Текст книги "Сердце убийцы"

Автор книги: Челси Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Сьюзен записала в блокноте слово «кровь» с вопросительным знаком.

– Вы упомянули опасную степень наркотического отравления. А чем конкретно Греттен его накачала?

– Там был небольшой коктейль. – Фергас перевел взгляд на страничку в папке. – Морфин, амфетамины, сукцинилхолин, буфотенин, бензилпиперазин – это лишь те, что сохранились в организме.

Сьюзен перестала записывать на сукцинилхолине, запутавшись в буквах.

– Каковы возможные последствия для организма такого количества наркотиков?

– Не могу сказать точно, не зная порядка, в котором они вводились, но самые очевидные – бессонница, неврастения паралич, галлюцинации и, вероятно, довольно приятный кайф.

Девушка попыталась представить себе, каково это – быть в полном одиночестве, терзаясь болью, мучительно продираясь в действительность слабеющим разумом сквозь толстун пелену наркотического дурмана. Всецело зависеть от человека, который тебя медленно убивает. Сьюзен присмотрелась к Фергасу – вообще-то не слишком разговорчив, но ей нравилось, что он прикрывает Шеридана. Нужно же, чтобы хоть кто-то делал ему добро, черт возьми! Наклонила голову набок и сказала с обезоруживающей улыбкой:

– Вы, наверное, чувствуете к нему большое расположение? К Арчи?

Доктор задумчиво поджал губы.

– Я не уверен, что Шеридан сейчас водит дружбу с кем-либо. Тем не менее, если захочет, он может считать меня своим другом.

– А что вы думаете обо мне в связи с тем, что я пишу о нем? О том, что с ним произошло?

Фергас откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. За окном озаренная солнцем горная вершина сияла снежной белизной. Со временем привыкаешь и перестаешь замечать ее.

– Я пытался отговорить его от этой затеи.

– И как он себя вел при этом?

– Остался непоколебимым.

– Но вы все-таки не полностью откровенны со мной, не так ли?

– Я не обязан выкладывать вам всю подноготную. Арчи – мой пациент. Его благополучие для меня важнее вашей газетной статьи. Независимо от того, чего хочет он, как ему кажется. Когда к нам привезли Шеридана, газетчики целый месяц ползали по всей больнице, как тараканы. Мы их и близко к нему не подпускали, всех отправляли в отдел по связям с общественностью. И знаете почему?

«Погоди-ка, – подумала Сьюзен, – я знаю, как ответить на этот вопрос!» – и вслух сказала:

– Потому что репортеры – это стервятники, которые пропечатают что угодно и даже не задумаются о значении, последствиях и достоверности информации.

– Вот именно. – Фергас озабоченно посмотрел на свои пятисотдолларовые наручные часы. – Если хотите узнать больше, расспросите самого героя вашего сочинения. А мне пора. Я врач, меня ждут пациенты. Я, видите ли, обязан лечить их. Если перестану постоянно и каждодневно следить за этим, у всей больницы начнет портиться настроение.

– Конечно-конечно, – заторопилась Сьюзен. – Еще пара вопросов, и мы закончим! Детектив Шеридан продолжает принимать какие-нибудь лекарства?

Фергас посмотрел на нее в упор.

– Ничего, что повлияло бы на способность детектива полноценно исполнять свои обязанности.

– Отлично. Правильно ли я поняла ваши слова: Греттен Лоуэлл истязала Шеридана, убила его, затем воскресила из мертвых и несколько дней оказывала медицинскую помощь, прежде чем позвонить по девять-один-один?

– Вы правильно поняли мои слова, – проворчал Фергас.

– И Шеридан тоже это подтверждает? – спросила Сьюзен.

Доктор откинулся еще дальше на спинку кресла и сплел пальцы на груди.

– Он не рассказывает о том, что с ним было. Утверждает, что почти ничего не помнит.

– Вы считаете это отговоркой?

– Это вранье! Я так и сказал ему!

– Какое ваше любимое кино?

– Не понял?!

Журналистка повторила с милой улыбкой, будто в вопросе не было ничего необычного:

– Ваше любимое кино.

Бедный доктор был явно ошарашен.

– Вообще-то у меня нет времени ходить в кино, – пробормотал Фергас наконец. – Предпочитаю горные лыжи.

