Текст книги "Кракен"

Автор книги: Чайна Мьевиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 23

Маргиналию не отпускала мысль: что же, черт возьми, происходит?

Убедившись, что Леон так и не ответил ни на одно сообщение, она попыталась связаться с Билли, но тот тоже не отвечал. Ей удалось убедить слесаря в своих добрых намерениях и наконец проникнуть в квартиру к Леону. Все было на месте – и никаких намеков на местонахождение хозяина. Ни друзей, ни родных Билли Мардж не знала и позвонить им не могла.

Тогда Мардж отправилась в ближайший к ее дому участок, где сообщила о двух пропавших. Полицейские отнеслись к ней с грубоватым сочувствием, рассказали о том, сколько людей исчезает ежегодно и еженедельно и сколько вскоре возвращаются после запойных турне или отшибающих память выходных. Лучше, сказали они, особо не беспокоиться и не ожидать от полиции слишком многого.

К своему великому удивлению, Мардж расплакалась прямо в участке. Озадаченные стражи порядка с неуклюжей любезностью принялись предлагать ей чай и бумажные носовые платки. Успокоившись, она отправилась домой, ничего не ожидая и не зная, что делать. Но через полтора часа по возвращении Мардж (ключевые слова в составленном после ее визита рапорте, сопоставленные с другими словами, названные ею и привлекшие внимание имена, а также неточно ею припомненное, но красноречивое последнее сообщение Леона – все это запустило сигнал тревоги по компьютерным системам, далеко не столь безнадежным, как утверждают нарочитые циники) к ней постучали. Мужчина средних лет в костюме и очень молодая блондинка в небрежно напяленной полицейской форме. Блондинка держала в руках поводок, хотя собаки рядом не было.

– Здравствуйте, – сказал мужчина. – Мисс Тилли, верно? Моя фамилия Бэрон. Старший детектив-инспектор Бэрон. Это моя коллега, констебль Коллингсвуд. Нам надо поговорить. Нельзя ли войти?

Оказавшись в квартире, Коллингсвуд стала медленно поворачиваться на 360 градусов, вбирая в себя темные стены, афиши видеопоказов и подвальных вечеринок электронной музыки. Ни Бэрон, ни Коллингсвуд не присели, хотя Мардж указала им на диван. Она вдохнула какой-то свиной, земляной запах и заморгала.

– Как я понял, вы потеряли своих друзей, мисс Тилли, – сказал Бэрон.

Мардж подумала, не следует ли его поправить – «миз Тилли», – но не стала.

– Я не ожидала вас увидеть, – сказала она. – У вас в конторе сказали, что вы ничего толком не можете сделать.

– А, ну они там не знают того, что знаем мы. В каких вы отношениях с Билли Харроу?

– С Билли? Ни в каких. Вот с Леоном я в отношениях.

– С Леоном?

– Я же говорила.

– Мне вы ничего не говорили, мисс Тилли.

– Я рассказывала в участке. Он мой любовник.

Коллингсвуд выкатила глаза и помотала головой, Ла-ди-мать-вашу-да. Она щелкала пальцами, словно адресуясь к животному, и подбородком указывала в сторону других комнат.

– И вы ничего не слышали от Леона с тех пор, как он отправился к Билли? – спросил Бэрон.

– Я даже не знала наверняка, куда он ушел. Как это вы пришли так быстро? Я имею в виду, в участке сказали, чтобы я не ждала… – Мардж открыла рот во внезапном зеро ужаса. – Боже, вы что, его нашли?..

– Нет-нет, – сказал Бэрон. – Ничего подобного. Просто это замысловатый сюжет. Вообще-то мы с Коллингсвуд не занимаемся пропавшими. Мы из другого подразделения. Но нас насторожила ваша проблема, поскольку она может иметь отношение к нашему делу.

Мардж уставилась на него.

– …К делу о спруте? Так вот что вы расследуете?

– Ч-ч-черт! – сказала Коллингсвуд. – Так я и знала. Вот ублюдок!

– Ну-ну. – Бэрон слегка приподнял брови. – Да. Нас, типа, интересовало, сумеет ли Билли не разболтать.

– Нет, но каков, а, босс. Не понимает, что творит, а вот поди ж ты. Пошевеливайся, ты.

Последнее, насколько могла судить Мардж, не было обращено ни к кому.

– Нам бы очень хотелось, чтобы все, сказанное Леоном, вы держали при себе, мисс Тилли.

