. – Дебби страдальчески скривила губы. – «Примите мои соболезнования в связи с вашим горем. С наилучшими пожеланиями, Греттен Лоуэлл». Их принесли, когда Арчи лежал в больнице. Он не знает, я ему не сказала об этом. Подсолнечники – мои любимые цветы. Раньше я любила копаться в нашем саду, а теперь им занимается садовник. И цветы больше не люблю. – Дебби скупо улыбнулась. – Не переношу их аромата.

– Вы общаетесь с Арчи?

– Каждый день звоню ему. Лучше спросите, как часто мы видимся!

– Как часто вы видитесь? – послушно спросила Сьюзен.

– Наверное, раз в две недели. А может, еще реже. Когда Шеридан с нами – со мной, Беном и Сарой, – мне иногда чудится, что он готов себе глаза выколоть! – Дебби окинула взглядом игрушки, посудомоечную машину, кухонную стойку и призналась: – У меня не всегда такой порядок.

Сьюзен глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы спросить:

– Дебби, почему вы рассказали мне все это?

Бывшая миссис Шеридан подумала, нахмурив брови.

– Мне Арчи велел.

Уже в машине Сьюзен первым делом чуть перемотала в обратную сторону мини-кассету в диктофоне и включила воспроизведение, желая убедиться, что интервью благополучно записалось. Отчетливо зазвучал голос Дебби: «Когда Арчи с нами – со мной, Беном и Сарой – мне иногда чудится, что он готов себе глаза выколоть!»

– Слава Богу! – с облегчением выдохнула Сьюзен.

Несколько минут она сидела неподвижно, унимая сердцебиение. Мимо по тротуару прошествовали мужчина и державшая его за руку маленькая девочка. Вот они остановились, мужчина поднял девочку на руки и вошел вместе с ней в дом по соседству с жилищем Дебби Шеридан. Сьюзен опустила стекло и закурила. «Эта история предназначена для высшего блага, верно?» – мелькнуло у нее в голове.

– Верно! – вслух подтвердила Сьюзен. Роль свидетеля, напомнила она себе. Человеческое сострадание. Верно!

Девушка включила сотовый телефон и проверила сообщения на автоответчике. Йен говорил, что народ в редакции благожелательно отзывается об очерке, а сам он приложил усилия, чтобы добыть пленку с записью вызова по девять-один-один и ожидает результата на следующей неделе. Сьюзен перевела взгляд на маленький цифровой диктофон у нее в руке. Второй очерк пишется, можно сказать, сам по себе. Вот только от лечащего врача Арчи не поступило сигнала. Наверное, слишком занят, спасая чужие жизни или вытрясая страховочные деньги из «Медикейд». Открыла блокнот, нашла нужный номер и позвонила снова.

– Мне надо поговорить с доктором Фергасом. Меня зовут Сьюзен Уорд. Речь пойдет о его пациенте Арчи Шеридане.

Наконец-то ей покатило!

Глава 23

– Ты что-нибудь увидела? – спросила Бойд.

Она стояла вместе с Клэр Мэсланд на бетонной дорожке восточного берега реки Уилламет над тем местом, где было обнаружено тело Дейны Стэмп. Клэр в греческой рыбацкой фуражке, глубоко нахлобученной на коротко стриженную голову, напряженно вглядывалась в западный берег. Там, окаймленный зеленью Уотерфронт-парка, узкой полосой вытянулся массив современных и исторических зданий центра города.

– Нет, – ответила Клэр. – Дышу речным воздухом! У канализационных стоков особый аромат, правда?

Энн попросила отвезти ее туда, где нашли трех убитых девочек. Ей понадобилось самой походить по округе, увидеть все собственными глазами. Эту привычку она переняла от Арчи еще в период совместной работы по делу «убийственной красотки». Время близилось к полудню. Энн уже побывала с Клэр на Росс-Айленд и Сови-Айленд. Ее леопардовые сапоги промокли насквозь, и ногам стало холодно. Вдобавок, похоже, собирался дождь. Психолог вздохнула и поплотнее запахнула расстегнутое кожаное пальто. Мимо пробежал мужчина в спортивном костюме, не обратив на них никакого внимания. Над гладью грязно-коричневой уилламетской воды выписывали круги две огромные перепачканные чайки.

– Что общего между этими местами? – произнесла Энн, как бы размышляя вслух.

Клэр вздохнула.

– Они все на берегу Уилламет. У него есть лодка, это ясно.

– Не слишком подходящий вид транспорта. Он движется на север: Росс-Айленд, Сови-Айленд. Почему? Убийцы бросают трупы там, где им ничто не грозит. Ну, острова еще куда ни шло, ночью там берег безлюдный, но здесь совсем другое дело! – Прищурившись, Энн посмотрела сначала на эстакаду скоростного шоссе над Эспланадой, а затем на фонари в стиле ретро, освещающие набережную по ночам. В воздухе стоял глухой шум едущих по путепроводу автомобилей.