– По крайней мере не стали выдумывать. – Сьюзен удовлетворенно кивнула. Обычно люди врут, отвечая на этот вопрос. Она сама говорила всем, что ей нравится старая романтическая комедия «Энни Холл», хотя ни разу ее не смотрела. – Спасибо, что уделили мне время, доктор.

– Приятно было пообщаться, – ответил тот со вздохом.

Глава 24

В половине четвертого Сьюзен уже подъезжала к кливлендской школе. Даже во время учебы она не наведывалась сюда так часто. План был простой – припереть Джастина к стенке его крутой тачки. Однако, зарулив на школьную автостоянку, она не увидела оранжевого бумера. Здорово. Что ж теперь, снова прикидываться его мамочкой? Ничего из этого не получится, ясно как день! К тому же Сьюзен боялась опять столкнуться с кем-то из своих старых учителей. А пуще всего не хотелось выслушивать новую проповедь сексуального сантехника.

Итак, что дальше? Надо бы о многом порасспросить Двойного Джея. К примеру, каким именно образом он добыл себе судимость, и почему ей до этого должно быть дело, и самое главное – почему кто-то решил, что ей до этого должно быть дело и кто он такой этот кто-то!

И теперь некому задать все эти вопросы!

Все школьники были одеты по-летнему – в футболки, шорты, короткие юбки, босоножки, хотя температура воздуха не превышала пятидесяти градусов по Фаренгейту. [4]4
  Около 10 °C.


[Закрыть]Даже самые громадные лужи высохли на ярком солнышке. Но большинство деревьев стояли еще голые. Школьники, в охапку с неподъемными, полными учебников сумками и рюкзаками, пробирались по стоянке к своим машинам, и вокруг Сьюзен поднялся невообразимый галдеж.

Тут она увидела парня, который выглядел совсем, как Джастин, – та же ботва [5]5
  Прическа. Молодежный сленг.


[Закрыть]под сёрфера, похожий прикид и его же возраста. Он шагал по направлению к форду «бронко», на ходу набирая на мобильнике текст эсэмэски. Сьюзен по собственному школьному опыту знала, что ребята с одинаковой внешностью обычно тусуются вместе, и поспешила воспользоваться этим шансом.

– Извини, ты не видел Джастина Джонсона? – Она старалась держаться попроще, чтобы не насторожить парня.

Тот хмуро посмотрел на нее.

– Джейджей уехал.

– Как уехал? Надолго?

– Его забрали с шестого урока. У него, кажется, дед помер. В Палм-Спрингс. Он из школы прямо в аэропорт поехал.

– А когда вернется?

Парень пожал плечами:

– Мне велели неделю забирать для него домашние задания. Макколэм кипятком писал. Говорит, Джейджей врет, потому что у него еще в первом классе дедушка умер. Говорит, приедет, насидится у него после уроков! – Он присмотрелся к Сьюзен и, видимо, пришел к положительному умозаключению. – А тебе что, товар нужен?

– Ага. Только я телефон Джейджея посеяла. Ты мне не дашь его номерочек?

На столе перед Шериданом лежала докладная записка пожарной команды. Напротив сидел Дэн Макколэм – коротышка с густой шапкой коричневых волос и моржовыми усами, которые вышли из моды еще до рождения их владельца. Ножки и ручки с квадратными ладошками казались несоразмерно миниатюрными для толстого туловища школьного физика, облаченного в сорочку и коричневые брюки. Широкий кожаный ремень удерживала на животе медная пряжка в виде головы пумы.

Детектив и учитель находились в комнате для допросов, устроенной в похожем на бронированный бункер помещении бывшего банка, а ныне штабе оперативной группы. Клэр Мэсланд стояла со скрещенными на груди руками, прислонившись к входной двери толщиной в два фута. Макколэм занимался проверкой и оценкой письменных работ своих учеников, сжимая красную ручку мозолистыми пальцами. Арчи подивился тому, что в наше время кому-то приходится натирать мозоли писаниной.

– Можно, я прерву вас на минуту? – обратился детектив к Макколэму.

Тот продолжал сидеть с опущенной головой. Его кустистые брови по пышности соперничали с усами.

– До завтрашнего дня мне надо успеть проверить сто три контрольные по физике! Я работаю учителем уже пятнадцать лет! В этом году мне заплатят чистыми сорок две тысячи долларов – на пять тысяч меньше, чем в прошлом. Хотите знать почему?