– Вы думаете, это имеет отношение к пропаже Леона? – недоверчиво спросила Мардж. – И Билли? Где они, по-вашему?

– Что ж, именно это мы и выясняем, – сказал Бэрон. – Будьте уверены, мы вам сообщим, как только узнаем что-нибудь. Много ли Билли говорил о спруте? Видел ли Леон этого спрута? Часто ли ходил в музей?

– Что? Нет, вовсе нет. То есть, по-моему, однажды видел. Но не сильно заинтересовался.

– Он вам рассказывал о нем?

– Леон? То есть об исчезновении спрута? Он думал, что это страшно весело. Нет, он понимал, конечно, что для Билли это очень важно. Но это же так занятно, понимаете? Леон не мог не поднять Билли на смех. Я даже не была полностью уверена, разыгрывает нас Билли или нет, понимаете?

– Вот уж нет, – отрезала Коллингсвуд.

– С чего вы решили, что он может выдумывать? – спросил Бэрон.

– Ну, в новостях же ничего не было.

– Не было, – подтвердил Бэрон. – Но тут есть одна история. О запрете разглашать информацию. Хотя вы об этом, как видно, понятия не имеете.

Он улыбнулся.

– Все равно не похоже, чтобы Леон в это поверил. Он просто… смеялся над этим до слез. И прислал мне какую-то шутку, прямо перед тем как…

– Ну да, – заметила Коллингсвуд. – Животики надорвешь.

– Ладно, – сказала Мардж. – Кто-то спер гигантского спрута. Ладно.

– Что вы можете рассказать нам о Билли? – спросил Бэрон. – Что вы о нем думаете?

– О Билли? Не знаю. Нормальный парень. Я мало с ним знакома. Он друг Леона. Почему вы спрашиваете?

Бэрон глянул на Коллингсвуд. Та помотала головой и дернула за поводок.

– Никаких сосисок, – проговорила она. – Ой, прости, Весельчак.

– Что происходит? – забеспокоилась Мардж.

– Мы просто проводим расследование, мисс Тилли, – объяснил Бэрон.

– А мне… надо ли мне готовиться к худшему?

– Вряд ли. А, Кэт?

– He-а, – отозвалась Коллингсвуд, набирая эсэмэс.

– Знаете, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это не наша область. На вашем месте я бы не беспокоился.

– Да, – согласилась Коллингсвуд, все еще тыча пальцем в кнопки. – Не-а.

– Мы обязательно дадим вам знать, если все окажется наоборот. Но это, должен сказать, сомнительно. Большое спасибо.

Бэрон кивнул и коснулся указательным пальцем козырька воображаемой фуражки: всего, мол, доброго.

– Эй, что такое? – окликнула их Мардж. – Это все? – (Коллингсвуд уже была у двери, задрав края своего воротника на манер денди. Она подмигнула Мардж.) – Что случилось? Вы уходите? Что творится?

– Будьте уверены, мы камня на камне не оставим, разыскивая того типа и как-там-его, – сказала ей Коллингсвуд.

Мардж задохнулась от возмущения.

– Хватит, Кэт, – сказал Бэрон, покачал головой и выкатил глаза на Мардж, словно утомленный отец. – Мисс Тилли, как только возникнут соображения насчет этого дела, мы немедленно свяжемся с вами.

– Вы слышали, что она сказала?

– Кэт, ступайте и подождите в машине – велел Бэрон. – Слышал, мисс Тилли, слышал. И приношу свои извинения.

– Я хочу подать жалобу.

Мардж трясло. Она сжимала и разжимала кулаки.

– Разумеется. Вы имеете на это полное право. Понимаете, Коллингсвуд свойствен мрачный юмор. Она отличный полицейский и таким образом спасается от ежедневного психологического шока. Это ни в коей мере ее не оправдывает, согласен с вами. Так что давайте, может быть, это ее остепенит. – Он помедлил на выходе, держась рукой за косяк. – Я дам понять, что крайне в ней разочарован.

– Подождите. Вы не можете вот так взять и уйти. Как я с вами свяжусь, если что?..

– В вашем участке вам дали телефон для связи, верно? – сказал Бэрон. – Вот по нему и звоните. Всю информацию передадут нам.

– Что за черт? Не можете вы вдруг… – Но дверь уже закрывалась, и, хотя Мардж кричала, требуя все объяснить, за полицейскими она не последовала. Она стояла, прислонившись к двери, пока рыдания не отступили от горла. – Что же это за хрень? – вслух спросила она у самой себя.