– Кромки берега отсюда не видно, – возразила Клэр. – Если лодка маленькая, то никто из прохожих не заметил ни ее, ни того, как он вытаскивал на берег тело. А до противоположного берега слишком далеко, чтобы различить, кто и чем занимается.

– Но все же зачем ему рисковать? – продолжала размышлять Энн. – Если у него лодка, почему бы не уплыть в более безопасное место, как в двух других случаях?

Клэр пожала плечами:

– Может, хотел, чтобы ее нашли быстрее, чем Ли Робинсон?

– Возможно. Но какой в этом смысл? Человек сознательно совершает убийство. Ну, первое место, предположим, выбрано случайно, но потом у преступника должны появиться какие-то критерии. А избавляться от трупа у всех на виду слишком неразумно. Опасно. Он не стал бы делать этого, не зная заведомо, что выйдет сухим из воды. Не-ет, тут должен быть какой-то смысл!

Внезапно одна из чаек пронзительно крикнула, взмахнула крыльями и полетела в сторону Стального моста. Вторая посмотрела на Энн снизу вверх глазами-бусинками.

– Сколько времени у нас еще есть, как думаешь? – спросила Клэр.

– До того, как он похитит очередную жертву? Неделя, если нам повезет. Максимум две. – Энн вдруг стало зябко, и она застегнула пальто. – А вообще-то меньше, наверное.

Арчи прочитал сочинение Сьюзен сразу же, как только встал с постели. Статья действительно ему понравилась – дает общественности, как говорится, возможность взглянуть со стороны на проведение расследования. И фотоснимок неплохой. Так что детектив вполне искренне похвалил Сьюзен по телефону. И все же он ждал совсем иного. А вот случай с Джастином Джонсоном представляет интерес.

Впервые подростка арестовали за торговлю марихуаной еще в тринадцатилетнем возрасте. Изъяли фунт травки. Роль покупателя сыграл переодетый коп. В тот раз Джонсон отделался постановкой на учет в полиции. Естественно, такой фрукт сразу привлек внимание оперативной группы, но в результате проверки выяснилось, что у него железное алиби на каждый из трех дней, когда похищали девочек.

Поэтому любопытство Шеридана вызвала скорее не сама записка, а человек, который ее подбросил. Кто-то пытается направить в определенную сторону содержание публикаций Сьюзен или ход расследования. И этот кто-то имеет доступ к личному уголовному делу подростка. Арчи позвонил в полицейский участок и договорился, что в ближайшую пару ночей патрульные машины будут почаще наведываться к дому журналистки – мера, возможно, излишняя, но так ему было спокойнее.

Сидя теперь в своем кабинете в штабе оперативной группы, в окружении фотоснимков погибших девочек, детектив едва замечал окружающую суету. Между тем его команда начинала выдыхаться, настроение у всех стало довольно мрачное. Никаких дополнительных следов отыскать не удавалось. Кента уволили за сокрытие сведений о себе во время приема на работу, и, судя по отчетам копов, сидящих у него на хвосте, последние сутки он провел, играя на своей гитаре. Ничего нового не всплыло и на контрольно-пропускном пункте возле школы Джефферсона. Не обнаружено похожих случаев изнасилований за пределами штата, и анализ спермы в найденных на пляже Сови-Айленда презервативах не дал совпадений ДНК с базой данных системы КОИДУС. Зазвонил телефон на столе. На дисплее высветился номер Дебби. Арчи снял трубку.

– Алло.

– Только что закончила общаться с твоим биографом. Решила тебя известить.

– Ты рассказала ей, в какой я заднице?

– Рассказала.

– Молодец.

– Перезвоню вечером.

– Ладно.

Арчи положил трубку. Он уже принял с утра шесть таблеток викодина и теперь ощущал блаженную легкость в руках и затылке – первая и самая приятная стадия, сглаживающая все острые житейские углы. Когда Шеридан еще служил патрульным копом, ему то и дело приходилось иметь дело с наркоманами. Те постоянно взламывали припаркованные машины, воруя оставленную там мелочь и любое барахло, брошенное на заднем сиденье – книги, одежду, бутылки, – которое можно загнать, пусть даже по дешевке. Били стекла, рискуя попасть за решетку ради каких-нибудь тридцати пяти центов. Копы лучше других понимали, что для ширял существует иная система ценностей. Их не останавливают даже самые страшные последствия, если подворачивается возможность уколоться. А значит, их действия непредсказуемы. В то время Шеридану казалось, что ему никогда не постичь того, что творится у них в голове. Но теперь до него, похоже, начало доходить.