– Почему?

– Потому что власти штата на пятнадцать процентов сократили расходы на образование, а увольнять школьных медсестер и уборщиц уже нельзя. – Макколэм аккуратно положил ручку поперек стопки контрольных и поднял глаза на Шеридана. Его брови при этом поползли вверх. – Детектив, у вас есть маленькие дети?

Арчи напрягся.

– Двое.

– Отдайте их учиться в частную школу!

– Дэн, что произошло с вашим катером?

Макколэм взял ручку, поставил на одной из работ «В» с минусом и обвел кружком.

– На причале возник пожар. Сгорели три катера, включая мой. Полагаю, вам об этом известно.

– Вообще-то складывается впечатление, что возгорание началось с вашего катера. – Макколэм насторожился. – Во всяком случае, к такому выводу пришли пожарные. Причем катер был облит легковоспламеняющейся жидкостью, а именно бензином.

– Так, значит, это поджог?

– Значит, это поджог, Дэн.

Огромная бровь начала подергиваться. Волосатые пальцы судорожно стиснули красную ручку.

– Ну вот что! – Голос Макколэма зазвучал октавой выше. – Я уже рассказал полиции, где находился в те дни, когда пропали школьницы, и ни к чему подобному не причастен! Если желаете, можете взять образец ДНК на сравнительный анализ, пожалуйста! Я даже биологию не преподаю только потому, что терпеть не могу препарировать лягушек! Вы попусту теряете со мной время, поверьте! Мне непонятно, с чего бы кому-то захотелось сжечь мой катер, но я точно знаю, что с гибелью школьниц это никак не связано!

Арчи вдруг встал со стула и, упершись кулаками в стол, навис над Макколэмом, как скала.

– Загвоздка в том, Дэн, – заговорил он внушительным тоном, – что огонь начался в кабине катера. А значит, у того, кто это сделал, имелся ключ. Нет смысла вламываться в кабину, чтобы устроить пожар! Достаточно плеснуть бензина на палубу и бросить горящую спичку!

Лицо Макколэма потемнело, и он несколько раз перевел взгляд с Арчи на Клэр и обратно с выражением растущей досады.

– Я ничего не знаю! Но если огонь начался в кабине, значит, кто-то в нее залез! Откуда мне знать зачем? Залезли, и все!

– Когда вы в последний раз были на катере?

– Неделю назад, в понедельник. Отплыл на несколько миль по Уилламет. Открыл, так сказать, навигационный сезон.

– На катере было все в порядке?

– Да. Все на своем месте, ничего не пропало, не сломано. Я, во всяком случае, ничего такого не заметил.

– Кому из посторонних известно, что у вас есть катер?

– Вы знаете, он у меня уже девять лет. Помножьте на это число ежегодную сотню моих учеников. Получается девятьсот одних только выпускников кливлендской школы. Послушайте, я не самый любимый учитель в нашей школе. Видите ли, очень строгий. – Как бы в доказательство он потряс увесистой стопкой контрольных работ. – В прошлом полугодии ни один лоботряс из выпускных классов не получил «А» по моему предмету! Может, кто-то из них счел себя несправедливо обиженным? Решил отомстить. Я любил свой катер, об этом знали все. Если кто-то решил насолить мне, он запросто мог пойти на такое.

Арчи продолжал сверлить взглядом Макколэма, а того с каждой минутой все больше прошибал пот. Не нравился Шеридану этот коротышка. Однако детектив уже давно усвоил истину – даже если подозреваемый производит неприятное впечатление, это еще не значит, что он лжет.

– Ладно, Дэн. Можете идти. И мы возьмем образец вашей ДНК. Клэр проводит вас.

Макколэм тяжело встал, забрал со стола контрольные работы и сунул в потертый кожаный портфель. Мэсланд распахнула дверь.

– Дэн, подождите меня в коридоре минутку, хорошо? – попросила она. Тот молча кивнул и вышел.

Клэр повернулась к Шеридану.

– Нам не с чем сравнить его ДНК, – напомнила она.

– Ему это неизвестно. Ничего, взять мазок не помешает. И не упускайте его из виду с минуты, когда он выйдет из школы по окончании рабочего дня, и до тех пор, пока не уляжется дома спать!