Что это было? Приговор, причем дурной. Подозрение, причем редкого рода: неверное.

– Ни хрена, – сказала Коллингсвуд и закурила сигарету. Легкий зимний ветерок уносил дым. – Ни черта она не знает.

– Согласен.

– И все это дерьмо не имеет к ней никакого отношения. Здесь мы ничего не добьемся.

– Согласен.

– В квартире и возле нее – ни следа магической херни. Не то что у Билли.

Уж там-то, несомненно, побывал кто-то, чья душа (или души) была насквозь пропитана черной магией. У Билли несчастная бестелесная животинка вертелась, выла и скулила так громко, что даже Бэрон слышал.

– Знаете, сейчас происходит мало чего такого, – сказала Коллингсвуд. – При том, что все до потери пульса боятся НТС [27]27
  Неопознанное таинственное существо (криптид) – термин, которым в криптозоологии обозначают существо, чье существование предполагается, но не признано научным сообществом (например, йети, лох-несское чудовище и т. п.).


[Закрыть]. Если бы остались следы, они бы проявились. Вы видели моего поросенка. – Она встряхнула поводком. – Ну, то есть я знаю, что не видели, но понимаете, о чем я. Чертова пустышка. Ну и что мы решаем? Этот Леон ни во что такое не втянут?

– Вряд ли, – сказал Бэрон. – Судя по всему, Леон – полное ничтожество, заурядный обыватель. – Он издал губами звук вроде «брррр». – Если он имеет отношение к кракену, то, значит, пробыл в глубоком подполье бог знает сколько времени. По-моему, он просто вляпался.

Коллингсвуд прислушивалась к оформленным в текст мыслям. Она привычно обнюхивала улицу в поисках слабых паразапахов, следов какой-нибудь магии.

– Ну что ж. Бедный мудачок, – сказала она.

– Именно. Вряд ли мы когда-нибудь его увидим. И Билли тоже.

– Если только Билли не наш злодей. – Оба задумались. – Вы слышали, чем с утра занимался Варди?

– Где этот человечище? – спросил Бэрон. – Чем озабочен?

Коллингсвуд пожала плечами.

– Не зна. Говорил что-то о копании в религиозной жизни Адлера.

– Разве тот жил религиозной жизнью?

– Не зна, шеф. Я же этим не занимаюсь. Но вы слышали, что Варди сказал утром? О кракенистах?

Уже, конечно, возникли слухи обо всех подробностях похищения и убийства, о всяких таинственных обстоятельствах. Сплетни летели быстрее ветра. Работа Бэрона и Коллингсвуд отчасти состояла и в том, чтобы их подслушивать. Теологические стукачи Варди стукнули ему, и он передал коллегам, что ползут шепотки об изгнании высокопоставленных верующих в тевтической церкви. И все больше говорили о светопреставлении.

Для торговцев реликвиями настало благодатное время. Кто мог усомниться в связи между религией и организованной преступностью? Как спрашивали епископы одного тайного католического ордена всякий раз, когда вставал вопрос об этике бизнеса: разве святой Кальви стал мучеником ради того, чтобы ничему нас не научить?

– Значит, мы по-прежнему считаем, что это сотворили богомольцы? – спросила Коллингсвуд. Она принюхивалась. – Кракенисты или какая-то шелупонь? Или, может, просто долбаные рвачи?

– Ваши догадки, – сказал Бэрон, – ничуть не хуже моих. Даже намного лучше.

– Я все еще ни хрена не добилась от стукачей, – пожаловалась Коллингсвуд и снова принюхалась.

– Тпру. У тебя… вот, держи-ка.

Бэрон протянул носовой платок своей напарнице, у которой шла кровь носом.

– У, сучий потрох, – сказала Коллингсвуд, зажимая нос. – Блядское рыло…

– Господи, Кэт, что с вами? Из-за чего это?

– Просто напряжение, босс.

– Напряжение? В такой чудесный день? – (Она метнула в него гневный взгляд.) – Что такое уловил ваш козлик?

– Ничего. Это не то. Это просто… – Она вскинула руки. – Это все. Это долбаный Панда.