В дверях кабинета выросли «двое из ларца», и детектив усилием воли заставил себя сосредоточиться и сделать солидное лицо. Гейл выступил вперед. Арчи с самого начала распознал в нем заводилу и не ошибся.

– Мы проверили список сотрудников школы, который вы нам дали вчера, и один тип очень привлекает внимание, – доложил Гейл.

– Кент? – произнес Арчи на автопилоте. Этот подсобный рабочий чем-то настораживал.

– Макколэм, учитель физики в кливлендской школе. Его катера нет на месте.

– И где же катер?

– Сгорел вчера во время пожара на стояночном причале – на том, что ближе к Сови-Айленду.

Арчи многозначительно поднял брови.

– Ага, – сказал Гейл. – Мы тоже подумали, что это, наверное, не случайно.

В больнице «Эмануэль» находился один из двух травматологических пунктов на всю округу. Именно сюда доставили Арчи Шеридана после вызволения из подвала Греттен Лоуэлл. Эта больница пользовалась предпочтением у врачей «скорой помощи», и ходили слухи, что многие горожане носили под одеждой футболки с надписью «ОТВЕЗИТЕ МЕНЯ В „ЭМАНУЭЛЬ“» на случай, если их посреди улицы хватит удар. Больничный главный корпус был построен еще в 1915 году, и его невзрачные каменные стены стали почти незаметными на фоне стекла и стали новых, современных корпусов. Отец Сьюзен тоже лечился и умер тут от лимфомы за неделю до того, как его дочери сняли наконец ортодонтические скобки. Сьюзен поставила машину на стоянку для посетителей и зашагала к зданию, где в одном из кабинетов согласился встретиться с ней лечащий врач Шеридана. Вызывая лифт и поднимаясь на четвертый этаж, девушка предусмотрительно нажимала кнопки локтем – неизвестно, какую заразу оставили на них здешние больные.

Ей пришлось ждать еще тридцать пять минут, пока доктор Фергас освободится. Впрочем, приемная у него неплохая. В окно открывался чудесный вид на Западные холмы, гору Маунт-Худ, изгибы реки Уилламет. Но пахло здесь точно так же, как во всех прочих врачебных кабинетах, где Сьюзен побывала вместе с отцом, – гвоздикой и йодом. То был аромат мыла, каким пользовались, чтобы перебить запах человеческой плоти.

На краю стола были соблазнительно разложены несколько номеров журнала «Инстайл», но Сьюзен пересилила желание убить время и вместо этого за двадцать минут написала и подредактировала в блокноте вступление к очередному очерку. Затем проверила голосовую почту – сообщений не было. Набрала из записной книжки телефона номер Итана Пула – включился автоответчик.

– Итан, это я. Звоню, чтобы узнать, удалось ли тебе поговорить с Молли Палмер. Вообще-то мне уже начинает надоедать. – Она заметила, что секретарша доктора делает ей страшные глаза и показывает на стену, где висит знак, изображающий круг с перечеркнутым сотовым телефоном в центре. – Позвони мне, – добавила Сьюзен, прервала вызов и спрятала телефон в сумочку.

На кофейном столике поверх стопки журналов «Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт» лежал номер «Орегон гералд». Журналистка едва успела вытянуть первую полосу из-под раздела «Метро» и положить сверху на всеобщее обозрение, чтобы ее очерк заметили и прочли все желающие, когда в приемную вышел доктор Фергас. Он с извиняющимся видом пожал плечами, подал ей влажную руку и проводил в свой кабинет, минуя комнаты для обследования пациентов. Ему было за пятьдесят. Седые волосы острижены до короткой щетины, делая его похожим на тренера футбольной команды какой-нибудь техасской средней школы. При ходьбе он быстро перебирал ногами, наклонив туловище вперед и опустив плечи; висящий на шее стетоскоп свободно болтался, сжатые кулаки доктор сунул в карманы белого халата. Сьюзен пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать.

Кабинет Фергаса был тщательно обставлен в шикарном стиле поколения беби-бумеров. Его окна выходили на широкую коричневую ленту реки, петляющую между рваным контуром центральной части города на западном берегу и обшарпанными промышленными зданиями на восточном. В ясный день из Портленда видны три горные вершины: Маунт-Худ, Сент-Хеленс и Маунт-Эдамс. Но вообще портлендцы, произнося слово «гора», имеют в виду прежде всего Маунт-Худ. Фергасу крупно повезло, что он может созерцать ее прямо из своего кабинета. Белый заснеженный конус впивался в голубое небо, как акулий зуб. Во всяком случае, такие ассоциации вызывало это зрелище у Сьюзен. Наверное, потому, что она не любит кататься на лыжах.