– Арчи, у него всего лишь сгорел катер!

– Это единственное, что у нас есть.

Сьюзен вернулась к себе в машину на школьной стоянке и сразу позвонила по сотовому Джастину Джонсону.

– Йо! – отозвался тот.

Девушка выпалила заранее приготовленную фразу:

– Привет, Джейджей! Меня зовут Сьюзен Уорд. Мы встречались на парковке кливлендской школы. Мою машину обули, помнишь?

После продолжительного молчания Джастин ответил:

– Мне не разрешают разговаривать с незнакомыми людьми! – и отключился.

Журналистка замерла, остолбенело глядя на замолчавший телефон.

Что, вообще, происходит?

Глава 25

Готовясь к встрече с Арчи, Сьюзен переодевалась три раза. Теперь, стоя лицом к лицу с Шериданом в дверях его квартиры, корила себя за глупые метания. Надо было принять совершенно иной облик. Но бежать обратно в машину уже поздно.

– Привет, – бодро поздоровалась она. – Спасибо, что разрешили прийти.

В начале девятого вечера Арчи был все еще в своем, как поняла Сьюзен, рабочем облачении – практичных кожаных полуботинках коричневого цвета, темно-зеленых вельветовых штанах с широким рубчиком и в бледно-голубой сорочке с расстегнутым воротником, из-под которого выглядывал краешек футболки. Девушка скосила глаза на собственный прикид из черных джинсов, старой аэросмитовской футболки поверх длинной мужской рубашки и байкерских ботинок. Свои розовые волосы она стянула в два хвостика. Сьюзен выглядела так же прикольно, как во время интервью с музыкантами «Металлики» за кулисами «Колизея», и тогда это ей здорово помогло. Но сегодня совсем другое дело. Надо было надеть что-нибудь более интеллектуальное. Типа свитера, например.

Арчи открыл дверь пошире и отступил, пропуская гостью в квартиру. Сьюзен честно призналась по телефону, что ей не обойтись без этого интервью. Уже завтра нужно сдавать в печать второй очерк, а вопросов накопилась куча. Но помимо этого, ей было просто необходимо собственными глазами увидеть его жилище. Понять, что он за человек. Сьюзен постаралась не выдать разочарования при виде пустой квартиры. Ни одной книги. Голые стены. Нет ни семейных фото, ни привезенных из отпусков сувенирчиков, ни музыкальных записей, нет даже стопки старых журналов, приготовленной для сдачи в макулатуру. Судя по угрюмому коричневому дивану и вельветовому шезлонгу, Шеридан снял квартиру вместе с мебелью. Совершенно обезличенная берлога. Нора. Ну какой, скажите на милость, разведенный мужчина не выставляет напоказ фотоснимки детей?

– Сколько времени вы здесь живете?

– Почти два года. Знаю, для очерка материала не много. Мне очень жаль.

– Только не говорите, что у вас нет телевизора!

Он засмеялся.

– Есть, в спальне стоит.

«Могу поспорить, что кабельным телевидением ты не пользуешься!» – решила Сьюзен и стала демонстративно озираться по сторонам.

– А где вы храните вещи? Должно же у вас накопиться какое-то барахло? У всех взрослых людей есть старое ненужное барахло!

– Большая часть моего старого ненужного барахла находится в доме Дебби. – Арчи махнул рукой в сторону дивана. – Садитесь, пожалуйста! Журналистам разрешается выпивать во время интервью?

– О да, мне разрешается! – Сьюзен обратила внимание на две аккуратные стопки полицейских документов на кофейном столике. Интересно, Арчи по натуре перфекционист или просто немного перестарался с наведением порядка к ее приходу? Села на диван, извлекла из сумки потрепанный томик «Последней жертвы» и положила на столик рядом с рабочими бумагами Арчи.

– У меня есть только пиво, – донеслось из кухни.

Когда «Последняя жертва» только появилась в продаже, Сьюзен не стала покупать ее, но пролистала. Дешевое чтиво, основанное на фактических событиях похищения Арчи Шеридана, в то время стояло на полках всех супермаркетов. С мягкой обложки вызывающе взирала Греттен Лоуэлл. Если люди готовы тратить деньги на книги о прекрасном, то повесть о «прекрасной» серийной убийце занимала первые места в списках бестселлеров.