В неуклюжих шутках-прибаутках, которыми перебрасывались Коллингсвуд и Бэрон, слово «Панда» обозначало конец мироздания. Тот конец, к которому готовились даже наименее апокалипсические религии. Магические испарения, говорившие о нем, доводили Коллингсвуд с ее сверхъестественными умениями до крайности: у нее болели зубы, тело сводили судороги, ориентация в пространстве терялась. Ей не раз приходилось сетовать на «пугающее приближение чего-то-там», пока Бэрон не предложил дать краткое обозначение. Сначала это было Огромным Шакалом, но быстро превратилось в Таксу, а затем в Панду. Но от этого Коллингсвуд не стало лучше.

– Чем бы это ни было, оно связано с чертовым спрутом, – сказала она. – Знать бы, кто спер мерзавца…

– Главных подозреваемых мы знаем. Само собой, если кто-то в конторе спросит.

Верующие могли бы выложить немалую сумму за труп своего бога. Отдел ПСФС прислушивался и выуживал слухи, дожидаясь словечка от потаенной церкви Кракена. Но исчезновение спрута могло иметь и вполне мирские мотивы, хотя пусть для этого и задействовались магические средства. А это поставило бы отдел в затруднительное положение.

Бюрократическая борьба за влияние. Во всей муниципальной полиции только сотрудники ПСФС проявляли хоть сколько-то компетентности, имея дело с жутким абсурдом магии. Они были государственными ведьмами и молотом ведьм. Но сама сфера их деятельности являлась историческим недоразумением. В полиции Соединенного Королевства не было отрядов по борьбе с колдовством. Не существовало способа срочно сообщить о преступлениях с использованием магии по коду SO21. И летучего отряда не имелось тоже. Подразделение ПСФС существовало само по себе и формально не имело отношения к расположению мест силы, заклинаниям, вызыванию духов и тому подобному – они вели борьбу с преступлениями в области культа, и все.

На практике, конечно, они были соответствующим образом укомплектованы и наблюдали за этим, привлекая специалистов с сомнительной репутацией. В компьютеры ПСФС были загружены оккультные программы со всеми обновлениями (Рок 2.0, iПредск). Но подразделению приходилось делать вид, что они лишь следят за порядком в религиозной сфере. И если бы выяснилось, что за исчезновением архитевтиса стоят чисто мирские интересы, но вкупе с магическими средствами, пришлось бы искать связь преступников с лондонскими ересиархами. В противном случае дело не относилось к их юрисдикции. Без религиозных игрищ, завязанных на похищение спрута, расследование передали бы грубым, неловким сотрудникам отдела тяжких преступлений или организованной преступности. Каменный век.

– Упаси бог, – сказала Коллингсвуд.

– Чисто теоретически и между нами. Если это криминалы, а не спрутиты, знаешь, кто главный подозреваемый?

– Та−мать его!−ту.

У Бэрона зазвонил телефон.

– Да, – ответил он, вслушался и замер. По мере разговора он выглядел все более больным, а под конец как будто постарел.

– Что? – спросила Коллингсвуд. – Что, босс?

– Хорошо, – сказал Бэрон. – Сейчас будем. – Он закрыл телефон. – Госс и Сабби. Думаю, они выяснили, что Андерс сдал их нам. Кто-то… О, чтоб мне!.. Увидишь.

Глава 24

Проснувшись, Билли осознал, что его сновидения были всего лишь обычным переплетением ошметков смысла.

Почему бы богам вселенной не воплотиться в гигантского спрута? Какое животное лучше подходит на эту роль? Нетрудно вообразить, как эти щупальца обвиваются вокруг мира и смыкаются, правда?

Билли понимал, что теперь участвует в войне. Он в нее вступил. Отныне это не его город, это зона боевых действий. Он вскидывал голову, заслышав какие-то шумы. Он стал партизаном и идет вслед за Дейном. Дейну нужен его бог; Билли нужны свобода и отмщение. Что бы ни говорил Дейн, Билли нужно отомстить за Леона и за утрату смысла жизни, и война с Тату даст ему хотя бы крохотный шанс. Правильно?

Они замаскировались по-простому. У Билли волосы были приглажены, у Дейна – взъерошены. На Дейне был тренировочный костюм; Билли же выглядел сущим пугалом в одеждах, украденных у воображаемого студента. Он щурился, как беглец – впрочем, он и был беглецом, – наблюдая за спешащими лондонцами. Дейну хватило пары секунд, чтобы вскрыть новую машину.

– У тебя что, волшебный ключ? – спросил Билли.