На полу поверх стандартного синтетического покрытия лежал дорогой восточный ковер ручной работы. На большом, во всю стену, стеллаже расположились научные труды по медицине, а также современная художественная литература и книги во восточным религиям. На другой стене красовалась огромная черно-белая фотография Фергаса с роскошным «харлей-дэвидсоном», затмевая развешанные по соседству обязательные медицинские дипломы хозяина кабинета, – он не скрывал своих увлечений. На одной из полок стоял навороченный радиоприемник, наверняка настроен на станцию, передающую классический рок, с уверенностью решила Сьюзен.

– Итак, Арчи Шеридан, – произнес доктор Фергас, открывая лежащую перед ним голубую папку.

– Могу предположить, что вы с ним предварительно проконсультировались, – улыбнулась девушка.

– Конечно. Он прислал по факсу письменное разрешение раскрыть врачебную тайну. – Доктор коснулся листа бумаги на столе. – В наши дни нежелательно пренебрегать конфиденциальностью в вопросах здоровья, иначе страховые компании пронюхают слишком много. Будь вы даже ближайшим другом или родственником – без оформленной должным образом документации не обойтись.

Сьюзен положила на стол цифровой диктофон и посмотрела на Фергаса, вопросительно подняв брови. Тот утвердительно кивнул. Сьюзен включила запись.

– Значит, я могу задавать вам любые вопросы?

– Для начала я хочу вкратце рассказать о ранениях, полученных детективом Шериданом при исполнении служебных обязанностей в ноябре 2004 года.

– Прошу! – Сьюзен открыла блокнот и ободряюще улыбнулась.

Фергас принялся споро и деловито излагать содержание медицинской карты Шеридана.

– Доставлен машиной «скорой помощи» в приемное отделение в двадцать один час сорок три минуты тридцатого ноября. Состояние критическое. Шесть сломанных ребер, многочисленные рваные раны на груди, колотая рана брюшной полости, опасная для жизни степень наркотического отравления. Произведена срочная хирургическая операция по восстановлению пищевода и стенки желудка. Наиболее поврежденный участок пищевода заменен отрезком кишки. Да, и еще она удалила ему селезенку.

Сьюзен, которая до сих пор лихорадочно записывала в блокнот, остановилась и подняла голову:

– Удалила селезенку?

– Совершенно верно. Об этом тогда не сообщали прессе, поскольку Греттен Лоуэлл довольно грамотно перекрыла кровоснабжение селезенки и наложила шов. Однако открылось небольшое кровотечение, и чтобы его устранить, нам пришлось повторно оперировать.

Кончик ручки Сьюзен оставался в неподвижности, упираясь в листок блокнота.

– Разве такое возможно? Разве можно просто взять и удалить у кого-то селезенку?

– Ну, если есть опыт… – ответил Фергас. – Этот орган не имеет жизненного значения.

– А что она… – Сьюзен нервно постучала ручкой по странице. – Для чего ей понадобилась удалять селезенку?

Фергас глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Кажется, она переслала ее в полицию. Вместе с бумажником.

Журналистка изумленно округлила глаза и сделала пометку в блокноте.

– Это самое шизоидное дерьмо, о каком я когда-либо слышала! – Она ошеломленно покачала головой.

– Да, – согласился Фергас, подавшись вперед. Беседа явно пробудила в нем профессиональный интерес. – Мы тоже удивились. Это сложная операция. Организм Шеридана подвергся септическому шоку, и функциональная деятельность некоторых органов оказалась на грани остановки. Ему бы не выжить, не окажи ему Лоуэлл срочной медицинской помощи на месте.

– Я слышала, она делала ему искусственное дыхание?

Фергас какое-то время молча рассматривал ее.

– Так сказал врач «скорой помощи». Она также ввела ему дигиталис, чтобы остановить сердце, а потом воскресила с помощью дозы лидокаина.

Сьюзен невольно скривилась, как от зубной боли, и подалась вперед:

– Зачем?!

– Черт ее знает! Это случилось за несколько дней до того, как его доставили к нам. Примерно тогда же она сделала ему перевязку. И вообще заботилась о нем. – Фергас, будто спохватившись, потер лоб. – Я хочу сказать, начала заботиться с того момента. Чистые бинты, аккуратные швы на каждой ране. Стала вводить питательный раствор через капельницу, сделала переливание крови. Но у нее не было возможности противостоять инфекции – ни нужных антибиотиков, ни оборудования, чтобы поддерживать жизнедеятельность органов.

– А где она раздобыла кровь для переливания?

Фергас пожал плечами и покачал головой:

– Понятия не имею. Кровь была свежая, но не ее и не мужчины, которого она пристрелила в подвале. У того кровь четвертой группы, а она дала универсальную первую, с отрицательным резус-фактором.