Детектив подал Сьюзен бутылку пива местного производства и уселся в шезлонг. Не осталось незамеченным, как Шеридан скользнул взглядом по книге на столе и тут же отвернулся.

– Боже мой, – поддразнила она его, – какая осмотрительность! Абсолютно нейтральный выбор! Личность, окруженная железным занавесом!

– Нет, конечно. Я и вино пью, и что покрепче. Просто так получилось, что в доме осталось только пиво. Но любимого напитка и правда нет. Покупаю, что под руку подвернется, лишь бы не помои.

– А вы знаете, что в Портленде мини-пивоварен и пивоваренных пабов больше, чем в любом другом городе нашей страны?

– Нет, впервые слышу! – признался Арчи.

Сьюзен поспешно зажала себе рот ладонью.

– Прошу прощения! – сказала она виновато. – У меня информационный понос. Симптом профессионального пресыщения фактами. – Подняла бутылку, собираясь произнести тост. – За Портленд! Статус города получил в 1851 году. Население 545 140 человек. Два миллиона вместе с пригородами, – добавила она, подмигнув.

– Я потрясен. – Шеридан слабо улыбнулся. Сьюзен заметила, что детектив не взял себе пива.

Достала из сумочки цифровой диктофон и расположила на столике рядом с книгой.

– Не возражаете, если буду записывать на пленку?

– Символическая птица штата?

– Голубая цапля!

– Записывайте!

Сьюзен все ждала, когда он скажет что-нибудь по поводу книги. Он ждал, когда журналистка начнет задавать вопросы. Книга продолжала лежать на кофейном столике. Из-под тисненного золотом заголовка на них смотрели дерзкие глаза Греттен Лоуэлл. Сьюзен хотелось извиниться и сбегать домой переодеться.

Ладно, к черту! Нажала кнопку записи и открыла блокнот. Она-то надеялась, что книга выведет Арчи из равновесия, подтолкнет на какую-нибудь откровенность. Что ж, придется задействовать запасной план.

– Я сегодня беседовала с вашей женой.

– Бывшей женой, – поправил ее детектив.

Нет, не клюнул, констатировала про себя Сьюзен. Что ж, пойдем напролом. Она подняла на него глаза.

– Дебби по-прежнему любит вас.

Лицо Шеридана оставалось непроницаемым.

– Я тоже люблю ее, – ответил он, не моргнув глазом.

– Эй, у меня идея! – радостно воскликнула Сьюзен. – Почему бы вам двоим не пожениться?

Арчи терпеливо вздохнул.

– Наши отношения осложняет тот факт, что я эмоционально заторможен.

– Она рассказала вам об интервью?

– Угу.

– И что именно сказала?

– Беспокоилась, не слишком ли разоткровенничалась по поводу… – Он запнулся, подыскивая слова. – Моих отношений с Греттен.

– Отношений… – медленно повторила Сьюзен. – Странное определение.

Арчи покачал головой:

– Да нет, почему же. Существуют же отношения между преступником и полицейским, похитителем и заложником, убийцей и жертвой. – Он скривил рот, изобразив улыбку. – Я, естественно, говорил не о том, что бегаю к ней на свидания.

Шеридан сидел, откинувшись на спинку шезлонга, расставив ноги на ковре, руки – на подлокотниках. Поза, пожалуй, непринужденная, однако в его теле ощущалась некоторая скованность. Сьюзен наблюдала за ним, стараясь делать это исподтишка, подмечая наклон головы, очертание мышц под рубашкой, мешки под глазами, слипшиеся пряди густых каштановых волос.

Проблема заключалась в том, что в компании детектива она чувствовала себя не в своей тарелке. А Сьюзен к такому не привыкла. Во время интервью бразды правления всегда находятся у нее в руках, однако рядом с Арчи Шериданом у нее все чаще возникало желание закурить. Или сделать еще что-то.

Он смотрел на нее. В этом особенность интервью – каждый ждет, чтобы собеседник сказал что-то. Интервью похоже на долгое первое свидание. «А где вы родились? А по какой специальности учились в университете? Нет ли среди вашей родни выпускников Хантингтона?». Или, как в данном случае:

– Почему, на ваш взгляд, Греттен Лоуэлл похитила вас?

– Потому что она – серийный убийца. Хотела убить меня, – ответил Арчи ровным голосом, будто разговор шел о дожде.