– Не будь ослом.

Дейн лишь воспользовался воровским приемом – ловкость пальцев, не более того. Билли осмотрелся в салоне – книга в мягкой обложке, бутылки из-под воды, разбросанные газеты. Надежды не было, но Билли надеялся и нервничал – вдруг все-таки этот угон не досадит какому-нибудь славному парню. Но то было жалкое увиливание от очевидного.

– Итак… – сказал Билли. Вот он и в окопах. – Каков наш план? Мы объявляем им войну, верно?

– Начинаем охоту, – поправил Дейн. – Идем по следу – следы есть. Но это опасно. Я… Теперь, когда я стал изгоем, нам с тобой нужна помощь. Неправда, что у нас нет союзников. Я кое-кого знаю. Едем в ББ.

– Куда?

– В Британскую библиотеку.

– Как? Я думал, ты хочешь держаться незаметно.

– Да. Знаю. Это для нас не лучшее место.

– Тогда зачем…

– Надо отыскать бога, – отрезал Дейн. – Усек? И еще нам нужна помощь. Риск, конечно, есть, но там в основном орудуют новички. Кто знает, чего он хочет, отправляется в другие места.

Там, сказал он, есть кое-что из магических приспособлений, но только для начинающих. Серьезные вещи надо искать в других местах. В заброшенном бассейне, что в Пекеме; в башне «Гомон Стейт» на Килбурн-хай-роуд, где больше не было ни кинотеатра, ни зала игровых автоматов. В холодильнике мясного супермаркета «Ангус» за Шефтсбери-авеню имелись достаточно мощные тексты, чтобы меняться, пока не смотрят библиотекари; поговаривали, что они нашептывают читателям какую угодно ложь.

– Рот держи закрытым, глаза – открытыми, наблюдай и учись, выказывай уважение, – велел Дейн. – И не забывай, за нами охотятся: если что заметишь, говори мне. Пригибай голову. Будь готов пуститься бегом.

Сверху полилось, и Дейн процитировал своего деда: дождь – это Кракен отряхивает воду со своих щупалец. Ветер – дыхание, что вырывается из его сифона. Солнце – блеск биофосфора на коже кракена.

– Я все время думаю о Леоне, – сказал Билли. – Мне надо… я должен сообщить его родным. Или Мардж. Она должна знать…

Но внятно изложить свои чувства оказалось слишком тяжело, и Билли пришлось умолкнуть.

– Ты никому ничего не сообщишь, – возразил Дейн. – Ты ни с кем не будешь разговаривать. Останешься в подполье.

Чувствовалось, что город пребывает в неустойчивом равновесии, как шар для боулинга на вершине холма, до краев наполненный потенциальной энергией. Билли вспоминал змеиное разевание челюстей Госса, выворачивание скул и его пасть, подобную дверному проему, опрокинутому набок. Они проехали мимо галерейки, мимо химчистки, мимо развалов со всяким хламом, безделушками, городской мишурой.

Перед Британской библиотекой, в огромном внешнем дворе, собралась небольшая толпа: студенты и другие читатели с ноутбуками под мышкой, в модных строгих очках, с шерстяными шарфами, накинутыми на плечи. Все они изумленно смотрели в одну сторону и смеялись.

А смотрели они на небольшую группу котов, двигавшихся в усложненной кадрили, хоть и неторопливо, но целеустремленно. Четверо были черными, один – черепаховым. Они кружили и кружили, не разбегаясь и не ссорясь друг с другом, выписывали свои фигуры с достоинством.

На безопасном удалении, но все же пугающе близко к котам, расположились три голубя. Они с важным видом вышагивали по своему собственному кругу. Маршруты двух групп едва не пересекались.

– Можете в такое поверить? – сказала одна девушка, улыбаясь по-дурацки одетому Билли. – Видели когда-нибудь таких паинек? Люблю котов.

Полюбовавшись минуту-другую забавным зрелищем, большинство студентов прошли мимо котов в библиотеку. Однако в толпе имелись немногие, смотревшие на происходящее не со смехом, но с ужасом. Никто из них входить не стал. Они не пересекли тех линий, по которым шествовали голуби и коты. Было очень рано, и эти люди только что пришли – но при виде маленького представления предпочли ретироваться.

– Что здесь такое? – спросил Билли.