– Но не убила же.

Он пожал плечами:

– Передумала.

– Почему?

На лице детектива мелькнула тень улыбки.

– Женское непостоянство?

– Я серьезно!

Его лицо вновь приняло непроницаемое выражение. Шеридан смахнул со штанины невидимую пушинку.

– Я не знаю ответа на этот вопрос.

– Неужели сами никогда не спрашивали ее? – удивилась Сьюзен. – Ни разу за все эти воскресенья?

– Речь не заходила.

– О чем же вы беседуете?

Он посмотрел ей в глаза.

– Об убийствах.

– Вы немногословны.

– Каков вопрос, таков ответ.

В квартире этажом выше с топотом бегал ребенок. Шеридана, похоже, это не беспокоило.

– Ладно, – задумчиво произнесла Сьюзен. – Пожалуй, надо понять, чем вы отличались от всех остальных. Во-первых, она пытала вас иначе, верно? Дальше – всех остальных она убила через несколько дней, верно? А вам сохранила жизнь. Значит, вы были особенный. С самого начала. Для нее.

– Я был ведущим следователем по ее делу. Другие члены оперативной группы приходили и уходили, а я оставался. Если не считать убитых ею сообщников, никого из своих жертв, насколько нам известно, она прежде не знала. Я же с ней был знаком. Между нами существовали отношения.

Сьюзен подчеркнула слово «отношения» в своем блокноте.

– Однако она специально втерлась в расследование, чтобы добраться до вас. То есть, я хочу сказать, что, охотясь за вами, она специально приехала в Портленд и позвонила по телефону оперативной группы, верно?

Арчи убрал руки с подлокотников, сложил на коленях, сцепил пальцы, опять разжал. Тяжелые немигающие глаза остановились на обложке «Последней жертвы». На лице Греттен Лоуэлл. Сьюзен проследила за его взглядом и снова посмотрела на Шеридана. Казалось, стоило ему увидеть Греттен Лоуэлл, он уже не мог оторваться.

– Психопаты довольно часто стараются держаться поближе к расследованию. Им нравится быть одновременно и зрителями, и участниками драмы, оставаясь незамеченными. Это придает им ощущение собственного превосходства.

Сьюзен, облокотившись на колени, подалась вперед, в сторону Арчи. Пожалуй, ей не привыкать первой делать шаг навстречу, знакомясь с новым мужчиной.

– Но для Греттен было слишком опасно пытаться сблизиться с вами, – заметила журналистка негромким доверительным голосом. – И потом, она все же не убила вас. – Арчи продолжал смотреть на книгу. Сьюзен вдруг захотелось с размаху сбросить ее на пол. Просто чтобы понаблюдать за его реакцией. – Мне это кажется странным. Не такой у нее характер.

– Прошу прощения. – Шеридан вдруг резко поднялся и прошел на кухню. Сьюзен неловко повернулась на диване, наблюдая за ним. Она не видела его лица. Арчи стоял к ней спиной, уперев руки в бедра и разглядывая безрадостно-белый ряд кухонных тумб с термостойким пластиковым покрытием. Он перевел дух: – Сделайте одолжение, спрячьте эту книгу.

Его тревожила книга! Но что именно – портрет Греттен Лоуэлл на обложке, эдакая блондинка с этикетки шампуня 1936 года, или само содержание?

– Извините меня! – воскликнула Сьюзен в спину Шеридану и запихала книжку в сумку. Она ссутулилась, чувствуя себя круглой дурой. – Я просто хотела использовать ее вроде декорации. Для интервью.

Арчи молча стоял. Правую руку положил на шею. Сьюзен хотелось, чтобы детектив повернулся к ней лицом и стало возможно прочитать его мысли. Надоело сидеть и с жалким видом созерцать кудрявый затылок Шеридана, поэтому девушка отвернулась и записала в блокноте: «О чем он умалчивает, когда речь заходит о Греттен Лоуэлл?» Сьюзен стала чертить авторучкой вокруг этой фразы. Вопрос одиноко повис на блокнотном листке, окруженный белым полем.

Кажется, он сказал что-то. Сьюзен в смятении обернулась. Арчи стоял возле холодильника с бутылкой пива в руке и смотрел на гостью. Он явно сказал что-то.

– Я сказал, вы считаете, что Греттен проявила милосердие по отношению ко мне.

Девушка изогнулась, чтобы лучше видеть его, подтянула на диван ноги. Края подошв ее байкерских ботинок впились в поролоновые подушки.

– В конце концов, – заметила Сьюзен, – она убила всех, кто попал в ее сети. Она убила и вас, но потом вернула. Можно даже сказать, спасла вам жизнь.

Арчи отпил пива, продолжая стоять на кухне. Сьюзен засомневалась, услышал ли он ее. Наконец Шеридан вернулся в гостиную, сел и аккуратно поставил бутылку на кофейный столик прямо перед собой. Шеридан все делал с болезненной аккуратностью. Будто боялся сломать вещи, за сохранность которых взял на себя ответственность. Посмотрел на свои большие, жилистые, сложенные на коленях руки. И только после этого обратился к Сьюзен.

– Если бы Греттен действительно пожалела меня, она позволила бы мне умереть, – произнес он будничным тоном. – Я хотел умереть и был готов к смерти. Вложи она мне в руку скальпель, воткнул бы его себе в шею и с радостью истек кровью там же, у нее в подвале. Греттен руководствовалась не благородным порывом, поддерживая во мне жизнь. Человеческие страдания доставляют ей наслаждение. Так что она просто нашла способ продлить мою агонию, а себе удовольствие. Поверьте, из всех ее пыток эта была самая безжалостная. И если бы ей пришло в голову что-нибудь еще более жестокое, она бы это обязательно сделала. Лоуэлл не знает милосердия.

Внезапно повеяло теплом. Послышалось глупое ворчание, и медленная струя горячего воздуха потекла из невидимой вентиляционной решетки. У Сьюзен вдруг пересохло во рту. Белый пенопластовый потолок – с такой зернистой поверхностью, что, казалось, по нему рассыпали попкорн – продолжал сотрясаться от топота ребенка из верхней квартиры. Если бы Сьюзен жила здесь, она давно придушила бы этого мерзавца.

– Но в результате Греттен очутилась в тюрьме. Не могла же она заранее планировать подобный исход!

– У каждого своя стратегия завершения карьеры.

– Но ее могли приговорить к смерти!

– Она сдала себе очень много беспроигрышных козырей.

– Вы говорите об убитых?

Арчи отпил еще пива.

– Да.

– Как вы думаете, почему она согласилась давать показания только лично вам?

– Знала, что я пойду на это.

– Тогда почему вы согласились? Ведь ваша жена поставила вас перед выбором. Почему отдали предпочтение убийце и психопатке?

– Моя бывшая жена, – напомнил Шеридан. – Я никому не отдавал предпочтения, это моя работа. Долг перед родственниками погибших. И должна же для них наступить какая-то завершенность в этом деле.

– И еще что?

Арчи прижал к виску холодную бутылку и крепко зажмурил глаза.

– Это сложно объяснить.

Журналистка взглянула на свою сумку – из главного отделения, куда она в спешке затолкала книгу, виднелся ее корешок, а также выпавшие из пачки тампоны, дешевый синтетический бумажник, пластиковая упаковка противозачаточных таблеток и штук тридцать шариковых ручек.

– И все-таки – вы читали «Последнюю жертву»? – Не смогла удержаться, спросила.

– Господи, да нет же! – простонал Арчи.

Девушка покрылась румянцем.

– А знаете, неплохо написано. Для документального детектива. Без кондового, так сказать, журнализма. Я общалась по телефону с авторшей. По ее словам, с ней никто не захотел разговаривать – ни вы, ни ваша бывшая жена, ни ваш лечащий врач. В ее распоряжении были только газетные статьи, открытые материалы судопроизводства да собственное пылкое воображение. Книга завершается сценой, в которой вы убеждаете Греттен Лоуэлл сдаться полиции. Она до глубины души растрогана вашей добродетелью и проникается верой в свое исправление.

Арчи громко рассмеялся.

– Разве на самом деле было не так? – спросила Сьюзен.

– Нет, – ответил детектив, посмеиваясь.

– А каковы ваши воспоминания?

Шеридана словно пронзило болезненной судорогой.

– Вам нехорошо? – испугалась Сьюзен.

– Голова иногда побаливает. – Арчи достал из кармана латунный пенальчик, извлек три белые овальные таблетки и проглотил, запив пивом.