Дейн направился к центру внешнего двора, где в ожидании застыла гигантская фигура. Ему было не по себе на открытом пространстве. Он постоянно озирался, ежился и храбрился, ведя Билли к двадцатифутовой статуе Ньютона. Воображаемый ученый ссутулился, разглядывая землю и измеряя ее циркулем. Это представлялось громадным недоразумением – экстатически-сердитое ворчание на близорукость, обозначенное Блейком, Паолоцци ошибочно воспринял как нечто величественное и властное.

Рядом со статуей стоял крупный мужчина в пуховике, потрепанной шляпе и очках. В руках у него был пластиковый пакет. Казалось, он что-то сам себе бормочет.

– Дейн, – сказал кто-то.

Билли обернулся, но не увидел никого в пределах слышимости. Тип в шляпе осторожно помахал Дейну. Пакет был полон номеров левой газеты.

– Мартин, – сказал Дейн. – Вати. – Он кивнул и мужчине, и статуе. – Вати, мне нужна твоя помощь…

– Заткнись, – произнес чей-то голос; Дейн, явно шокированный, подался назад. – Побеседуем через минуту.

Он говорил шепотом и с удивительным акцентом: что-то среднее между лондонским и очень странным, ниоткудашным. Металлический шепот. Билли понял, что это статуя.

– Э-э, ладно, – сказал тип с газетами. – Вам есть чем заняться, а я ухожу. Увидимся в среду.

– Хорошо, – сказала статуя. Ее губы не шевелились. Она вообще не двигалась – как-никак статуя, – но шепот исходил из ее рта размером с дуло. – Передавай ей привет.

– Хорошо, – сказал ее собеседник. – Позже. Удачи. И сплоченности им. – Он глянул на котов, прощально кивнул Дейну, потом и Билли и оставил одну газету между ступней Исаака Ньютона.

Дейн и Билли стояли рядом. Статуя по-прежнему грузно сидела.

– Ты пришел ко мне? – вопросила она. – Ко мне? Наглости, Дейн, тебе не занимать.

Дейн помотал головой.

– Тут такое творится… – негромко сказал он. – Ты слышал…

– По-моему, я ошибся, – проговорил голос. – Мне передавали, а я отвечал – нет, это невозможно, Дейн такого не сделает, никогда так не поступит. Я отправил к тебе пару наблюдателей, чтобы снять тебя с крючка. Понимаешь? Как долго я тебя знаю, Дейн? Я не могу тебе верить.

– Вати, – сказал Дейн очень жалобно. Раньше Билли не замечал за ним такого тона. Даже в споре с тевтексом, своим папой, Дейн вел себя грубовато. Теперь же он лебезил. – Прошу тебя, Вати, поверь мне. У меня не было времени. Пожалуйста, выслушай меня.

– Что, по-твоему, ты можешь мне сказать?

– Вати, пожалуйста. Я не утверждаю, что поступил правильно, но ты должен хотя бы выслушать меня. Разве нет? Хотя бы выслушать.

Билли переводил взгляд со сгорбленного металлического человека на кракениста и обратно.

– Кафе Дэви знаешь? – сказала статуя. – Встречаемся там через минуту. Что до меня, то я хочу лишь попрощаться, Дейн. Я просто не могу тебе верить, Дейн. Не могу поверить, что ты стал штрейкбрехером.

Что-то беззвучно промелькнуло. Билли заморгал.

– Что это было? – спросил он. – С кем мы говорили?

– Мой старый друг, – с трудом отозвался Дейн. – Он справедливо на меня обозлен. Справедливо. Эта чертова белка. Что я за идиот! У меня не было времени, я думал, рисковать допустимо. Действовал на опережение. – Он взглянул на Билли. – Это все ты виноват. Нет, приятель. На самом деле я тебя не виню. Ты не знал. – Он вздохнул. – Это… – Он указал на статую, теперь пустую; Билли не понимал, откуда знает о статуе. – То есть был, я хочу сказать, главой комитета. Цеховым старостой.

Приближаясь к библиотеке, читатели видели группки животных: одни со смехом продолжали путь, другие – те, кто, видимо, что-то понимал, – медлили и поворачивали. Из-за ходящих по кругу зверьков и птиц им было не войти внутрь.

– Видишь, что творится, – сказал Дейн, с несчастным видом обхватывая голову. – Это заслон пикетчиков, а у меня неприятности.

– Это пикетчики? Коты и голуби?

Дейн кивнул.

– Фамильяры бастуют, – сказал он.