– Что это? – спросила Сьюзен.

– Лекарство от головной боли.

Сьюзен недоверчиво посмотрела на него.

– Неужели вы действительно не помните ничего, что происходило на протяжении тех десяти дней?

Арчи на секунду прикрыл глаза и медленно перевел взгляд на Сьюзен. Некоторое время пристально смотрел на нее, потом перевел взгляд на книжную полку, где стояли электронные часы. Они показывали неправильное время, но Шеридана это, похоже, не заботило.

– Я помню те десять дней лучше, чем дни рождения детей.

Горячий воздуходув отключился, и в квартире стало тихо.

– Расскажите мне обо всем, что помните, – попросила Сьюзен, и голос ее сорвался на подростковый фальцет. Под оценивающим взглядом Арчи она улыбнулась ему своей особенной улыбкой, которой научилась пользоваться издавна, не оставляя у мужчины сомнений в том, что, какие бы беды ни свалились на него, эта женщина сумеет сделать его существование более радостным. Но тот не купился.

– Не сейчас, – ответил он после продолжительного молчания. – За вами ведь еще три очерка, не так ли? Зачем же преждевременно раскрывать интригу?

Но Сьюзен не хотела сдаваться.

– А что вы скажете по поводу гипотезы «второго человека»? Сообщалось, что вы якобы рассказывали о присутствии в подвале еще одного неизвестного. Ему удалось улизнуть от полиции. Было такое?

Арчи закрыл глаза.

– Греттен твердо отрицает это. Сам я его не видел. Скорее у меня сложилось такое впечатление. Однако следует учитывать тогдашнюю неустойчивость моего сознания. – Детектив потер рукой шею и взглянул на Сьюзен. – Я устал. Давайте продолжим в другой раз.

Журналистка с преувеличенной досадой уронила голову на руки.

– Мы поговорим об этом, – заверил ее Шеридан. – Обещаю.

Она резким движением забрала со столика диктофон.

– Можно, я воспользуюсь ванной комнатой?

– Дверь в коридоре.

Сьюзен встала с дивана и прошла по коридору в ванную комнату. Как и во всей квартире, ничего примечательного. Ванна с душем в непрозрачной плексигласовой кабинке со скользящей дверцей. Ширпотребовский умывальник на тумбе из пресскартона, с пластмассовыми ручками на смесителе. На дубовой сушилке вяло повисла пара серых полотенец жидковатой текстуры. Еще два, свежепостиранных, лежали свернутые на бачке унитаза. В ванной было чисто прибрано, хотя и без особой тщательности.

Сьюзен подошла к умывальнику и посмотрела на себя в зеркало. Черт, черт, черт! Вот-вот предстоит написать самую выдающуюся статью за всю карьеру! Так почему же ее все время гнетет какое-то дерьмовое ощущение? И о чем она думала, сооружая эти дурацкие хвостики? Сьюзен распустила их, расправила волосы пальцами и снова стянула сзади над шеей. Свет в ванной комнате придавал коже цвет ощипанной курицы. Представила себе, как Арчи Шеридан по утрам видит в этом зеркале нездоровую желтизну на своем лице, каждую подчеркнутую морщинку. Неудивительно, что его мучают головные боли. Нащупала в кармане бесцветную блестящую помаду, сняла колпачок и щедро намазала губы. Чего он хочет? Чтобы его опять комиссовали по состоянию здоровья? Этого добивается?

Сьюзен спустила воду в унитазе и под шумок открыла дверцу аптечного шкафчика. Крем для бритья. Лезвия. Зубная паста и зубная щетка. Дезодорант. И две полки коричневых пластиковых пузырьков с таблетками. Она стала поворачивать их за белые крышечки этикетками к себе и читать названия лекарств: викодин, колас, перкоцет, зантак, амбьен, ксанакс, прозак. Большие пузырьки, маленькие пузырьки. «Ничего, что влияло бы на способность детектива полноценно исполнять свои обязанности!» Так сказал Фергас. Ну конечно! Этих пузырьков хватит, чтобы до дури накачать лекарствами слона! Но все их содержимое предназначено одному Арчи Шеридану. Черт! Если для полноценного исполнения обязанностей детективу необходима такая уйма отравы, то дела у него намного хуже, чем она думала. Зато гораздо лучше получается втирать очки.